Новые небеса

Пайк за столом сделал некое движение. Кельм посмотрел в его сторону.

- Фел офицер проводит вас, - сказал Торн.

- Я знаю дорогу.

- Не спорьте, а делайте, как вам говорят, - оборвал его Торн, - и вообще поменьше там... лезьте на рожон. В наших общих интересах, чтобы вы поскорее вернулись. Кэр, мне нужны нормальные работники, у меня рук не хватает. В общем, идите, и ведите себя, ради Вселенной, прилично.

В Дарайе имелись все инстанции, полагающиеся приличному обществу -- и полиция под названием миротворцев -- пайков, самой мощной частью которой был отдел по борьбе с организованной преступностью. И УВР -- управление внешней разведки и конттразведки, в основном занятое ловлей дейтрийских шпионов и шпионажем на вражеской территории. И управление по борьбе с терроризмом, во многом дублирующее функции вышеназванных инстанций. И еще десяток более мелких, но не менее зловещих учреждений. Список этот можно было завершить сетью частных детективных агентств.

Это естественно -- и организованная преступность, и терроризм, и конечно, дейтрийские агенты в Дарайе присутствовали и часто давали о себе знать.

Но если в любом из этих охранительных учреждений задерживали какого-нибудь подозреваемого или преступника, его никогда не оставляли там надолго. У пайков были опорные пункты с изоляторами, в которые свозили пойманных бродяг или мелкую криминальную шушеру, были свои камеры у борцов с терроризмом и УВР, но для длительных серьезных допросов, наблюдения, изоляции задержанных все свозили в одно и то же место -- в атрайд.

В этом был свой резон. В атрайдах работали специалисты, психологи, тщательно подготовленные для такого рода деятельности. Результативность работы атрайдов была очень высокой. Наконец, так было легче обеспечить надежную охрану на Тверди и в Медиане.

Психологи работали совместно со специалистами из учреждения, направившего "клиента", и таким образом добивались нужного эффекта.

Поле деятельности атрайдов было очень широким. От лечения обычных психических заболеваний -- будь то шизофрения или биполярное расстройство, от профилактических проверок психического здоровья населения -- до жестких допросов шпионов и террористов, членов криминальных банд, сопровождающихся пытками и ломкой личности, до тюремного очень изощренного заключения преступников.

Конечно, разные потоки клиентов атрайда были тщательно изолированы друг от друга. Для широкой общественности атрайд представлялся воплощением гуманистического подхода к личности -- лечение вместо наказания, возвращение к жизни вместо мести преступнику. Все были согласны и с тем, что дейтринов и наиболее тяжелых рецидивистов следует все же после лечения высылать подальше -- безопасности ради.

Кельма снова направили в здание "Вель", где психологи специализировались на дейтрийских пленных и подозреваемых в связях с Дейтросом (в основном здание было заполнено последними -- пленные попадались редко, единицами).

Разведчик не так уж волновался, хотя его сразу поместили в "жесткую" камеру -- без мебели, звукоизолированную, с ярким, пронизывающим, неотключающимся светом. Хотят произвести впечатление. Это еще ничего не значит. Кельм сел у стены и прикрыл глаза, иначе скоро от этого света они начнут слезиться.

Все идет по плану, сказал он себе. Все правильно. Не надеялся же ты проскочить без проверки?

Конечно, можно было сразу свернуть работу, как только поступил сигнал о подозрениях. Кстати, Вьеро так и не вернулся из Медианы... пока не вернулся -- или совсем.

Можно было свернуть и уйти хоть домой, командование полностью согласилось бы с таким шагом. Но ведь жалко сворачивать, правда? И на нем висело еще дело об излучателе... Надо было закончить с Кибой. Кельм сам выбрал такой путь -- так и нечего теперь волноваться.

Вот только Ивик...

Арестовали ли они всех дейтринов, работающих в Лиаре? Из них его агентом была только физкультурница, остальные -- вполне честные эмигранты. Если проверяют всех, это лучше, спокойнее. Но с другой стороны, ясно, что он, наряду с Холеном, вызывает наибольшее подозрение.

Вот только Ивик... Ее не могут не проверить. Не настолько же они идиоты. Господи, как можно было избежать этого? Не связываться с ней, не встречаться... Но встречаться все равно бы пришлось. Это необходимо, ее для этого сюда прислали. Они теперь проверят все его связи. Ивик в первую очередь -- но если бы она была его, скажем, домработницей или дальней родственницей, проверили бы в третью, в шестую....

Надо просто пройти через это. И ему, и Ивик. Она умница, хорошо подготовлена, она все сможет пройти. Скоро мы забудем об этом, решил Кельм. И будем жить снова... как раньше... господи, а когда нам здесь было легко?

Или не сможет... или я не смогу. В атрайде ни в чем нельзя быть уверенным. Дело даже не в возможных пытках. Они ведь действительно мастера, специалисты. Допустим, когда тебя обрабатывают с целью сломать, уговорить работать на них -- можно упереться и тупо повторять "нет". Но скрыть от них информацию... это очень, очень трудно. Почти невозможно.

Скрыть, да еще так, чтобы у них не возникло ни тени подозрения, чтобы они были уверены -- ты ни при чем.

Может быть, и не получится.

Но если и не получится, подумал Кельм, это будет не такой уж плохой конец жизни. Сведения о дельш-излучателе переданы в Дейтрос. Это великолепная операция. Даже если бы только она удалась -- можно считать, жизнь прожил не зря. А что, он собирался умереть в своей постели?

В общем, ничего страшного, волноваться нечего...

Вот только Ивик...

Кельм выдержал первый этап проверки.

Это было сложно. Под капельницей, постоянно льющей в кровь адскую смесь, под ярким светом бестеневой лампы, с датчиками на всех возможных частях тела. Сознание затуманено, убита воля, отключена кратковременная память...

Убийственная тщательно подобранная смесь наркотиков с элементами гипноза и психопрограммирования.

Кельм заранее включил "контролирующее я", очистил сознание и набил его всевозможной шелухой. После спецподготовки дейтрийский разведчик способен никогда не пьянеть и контролировать себя практически под любым наркотиком; такую же проверку Кельм проходил и после взятия в плен. Он терял над собой контроль, лишь утрачивая сознание полностью, вместе со способностью говорить. Контролировать спящего ни в Дарайе, ни в Дейтросе пока еще никто не научился.

Хотя гарантии, конечно, нет.

Кельм рассказывал какую-то ерунду -- как рыбачили в тоорсене, как Вик поскользнулся на мокрых камнях; потом декламировал стихи. При ассоциативном допросе слова всплывали самые простые, обыденные. Психика становилась сложной, многослойно-причудливой, как Медиана, в ней происходило множество разных событий, чувства наплывали, окатывали водопадами, исчезали, перемешивались друг с другом; воспоминания комбинировались, как во сне. Но маленький, почти незаметный сгусток, крошечное "я" на дне этого балагана не дремало, и упорно, деловито переводило стрелки, как только речь заходила о запретном...

Так мог бы вести себя подготовленный разведчик, но так же вел бы себя и непричастный. Это ничего не опровергало и не доказывало.

Через несколько дней, измерив давление и проверив глазное дно, его сняли с капельницы.

Он поел, вымылся в душе и спал -- долго, может быть, целые сутки.

Потом за ним снова пришел охранник. Облачное тело не удаляли, наручников не надели, и это был хороший знак. Кельм все еще не был до конца уверен, что прошел проверку.

Вангал-охранник доставил его на этаж, где располагалось так называемое "Отделение психотерапии". Кельм вошел в длинный кабинет, разгороженный посередине столом, и сразу вздрогнул. На стуле у стены, со связанными позади руками, сидел Холен.

Бывшего коллегу было трудно узнать. То, что лицо почернело и заострилось, ввалились глаза -- понятно, Холена тоже подвергали физиологическому допросу. Черты его дьявольски исказились, лицо было перекошено, и в глазах застыла паника. За спиной пленного замер безмолвный гигантский охранник.

Кельм перевел взгляд на психолога в зеленоватых одеждах, мягко подошедшего к нему. Пожал протянутую руку.

- Лотин, - представился психолог, - мы с вами еще не встречались, кажется, иль Кэр? Присаживайтесь.

Кельм аккуратно сел на свободный стул напротив Холена, избегая смотреть на коллегу.

- Ну что, иль Нат, - обратился к нему психолог, - вы повторите в присутствии иль Кэра все то, что рассказали о нем?

Холен отвернул лицо и молчал.

- У нас небольшая проблема. Ну что ж, иль Кэр, тогда вы. Вы ведь знаете, кто этот человек?

- Холен иль Нат, служащий контингента Б, активный консультант по производству виртуального оружия, бывший гэйн, - ответил Кельм.

- В каких отношениях вы с ним состояли?

- В деловых. Мы оба консультанты, только я уже не работаю на производстве оружия. Непосредственно мы мало соприкасались. Конечно, встречались на работе. Иногда были какие-то разговоры.

- Вне работы вы не общались?

- Нет.

- Скажите, а почему? Вы оба -- бывшие гэйны. Дейтрины. У вас похожая судьба. Казалось бы, только естественно, если бы между вами возникла дружба... близкое общение.

Кельм пожал плечами.

- Дружба не всегда возникает, люди все разные, человек не сводится только к национальности и судьбе. Кроме того, вы сами сказали -- бывшие. Мы бывшие дейтрины, бывшие гэйны. Обстоятельтсва... нашего появления здесь... как-то не располагают к тому, чтобы ими гордиться и делиться друг с другом. У меня новая жизнь, не имеющая ничего общего с прежней. У меня достаточно друзей, общения, личной жизни вне лиара. Я посещаю клубы, имею хобби. Мне как-то странно слышать, что я должен был непременно общаться с иль Натом.

- Вы не любите иль Ната? - полюбопытствовал психолог.

- Я вообще гетеросексуален, - ответил Кельм. Дараец поморщился.

- Он не нравится вам как человек?

- Ну почему же, - сказал Кельм, - я ему сочувствую. Понимаю его положение. Я сам в таком же положении.

- Но вы не проявляли это сочувствие практически?

- Я не сестра милосердия, знаете ли... Каждый выкручивается как может. Я нашел свое место в жизни, считаю, что успешно. Я своей жизнью доволен. В конечном итоге, попадание в плен улучшило мою жизнь. Если иль Нат считает иначе -- это его проблемы. Здесь достаточно психологов, и кстати, я советовал ему обратиться...

- Очень уж гладко все у вас получается, - заметил Лотин. Кельм не стал на это ничего отвечать, лишь слегка наклонил голову.

- Вы утверждаете, что лояльны к Дарайе. Вас не оскорбляет эта проверка, например?

- Давайте рассуждать разумно. В Дейтросе я был гэйном, честно служил, и постоянно находился под таким же пристальным вниманием Верса. При малейшем подозрении мне бы там устроили такую же проверку. Здесь я чужой человек, пленный, принадлежу к иной расе, идет война... Почему меня это должно оскорблять?

- Иль Нат, а что вы скажете об этом? - психолог повернулся к пленному, который съежился еще больше, - как видите, у иль Кэра несколько другие представления о ваших отношениях и о вас. Вы считаете, что он лжет? Я хочу услышать ваш ответ.

- Я не знаю, - прошептал скрюченный, покрывшийся отчего-то испариной Холен.

- Хорошо, тогда прослушаем вашу версию, - Лотин поиграл клавишами ноутбука. Из динамика раздался слабый, задыхающийся голос Холена.

Холен нес чушь. Путано и сбивчиво он объяснял, что Тилл иль Кэр, его коллега по лиару - дейтрийский агент. Он, Холен, давно это заподозрил, но у него не было доказательств, и он боялся. Он видел у иль Кэра некие секретные документы (какие - объяснить не смог). Кроме того, иль Кэр планировал уничтожение его, Холена, как предателя Родины.

Кельм устало морщился, выслушивая все это. Психолог выключил запись. На Холена было жалко смотреть.

- Возьми себя в руки, иль Нат, - жестко сказал Кельм, - нельзя же так распускаться.

- Тилл, - сказал предатель изменившимся голосом, - прости. Извини. Я не могу. Мне сказали, что меня опять заберут туда. Что они опять... я не могу даже думать об этом!

- Так, - прервал его психолог, - а вы что скажете, иль Кэр?

Кельм вздохнул.

- А вы что не видите, что человек сломан? Он сейчас вам президента Дарайи обвинит в шпионаже. Психологи...

- Вам не кажется, иль Кэр, что вы слишком невозмутимы? Не переигрываете? - спросил Лотин.

- А мне что, тоже истерику закатить - чтобы вы мне поверили? Лотин, вы же профессионалы. И он, и я после попадания в плен прошли атрайд. Вы убедились, что мы не шпионы. Вы что, сами себе не доверяете?

- Из вашего лиара, иль Кэр, зафиксирована утечка информации в Дейтрос.

Он вздрогнул, изображая изумление.

- Серьезно? В таком случае, ищите. Не знаю даже, чем вам помочь.

- Как видите, версии у нас есть...

- Гм... как я понимаю, такую утечку не очень-то просто зафиксировать. Нужны аналитики. Устанавливать, откуда именно утечка, какое именно оружие неэффективно. Может быть, это ошибка аналитиков?

- Не отвлекайтесь, иль Кэр. При чем здесь аналитики... Подозрение падает на вас и на вашего коллегу. Вас мы и будем проверять.

- Что ж, проверяйте, - согласился Кельм, - мне лично скрывать нечего.

- А вам, иль Нат?

Холен вздрогнул, как от удара током. По щекам его потекли слезы.

- Не знаю. Не знаю. Я не могу ничего доказать... но я не виноват, правда, я не виноват, только не надо отправлять меня туда... пожалуйста... - он уже почти кричал и рвался на стуле, пытаясь высвободить скованные руки. Вангал сзади опустил руку на его плечо.

- Выведите, - приказал психолог. Холена вывели за дверь. Лотин подошел к Кельму, сел напротив, доверительно глядя в глаза.

- Ну а что вы скажете о Холене иль Нате? Может быть, он и есть - источник утечки?

- Вряд ли, - сказал Кельм, - подумайте сами. Дейтрийский разведчик! В разведку берут не всякого, и отбор в разведшколе такой, что проходят его далеко не все... И спецподготовка. Посмотрите на него - неужели такой человек мог бы пройти атрайд после попадания в плен? Обмануть вас?

Лотин хмыкнул.

