Новая Инквизиция III

Глава 11

Расплесканную в воздухе тьму дар втянул в себя рефлекторно, словно ему и не требовалось для этого мое участие. Все-таки я до сих пор не сподобился «подзарядиться» и существовал на тех крохах, которыми со мной поделился Умар. Признаться честно, я даже обрадовался этой халявной энергии смерти, как самому нападению инфестата. Ведь это значило, что я могу действовать соразмерно возникшей угрозе, вплоть до уничтожения нарушителя…

Завидев, как некроэфир утекает сквозь мою кожу, не причиняя ни малейшего вреда, нападающий выпучил глаза. Он явно не ожидал, что я окажусь одаренным, а рассчитывал покончить со мной быстро и без лишнего шума. Однако теперь мужчина впал в ступор, не зная, что делать дальше.

Я же, пользуясь замешательством незнакомца, от всей своей широкой души двинул ему в морду, опрокидывая на кафельный пол. Инфестат упал навзничь, каким-то чудом не расшибив себе затылок об край писсуара, но, черт подери, остался в сознании! Эх, был бы я в своей старой шкуре, то этот гусь уже б розовые слюни пускал в отключке. Но после воскрешения мои удары многократно потеряли в силе…

Преступник, невзирая на пропущенную зуботычину, сдаваться точно не собирался. Вид собственной крови, обильно капающей из разбитых и моментально распухших губ, не сбил с него воинственного настроя. Он завозился на полу, принимая позу поудобнее, и извлек на божий свет небольшой складной ножик, которым только скотч на коробках разрезать.

- Значит, будем с тобой по-плохому. - совершенно спокойно констатировал я. - Ну выбор твой…

Нырнув в слабые миазмы боли, витающей по уборной, я без долгих прелюдий набросился на инфестата. Повреждения я нанес ему совсем смехотворные, поэтому состояние тактического ускорения, в которое я ворвался, было слишком слабым. Но даже оно дарило мне подавляющее преимущество над противником. Вот только эта изворотливая падла с ножиком оказалась чуть более изобретательной, чем я ожидал. Буквально за секунду субъективного времени до того, как моя ладонь сомкнулась на чужом запястье, нарушитель изрыгнул в воздух целое облако некроэфира. Прямо как, сука, испуганный осьминог свои чернила. Между нами завязалась борьба вслепую, и если для меня, как атакующего, распространившийся мрак представлял весьма существенную помеху, то защищающийся некромант мог махать своей зубочисткой абсолютно наугад.

Мой дар словно обезумел и втягивал в себя доступную энергию почище строительного пылесоса. Однако он все равно не успевал поглотить весь некроэфир и очистить для меня обзор. Поэтому совсем неудивительно, что я все-таки неосторожно напоролся на выставленный нож. Находясь в «сотке», я не ощущал боли, а потому вряд ли мой противник получил от этого хоть какое-нибудь преимущество. Но все равно, приятного мало, ведь короткое лезвие распороло мне руку практически до середины предплечья, вместе с рукавом форменного кителя.

И вот на этом моменте, кажется, у меня окончательно упала планка. Я распрямился и с остервенением пнул аккурат в центр дымной кляксы, которая все никак не желала рассеиваться. Судя по тому, что «форсаж» с меня слетел практически в тот же миг, я не просто хорошо попал по инфестату, впечатав в стену, но еще и качественно встряхнул ему мозги. Только сознания он так и не потерял, а напротив предпринял последнюю отчаянную попытку вырваться, действуя на своих морально-волевых резервах.

Выплеснув в пространство еще больше некроэфира, поганец лягнул меня, вынуждая отступить на один шаг. Я вылетел из чернильно-черного облака, но обратно в него нырять уже не стал, хоть и очень хотелось. Пелена истового животного бешенства багряной вуалью опутала мой разум, но тоненький голос здравого рассудка все же не успел в ней окончательно утонуть. И в самом деле, зачем мне туда лезть? Чтобы там поймать перо в живот? Вот уж нахрен надо. Постоим, подождем, пока засранец свой некроэфир не израсходует. Вряд ли он сможет долго выдерживать такой ударный темп.

- Отвали, я ничего не сделал! - выкрикнул инфестат откуда-то из дымных глубин своего кокона.

- «Черные кокарды» разберутся, - мстительно просипел я, не став даже упоминать, что нападение на сотрудника ГУБИ это далеко не «ничего».

- Отойди к стене и разойдемся миром! - выдал преступник новое предложение. - Иначе…

В запертую дверь туалета что-то гулко бахнуло, будто ее пытались высадить то ли плечом, то ли ногой, и я вспомнил об оставшемся в обеденном зале подельнике. В голове вспышкой промелькнула догадка: нетронутый стакан сока на столе и отсутствие тарелок. Да этот инфестат за каким-то хреном выгуливал свою куклу! И теперь она, получив ментальный приказ, ломилась в сортир, чтобы спасти хозяина.

