Новгородские былины

В стольном было городе во Киеве,

У ласкова асударь-князя Владимера,

Было пированье, почестной пир,

Было столование, почестной стол;

Много было у князя Владимера

Князей и бояр и княженецких жен.

Пригодились тут на пиру две честныя вдов:

Первая вдова — Чесовая жена,

А другая вдова — то Блудова жена,

10 Обе жены богатыя,

Богатыя жены дворянския.

Промежу собой сидят, за прохлад говорят.

Что взговорит тут Блудова жена:

— Гой еси ты, Авдотья Чесовая жена!

15 Есть у тебе девять сыновей,

А девять сыновей, как ясных соколов,

И есть у тебе дочь возлюбленна,

Молода Авдотья Чесовична,

Та ведь девица как лебедь белая;

20 А у меня, у вдовы, Блудовы жены,

Един есть сын Горден как есен сокол,

Многия пожитки осталися ему

От своего родимого батюшка;

Ноне за прохлад за чужим пирком

25 Молвим словечко о добром деле — о сватонье:

Я хощу у тебя свататься

За молода Гордена Блудовича

Дочь твою возлюбленну Авдотью Чесовичну.

Втапоры Авдотья Чесова жена

30 На то осердилася,

Била ее по щеке,

Таскала по полу кирписчету

И при всем народе, при беседе,

Вдову опазорела

35 И весь народ тому смеялися.

Исправилась она, Авдотья Блудова жена,

Скоро пошла ко двору своему,

Идет ко двору, шатается,

Сама больно закручинилася.

40 И завидел Горден сын Блудович,

Скоро он метался с высока терема,

Встречал за воротами ее,

Поклонился матушке в праву ногу:

— Гой еси, матушка,

45 Что ты, сударыня, идешь закручинилася?

Али место тебе было не по вотчине?

Али чаром зеленом вином обносили тебе?

Жалобу приносит матера вдова,

Авдотья Блудова жена,

50 Жалобу приносит своему Гордену Блудовичу:

— Была я на честно́м пиру

У великова князя Владимера,

Сидели мы с Авдотьей Часовой женой,

За прохлад с нею речи говорили

55 О добром деле — о сватонье,

Сваталась я на ее любимой на дочери Авдотьи Часовичне

За тебе, сына, Гордена Блудовича.

Те ей мои речи не взлюбилися,

Била мене по щеке

60 И таскала по полу кирписчетому,

И при всем народе на пиру обе(сч)естила.

Молоды Горден сын Блудович

Уклал спать свою родимую матушку:

Втапоры она была пьяная.

65 И пошел он на двор к Чесовой жене,

Сжимал песку горсть целую,

И будет против высокова терема,

Где сидит молода Авдотья Чесовична,

Бросил он по высоком терему —

70 Полтерема сшиб, виноград подавил.

Втапоры Авдотья Чесовична

Бросилась, будто бешеная, из высокова терема,

Середи двора она бежит,

Ничего не говорит,

75 Пропустя она Гордена сына Блудовича,

Побежала к своей родимай матушке

Жаловатися на княженецкой пир.

Втапоры пошел Горден на княженецкой двор

Ко великому князю Владимеру

80 Рассматривать вдову, Чесову жену.

Та вдова, Чесова жена,

У великова князя сидела на пиру за убраными столы.

И тут молоды Горден выходил назад,

Выходил он на широкой двор,

85 Вдовины ребята с ним заздорели;

А и только не все оне пригодилися,

Пригодилось их тут только пять человек,

Взяли Гордена пощипавати,

Надеючи на свою родимую матушку.

90 Молоды Горден им взмолится!

— Не троните мене, молодцы!

А меня вам убить — не корысть получить!

А оне тому не веруют ему,

Опять приступили к нему,

95 И он отбивался и метался от них,

И прибил всех тут до единова.

Втапоры донесли народ киевской

Честной вдове Часовой жене,

Что молоды Горден Блудович

100 Учинил драку великую,

Убил твоих детей до смерти.

И посылала она, Часова жена,

Любимых своих четырех сыновей

Ко тому Гордену Блудовичу,

105 Чтоб он от того не убрался домой,

Убить бы ево до́ смерти.

И настигли ево на широкой улице,

Тут обошли вкруг ево,

Ничего с ним не говорили,

110 И только один хотел боло ударить по́ уху,

Да не удалось ему:

Горден верток был, —

Тово он ударил о́ землю

И ушиб ево до́ смерти;

115 Другой подвернется — и тово ушиб,

Третей и четвертой кинулися к нему —

И тех всех прибил до́ смерти.

Пошел он, Горден, к Авдотьи Чесовичне,

Взял ее за белы руки

120 И повел ко божьей церкви,

С вечернями обручается,

Обручался и обвенчался с ней и домой пошел.

Поутру Горден стол собрал,

Стол собрал и гостей позвал;

125 Позвал тут князя со княгинею

И молоду свою тещу, Авдотью Чесовую жену.

Втапоры боло честна вдова, Чесовая жена, загорденелася,

Не хотела боло идти в дом к зятю своему,

Тут Владимер-князь стольной киевской и со княгинею

130 Стали ее уговаривати,

Чтобы она на то больше не кручинилася,

Не кручинилася и не гневалася.

И она тут их послушела,

Пришла к зятю на веселой пир.

135 Стали пити, ясти, прохложатися.

Было-жило две вдовы:

Первая вдова была Садовая,

Другая вдова Огородникова.

У Садовой-то вдовы было девять сынов,

5 Девять сынов — ясных со́колов,

В десятых была едина дочь,

Едина дочь лебедь белая.

У той же вдовы Огородниковой

Был единственный сын Дюк Степанович.

10 Эти обе вдовы во пиру были,

Во пиру были, да порасспорили.

Говорит вдова Садовая:

— Чем же ты, вдова, заносишься?

У меня, вдовы, есть девять сынов,

15 Девять сынов ясных со́колов,

В десятыих едина дочь лебедь белая;

У тебя, вдовы, единый сын

Дюк Степанович,

Ворона он да загумённая:

20 Летает пусть он все по загуменьям!

За досаду вдовы это показалося —

При большом пиру ей прибесчестили.

Пошла вдова домой невесела.

Встречает ее любимой сын

25 Дюк Степанович,

Говорит он сам таково слово:

— Ай же ты, госпожа моя, родна матушка,

Пречестна вдова Мамельфа Тимофеевна,

Уж ты что же со пиру идешь невесела?

30 Разве чара тебе не рядо́м пришла?

Али пьяница тебя приобе́счестил?

Отвечает ему государыня родна матушка:

— Ай ты, милое мое дитятко,

Молодой боярин Дюк Степанович,

35 Чара-то мне рядом пришла,

Не пьяница меня избесчестила,

Избесчестила меня вдова Садовая.

Мы с этой вдовой да расспорили,

Говорит вдова Садовая:

40 «Ты чем, вдова, заносишься?

У меня, вдовы, есть девять сынов,

Есть девять сынов ясных соколов,

Во десятыих едина дочь лебедь белая;

У тебя, вдовы, только единый сын,

45 Ворона он загумённая:

Пусть он век летает по загуменьям!»

Богатырско сердце тут разгорелося,

Он крутенько садился на добра коня,

Он брал свою да саблю вострую,

50 Посадил на плечо птицу-сокола,

Поехал ко вдовы да ко Садовыя.

Навстречу ему идут девять сынов,

Во десятыих едина дочь лебедь белая.

Он взял свою да саблю вострую,

55 Им всем срубил буйные головы,

Едину дочь себе в плен он взял,

Привязал ее ко стременам своим,

Приезжал боярин к своей матушке,

Пречестной вдове Мамельфе Тимофеевной,

60 Говорит боярин громким голосом:

— Ой ты гой еси, родная матушка,

Я привез тебе работницу,

Работницу да портомойницу!

Говорит ему государыня родная матушка:

65 — Ай ты, милое мое дитятко,

Молодой боярин Дюк Степанович!

Не она меня да прибесчестила,

Прибесчестила да ейна матушка.

Она тогда была еще малешенька,

70 Малешенька еще, глупешенька,

Ты возьми-ко ее за себя замуж,

Она будет слыть у нас да не работницей,

Не работницей, не портомойницей,

Она будет слыть да барыней.

75 Молодой боярин матушки послушался,

Он поехал по Индеи по богатыи,

Стал собирать он кня́зей со княгинями

На почетной пир к себе на свадебку;

Он тут стал, боярин, играть свадебку,

80 Обвенчался с милою княгинею.

Было на пиру две почестных вдовы:

Первого была Садового жена,

А друга была вдова да Огородникова.

Наливала вдова да Огородникова

5 Еще чарочку да зелена вина,

Подносила вдовы да Садового жены:

— Уж ты пей-ко, вдова да Садового жена!

Как буду я тебе да слово говорить,

А слово говорить да буду свататься.

10 У меня-то есть Фадеюшко Игнатьевич,

У тебя-то есть да лебедь белая,

Лебедь белая да одина́кая дочь.

Уразила вдова да Садового жена

Она чарочку да о сыру землю:

15 — Ты не хвастай-ко вороной погумённою,

Пусть-ко ворона полетае по загу́меньям.

И отправилась вдова Огородникова,

И встречает ей Фадеюшко Игнатьевич.

— Что же ты, родитель моя маменька, не весело идешь?

20 Разве местечко да не по вотчины,

Али чарочка тебе да не рядом дошла,

Али пьяница тебя да обесчестила?

— А й же ты, дитятко да мое милое!

Мне-ка мистечко было по вотчине,

25 И мне-ка чарочка да ведь рядом дошла,

Пьяница меня не обесчестила.

А что же ты родился не хорош, не пригож?

Красотою бы родился в Олешеньку Поповича,

А походочкой бы родился в Чурила Плёнковича,

30 А поездочкой да в Илью Муромца,

А богатьством да в Дюка Степановича.

— А й ты, родитель моя матушка!

Ты ложись-ко на кроваточку тисовую,

А на ту ли на перинку на пуховую,

35 Пусть-ко дикой-от хмель да выкуряется.

Как наедет-то к тебе да лебедь белая.

Как садился Фадей да на добра коня

Да берет-то Фадей полура́товьё.

Приехал Фадей ко той ли ко вдовы да ко Садового жены,

40 Как задел-то Фадей да полуратовьём,

Сини новые да пошаталисе,

А крылечушко да приломалисе.

Выходила тут да лебедь белая:

— А й же ты, ворона погумённая!

45 Летала бы ворона по загу́менью.

У меня-то есть да девять братов,

Как стоят они да во чисто́м во поли́,

А тебя-то, вороны, дожидаются.

Как поехал Фадейко во чисто поле,

50 А задел-то Фадей да полуратовьём.

Как убил-то Фадеюшко пяти́ братов,

А остатние братья помирилися

Да Фадеюшку в ноги поклонилися:

— Ты бери-тко с нас да золотой казны.

55 Уж как вта́кнул Фадей да полуратовьё:

— Насыпайте-тко мне да полуратовьё.

Они пять-то сажен да насыпали,

А три-то сажени не дохва́тило,

И пошли они к Чурилушку займовать.

60 Говорил им Чурило таково слово:

— Не давайте Фадею золотой казны,

А отдайте за Фадея сестру родную.

Говорили они Фадею таково слово:

— Не бери-тко с нас да золотой казны,

65 А возьми-тко за себя лебедь белую.

И на то Фадей да соглашается,

Заезжает к вдовы да Садового жены,

Он берет себе да лебедь белую,

Лебедь белую да одинакую дочь,

70 Он привозит ко родители ко матушки:

— Уж ты, матушка, да моя родная!

И вот тебе привез я лебедь белую,

Лебедь белую да одинакую дочь.

Как во стольнем городе во Киеве

И у ласкова князя у Владимира

Хорош заведен да был почестной пир,

На многие кня́зи пир на бо́яра,

5 На все сильни могучие богатыри,

На все поляницы на уда́лые.

И было де на том на почестном пиру

Славна богата Часо́венна вдова,

Другая вдова де была Збу́дова.

10 Так эта ведь Збудова вдова,

Ена наливала чару зелена вина,

Подносила ту чару славные богатые Часовенной вдовы:

— Выпей-тко ты, славная богатая Часовенна вдова!

И я же ведь теперь не у тебя в гостях.

15 А есть у меня премладый Фотеюшко Збудовича,

А у тебя есть единка та Часовенна,

И отдай-ко ты Че́динку за Фотея заму́ж.

И она хлоп по подносу, и стокан у́летел,

И так де вдову ведь обесчестила,

20 И одва вдовица и пир кончала,

И невесела вдова приезжала домой.

И встречав Фотей да родну матушку:

— Ты, свет государынь моя матушка,

Разве место те было не по вотчины,

25 Разве винная чара да не рядом дошла,

Разве пьяница тобою осмеяласе,

И безумница да слово молвила?

— Ты, премладый Фотеюшко сын Збудович,

И место-то мне было по вотчины,

30 И винная чара мне рядом дошла,

И пьяница та мной не осмеяласе,

И вдова та меня и прибесчестила.

