Новый антиСуворов

Глава 20 ЧТО ДУМАЛ СТАЛИН

На факте опровержения лично Сталиным сообщения агентства Гавас Владимир Богданович построил целую теорию: «Отчего же молчаливый хладнокровный Сталин унизился до базарной ругани и дешевых оскорблений? Ответ один: агентство Гавас раскрыло самые сокровенные намерения Сталина. Именно поэтому Сталин так необычно реагирует. Ему все равно, что подумают о его опровержении будущие поколения (кстати, они о нем ничего не думают), Сталину важно в данный момент сохранить в тайне свой план на ближайшие 2–3 года, пока европейские страны не ослабят друг друга в истребительной войне». («Ледокол». Гл. 6.)

Все верно, если у Сталина БЫЛИ такие планы, ему важно сохранить их в тайне. А если у него таких планов НЕ БЫЛО? Тогда тем более нужно опровергнуть лживое сообщение. И не для того, чтобы обелить себя в глазах будущего поколения, а для того, чтобы у Гитлера не возникло сомнений в намерениях Сталина соблюдать все договоры с Германией.

Так что это опровержение ровным счетом ничего не доказывает. Собирался ли Сталин затевать освободительный поход или нет, он все равно должен был отреагировать.

Но каковы же действительно были намерения Сталина в момент подписания пакта Молотова — Риббентропа?

В 1910 году в России вышла книга генерала Куропатки — на «Русская армия». Несмотря на название, посвящена она была не столько самой русской армии, сколько истории и современному состоянию России (правда, генерал рассматривал эти вещи через призму истории и состояния русской армии). В первых нескольких главах Куропаткин подробно разбирает начертания границ Российской империи, причем делает это с чисто военной точки зрения — насколько удобен или не удобен тот или иной участок границы для обороны. В конце концов, он делает вывод — за редкими исключениями границы Российской империи оптимальны для обороны, так что стремиться к каким-либо территориальным приращениям или перекройке границ ей нет нужды.

Любопытно, что те самые исключения, о которых говорит генерал, можно исправить изменениями не в пользу России. Куропаткин считал, что польский выступ очень неудобен для обороны (что и подтвердилось в Первую мировую войну) и лучше бы провести границу по реке Буг. Кроме того, он полагал, что для обороны России не было нужды в присоединении Финляндии — граница, начертанная Петром I, вполне обеспечивала безопасность Северной столицы.

А теперь посмотрим на западную границу СССР, установленную Сталиным после окончания Второй мировой. Мы с удивлением обнаруживаем, что она в точности соответствует границам Российской империи с двумя исключениями — Польша и Финляндия в СССР не вошли. Таким образом, Сталин провел ту самую границу, которую Куропаткин считал оптимальной для обороны! Могло ли это произойти случайно? Нет, Сталин все делал обдуманно. Когда же именно он обдумал и установил эту линию будущей границы?

Возвращаемся к пакту Молотова — Риббентропа. По этому пакту Сталин получал все, что ему было нужно на западе БЕЗ ВОЙНЫ. Вспомним содержание секретного приложения к этому договору. По нему СССР не только получал часть Польши, но к сфере его интересов отходили прибалтийские республики, Бессарабия и Финляндия. В переводе с дипломатического языка это означает, что Германия не будет возражать и не предпримет каких-либошагов в том случае, если СССР захватит эти территории. Что и произошло в действительности. Румыния без слов вернула СССР Бессарабию, Латвия, Литва и Эстония согласились на введение на их территорию советских войск, а потом и вовсе добровольно влились в Союз Нерушимый. Только с Финляндией пришлось повозиться. Но и там затраты были минимальны (это для нас с вами двести с чем-то тысяч человек громадные потери, для Сталина же это мелочь).

Кстати, рассмотрим Финскую кампанию в свете открывшегося нам нового знания.