Понимая, что хлипкая дверца не простоит долго, мне пришлось мысленно плюнуть на предосторожности. Подгоняемый перспективой остаться один против двоих, я смело нырнул в непроглядный мрак чужого некроэфира. В конце концов, раз уж меня не остановила ни очередь из крупнокалиберного пулемета, ни даже могила, то стоит ли боятся какого-то карманного ножика?

Игнорируя слабенькие порывы чужой боли, струящиеся в воздухе чуть заметной пульсацией, я быстро отыскал наощупь несговорчивого смутьяна и сцапал его за одежду. Противник, едва только осознал, что оказался схвачен, неистово задергался, точь-в-точь как попавшая в сети рыба. Он даже успел садануть меня своей ковырялкой по плечу, и я скорее вообразил, нежели ощутил, как металлическое острие скрежетнуло по моим костям.

Не позволяя больше инфестату дырявить мою и без того многострадальную шкуру, я рванул его на себя, а потом с оттяжкой вмазал коленом. Нога провалилась во что-то мягкое, будто в перьевую подушку, и подозреваемый сдавленно охнул. Мой слух различил звонкое бряцание, с которым из ослабевших пальцев кукловода выпал ножик, а сам он безвольным кулем повис на моих руках.

- Ну вот и все, домахался, - зловеще ухмыльнулся я, а затем, ставя точку в скоротечном противостоянии, подхватил обмякшее тело и перекинул через себя, со всего размаху втыкая головой в пол. Лицо инфестата неприятно хрустнуло, и из широких рассечений по бежевой кафельной плитке побежали темно-красные ручейки. Жестко, конечно, но зато я теперь могу не волноваться, что он очухается в самый неподходящий моме…

Не успел я додумать, как под натиском компаньона избитого кукловода туалетная дверь окончательно сдалась. Она распахнулась с грохотом и хрустом, разломившись на две неравные части. Одна ее половинка повисла на петлях, а вторая по кривой траектории влетела внутрь уборной. И на пороге, как я и предполагал, показалась кукла поверженного некроманта, которая устремилась на меня с бесстрашием дикого медоеда.

Первый размашистый удар мертвеца я принял на блок, остановив его порезанной рукой, отчего ее прострелило острой болью до самого плеча. Кости выдержали, но меня все равно заметно пошатнуло, чуть не опрокинув на замаранный пол. Силен, жучара!

Оттолкнув покойника от себя удачным фронт-киком в грудину, я бросил мимолетный взгляд ему за плечо и выматерился, когда увидел в коридоре столпившихся официантов и посетителей. Это они, видя разукрашенный кровью сортир, подпитывали поднятый труп своими эмоциями. Долбанные зеваки! Они-то и усилили мертвяка страхом, позволив вышибить дверь так легко!

- Эвелина, убери их отсюда нахрен! - проревел я, уклоняясь от новой атаки.

Не знаю, слышала ли меня лейтенант, потому что шанса проследить за происходящим в коридоре мне уже не подворачивалось. Но, кажется, возрожденный стал не таким резвым и сильным, как в самом начале.

Я определенно превосходил противника по всем статьям, и по скорости, и по уровню боевой подготовки. Но единственное преимущество, которое я не мог сломить без помощи жаркого пламени, это его мертвецкая неутомимость. Потому мне приходилось не только окучивать ожившего покойника градом ударов, но и параллельно напрягать дар, вторгаясь во все еще существующую с инфестатом связь. Однако дело шло крайне неохотно, с громким натужным скрипом. Видимо, чем ближе возрожденный труп находится к своему поработителю, тем сложнее разрушить их порочное взаимодействие.

Кукла словно бы чувствовала мои посягательства, и наседала на меня с утроенной силой, стремясь зажать где-нибудь в углу и заколотить до смерти. Однако я держался неплохо, и отбивал все его неумелые, но яростные наскоки. Один раз я даже весьма удачно подловил противника, поставив подсечку и со всей дури саданув башкой об толстый фаянс писсуара, но, естественно, не остановил его этим. С выпавшим из черепа глазом, висящим на канатике нерва, да с глубокой вмятиной на виске, кукла все еще оставалась боеспособной как и прежде.

И вот в то мгновение, когда я уже со всех сторон обхватил некроэфиром незримую пульсирующую пуповину, уходящую прямиком к потерявшему сознание некроманту, позади мертвеца раздалось шумное «Ш-ш-ш-ш-в-в-у-у-у-у!» Вокруг головы трупа словно какой-то фаербол разорвался, и озорное оранжево-синее пламя принялось весело испепелять прическу покойника, вместе с наполнявшим его мраком.