- Вы пытаетесь учить профессионалов, иль Кэр. Поведение иль Ната ни о чем не говорит. Вам представляется, что разведчик должен вести себя невозмутимо, как килнийский жрец - а их могут обучать различным паттернам поведения. Главное, чтобы эти паттерны были убедительными. А иль Нат ведет себя очень убедительно, не так ли?

Кельм пожал плечами.

- Вам виднее. А зачем вы убеждаете в этом меня?

- Я хочу. чтобы вы сотрудничали с нами, иль Кэр. Поймите, я на вашей стороне.

- Я не против сотрудничества, как вы понимаете. Но... вы что, подозреваете иль Ната лишь на основании того, что он ведет себя как слизняк?

- Да нет, иль Кэр, - устало сказал психолог, - скажу вам откровенно. С иль Натом вопрос решен. У нас есть показания человека, который был завербован иль Натом. У нас есть видеозаписи. Там была не только передача в Дейтрос сведений о вооружениях. Дело куда хуже обстоит. То есть это - вещи доказанные, и психология здесь ни при чем. С иль Натом, как я сказал, все уже понятно. Неясно лишь с вами. Подумайте лучше о себе.

- О Боже, - прошептал Кельм, который по ходу речи психолога все шире раскрывал глаза, - но я действительно никогда бы такого не подумал...

- Ну вот теперь вы знаете правду, и надеюсь, мы с вами будем плодотворно сотрудничать.

В камере Кельм лег на живот и закрыл глаза. Его тошнило - вероятно, от недавнего фармакологического стресса.

Ему было плохо. Холен с трясущимися губами стоял перед внутренним взором. Сломанный, опустившийся, никакой. Наверное, он заслуживал такой судьбы. Ивик, подумал Кельм. Как бы хотелось сейчас ткнуться носом в ее грудь, и чтобы легкая рука погладила волосы... она бы поняла. Она бы... простила, наверное. Она не знала ничего об этой операции, но она бы... Какая тебе Ивик, жестко сказал себе Кельм. Ты что, не знал, что его ждет? Ты подставил его сознательно. Ты его уничтожил. Ты не знал, как это будет? Не понимал - во всех подробностях?

Его больше не сводили с Холеном. Многочасовые допросы следовали ежедневно. Кельм уже видел, что выкручивается, и выкручивается успешно. В основном обсуждали его общение с мнимым шпионом. Все их разговоры в лиаре были записаны (Кельм никогда не стремился этого избежать). Теперь все эти реминисценции о снеженках и семье в Дейтросе, все эти излияния души Холена приобретали совсем другой, зловещий оттенок. Психолог то начинал запугивать Кельма, внушая, что и его подозревают, то задушевно расспрашивал, интересовался его мнением.

За Кельмом все это время тщательно наблюдали. Теперь он видел результаты - никаких зацепок у дарайцев против него не осталось. Под слежкой он умудрился без сучка и задоринки провести операцию с Кибой и еще незапланированную операцию с Эрмином - и не дать ни малейшего повода к подозрениям. Кельм помнил обо всех слабых местах, где могло порваться - беседа с Иль Велиром; посещение Эрмина в лазарете (удачно ли он заглушил разговор?), несколько скользких моментов во время встреч с агентами, с Ивик - когда могли отследить, когда он не был уверен стопроцентно, что его не пишут.

Но дарайцы все эти моменты пропустили. Тотальная слежка, которой давно пронизано дарайское общество, слишком часто дает сбои, техника несовершенна, ничего подозрительного им записать не удалось; общение с иль Велиром могло вызвать вопросы лишь потому, что тот был биофизиком - но это слишком уж отдаленная связь, которой дарайцы не заметили.

Об Эрмине его расспрашивали, конечно. И само посещение отметили. Причину его Кельм объяснил просто - он сам работал с парнем в атрайде, и ему предстоит работать с ним в дальнейшем, хотелось посмотреть, как самочувствие, и как настроение. Ничего подозрительного.

Все допросы здесь назывались "психотерапевтическими беседами". Кельм поинтересовался, почему в его палате никогда не выключается яркий свет, почему его кормят всего два раза в день и понемногу, а спать не позволяют больше 5 часов, все же остальное время занимают тесты и "беседы". Лотин любезно пояснил, что Кельму поставлен диагноз легкой депрессии, и все перечисленные меры - фототерапия, уменьшение времени сна, диета - необходимы для его же лечения.

Возможно, у человека без спецподготовки все эти "лечебные методы" вызвали бы серьезные нервные нарушения, Кельм на всякий случай их имитировал - натирал глаза, принимал мрачный, расслабленный вид, дабы не поняли, насколько ему безразличны и попытки воздействовать на его физиологию, и так называемая "психотерапия".

Внутренне он улыбался, возвращаясь в "палату". Все получилось отлично! Как нельзя лучше. Его профессионализм не дает сбоев! Единственное, что ограничивает его карьеру здесь - стопроцентно дейтрийская внешность. После Вэйна дарайцы еще осторожнее относятся к дейтринам... Но и на своем месте у Кельма все получается.

Он уже видел, что все хорошо, что остались сущие пустяки, и его снова выпустят...

Единственное, что портило настроение - Холен. Однажды Кельму сообщили, что Холена перевели в корпус Ри.

В эту ночь Кельм долго не мог заснуть, и в коротком, тяжелом сне его мучили невнятные кошмары.

Разбудил его, как всегда, лязг дверного засова. Кельм сел на койке, протирая глаза, меделнно приходя в себя. В "палату" шагнули трое вангалов с обнаженными шлингами, и за ними офицер-пайк, держащий наготове наручники. Шлинг сверкнул в воздухе, и без всякого предупреждения Кельм оказался связанным. Он едва успел закрыть глаза - его вывели в Медиану.

- В чем дело? - успел он спросить, но вангал молча рванул шлинг. Кельм вскрикнул от боли и мешком свалился на почву.

После этого, с удаленным облачным телом, его вернули на Твердь. Уложили на каталку, и пайк зачем-то нацепил ему и пристегнул к каталке наручники. Очевидно, инструкция предписывала опасаться гэйнов даже в безнадежно парализованном состоянии.

Кельма привезли на другой этаж - он не смог заметить номера, но прочитал табличку перед входом - "Отделение интенсивной терапии". В отделении Кельма раздели, переложили с каталки на кресло и прочно зафиксировали. Обнаженное тело сразу замерзло, покрылось гусиной кожей. Эти вставшие волоски - все, чем мог организм себя согреть, даже дрожание мелкой мускулатуры было ему теперь недоступно.

Кельм опустил веки - это он еще мог сделать - и стал лихорадочно размышлять. Смена режима содержания - с чем она связана? Самое худшее - если у них есть еще неизвестные в Дейтросе методики, например, контролируемых снов... он мог что-то и сказать во сне, конечно. Хотя что во сне можно сказать такого уж конкретного? Вот если у них есть методики управления снами...

Холен? Все, что тот мог сказать о Кельме - уже сказал. Пытки, которым сейчас подвергают беднягу, абсолютно бессмысленны.

Какие-то новые открывшиеся зацепки? Киба? Нет, Киба ничего не знает о Кельме, и опознать его не мог. Все же что-нибудь подслушали, отсняли? Вряд ли, все данные у них уже были...

Эрмин? конечно, это может быть. Его могли проверить, он мог проверки не выдержать... у мальчика железная воля, но он не проходил спецподготовки.

Даже, в конце концов кто-то из мальчишек... чисто случайно. Ивик была права - он всегда слишком за многое брался, и подвергал себя слишком большому риску.

Ивик. Он поймал себя на том, что старательно избегает этой мысли. Только не она. С ней все благополучно. Да и правда - если бы даже ее взяли... она может, конечно, выдать его - но не так же скоро. Она не Холен. Она бесстрашная, хорошо подготовленная разведчица. А они всегда наращивают давление понемногу. Нет, с Ивик ничего случиться не могло. Это не она. Нет.

А скорее всего, решил Кельм - берут на понт. Очередной такой прием. Вдруг напугать, показать новые возможности, намекнуть, что не все так гладко... Ошеломить. Это для них вообще характерно. В меньшем масштабе они уже это делали во время предыдущих допросов. Да, очевидно так.

Он почти успокоился. Почти убедил себя в этом. Даже начал засыпать в кресле, мучаясь от холода - малосонье доконало его. Но дверь открылась, и вошел Лотин.

- А-а, доброе утро, иль Кэр!

Он взял бессильно повисшую кисть руки Кельма, постучал молоточком по костяшкам, проверяя рефлексы.

- Какая жалость, паралич еще не прошел. Ну что ж, у вас есть еще несколько часов, иль Кэр? Говорить вы не можете, нет? В таком случае, пока подумайте над вопросами, которые я вам задам. Я хочу. чтобы вы очень подробно, полностью рассказали мне все о ваших отношениях с дейтрийской эмигранткой Ивенной иль Мар.

Ивик стояла у окна, глядя на то, как разоряют ее квартиру. Удивительно, что они пришли так поздно. Уже декада с того момента, как Кельм запретил ей искать встреч и велел очистить квартиру. Раз очистить - значит, придут с обыском, Ивик ждала этого, и странно, что они пришли только сейчас.

Два вангала стояли рядом с ней, Ивик макушкой не доставала им до плеча, чувствовала себя маленькой и отвратительно беспомощной. Вангалы ходили за ней всюду; через пару часов от начала обыска Ивик захотела сходить в туалет, но один из охранников протиснулся следом, и от насущных потребностей пришлось отказаться.

Сам обыск проводили обычные люди, вир-гарт и двое рядовых, в форме пайков, но Ивик определила по значкам на погонах, что это не простая служба порядка, а спецподразделение УВР.

Ею овладело безразличие. Конечно, она очистила квартиру, и сделала это добросовестно. Не вопрос. Вся техника была оставлена в тайнике для Шелы или уничтожена. Отформатирован диск компьютера. Даже все копии художественных текстов своих и Кельма Ивик удалила или припрятала вне дома. Ничего подозрительного, абсолютно ничего. Обычная мигрантка, работает, интегрируется себе потихоньку...

Разлука с Кельмом, беспокойство за него мучили Ивик. Она понятия не имела, что там происходит, почему. Ей казалось, Кельм рассказывает обо всех своих операциях. Но ведь подробностей, например, о Кибе, она никаких не знала. И не спрашивала, конечно.

Сама же вела наблюдение за Кибой с помощью лазерного сканера, благо, ученый жил в соседней многоэтажке. Но подробностей не знала. Что сейчас происходит, входило ли это в планы Кельма, не означает ли это полного, окончательного и сокрушительного поражения? Ивик даже этого особенно не боялась. Но ей было страшно за Кельма. В последние ночи она совсем не могла спать. Она снова начала много молиться, просто чтобы заткнуть черную свистящую дыру в душе.

Противно было смотреть, как пайки переворачивают ее вещи, деловито вышвыривают из шкафа стопки белья, с деланным безразличием рассматривают все дырки, все недочищенные углы с паутинкой или с присохшей грязью, копаются в хаосе кухонной утвари или письменных принадлежностей, пересматривают и перечитывают каждый листок бумаги, перетряхивают каждую книгу, о которой Ивик помнила, как покупала ее, зачем, какое впечатление она произвела...

Через три часа ей уже все было безразлично. Только бы это скорее кончилось. Только бы они ушли и наконец-то оставили ее одну. Ивик даже не особенно испугалась, когда вир-гарт вышел из кухни, держа на вытянутой руке черную коробочку акустического сканера.

- Что это такое? - задал он сакраментальный вопрос, пристально глядя на Ивик. Она молчала - в голове была полная пустота, ни одного слова, ни даже намека на мысль о том, что можно было бы ответить...

(а она же была уверена, что сканер был в той сумке, которую она унесла для Шелы!)

- Не знаю, - наконец сказала она. Вир-гарт, положив коробку на ладонь, ногтем вскрыл ее.

- Лазерное считывающее устройство, устройство для записи. Гм, а я ведь тоже понятия не имею, что это такое. Я такого еще не видел. У вас есть объяснение по этому поводу?

Ивик молчала. Все, что она испытывала в этот момент - был горячий, сокрушительный стыд. Прокололась. Позор. Недочистила квартиру, каким-то образом пропустила сканер... теперь она хорошо помнила, куда засунула его - в промежуток между подоконником и батареей на кухне, там был естественный тайник, который она еще заклеила куском обоев. На подоконнике она прибор и устанавливала для наблюдения за Кибой. А потом, при зачистке... видимо, забыла? Боже, как она могла, как это стыдно, как ужасно... "Придется пройти с нами", - сказал вир-гарт, Ивик почти не воспринимала окружающее, ей надели наручники и так, как она была - в пестренькой футболке и штанах, заляпанных вареньем, позволив лишь накинуть куртку - вывели из дома и усадили в темно-синий без служебных знаков автомобиль с тонированной непрозрачной крышей сзади.

Как Ивик и предполагала, ее привезли в здание УВР. Не в атрайд, но очевидно, это лишь для начала. УВР в Лас-Маане находилось в одном из окраинных тивелов, в промышленном районе, среди дымящих труб и гигантских автомагазинов. Высотное точечное здание со сверкающими стеклами и длинной прозрачной лифтовой шахтой спряталось подальше от скоростной дороги.

Ивик обыскали и забрали куртку. После этого ее оставили одну в крошечной камере на 18м этаже - легкая белая решетка на окне, койка, стул и полметра свободного пространства.

Ивик села на стул и сцепила руки на коленях.

Вот так оно и бывает. И ведь рассказывали на курсах, еще в молодости в разведшколе Ашен, помнится, рассказывала, что чаще всего провалы бывают не из-за каких-то глобальных ошибок - а из-за таких вот мелочей. Что-то забыли убрать, где-то напортачили. И про нее будут, возможно, рассказывать новым поколениям разведчиков. "Связистка готовила собственную квартиру к обыску и забыла убрать тайник"... м-да. Потом из нее вытянули под наркотиком информацию, и таким образом была завалена сеть. Надо хотя бы избежать этого.

Почему, ну почему она такая неудачница, такая рассеянная? Вот с Кельмом никогда бы этого не случилось. Такого с ним не бывает. Он всегда все помнит, всегда все убирает вовремя, и учитывает все мелочи. Господи, как стыдно-то... конечно, он не будет злиться на нее, когда узнает. Он... нет, о нем лучше совсем не думать.

Она и допустила эту ошибку именно потому, что думала о Кельме. Все время. Ей было плохо, она переживала. Эмоции всегда ее подводят.