Линия границы на Карельском перешейке, установленная Сталиным, почти в точности проходит по линии границы, проведенной еще Петром I. Наш «царь-реформатор», построив новую столицу в устье Невы, отодвинул границу на такое расстояние, которое исключало внезапное нападение на нее неприятеля. После вхождения всей Финляндии в состав России Александр I переместил границу между Великим княжеством Финляндским и собственно Россией ближе к Петербургу, включив в состав Княжества территории, населенные преимущественно финнами. В ходе революции и Гражданской войны эта граница так и осталась действующей, но руководство СССР она не устраивала. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО проходила слишком близко к Ленинграду (второму по значению промышленному центру СССР), и ее ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно было отодвинуть. Но до конца 1939 года у Сталина не было никакой возможности сделать это. Более того, трудно было полагать, что в ближайшем будущем такая возможность появится. Финляндия еще с 1917 года крепко дружила с Германией (именно немцы помогли финнам покончить с финскими красногвардейцами и способствовали тому, что Финляндия после революции смогла прихватить у России кое-какие ранее не принадлежащие ей территории). Однако финны, дружа с немцами, смогли сохранить отличные отношения также с Англией и Францией. Так что в случае любого конфликта на Карельском перешейке СССР оказался бы перед лицом единого фронта западных держав.

Поэтому вопрос о корректировке советско-финляндской границы отодвигался на будущее (очень отдаленное будущее). Вот почему не велось почти никакой разведки линии Маннергейма, а планы войны против Финляндии разрабатывались в самом общем виде.

Но в сентябре 1939 года ситуация резко изменилась. С Германией подписан пакт, по которому Финляндия «выдается с головой» России, а Франция с Англией втянуты в войну, которая хотя и является «странной», но тем не менее не позволяет делать какие-то резкие телодвижения, направленные против СССР.

Момент как нельзя более благоприятен для решения финского вопроса. Причем нужно торопиться, неизвестно ведь, сколько протянется «странная война» на Западе, не заключат ли англичане и французы мир с немцами в ближайшее время. Поэтому и начинается импровизация, вошедшая в историю как советско-финская война.

Тут еще нужно сказать, что Сталин никак не ожидал особо сильного сопротивления со стороны финнов. Они же прекрасно понимали, что, оказавшись один на один с СССР, непременно проиграют. Поэтому Сталин полагал: финны, оказав некоторое сопротивление на первых порах, сохранив, так сказать, лицо, пойдут на переговоры и удовлетворят все требования советской стороны. Но он просчитался, начало войны было очень неудачным для Красной Армии, и у финнов появилась надежда на благоприятное для них ее окончание. Да и Англия с Францией, хотя и не оказали никакой помощи Финляндии, постоянно ее обнадеживали. Дескать, мы тут кое-что готовим, так что вы продержитесь еще немного, а уж потом мы придем вам на помощь.

Когда же эти надежды на добрых западных дядюшек окончательно развеялись, а Красная Армия начала воевать в полную силу, финны быстренько запросили мира. Тут стоит обратить внимание на факт, который почему-то дружно игнорируют все сторонники агрессивности Сталина. По мирному договору с Финляндией СССР взял себе ровно то, что он просил до начала войны (естественно, Сталин не отдал финнам те территории, которые предлагал им в обмен на Карельский перешеек, что ни говори, а войну-то мы выиграли, так что можно было все взять и даром). Финляндия не стала Финской Советской Социалистической Республикой в составе СССР, хотя Сталин имел все возможности сделать ее таковой. Он знал, что финны, еще со времен Российской империи, мягко говоря, недолюбливают русских. Так что с советизацией Финляндии пришлось бы здорово повозиться. А зачем Сталину это нужно?

В. Суворов утверждает, что, подписав пакт с Гитлером, Сталин открыл шлюзы Второй мировой войны. У нас уже есть причины сомневаться, что это действительно так. Но предположим, если бы не было пакта Молотова — Риббентропа, Гитлер на Польшу не напал (хотя планы войны с Польшей были составлены еще в апреле 1939 года, причем день начала боевых действий был обозначен как «не позднее 1 сентября 1939 года», а пункт «если удастся заключить пакт с Россией» в плане начисто отсутствовал). Будь Сталин абстрактным гуманистом, его бы, конечно, волновал вопрос, начнется мировая война или нет. Но абстрактным гуманистом Сталин не был, так что его волновало только то, что могло пойти на пользу или во вред создаваемой им империи. Пакт играл ей на пользу — начнется ли война в Европе или не начнется, Сталин получал возможность присоединить нужные ему территории (даже если бы Гитлер после заключения пресловутого пакта вдруг вообще раздумал воевать, Сталин мог без особых хлопот забрать себе Прибалтику и Бессарабию).