Возрожденный тонко запищал, как брошенный в кипяток рак, выгибаясь в умопомрачительной судороге. Но прежде чем огонь успел его упокоить, я разорвал их связь с инфестатом и жадно заграбастал себе остатки излившейся тьмы. Когда тело мертвеца рухнуло на пол, грузно оседая прямиком на своего недавнего хозяина, я увидел, что позади него… Эвелину. Лейтенант, держа наизготовку зажигалку и объемистый баллон лака для волос, хоть выглядела испуганно, если не сказать ошеломленно, но все же мой дар не ощущал от нее страха. Вернее, пока не ощущал…

Когда Носова с трудом оторвалась от созерцания кровавой кучи малы у моих ног, и подняла на меня свои необычные зеленые глаза, то темный дар тотчас же заурчал во мне, наслаждаясь всколыхнувшимся в душе девушки ужасом. Баллончик с лаком выпал из ее пальцев, а следом за ним на кафель брякнулась и зажигалка. Сначала я решил было, что она так отреагировала на мои только с виду опасные ранения, и даже сделал шаг по направлению к ней.

- Все в порядке, - успокаивающе поднял я ладони, с которых каждую секунду срывались темно-красные капли, - жить буду.

Но дрожащая от испуга лейтенант, как оказалось, смотрела вовсе не на мой пропитавшийся кровью китель. Она не сводила взгляда с моего лица, будто увидела в нем воплощение всех самых жутких кошмаров, которые ей когда-либо снились. И словно в подтверждение моей догадки, в туалет заглянул администратор кафе вместе с одной из официанток…

И если последняя сразу же позеленела и, зажав ладонью рот, свалила, не зайдя даже за порог, то ее руководитель оказался менее брезгливым. Он с охреневшим видом вошел в уборную, блуждая до глубины души потрясенным взором по натекшим на полу багровым лужам и кровавым отпечаткам подошв. Запрокинул голову, рассматривая разлетевшиеся по стенам и невысокому потолку алые брызги. Даже вид двух тел с разбитыми в месиво лицами парнем был воспринят весьма стойко для простого обывателя. Но стоило только управляющему сфокусироваться на мне…

Молодой человек сиплой скороговоркой выдохнул какую-то длинную тираду, в которой угадывались лишь смутно узнаваемые конструкции матерных выражений, и трусливо дернул назад. Правда, в процессе своего маневра он запнулся об обломки двери и упал, но едва ли это его замедлило. Несмотря на то, что оставшуюся часть маршрута ему пришлось проделывать на четвереньках, парень как-то умудрился не только сохранить стартовую скорость, но и превзойти ее. Если где-то в мире существуют соревнования по бегу на четырех костях, то я определенно сейчас видел чемпиона…

Не понимая, что происходит, я перешагнул через бессознательного инфестата и его упокоенную куклу, чтобы подойти к зеркалу. Эвелина, завидев как я приближаюсь, судорожно вдохнула и вжалась в косяк, но из уборной так и не выбежала.

Я с подозрением глянул сначала на нее, а потом уже на свое отражение. И должен признаться, все вопросы у меня отпали. Повстречай такого красавчика, я бы и сам кирпичей отложил прямо в портки. Нет, у меня, конечно же, не выросли вампирские клыки и не вытянулась морда, как у упыря. Однако видеть подобное выражение на собственном перепачканном кровью лице оказалось поистине необычно и стремно. Прилипшая намертво к моим губам улыбка одержимого маньяка могла ввергнуть в замешательство кого угодно, даже коллег-инквизиторов. А уж глаза… мать твою, жуть какая!

В первые несколько секунд мне не верилось, что я смотрю на самого себя. Слишком уж по-звериному жестоким и чужим выглядело мое лицо. Садистский оскал и темные провалы глаз, в глубине которых свирепствовал черный огонь, отражающий мое алчущее человеческих страданий нутро, вызывали единственное желание. Желание отвернуться и зажмуриться, лишь бы только это неисправимо злобное нечто исчезло.

Не в силах отвести взора от пугающе-гротескной маски, в которую превратилась моя физиономия, я нашарил рычаг смесителя и открыл кран на полную. Сунув обе руки под ледяную струю, я ожесточенно принялся тереть ладонями лицо, пытаясь смыть с него отпечаток этой мерзости. Прозрачная вода мешалась с красным и бледно-розовыми брызгами разлеталась по всей раковине, напитавшиеся кровью рукава потяжелели еще больше, а я все не останавливался.