Ладно. Теперь уже поздно. В конце концов, это случается не так уж редко, и не только с ней. Каждый может ошибиться. Это еще не значит, что она плохой профессионал. Теперь надо собраться и хотя бы умереть, если уж придется, профессионально. Ивик стала вспоминать курсы переподготовки. Перед Тримой, в общей разведшколе, это проходили вскользь. На Триме вероятность попасть в плен и тем более, атрайд, не выше, чем у обычного гэйна. Но перед Дарайей спецподготовка занимала львиную долю работы на курсах. Ежедневно они проделывали все эти упражнения; Ивик даже не подозревала, что существуют такие методы самоконтроля; в итоге каждый сдал "химию" - фармакологический тест, Ивик вспомнила этот экзамен, и ее передернуло. Наркотиками накачали под завязку, потом два дня она ничего есть не могла. Тяжело, конечно. Но она сможет выдержать такую проверку в атрайде. Надо постараться. И все остальное, что ей предстоит, к чему подготовиться нельзя... Не хочется думать об этом. И нельзя себя убеждать в том, что обязательно сможешь, это усиливает внутреннее напряжение. Надо думать: попробую. Постараюсь.

Ивик встала, подошла к окну. Только серое, как в Медиане, беспросветное небо. Но если посмотреть вниз, виден Лас-Маан. Промышленный тивел, сверкающие коробки фабричных корпусов, автомастерских, ровные зеленые газоны, прямые стрелы дорог. Дальше - город, пучок небоскребов в деловом центре, взметнувшиеся над кварталами эстакады, по ним ползут, сияя огнями фар, разноцветные глянцевые цепочки машин. Ничего подобного не увидишь в Дейтросе. Он слишком мал, юный, еще неказистый мир. Ивик вспомнила уроки, которые ей давал Керш иль Рой, директор квенсена. Кадры дарайских прекрасных городов, эстакады, мосты, небоскребы, роскошные парки...

Потом по странной ассоциации ей вспомнилась биологическая лаборатория, в которой она занималась в тоорсене. Она увлекалась биологией лет с десяти. Миари потом тоже, и тоже работала в школьной лаборатории, и стала биологом. Ивик вспоминала свой микроскоп, шкаф, битком набитый чудесными вещами - красителями, пробирками, чашками петри, шпателями, стеклянными трубочками, проволочками...

Это был ее мир. Дейтрос. Тогда, в ее детстве, даже хлеба не всегда хватало в распределителе. Но каждый ребенок мог заниматься в лаборатории, наблюдать за звездами в телескоп, собирать радиоприемники... Каждый. На это общество находило средства. Блага распределялись одинаково для всех, все пользовались одними и теми же правами: дочь главнокомандующего шематы Тримы и дочь расстрелянного за ересь священника; сын члена Хессета и сын рабочего-строителя. Никакой разницы. Все учились в одной и той же школе, и профессии получали независимо от происхождения. Это кажется таким естественным - но лишь до тех пор, пока поймешь, что может быть и иначе.

Тогда, в квенсене она впервые начала сомневаться в том, что Дейтрос стоит защищать. Эти сомнения возвращались снова и снова. Может быть, они неправы? Дарайцы живут так счастливо и богато.

Дейтрос дал ей возможность играть в Медиане. Творить. Но это ее особенность, она гэйна. Как живут все остальные, люди других каст, счастливы ли они, не лучше ли им было бы жить, например, хотя бы и презренными мигрантами, в Дарайе? Возможность играть в Медиане, такая заманчивая, все же не стоит страданий и смертей.

Она много сомневалась, много колебалась в жизни. Пыталась даже бежать - но быстро поняла, что в одиночку не хочется ни жить, ни писать. Однако эта потребность в человеческом общении, в семье, в "своих" - она тоже не оправдывает этой вечной войны, этих смертей, героических или нелепых, "за Дейтрос и Триму".

Но теперь - Ивик поняла это с удивлением - теперь у нее не осталось сомнений и колебаний.

И если она спрашивала себя - почему - сразу всплывало воспоминание: биологическая лаборатория в тоорсене.

На него нанизывалось многое другое: уроки физкультуры, где она была худшей, но ее все-таки учили и ободряли; классные собрания, где они учились решать реальные вопросы школьной жизни; шум скачущей по камням реки, и как ледяная вода обжигает щиколотки, упоительная игра в "лесную королеву" и утреннее сверкание рос; лужи у родного барака, где они пускали кораблики, квенсен, где через муки и напряжение ее научили быть сильной...

Но все это было не то, не то. Все это были только эмоции, ностальгия по детству, сладкие - и щадящие, отбрасывающие дурное, она это понимала - воспоминания. Она любила Дейтрос, это правда. Ей бы хотелось сейчас, хоть в последний раз, оказаться там. Где угодно, в любом месте. Упасть на землю и обнимать ее, гладить руками траву, как волосы любимого...

Но и это было не то. Сейчас четко, как никогда, она понимала не только эмоциями - разумом, всем своим существом - что Дейтрос защищать стоит.

Что было бы с ней и с другими гэйнами - здесь? Судорожный короткий период работы в лиаре - и потом наркотики, полное обессмысливание, быстрая или медленная смерть.

Что было бы с людьми других каст? Третья часть их оказалась бы никому не нужной. В Дейтросе у каждого из них есть бригада, рабочая группа, компания друзей и коллег, каждый занят любимым делом, каждый уважаем и любим, чувствует себя полезным. Все это может показаться пустяками - но только для тех, кто не знает, что может быть и иначе.

Что было бы, например, с бабушкой? У Ивик только одна бабушка дожила до преклонных лет, остальных забрала война. Но эта бабушка, бабуля Лейси, умерла совсем недавно, ей было сто три года, последние два года она не ходила, и ее каждый день навещал кто-нибудь - пятеро детей, двадцать восемь внуков, правнуки... Ивик тоже навещала, к своему стыду, редко - у нее всегда было мало времени. И эти последние два года тоже были нужны бабушке, и жизнь ее имела смысл, она была нужна и любима. А что с ней было бы в Дарайе? Сколько лет жизни у нее отняли бы - двадцать, сорок?

Что было бы со старшим сыном Верта - мальчик родился с хромосомным синдромом, и сейчас, в 16 лет, он умел читать и изучал в обычной профшколе пусть несложную, но все же профессию сборщика. В Дарайе он просто не существовал бы.

Что всему этому может противопоставить Дарайя? Битком набитые магазины? Обилие барахла? Эка невидаль...

Это и в Дейтросе будет со временем. Да и не так это, на самом деле, важно.

Как это, оказывается, хорошо, как легко и светло - когда точно знаешь, что тебе защищать.

Очень скоро ее забрали из этого закутка и привели в небольшой кабинет - стол со стулом, табуретка напротив. Ивик села на табуретку и выпрямилась, маленькая, в пестрой футболке, запястья сжаты кольцами наручников. Напротив нее за столом сидел служащий УВР, судя по погонам - ламет, а это высокое звание, примерно соответствует стаффину в Дейтросе. Не абы кто, подумала Ивик, сердце тревожно сжалось. Подозрения у контрразведки, очевидно, серьезные.

Перед ламетом на столе лежал раскрытый злополучный сканер.

- Ваше имя? - сухо поинтересовался ламет.

- Ивенна иль Мар.

Он спросил паспортные данные, о профессии в Дейтросе, причине бегства. Она отвечала спокойно.

- Откуда у вас эта вещь?

- Я ее нашла, - сказала Ивик. Ламет спросил - где, и она с готовностью описала место, заранее продуманное: около входа в центральный парк, под скамейкой.

- Я думала, это музыкальное что-то... проигрыватель.

- Когда вы его нашли?

- Три декады назад, кажется.

- Здесь записывающее устройство, и память у него стерта, дата стирания, как установили наши эксперты, чуть более декады назад.

Ивик пожала плечами.

- Наверное, я случайно стерла. Я хотела разобраться...

- Дело в том, что случайно здесь ничего стереть нельзя. Доступ был защищен паролем.

- Паролем... не знаю. Я хотела записать музыку. Но не нашла, куда его подключать...

- Вот что, иль Мар, давайте честно. Это уникальный прибор, причем дейтрийского производства. Здесь инфракрасный лазер для считывания вибраций стекла, электроника.

- Разве дейтрийского? - натурально удивилась Ивик, - на нем ничего не написано.

- Ну конечно, на нем ведь должен стоять штамп "сделано в Шари-Пале". Иль Мар, наши эксперты знают свое дело. Это дейтрийский прибор, и вы им пользовались. По назначению. Если бы вы еще не рассказывали сказок о том, как ценнейший прибор лежал под скамейкой... Хоть бы придумали что-нибудь правдоподобное.

Ивик покраснела.

- Но я действительно не знаю... это правда. Я даже не знала, что это за прибор...

- Иль Мар, прекратите. Давайте так... - ламет устало положил руки на стол и взглянул на нее, - я готов поверить, что вы... честная дейтра, которая просто попала в неприятную историю. Вы работаете помощницей в Колыбели, вне работы у вас общения почти нет. У вас появились какие-то дейтрийские друзья. Вам кто-нибудь дал прибор и попросил... о какой-то услуге. Что-то подслушать, за кем-то проследить. Вам пообещали деньги... или еще что-нибудь. Поймите, это не трагедия. Вы не в Дейтросе, вас не расстреляют. Пройдете небольшой курс лечения, и будете жить спокойно дальше. Я готов вам помочь.

- Но мне никто его не давал, - сказала Ивик, - я вам говорю правду.

- Я даже могу догадаться, кто именно дал вам прибор... в каких отношениях вы состоите с Тиллом иль Кэр?

Ивик вздрогнула.

- Это мой друг, - сказала она. Слово "друг" в дарайском имело вполне определенный оттенок. По-дейтрийски пришлось бы сказать "любовник".

- Вы давно встречались с ним?

- Да. Он... позвонил и сказал, что у него неприятности, и чтобы я... не звонила. А что с ним такое? Я переживаю...

- Он находится в атрайде по подозрению в антигосударственной деятельности...

- Тилл? - страшным голосом спросила Ивик, - но этого же не может быть! Он же... вы не представляете... да он никогда бы...

- Давайте говорить разумно, - прервал ее ламет, - откуда у вас прибор?

- Я же говорю... нашла... - пролепетала Ивик. Она подозревала о том, что Кельм в атрайде, но сейчас впервые услышала об этом, и на глаза невольно выступили слезы. Слезы были очень уместны сейчас, невидимое "контролирующее Я" выдало на них допуск. Ивик всхлипнула.

- Прекратите! Это еще что такое? Не надо здесь устраивать сцен. Послушайте, у вас находят прибор, применяемый только в разведке. Прибор дейтрийского производства. И где вы его хранили? Если бы вы считали эту вещь, как вы сказали, музыкальным проигрывателем - зачем вы хранили бы ее в нише, заклеенной обоями? Эта вещь была именно спрятана, иль Мар. Причем неплохо спрятана, ее далеко не сразу удалось обнаружить. И теперь вы несете какую-то чушь о скамейках... Иль Мар, вы понимаете, что в атрайде все равно придется рассказать все?

Ивик съежилась на табуретке, подняла руки в пластиковом кольце и вытерла нос тыльной стороной кисти.

- Я не знаю, - сказала она в отчаянии, - правда, не знаю, что сказать... Я сама не помню, почему засунула эту штуку под окно.

- Вы понимаете свое положение? Я хочу слышать ответ - вы понимаете?

- Да, - хлюпнула носом Ивик, - но я...

- У вас есть сейчас только один выход. Честно и чистосердечно рассказать все сейчас - лично мне. Потому что завтра я должен буду передать вас в атрайд. А там... сначала вас все равно заставят все рассказать. Не думайте, что у вас там получится что-то скрыть. А потом, так как вы не сотрудничаете с нами, вы рискуете либо высылкой на Тои Ла, либо очень длительным курсом лечения... не факт, что вы вообще выйдете когда-нибудь из атрайда.

Ивик хлюпала все громче.

- Прекратите реветь! Это вам не поможет.

Ивик послушно замолчала.

- Вы понимаете меня? Если вы сейчас расскажете, от кого получили прибор и как его использовали - вы можете жить дальше. Спокойно. Со временем получить гражданство. Вы для чего бежали из Дейтроса - ведь вам хотелось, наверное, пожить спокойно, богато? Если же нет... Ивенна, будьте же разумным человеком, хоть на минуту! Из каких бы соображений вы ни умалчивали - это бессмысленно! Завтра вы это все равно расскажете специалистам, и ваша жизнь будет сломана.

- Я понимаю, - сказала она сдавленным голосом, - я все понимаю. Но я правда нашла эту вещь... мне нечего больше добавить.

Ламет поднялся из-за стола, шагнул к ней. Ивик съежилась, напряглась, пристально глядя на него снизу вверх. Какое мерзкое ощущение, когда ты связан, скован, не можешь защититься... с ней было такое на Триме, очень давно, и как, оказывается, хорошо она это запомнила.

Но ламет не ударил ее. Взял рукой подбородок, повернул лицо, внимательно посмотрел в заплаканные глаза.

- Ты хорошо играешь, - сказал он, - прямо-таки можно поверить. Такая бедная, ничего не понимающая женщина... Я бы даже поверил, если бы в этом было хоть сколько-нибудь правдоподобия.

Ивик оставили прямо здесь, в этом кабинете. Она стояла у стены, вытянувшись, почти на цыпочках, наручники зацепили вверху за скобу, торчащую из стены. Рядом неподвижно замер вангал, и тело Ивик было сковано двумя петлями шлинга - облачное тело не удалили, но в Медиану не выйдешь. Через полчаса Ивик устала, через час ноги начало ломить, и жесткий пластик наручников передавил запястья. Ивик попробовала подергаться, но вангал, стоявший рядом, съездил ей дубинкой по ребрам, и она замерла.

Человеческое тело очень хрупко и ранимо. Чтобы мучить его, в сущности, не надо специально что-то придумывать. Даже делать ничего не надо - можно как раз ничего не делать, как вот сейчас... К вечеру вангала сменил его коллега, такой же мощный, тупой и безмолвный. Ивик думала, что надо терпеть, что завтра в атрайде будет намного хуже, это еще цветочки - но эта мысль совершенно не помогала. Нестерпимо болели руки, болел бок - от одного-единственного удара, как видно, будет синяк. Из ступней, казалось, увеличенных до слоновьих размеров, боль разливалась по всему телу, грызла позвоночник... слезы текли по лицу, и теперь уже Ивик не могла сдержаться и громко, непрерывно стонала.

Время текло нестерпимо медленно, и паника охватывала при мысли, что кошмар будет продолжаться как минимум до утра - каждая минута казалась вечностью.

