Ночной мороз

20

Супермаркет «Киви» стоял прямо посреди жилых домов, окруженный незаасфальтированной, неровной парковочной площадкой. Само же похожее на бунгало здание магазина появилось здесь, на свободном клочке земли хутора Хоэл, еще в семидесятые, когда эта местность застраивалась особенно активно, а потом было обсажено карликовыми соснами.

Зайдя внутрь, Валманн тотчас почувствовал, что пять-шесть покупателей принялись разглядывать чужака. Скорее всего, это было результатом его воображения, но он утвердился в мысли о том, что круг покупателей здесь весьма ограничен и любой новый человек привлечет всеобщее внимание. Именно поэтому он и пришел сюда. Он принялся класть товары в тележку: кухонные полотенца, зеленые яблоки, моющее средство «Залу», ветчину, паштет, арахисовое масло (дурная привычка, которую он подцепил в детстве, когда эта новинка только дошла до них из Америки), бумажные салфетки, печенья (такие же, как у нее)… Ему пришло в голову, что, на удивление долго бродя среди незнакомых и одновременно таких узнаваемых стеллажей, он мог бы купить в точности то же самое, что и прежние жильцы хижины. Именно здесь они (кем бы они ни были) клали в зеленую тележку яблоки, овсяные хлопья, консервы из тунца, упаковки с колбасой и моющие средства. И кое-что не совпадало: зачем отдыхающим (или скрывающимся, или тем, кто просто решил спрятаться в лесной хижине) в Стангеланде ехать сюда, почти за двадцать километров, чтобы купить еды? На это должна была быть веская причина. В Стангебюене были супермаркеты «Меню» и «Лидл», а на перекрестке Сандвика выстроили большой новый магазин, и еще в Беккелаге был такой же «Киви» — и путь до всех этих магазинов был гораздо короче.

Раздумывая над этим (правда, без особого результата), он двигал тележку по направлению к единственной работающей кассе. Кассирша средних лет с выщипанными бровями и каштановыми локонами принялась сканировать ярлыки на его покупках. Он машинально вытащил бумажник, чтобы проверить, хватит ли ему денег, и тут до него дошло, что всего через пять минут ему придется выйти из магазина несолоно хлебавши. Желая непременно разорвать порочный круг обманчивых надежд и профессиональной беспомощности, он перегнулся через товарную ленту и, стараясь казаться не слишком грубым или навязчивым, спросил:

— Прошу прощения за любопытство, но не у нас ли делали покупки члены семьи Хаммерсенг?

Увидев, что кассирша прекратила жевать жвачку и подняла глаза, он вытащил удостоверение и объяснил:

— Старший инспектор Валманн, полиция Хамара. Мы проводим расследование в связи с их смертью. Вам ведь известно, что с ними произошло?

Она кивнула, еще сильнее вытаращив свои глаза навыкате, и когда через пару секунд вновь обрела голос, то практически зашептала:

— Разве это не ужасно? Бедняжки! — Она старалась, чтобы ее голос не услышали другие покупатели, которые бродили вокруг, толкая перед собой тележки и наполняя их товарами.

— Они делали здесь покупки?

— Да… Я видела их здесь, но это было довольно давно. Она сильно болела, а он…

— Что он?

— Он никогда не ходил за покупками один после того, как она перестала ходить. Продукты доставляла социальная служба.

— И это происходило регулярно?

— Хм, регулярно… — Она вновь принялась жевать, почувствовав себя увереннее. — Социальные работники все время менялись. Все действуют по-своему. Некоторые приходят рано, некоторые — поздно. Обычно счет выставлялся один раз в месяц — за все. Но последняя из них платила сразу, как только делала покупки.

— Вы ее знали?

— Хм, знала… Мы кивали друг дружке, но проработала она недолго. Начала в конце лета и до Рождества и еще чуть-чуть. Я уж долго ее не видела, с месяц, — она задумалась, — нет, наверное, дольше. Может, с пару месяцев…

— А откуда вы узнали, что она делает покупки для Хаммерсенгов?

Теперь пришла очередь кассирши наклониться вперед и заговорщицки посмотреть по сторонам:

— Некоторые товары специально заказывались для фру Хаммерсенг. Например, сигареты, которые она курила, «Голуаз». Французские, — добавила она, многозначительно кивая, — она начала их курить, когда «Тедди» сняли с производства.

— Спасибо за информацию. — Валманн поторопился свернуть беседу: позади уже образовалась небольшая очередь и он не мог дольше болтать с этой свидетельницей по делу Хаммерсенгов. — Я, возможно, еще зайду, если что-нибудь вспомню.

— Заходите, мы открыты до восьми, а по субботам — до шести. — Улыбнувшись, кассирша надула пузырь из жвачки.

Перед магазином он злобно пнул вывалившуюся из мусорного бака бутылку из-под колы. Он приехал сюда, идя по следу жильцов из хижины, а кончилось тем, что допросил случайного свидетеля, и беседа их касалась в основном дела Хаммерсенгов. Одно мгновение — и он уже перескочил на эту тему. Да что же с ним происходит? Где его рассудительность?

Садясь в «мондео» и заводя мотор, он прокручивал в голове разговор с кассиршей. Хорошо известные факты: из-за болезни супруга не могла ходить в магазин самостоятельно. Это было и так очевидно. Социальные работники часто менялись. Опять очевидно: такое случается везде и постоянно… В подобных профессиях постоянная текучка кадров. Оплачивала наличными… Ну и что с того? Но… Что-то сказанное этой жующей жвачку женщиной засело у него в голове, словно кусочек мяса, застрявший между зубами (ужин! ему надо поторопиться, он уже и так сильно опаздывает!), сложно определить, что это такое, сложно избавиться от этого… Если только это снова не его собственные фантазии, мечты и вымыслы. Все, связанное с делом Хаммерсенгов, приводило его в волнение. Он уходил от сути, а потом ему было сложно вновь сосредоточиться. Мысли разбредались в различных направлениях, а логика не двигалась с места. Вцепившись в руль, с включенным зажиганием, он по-прежнему стоял на парковке возле «Киви-на-шоссе». Время шло, однако он не спешил вновь ощутить на себе испытующий взгляд Аниты. Если только и это ему не привиделось…

Он отпустил сцепление, из-под колес «мондео» на другие машины полетел гравий, и он вырулил с парковки.