Когда от холода уже заломило пальцы, я разогнулся и оценил, насколько мне помогли гигиенические процедуры. Невменяемая улыбка изверга теперь отчетливо померкла, но вот темное пламя из взгляда никуда не делось. Возможно даже разгорелось сильнее…

- Жвачка есть? - порывисто развернулся я к Эвелине, предварительно охлопав себя по пустым карманам и поняв, что «якориться» мне нечем.

- В-в-вроде был-ла… - промямлила Носова и без понуканий полезла искать.

К счастью, требуемое ей удалось найти довольно быстро. Дрожащими руками лейтенант протянула мне стильную матово-черную картонную коробочку, в которой лежали завернутые в мягкую фольгированную бумагу длинные пластинки. И жвачка, слава богу, оказалась мятная. Пусть и не ядрено-перечная, как я люблю, а какая-то сладковатая, но в нынешних обстоятельствах выбирать не приходилось.

Набив полный рот, я усиленно заработал челюстями, замешивая из нескольких пластинок один большой комок. Вот только вместо желанного ледяного торнадо, гвоздями пронзающего небо и основание черепа, пришло лишь какое-то жалкое подобие едва свежего сквознячка, приправленного сладостью. Однако, судя по тому, как облегченно выдохнула моя помощница, прогресс был, что называется, налицо.

- Иди в зал, - распорядился я, - никого не впускай и вызови наших. А я пока постерегу задержанного.

Эвелина исполнительно кивнула и, как мне показалась, с превеликим облегчением покинула залитую кровью уборную. Ну а я вернулся к пребывающему в глубокой отключке инфестату, который после столкновения с полом растерял свои зубы. Скинув с него стремительно деревенеющий без некроэфирной подпитки труп, я вдруг обратил внимание, на практически портретное сходство этой парочки. Оно проступало даже сквозь багряную мешанину, в которую превратились их морды после знакомства со мной. Уж не близнецы ли они часом? Впрочем, какая мне разница? Пусть «Черные кокарды» подробности их семейных взаимоотношений выпытывают.

Воззвав к обитающей во мне темной сущности, я сформировал туманные отростки, которыми по уже отработанной схеме потянулся к разбитой физиономии задержанного. Стресс стрессом, а этого прыткого гаденыша лучше опустошить до конца. А то мало ли, что он еще вытворить задумает рядом с покойником.

Чужой некроэфир потек в меня буйным потоком, и в моем воображении возникла картина, как непроглядно-темная тень жадно напитывается дармовой энергией. Набрасывается на нее словно оголодавшая кошка на ведро сметаны, и жрет, жрет, жрет. То ли это мое подсознание таким образом олицетворяло дар, носителем которого я был, то ли он сам учился со мной общаться, не знаю. Однако подобные визуализации, порожденные играми разума, заметно помогали мне взаимодействовать с внутренней тьмой.

В какой- то момент, когда я не заполнил свой пустующий резерв и на пятидесятую часть, поток некроэфира стал истончаться, но пока еще не иссякал окончательно. С каким-то потаенным сожалением подумалось, что мне досталась не такая уж и жирная добыча. И робкое возражение здравого смысла, дескать: «Куда тебе столько?» оказалось напрочь заглушено злобным рыком черной тени, которая хотела только хапать и напиваться энергией смерти.

Увлеченный этим необычным внутренним противостоянием, я даже не сразу заметил, что инфестат очухался и начал хило сопротивляться. Его потуги никак не сказались на мне, а потому я беспрепятственно продолжал вытягивать из преступника некроэфир, безжалостно отнимая последние капли.

- Пр… прошу, не забирай все! - удивительно разборчиво для его расквашенной морды попросил некромант. - Оставь… оставь мне немного. Для брата. Ему нужно… Умоляю…

Избитый прервался на секунду и попытался приподняться, но я жестко придавил его коленом, пресекая опасные шевеления.

- Слава… где он? - прохрипел инфестат. - Я не чувствую его…

- Отмучался твой Слава, - неохотно поделился я с задержанным. - Рядом лежит.

Вяло брыкающийся мужчина подо мной обмяк и прикрыл веки, будто потерял сознание, но моя недоразвитая эмпатия ощущала бушующее в его душе горе. Вскоре грудь некроманта дернулась от судорожного всхлипа, а запруду век прорвал настоящий поток слез.

- Слава-а-а… Славик… - хрипел мужчина, захлебываясь в собственной крови и рыданиях. - Прости-и-и…

Чужая скорбь мрачным хороводом закрутилась вокруг меня, будоража мой темный дар. Но я держал его в стальной клетке собственной воли, ожесточенно пережевывая мятный комок жвачки, и непреклонно продолжал тянуть из инфестата некроэфир. Враг не дождется от меня ни сострадания, ни жалости. Никогда.