Я за тебя, Фотеюшко, посваталась

И у славные богатые Часовенной вдовы.

35 Ена хлоп по подносу и стакан улетел.

Говорил Фотей да родной матушке:

— Свет государынь мо́я матушка,

Я насмешку эту о́тсмеюсь.

Говорит слуги́ он сво́ей верные:

40 А й слуга ты моя верная!

Поди на конюшню на стоялую,

Выбирай-ко ты двух добрых лошадей,

И седлай-уздай да скоро-наскоро,

Скоро-наскоро и крепко-накрепко,

45 И не ради красы басы молодецкие, —

Ради крепости да богатырские.

И шел слуга на конюшню на стоялую,

Ен седлал-уздал да двух добрых лошадей,

И не ради красы-басы молодецкие,

50 Ради крепости да богатырские.

И поехал со слугой он в стольний Киев-град,

И заехали ко вдовы да во широкий сад,

Приломали, притоптали, все притра́вили.

И вдовы-то дома не случилосе,

55 И одна Ча́динка пригодиласе.

Выходила на балхончик на точеные,

Сама говорила таково слово:

— И что за невежа появиласе,

И над нашим домом насмехается?

60 У Фотея-то ратовьё шести сажен,

Ен де хлопнул по балхончику точеному,

И балхончик точеный весь рассыпался.

И приезжала вдова де на широкий двор,

Говорит Фотей да таково слово:

65 — Вот те, славная богата Часовенна вдова,

И обсыпь-ко это ратовьё ты золотом,

И не увезу Чади́нки за себя замуж.

Сам уехал Фотей да во чисто полё.

И роздёрнул Фотей да тонкой бел шатер

70 И сказал слуги́ он сво́ей верные:

— Как появится силушка из Киева,

Ты буди-ко меня да скоро-наскоро.

Эта славна богата Часовенна вдова,

Она начала сбирать да злато-серебро

75 И обсыпа́ть это ратовьё шести сажен.

И пять она сажен ведь насыпала,

И шестой сажени ведь нечем насыпать.

И выехала она ведь в стольней Киев-град,

И сама говорила таково слово:

80 — А й мужики вы все мне должные,

Ваши головы все запоручены.

А поедьте, мужики, вы во чисто полё,

Убейте Фотеюшка в чистом поли́,

Я всех мужиков вас во долгах прощу.

85 Она справила, срядила семи сы́новьёв,

И появиласе силушка из Киева.

Да будит слуга Фотеюшка Збудовича:

— А вставай, Фотеюшка Збудович!

Появиласе силушка из Киева.

90 И вставае Фотеюшко Збудович

И нараз зашиб он всех семи сыновьё́в.

— И вас, мужики, не трону я не единого,

Ваше дело поневольнёё.

И приехал Фотей ко вдовице на широкой двор,

95 И скрыкнул де Фотей да зычным голосом:

— Неси, вдова, записи закладние,

По которым золота казна роздо́вана.

И несла де вдо́ва записи закладние,

По которым золота казна раздо́вана.

100 Роздал Фотеюшко эти записи,

И все мужики поехали да кланялись.

— Как спасибо, Фотеюшко Збудович!

И взял ту Чадинку Часовенну,

И увел ту Чадиночку замуж за себя.

105 Привозил Фотей ей к родной матушке:

— Свет государынь моя матушка,

Эту насмешку ты ей отсмейся,

И втрое ты, вдвое да и впятеро,

Хоть в портомойницы клади, хоть в беломойницы!

Во славном во городе во Киеве,

У ласкова кнезя у Владимера

Заводилось столо́ванье, цёстён пир.

Уж как вси на пиру-то напивалисе,

5 Ведь и вси на цёсно́м наедалисе,

Да и вси на цёсно́м приросхвастались.

А сидела на пиру да молода вдова,

Молода вдова да Блудова́ жона,

Да и нацяла Блудова́ жона у Цясовой свататьсе:

10 — Да отдай-ко-се ты Катеринушу Цясовисьню

За моёго Хотёнышка, сына Блудова.

А Цясовой жоны то не показалосе,

Да и говорила ей таковы слова:

— У тя мужа-та звали Блудишшом,

15 А сына-то зовут у тя уродишшом:

Тот ли по за́полям уродуёт

Да стрелят сорок-ворон за цюжим двором.

И взела она цяру зелена вина,

И ленула ей насупротив в ясны́ оци́,

20 Подмоцила ей шубу соболиную.

С того пира невесела Блудова жона,

Идет домой да не в корысти, не в радости.

Хотёнышко матушку стрецеёт:

— Што же ты, моя ро́дна матушка,

25 Идешь домой да не в корысти, не в радости?

Али место те дали не по вотцины,

Али цярой тобя да о́бнесли,

Али пьенича-дурак не насмеялсе ли?

Отвецяла молода вдова Блудова жона:

30 — Место мне-ка дали по вотцины,

И цярой меня не о́бнесли,

И пьенича над мной не насмеялсе,

А сидела на цёсно́м пиру,

Насупротив сидела молода вдова,

35 Молода вдова да Цясова жона,

Ише я за тобя нацяла свататьсе

На той ли Катеринуши Цясовисьны.

Отвецяла молода Цясова жона:

«У тя мужа-та звали Блудишшом,

40 А сына-то зовут у тя уродишшом:

Тот ли по за́полям уродуёт,

Стрелят сорок-ворон да за цюжим двором».

И взела она цяру зелена вина,

Да ленула вином мне в ясны́ оци́,

45 И подмоцила шубу соболиную.

То Хотёнышку не показалосе.

Скоро шел он да на широкой двор,

Седлал-уздал да коня доброго,

Скоро он поехал во цисто́ полё.

50 Идет Хотён из циста́ поля́,

Голосом крицит да шляпой машот:

— Здраствуй-ко ты, тёшша гордливая,

Да здраствуй-ко ты, тёшша ломливая!

Стрецей-ко-се ты зетя уродишша,

55 Да тот ли по заполям уродуёт,

Стрелят сорок-ворон да за цюжим двором!

Как попёр молоде́ць дом копьем, тупым коньчом,

Да тот ли дом он по окнам снял.

Приходила молода вдова Цясова жона,

60 Говорила Катеринуши Цясовисьны:

— Што это, цядо мое милоё,

Кажись, не было в поли ни ветра, ни вехоря,

А наш-от дом ведь по окнам снят!

Отвецяла Катеринуша своёй матери:

65 — Ой ты, матушка моя ро́дная!

Из циста́ поля шел доброй мо́лодець,

Голосом крыцял да и шляпой махал,

А сам-от он да выговаривал:

«Здраствуй-ко ты, тешша гордливая,

70 Да здраствуй-ко ты, тешша ломливая!

Стрецей-ко-се ты зетя уродишша,

Да тот ли по заполям уродуёт,

Стрелят сорок-ворон да за цюжим двором!»

Да попёр молодець дом копьем, тупым коньчом,

75 И дом-от он ведь по окнам снял,

А сам-от поехал во цисто́ полё.

Скоро-на́скоро вдова тут догадаласе,

Што дороднё-добрый молодець нехто другой,

Как Хотёнышко Блудов сын.

80 Ише скоря́ того пошла она к своим сынам, —

А у ей сыновьев было деветеро, —

Приносила им жалобу на Хотёныша:

— Ой же вы еси, сыны, добры мо́лодци!

Подьте да захватите сына Блудова,

85 Приведите его мне пред ясны́ оци́!

А ответ дёржат сыны, добры мо́лодци:

— Ой ты, наша ро́дна матушка!

Нам ведь у Хотёна взеть-то нецего!

Молодой вдовы то не показалосе:

90 — Кабы было у меня деветь зе́тевьев,

Дак оны бы меня послушались!

Да не стали тут добры мо́лодци

Отзыватьсе от своёй ро́дной матери,

И поехали в нагон за Хотёнышком.

95 Спит Хотён во бело́м шатри́,

Спит он, спит да не пробудитсе.

Наезжали молодци да близь шатра,

Добры кони стоптали копытами громко-на́громко.

От того Хотён и пробужеитсе,

100 Да не долго Хотён тут срежеитсе,

Садилсе Хотён да на добра коня

И поехал к молодцям насупротив.

Троих молодцёв копьем сколол,

Да троих молодцёв конем стоптал,

105 Да ише троих к стремени́ привезал.

Скоро-на́скоро поехал к Цясовой жоны,

И крыцял он гласом громкием:

— Здраствуй-ко-се ты, молода жона,

Молода жона, да Цясова жона!

110 Выкупай-ко ты своих добрых молодцёв:

Ведь троих я копьем сколол,

Да троих я конем стоптал,

Да ише троих к стремени́ привезал.

Коли выкупишь, дак живых спушшу,

115 А не выкупишь, дак смерти́ придам.

Тут молода вдова и спасаласе:

На тарелку клала золота,

Да на дру́гу скатна женьцюга,

А на третью — ширинку золоцёную,

120 И называла его зе́тём родныим

А сам поварацивал коня в цисто полё,

И отсек своему коню голову,

Выливал це́рево лошадиноё,

Залезал он сам в кони́ноё це́рево.

125 Прилетали ту два ворона,

Ворон старшие да ворон младшие.

А спрого́ворит-то ворон младшие:

— Бацько, нам бог обед послал!

А ответ дёржал ворон старшие:

130 — Нет, малой, тут обман ведь есь.

И нацял ворон младшой облетывать,

Нацял ворон покыркивать,

Да нацял и церево поклю́ивать.

Ухватил тут ворона́ Хотёнышко за ногу.

135 Тут и старой ворон заоблетывал,

Старой ворон запокыркивал,

Просит малого выпустить.

Отвецял Хотён таковы слова:

— Ой жо ты, ворон старшие!

140 Принеси-тко мне-ка воды жи́выя,

Да принеси-тко-се воды ме́ртвыя:

Втогды выпушшу вороненыша.

Полетел как ворон старшие

За тридевять земель, за тридевять морей,

145 За водою жи́вою да за водой мертвою,

И прилетел ворон с водой жи́вою,

Прилетел ворон с водой мертвою.

Отдал Хотёнышу во белы́ руки́:

Втогда спустил он ворона младшого.

150 Водой живою обрызгал коня мертвого —

И конь его нацял здрыгивать.

Водою мертвою стал обрызгивать —

Конь ёго стал уж на ноги.

И сел молодець на добра коня,

155 И поехал оживлять своих шурьяко́в,

Оживил ведь он своих шурьяков

И поехал к палаты белокамённой.

Стали социнеть свадьбу брасьную,

Собирались идти ко божии́м церквам

160 Принимать венчи да пресветлые,

Обруцетьсе перстнеми золоцёныма.

Так женилсе Хотён на Катеринуши,

Со того времени зацялсе поцестён пир.

Во стольнём-то городе во Киеве

У ласкова князя у Владимера

’ёго было пированьё, был поцесьён пир.

Да и было на пиру у ёго две вдовы:

5 Да одна была Офимья Цюсова жона,

А друга была Овдотья Блудова жона.

Ише в та поре Овдотья Блудова жона

Наливала цяру зелена вина,

Подносила Офимьи Цюсовой жоны,

10 А сама говорила таково слово:

— Уж ты ой еси, Офимья Цюсова жона!

Ты прими у мня цяру зелена вина

Да выпей цяроцьку всю досуха.

У меня есь Хотенушко сын Блудовиць,

15 У тебя есть Цейна прекрасная.

Ты дашь ли, не дашь, или откажошь-то?

Ише в та поре Офимья Цюсова жона

Принела у ей цяру зелена вина,

Сама вылила ей да на белы груди,

20 Облила у ей портищо во пятьсот рублей,

А сама говорила таково слово:

— Уж ты ой еси, Овдотья Блудова жона!

А муж-то был да у тя Блудищо,

Да и сын-от родилсэ уродищо,

25 Он уродищо, куря подслепоё:

На коей день гре́нёт, дак зерьня найдёт

А на тот де день да куря сыт живет;

На коей день не гре́нёт, зерьня не найдет

А на тот де день да куря голодно.

30 Ише в та поре Овдотье за беду стало,

За велику досаду показалосе.

Пошла Овдотья со чесна пиру,

Со чесна пиру да княженецкого,

И пове́ся идет да буйну голову,

35 Потопя́ идет да оци ясные

И во мамушку и во сыру землю.

А настрету ей Хотенушко сын Блудовиць,

Он и сам говорит да таково слово:

— Уж ты мать, моя мать и государына!

40 Ты що идешь со чесна пиру не весёла,

Со чесна пиру да княженецкого?

Ты повеся идешь да буйну голову,

Потопя идешь да оци ясные

И во матушку да во сыру землю.

45 Але место тебе было от князя не по вотцины?

Але стольники до тебя не ласковы,

Але цяшьники да не приятливы?

Але пивным стоканом тя обносили,

Але цяры с зеленым вином да не в доход дошли?

