Новогодний бой (с иллюстрациями)

Глава 17. Появляется «Лютцов»

Нанеся «Онслоу» сокрушительный удар, но так и не узнав об этом, Кумметц приказал «Хипперу» увеличить скорость до 31 узла и повернуть на ONO. 3 эсминца продолжали следовать за крейсером. Конвой теперь находился на расстоянии более 12 миль на SSW. Поэтому адмирал надеялся, что вскоре тот попадет под орудия «Лютцова» и сопровождающих его эсминцев.

Внезапно в 10.36 слева по борту у «Хиппера» появился то ли эсминец, то ли корвет. Наблюдатели так и не смогли определить это точно из-за темноты и снежных шквалов. Английский корабль попытался уклониться от противника.

Кумметц писал: «Я повернул «Хиппер», чтобы атаковать этот корабль, который сначала мы приняли за корвет или эсминец, но позднее достоверно опознали как эсминец. Мы просто не могли оставить его у себя за спиной перед тем, как атаковать конвой. Покончив с эсминцем, я намеревался возобновить действия против конвоя. Этот эсминец, вероятно, был оставлен в качестве флангового прикрытия конвоя».

В действительности этот «эсминец» был тральщиком «Брэмбл» (875 тонн) под командой капитана 2 ранга Г. Т. Раста. Его экипаж состоял из 3 офицеров и 113 матросов. Тральщик был вооружен 1–102-мм орудием, против которого «Хиппер» имел 8–203-мм и 12–105-мм орудий. Раст отправил сообщение о замеченном немецком крейсере, — которое принял один «Хайдерабад», — зная, что уже ничто не спасет его корабль.

Однако орудия «Хиппера» не уничтожили тральщик, хотя крейсер вел огонь в течение 6 минут. В 10.46 Кумметц по радиотелефону приказал «Фридриху Экольдту»:

После этого Кумметц развернул «Хиппер», чтобы снова сблизиться с конвоем. Он писал: «Направляясь на юг с «Хиппером», чтобы сблизиться с конвоем, я прекрасно знал, что иду на риск в условиях ухудшающейся видимости. Но я надеялся найти одну или несколько брешей в кольце охранения после того, как подверг эсминцы такому плотному обстрелу. Через эти бреши я надеялся прорваться к торговым судам.

Использовать для атаки эсминцы я не мог в принципе, чтобы не спутать их с вражескими. По мере развития боя я больше не получил возможности собрать свои эсминцы вокруг «Хиппера» до наступления темноты, поэтому был вынужден оставить крейсер без защиты в критический момент. Ну и вдобавок, атака 2 эсминцев («Экольдт» так и не присоединился) была бы напрасной».

Когда «Хиппер» увеличил скорость до 31 узла, чтобы догнать конвой, транспорты выполнили еще один срочный поворот и лишь с большим трудом избежали гибельной встречи.

Немного раньше, примерно через 20 минут после того, как «Онслоу» получил попадание, «Рододендрон», шедший на левой раковине конвоя, сообщил, что видит дым по пеленгу 197° на расстоянии 7 миль. Кинлох как раз в это время принял командование эскортом и находился за кормой конвоя. Он писал впоследствии: «Это было примерно в 2 милях впереди головных судов конвоя. Так как они не сообщили ничего, мы решили, что это ошибка».

Через 10 минут «Рододендрон» сообщил, что видит неизвестный военный корабль по пеленгу 165° на расстоянии всего 2 мили. Незнакомец двигался на северо-восток.

Если это донесение было верным, то по расчетам Кинлоха выходило, что неизвестный корабль режет нос конвою всего в 1000 ярдов от него, двигаясь с запада на восток, но при этом огонь не открывает. Кинлох решил: «Так как конвой находится примерно в этом же месте, донесение «Рододендрона» не может быть правильным».

Но «Хайдерабад», находящийся на правом фланге конвоя, действительно заметил 2 эсминца, проходящие впереди конвоя с запада на восток. За ними следовал крупный корабль. Но корвет не сообщил об этом.

Этим большим кораблем был карманный линкор «Лютцов».