Кельм по-прежнему был пристегнут на кресле, паралич давно прошел, его допросили - но ничего об Ивик выяснить ему не удалось. Ясно лишь, что с ней что-то неладно... Кельм настаивал на старой версии - встречались, любовные отношения, больше ничего о ней не знаю.

Ее, видимо, держали в УВР или еще где-то. Почему-то ему казалось, что она не в атрайде.

Кельма снова тошнило. В последнее время постоянно мучает эта тошнота - никак не отойти от препаратов... Наверное, уже ночь - но яркий свет по-прежнему лез в лицо, пронизывал закрытые веки. Ивик, думал он. Только не это... ко всему он готов в принципе, ничего страшного произойти не может - но вот только Ивик...

Ему было плохо. Он попытался заснуть, и увидел - не то сон, не то просто бредовое воспоминание. Он давно уже не думал об этом, загнал вовнутрь, и сейчас не позволил бы себе - но вот всплыло... Это уже было с ним. Давно, очень давно, когда он был таким, как Эрмин.

Лени. Лени была тонкая, с волной черных волос, двигалась, будто танцуя. Он гордый тогда такой ходил - подцепил самую красивую девочку в части. Они обменялись кольцами.

Лени убивали у него на глазах. Конечно, он не помнил всего. Лезли из памяти какие-то мгновения, словно озаренные фотовспышкой: разводы крови на бледной коже... голова (уже после всего, уже когда везли на Тои Ла) - лысая, со странными серебряными кустиками, остатками волос... ввалившиеся глаза, покрытые пленкой, словно у курицы... ревущий гнуск вдали, и у его ног что-то розовое и желтое...

Конечно, они сделают это снова. Опять. Они же понимают его, он не мог этого скрыть... Он не так уж любил Лени, он вообще тогда не знал толком, как любят. А Ивик... Они все понимают. И они возьмут Ивик.

Если есть малейшее подозрение - они возьмут ее.

И у него на глазах... А ведь он сильный гэйн, крутой разведчик, живая легенда.

Я сдамся, сказал он себе. Если они начнут ее мучить, я сдамся.

Значит, не такой уж я сильный, и не такой железный, и не легенда. И плевать. И даже если они все равно ее потом убьют, если это не будет иметь смысла - все равно плевать. Если мне опять скажут - сдавайся, и ей не будет больно, я сдамся. Только чтобы ей не было больно.

Он принял решение, и ему стало легче.

Кстати, надо подумать, что действительно делать в таком случае. Во-первых, постараться не завалить всю сеть. Что-то наговорить придется. Сдать человек пять или шесть... может быть, они успеют уйти. Об Ивик - она обычная мигрантка, он, предположим, сошелся с ней и попросил о какой-то услуге. Не вербовал, не раскрывал себя. Словом, она ни при чем, виновата только в том, что она - его любовница. В этом случае у нее есть небольшой, но шанс выйти из атрайда.

Его, понятное дело, в таком случае уже не выпустят. Даже если он искренне раскается. Вряд ли даже оставят жить под замком, просто вывезут на Тои Ла, в лапы гнусков. Но это неважно. Все лучше, чем смотреть, как Ивик...

Кельм стал продумывать детали - как сделать, чтобы не завалить всех, чтобы минимум людей, а лучше - совсем никто не попался в результате его предательства. Его тошнило от этих мыслей.

Но по всей вероятности, Ивик привезут уже завтра, и тогда надо будет не ошибиться - надо будет что-то решать.

Репетиция давно кончилась, и ребята ушли. Эрмин остался еще посидеть, он часто так делал, поиграть еще в одиночестве, и Кели тоже осталась с ним. Она сидела на низкой скамеечке, в полутьме, в тени между двумя большими шкафами, и смотрела на него. Слушала. Но Эрмин лишь вяло перебирал струны, его пальцы работали будто отдельно от мозга, выводя технически сложные немелодичные упражнения, временами обрывая игру, начиная снова. Дейтрин все последние дни был какой-то странный, как в воду опущенный, мало разговаривал и будто все время думал о чем-то своем.

Он прекратил играть, пальцы бессильно повисли над струнами. Темные глаза глядели в одну точку где-то внизу.

- Эрмин, - тихо позвала Кели. Он обернулся.

- С тобой что-нибудь случилось?

"Не со мной". Он помолчал. И этого - во всяком случае, здесь - нельзя говорить.

- С чего ты это взяла?

- Ты какой-то... странный стал. Как будто депра у тебя.

- Да, что-то вроде этого, - откликнулся он, - пойдем-ка отсюда.

Он встал. Взял ее за руку. Он теперь иногда брал ее за руку, и это нравилось Кели - никогда бы не подумала, что в таком простом жесте может быть так много заключено. Это ведь не объятия, не поцелуи. Они вышли из зала. Кели думала, что Эрмин свернет в сторону лиара, в свою комнату, но он пошел в направлении спорткомплекса.

Между интернатским бассейном и спортзалами располагалась открытая игровая площадка, вокруг - два ряда скамеек, для болельщиков и запасных игроков. Вечер был теплый, еще далекая весна потихоньку начинала заявлять о себе. Лас-Маан вообще теплый город, теперь они ходили уже без курток. А сегодня днем на солнце можно было по-настоящему загорать. Эрмин сел на скамейку, Кели опустилась рядом.

Ему просто хотелось поговорить без помех. Он не отдавал себе в этом отчета, но эта девочка, пятнадцатилетняя, прозрачная, тихая, глядящая на него иногда с таким восторгом и преданностью, стала для него единственным близким здесь человеком. Теперь уже совсем единственным - после того, как Тилл... когда он начинал думать о Тилле, к горлу подступало отчаяние.

Но и Кели об этом ничего говорить нельзя.

Но все равно - с ней можно быть хоть немного открытым. Эрмин знал, что все помещения лиара и интерната могут прослушиваться. Теперь, когда взяли Тилла, они могут специально отслеживать и его. Каждый день по нескольку раз он тщательно осматривал одежду - на предмет возможных жучков. Конечно, кто знает, до чего дошла дарайская техника... Но по крайней мере, с Кели ему хотелось говорить вне помещений - здесь гораздо меньше вероятность прослушивания.

- Ты какой-то грустный все время, - сказала Кели, - что-нибудь случилось?

Он повернулся к ней.

- А ты заметила, что всех дейтринов арестовали? Иль Кэра, иль Ната, даже вашу физкультурницу...

- Да? Да, действительно, я заметила, что они куда-то делись... но как-то не придала значения. Их арестовали?

- Да, они в атрайде. И программиста в лиаре одного арестовали, тоже дейтрина...

- Ой, ничего себе... а тебя...

- Меня пока не трогают. Пока.

- И что все это значит?

- Если бы я знал, - с горечью сказал он, - я даже не представляю, Кели... совершенно не представляю. Знаешь, как тяжело... жить вот так, вслепую. Не понимая, что происходит. Иногда думаешь, лучше бы я сдох тогда, в атрайде...

Она положила руку ему на предплечье. Эрмин замер.

- Тяжело там было? - спросила она. Его слегка передернуло.

- Да, - сказал он каким-то искусственным голосом. Кели ткнулась носом в его плечо. Сердце разрывалось от желания помочь, и от невозможности это сделать, ведь он же не говорит ничего, она понятия не имеет - ни что он пережил в атрайде, ни почему так страдает сейчас. Ни - что собирается делать дальше.

Эрмин вдруг накрыл ладонью свободной руки пальцы Кели, лежащие у него на предплечье.

- Ты хорошая, - сказал он тихо. Кели встрепенулась. Но он молчал. Тихо горели над головой звезды. Обе луны сияли во тьме, заливая площадку и кортановое покрытие ненавязчивым мягким светом. Кели вдруг вспомнила, как он пел сегодня. На репетиции он преображался, был веселым, быстрым, резким, командовал, требовал - ему было невозможно возразить, он заряжал всех энергией; и как он играл, и пел вместе с ней - они отрабатывали "Песню последних дней", мрачно-веселую, про апокалипсис; там головокружительные аккорды и пассажи, и Кели пела резким и низким голосом, а Эрмин с Энди подпевали, и получалось здорово, весело... Невозможно поверить, что это был вот этот же самый человек, убитый горем, совершенно никакой, молча сидящий теперь рядом с ней. Откуда он берет силы на все это?

- Ты тоже очень хороший, - тихо сказала Кели. Вдруг на нее напала откровенность, - ты удивительный, Эрмин. Наверное, потому, что ты дейтрин. У нас я таких не встречала.

- Да вроде я самый обыкновенный, - откликнулся он.

- Нет, - сказала Кели, - как тебе объяснить. Ты живой, настоящий... но не только это. С тобой я чувствую себя... ну так, наверное, ребенок должен чувствовать себя с мамой и папой. Только мои предки... знаешь, они ведь нарки. Я всю жизнь их только боялась. У меня не было никого, кто бы... защитил, понимаешь? Позаботился как-то. Мы с братом и сестрой всю жизнь так... в одной и той же тряпке всю декаду, я потом уже в классической научилась стирать, следить за собой... Знаешь. чего мне это стоило, и как меня дразнили. Жрать все время хотелось. Я привыкла в общем-то. А ты - другой. Я путано говорю, да? Ты, конечно, не родитель... да меня уже не надо кормить и одевать, я уже большая. Но такое ощущение с тобой, что понимаешь... как будто ты можешь от всего защитить. Да, я знаю, что на самом деле это не так, что ты сам беззащитнее меня, что тебя в любой момент могут забрать... убить... Но как-то вот такое ощущение возникает. Ты... очень надежный. Я вообще таких у нас тут не видела...

Она осеклась, заметив, что Эрмин внимательно смотрит на нее. Как будто впервые заметил. Темные глаза его блестели, будто болезненно, со знакомым странным выражением. И лицо его было почему-то совсем близко.

Кели не успела понять, что происходит, он наклонился к ней, и их губы встретились.

Прошла вечность. Они сидели теперь совсем рядом, вжавшись друг в друга, слившись воедино. Что-то случилось, поняла Кели, будто ударил большой колокол - что-то случилось, и ничто никогда уже не станет прежним.

От сознания этого было горько и радостно.

- Келиан, - тихо сказал он, - ты... как ты думаешь - ты могла бы вместе со мной вернуться... уйти - в Дейтрос?

Она с изумлением смотрела на него. Это было непонятно. Она вообще не задумывалась о таком. Она его просто любила. А ему - надо знать, что будет дальше? Именно сейчас, в такую волшебную лунную минуту?

И в то же время это было понятно и правильно, и это было совсем - его. Он не мог иначе. Это он, вот такой, как есть. Прекрасный, единственный такой.

Пока она ощущала и соображала все это, Эрмин молча ждал. Только потом до нее дошел смысл вопроса, и она испугалась. В Дейтрос? Она?

- Тебя же там расстреляют, - наконец сказала Кели.

- Не думаю, - мотнул он головой. Потом добавил:

- Тебя тоже примут. Не бойся. Я думаю, тебе у нас понравится.

Кели не знала, что ответить, в голове у нее роились обрывки мыслей.

- Только, - сказал он, - я теперь не знаю. Может, придется прорываться с боем. Я-то рассчитывал... Но наверное, придется самому. Ты в Медиане тоже не беззащитна. Но... это очень опасно. Не знаю. Я-то ладно... но ты можешь погибнуть.

Он все равно ведь уйдет, подумала Кели. Схватила руками его запястье, крепкое, очень твердое, будто из железа, со старым белым затянувшимся шрамом. На миг она представила себя - здесь, одну, без него.

- Я с тобой. Куда угодно. В Дейтрос. Даже если расстреляют. Или по дороге погибнем. Я не хочу оставаться без тебя, Эрм. Я не смогу без тебя больше.

В Дейтросе, в городе Лора, заметно выросшем за последнее десятилетие, в просторном светлом здании у окна стоял главнокомандующий шематы Тримы Эльгеро иль Рой.

За стеклом шел снег, погружая город в уютную зимнюю сказку, мягкими лапами укрывая ветви, карнизы и крыши. Но Эльгеро не смотрел в окно, его взгляд был устремлен в экран маленького переносного эйтрона, притулившегося на подоконнике, и пальцы временами совершали быстрый пробег по клавишам.

Как ни был занят - как обычно - шеман, он сразу отреагировал на тихие шаги сзади - резко обернулся. Лицо его тут же расслабилось и размягчилось легким подобием улыбки. К нему, так же улыбаясь, подошла Кейта иль Дор. Положила руку на плечо.

- Занят? Отвлекаю?

- Нет, все хорошо, Кей. Сейчас начнем... я просто хотел еще раз просмотреть. Но это неважно. Все равно, - он махнул рукой и совсем уже повернулся к ней.

- Народ так удивляется, - сказала Кейта, - всех вызвали с Тримы... как будто катастрофа какая.

- Недолго осталось удивляться. Скоро все все узнают.

- Эль, послушай... а почему такая спешка? Я тоже не понимаю. Ты говорил, что излучатель существует давно, что его уже испытали на группе добровольцев даже... все работает. Почему именно сейчас рванули так?

Он взял ее за руку.

- Потому что сведения из Дарайи поступили соответствующие. И они проверены на Триме.

- То есть - какие сведения?

- Что у них есть излучатель, и они намерены его применить. Но по-своему. И на прошлой неделе мы получили подтверждение с Тримы. Все, Кей. Теперь все будет иначе, и главное - не упустить контроль за ситуацией.

- Вот как, - прошептала ошеломленная Кейта.

- А знаешь, кстати, от кого получено сообщение? Решающее? Помнишь Кельма?

- О, серьезно? Я думала, он простой агент... у него же дейтрийская внешность, серьезное внедрение невозможно.

- У твоего отца тоже была дейтрийская внешность!

- Да, но он был в какой-то мере исключением...они его сами перевербовали, и там личные связи...

- Кельм тоже исключение, - Эльгеро улыбнулся так самодовольно, как будто Кельм был его сыном. Впрочем, в какой-то мере, и он, и Кейта давно считали этого человека не чужим себе.

- Это здорово. Я помню его хорошо, каким он был в молодости... А ты знаешь, что Ивик была в него влюблена?

- Да? Нет, не знал, - суховато ответил Эльгеро, и Кейта почувствовала, что эту тему развивать не стоит. Эльгеро всегда был жестким традиционалистом и к вопросам нравственности относился сурово.

- Да, был у нее такой период, давно уже. А помнишь, какой он был? Я, честно говоря, не думала, что он станет вообще нормальным человеком, сможет работать. Его было так жалко... Но потом, через несколько лет, он перестал вызывать жалость. Знаешь, я не удивляюсь тому, что он стал реально великим разведчиком.