50 Але пьяниця да надсмеяласе,

И безумниця ле навалиласе,

Ле невежа нашла да небылым словом?

Говорит ёму Овдотья Блудова жона:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

55 Мне-ка место от князя всё было по вотцины;

Меня пивным стоканом не обносили,

И цяры с зеленым вином да всё в доход дошли;

И не пьяниця и не надсмеяласе,

Не безумниця не навалиласе,

60 Не невежа не нашла и небылым словом.

Нас было на пиру да только две вдовы:

Я одна была Овдотья Блудова жона,

А друга была Офимья Цюсова жона.

Наливала я цяру зелена вина,

65 Подносила Офимьи Цюсовой жоны;

Я сама говорила таково слово:

«Уж ты ой еси, Офимья Цюсова жона!

Ты прими у мня цяру зелена вина,

Да ты выпей цяроцьку всю досуха.

70 У меня есть Хотенушко сын Блудовиць,

У тебя есь Цейна прекрасная.

Ты уж дашь, ле не дашь, или откажошь-то?»

Ише в та поре Офимья Цюсова жона

Приняла у мня цяру зелена вина,

75 Сама вылила мне да на белы груди,

А облила у мня портищо во пятьсот рублей;

Да сама говорила таково слово:

«Уж ты ой еси, Овдотья Блудова жона!

Да муж-от был да у тя Блудищо,

80 Да и сын-от родилосе уродищо,

Уродищо, куря подслепоё:

На коей день гренёт, дак зерьня найдёт,

А на тот де день да куре сыт живет;

На коей день не гренёт, зерьня не́ найдет

85 А на тот де день да куре голодно».

Ишше в та поре Хотенушко сын Блудовиць,

Воротя де он своя добра коня,

Он поехал по стольнёму по городу.

Он доехал до терема Цюсовьина.

90 Он ткнул копьем да в широки ворота,

На копьи вынёс ворота середи двора, —

Тут столбики да помитусились,

Цясты мелки перила приосыпались.

Тут выглядывала Цейна прекрасная

95 И выглядывала да за окошецько,

А сама говорила таково слово:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

Отець-от был да у тя Блудищо,

Да и ты родилосе уродищо,

100 Ты уродищо, куря подслепоё:

Ты уж ездишь по стольнёму-ту городу,

Ты уж ездишь по городу, уродуёшь,

Ты уродуёшь домы-ти вдовиные:

На коей день гренёшь, дак зерьня найдёшь,

105 Ты на тот де день да, куря, сыт живёшь;

На коей день не гренёшь, зерьня не́ найдешь

А на тот де день да, куря, голодно.

Он и шиб как палицей в высок терям, —

Он и сшиб терям да по окошкам сдолой,

110 Одва цють она за лавку увалиласе.

Ише в та поре Офимья Цюсова жона

Идет Офимья со чесна пиру,

Со чесна пиру княженецького,

А сама говорит да таково слово:

115 — Кажись, не было не бури и не падёры,

Моё домишко всё да развоёвано.

Как стрецят ей Цейна прекрасная,

А сама говорит да таково слово:

— Уж ты мать, моя мать и восударына!

120 Наежжало этта Хотенушко сын Блудовиць;

Он ткнул копьём да в широки ворота,

На копьи вынёс ворота середи двора, —

Тут столбики да помитусились,

Цясты мелки перила да приосыпались.

125 Я выглядывала да за окошецько

И сама говорила таково слово:

«Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

Отец-от был да у тя Блудищо,

И ты родилось уродищо,

130 Ты уродищо, куря подслепое:

Ты уж ездишь по стольнёму-ту городу,

Ты уж ездишь по городу, уродуёшь,

Ты уродуёшь домы-ти вдовиные».

Он и шиб как палицей в высок терям, —

135 Он сшиб терям да по окошкам сдолой,

Одва цють я за лавку увалиласе.

Ише тут Офимьи за беду стало,

За велику досаду показалосе.

Ушла Офимья ко князю ко Владимеру,

140 Сама говорила таково слово:

— Государь князь Владимер стольнекиевской!

Уж ты дай мне суправы на Хотенушка,

На Хотенушка да сына Блудова.

Говорит князь Владимер стольнекиевьской:

145 — Уж ты ой еси, Офимья Цюсова жона!

Ты хошь, и тысецю бери; да хошь, и две бери;

А сверхь де того, да скольки надобно.

Отшибите у Хотенка буйну голову:

По Хотенки отыску не будёт же.

150 Ишше в та поре Офимья Цюсова жона

Пошла нанесла силы три тысици,

Посылат трех сынов да воёводами.

Поезжают дети, сами плацют-то,

Они сами говорят да таково слово:

155 — Уж ты мать, наша мать и государына!

Не побить нам Хотенка на цистом поли,

Потереть нам свои да буйны головы.

Ведь когда был опсажон да стольне(й) Киев-град

И той неволею великою,

160 И злыма поганыма тотарами, —

Он повыкупил да и повыруцил

Из той из неволи из великое,

Из злых из поганых из тотаровей.

Пошла тут сила-та Цюсовина,

165 Пошла тут сила на цисто полё;

Поехали дети, сами плацют-то.

Ише в та поре Хотенушко сын Блудовиць,

Он завидял силу на цистом поли,

Он поехал к силы сам и спрашиват:

170 — Уж вы ой еси, сила вся Цюсовина!

Вы охоця сила, ли невольняя?

Отвецят тут сила всё Цюсовина:

— Мы охоця сила всё наёмная.

Он и уцял тут по силы как поезживать:

175 Он куда приворотит, улицей валит;

Назад отмахнет, дак целой площадью.

Он прибил тут всю силу до едного,

Он и трех-то братей тех живьем схватал,

Живьем-то схватал да волосами связал,

180 Волосами-ти связал да церез конь смётал,

Церез конь смётал и ко шатру привёз.

Ждала Офимья силу из циста поля,

Не могла она силы дождатисе.

Пошла нанела опять силы три тысици,

185 Посылат трех сынов да воёводами.

Поежджают дети, сами плацют-то:

— Уж ты мать, наша мать и восударына!

Не побить нам Хотенка на цистом поли,

Потерять нам свои да буйны головы.

190 Говорит тут Офимья Цюсова жона:

— Уж вы дети, мои дети всё рожоные!

Я бы лутше вас родила деветь ка́меней,

Снёсла каменьё во быстру реку, —

То бы мелким судам да ходу не было,

195 Больши суда да всё розби́вало.

Поехали дети на цисто полё.

Завидел Хотенушко сын Блудовиць,

Поехал к силы он к Цюсовиной,

Он у силы-то да и сам спрашиват:

200 — Вы охвоця сила, ли невольняя?

Отвецят тут сила всё Цюсовина:

— Мы охоця сила всё наёмная.

Он и уцял тут по силы-то поезживать:

Он куда приворотит, улицей валит,

205 А назад отмахнёт, дак целой площадью.

Он прибил тут всю силу до едного;

Он трех-то братей тех живьем схватал,

Живьем-то схватал да волосами связал,

Волосами-ти связал и церез конь смётал,

210 Церез конь смётал и ко шатру привез.

Ждала Офимья силу из циста поля,

Не могла опять силы дождатисе.

Опеть пошла наняла силы три тысици,

Посылат трех сынов да воёводами.

215 Поежджают дети, сами плацют-то:

— Уж ты мать, наша мать и восударына!

Не побить нам Хотенка и на цистом поли,

Потереть нам свои да буйны головы.

Ведь когда был опсажон да стольне(й) Киев-град

220 И той неволею великою,

И злыма поганыма тотарами, —

Он повыкупил да и повыруцил

Из той из неволи из великое,

Из злых из поганых из тотаровей.

225 — Уж вы дети, мои дети рожоные!

Я бы лутше вас родила деветь ка́меней,

Снёсла каменьё во быстру реку, —

То бы мелким судам да ходу не было,

Больши-ти суда да всё розби́вало.

230 Пошла тут сила всё Цюсовина,

Поехали дети, сами плацют-то.

Ише в та поре Хотенушко сын Блудовиць

Завидял силу на цистом поли,

Он приехал к силы-то к Цюсовиной,

235 Он у силы-то да и сам спрашиват:

— Вы охоця сила или невольняя?

Говорит тут сила всё Цюсовина:

— Мы охоця сила всё наёмная.

Он и уцял тут по силы-то поеждживать:

240 Он куда приворотит, улицей валит,

Назад отмахнет, дак целой площадью.

Он прибил тут всю силу до едного;

Он и трех-то братей тех живьем схватал,

Живьем схватал да волосами связал,

245 Волосами-то связал да церез конь смётал,

Церез конь смётал да ко шатру привёз.

Ждала Офимья силу из циста поля,

Не могла она силы дождатисе.

Пошла она к Хотенку сыну Блудову,

250 А сама говорит да таково слово:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

Ты возьми мою Цейну прекрасную,

Ты отдай мне деветь сынов на выкуп всех.

Говорит тут Хотенушко сын Блудовиць:

255 — Уж ты ой еси, Офимья Цюсова жона!

Мне не нать твоя Цейна прекрасная.

Ты обсыпь мое востро копье,

Ты обсыпь возьми да златом-серебром —

Долможа́но ёго ратовищо семи сажон

260 От насадоцёк прысадоцёк,

Ты обсыпь возьми да златом-серебром,

Златом-серебром да скатным жемцюгом.

Я отдам те деветь сынов на выкуп всех.

Ише в та поре Офимья Цюсова жона

265 Покатила цисто серебро телегами,

Красно золото да то ордыньскою,

Обсыпала она у ёго востро копьё,

Обсыпала она да златом-серебром,

Златом-серебром да скатным жемцюгом, —

270 Не хватило у ей да одной цетьверти.

Говорит тут Офимья Цюсова жона:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

Ты возьми мою Цейну прекрасную,

Ты отдай мне деветь сынов на выкуп всех.

275 Говорит тут Хотенушко сын Блудовиць:

— Мне не нать твоя Цейна прекрасная,

Уж ты всё обсыпь да златом-серебром,

Златом-серебром да скатным жемцюгом,

Я отдам те деветь сынов на выкуп всех.

280 Говорит кнезь Владимер стольнекиевьской:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

Ты возьми у ей Цейну прекрасную.

Говорит тут Хотенушко сын Блудовиць:

— Я возьму у ей Цейну прекрасную,

285 Я возьму ею́ не за себя замуж,

Я за своёго да слугу верного

А за того же за Мишку всё за парабка.

Говорит кнезь Владимер стольнекиевьской:

— Уж ты ой еси, Хотенушко сын Блудовиць!

290 Ты возьми ею да за себя заму́ж;

Ише, право, она да не худых родов,

Она ведь уж да роду царьского.

Тут и взял Хотенко за себя взамуж,

Ей отдал деветь сынов на выкуп всех.

295 Затем-то Хотенушку славы поют,

Славы поют да старину скажут.

Ай во стольнем во городе во Киёве,

Кабы было ле пированьё-столованьё

Да про многия князи, да про бога́тырей.

Тут сидели-то две жоны, дак две боярони:

5 Как одна-то была Маринка Чусова вдова,

А друга была Овдотья да дочь Облудишна.

Они пили-то, ели, потешалисе,

Промежду они собой дак проклаждалисе;

Наливала тут Овдотья да зелена вина,

10 Подавала ле Маринке да Чусовой вдове,

Как сама она за чарой да слово молвила:

— Ищэ што же нам людьми дак засылатисе,

Ищэ што же нам людьми дак заменетисе, —

У меня-то ведь есть дак блад ясен сокол,

15 Блад ясен сокол да сын Фатенушко,

У тебя ведь есть да право бела́ лебедь.

Не можно́ ле как ведь нам да ныньце род свести?

На ётмах Маринка цяру ту отводила:

Как сама ёна за цярой да слово молвила:

20 — Кабы есть у тя кура-то подслепая,

Как по городу ходит да всё юродует,

Кабы звали у его отца-та цюдищём,

Прозовут ныньце его право верблюдищем.

Кабы тут же Евдотье да за беду стало,

25 За велику ей досаду показалосе,

Да ставала Овдотья да со чесна пиру,

Да пошла она тепереце назад домой,

Повеся идет дак буйной головой.

Потопя ле дёржит дак да очи ясные,

30 Очи ясные держит дак в мать сыру землю.

Увидал да ее дак блад ясен сокол,

Блад ясен-то сокол да сын Фатенушко,

Он встрецеёт свою матерь родимую:

— Ах ты ой еси, матушка родимая!

35 Уж ты давеця пошла дак ёчунь весела,

Кабы ноньце идешь очюнь невесела.

Разе место тебе было не по разуму?

Разе стольнички у тебя были не вежливы?

Да поднощички были не очесливы?

40 Разе винны-то цяры да не доходили?

Але пивные стоканы да не доносили?

Говорит ему матушка родимая:

— Кабы место-то мне было по разуму,

Кабы стольнички были у мня вежливы,

45 Да поднощички были у меня очесливы,

А и пивны-ти стоканы да мне доходили,

Да е винныя цяры да мне доносили.