Более чем час назад капитан 1 ранга Штанге прекратил спускаться на юг и в 9.22 заметил какие-то силуэты (как раз перед тем, как немецкие эсминцы открыли огонь по «Обдьюрейту»). Вспышки выстрелов эсминцев были замечены почти точно на севере, а через несколько минут были замечены новые выстрелы. Бортовой журнал «Лютцова» задает вопрос: «Хиппер» вступил в бой с конвоем?»

В 9.51, после того как были замечены еще несколько силуэтов, Штанге получил радиограмму Кумметца, в которой говорилось, что он ведет бой с конвоем. Следующие 50 минут карманный линкор медленно шел на северо-восток, чтобы перехватить конвой. В 10.35 дым «Лютцова» был замечен бдительным «Рододендроном».

Как только по левому борту был замечен неизвестный корабль, «Лютцов» повернул вправо и лег на курс 60°. В бортжурнале появилась запись: «Слева по носу снежные заряды — плохая видимость — короткое светлое время — небо покрыто плотными тучами».

Теперь Штанге проходил прямо по курсу у конвоя. «В снежных шквалах замечены несколько целей. Самая ближняя в 3 милях, самая дальняя — в 7 милях. Опознание невозможно».

Через 2 минуты на левой раковине «Лютцова» были замечены вспышки выстрелов. (Что это было — не известно, так как в это время не стреляли ни «Хиппер», ни британские эсминцы.) Запись в бортжурнале карманного линкора от 10.50 гласит: «Совершенно невозможно определить принадлежность кораблей по причине плохой освещенности, дымов и тумана на горизонте.

Чтобы устранить помехи наблюдению от снежных шквалов и дыма, идущего на юг, я решил пройти на малой скорости рядом с конвоем и выйти из полосы снежных шквалов. Это дало бы возможность атаковать конвой, как только видимость улучшится».

Но Штанге упустил блестящую возможность. Вместе с ним были 3 эсминца, каждый из которых нес по 8 торпед. Два из них были вооружены 150-мм орудиями, а один — 127-мм. Сам «Лютцов» имел 6–280-мм, 8–150-мм и 6–105-мм орудий, а также 8 торпедных аппаратов. Однако Штанге приказал всем кораблям пройти мимо на расстоянии 2 миль от конвоя, который и был целью операции «Регенбоген», не открывая огонь и не выпустив торпед.

Когда он проходил под носом конвоя, поблизости не было ни одного английского военного корабля. «Хайдерабад» находился на правом фланге конвоя, «Рододендрон» — на левой раковине, «Обидиент», «Обдьюрейт» и «Оруэлл» — за кормой. «Акейтес» ставил дымовую завесу на правой раковине, а поврежденный «Онслоу» тоже находился позади, хотя и постепенно нагонял транспорты.

Однако приказы Кумметца, — которые, как прекрасно знал Штанге, на самом деле исходили из Берлина от РВМ, — призывали проявлять осторожность. Он так и поступил. В результате «Лютцов» не сумел уничтожить конвой, хотя находился в идеальной позиции для этого, причем англичане вообще не подозревали о его присутствии, если не считать «Рододендрон».

Ирония судьбы заключается в том, что план Кумметца сработал на все 100 процентов. «Хиппер» оттянул на себя корабли эскорта, и они оказались к северу от конвоя. Конвой повернул на юг и пошел прямо на «Лютцов», не имея при себе кораблей охранения. Вот только «Лютцов» почему-то не сделал ни одного выстрела…

Штанге прошел под носом у конвоя и повернул на юго-восток, двигаясь параллельно ему. В 11.25 он радировал на «Хиппер»:

Почти тут же Штанге повернул на восток, «чтобы выйти из зоны плохой погоды и обойти дымы конвоя». В результате транспорты оказались на левой раковине «Лютцова», где видимость была исключительно плохой, хотя немцы все еще могли видеть силуэты вражеских судов. Внезапно были замечены вспышки выстрелов, и почти сразу на севере появился большой корабль, который вел огонь. Штанге записал: «Обмен опознавательными сигналами показал, что это один из наших кораблей, очевидно, ведущий бой с противником. Это ему принадлежали вспышки выстрелов. Первое впечатление было, что огонь ведется по «Лютцову». Однако мы не увидели падения снарядов, а после обмена опознавательными стало ясно, что это один из кораблей противника, с которым ведет бой «Хиппер».