- Да, меня это тоже не удивляет. Очень дельный человек, - согласился Эльгеро. Посмотрел на часы. Кейта кивнула и безмолвно пошла к двери.

Пройдя небольшой коридорчик, она открыла дверь и вошла в небольшой зал, набитый народом. Почти все стулья были заняты, в глазах рябило от серо-зеленой гэйновской формы. Кейта и сама была в парадном, со своими пятью сверкающими Знаками чести, с нашивками стаффы у воротника. Зал тихо гудел, гэйны переговаривались между собой. Здесь собрались только командиры, званием не ниже зеннора, только работающие на Триме - всех их внезапно вызвали сюда. Кейта нашла взглядом в углу своего сына, Дэйма, он уже командовал отделом Контрстратегии стран Карибского бассейна. Дэйм оживленно беседовал о чем-то с другом, таким же смуглым и остролицым, чем-то похожим на латиноамериканца. Из третьего ряда Кейте помахала стаффа Арта иль Вэш, старая знакомая. Рядом с ней был свободный стул. Кейта протиснулась и села.

- Что там начальство? - спросила Арта. Кейта улыбнулась.

- Начальство сейчас соберется и все расскажет. Не волнуйся, еще целая минута. Он не опоздает.

Дверь распахнулась, шеман иль Рой вошел в зал, держа под мышкой эйтрон, за ним следом шел еще один шеман, гэйн-велар в зеленой форме, с эмблемой технических войск, и женщина из касты медар, о чем свидетельствовала желтая нашивка на воротнике. Гэйны разом встали, загремели отодвигаемые стулья. Эльгеро положил эйтрон на стол.

- Дейри, товарищи!

- Дейри, - грохнуло в зале.

- Вольно, садитесь, - приказал Эльгеро. Раскрыл свой эйтрон. В зале установилась полная, напряженная тишина. Шеман и женщина-медар уселись на приготовленные стулья.

- Всех вас два дня назад вызвали с Тримы - в связи с очень важными, существенными изменениями, о которых мы собираемся вас проинформировать, - начал он. Кейта скосила глаза на соседку, Арта смотрела спокойно, но напряженно - все ожидали чего-то особенного. Сногсшибательного. Что ж, сейчас они услышат.

...- Согласно агентурным данным шематы Дарайи, противник разработал и уже применил на Триме так называемый дельш-излучатель. Этот излучатель расшатывает облачное тело человека, после сеанса облучения любой триманец получает способность выходить в Медиану. Наша разведка недавно получила подтверждение - дельш-излучатель уже применен дарайцами на Триме. Оснований для паники у нас нет. Подобный излучатель давно разработан в Дейтросе. Между нашим и дарайским образцами есть существенная техническая разница. Наши аслен с самого начала создавали массовый излучатель, пригодный для облучения больших групп людей. Дарайцы построили образцы, пригодные для персонального применения. На этом они строят свою стратегию. Стратегия в данном случае заключается в создании на Триме элитарной тайной группы правителей, во всем подчиненных Дарайе и в тайной же вербовке талантливых триманцев, способных воевать в Медиане. Противодействие этой стратегии следует начинать немедленно. Три дня назад Верховный Хессет принял решение.

Он посмотрел на женщину-медар и сел. Иль Веран поднялась.

- Я член верховного Хессета, Нейда иль Веран, медар, педагог по профессии. Как уже сказал шеман иль Рой, мы приняли решение применить дельш-излучатель на Триме, в массовом порядке, ко всему населению. Это было закрытое решение Хессета, без привлечения народного обсуждения, так как в данный момент, в связи с военной необходимостью, мы не можем позволить себе ни времени на это обсуждение, ни риска принятия других решений. Новая стратегия Дарайи представляет опасность и для Тримы, того, что мы собственно все это время защищали, и для существования самого Дейтроса. Мы берем на себя ответственность за это решение и считаем его оправданным.

Гэйны дисциплинированно молчали. Кейта подумала, что внутри каждый согласился с таким решением. А закрытость... что ж, в истории Дейтроса были куда более ужасные ситуации и единоличные решения.

- Все возможные риски применения излучателя исключены, воздействие его достаточно изучено и опробовано. С научно-технической стороны у нас нет препятствий. План воздействия в общих чертах разработан заранее. Не хватает конкретики, многое придется дополнять по ходу дела. Сейчас сформирована специальная комиссия по Дельш-излучателю, я являюсь ее председателем. Народ Дейтроса будет проинформирован об операции сразу же после начала работы излучателей. До этого момента - часа И - вся информация об этом является строго секретной.

Логично, подумала Кейта. Дарайцы будут стремиться помешать - всеми силами. После массового облучения Тримы они проиграют слишком много.

Теперь встал гэйн-вэлар.

- Сейчас у нас имеются сорок восемь образцов излучателя, при рациональной установке они могут покрыть всю поверхность планеты. Мы сформировали сорок восемь групп монтажа, все излучатели будут установлены одновременно. В каждую группу нам потребуется для охраны минимум тридцать-сорок гэйнов, и желателен большой резерв на Тверди. По согласованию с гэйн-командованием весь боевой отдел шематы Тримы будет этим занят. Внимание офицеров боевого отдела, для вас будет проведено отдельное совещание в соседнем помещении, после окончания этого. Кроме того, уже сейчас идет переброска значительной части гэйнов из основных шемат Дейтроса. Эта операция должна пройти безупречно. Пока мы рассчитываем на секретность. При благоприятных условиях мы сможем применить излучатели уже через неделю. В случае неудачи имеются, конечно, запасные планы, но я надеюсь, что все обойдется. После установки излучателей они будут включены по всей Триме централизованно, из Медианы, одновременно. Мы рассчитываем на их непрерывную работу в течение сорока пяти минут, хотя в сущности, достаточно двадцати пяти. Население Тримы не может заметить или ощутить облучение, как и сразу применить возникшую способность к выходу в Медиану - все мы знаем по детскому опыту, что это удается далеко не сразу, а многим без обучения не дается вообще. Собственно, на этом задача технических подразделений будет закончена, - он посмотрел на Эльгеро и сел. Главнокомандущий шематы Тримы снова поднялся.

- Как уже было сказано, план применения излучателей был заранее разработан, хотя недостаточно детализирован и проверен. Имеются также запасные планы, включающие обратный хроносдвиг. Но мы пока придерживаемся основного. Я расскажу то, что всем вам необходимо знать на первое время.

Начиная с сегодняшнего дня отделы Стратегии и Контррстратегии полностью расформируются. Все военнослужащие этих отделов переводятся в новый - отдел Реформы. Все вы становитесь командующими отдела Реформы. Все фантомы мы оставляем и больше не занимаемся ими. Основная цель отдела Реформы - это информирование населения Тримы о новых возможностях, о политической ситуации в отношениях между мирами. После применения излучателей мы создаем восемьдесят шесть военно-дипломатических групп по переговорам с большинством триманских правительств. Одновременно в каждой стране под видом местных предприятий начинают действовать опорные пункты информации - примерно один пункт на два-три миллиона населения. Цель переговорных групп - установить открытые дипломатические отношения с триманскими государствами; добиться разрешения на информирование населения, а также соглашения по обмену технологиями, информацией и товарами. Но это не задача гэйнов, гэйны будут лишь присутствовать в данных группах. Ваша же основная задача - пункты информации. Их следует начать создавать уже с завтрашнего дня, еще до применения излучателей, и открыть в момент применения. Мы предполагаем, что большинство земных правительств откажется сразу давать открытую информацию народу самостоятельно. Даже в случае запрета на такую информацию мы планируем открывать эти пункты и работать полулегально или нелегально. Мы также не планируем ждать, пока земные правительства договорятся и решат, как именно информировать народ. Это может ухудшить дипломатические отношения, но на данном этапе для нас это не столь существенно. Воздействие пунктов будет, разумеется точечным - через интернет, через выпускаемые пособия по выходу в Медиану и так далее. По возможности, мы будем безвозмездно давать триманцам медианную технику - келлоги для ориентирования и так далее. На первых порах пункты информации могут не восприниматься всерьез, или восприниматься как оккультные секты, но триманцы быстро поймут. что они действительно способны выходить в Медиану, что Медиана существует -и тогда спрос на нашу информацию резко возрастет, мы к этому моменту подготовим новые информационные резервы, откроем новые пункты.

Основные направления работы пунктов информации. Первое: личные консультации, прием интересующихся, обучение выходу в Медиану и ориентированию там. Второе: выпуск брошюр, фильмов, создание интернет-сайтов, информирующих о ситуации. О Дейтросе мы планируем информировать нейтрально, честно излагать основы нашего государственного устройства, рассказывать о жизни, истории, идеологические основы скомпоновать отдельно и давать желающим. В бывших социалистических странах желательно делать упор на социально-экономический строй нашего общества. Информация о Дарайе должна подчеркивать негативные стороны дарайского общества - убийство лишних и ненужных людей, тотальный контроль и слежку, психиатрический террор, запрет христианства. С другой стороны, не следует скрывать и более высокого материального уровня жизни дарайцев.

Третье: регуляция эмиграции в Дейтрос. Поток мигрантов в Дейтрос, Дарайю и даже, возможно, другие миры - неизбежен. Дарайя заинтересована только в мигрантах-потенциальных гэйнах. Таковых, разумеется, мало. В целом миграция Дарайе не нужна. Нам люди очень нужны, но в разумных количествах и постепенно. Впрочем, согласно анализу, так оно и будет - количество переселенцев не будет превышать 1-2 миллионов в год. Если запрос окажется большим, нам придется принимать меры. Именно поэтому не стоит слишком много заниматься рекламой Дейтроса. Условия эмиграции в Дейтрос: полное подчинение дейтрийскому государству, принятие гражданства и полная интеграция, переобучение в наших профшколах, обучение детей в нашей школьной системе. Хойта поставили условие, я считаю, достаточно мягкое - переселенцы не должны открыто исполнять ритуалы других религий, помимо христианства. Мы не будем требовать воцерковления, принятия христианства, крещения. То есть мы допускаем появление в Дейтросе атеистов, скрытых оккультистов и представителей любых религий - лишь бы они не формировали вероисповедальных групп и не практиковали открыто свои ритуалы. Пока идет дискуссия среди хойта, следует ли допустить формирование разных конфессиональных групп, например, православных или католических церквей в Дейтросе. По всей вероятности - тоже нет.

Предполагается, что при этих условиях на Дейтрос будут эмигрировать, во-первых, потенциальные гэйны, желающие применять свои таланты в Медиане. Мы предоставляем им для этого широкие возможности, у нас подходящая для этого среда, и многие это чувствуют. Эти люди будут переобучаться в квенсенах и усиливать нашу армию. Во-вторых, большая часть переселенцев пойдет из наиболее бедных государств земли, а также из бывших социалистических стран; эти люди охотно интегрируются в нашу жизнь, получат профессии и будут трудиться и пользоваться всеми нашими социальными благами.

Миграция будет осуществляться без бюрократических проволочек через ваши инфопункты, мигранты будут переводиться организованными группами в сопровождении гэйнов. Неорганизованная миграция через Медиану в Дейтрос будет запрещена; по всей вероятности, мы рекомендуем пограничным группам в таких случаях проводить разъяснение ситуации, направлять в инфопункты на Триме или же в другие миры, если их интересует только свободное пространство, и при необходимости применять нелетальное оружие.

Четвертое направление работы инфопунктов - сознательный поиск и вербовка потенциальных гэйнов. Так как дарайцы этим будут заниматься, и уже, вероятно занимаются, мы также не сможем без этого обойтись.

После совещания будут проведены две раздельных беседы - в соседнем помещении для боевого отдела, по непосредственной подготовке операции У, в этом помещении останутся командиры нового отдела Реформы. Если у вас сейчас есть вопросы общего характера - ко мне, к хессе иль Веран - пожалуйста, задавайте.

Арта неожиданно подняла руку. Кейта покосилась на нее. Стаффа встала.

- А что аналитики говорят о возможном дальнейшем развитии событий в населенных мирах? Особенно на Триме?

Эльгеро посмотрел в экран эйтрона, пощелкал кнопками.

- У нас есть пять основных версий. Наиболее вероятное - это вступление Тримы в войну, распределение триманских государств на группы, при этом часть из них создаст собственную силу... не слишком серьезную, так как триманцы не готовы к нашей войне, часть примкнет к дарайцам, часть - к нам. Это окажет существенное воздействие на сам Дейтрос, особенно на идеологические основы... Но такое воздействие теперь уже совершенно неизбежно, в любом случае. Посмотрим. В случае нашего невмешательства, вы понимаете - полный контроль Дарайи над Тримой... это то, чего мы уже столетия пытаемся избежать. То, чему мы противостоим. У нас нет вариантов сейчас. Еще вопросы?

Поднялся немолодой незнакомый Кейте гэйн. Кажется, из австралийского отдела.

- Вы упоминали передачу технологий. То есть - и оружие? Все будет передано триманцам?

- Да, - без колебаний ответил Эльгеро, - это часть плана. Мы передаем сразу и безвозмездно медицинские технологии, психологические, а также все остальное, что у нас развито лучше, чем на Триме - электронику, мирные медианные технологии. Хотя все они условно мирные... Медианное и обычное оружие... впрочем, наше обычное оружие триманцев не заинтересует, у них оно не хуже. Но медианное оружие и техника будут также передаваться любому правительству, которое подпишет договор о дружбе и сотрудничестве. Бесплатно. Если кто-то сомневается в разумности таких мер, я напоминаю, что основная цель существования Дейтроса была и есть - защита Тримы. Трима для нас по-прежнему первична. Если триманцы решат обратить оружие против нас... впрочем, вряд ли это произойдет в глобальных масштабах. В любом случае, в отличие от дарайцев, мы преследуем не только свои собственные интересы - нашим интересом, нашей главной целью всегда была свобода Тримы, ее безопасность и способность принимать автономные решения.

Он обвел взглядом ряды гэйнов - разного возраста и пола, подтянутых, сидящих легко и прямо, с напряженными, заинтересованными горящими взглядами.

- Товарищи, если вопросов больше нет, все свободны, через пятнадцать минут начнутся раздельные совещания по частным проблемам.