Мы сидели две жоны, дак две боярони,

Наливала я цяру дак зелена вина,

50 Подавала я Маринке Чусовой вдовы,

Как сама ле я за цярой да слово молвила:

«Как у мня ле ноньце есь да блад ясен сокол,

Блад ясен сокол да сын Фатенушко,

Как у тя ле есь право бела лебедь,

55 Не можно ле нам тепереце да род свести?»

На ётмах она цяру ту отводила,

Да сама она за цярой да слово молвила:

«Кабы есь у тя куря-то подслепая,

Как по городу ходит да все юродуёт,

60 Она кой день зерно найдет — сыта живет,

Она кой день не найдет — на то голодна,

Кабы звали ле отца да ноньце цюдищем,

Прозовут ле его ноньце верблюдищём».

Кабы тут ле Фатенку за беду стало,

65 За велику ле досаду да показалося,

Он юздал де, седлал да коня доброго,

Он двенадцеть де подпруг лошадиныих,

Он тринадцету клал через хребетницу, —

Как не для ради басы, да ради крепости,

70 Не оставил бы его да конь в чистом поли.

Приезжал он к Маринкину ко терему.

Закрычал тут Фатенко да зычным голосом:

— Уж ты ой еси, Маринка да Чусова вдова,

Уж ты дай мне-ка в поли да поединщика!

75 Ты не дашь мне-ка в поли да поединщицька,

Я ведь скрою твой терем да по ёкошечкам.

У Маринки-то было да нынь деветь сынов,

Как деветь де сынов да ясных соколов,

Говорила им Маринка да ясным соколам:

80 — Ох вы ой еси, мои да ясны соколы!

Вы пойдите за Фатенком да во чисто поле.

Говорят ле ее да ясны соколы:

— Мы не едем за Фатенком во чисто поле,

Как Фатенкова смерть да ёчунь страшная.

85 Говорит-то Маринка да ясным соколам:

— Я бы лучше носила да нынь деветь камней,

А не тех бы носила да я деветь сынов,

Я бы бросила камни да во синё морё,

Кабы сделалась кошоцька подводная,

90 Да подводная кошоцька розбойная,

Да розбила бы Фатенка да на синём мори.

Да нехто не поехал да во чисто полё.

Приезжал-то Фатенко да из чиста поля,

Закрычал-то Фатенко да зычным голосом:

95 — Ох ты ой еси, Маринка да Чусова вдова!

Выходи-ко ты теперь да вон на юлицу.

Ак не вышла она да вон на юлицу,

Он ведь скрыл у ей терем да по ёкошечкам,

Да вытаскивал Маринку да вон на улицу.

100 На одну ле ногу стал, да другу оторвал,

Да остатки трупьё да жеребчу за хвост.

Во стольнеем городе во Киёве,

У ласкова князя ю Владимира

Д было пиро́ваньё-столо́ваньё

Про многих бояр кособрюхиих,

5 Про тех про мещан лю́дей добрыих,

Про всех ли русьскиих бога́тырей,

Про тех палениц преудалыих.

Тут сидели две вдовы благочестивые,

За тем ли столом за середниим,

10 На той же скамеечке дубовоей:

Ёдна Овдотья Чусова́ вдова,

Другая Маремьяна Блудова́ вдова.

Посваталась Маремьяна у ей ко дочери

За любимого своёго за Фатенушка.

15 Обругала она у ей сына Фатенушка:

— Да муж у тебя был блудищо,

Да и сын у тя будет чудищо.

По улице ходит слепой курицей,

По подстолью слепа куриця валяетсэ, —

20 Когда зернышко найдет, тогда сыт живет;

Когда зернышко не найдет, тогда голодом.

Да тут-то Маремьянушке за беду встает,

За велику досаду показалосе.

Выходила Маремьяна из-за дубова стола,

25 Из-за дубова стола вон на юлицу.

Ступила ногой о кирпищет пол, —

Пошатнулосе у его гриньское царьсвое

Из-за стола пи́тья-ку́шанья поплескалися.

Увидал тут солнышко Владимир князь:

30 — Уж ты ой еси, Маремьяна Блудова́ вдова,

Уж как ты походишь рано со чесна́ пира́!

Али местом тебя приюнизили,

Али цярой тебя приёбнесли?

Говорит Маремьяна таково́ слово́:

35 — Уж ты, батюшка солнышко Владимир князь!

Уж местом меня не приюнизили,

Уж цярой меня не о́бнесли.

Мы сидели две вдовы благочестивые,

За тем столом за середниим,

40 На той же скамеечке дубовоей.

Ёдна была Овдотья Чусова́ вдова́,

Друга Маремьяна Блудова́ вдова.

Я посваталась у Овдотьи на дочери

За любимого своёго за Фатенушка.

45 Обругала она у меня Фатенушка:

«Да муж-то у тя был де блудищо,

Да сын у тя чудищо.

По улице ходит слепой курицей,

По подстолью слепа куриця валяетцэ, —

50 Когда зернышко найдет, тогда сыт живет;

Когда зернышко не найдет, тогда голодом».

Пошла Маремьяна вон на юлицу.

Да долго поетце, скоро сказываетце

Да приходит Маремьяна к своему двору,

55 Увидал-то ей свой Фатенко сын

Сквозь околенку хрустальную,

Выходил-то Фатенко вон на улицу,

На круто на прекрасное крылечушко.

Из рецей Фатенко выговариват:

60 — Уж ты ой еси, Маремьяна Блудова́ вдова,

Ты как же идешь рано со чесна́ пира́!

Али местом тебя приюнизили,

Али цярой тебя прио́бнесли?

Говорит Маремьяна таково́ слово́:

65 — Ох ты ой еси, любимый сын Фатенушко!

Да местом меня не онизили,

И цярой меня не ёбнесли,

Мы сидели две вдовы благочестивые

За тем за столом за середниим

70 И на той жа скамеечке дубовоей,

Одна была Овдотья Чусова́ вдова,

Вторая была Маремьяна Блудова́ вдова.

Я посваталась у ей на дочери

За любимого своёго за Фатенушку,

75 Ёбругала она у меня Фатенушка:

«Да муж у тя был блудищо,

Да сын у тя теперь чудищо,

По улице ходит слепой курицей,

И по подстолью слепа куриця валяетцэ, —

80 Когда зернышко найдет, тот день сыт живет;

Когда зернышко не на́йдет, тот день голодом».

Да тут Фатенку за беду встает,

За велику досаду показалосе.

Ноги резвы его да росходилисе,

85 Могучи плечи его расшевелилисе,

Руки белые его да розмахалисе,

Оци ясны его помутилисе.

Да скоро выходит на конюшен двор,

Выводит себе коня доброго,

90 Уздаёт, седлаёт коня доброго

Во седёлушко черка́льчето,

Во узду во тацья́ную.

Двенадцеть кладет по́дпруг шолко́выих,

Тринадцату кладет на хребтову кость,

95 Не ради басы — ради крепости,

Ради при́прежи лошадиныя,

Не оставил бы его конь в чисто́м поли́.

Берет-то он с собой палицу буё́вую,

Садитца Фатенка на добра коня,

100 Видели Фатенко на коня ступил,

И скоро [в] стремена скочил,

Да только видят в поли курева́ стоит,

Курева́ стоит — дым столбом валит

Да едет Фатенко вдоль чисты́м полём,

105 Да скоро поетце — долго сказываетця.

Подъеждяет Фатенко ко Овдотьюшке,

Бросил он палицю буёвую,

Вскрыл у Овдотьи двор по тесу же.

Да тут Овдотье за беду встает,

110 Говорит-то Овдотья своей дочери:

— Уж ты ой еси, мое чадо милоё,

Выйди-тко ты вон на улицу!

Не буйны́-то ветры нас сповя́нули,

Да вскрыли ю нас двор по тесу же?

115 Кричит-то Фатенко поединшика:

— Уж ты ой еси, Овдотья Чусова́ вдова,

Давай-ко во поле поединшика!

А не дашь во поле поединщика,

Сворочу у тя дом со дна на́верх!

120 Тут-то Овдотьюшке за беду встает,

За великую досаду показалосе.

Надевала на себя платье цве́тноё,

Надевала шубу на ёдно плечо,

На босу ногу башма́чки — сафьян сапог,

125 Брала ёна с собой золотой казны много множества,

Пошла Овдотья вдоль по городу,

Зашла ёна к голям кабацкиим:

— Уж вы ой еси, голи большебрюхие!

Берите казны много множества,

130 Уж вы идите к Фатенку в поле поединшиком.

На то голи-кабаки не ослушались,

Брали казны много множества,

Пошли к Фатенку во поле поединшиком.

Фатенко едет на добры́м коне́,

135 Они сзади его пеша́ идут.

Фатенко их как косой косит,

Косой-то косит да всё травой берет,

Да всем голя́м смерть случилася.

Да свезал их волосы за волосы

140 И бросил Овдотье за о́город,

Да бросил он палицу буёвую,

Вскрыл у Овдотьи двор по потоло́ку.

Кричит Овдотья снова дочери:

— Вскрыл двор по потоло́ку!

145 Тут кричит Фатенко поединщика.

Овдотьюшке за беду встает,

Опять надевает платье цве́тноё,

Надевала шубу на ёдно плечо,

На босу ногу башма́чки — сафьян сапог,

150 И брала ёна с собой золотой казны много множества,

И пошла Овдотья вдоль по городу

Бросил палицу буёвую,

Вскрыл двор по ёкошкам же.

Тут-то Овдотьюшке за беду встает,

155 Опять просит Фатенко поединшичка:

— Давай-ко мне в поле поединщика,

А не дашь во поле поединщика,

Сворочу ю тя дом со дна на́верх же!

Тут-то Овдотьюшке за беду встает,

160 За великую досаду показалосе.

Да было у Овдотьи семь сыно́в,

Написала она писе́мицько,

Отослала она семи сынам,

Да чтоб ехали к Фатенку в поле поединшичком.

165 Отписали дети ей тогда письмо:

«Не едем мы Фатенку в поле поединшичком,

Потеряем мы свои буйны головы

За ту же за ж... всё за бабью жо».

Тут-то Овдотье за беду встает,

170 За велику досаду показалосе,

Да тут-то Овдотья расплакалась,

Из рецей Овдотья выговариват:

— Цем мне-ка было спородить семь сынов,

Лучше бы я спородила восемь камешков,

175 И бросила камешки в синё морё,

Да сделала бы кошечки подбойные,

Розбивала-розгребала черны ка́рабли.

Не могла она отбиться от Фатенушка,

Ётдала она свою дочь за Фатенку замуж.

Собиралось пиро́ванье, столо́ванье,

Сидели на пиру две чесны́ вдовы,

Две боярыни, богаты́рицы преудалые,

Онна́ — Маринка Чусова́ вдова,

5 А втора́ была Овдотья вдова Блу́дова.

На пиру оны стали пьянёшеньки,

Все стали веселёшеньки.

Овдотья наливала цару зелена́ вина,

Небольшую, только полведра вина,

10 Подносила Маринке Чусовой вдовы.

За царой сама рець выговаривала:

— Зачем нам людема заменятисе,

Зачем добрыма засылатисе,

У меня ведь есть одинокой сын,

15 Дорогой сыночек, Фати́нушко,

У тебя есть одинока дочь,

Дорогая твоя Чави́на Чуса́вицна.

Не можно ли с тобой их вмистя́ свести,

Вместе свести, родство завести?

20 Тут Маринке за беду стало,

За великую досаду показалося,

Наотмашку цару отвела,

По всем дубовым столам разлила,

Разлила по столам дубовыим,

25 По всем столе́сенкам кедро́выим,

По всем скатеркам шитым-бранныим,

По яствам-питья́м саха́рныим.

Сама за царой выговариват:

— У меня доць Чавина Чусавицна

30 Во девках — красна девушка,

Во лебедушках — красна лебедушка.

У тебя муж был блу́дной блу́дище,

Уродился сын-от чу́дно чу́дищо,

Он по городу по Киеву шатаетца,

35 Как худа собака искитаетца,

Как подслеповата ходит курица,

Где зерна́ найдет — там и сыт живет,

А зерна́ не найдет — живет го́лоден.

Вот Овдотье за беду стало,

40 За велику досаду показалосе.

Скорёшенько ставала со чесна́ пира́,

Выбегала скоро вон на улицу,

Садилась скоро на добра коня,

Погони́ла его к своему терему.

45 Увидел Фате́нко мать родимую,

Выбегал и встречал ей на улицу,

Встречат и родимую воспрашиват:

— Что ты, маменька, едешь не по-старому,

Конь бежит не по-прежнему,

50 Повеся́ несешь буйну голову,

Оци ясны держишь во сыру землю́?

Наверно пир тебе был не по́ уму,

Место в пиру не по разуму,

Але стольники у тя были невежливы,

55 Пристольники были неоче́сливы,

Али винным стаканом тебя обно́сили,

Али пивным стаканом не доно́сили?