Не видя возможности приблизиться к конвою с востока, потому что видимость оставалась неизменно плохой, я решил повернуть на запад, чтобы обстрелять корабли противника, с которыми вел бой «Хиппер», находящийся на севере. Одновременно это позволило бы поддерживать контакт с «Хиппером» до наступления темноты».

В 11.26 «Лютцов» описал циркуляцию и направился на северо-восток, к «Хипперу». За ним следовали 3 эсминца, «Теодор Ридель» — Z-30, Z-31. Конвой остался по левому борту «в метели и дыму».

Через 10 минут на левом крамболе были замечены силуэты, которые опознали как эсминцы. Штанге увеличил скорость до 24 узлов. «От намерения атаковать эти корабли пришлось отказаться из-за сгущающейся темноты и чрезвычайно плохой освещенности», — отметил Штанге.

«Хиппер» шел на юго-запад со скоростью 31 узел по направлению к конвою. В 11.06 по левому борту крейсера были замечены 2 эсминца, по которым сразу открыли огонь. В действительности нигде поблизости британских эсминцев не было. Этой целью мог быть только «Брэмбл», который уже получил повреждения и сейчас тащился на восток.

Кинлох, который имел с собой также «Обдьюрейт» и «Обидиент», постепенно обгонял конвой, проходя по левому траверзу у него. Так как «Онслоу» и «Акейтес» были повреждены, только эти 3 эсминца могли защитить конвой от нападения карманного линкора, тяжелого крейсера и 6 эсминцев.

В 10.55 «Обдьюрейт» заметил на востоке вражеские корабли, которые приближались к конвою. Коммодор только что выполнил очередной поворот. Этим вражеским кораблем был «Лютцов», который терпеливо ждал, пока улучшится погода. В 11.00 снежные заряды на короткое время прекратились, и «Обидиент» заметил 2 эсминца в 5 милях к востоку. Они шли на юг.

Кинлох повел свои 3 корабля на них, одновременно ставя завесу, чтобы укрыть транспорты, а потом повернул на параллельный курс, держась между немцами и конвоем.

В 11.06 противник открыл огонь, но не по эсминцам Кинлоха. На британских эсминцах решили, что появился тот же самый корабль, который они уже видели. Однако это был не «Лютцов», а «Хиппер», который шел на юг со скоростью 31 узел. Он появился почти на том же самом пеленге. «Хиппер» обстреливал невидимую цель. Скорее всего, это был «Брэмбл».

В 11.15 Кинлох радировал Джонсу на «Акейтес»:

Но в ответ получил:

Тогда Кинлох приказал ему присоединяться к «Онслоу» в голове конвоя и принять этот эсминец под свое командование.

«Акейтес» чуть ранее видели с «Онслоу». Он получил тяжелые повреждения в самом начале боя, когда ставил дымовую завесу, чтобы прикрыть конвой. Именно «Акейтес» стал первой целью «Хиппера».

Первый залп крейсера прошел мимо, но немецкие артиллеристы быстро внесли поправки, поэтому второй и третий залпы легли накрытием, хотя Джонс и маневрировал, чтобы уклониться от них. Первый снаряд четвертого залпа взорвался в воде прямо под левым бортом эсминца чуть впереди мостика. Остальные легли перелетами.

Сотни осколков от близкого разрыва ударили по «Акейтесу». Они легко пронизали тонкую стальную обшивку и ударили по снарядному и пороховому погребам. Погибли несколько человек, работавших на подаче, а погреба начало заливать. Другие осколки разбили радар, ранили двух человек расчета эрликона по левому борту и сигнальщика на мостике. Осколки попали в кубрик кочегаров, где почти полностью уничтожили аварийную и пожарную партии. Вода начала поступать и в этот отсек. Молодой старпом Лофтус Пейтон-Джонес и механик Питер Райт немедленно сформировали новые аварийные партии и приступили к работе. Раненые сразу были унесены в лазарет и на пост первой помощи. Там ими занялись корабельный врач МакФарлейн и фельдшер, которым помогали содержатель корабельной лавочки Драммонд, офицерский стюард Аллан Джонес и матрос 1 класса Плэтт, который командовал носовым постом первой помощи.