Теперь зайдем с другой стороны. У лидеров Запада своя голова на плечах есть или ее нет? Почему они пошли на поводу у коварного Сталина и начали никому не нужную войну? И почему не кончили ее, когда от Польши остались одни воспоминания?

Тут стоит вспомнить об одном редко упоминаемом факте — Гитлер до начала войны вовсе не собирался уничтожать Польшу полностью. Он только хотел перекроить границы в свою пользу. И лишь после того, как Англия и Франция проигнорировали его мирные инициативы, Гитлер аннексировал всю Польшу, включив большую ее часть в состав рейха, а из остатков слепив Генерал-губернаторство.

Если бы лидеры Запада были менее твердолобы и правильно понимали интересы своих стран, они бы пошли на переговоры с Гитлером. В результате длительного торга польское государство было бы воссоздано, хотя и в значительно урезанном виде, а пять миллионов поляков остались бы в живых. Кроме того, не было бы оккупации Дании, Норвегии, Греции, Югославии. Да и вообще, никакой мировой войны не состоялось бы (во всяком случае, в то время).

Но это все проблемы Запада, Сталина они не волновали и не могли волновать. Для него было главное, что он БЕЗ ВОЙНЫ получал в свои руки почти все, что ему было нужно. И обороноспособность его будущей империи резко возрастала.

Давайте сравним западную границу СССР 1 сентября 1939 года и 22 июня 1941 года. Даже беглого взгляда на карту достаточно, чтобы заметить, новая граница значительно короче. А более короткая граница предполагает меньшее количество войск, потребных для ее обороны, и меньшее количество долговременных сооружений, которые нужно для этой же обороны построить. Но не это главное — по природным условиям обороняться на новой линии границы было значительно легче, чем на старой. Предоставим слово Владимиру Богдановичу: «Осенью 1939 года Советскому Союзу крупно повезло: по пакту Молотова — Риббентропа были присоединены новые территории глубиной 200–300 км. Ранее созданная полоса обеспечения стала гораздо глубже. Новые территории самой природой были созданы именно для оборудования тут такой полосы: леса, холмы, болота, полноводные реки с топкими берегами, а на Западной Украине — бурные горные реки с крутыми берегами». («Ледокол». Гл. 9.)

Наконец последнее: новая граница отодвинулась от индустриальных центров СССР на несколько сот километров. Давайте вспомним, сколько километров не дошли немцы до Москвы? А сколько до Ленинграда? А если бы они стартовали на 200–300–400 километров западнее, где бы оказался вермахт к ноябрю 1941 года?

Правда, Владимир Богданович вполне справедливо замечает, что если граница была отодвинута СССР на запад, то и Германия продвинула свою границу на то же и даже большее расстояние на восток. Да еще и получила общую границу с СССР, которой у нее до того не было. Из этого В. Суворов делает вывод, что без раздела Польши Гитлер напасть на Советский Союз не мог.

Тут следует вспомнить, что кроме Германии в войне с СССР участвовали Румыния, Венгрия, Словакия и Финляндия. Сами они, конечно, не внесли особого вклада в войну, но вот то, что вермахт мог действовать с их территории, здорово осложнило положение Советского Союза на начальном этапе войны. Мне возразят, что Финляндия и Румыния ввязались в войну потому, что Сталин оттяпал у них по приличному куску территории в 1940 году. Согласен. А чем мы обидели Словакию и Венгрию? Да ничем, просто им хотелось получить по кусочку Закарпатской Украины. Но ведь и Румыния мечтала об Одессе и степях Тавриды. И Финляндия не прочь была присоединить к себе Петрозаводск, Мурманск, а если шибко повезет, то и Ленинград. Давайте добавим сюда еще прибалтийские республики, которых тоже не во всем устраивала их восточная граница.