Говорит ему матерь родимая:

— Пир мне был по́ уму,

60 Место в пиру — по разуму.

Мы сидели рядо́м две чесны́ вдовы,

Две чесны́ вдовы, две боярыни.

Взяла я цару зелена́ вина,

Поднесла я цару Маринки Чусовой вдовы,

65 За тебя у ей доцку посватала,

Она наотмашку отхлестнула мою цару зелена́ вина

Разлила мою цару по всем столам дубовыим,

По всем столесницам кедро́выим,

По всем скатеркам шитым-бранныим,

70 По всем яства́м-питья́м саха́рныим,

Сама говорит таковы слова:

«У тя отец был блудно блудищо,

Родился у вас сын чудно чудищо,

По городу по Киеву шатаетце,

75 Как худа собака искитаетце,

Как подслепа, будто, бродит курица,

Зерна́-то найдет — тогда сыт живет,

А зерна́ не найдет — живет голоден».

Тут Фатенке за беду стало,

80 За великую досаду показалосе,

Обулся, оделся по-хорошему,

Побежал он скоро на конюшен двор,

Вывел себе он коня быстрого,

Оседлал коня богатырского,

85 На коня скочил, [в] стремена ступил,

Погонил к Маринкину терему,

Сам тугой лук принатягиват,

Калёную стрелоцку накладыват,

Сам ко стрелке приговариват:

90 — Пади, моя стрелоцка, не на́ воду,

Пади, моя стрелоцка, не на́ землю,

Попади, стрелка, в Маринкины окошецка.

Стрели́л в Маринкины окошка,

Вышиб дом по окошецкам.

95 Испугалась Маринка, сделалась бешена,

Схватила свою Чавину Чусавицну,

Схватила за праву́ руку́,

Выводила скоро на улицу,

Фатенко да низко кланялась:

100 — Получай невесту, живи как хочетце.

Садила дочку на конец ковра,

Поехал Фатенко с легкой свадебкой,

Приехал домой, свадьбу добрую сыграл.

До сих пор хорошо поживал.

105 На его свадьбы я была,

Пиво пила, в рот не попадало, мимо бежало.

Во славном во городе во Киеве

У ласкова у князя у Владимира

Было столованьё почестной пир,

Да было у князя во честно́м да во пиру

5 Две славны, две богаты две Часовыя вдовы;

Перва славная Часо́вая вдова,

Вторая богатая Збу́дова жена.

Наливала она чару зелена вина,

Заливала чарочку сладким медом,

10 Засыпала чару белым сахаром,

Подносила эту чарочку Часо́выя вдовы:

— Ты славна богата Часо́вая вдова,

Выпьем мы по чары зелена вина,

Да мы ведь за чарой порозго́воримся с тобой.

15 У тебя ли, у вдовы есть ведь девять сыновей,

Будто ясные хороши твои соколы.

Еще у вдовы есть единака дочь,

Премлада Чадиночка Часо́венная.

У меня ли у вдовы есть единакий сын,

20 Премладый Хотеюшко сын Збудович.

Отдай-ко ты Чадиночку Часовенную

За моего Хотея любимо́й семьей.

На то ли вдова пороссе́рдилась,

Броси́ла она чару зелена вина,

25 А платье-то все перепозорила,

Пристрамила она Хотея, в бесчестьицо ввела,

Называла она вороной погумённою.

На то ли вдова же пороссердилась,

Пошла ведь вдова домой со пиру́,

30 Не весела пришла она, не радочна.

Начал ведь Хотей да ее́ спрашивать:

— Гой еси, родитель моя маменька!

Что же ты не весела, не радочна пришла?

Место было тебе не по разуму,

35 Чара-та была разве не рядо́вая,

Княгина в пиру разве обесчестила?

Прого́ворит родитель его матушка:

— Место мне-ка было по разуму,

Чара-та была мне-ка рядо́вая,

40 Княгина в пиру не обесчестила,

А я за тебя, Хотей, посваталась

У той ли у вдовы у Часовыя

На премладыя Чадиночки Часовенныя,

Пристрамила она тебя, Хотей, в бесчестьицо ввела,

45 Называла она вороной погумённою.

Проговорит Хотей своей маменьке:

— Гой еси, родитель моя маменька!

Напейся ты с горя зелена вина,

Ложись-ко ты спать, опочив держать,

50 Эту я насмешку отсмеюся я вдовы.

Верному слуги он приказывал:

— Гой ты есь, моя слуга верная!

Седлай ты, уздай скоро двух лошадей.

Срядились они да и поехали.

55 Видели они, как садилися,

Не видали, в кою сторону поехали.

Приворачивали ко вдовы ко Часовыя.

Вдовы-то ведь дома не случилосе,

Девять сыновей дома не было,

60 Одна в доме Чадиночка Часовенная.

Поехал Хотей на широкой двор,

У дверей придверников не спрашивал,

У ворот он приворотников не следовал.

Подворотенки ногами выпинывал.

65 Выходила тут Чадиночка Часовенная

На то на крылечко на красное,

Сама говорит таково слово:

— Настояща ты ворона погумённая,

Над нашим ты домом надсмехаешься!

70 На то ли Хотей пороссердился,

Брал он ведь копье буржомецкое,

А ратовьё было девяти сажон,

Хотел ударить по Чадиночке Часовенной,

Ударил по крылечку по красному,

75 Росшиб на щепу он на мелкую.

Оттудова назад он ворочался,

Поехал Хотей во чисто полё,

Росставил Хотей себе бел шатер,

Ложился он спать, опочив держать,

80 Верному слуге он наказывал:

— Гой еси, слуга моя верная,

Поберется когда сила из Киева,

Тогда ты меня ото сна разбуди.

Часовая вдова домой прибыла,

85 Девять сыновей домой приехали,

Чадиночка им и порозжалилась.

Проговорит вдова та Часовая:

— Ой вы, сыновья мои, ясны соколы!

Убейте Хотея во чистом поли.

90 Проговорят сыновья ее ясны соколы:

— Гой еси, родитель наша маменька!

Были мы во земли во шведския,

Были у Хотея мы во верных во слуга́х,

Не убить ведь нам Хотея во чисто́м поли́.

95 На то ли вдова пороссердилась,

Бросалась в сундуки окованые,

Вымала ведь записи крепкие,

По которым были денежки разда́ваны,

Собрала мужиков своих должников:

100 — А вы мужики, мои должники!

Убейте Хотея во чисто́м поли́ —

Во всех-то вас денежках господь простит.

Видят мужики, что беда пришла,

Деться мужикам стало некуда,

105 Срядилися они да и поехали.

Побралася сила из Киева, —

Начал ведь слуга Хотея-то бужать.

Ото сна Хотей пробужается,

Садился Хотей на добра коня,

110 Брал он ведь копье буржамецкоё,

А ратовьё было девяти сажон.

Трех-то ведь сынов у ей насмерть убил,

А шесть-то сынов он во полон побрал.

— А вы, мужики, ее должники,

115 Ваше-то ведь дело поневольное,

Скажите вдовы вы Часовыя,

Этою ведь силою меня не взять.

Сам поехал он к родитель своей матушке.

Не хотелося вдовы покоритися,

120 Пришло ведь вдовы да поклонитися,

Пришла она к Хотею, низко кланялась:

— Премладый Хотеюшко, сын Збудович!

Возьми мою Чадиночку Часовенную,

За себя возьми любимо́й семьей,

125 Отдай мне-ка шесть сынов из полону.

Проговорит Хотей таково слово:

— Мне твоя Чадиночка не надобна,

Я за верного слугу замуж ее не́ возьму.

Брал он ведь копье буржомецкоё,

130 А ратовьё было девяти сажон,

Поставил тупым концом в сыру землю:

— Засыпь это ратовьё златом-серебром,

Отдам тебе шесть сынов из полону.

Сбирала вдова злато-серебро.

135 Шесть-то ведь са́жон призасыпала,

А трех то ведь сажон мне-ка негде взять.

Пошла она ко князю ко Владимиру

За́ймовати злата и серебра,

Выкупити шесть сынов из по́лону.

140 Проговорит Владимир столен киевской:

— Соберу я скоро князь почестной пир,

Попросим Хотея на почестен пир,

Нечто мо́его разговору он послушает,

Возьмет твою Чадиночку Часовенную,

145 Отдаст тебе шесть сынов из полону.

Собирал ведь скоро князь почестной пир,

Просили Хотея на почестен пир,

Да начал Владимир уговаривать.

Послушал он князя Владимира

150 Да взял он Чадиночку Часовенную.

Да шли во божью церковь, обвенчалися

Со той ли Чадиночкой Часовенныя,

Брал он ведь за руку за правую,

Повел он к родитель своей маменьке:

155 — Гой еси, родитель моя маменька!

Вот тебе Чадиночка Часовенная,

Хоть ты держи ее подворницей,

А хоть ты держи портомойницей,

Как тебе надо-ть поворачивай.

160 А мы ведь Хотея в старинах поем,

Ах дудай-дудай, больше вперед не знай!

Во стольном было городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира,

Было пированьице, почестный пир

На многих князей, на бояр,

5 На русскиих могучих богатырей

И на всю поленицу удалую.

Красное солнышко на вечере,

Почестен пир идет навеселе.

На том ли на пиру на почестноем

10 Было две честных вдовы:

Первая вдова Блудова жена,

А другая вдова Часовая жена.

Честная вдова Блудова жена

Наливала чару меду сладкого,

15 Брала эту чару во белы руки,

Подносила честной вдовы Часовой жены

И за этой чарочкой посваталась

На честной девицы на Чайной Часовичной

За своего за сына за любимого,

20 За того Хотенушку за Блудовича:

— Ай же ты, честная вдова Часовая жена,

Свядем-ко мы детей в одно место,

А мы будем с тобой родные родницы,

Родные родницы, сватьюшки!

25 Честная вдова Часовая жена

Взяла эту чару во белы руки

И вылила ей чару во ясны очи,

Облила ей шубу камчатую,

Пушок морской, вершок дорогой,

30 Сама говорила таковы слова:

— Уж ты, сука-б.., Блудова жена,

Дойдет ли Чайну Часовичну взять за себя,

За своего Хотенушку за Блудовича?

Как твой был мужище-то Блудище:

35 Блуд блудил по Новугороду.

А сынище-то твой уродище:

Ездит по городу, уродует

Со своим со паробком любимыим,

Ищет бобового зерненка,

40 А где бы-то Хотену обед снарядить.

Моя ли Чайная Часовична

Сидит-то во тереме вся в камке,

Во славноем-то тереме, златом верху:

Ю буйные ветры не о́ввеют,

45 Красное солнышко не о́ппекет,

Частые дождички не о́бмочат,

Добрые люди не о́ббаят,

Не надсмеется над ей пьяный пьяница.

Още есть у меня девять сыновей,

50 У Чайной Часовичной девять братцев,

Они ездят во чистом поле, полякуют;

Полонят они Хотенку во чистом поле,

И привяжут ко стремени седяльному,

И привезут Хотенку ко мне налицо:

55 Захочу — его кладу во повары,

Захочу — кладу его во конюхи.

Захочу — продам на боярский двор.

А стала тут вдова обесчещена,

Пошла со честна пира невесела,

60 И невесела пошла, нерадостна:

— Замарала мою шубу камчатую,

Пушок морской, вершок дорогой.

Приходит ко терему высокому,

Ко тому крыльцу белодубову,

65 Стретает ее рожоное дитятко,

Молодой Хотенушка Блудович,

Сам говорит таковы слова:

— Свет-государыня, моя матушка,

Что же ты идешь с честна пира невесела,

70 И невесела идешь, нерадостна?

Али место ти было в пиру не по люби,

Али чарою тебя пообнесли,

Али надсмеялся пьяный пьяница?

Тут возговорит Хотенина матушка:

75 — Свет ты, мое чадо милое,

Молодой Хотенушка Блудович!

Место мне-ка на пиру было по люби,

А чарой меня не обнесли,

И не надсмеялся пьяный пьяница.

80 Надсмеялась надо мною честная вдова,

Честная вдова Часовая жена.

Подносили мне-ка чару меду сладкого;

Я за этой чарочкой посваталась

У честной вдовы Часовой жены

85 На честной девицы на Чайной Часовичной

За тебя, Хотенушку, за Блудовича.

Она чары-то не выкушала,

Вылила мне чару во ясны очи,

Облила мою шубу камчатую,

90 Пушок морской, вершок дорогой;

Сама говорила таковы слова:

«Уж ты, сука-б..., Блудова жена,

Дойдет ли Чайну Часовичну взять за себя,

За свого Хотенушка за Блудовича?

95 Как твой был мужичище-то Блудище,

Блуд блудил по Новугороду,

А сынище-то твой уродище,

Ездит по городу, уродует

Со своим со паробком любимыим,

100 Ищет бобового зерненка,

А где бы-то Хотену обед снарядить.

Моя ли Чайная Часовична

Сидит-то во тереме вся в камке.