Ремонтные партии попытались закрыть люки в погреба и заделать пробоины в кубрике кочегаров, но им не удалось ни то, ни другое. Защелки люков были выбиты взрывом. Когда из кормовых погребов принесли запасные защелки, было уже поздно. Вода залила всю жилую палубу.

Для откачки воды попытались использовать паровой эжектор, но тут же выяснилось, что паропровод перебит. Матросы кое-как наладили переносную электрическую помпу и пустили ее в ход. Через 20 минут Пейтон-Джонес и Райт поняли, что она не справляется с поступлением воды. Поэтому они просто задраили все люки и двери в жилую палубу и постарались укрепить переборки деревянными брусьями.

Затем электрическая помпа была передвинута в корму и начала откачивать воду из кубриков машинных и кочегарных унтер-офицеров, которые заливало через осколочные пробоины. Но тут помпа сломалась, и прошло 20 минут, прежде чем ее удалось снова запустить.

«Акейтес» принял очень много воды и начал постепенно садиться носом. Однако Джонс упрямо держался за кормой конвоя, ставя дымовую завесу, пока его офицеры и матросы старались удержать корабль на плаву.

В 11.15 пришла радиограмма от Кинлоха. Джонс обнаружил, что не может дать более 15 узлов, так как течь резко усиливалась. Когда Кинлох приказал ему присоединиться к «Онслоу» в голове конвоя, Джонс вышел из-под прикрытия собственной дымовой завесы, чтобы обогнать конвой.

Однако «Акейтес» был немедленно замечен «Хиппером», который приближался с северо-востока, чтобы снова попытаться атаковать транспорты. На этот раз немецкие артиллеристы сразу нащупали дистанцию, и снаряды начали ложиться вокруг эсминца с ужасающей меткостью. Джонс сразу увеличил скорость и пошел зигзагом, чтобы уклониться от них.

Пейтон-Джонес в это время руководил ремонтными работами в носовой части корабля, когда услышал, что снова замечен «Хиппер». Он сразу пошел в радиорубку, которая находилась на верхней палубе ниже и чуть позади мостика. Внезапно раздался ужасный треск, и весь корабль содрогнулся от прямого попадания.

Пейтон-Джонес выскочил из радиорубки, посмотрел вперед, посмотрел назад, но не увидел, куда попал снаряд. Тогда он пошел на мостик.

«У первого трапа меня встретил белый, как мел, посыльный, которого сигнальщик отправил за мной. Когда я поднялся в рулевую рубку, то сразу понял, что попадание пришлось прямо в мостик, который находился выше. Потолок рубки прогнулся. Оглушенный рулевой Дэниэл Холл уныло стоял среди невероятного разгрома.

Обычный путь на мостик был уничтожен, поэтому я вышел на платформу эрликона левого борта и полез наверх по наружному скоб-трапу. Узнать мостик было невозможно. Только закопченные, скрученные полосы металла и обломки каких-то предметов причудливо торчали из груды хлама.

Среди безумной груды хлама, которая до попадания 203-мм снаряда была компасной площадкой, лежали изуродованные, неузнаваемые тела тех, кто находился на мостике. Это были командир корабля капитан-лейтенант Джонс, старпом лейтенант Эрик Марленд, молодой штурман суб-лейтенант Кеннет Хайфилд, сигнальщик, наблюдатели. Над всем этим плыл едкий запах сгоревшей взрывчатки.

Дальше в корму разрушения были не так велики, хотя создавалось впечатление, что какой-то великан ударил гигантским молотом, сплющив надстройку. Там тоже лежали люди, но не все были мертвы. Я наклонился над Фредом Барретом, который командовал артиллерией, однако он был слишком тяжело ранен и не мог говорить».

Пейтон-Джонес, кашляя и задыхаясь, перелез через кучу обломков и увидел сигнальщика Альберта Тейлора, перегнувшегося через скрученный и исковерканный задний обвес. Каким-то чудом Тейлор отделался несколькими ранами, хотя все вокруг погибли.

Тейлор выпрямился и увидел Пейтон-Джонеса. Сначала он таращился на офицера, ничего не понимая, но потом первый шок прошел, и сигнальщик вернулся к реальности. Он доложил все, что знал.