Конечно, все эти державы сами не стали бы лезть на Советскую Россию (все они в разное время уже получали от нее по зубам), но в союзе с Германией почему бы и нет? Так что найти путь, по которому можно ударить по СССР, Гитлер вполне мог. Кстати, если бы поляки не уперлись рогом и не отвергли бы все требования Германии, а поторговались, они вполне могли бы получить от Гитлера обещание взамен отходящих к Германии польских территорий выдать им через некоторое время приличный кусок Украины и всю Белоруссию. Вот вам и вариант, при котором вермахт стартует на линии нашей старой границы на всем ее протяжении. Каковы бы были последствия для СССР?

Теперь вспомним, что В. Суворов на протяжении всех своих книг настойчиво убеждает нас — у Гитлера не было никакой причины нападать на СССР и Сталин это прекрасно знал. Предположим, это действительно так. Но предположим так же, что и Сталин не собирался нападать на Германию, не думал о мировой революции, а заботился только о процветании и безопасности Страны победившего пролетариата. Что в этом случае должен был он делать в 1939–1940 годах? Ровным счетом то, что он и делал в реальности.

Следите за руками: поиск жизненного пространства на Востоке для Гитлера «далекая перспектива», сейчас же для него главное — разгромить Францию. («Самоубийство». Гл. 4.) После того как с Францией будет покончено, Гитлеру понадобится не один десяток лет, чтобы освоить пространство «от Бреста на востоке до Бреста на западе, от Северной Норвегии до Северной Африки». («День М». Гл. 17.) Вывод: раздел Польши, присоединение к СССР Бессарабии, Прибалтики, Карельского перешейка ровным счетом ничем не грозят безопасности СССР в данный момент. Зато, когда наступит эта самая «далекая перспектива», условия для обороны Советского Союза будут более благоприятными.

Получается, один из главных суворовских вопросов, «если Сталин не собирался нападать на Германию, то зачем он сокрушил барьер нейтральных государств, отделявших его от коварного врага», теряет смысл.

Вспомним очередной красочный пассаж Владимира Богдановича:

«Представьте себе, что за стенкой живет людоед, который громогласно объявил о своем намерении вас сожрать.

Убедившись в том, что вы совершенно четко уяснили его людоедские намерения, он начал разделительную стену ломать. Какова будет ваша реакция? Представьте себе, что людоед, ломая стену, встретил определенную трудность и просит вас помочь ему в его трудном деле. Без вашей помощи он просто не может сделать пролом в стене, а следовательно, не сможет вас сожрать. Как вы будете реагировать на такие предложения?» («Ледокол». Гл. 4.)

Если бы книга В. Суворова заканчивалась четвертой главой, ответить действительно было бы затруднительно. Однако остальные главы «Ледокола» и следующие книги того же автора вносят в ситуацию с людоедом интересные дополнения:

Внимательно изучив все высказывания соседа, вы убеждаетесь, что «вас сожрать» он собирается в «далекой перспективе», а сейчас для него главное — «сожрать» другого соседа.

Вы прекрасно знаете, что, как только людоед займется ломкой разделяющей вас с ним стены, ему в спину ударит этот самый другой сосед.

Если людоед «сожрет» этого соседа, ему понадобится немало времени, чтобы переварить сожранное.

Как видите, исходя только из этих фактов, можно призадуматься, а не помочь ли соседу сломать стену, а потом выстроить за ней другую, более короткую и отстоящую от жизненно важных центров вашей квартиры на большее расстояние. А ведь существует еще и вероятность того, что другой сосед при помощи своего друга свернет шею людоеду, так что вам не придется палец о палец ударить для устранения угрозы с его стороны. Ну а если это не произойдет, у вас будет достаточно времени подготовиться к нападению людоеда, пока он будет переваривать добычу.

Мы в очередной раз стоим перед необходимостью выламывать какие-то куски из теории Владимира Богдановича. Ведь сокрушение барьера разделительных государств Сталиным выглядит ошибкой только в одном случае — если Гитлер собирался напасть на СССР в ближайшем будущем, причем независимо от того, собирался ли Сталин нападать на Германию. И Сталин при этом знал, что такая причина у Гитлера существует. Но в этом случае вся теория В. Суворова о превентивном ударе Гитлера несостоятельна.

Если же продолжать считать, что такой причины у Гитлера не было, слом этого самого разделительного барьера выглядит мудрым актом со стороны Иосифа Виссарионовича.