Во славноем-то тереме, златом верху,

105 Ю буйные ветры не о́ввеют,

Красное солнышко не о́ппекет,

Частые дождички не о́бмочат,

Добрые люди не о́ббают,

Не насмеется над ней пьяный пьяница.

110 А есть у меня девять сыновей,

А у Чайной Часовичной девять братцев.

Они ездят в чистом поле, полякуют,

И полонят Хотенку во чистом поле,

И привяжут Хотенку к стремени седяльному,

115 И привезут Хотенку на свой-то двор;

Захочу — его кладу во повары,

Захочу — кладу его во конюхи,

Захочу — продам на боярский двор.»

Спроговорит Хотенка таковы слова:

120 — Я ей эту насмешку отсмеюсь!

Брал-то любимого паробка,

Поехали по городу по Киеву уродовать.

Подъезжал ко терему высокому,

Где сидит Чайная Часовична,

125 Ударил палицей булатнеей

По тому по высоку по терему:

Не было ни бури, ни падари,

Не было погоды непомерныя, —

Вереи свалились середи двора,

130 А про широкие ворота и слыху нет,

Высок-то вершок в чисто поле слетел,

Во тереме околенки поломалися,

Полки-грядки повыпадали,

Кирпична печка порассыпалась,

135 Одва тут Чайной со страху смерть не пришла.

Тут-то Хотенка и посватался:

— Молода Чайная Часовична!

Если с чести идешь — за собя возьму,

А нет, — так возьму за товарища,

140 За свого любимого за паробка:

По зубам ты, Чайна, рассыплешься,

По власам ты, Чайна, распо́лстишься,

По ногам ты, Чайна, расширишься.

А как станем держать за единочку,

145 То всяк-то свою половиночку.

А я поеду во чисто поле,

Ты пошли туда девять братцев:

Там с ними свидимся и перевидимся.

И поехал Хотенка во чисто поле,

150 Пораздернул бел шатер,

Ложился во шатрик спать,

А паробка поставил ко белу шатру:

— Стой-ко, паробок, ко Новугороду,

Востренько гляди ко городу ко Киеву,

155 Как выедут Часовичи в чисто поле

Если поедут по два, по три в одном месте,

То у них есть думушка ровная,

Ровная думушка, не розная;

А поедут тот наперед, другой наперед,

160 То у них есть думушка розная,

И ты буди меня со крепка сна.

Выехали девять братцев в чисто поле:

Тот едет наперед, другой наперед,

Тот едет хорош, другой лучше того,

165 Всякому надобно повыславиться.

Как увидел паробок их думушку розную,

Не будил Хотенку со крепка сна,

А садился на добра коня богатырского

И поехал встрету Часовичам:

170 Перво три братца конем потоптал,

Друго три братца копьем сколол,

Три-то братца полоном взял,

Привез ко шатрику ко белому,

Будил Хотенку со крепка сна:

175 — Я во твоей служебке повыслужил.

Говорил Хотенушка таковы слова:

— Не твое было дело коня пожурять,

Не твое было дело по полю пырять.

Садилися на добрых коней богатырскиих,

180 Привязали Часовичей ко стремени седяльному

И поехали ко городу ко Киеву.

Увидала тут Часовая жена

Едучи Хотенку с чиста поля,

Насыпала чашу чиста серебра,

185 Другую чашу красна золота,

Третью чашу скатна жемчуга,

Отнесла князю Владимиру,

Чтобы дал силы сорок тысячей.

Как завидел силу Хотенка Блудович,

190 Закричал им богатырским покриком:

— Если в полон идете, живы будете,

Если воевать идете, живы не будете:

Я буду вас бить, надвое двоить,

Надвое двоить, натрое троить,

195 Натрое троить, четвертями четвертить

Я вас на малые на четверти.

Вяжитесь-ка вы своими опояскамы шелковыма

По двое, по трое в одно место,

Подите ко городу ко Киеву,

200 Кричите вы во всю голову:

«Есть мы сила полоненая:

Полонил нас Хотенушка Блудович!»

Вязались они своима опояскамы шелковыма

По двое, по трое в одно место,

205 Шли ко городу ко Киеву,

Кричат-то во всю голову:

— Есть-то мы сила полоненая:

Полонил нас Хотенушка Блудович!

Честная вдова Часовая жена

210 Прибежала ко князю Владимиру,

Сама говорила таковы слова:

— Ай же ты, солнышко Владимир князь,

Назови Чайну Часовичну родной родницей,

Родной, родной племницей,

215 Выдай замуж за Хотенку Блудовича.

Тут ласковый Владимир князь

Заводил пированьице, почестный пир

На многих князей, на бояр,

На русскиих могучих богатырей

220 И на всю паленицу удалую.

И на том пиру на почестном

Спроговорил ласковый Владимир князь:

— Ай же ты, Хотенушка Блудович,

Хороши твои поступки молодецкие!

225 Ты смеешься над моей родницей:

Мне ведь Чайна Часовична родна племница.

Ино Хотенушка догадлив был,

Выставал за столика дубового,

Шел на широкий двор,

230 Поставил свой костыль середи двора:

— Ай же ты, ласковый Владимир князь,

Обсыпь мой костыль златом и серебром

С нижнего конца и до верхнего:

Тошто Часовичну за собя возьму,

235 А нет, так возьму за товарища,

За своего любимого за паробка.

А още ли не будет так, так още перетак:

Отпиши-тко мне-ка семь городов,

Тошто Часовичну за себя возьму.

В стольном городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира

Собиралось пированьице, почестен пир,

На многих князей, на бояр,

5 На русскиих могучиих богатырей

И на всю паленицу удалую.

Красное-то солнышко навечере,

Почестен пир идет навеселе.

За тыма столамы за дубовыма сидело две вдовы:

10 Первая вдова — честно-Блудова жена,

А другая вдова — Часова́я жена.

Честная вдова честно-Блудова жена

Наливала она чару зелена вина,

Подносила к честныя вдовы Часовой жены,

15 Говорила-то она таковы слова:

— Ах ты, честная вдова, Часовая жена,

Станем мы есть-пить в одном месте,

Станем с тобой родню творить:

Как у меня есть чадо любимое

20 Молодой Хотёнышка Блудович,

У тебя есть дочушка Офимьюшка.

Эта зла баба зубатая, Часовая жена,

Она чарочки зелена вина не выпила,

Во ясны очи ей чарочку вылила:

25 — А как твой был мужище-то Блудище,

А сынище-то твой уродище:

Он ходит по городу — уродует,

Ищет-то упалого зерничка,

А чем бы ему голова пропитать.

30 А моя-то дочушка Офимьюшка,

Сидит она во тереме высокоем,

Сидит-то она ровно двадцать лет:

На ню буйные ветрышки не веяли,

На ню красное солнышко не пекло.

35 Още есть у меня двенадцать сыновей;

Оны ездят во чистом поле, полякуют,

Хочут-то поимать молода Хотёнушка:

Захочу — его при себе держу,

Захочу — его под барина отдам.

40 Честная вдова честно-Блудова жена

Со честна пира пошла невесела,

Закручинилась она, запечалилась,

Ясны очи утопила во сыру землю.

Из того из терема высокого

45 Выходил ей встрету млад Хотёнушко,

Говорил-то Хотён таковы слова:

— Ай же ты, государыня моя матушка!

Что ты со честна пира идешь невесела,

Закручинившись идешь, запечалившись?

50 Али чарочкой тебя приобнесли,

Али место на пиру было не по́люби,

Али пьяница-дурак насмеялся ти?

Говорила вдова таковы слова:

— Ай же ты, свет мое чадо милое,

55 Молодой Хотён честно-Блудов сын!

Чаркой меня не приобнесли,

А и место на пиру было по́люби,

И пьяница-дурак не насмеялся мне,

Насмеялась мне Часовая жена.

60 Наливала я чарочку зелена вина,

Подносила ко той вдовы, Часовой жены,

Говорила ей таковы слова:

«Ах ты, честная вдова, Часовая жена!

Станем мы есть-пить в одном месте,

65 Станем мы с тобой родню творить:

Как у меня есть чадо любимое,

Молодой Хотенушко Блудович,

У тебя есть дочушка Офимьюшка.»

Честная вдова, Часовая жена,

70 Она чарочки зелена вина не выпила,

Во ясны очи чарочку вылила,

Говорила сама таковы слова:

«А как твой был мужище-то Блудище,

А сынище-то твой уродище:

75 Он ходит по городу — уродует,

Ищет-то упалого зерненка,

А чем бы ему голова пропитать.

А моя-то дочьюшка Офимьюшка,

Сидит она во тереме высокоем,

80 Сидит-то она ровно двадцать лет:

На ню буйные ветрышки не веяли,

На ню красное солнышко не пекло.

Още есть у меня двенадцать сыновей,

Оны ездят во чистом поле — полякуют,

85 Хочут-то поимать молода Хотёнушка:

Захочу — его при себе держу,

Захочу — его под барина отдам.»

Говорил Хотен честно-Блудов сын:

— Ай же ты, государыня моя матушка,

90 Не пустым ли она похваляется?

Взял-то матушку за белы руки,

Привел ю во поселышко вдовиное,

Сам седлал добра коня богатырского,

Брал с собой служку Панюточку,

95 И поехал во раздольице чисто поле.

Уснул Хотён во крепкий сон,

Сам наказывал служке Панюточке:

— Ты гляди, как поедут двенадцать братьицев родимыих,

Станут оны как призарыскивать,

100 Ты буди меня со крепка сна.

Как увидел Панюточка двенадцать братьицев родимыих,

Он садился на добра коня богатырского,

Поехал стрету тым братьицам родимыим:

Трех-то братьицев конем потоптал,

105 Трем-то братьицам голову срубил,

Шестерых-то братьицев во полон взял,

Приводил к Хотенышку Блудовичу,

А сам говорил таковы слова:

— Ай же ты, Хотен, честно-Блудов сын,

110 Ты вставай-ка со крепка сна:

Я сработал-то твою работушку.

Говорил Хотён честно-Блудов сын:

— Не свою ты работушку работаешь:

Ты столько знай щи-каша варить,

115 Щи-каша варить, да меня кормить.

Садились оны на добрых коней,

Повезли шестерых Часовых сыновей

И приехали-то к ней поселышку,

Ко ея палатам белокаменным.

120 Он ударил по вереям по булатныим

И вскричал громкиим голосом:

— Ах ты, зла баба зубатая!

Отдавай-ка дочушку Офимьюшку;

Захочу — Офимью за себя возьму,

125 Захочу — Офимью за служку отдам за Панюточку.

А возьми-ка на выкуп своих детушек:

Первую мису наклади злата-серебра,

Другую мису скатна жемчуга,

Третью мису каменья драгоценного.

130 Как тая злая баба зубатая

Накладала мису злата-серебра,

Другую мису скатна жемчуга,

Третью мису каменья драгоценного,

Приносила-то ко солнышку ко Владимиру,

135 Говорила сама таковы слова:

— Ай же ты, солнышко Владимир стольнокиевский!

Ты прими-ка даровья драгоценные,

Дай-ка мне силушки шесть полков

Поймать молода Хотёна честно-Блудова.

140 Владимир князь стольнокиевский

Принимал даровья драгоценные,

Давал ей силушки шесть полков.

И пошли оны воевать со Хотёнкою.

А попал Хотён честно-Блудов сын

145 Со своим со служкою с Панюточкой

На тыи полки на княженецкие,

Вскричал-то он громким голосом

— Ай же ты, силушка княженецкая!

Вы свяжитесь на кушачики шелковые по десяточку,

150 Воротись-ка ко князю ко Владимиру,

Кричите-тко сами во всю голову:

«Ай же ты, Владимир стольнокиевский!

Как твоя-то силушка полонена —

Полонил-то млад Хотён честно-Блудов сын!»

155 Молодой Хотён честно-Блудов сын

Приезжал к тому поселушку ко вдовиному,

Скричал-то громкиим голосом:

Все околенки хрустальны порассьшались,

Все полочки дубовые повыдались,

160 Все маковки на терему повыломались.

Молода-то Офимьица, Часовая дочь,

Сидит она...

Не может приопомниться от того покрику богатырского.

Этая злая баба зубатая, Часовая жена,

165 Накладала мису злата-серебра,

Другую мису скатна жемчуга,

Третью мису каменья драгоценного,

Несла-то ко князю ко Владимиру:

— Ах ты солнышко, Владимир стольнокиевский!

170 Ты возьми-ка даровья драгоценные,

Назовись моей Офимьюшке (с)родником,

Чтоб взял Хотён Офимью замуж за себя.

Призывал Владимир стольнокиевский

Молода Хотёна честно-Блудова,

175 Говорил Владимир таковы слова:

— Что же ты, Хотёнушка, честно-Блудов сын,

Над моей роденькой насмехаешься,

Над Офимьюшкой, ближнею племницей?

А возьми-ка Офимью замуж за себя.

180 Молодой Хотён-от догадается,

Он ставил копье долгомерное во сыру землю,

Сам говорил таковы слова:

— Ах ты солнышко, Владимир стольнокиевский!