В комнату медленно, очень медленно вполз рассвет. Ивик почти уже не замечала этого, она старалась не думать о времени. Вангал рядом с ней сменился в четвертый раз. Теперь, если посмотреть в окно, она могла бы увидеть небо - погода прояснилась, и небо было нежно-синее, с лиловыми и розовыми прожилками облаков. Но Ивик не видела неба. Она вообще плохо видела, все плыло перед глазами. То, что она ощущала, уже нельзя было назвать болью - это уже была не боль, а что-то не имеющее названия, выводящее за пределы допустимого, воспринимаемого сознанием... общая несовместимость этого положения с жизнью. Полубред. Но Ивик продолжала жить...

Временами сознание прояснялось, и она вспоминала об атрайде. Это ожидает ее после всего. Но атрайд больше не пугал. Для того, чтобы везти туда, ее отвяжут от стены - это главное. Правда, стал дико пугать сам процесс смены положения. Ивик казалось, это будет невероятно больно. И так невозможно - и если отцепят наручники и позволят упасть - будет еще хуже... Очень хотелось пить, пересох рот, пересохло все горло, и больно было дышать. Кто-то вошел в комнату, остановился перед ней. Мужчина, подумала она. Вчерашний. Ламет.

- Ну как, - спросил он, - ты все еще не знаешь, откуда у тебя сканер? Кто тебе дал его?

Ивик качнула головой, отчего острая боль пронзила плечи, и вместо того, чтобы четко ответить "нет", она вскрикнула.

- Воистину, глупость неизлечима, - пробормотал ламет, - я хотел всего лишь облегчить твое положение. Ну не хочешь - не надо. Атрайд я уже поставил в известность. Они ждут.

Ивик застонала снова, почти не понимая, о чем речь.

Он сидел за столом и что-то писал. Ивик стало как-то совсем невыносимо, она снова начала громко стонать, ламет прикрикнул на нее, сделал знак вангалу, и тот несколько раз ударил Ивик дубинкой, один из ударов пришелся по вчерашнему синяку, из глаз посыпались искры, Ивик закричала. Тогда вангал по приказу контрразведчика стянул ей рот липкой лентой.

Ивик с шумом, тяжело дышала через нос и глухо постанывала. Она вся была залита ледяным потом, вся мокрая, пестрая футболка прилипла к телу, и штаны у нее тоже были мокрые насквозь, и под ногами лужа, она и не заметила, как потекло; наверное, от нее страшно воняло.

Потом снова открылась дверь, Ивик смутно увидела легкую, стройную фигуру, светлые волосы, форму УВР. Какая-то женщина-служащая.

- Дирль, вы вынудили меня зайти к вам лично!

- Простите, фелли Лави, но ведь вы могли меня вызвать...

- Дирль, эта ваша статистика по тивелам - извините, что я должна подавать наверх? Извольте сделать как положено. Проследите. А это еще что такое?

Простучали легкие шаги. Женщина подошла к Ивик. Заглянула ей в лицо.

Ивик потребовалась вся выдержка, чтобы не вздрогнуть и не показать узнавания.

Круглыми, ничего не выражающими серыми глазами на нее смотрело не то, что близко знакомое - родное, может, одно из самых родных за всю жизнь, лицо Жени. Женечки, Шени иль Клер, светловолосой триманки, любимой подруги, почти младшей сестры, уже так давно работающей в Дарайе...

Женя отвернулась от Ивик. Сказала металлическим голосом.

- Это уже переходит всякие границы, ламет! Я поражаюсь методам вашей работы.

- Простите, - вежливо сказал Дирль, - но это вполне обычные методы, насколько я могу припомнить, вы и сами...

- Вы меня неправильно поняли, - прервала его Женя, - с каких это пор вы считаете себя вправе арестовывать моих агентов?

- Ваших?! - пораженно спросил ламет.

- Насколько я помню, я вербовала эту женщину лично. А память у меня, как вы знаете, очень хорошая.

- Да, но...

- Немедленно отвяжите ее и приведите в нормальное состояние, - приказала Женя. Ивик застонала, испугавшись новой боли, но вангал быстро снял с нее шлинг, содрал с лица клейкую ленту и наконец высвободил запястья из пластикового кольца.

Ивик, не опуская рук, медленно сползла по стене. И только теперь, сидя, начала осторожно тянуть затекшие руки вниз. Она стиснула зубы, чтобы не закричать от боли. Тем временем Женя продолжала разборки с ламетом. Она говорила что-то резким, возмущенным тоном, а ламет - как видно, ее подчиненный - слабо оправдывался.

- Но она же могла бы сказать... я же объяснял ситуацию...

- Фел Дирль, ваша некомпетентность поражает. Вы имеете дело с дейтрой! Вы понимаете дейтринов хоть немного? Да, это не гэйна, да, она эмигрантка. Но психологическая структура... право, вам следовало бы хоть немного изучить свое дело. Если дейтре приказать молчать, она будет молчать даже под пыткой, до тех пор, пока не сломается. И не потребует объяснений - что и почему. Она, представьте, понятия не имела, из какой я организации, в отличие от вас, я своих агентов не информирую обо всех подробностях. И не считала возможным нарушить договор со мной и сообщить секретные подробности... - взгляд Жени упал на злополучный сканер, все еще лежащий на столе, - мне нужно было, чтобы она проследила за определенными людьми. Похоже, фел Дирль, вы сорвали мне операцию, поздравляю!

Ивик почти не слушала. Она наконец сползла на пол окончательно и легла лицом вниз, тело понемногу отходило от кошмара. "Господи, спасибо", сказала про себя Ивик. Как бы там ни было дальше, но это - кончено. Этого больше не будет.

Женя вышла куда-то. Вангал велел Ивик встать, она попыталась это сделать, и тут же упала снова. Она ожидала, что ее будут бить, но вангал поднял ее за подмышки и поставил на ноги. Подтолкнул к двери. Пошел вслед за ней по коридору - Ивик пошатывало, привел в покрытый белым кафелем туалет с душевой кабинкой. Затем - это уже совсем чудо - вангал вышел.

Ивик, с трудом двигаясь, разделась, бросила мокрое и грязное на пол, вошла в кабинку. Стояла под душем, прислонившись к стене. Жадно пила прохладные струйки.

Потом она вышла и обнаружила на большой деревянной скамье полотенце и собственную, из дома, видно, привезенную чистую одежду - белье, брюки, пуловер. Как эта одежда здесь оказалась? Наверное, ее шмотки привезли для анализа какого-нибудь... кто их знает. Ивик стала одеваться. Потом легла на эту же самую скамью вниз лицом. Больше, чувствовала она, ничего в жизни не надо. Она уже стала засыпать, но в двери снова появился вангал.

На этот раз ее повели в другой кабинет, более просторный и светлый, и в кабинете этим за собственным столом, в форме с погонами эр-ламета на узких плечах, сидела Женечка.

- Садитесь, - сказала она приветливо. Ивик схватилась за спинку стула (руки болели и слушались плохо) и неуклюже села.

- Извините, Ивенна. Получилась дурацкая ошибка. Как всегда, несогласование работы отделов. Оплату вы получите, как мы договаривались. Что эти ослы вам сделали? Может быть, вам нужно к врачу?

- Да нет, - хрипло сказала Ивик, - спасибо. Все нормально. По-моему, повреждений нет никаких...

- Вам, к сожалению, все равно придется проехать в атрайд, раз уж там предупреждены... Но это ненадолго. Я сама вас отвезу и посмотрю, чтобы все было в порядке. Вот что, Ивенна... у меня сегодня в сущности свободное утро. Я хочу, чтобы вы как следует отдохнули. Поедемте со мной.

В длинной, глянцевой, как леденец, "Лендире" Ивик забилась на заднее сиденье и молчала. Светлая голова Жени с идеально уложенной прической покачивалась впереди, Женя что-то тихо говорила по мобильнику. Давала указания исполнительному шоферу. Наконец Лендира остановилась - тивел был один из неказистых, небогатых, с гроздьями многоэтажек. Ивик, повинуясь кивку Жени, вылезла из машины.

- Идите за мной, - сказала ей Женя. В лифте, исчерканном граффити, они поднялись на седьмой этаж. Женя отперла одну из дверей. Вошли.

Квартирка была казенная, это сразу ощущалось, здесь не жили. Дешевая мебель кое-как подобрана и расставлена, никаких следов жизнедеятельности. Женя показала Ивик знак - гэйновский знак! - жди и молчи, быстро вынула из сумки сканер, прошлась по коридору, по комнате. Повернулась к Ивик.

- Чисто, - сказала она спокойно, - можно говорить.

В следующую секунду женщины крепко обняли друг друга. "Женя..." - прошептала Ивик, она ощущала тепло твердого, стройного тела подруги и не верила происходящему, и с трудом сдерживалась, чтобы не зареветь... Женя оторвалась от нее и быстро отвернулась, смахивая с глаз слезы.

- Это твоя квартира? - спросила Ивик.

- Служебная. Для работы с агентами. Идем, заходи сюда. Сейчас я поставлю чайник. И пожрать надо. Вот что, я закажу что-нибудь, подожди, - Женя села за терминал. Ивик устроилась на диване, вытянула распухшие больные ноги.

- Ты что хочешь? Без разницы... ну ладно.

Женя сделала заказ через сеть, подошла к Ивик.

- Они тебя на всю ночь, что ли, поставили? Что еще? Точно никаких повреждений нету?

- Синяк, наверное, на ребрах, а так - нет.

- Ну-ка сними, глянем.

Ивик с трудом задвигала непослушными руками, Женя перехватила инициативу и стащила с нее пуловер, майку. На ребрах в самом деле разливался багровым синяк и с другой стороны тоже угрожающе набухло.

- Вот что, ложись-ка на диван, отдохни.

Женя подсунула ей под голову подушку, уложила ноги. Присела рядом и стала разминать плечи. Ивик ойкнула от боли.

- Потерпи, я тихонечко... Козел этот Дирль, я ему всю душу теперь вытрясу. Он мой подчиненный, так что...

- Ты высоко забралась.

- А ты как думала, - самодовольно усмехнулась Женя. Она старательно массировала Ивик бицепс, трицепс, потом перешла на другую руку. Было больно, Ивик терпела, но временами попискивала.

- Я ведь дарайка, - Женя тряхнула солнечно-светлой копной волос, - кстати, меня зовут Ален Лави, для тебя на людях фелли Лави, естественно. Остальное обо мне тебе знать не надо, но в общем, они считают меня крутой карьеристкой из Рон-Таира. Меня перевели оттуда всего 2 месяца назад. Чертов Дирль... Понимаешь, он хотел попробовать из тебя сам информацию вытрясти. До атрайда. Так делают иногда. У нас это принято даже... С атрайдом у всех немного сложные отношения. Это как бы контролирующая инстанция. А так - все сведения остались бы у Дирля. и он бы решал, как поступить с ними, с тобой...

- Да, он мне объяснял, что готов защитить от атрайда. Жень, ты знаешь, я так глупо влипла... Просто ошибка. Я забыла удалить из квартиры сканер, ты его видела, а нас же сейчас трясут.

- Да, я поняла. Кроме этого сканера, у них есть что-то на тебя?

- Ничего, - подумав ответила Ивик.

- Хорошо. Значит так. Тебя разрабатывают по делу северо-западного лиара... подожди. Я сама этим не занимаюсь, но в курсе... иль Нат, иль Кэр, иль Харс, еще пара людей там. Главный подозреваемый - иль Нат. Он действительно наш?

Ивик задумалась, просчитывая, что можно ответить. Тень пробежала по ее лицу. Наконец она сказала.

- Нет. Я работаю с иль Кэром. Я связистка.

- Ага, буду знать. Мне это нужно знать, Ивик, извини, чтобы понимать, какую линию вести. Повернись на бок... вот так.

- Больно же!

- Терпи, гэйна. Потом зато легче будет. Значит, иль Кэр.

- Знаешь, кто это? Это Кельм.

- Вот это да! - закричала Женя в восторге, - я знала, конечно, что он в Дарайе... как тесен мир! Ну ладно. Значит, иль Ната пусть и дальше подозревают.

- Да, - с трудом сказала Ивик. До нее вдруг дошло, что это значит для Холена. Неважно. Потом. Сейчас главное - выкрутиться.

- Жень, он сказал, что сканер дейтрийского производства... это тебе не повредит?

- Ага, думаешь, на нем стоит штамп "сделано в Шари-Пале"? Это он тебя на пушку брал. Эти штуки так делают, ни один эксперт не скажет, где они произведены. Сейчас вся техника похожа, все сразу друг у друга воруют. А теперь, думаю, Дирль вообще будет держать язык за зубами. Он меня боится.

- Господи, это просто фантастика... Жень, тебе точно не повредит вся эта история?

- Ну если не делать глупостей, то не повредит. Жаль, тут мазь такая есть, но сейчас ее заказывать... Ладно, я думаю, и так пройдет, - женины руки перевернули Ивик на спину, укрыли невесть откуда взявшимся одеялом, - давай договоримся, как и когда я тебя завербовала. Я внесу соответствующие данные у себя. Пусть это будет шесть декад назад. Я нашла тебя через данные бюро миграции. Позвонила, предложила встретиться. Мы посидели с тобой в "Рилане", знаешь это кафе?

- Да, - Ивик вспомнила, как бывали там с Кельмом.

- Я предложила дополнительную работу. У тебя ведь мало денег. Ты где работаешь?

- В "Колыбели".

- Ни фига себе! Ну ты там, конечно, зарабатываешь немного...

- Но у меня любовник есть богатый, - улыбнулась Ивик, - Тилл иль Кэр. Он мне и машину купил... и вообще.

- Ага, так это еще интереснее. Вот что! Я предложила тебе следить за иль Кэром. Таким образом я решила продублировать Дирля, который этим делом занят. Это ему лишний камешек в огород, пусть пообижается. Только что я тебе предложила в награду? Кроме денег, само собой.

- Помощь в устройстве на учебу, в университет. Стипендиальный фонд какой-нибудь, - предложила Ивик, - понимаешь, деньги мне и любовник давал. А тут - возможность реально интегрироваться в общество, стать полноценным человеком...

- Отлично! Ну а сканер - побочное задание. Кстати, мы действительно вели наблюдение в твоем тивеле кое за кем. Скажем, я передала тебе прибор, но пока не сказала, за кем именно наблюдать.

Ивик начало клонить в сон, несмотря на присутствие Жени. Подруга заметила это, ласково провела рукой по ее волосам.

- Досталось тебе...

- Ничего, - сонно сказала Ивик, - а помнишь, как я тебе на Триме ногу сломала?

- Это был разрыв связки, - Женя счастливо улыбнулась.

- Так что считай, что я все это заработала.

- Все-таки тебе надо поспать хоть немного, Ивик. Дело в том, что мне придется все равно везти тебя в атрайд.