Пейтон-Джонесу исполнилось всего 24 года, и ему пришлось принять на себя командование кораблем в совершенно отчаянной ситуации. Снаряды «Хиппера» продолжали рваться вокруг эсминца. «Акейтес» держал скорость 28 узлов, потеряв управление. Эсминец описывал циркуляцию, накренившись на 20° на левый борт. Перед мостиком бушевал пожар, и все приборы, включая компас, были уничтожены.

Пейтон-Джонесу пришлось перебраться через огнедышащий кратер, чтобы постараться восстановить управление «Акейтесом». Пробоина в палубе служила переговорной трубой в рулевую рубку. Он выкрикнул приказ стоящему на руле Холлу и через несколько секунд услышал ответ. Холл поставил руль прямо. Он был единственным человеком, который остался в живых в рулевой рубке. Тела остальных лежали вокруг, засыпанные осколками стекла и обломками.

Пейтон-Джонес с помощью Тейлора попытался прояснить тактическую ситуацию, одновременно уклоняясь от огня «Хиппера».

«Я знал только то немногое, что успевал услышать во время своих визитов на мостик с рапортами о происходящем внизу. Положение оставалось совершенно неясным. Я знал только, что конвой идет под прикрытием корветов и траулеров.

Из рапортов сигнальщика, который держал связь с «Обидиентом», стало ясно, что он взял на себя обязанности командира, так как «Онслоу», судя по всему, был поврежден и получил приказ укрыться за конвоем. Было совершенно ясно, что мы никого не можем взять под свое командование, пока не улучшится наше собственное положение. Поэтому самое лучшее, что мы могли сделать, — это оставаться на месте и ставить дымовую завесу, прикрывая конвой. Этим мы приносили хоть какую-то пользу.

Приказы в машинное отделение приходилось отдавать по цепочке. Я распорядился ставить завесу, и черные клубы повалили из трубы. Эсминец продолжал описывать широкую дугу за кормой конвоя».

Но «Хиппер» не прекращал стрельбу. Новый залп накрыл «Акейтес», и снаряд попал в матросскую умывальную по левому борту, ЦАП был выведен из строя, большинство находящихся там людей погибло. Взрывом повредило кормовую переборку уже затопленного кочегарского кубрика, осколки прошили борт корабля в кубриках машинных и кочегарных унтер-офицеров, затопив их, а также кубрик торпедистов и отделение низковольтных аппаратов. Электричество в носовой части корабля пропало, освещение погасло.

Затем эсминец накрыл второй залп, один снаряд взорвался прямо под бортом, сделав большую пробоину в котельном отделении № 2. Вода быстро заполнила его, и команда была вынуждена эвакуироваться. Осколки также пробили борт в котельном отделении № 1, но паровой эжектор пока сумел сдержать затопление.

Судьба корабля казалась предрешенной. 40 человек были убиты, много моряков получили ранения. Эсминец имел крен 15° на левый борт, и этот крен увеличивался. «Акейтес» сел носом, и поступление воды никак не удавалось остановить.

Пока Пейтон-Джонес с помощью Холла и Тейлора пытался восстановить управление кораблем, пожар вокруг орудия В начал расползаться дальше. Там горели кордитовые заряды. Группа моряков бросилась на полубак и кое-как сумела потушить огонь, в чем ей помогли брызги волн, бьющих в борт. Суб-лейтенант Дэвидсон, чье лицо мелькало повсюду, собрал матросов, чтобы заменить расчет орудия В, который почти полностью погиб. Он попытался открыть ответный огонь по «Хипперу», но орудие оказалось заклинено. Одновременно на корму был отправлен посыльный с приказом орудию Y возобновить стрельбу, однако по пути он был убит, вероятно, осколками близкого разрыва. Поэтому расчет орудия Y приказа не получил.

К счастью, «Хиппер» прекратил обстреливать «Акейтес», и Пейтон-Джонес сумел отправить в машинное отделение приказ снизить ход до 12 узлов, чтобы поберечь изуродованный корпус.

Управлять эсминцем становилось все труднее. Крен на левый борт и дифферент на нос увеличивались. С одной из шлюпок сняли компас и кое-как приспособили на пробитой носовой переборке рулевой рубки. Этот компас работал весьма приблизительно, но лучше что-то, чем вообще ничего.