Когда Офимья тебе ближняя племница,

185 Обсыпь-ко ты мое копье долгомерное

Златом-серебром, каменьем драгоценныьтим,

И давай-ко още города с пригородкамы,

Давай-ко села со приселкамы.

Солнышко Владимир пораздумался:

190 — Кто от беды откупается

А Владимир сам на беду накупается!

Обсыпал он копье-то долгомерное

Златом-серебром, каменьем драгоценныим,

И давал за ней города с пригородкамы

195 И давал още села со приселкамы,

Тут заводили оны пированьице-почестен пир,

Принимали со Офимьюшкой златы венцы.

В стольном городе во Киеве,

У ласкова князя у Владимира,

Завелся почесен пир.

Много на пиру было князей, бояр,

5 Много сильных богатырей

И много поляниц удалыих.

Было па пиру две вдовы:

Одна честна вдо-ва Блудова жена,

Друга честна вдова Часова жена.

10 Честна вдова Блудова жена

Налила чару зелена вина,

Подносила чару Часовой вдовы,

Подносивши, у ней дочери посватала

За того Хотея за Блудовича:

15 — У тебя есть дорого мило чадо на возврасте —

Молода Чайна Часовична,

У меня есть дорого мило чадо на возврасте —

Молодой Хотей сын Блудович:

Станем мы между собой родни делати.

20 Она приняла у ней чару, не выпила,

Не выпила, в глаза брызнула,

Измочила шубку камчатую,

Помутила зренье видячее,

Сама говорит таково слово:

25 — Нельзя мне за твоего сына дочь отдать:

Мы есть роду богатого, именитого,

Именитого роду, княженецкого;

Вы есть роду нищетного, кошельчата.

Пошла Блудова вдова с пиру невесела.

30 Встречает ее Хотей сын Блудович

На белом дворе невесело:

— Что же, государыня-матушка,

С честна пиру идешь невесела,

Таки ль место тебе в пиру было не по отчины,

35 Али чарой тебя обошли,

Али голи кабацкие над тобой посмеялися?

— Ай же ты Хотей сын Блудович!

Место было сидеть мне по отчины,

Да и чарой меня не обошли,

40 Да и голи кабацкие не смеялися.

Было на пиру нас две вдовы:

Одна честна вдова Часова жена,

Друга честна вдова Блудова жена.

Я налила чару зелена вина,

45 Подносила чару Часовой вдовы,

Подносивши, у ней дочери посватала:

«У меня есть дорого мило чадо на возврасте —

Молодой Хотей сын Блудович,

У тебя есть дорого мило чадо на возврасте —

50 Молода Чайна Часовична:

Станем мы между собой родни делати.»

Она приняла чару, не выпила,

Не выпила, в глаза брызнула,

Обмочила шубку камчатую,

55 Помутила зренье видячее.

У Хотея сердце разгорелося,

Он обседлывал добра коня, обуздывал,

Берет сбрую молодецкую, богатырскую,

Берет палицу железную

60 И поехал по городу по Киеву.

Ездит по городу, уродует.

Вышла Чайна Часовична на крылечечко,

Сама говорит таково слово:

— Звали у Хотея отца Блудовым,

65 А теперь звать Хотея наб уродищем:

Он ездит по городу, уродует,

Ищет зернети бобового,

На что бы ему уколотися.

Тут у Хотея сердце розгорелося:

70 Он шибнул своей палицей железноей

И вышиб терем по окнам вон,

Подворотенку решетчату посреди двора широкого,

Весь зелен сад разбил-разломал,

Сам говорит ей таково слово:

75 — Ты, Чайна Часовична,

Не за мной будешь замужем:

Возьму тебя за холопа последнего.

Идет честна вдова Часова жена,

С пиру веселешенька,

80 Встречает ю дорого мило чадо,

На белом дворе Чайна Часовична.

Говорит честна вдова Часова жена

Своему дорогу милу чаду

Молодой Чайны Часовичны:

85 — Что же у тебя в доме несчастьице:

Высок терем на боку,

Подворотенка решетчата посреди двора широкого,

Зелен сад весь разбит-разломан?

Отвечает ей дорого мило чадо

90 Молода Чайна Часовична:

— Ехал Хотей сын Блудович на добром коне,

Я на крыльце была переноем,

Сказала ему таково словцо:

«Звали у Хотея отца Блудовым,

95 А теперь Хотея нужно звать уродищем:

Он ездит по городу, уродует;

Ищет зернети бобового,

На что бы ему уколоться наб.»

Он шибнул палицей железноей,

100 Вышиб терем мой по окнам вон.

Подворотенку решетчату середи двора широкого,

Зелен сад весь разбил-разломал,

Сам говорил таково слово:

«Ты, Чайна Часовична,

105 Ты будешь не за мной замужем:

За моим холопом за последниим.»

Богатая бабища была упрямая,

Она наняла силы сорок тысячей,

А своих было девять сынов, девять богатырев,

110 Их наладила предводительмы,

Выпущала силу во чисто поле,

С Хотеем насупротив.

Хотей сын Блудович наряжается,

Во чисто поле отправляется,

115 С собой берет сбрую молодецкую, богатырскую,

Берет палицу железную

Да копье муржамецкое,

Выехал Хотей сын Блудович во чисто поле,

А богата бабища упрямая

120 Глядит в трубку подзорную,

Что там будет во чистом поле.

Хотей сын Блудович

Заехал в середку силы, в матицу,

Перво три сына жезлом сколол,

125 А друго три сына конем стоптал,

А третье три сына полоном взял,

Сам говорил таково слово:

— Вольна сила есть наемная,

Тронуть ее нечего.

130 Богата бабища упрямая

Прибежала ко своему брату родимому,

Ко ласкову ко князю ко Владимиру,

Говорила таково слово:

— Братец мой родимый,

135 Владимир князь стольнокиевский,

Хотей сын Блудович

Поехал на добром коне во чисто поле,

Моих три сына, твоих племянника,

Он жезлом сколол,

140 Друго три сына конем стоптал,

А третьи три сына в полон взял.

Собери ты почесен пир,

Созови ты князей-бояр,

Сильных могучих богатырей,

145 Отдавай ты любезну племянницу,

Молоду Чайну Часовичну

За Хотея сына Блудовича,

Выручи своих племянников любимыих.

Много есть на пиру князей, бояр,

150 Много сильных богатырей

И много поляниц удалыих.

Говорит Владимир князь стольнокиевский

Хотею сыну Блудовичу:

— Ты есть молодец на возврасте,

155 А у меня есть дорого мило чадо,

Племянничка на выдаваньи:

Станем мы между собой родни делати.»

У Хотея тут сердце разгорелося,

Выскочил Хотей через дубовый стол,

160 Выходил на белый двор,

Он тыкнул свое копье муржамецкое

Вострым концом в земь, а тупым вверх,

Сам говорил таково слово:

— Богатая бабища упрямая

165 Буде обсыплет мое копье муржамецкое

Златом и серебром,

Да накроет славной медью аравицкою,

Тошто я Часовичну за себя возьму;

А буде не покроет моего копья

170 Златом да серебром,

Не покроет славною медью аравицкою,

Возьму я Чайну Часовичну за холопа за последнего.

Тут бабища богатая упрямая

Наняла сорок телег ордынскиих,

175 Приводила телеги ко погребу

Насыпала злата-серебра

И обсыпала копье муржамецкое

Златом да серебром

И покрыла славною медью аравицкою.

180 Тошто Хотей Блудович

Чайну Часовичну взял за себя.

Во стольноём во городе во Киеве

А у ласкового у князя у Владимира

А был-заводился да почёстной пир

На тых на кня́зей, на бо́ярьёв,

5 На славныих, на сильныих могучиих бога́тырей,

А на тых полениць на уда́лыих.

А й князя бал тот на ве́селе,

А день-то идет на ве́цери.

А было на перу да нунько две вдовы:

10 А перьвая — Маринка Часова́я вдова,

А вторая — Авдотья Часова́я вдова,

А злая баба и зубатая,

А ставала Авдотья Часова́я вдова,

А ставала она на резвы́ на ноги́,

15 Наливала она чару зеленого вина,

А туды же взяла клала мёду сладкого.

А подносила Маринки Часово́ю вдовы,

А сама она за чарою посваталасе:

— Ай сестрица Маринка Часова́я вдова,

20 А прими-тко мою цяру на белы́ на руки́,

А прими-тко ты чару и повыкушай

А за нашо за здравьё дети́ноё.

А у тебе бог дал цядо́ милоё, —

А тая девиця Часо́вицьня.

25 А у меня бог дал цядо милоё, —

А у меня молодого Хотёнко да Блудовиця.

А сделаем мы сватосьво!

А тая Маринка Часо́вая же вдова,

Взяла она цяру во белы̀е руки,

30 А вылила ёна цяру в оци ясные,

Да смоцила ёна шубу цёрна соболя,

А самоё говорила таковоё слово́:

— А що у тя Котёнко да Блудовиць,

А сам он — горе заветноё!

35 А ходит по городу по Киеву,

А ищет он каждый день обро́ньёго, —

А чем бы Котёнку душа напитать!

А тут же Овдотьюшке стыдно́ стало́,

А пошла-то Овдотья со честно́го со перу́,

40 Круци́новата и пеця́ловата.

А стрецяет ю мо́лодой Котёнко да Блудов сын,

А сам говорил да таковоё слово́:

— Ай же ты, свет государыня матушка,

А что же ты и́дешь со честно́го со пера́,

45 А круци́новата и пеця́ловата?

Аль у тебе мисьце не по́люби было́?

Али тебя цярой прио́бнесли?

А не таков ли пьяниця изру́гала?

А не таков ли дурак городо́выи?

50 А говорит тут Овдотья таковое слово:

— Ай же ты, цядо мое милоё,

А молодой Котёнко мой Блудов сын,

А место-то мни по́люби было́,

А цярой меня не прио́бнесли,

55 А пьяниця меня да не изру́гала,

А никаков ни дурак городо́выи.

Говорит тут Овдотья таковоё слово́:

— Да была на пиру Маринка Часова́я вдова,

А тая баба злая, зубатая.

60 А стала же я на резвые ноги́,

А взяла я цяру во правую руку́,

Налила я цяру зеленого вина,

А туды же я клала́ меду сладкого,

Поднесла Маринке Часо́вою вдовы,

65 А сама ли за цярою посваталаси:

«Ай же сестрица Маринка Часо́вая вдова,

А прими-тко эту цяру во правую руку́,

А прими-тко эту цяру, повыкушай,

А и наше здравьё детиноё!

70 А тебе бог дал да цядо милоё, —

А Ця́йная девиця есть Цясо́вицьня,

А у меня бог дал цядо милоё —

А молодой Котёнко млад Блудов сын,

А сделаем меж собою мы сватосьво!»

75 А тая Маринка Цясова́я вдова,

А ставала она да на резвы́ на ноги»,

Брала она цяру во праву́ю руку́,

Вылила она цяру в оци ясные,

А смоцила ёна шубу мою цёрна со́боля.

80 А говорит тот Котёнко таковоё слово:

— Ай же ты, свет государыня матушка,

А об этом ты не кручиньсё-ко,

А ради этого не печалуйсё-ко.

А Цяйная-то де́виця у нас во руках,

85 А я захоцю — за себя хвацю,

А нет — так за милого слу́жку Паню̀тушку.

Говорит тут Котёнко таково слово:

— Ай же ты, ми́ла слу́жка Панютушко,

Ай ступай-ко ты скуре́й во конюшон двор,

90 А седлай-ко ты да двух добры́х коней,

А поедем-ко мы во цисто́ полё.

А пошли оны во конюшон двор,

А садились оны на двух добры́х коней,

А поехали оны во цисто́ по́лё поляковать.

95 А едут переулкам тым Маринковым,

А подъехали ко терему ко вы́соку,

А ударил своей палицей зелезноей,

А ударил по терему по вы́соку —

А теремы во граде пошаталисе,

100 А теремы Маринки развалялисе,

А терем Маринкия унес он во цисто́ во полё,

А Цяйная девиця стоит в окни́,

А сам он говорит таковоё слово:

— Ай же ты, Цяйная девиця Цясо́вицьня,

105 А у твоей матери деветь сынов,

А у тебе есть деветь же брато́в,

А пошли-тко их во цисто́ё во полё

Со мной, со Котёнком, перевидеться!

А съехал он да во цисто́ё во полё,

110 А разде́рьгивал шатер белополотняной,

А сам говорил таковоё слово:

— Ай же ты, ми́ла служка Панютушко,

Ай же ты гляди нонь во́ полё,

А увидишь ты войско великоё,

115 А едут оны буде одным полком, —

То дума у них будет обцяя,

А едут оны — тот наперёд и другой наперёд,

А каждому надобно повыславиться, —

То дума у них нуньку разная.

120 А тогда меня буди со крепка́го сну.