Ивик широко открыла глаза, сон разом прошел.

- Прости. Это единственная возможность для нас сохранить легальность. Ты ведь сможешь пройти проверку? Фармакологию тоже?

- Ну насколько это можно гарантировать... наверное, да.

- Так принято здесь. Атрайды здесь сами по себе власть, вернее, они контролируются только самыми высокими инстанциями. Я тоже хожу под атрайдом, и вся наша контрразведка. Мы должны быть лояльны... И раз уж тебя туда заявили, они теперь не отстанут. Я, конечно, приеду с тобой, поговорю там, объясню ситуацию, вот такое недоразумение... Но насколько я их знаю, они тебя все равно прогонят через обычную систему. Сможешь потерпеть?

- А что делать, - невесело вздохнула Ивик.

- Ладно. Давай повторим всю легенду, уточним подробности. Тебе надо все особенно хорошо выучить, чтобы в мелочах не путаться. Особенно под капельницей, знаешь. А потом можешь немного вздремнуть, у нас еще есть время.

Ивик поспала два часа, и когда Женя разбудила ее, проснулась быстро и легко - тревога не давала по-настоящему уснуть и расслабиться. Она умылась холодной водой в ванной, вернулась в комнату, где Женя уже раскладывала на столе продуктовый заказ: мясные шницели, жареный картофель, салат, ванильные булочки, безалкогольный сладкий крэйс.

- Давай повторим еще раз, - предложила Ивик. Они повторили. За каким столиком сидели в "Рилане" во время вербовки. Что конкретно Ивик должна была делать, и что сообщала фелли Лави, когда и каким образом. Как она получила прибор, за кем именно должна была вести наблюдение, в какое время (Женя воспользовалась здесь реальным делом, которым занималась сама, в том самом тивеле, где жила Ивик).

- Пойдет, - одобрительно сказала Женя, - давай жрать.

Они принялись за еду. У Жени, отметила Ивик, появились манеры, она работала вилкой и двумя разными ножиками изящно, как великосветская дама, и так же незаметно, не придавая этому никакого значения. Наверное, учили в разведшколе. Ей это необходимо, она дарайка из очень хорошей семьи.

- Вообще-то все к лучшему, - сказала Женя, - даже хорошо, что ты накосячила, и мы встретились. Ты можешь действительно работать и для меня, почему нет?

- Наверное, надо согласовать с Кельмом, - возразила Ивик, - я подчиняюсь ему.

Женя на несколько секунд задумалась.

- Что ж, Кельм товарищ надежный. Мы только выиграем, если будем знать друг о друге. Ведь даже это все я могла бы предотвратить, если бы знала, что в северо-западный лиар действительно внедрен наш человек, и знала бы, кто именно. Хорошо. Когда закончим с этим делом, расскажешь ему обо мне. Мы можем с тобой изредка встречаться, и у меня будут кое-какие поручения. Собственно, ты можешь быть в запасе у меня и как связная, мало ли что...

- Я не против, - сказала Ивик, - мне какая разница, раз все равно выходить на связь.

Есть почему-то не очень хотелось. Она все еще чувствовала себя плохо. Но наверное, поесть надо... Ивик старательно пережевывала мясо. Или наоборот - не надо, если сегодня уже ее начнут накачивать наркотиками.

- Слушай, а ты с Кельмом как... насчет богатого любовника - это в игре или?

- Это серьезно, - тихо ответила Ивик и перестала жевать. Взглянула на Женю - как та отнесется. Женя деловито кивнула.

- Ну и правильно.

Ивик положила себе салата. Оправдываться, объяснять про Марка не хотелось. Пусть Женя думает, что хочет.

- А у тебя как? - спросила она, - вся жизнь в работе? А личная?

- Как у дарайцев положено, - буркнула Женя, - а вообще да. Ничего хорошего.

Ивик вдруг стало неловко. У Жени совсем не сложилась судьба. Ни детей, ни мужчин. Никого. В квенсене Женя влюблялась, там было, в кого влюбиться, даже вышла замуж - но так у нее и не сложилось. А ведь Женечка очень красивая...

- На этом свет клином не сошелся, - буркнула Женя, -подумаешь. Зато я здесь такое делаю... с внешностью мне повезло. Ты бы тоже могла, но у тебя чисто дринская физия...

- Дело не только во внешности, - возразила Ивик, - не каждый так может, как ты.

- Не спорю, - согласилась Женя.

- А стихи пишешь?

- Стихи... изредка, да. Романы тоже пишу.

- Помнишь: в этой жизни, которой не пожелаешь врагу, в постоянной готовности умереть за...

- Как в воду глядела, - фыркнула Женя.

Очень изменилась, подумала Ивик. Такая стала... деловая, жесткая, уверенная в себе. Такой Женя ей нравилась, пожалуй, еще больше.

Но у нее жизнь совсем не такая, как у дейтр. Вряд ли Женя чувствует себя дейтрой... три года в квенсене, потом разведшкола, где она довольно много времени уже проводила в Дарайе.

Ради чего она так живет, так рискует собой? У нее-то ведь никогда не было тех луж с корабликами, и скачущего по камням потока...

- Ты и в Дейтросе почти не жила, - сказала Ивик.

- Да... По правде сказать, я уже не знаю, кто я. Триманка, русская, дейтра, дарайка... я ведь и дарайка на четверть. Но это неважно. Я знаю, почему я здесь, и что делаю, - Женя задумалась. Отодвинула тарелку, - я часто ощущаю, что и этот мир... Дарайя... он тоже мой. Ведь он очень красивый, древний, очень мудрый, этот мир. Здесь же были поэты, здесь была великая музыка, прекрасные замки... Все это не убито, это только дремлет под коркой - они загадили свой мир, искусственно остановили развитие, но я уверена, что их можно разбудить... я пока еще не знаю, как, но верю, что можно. У них рождаются талантливые дети. Бог не может навсегда оставить какой-то мир, так не бывает, какой же Он после этого был бы Бог...

- Я тоже так думаю, - согласилась Ивик. Она взяла ванильную булочку, рот наполнился прохладной сладостью.

- И ты знаешь, я совсем не жалею, что тогда пошла с тобой...

- Я же знала, что тебе понравится, - хмыкнула Ивик.

- Жаль, конечно, что мать нет возможности увидеть... родственников, друзей старых. Но это разведка, как иначе. Наши на Триме их опекают, денег от моего имени подкидывают, следят. Иногда я пишу. Мать считает, что я в Америке...

Скоро все изменится, подумала Ивик. Абсолютно все. Теперь они применят излучатель. Триманцы перестанут быть слепыми и беззащитными. Но можно ли говорить уже об этом Жене? Она не знала.

- Нам, к сожалению, пора уже... жаль. Но мы еще увидимся, - пообещала Женя. Ивик помрачнела, вспомнив о предстоящем. Женя слишком оптимистична. Атрайд представлялся Ивик черной ямой, попав в которую - уже не выберешься. Тем более - если попадешь с такими подозрениями.

- Не бойся, - Женя накрыла ее руку своей, - теперь уже не страшно. Я поговорю с ними, объясню ситуацию. Может быть, тебя даже не станут проверять. Но даже если проверят, пустяки, ты сможешь. А потом все будет как раньше, как всегда. Идем?

Ивик все еще слабыми дрожащими руками натянула пуловер. Женя собрала со стола, стала возиться в сумке, перекладывая какие-то бумаги, приборы.

- Знаешь, Ивик, я вот вспоминаю те времена, когда была молодой, глупой и жила там, на Триме... Я тогда писала романы и мечтала о прекрасном... ну не принце, конечно. Словом, что появится некий мужчина, настоящий... не такой, как Сашенька там, помнишь его? Не такой, как все, кто меня окружал. Если серьезно, я их не воспринимала как мужчин вообще. Вроде руки-ноги-пенис, борода, голос мужской - а внутри непонятно что. И так - все, представляешь? Я не давала себе в этом отчета. Поняла только когда попала в Дейтрос. И увидела - нормальных. Которых в Дейтросе большинство. Нормальные мужчины, гэйны. Да и другие тоже. Даже, например, твой Марк. Они - нормальные, настоящие. О таком я и мечтала тогда.

- Интересно, - сказала Ивик, - но почему? Вообще триманцы для меня тоже... немного того. Не в кого влюбиться даже. Но это, может, просто потому, что я не оттуда, и воспринимала их немного как объекты... А ты-то почему?

- Не знаю. Они ненастоящие, вот и все. Картонные. Может, там тоже есть настоящие, но мне как-то не попались. Я даже сформулировать не могу - почему. Просто вот так воспринимаю.

- Н-да, - Ивик опустила голову, - жаль, что в Дейтросе у тебя тоже... как-то не сложилось. Ты ведь красивая, могло бы...

- А мне не жаль, - победно сказала Женя, застегивая сумку, - дело не в этом. Я потом поняла. Вообще эти мечты - они глупые. Надо самой становиться... другой, настоящей. Какая я была? Мечтала о чем-то прекрасном, а сама сидела на дурацкой работе по 10 часов в день, жила с матерью, которой мешала, все было плохо, а я только тихо ныла и даже не пыталась что-то изменить. Мне казалось, что я и не могу ничего... что я такая слабая... Принцесса в замке из слоновой кости. И должен приехать принц и меня освободить. А черта с два я слабая. Сейчас я столько могу и столько делаю - аж голова кружится.

- Это да, - сказала Ивик, - как ты быстро сообразила, как меня спасти.

- Нормальная ситуация, рабочая. Человек может практически все... абсолютно все. Но это надо понять. Дорасти, что ли, до этого. В квенсене, конечно, никуда не денешься - научишься...

- Верно, - согласилась Ивик, - я давно об этом думаю. Кажется, с поступления в квенсен... а может и раньше - у меня все время только расширяются представления о том, что я еще могу... Правда, это не очень-то приятно. И не знаю, нравится ли мне это... такое ли уж это счастье... Счастье все-таки в другом.

Она вспомнила время, когда дети были совсем маленькими. Как гуляла с близнецами. Забирала Миари из марсена. Кормила. Как были счастливы с Марком. Тихое, безоблачное растворение в синеве, в покое, в близости. Это и есть счастье.

Она подумала, что пережила эту последнюю ночь. Она это смогла. И теперь, очевидно, должна понять, что может пройти и проверку в атрайде, и что это страшное для любого дейтрина слово - тоже еще не означает конца всего...

- Шендак, да зачем она сдалась мне, такая сила?! - с горечью спросила она. Женя посмотрела ей в глаза, кивнула.

- Только она и нужна. Ивик, ты же пыталась объяснить мне это тогда. По-своему, как куратор. Ты что - сама этого не понимаешь? И я пошла за тобой только потому, что чувствовала - ты права. И что я никогда не писала бы, не могла бы писать, если бы отказалась... от силы, получаемой так жестоко.

Ивик смотрела на Женю. И вспоминала Дану - счастливую или относительно счастливую в семейной жизни, получающую удовольствие еще и на стороне, красивую, хозяйственную, довольную жизнью - ту, какой она стала теперь.

Может быть, весь ее детский талант, ее необычайная музыкальность, ее дар - это всего лишь следствие трагедий, тяжелых ударов в детстве, когда чтобы выжить, девочка привыкла хвататься за скрипку. У них ведь в Дейтросе не было компьютерных игр, не было телевидения, вообще развлечений было мало. Дана умела играть, и стала уходить в музыку - чтобы спастись. Многочасовые занятия дали ей технику, пережитое горе - недетскую глубину игры. Так она стала гэйной...

А потом горе притупилось, и Дана просто захотела жить обычной жизнью, не перенапрягаясь, не подвергая себя опасности. Можно ли осуждать за это человека?

Нельзя. Но и музыкантом она быть перестала.

То есть конечно и сейчас она иногда играет что-то...

Потом Ивик вспомнила свой роман. И свой замысел - написать о будущем Дейтросе, и почувствовала, как задрожали внутри уже кристализованные образы, чьи-то глаза, руки, диалоги, готовые картинки...

Если, конечно, она выйдет из атрайда. Если очередная проверка сил не убьет ее окончательно.

Это цена. Женя права, это цена. И разве она встретила бы Кельма, если бы не решилась быть такой - настоящей?

Все это пронеслось в голове Ивик за мгновение. Потом она тихонько улыбнулась Жене.

- Ладно уж, пошли...

- Пошли, ангел-хранитель.

На этот раз Женя вела машину сама, но предупредила, что говорить нельзя - машина служебная и, возможно, прослушивается. Они говорили, конечно, но так, будто Женя и вправду Ален Лави, офицер контрразведки, а Ивик - ее мелкий агент. Уславливались о будущей совместной работе. Ивик обреченно смотрела в окно, ей казалось, что она едет на смерть.

Машина затормозила на стоянке атрайда. Женя выключила зажигание. Нашла руку Ивик и безмолвно сжала ее. Ивик, не глядя, ответила на пожатие.

Они вышли из машины, спустились со второго этажа стоянки и с помощью лифта попали в приемное отделение. Здесь, как и повсюду в атрайде, сидел в углу охранник-вангал в синей форме, молоденькая девица за стойкой подняла на них подведенные серые глаза.

Женя совершенно изменилась, стала чужой, посторонней, даже не узнать, настоящая дарайская офицерша. Бросила на стойку какую-то бумагу.

- Вот привезла вам на проверку пациентку. Мне нужно поговорить с ее ведущим психологом.

Девица просмотрела бумагу.

- Пациентку мы примем. А беседы с психологом в приемные часы, они у нас...

- Девушка, - ледяным тоном сказала Женя, - вы меня неправильно поняли. Я работаю в УВР, и мне необходимо согласовать с психологом тактику обращения с пациенткой.

- Простите, - смутилась рецепшионистка и нажала какие-то кнопки. Женя не смотрела на Ивик, и та чуть сгорбилась и с несчастным лицом смотрела в пол, как и полагается арестованной. Впрочем, Ивик примерно так себя и чувствовала. Через минуту вошел высокий тонкий дараец в зеленоватой одежде, за ним - еще один в синей форме.

- Фелли Лави? - он пожал ей руку, - я буду заниматься делом вашей... пациентки, - он посмотрел на Ивик, - пройдемте в мой кабинет?

Охранник в синей форме тем временем подошел к Ивик.

- Говоришь по-дарайски?

Неужели я так глупо выгляжу, подумала Ивик, и ответила утвердительно.

- Шагай вон туда, в ту дверь, - охранник слегка подтолкнул ее. Ивик в последний раз обернулась на подтянутую, стройную Женю, в глазах солнышком мелькнуло яркое золото Женькиных волос - и пошла вслед за охранником, в пугающее нутро атрайда.