Пока происходило все это, механик Питер Райт появился на разбитом мостике с рапортом. Новости не могли радовать. Котельное отделение № 2 было затоплено, вода продолжала заливать нижние отсеки. Кроме того, вероятно, погиб корабельный врач МакФарлейн. Его нигде не могли найти.

Задача ухода за ранеными легла на матроса 1 класса Плэтта, которого взрывом сбило с ног, и он нахлебался соленой воды, залившей полубак. Ему помогали Драммонд и Аллан Джонес. К ним присоединился унтер-офицер Джеймс Коул, который работал в оперативном центре до того, как снаряд попал в мостик. Хотя Коул был сильно контужен, он немедленно начал оказывать первую помощь раненным товарищам.

По всему кораблю моряки показывали образцы героизма, выполняя свои обязанности. Многим это вполне могло стоить жизни. Например, кочегарный унтер-офицер Роберт Белл командовал в котельном отделении № 2. Когда после близкого разрыва котельное начало затапливать, он поддерживал давление в котле, пока это было возможно, одновременно организовав заделку пробоин. Погасло освещение, однако Белл оставался на посту, хотя ледяная вода быстро поднялась до пояса. Лишь после этого он приказа всем покинуть отсек.

Матрос 1 класса МакИвер вытаскивал товарищей из затапливаемых отсеков и проделал несколько опасных путешествий по верхней палубе под градом осколков. Когда взрывом были разрушены мостик и рулевая рубка, он отправился туда и сменил за штурвалом раненного Холла.

Радист унтер-офицер Уильям Бартрип в полной темноте старался отремонтировать передатчик и приемник. Одновременно радист Эрик Дикенсон, который, к счастью, остался жив, начал устанавливать временные антенны взамен сбитых. Одним из взрывов его сбросило с мачты, прежде чем он успел закончить работу.

Пока внизу моряки отчаянно пытались удержать «Акейтес» на плаву, Пейтон-Джонес терпеливо управлял кораблем, выкрикивая приказы рулевому в пробоину в палубе мостика. Он старался вывести эсминец на курс параллельно конвою.

«Хиппер», оставив «Акейтес», повернул вправо, словно собирался пройти под кормой конвоя, и открыл огонь по «Обидиенту». Кинлох сразу приказал эсминцам повернуть последовательно вправо и лечь на параллельный курс. В 11.22 «Хиппер» лег на курс 305°, и с дистанции чуть более 4 миль «Обидиент», «Обдьюрейт» и «Оруэлл» открыли огонь.

Тем временем коммодор конвоя капитан 1 ранга Мелхьюиш находился на «обезьяньем» мостике «Эмпайр Арчера» вместе со своим сигнальщиком Мэттьюзом. Ему сообщили, что «Хиппер» появился на левой раковине конвоя, и коммодор приказал срочно повернуть прямо на юг, чтобы противник оказался точно за кормой.

Еще раз Мэттьюз выкрикнул приказ вниз старшему матросу Мэдди, который стоял в рулевой рубке за переключателями прожекторов. Появились зеленый и красный лучи, означавшие поворот на 45 вправо. Новый вопль Мэттьюза, и Мэдди их выключил. Транспорты начали выполнять уже пятый срочный поворот, и снова все шло гладко.

«Хиппер» в течение 6 минут вел огонь по 3 эсминцам, целясь в «Обидиент». Наконец он добился накрытия, и осколки снесли антенны «Обидиента». Пока не были поставлены временные антенны, расстроенный Кинлох мог общаться с другими эсминцами только с помощью прожектора. Поэтому он решил временно передать командование на «Обдьюрейт» Склатеру. В 11.39 он передал приказ:

Когда «Хиппер» повернул на запад, британские эсминцы повернули следом и поставили дымовую завесу, чтобы прикрыть конвой.

В действительности Кумметц отвернул, потому что опасался, что 3 эсминца могут пойти в торпедную атаку. Выполнив поворот он радировал на «Лютцов»:

На радиограмме было указано время 11.36[22].

Но через несколько секунд вокруг «Хиппера» внезапно разорвались 24 снаряда. На сцене появилось Соединение R.