А и́дет тут Маринка со честно́го со перу́,

А и́дет тут Маринка да й дивуется,

— А что же есть за чу́дноё чудушко?

А что же есть за дивноё дивушко?

125 Кажется, не было и́з поля бога́тырей,

А теремы во граде расшаталисе,

А теремы мои да развалялисе,

А терем мой уне́сен во цисто́ё во полё!

Говорит Цяйная девиця Цясовицьна:

130 — Ай же ты, свет государыня да матушка.

А ехал да моло́дый-та Котёнко да Блудовиць,

А подъехал он ко терему ко вы́соку,

А ударил своей палицей зелезноёй,

А ударил он по терему по вы́соку,

135 А теремы во граде расшаталисе,

А ве́решки с до́мов развалялисе,

А терем взял — унес во цисто́ё во полё,

А сам сговорил таковоё слово:

«Ай же ты, Цяйная девиця Цясо́вицьня.

140 А у твоей у матушки девять сынов,

А у тебе-то девять-то братов,

А пошли-тко их во цисто́ё во полё,

А со мной, с Котёнком, перевидеться.»

А тая Маринка Цясова́я вдова,

145 А отмерила меру злата-серебра,

А другую она меру скатна жемчугу,

А тому ли она князю стольнё-киевьському,

А купила взяла сорок тысячей,

А послала эту силу во цисто́ё во полё,

150 Со тым Котёнком перевидеться.

А глядит тут служка во цисто́ё во полё,

А увидел войско великоё,

А едут оны не одным полком,

А едут-то оны — тот наперёд и другой наперёд,

155 А що-то каждому надо повы́славиться.

А не будил он Котёнка со крепкого сну,

А убил он тую силу на яди́ной дух,

А схватил-то девять-то братов,

А связал ли-то он на верёвоцьку,

160 А привел ли-то их ко шатру,

А сам говорил да таковоё да слово́:

— Ай молодой Котёнко да Блудов сын,

А долго ты спишь — не пробудишьсе,

А наехала-то рать-сила-то великая.

165 А скоцил тут Котёнко со крепка́го сну,

А сам говорил таковоё слово́:

— Ай же ты, милая служка Панютушко,

А что же не будил со крепка́го сну,

А убил ты эту силу на ядиной дух,

170 А эттех-то девя́ть-то братов

А привязал-то на веревоцьку?

А раздёрнул Котёнко их на цетыре полы́.

Тут-то Котёнку славы поют,

Тут-то Котёнку во веки ему слава не минуется.

Жили-были на селе две почетные вдовы:

Одна — Авдотья, Часового жена,

Вторая-то — Афимья, Блудового жена.

Пошли-то две вдовки на честной на пир,

5 Сидят-то на пиру да напиваются,

Говорит-то Афимья речи добрые:

— Станем-ка, Авдотья, речь добру говорить

Об добром деле, о сватовстве.

У меня-то есть Котянка сын Блудович,

10 У тебя есть Чайна Часовична,

Князя любимая племянница,

Девяти братам да любима сестра.

Плескала ей Авдотья из чары во ясны очи.

Пошла Афимья со пиру домой,

15 Идет она домой невесела,

Буйную голову повесила,

Подходит она к своему дому,

Выходит ей встрецят Котянка сын Блудовиць:

— Что же ты, маменька, невесела идешь?

20 Пьяница ли над тобой насмеялся

Или цярой тебя приобнесли?

— Цярой меня не приобнесли,

И не пьяница надо мной не насмеялася,

А насмеялась надо мной баба гордливая,

25 Плескала она мне цяру во ясны очи.

— Помолчи-ка, маменька родимая,

Эту-то обиду мы ей выполним.

Брал Котяноцька добра коня,

Поехал Котянка из чистого из поля,

30 Он терем смял да виноград сломал,

Маленьки верейки все смитусились.

Выходит-то на крыльцо Чайна Часовична,

Князева любимая племянница,

Девяти братам да любима сестра:

35 — Эй же ты, Котянка сын Блудович,

Отца-то у тя звали Блудищем,

А тебя прозовут-ит уродищем:

Ходишь по городу уродуешь,

Ищешь зернышка победного,

40 Как только прожить да голова прокормить.

Идет Авдотья со честна пиру домой,

Идет она да удивляется:

Не было ни ветра да ни вихоря, —

Терем пал да виноград сломал.

45 Выходит ейна доць да на красно крыльцо:

— Не было ни ветра да ни вихоря,

А разъехался Котянка из чистого из поля...

Пришла она к брату ко родимому:

— Дай-ка мне силушки пятьсот солдат!

50 — Где нам на Котянку силу наполнить!

Выходи-ка за Котянку замуж с гордостью.

Что во городе было во Киеве,

Вов селе-то было Карачееве

Да у славного у князя у Владимера,

Дак ведь было пированьё, почестён пир,

5 Да ведь было столованьё, пославён стол.

Да ведь было на пиру тут две вдовушки:

Тут была Офимья Чусова вдова,

Тут была Овдотья Блудова вдова.

Да у той Офимьи Чусовой вдовы

10 Да ведь есь у ей дочи красна Чайная.

А у той Овдотьи Блудовой вдовы

Да ведь есь у ей дитетко Хотенушко,

Да заветноё да было будто куретко залетноё,

Да залетна кура во дому сидит.

15 Она посваталась Овдотья Блудова вдова

Да у той Офимьи Чусовой вдовы

Да на дочери на Красно—Чайноей.

Зговорит Офимья таковы слова:

— А ведь есь у ей девять сынов как ясных соколов;

20 Она жалеет их, нигде за их не смеет посвататьсе.

Наливала стокан мёду сладкого,

Выливала ей дак во ясны очи,

Заливала у ей шубу соболиную.

Она ведь-то говорит: «Не дорога мне шуба соболиная, равно в сто рублей, —

25 Около шубы дак во петьсот рублей,

Одны пуговки дак в челу тысячу.»

И пошла Овдотья со чесна пира домой очень невесела,

Очень невесела, очень нерадосьна.

И стречат ей дитетко дак Хотенушко:

30 — Уж ты гой еси, дак матушка родимая,

Уж гой еси, Овдотья Блудова вдова!

Що же ты идешь да со чесна пиру домой очень невесела,

Очень невесела, очень нерадосьна?

Дак было ле тебе место-то по вотчины!

35 Да ведь не были ле на тебя и супостаты-ти и воры-ти обносчички?

Доходила ле тебе чаша со пьяным пивом?

Доходила ле тебе чара с зеленым вином?

— Уж ты гой еси, дитетко Хотенушко!

Дак ведь было мне-ка место-то по вотчины,

40 Дак ведь не были и на меня супостаты-ти и воры-ти обносчички,

Доходила мне-ка чаша со пьяным пивом,

Доходила мне-ка чара с зеленым вином.

А ведь было нас дак на пиру тут две вдовушки:

Тут была Офимья дак Чусова вдова,

45 Тут была Овдотья Блудова вдова.

Да у той Офимьи Чусовой вдовы,

Да у той Офимьи дак Чусовой вдовы

Дак ведь есь у ей дочи Красно-Чайная.

Я посваталась за тебя дак за дитетка, дак за Хотенушка.

50 Зговорит Офимья дак таковы слова:

«Есь у меня деветь сынов как ясных соколов;

Я жалею их, нигде за их не смею посвататьсе».

Наливала мне дак стокан мёду сладкого,

А выливала мне дак во ясны очи,

55 Заливала у мня дак шубу соболиную.

А ведь то говорю: «Не дорога мне шуба соболиная, равно в сто рублей, —

Около шубы дак во петьсот рублей,

Одны пуговки дак в челу в тысячу.»

Дак тут Хотенку за беду стало,

60 Да и тут ему за великою.

Да пошел Хотенко во конюшной двор,

Он и брал себе коня дак неежджэлого,

Неежджалого, дак постоялого;

Да на путнички ведь клал войлучки,

65 Да на войлучки седёлышко черкальчето,

Да семью подпругами подстегивал,

Да семью шелковыма подстегивал,

Да и сам коню да приговаривал:

— Еще туго коню будёт, конь подтянитьсе,

70 Конь подтянитьсе, дак белой шелк не со́рвитьсе.

И поехал ведь Хотенко ко Офимьину ко терему

Да и вышиб воротечка середи двора.

Тут выходит до́чи Красно-Чайная:

— Уж ты гой еси, Хотенко ты Хотенович, сын Иванович!

75 У тебя отца-то звали Блудою,

А тебя мы станем звать дак Пустоломою.

Дак тут Хотенку за беду стало,

Да и тут ему да за великую.

Вынимал он ножичок-укладничок

80 Да и ножичок-булатничок,

Он шиба́л в девицу Красно-Чайною.

А она была семян дак богатырскиех,

Она очень была уверчива;

Увернуласе она за ободверину, —

85 Ушел ножичок дак в ободверину,

В ободверину дак вплоть до черена.

И вынимал он ножичок-укладничок

Да и ножичок-булатничёк:

— Уж ты гой еси, дак дочи Красно-Чайная!

90 Ты скажи же своей маменьки дак цёломбитьицо,

Щобы ехала она дак з деветью сынами, как с ясныма соколми,

До со мной с Хотенушкой побрататьсе

Да и на полё Кули́ково,

Да на то на займищо Трепе́тово.

95 На то побоище Мамаево.

Идет Офимья со чесна пиру домой дак очень весела,

Очень весела, дак очень радосьня.

А стречат ей дак дочи Красно-Чайная:

— Уж ты гой еси, дак матушка родимая,

100 Уж ты гой еси, Офимья Чусова вдова!

А был у мня Хотенко-то Хотенович, сын Иванович;

Он велел тебе сказать да челомбитьицо,

Щобы ехала ты с деветью сынами, как с ясныма соколми,

Да со мной с Хотенушкой побрататьсе

105 Да ведь на полё Куликово,

Да на то на займище Трепетово,

Да на то побоищо Мамаево.

Да и тут Офимьи за беду стало,

Да и тут ее дак за великую.

110 — Уж вы гой еси, дак мои дети, деточки!

Вы возьмите-тко дак в руки востры сабельки,

Да срубите-тко да у Хотенка буйну голову,

Да соткните вы его дак на востро копьё.

А зговорят ей дак дети, деточки:

115 — Уж ты гой еси, дак матушка родимая!

Было тридцеть три богатыря,

Да не было Хотенка-та удалее.

— Уж вы гой еси, дак мои дети, деточки!

Как была бы у мня в ру́ках востра сабелька, —

120 Я срубила бы у вас по буйной головы,

Да соткнула бы я вас дак на востро копьё.

Ведь пошла она ко князю ко Владимеру да ко брату ко родимому,

Занела у его силы множество, четыре тысячи,

И отослала ету силу на полё Куликово,

125 На то на займище Трепетово.

Увидал Хотенко в поле ету силу, —

С этой силой нечего было ему марать(и)се.

А и был у его дядюшка Пану́та Пану́тович.

— Уж ты гой еси, дак дядюшка Панута ты Панутович!

130 Обувай-ко ты, Пануточка, лапоточки,

А лапоточки-обродочки

Из семи шелков дак всеких разные,

Всеких разные, дак разноличные.

Да поди-ко ты, Панута, во конюшной двор,

135 Ты бери себе коня дак неежджалого,

Неежджалого, дак постоялого;

Да на путнички-ти клади войлучки,

Да на войлучки седёлышко черкал(ь)чето;

Да семью подпругами подстегивай,

140 Да семью шелковыма подстегивай;

Да и сам коню да приговаривай:

«Ище туго ко́ню будёт, конь подтянитьсе,

Конь подтянитьсе, дак белый шелк не со́рвитьсе.»

А пошел Панута во конюшной двор,

145 Он и брал себе коня дак неежджалого,

Неежджалого, дак постоялого,

Да на путнички-ти ведь клал войлучки,

Да на войлучки седёлышко черкальчато;

Да семью подпругами подстегивал,

150 Да семью шелковыма подстегивал;

Да и сам коню да приговарывал:

«Ище туго ко́ню будёт, конь подтянитсе,

А конь подтянитьсе, дак белый шелк не со́рвитсе.»

И поехал ведь Панута на полё Куликово,

155 Да на то на займищо Трепетово,

Да на то побоище Мамаево.

Да поехал ведь Хотенко с ним да сзади караульщиком.

А дядюшка где проедет — тут дак улица лёжит,

А поворотитсе — дак всё чисто полё.

160 Офимья послала деветь сынов караульщиками.

А Хотенко взял ведь деветь сынов как ясных соколов,

Он связал ведь их дак вместо волосами всех,

Поставил он на средину на чисто полё,

А сам поехал ко Офимьину ко терему,

165 А воткнул ведь он копьё дак середи двора:

— Уж ты гой еси, Офимья дак Чусова вдова!

Только заноси это ты копьё да златым-серебром,

Отпущу твоих дак сыновей дак на волю.

Она носила, носила златым-серебром,

170 Все копье да заносила златым-серебром,

Отдала она за него да свою дочушку.

Отпустил он ей дак своих родимых сыновей.