Ивик выпустили через декаду, в один и тот же день с Кельмом, несколькими часами позже него.

Покачиваясь от слабости, она вышла из ворот атрайда. Надо было сесть на автобус, Ивик даже вернули какую-то мелочь, которая была у нее в карманах при поступлении. Но мысль о транспорте пугала, Ивик знала, что ее стошнит обязательно.

Вынув из кармана мобильник, она позвонила Кельму. Это можно делать вполне открыто.

Что уж теперь скрывать...

- Тилл...

- Это ты, - выдохнул он в трубку, - ты уже все? На свободе?

- Да.

- Приезжай ко мне. Сейчас.

Ивик почему-то не сообразила попросить его за ней приехать. Может, потому, что его тоже было жалко - она видела и его в атрайде, их сводили вместе два раза. А может, потому что и в машину было страшно сейчас садиться. Однако что делать? Ехать надо.

Весна уже вступала в свои права, холодный серый ветер подметал улицы, и странно пахло сыростью и пробуждением. Ивик шла пешком несколько автобусных остановок, потом ждала на одной из них минут десять, и наконец автобус подошел. Ивик пристроилась на задней площадке на откидном сиденье. Рядом с ней восседала неопрятная толстая сиббка, дальше - двое юнцов обкуренного вида. Напротив взгромоздился на сиденье вангал, при виде его Ивик передернуло. Вангал был не в форме, правда, не поймешь, где он работает. Вангалы-то все находят работу - армия перемелет любое количество пушечного мяса, до тех пор, пока существует Дейтрос.

Вот так, в автобусе на задней площадке, в разрисованных граффити поездах, в бедных кварталах можно узнать совсем другую Дарайю, сильно отличающуюся и от рекламных буклетов, и от тех заманчивых картинок, которые некогда демонстрировал ей хессин Керш иль Рой.

Ивик подумала, что сейчас вполне вписывается в обстановку. Юнцы-наркоманы наверняка из интеграционной школы, сиббка, вангал... и она, дейтрийская мигрантка, бледная, с синяками под глазами, одетая кое-как. Неудачники этого мира. ПрОклятые этого мира, вспомнился ей отец Кир.

Причем вангалу в сущности хуже всего. Ивик посмотрела на этого здоровенного парня, кулаки размером с ее голову, маленькие косые глазки, белесый ежик волос. Сейчас она уже не вспоминала о полученных недавно ударах... Она подумала, что этот здоровяга, если только он в армии - самое беззащитное существо в Дарайе. Ему некуда деваться - он пойдет в Медиану и умрет под ударами гэйнов, какой-нибудь пятнадцатилетний сопляк уничтожит десяток таких, как он, одним движением руки. И она, Ивик, жгла и хлестала, давила, резала десятки, сотни таких вот неполноценных дарайцев... Вангал вдруг поймал ее взгляд, и неуверенно, робко улыбнулся ей.

Ивик вспомнила, что сексуальный инстинкт у них искусственно притуплен. Во избежание. Дети, просто большие дети - они не понимают, за что гибнут...

- Ты хороший, - сказала она, - как тебя зовут?

- Кас, - ответил вангал слегка удивленно и улыбнулся еще шире. Ивик стало нестерпимо больно внутри. Она встала. Скоро уже выходить, и лучше пройти еще немного пешком.

- Ты хороший, Кас, - повторила она. Можно очень многое сказать - только вот он не поймет.

Ивик вышла из автобуса, и тут же ее вырвало в ближайшую урну. Дама с огромной сумкой неодобрительно покосилась в ее сторону. Ясно - наркоманка или пьяница. Ивик побрела по улице. Остановилась перед витриной, где в зеркалах отражалась и сверкала разноцветная бытовая техника. Из зеркала на нее смотрела незнакомая дейтра, действительно, похожая на наркоманку - глаза обметаны черным, черты лица заострились еще больше, и вообще она выглядела старой... Ивик отвернулась. Может, не стоит в таком виде идти к Кельму. Но страшно подумать сейчас, добираться домой...

Кельм открыл ей дверь. Ивик шагнула через порог. Через секунду они обняли друг друга, и так стояли бесконечное время.

- Пойдем, детка, - сказал Кельм. Он повел ее сразу наверх.

- Ты есть хочешь что-нибудь? Пить?

- Нет. Я не могу еще, тошнит. Может, просто воды немного. Попробовать. Из меня и вода вся выходит.

- Хорошо, сейчас. Ты раздевайся.

Она разделась, с некоторым удивлением глядя на привычную уже спальню, огромную кровать. Казалось, она уже никогда не вернется сюда. И вот же, однако... Кельм вошел, протянул ей стакан воды. Ивик села и стала отпивать маленькими глоточками.

- Просто ложись и поспи, хорошо? Тебе надо отдохнуть. Подожди, у тебя же ничего нет...

Он порылся в шкафу и бросил ей белую майку. Ивик, не стесняясь, переоделась. Залезла в кровать, свернулась под одеялом калачиком. Ей было отчего-то холодно, и зубы стучали. Кельм тем временем сам стянул рубашку, аккуратно повесил брюки на специально предусмотренный рожок, и лег под одеяло рядом с ней. Ивик почувствовала легкую тошноту. Не дай Бог, опять вырвет, да что же это за реакция такая, даже воду невозможно пить, и ведь уже два дня ей ничего не вводили, пора бы уже отойти...

Кельм обнял ее, окружил, заключил в кокон из своих рук, ног, тела, тепла. Ивик ткнулась носом ему в плечо.

Так они очень быстро заснули. Впервые за много, много дней - сладким. глубоким, безмятежным сном без всяких следов тревоги.

Когда Ивик проснулась снова, было светло. Часы показывали раннее утро. Ей было легко, ни тошноты, ни головной боли. Кельм лежал рядом, подперев голову рукой, и молча смотрел на нее.

- Все хорошо, - сказал он наконец, - мы выпутались с тобой. Мы молодцы.

Надо было рассказать про Женю. Но Ивик решила - потом.

- Что теперь будет? - спросила она, - как мы дальше?

Кельм уже становился прежним - шустрым и деловым.

- Проверка пройдена успешно. Конечно, такое положение уже может считаться основанием для того, чтобы свернуть точку. В смысле, мы оба можем просто вернуться в Дейтрос, и командование нас еще похвалит и наградит. Но я лично для этого оснований не вижу, думаю, мы все прошли успешно и можем работать дальше. Я в принципе так все и планировал. Правда, мне придется примерно полгода не передавать в Дейтрос никаких сведений. Никаких мак. Их аналитики должны сделать вывод, что лиар теперь чист. Агент обезврежен.

- Иль Нат...

- Да, - Кельм сразу помрачнел, - не знаю, как тебе это сказать... словом, я это сделал сознательно. Понимаешь, Ивик, это я подставил его. Он... Вчера они мне сказали, что он отправлен в ссылку на Тои Ла... к гнускам.

- О Боже!

Кельм ткнулся носом в подушку.

- Ивик, у меня не было выбора. Я или он, вот какой был выбор. То есть - моя точка. моя дальнейшая работа на Дейтрос - или...

- Не надо. Я понимаю, - Ивик нагнулась, поцеловала его в шею, стала гладить по голове.

- Это я убил его.

- Мы на войне.

- Да, я знаю. Но когда подумаешь о гнусках... и о том корпусе... Не знаю. Когда я это делал, мне казалось, все нормально. Он уже не наш, он работал против Дейтроса, он сам выбрал свою судьбу. Но потом, когда до меня дошло...

- Кельм. Не надо, пожалуйста, - тихо сказала Ивик, - нам просто придется с этим жить. Я не говорю, что это правильно, нет. Что все замечательно. Нам придется с этим жить, вот и все.

- Разведка, Ивик - это такая грязь... на самом деле, такая грязь.

- Да, это грязная вещь, но почему такие вещи должен делать кто-то другой?

- А что с Кибой? - вспомнила Ивик. Кельм повернул голову, теперь она видела его глаза, полные тоски.

- Он мертв. Я узнал еще вчера у моего человека в Юго-Западном. Киба мертв. Не выдержало сердце.

Ивик снова поцеловала его, Кельм никак не ответил.

- А как же мы теперь? То есть... атрайд будет работать, выдавать маки, и ты даже не сможешь их передать в Дейтрос?

- Да. И тебе бы лучше на полгода законсервироваться. Конечно, Эрмину об этом знать не обязательно... он и так...

- Да, Эрмин! - вспомнила Ивик, - как же с ним?

- Пока не знаю. Я бы подержал его здесь. КОнечно, глупая ситуация - он будет производить маки против Дейтроса, которые я даже не смогу обезвредить. Но я сейчас попробую что-то придумать. Мы можем перевести его через Медиану, у меня есть пара боевых агентов. Это если из Дейтроса не пришлют никого. А здесь мы инсценируем, например, самоубийство... Его скоро начнут выпускать уже - он может утопиться, например, и оставить записку... Словом, варианты есть.

Он помолчал.

- Ивик, я только так и не понял - почему они сняли с тебя подозрения? Ведь все было серьезно. Они по крайней мере тебя должны были выжимать на предмет информации до последнего... А они тебя фактически просто проверили. И меня уже так не дергали... Почему?

- Потому что ты абсолютно честный дейтрийский пленный, перешедший на их сторону, честно работаешь в лиаре, ну а я следила за тобой по заданию УВР!

- Да ты что? Когда это ты успела завербоваться туда?

И тогда Ивик рассказала наконец о Жене и о том, как все получилось. Кельм покрутил головой.

- Безумие! Ну что же, выходит, все к лучшему...

Он приподнялся, наклонился к ней и наконец-то стал целовать по-настоящему. Руки скользнули по коже, и Ивик благодарно прильнула к нему, умирая от счастья, и было им так хорошо и так светло, как никогда не бывает на Тверди.

Зал в интернате был сравнительно небольшим, и теперь он был плотно набит галдящими подростками и разным случайным народом. Камерный концерт, подумала Ивик. С чего-то надо начинать. Ребята были возбуждены, некоторые видимо под хайсом или кегелем, из рук в руки передавали початые бутылки, глаза блестели... Кельм о чем-то болтал с соседом, программистом лиара, они уселись все вместе, взрослые, не имеющие отношения к этому молодежному сабантую. Длинноволосые парни обнимали за плечи полуголых девиц, перед Ивик уселась красотка с совершенно лысым черепом. Все они здесь коротко стригутся, это круто, но эта уж совсем - блестящая кожа головы была еще и покрыта не то рисунком, не то татуировкой - синие стрелки и молнии. Ивик перевела взгляд на афишу, специально освещенную лампочкой, отсюда были видны только самые крупные буквы: НЕБО. Странное название для музыкальной группы.

- Заинька, - Кельм обнял ее за плечи. Ивик благодарно прижалась. Как здорово, что он пригласил ее сюда. Ивик ни разу не видела Эрмина, но переживала, конечно, о его судьбе, он ей уже казался почти родным. И вообще... музыка... концерт... с Кельмом. Давно они уже никуда вдвоем не выбирались. Собственно, как вышли из атрайда, так и не выбирались...

Внезапно зал поднялся в едином порыве, и вся эта масса шатнулась вперед, к сцене. Кельм удержал Ивик за плечи.

- Пусть скачут. Мы тут и увидим, и услышим.

В самом деле, они сидели сзади на возвышении, и людская масса впереди не мешала им видеть сцену. Куда уже вышла группа "Небо". Кели - Ивик сразу узнала ее, хотя девочка повзрослела и похорошела. До неузнаваемости. Она была одета совсем не так уж кульно... хотя если подумать, может быть, это и есть самая кульность, та фишка, которую Ивик пока еще просечь просто не может. Вовсе не полуголая, как все девицы здесь, а в сверкающем серебристом комбезе, будто в броне. И еще у Кели были длинные волосы. Что уж совершенно не кульно - а она вот вышла, смелая такая и независимая, с длинными, некрашенно-светлыми болтающимися по плечам лохмами. А парни за ней - с короткими стрижками, и наверное, оттого они немного напоминали гэйнов. И потом Ивик увидела Эрмина. Именно таким она его и представляла. Он стоял чуть в сторонке со своим клори и деловито подтягивал струны. Он был единственный на сцене черный, черноволосый и в темном комбезе, и контрастировал с остальными, блондинами и одетыми в светлое. Кели тем временем махала руками, орала и проделывала все то, что нужно было публике.

Потом Эрмин заиграл.

Толпа затихла разом. Ивик вцепилась в руку Кельма. Гэйн играл, и мелодия рвалась из его рук, веселая, бурная, и непобедимая. Он умел это делать. Еще молчали все остальные инструменты, не было вокала, а этот мальчик играл так, что заполнял собой зал, интернат, весь мир, приковывал внимание, заставлял замереть.

Заставлял расправить плечи, и выпрямиться, и ничего, никогда не бояться...

Он играл так, как будто никогда в жизни не был в атрайде, и не корчился от боли, и не лежал там связанный, униженный, измученный... Он играл так, может быть, именно потому, что все же когда-то был там.

И потом он закончил соло, и сделал плавный переход, и вступила ударная установка, и клавиши, и тут же Кели, вцепившись в микрофон, запела. Голос у нее был рейковый - резкий и звонкий, пронзающий до боли в ушах.

Ты живешь в протухшем мире,*

Сбрось его, шагни пошире,

Бьет прибой,

Будет сталь твоя одежда,

Позовет тебя надежда,

За собой,

Встань, сорви со лжи заплаты,

Растопчи свой век проклятый,

Зов зари,

Стань бойцом, одетым в латы,

Стань восставшим, стань крылатым,

И умри!

О Боже, подумала Ивик. И еще - шендак. Так не бывает. Они же тут все к чертям перевернут. Так же нельзя петь. Просто нельзя. Толпа бесновалась впереди. Ребята сходили с ума. Я бы тоже сошла с ума. Она не заметила, как оказалась на ногах, и Кельм рядом с ней - сидеть было просто невозможно.

Кели и Эрмин вели за собой остальных. Музыка была богатая, явно Эрмин и постарался, сам написал, сам сделал аранжировку. Худенький парнишка рядом с ним, кажется, Энди, то старательно выдувал мелодию на флейте, то брал в руки другие инструменты, незнакомые Ивик, что-то звенящее, гремящее, ноющее. Он же участвовал в подпевках. Еще один клорист, сумрачный и полноватый, перехватил инициативу и выдал вполне полноценный аккомпанемент, а Эрмин, лишь слегка перебирая пальцами струны, запел: