Нуждаясь в Нове

Глава 5

Нова

Цветы для меня — это больше, чем просто красивые лепестки или сладкий аромат.

Белые розы могут быть символом мира, знаком прощения. Тюльпаны говорят о романтике или новых началах. В красивом букете скрыто гораздо больше, чем просто правильно подобранные цветы и листья. В своей красоте цветы рассказывают истории и шепчут секреты — если попытаться их услышать.

Когда на моём пороге оказывается огромный букет рубиново-красной амариллисы, я пытаюсь понять, что они хотят сказать. Могу ли я обидеться на то, что Нико пошёл в другой цветочный магазин? Вряд ли. Они слишком красивы. Я ставлю их в хрустальную вазу на старый мраморный остров на своей кухне, и они сразу же оживляют всю комнату.

— Гордость, сила, — шепчу я в пустоту, касаясь мягких, рубиново-красных лепестков.

На карточке, наспех написанной угловатым почерком, он оставил записку: «Надеюсь, эти цветы заставят твои глаза заискриться. Как насчёт бранча?»

Я улыбаюсь, проводя пальцем по словам, и тихо вздыхаю. Я была слишком резка с ним после того лесного пикника. Прошло несколько дней, и, несмотря на то, как я ушла, словно капризный подросток, я не могу выбросить его из головы. Всё, о чём я думаю, — это те сладкие слова, которые он сказал мне в романтической обстановке в лесу, где казалось, что существуем только мы двое.

«Они такие красивые, но такие грустные. Я хочу, чтобы они искрились», — его голос звучит в моей голове с тех пор, как он произнёс эти слова.

Орион часто называл меня настоящей феей Динь-Динь. Я всегда искала радостные мысли и словно осыпала окружающих волшебной пылью. Именно поэтому в тот вечер, когда он пришёл в мой магазин с этими милыми потерянными мальчишками, он меня так очаровал. Потому что я давно искала свои радостные мысли.

Потерять родителей было тяжело для нас обоих. Но мне пришлось взять на себя всё. Сохранить дом, вырастить Ориона, сделать так, чтобы он окончил школу. Я старалась изо всех сил, но в итоге этого оказалось недостаточно, чтобы сохранить нас счастливыми. Этого оказалось недостаточно, чтобы он остался верен мне, своему единственному родному человеку.

Думая о его отношениях с Оклин, я понимаю, что, если забыть о том, что она моя лучшая подруга, а он — мой младший брат, они идеальная пара. Я даже думала когда-то свести их вместе, чтобы сохранить двух самых важных для меня людей рядом. Но их ложь, их тайны за моей спиной причинили мне боль. Им оказалось так просто меня оставить.

Что у меня есть, чтобы праздновать в одиночестве?

Нико, кажется, думает, что может дать мне что-то для праздника. Но мне не нужно, чтобы меня исправляли или разбирали на части, чтобы собрать обратно по его замыслу. В том, что я ненавижу праздники, нет ничего неправильного. В том, что я отказываюсь праздновать пустоту своей жизни, тоже.

«На той поляне не чувствовалось никакой пустоты.», — говорит тихий голос внутри меня.

Я улыбаюсь и ещё немного привожу в порядок цветы, любуясь их красотой и нежным ароматом. Снаружи снова идёт снег, и я натягиваю шерстяное пальто, шапку и перчатки. Я действительно люблю снег, даже если ненавижу его связь с праздниками. Каждый снегопад для меня — это новое начало, а кому из нас оно не нужно время от времени?

Идти по мокрому снегу становится тяжелее, и я останавливаюсь, когда слышу шум. Это не просто рождественские певцы. Нет, звук громче, ярче, и он словно наполняет весь воздух. Вдалеке я вижу яркие огни, переливающиеся и мерцающие, слышу смех и крики толпы. Моё сердце сжимается, когда я понимаю, что это. Единственное, чего я не могу избежать, как бы ни пыталась.

Зимний фестиваль в Тру-Ридже идёт в самом разгаре.

— Ну вот, — бормочу я, натягивая шапку ниже. — Не то, на что я рассчитывала сегодня, — вздыхаю, пробираясь сквозь толпу.

Каждый год он становится больше и ярче. Я помню, когда всё было просто: горячий шоколад, сани, и весёлый Санта Клаус, слушающий желания детей. А теперь это катания на санях, сидр, свежие пончики и сувениры. Этот фестиваль стал больше о прибыли, чем о празднике, и я каждый год ненавижу его ещё больше.

— Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь, — звучит знакомый хриплый голос.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь. О, нет. Почему он такой чертовски привлекательный? В клетчатой рубашке, кожаной куртке и ботинках Нико выглядит как парень с обложки календаря. Он легко мог бы быть мистером декабря с этой бородой, светлыми глазами и улыбкой с ямочками.

— Ну, ты меня здесь не встретил, — поправляю я, улыбаясь сквозь притворное раздражение. — Я пытаюсь сбежать, разве не видишь?

Он ухмыляется, наклоняет голову, изучая меня, будто пытаясь понять, серьёзно ли я. Протягивая руку, он ждёт. Я не могу сопротивляться — кладу свою руку в его. Его ладонь огромная, такая тёплая, что я чувствую это даже сквозь перчатки. Он подносит мою руку к губам, сдвигая перчатку вверх. Я затаиваю дыхание, когда он мягко целует внутреннюю сторону моего запястья.

— Давай я помогу тебе сбежать. Пойдёшь со мной?

Сейчас ранний вечер воскресенья, и у меня нет причин отказывать. Магазин закрыт, и мне некуда идти. После его букета я почувствовала вдохновение, но сейчас… я вдруг понимаю, как сильно хочу пойти с ним.

— Ты выведешь меня отсюда?

— Милая, я отвезу тебя куда угодно, — его голос становится низким, когда он подходит ближе. — Я ведь не подводил тебя, да?

Я улыбаюсь, качая головой. Нет, он не подводил. Тот обед был самым романтичным моментом в моей жизни. Даже если он расстроил меня разговорами о Рождестве, он дал мне пространство, когда я его потребовала. А этот букет… он говорил больше, чем слова. Нико видит мою силу, ценит её. Но, может быть, мне не нужно быть сильной всё время?

Кивнув, я следую за ним, сильнее сжимая его руку. Он тихо смеётся, и этот звук заставляет моё сердце затрепетать. Пробираясь сквозь толпу, он выводит меня прочь от шумного праздника. Мы садимся в его большой чёрный пикап, и он увозит нас вдаль, в сторону низких горных хребтов.

— Это моё второе любимое место, — говорит он с кривоватой улыбкой, и ямочка мелькает на его щеке, пока он аккуратно паркуется на гравийной парковке с видом на город.

Вылезая из грузовика, он жестом приглашает меня выйти. Мы обходим машину сзади и останавливаемся, чтобы насладиться видом на Тру-Ридж во всей его зимней красе. Всё выглядит волшебно: мягко падающий снег, яркие огоньки фестиваля, украшенные к праздникам дома.

На мгновение я забываю, что ненавижу праздники. Забываю о боли, которую они мне принесли. Когда-то это было моё любимое время года. Я обожала вешать гирлянды и упаковывать подарки. Теперь всё это кажется таким бессмысленным. Если честно, после всех утрат многое кажется бессмысленным.

— Иди сюда, — мягко говорит Нико своим глубоким, тёплым голосом, протягивая ко мне руку. Я оборачиваюсь и почти смеюсь, увидев, что он сделал.

В кузове грузовика разложено несколько одеял и гора подушек. Всё выглядит настолько уютно, что я хочу просто забраться туда и устроиться с ним. Я поднимаю бровь, словно спрашивая, как он всё это организовал. Он смущённо трёт затылок, его щеки слегка розовеют.

— Ну, я ехал в твой магазин, милая. Надеялся, если мне не удастся уговорить тебя на бранч или ужин, то, может, удастся предложить сладости под звёздами. Сегодня идеальная ночь. Я подумал, что тебе вряд ли захочется идти на фестиваль, и решил, что, возможно, смогу уговорить тебя прокатиться со мной.

— Я раньше спрашивала, часто ли ты делаешь подобные вещи. Ты сказал "нет"… Как я могу тебе верить, если ты продолжаешь устраивать такие… милые сюрпризы?

— Поверь, что я никогда не думал делать что-то подобное, пока не встретил тебя, Нова. В прошлый раз я тебя расстроил, поэтому решил выложиться на все сто. Ну же, милая. Давай просто немного посидим здесь.

Я даже не колеблюсь, позволяя ему помочь мне забраться внутрь. На улице холодно, но кузов грузовика удивительно тёплый. Мы пробираемся к самому краю, облокачиваясь на подушки. Я провожу рукой по мягкому одеялу и нахожу, что оно, должно быть, с подогревом.

— Ты действительно всё продумал. Это просто рай, — признаюсь я, уютно устраиваясь, пока он притягивает меня к себе. — Это теплее, чем должно быть. Очень уютно, Нико. Если ты снова решишь сделать что-то подобное, ничего не меняй.

— Я сделаю это снова, если ты захочешь, — говорит он, его голос мягкий и искренний. — Как я уже говорил, я никогда раньше не думал делать что-то милое, но теперь, когда я это сделал… Ну, я говорил, как мне нравится, когда твои красивые глаза искрятся. Быть тем, кто заставляет их искриться, — это как выиграть что-то особенное.

Тронута его словами, я вздыхаю и откидываюсь назад, прижимаясь к его широкой груди. Он подтягивает ещё одно одеяло поверх нас, пока снег медленно падает вокруг. Нико пахнет свежестью, как выстиранное бельё, и его тепло словно окутывает меня, согревая изнутри.

Мы сидим молча, не чувствуя необходимости что-то говорить.

Я умею отталкивать людей, держать их на расстоянии, достаточно безопасном, чтобы они не могли причинить мне боль. Моё сердце уже было слишком сильно ранено жизнью. Но сидя здесь с ним, я начинаю задумываться: а не рискую ли я снова? Не ставлю ли я свои чувства туда, где их могут сломать?

Нико не единственный, кто никогда не думал о том, чтобы делать что-то милое для кого-то.

Романтика никогда не была для меня чем-то важным. В старших классах я ходила на свидания до того самого дня, когда всё изменилось. После этого всё стало невозможным. Слишком большой риск, слишком большая трата времени, когда я должна была заботиться о брате и поддерживать нашу жизнь, даже не зная, как это делать. Иногда я думала: а было бы проще, если бы я позволила кому-то войти в мою жизнь?

Могу ли я позволить Нико, этому доброму и милому Питеру Пэну, стать частью моей жизни?

— Здесь красиво, — шепчет он, обнимая меня крепче. — Даже если ты ненавидишь праздники — а я планирую это исправить — ты не можешь этого отрицать. Тру-Ридж, наверное, самое красивое место на планете.

Я тихо смеюсь и киваю. Он прав. Заснеженные вершины гор Аппалачи, дымящиеся трубы фабрик, мерцающие огоньки города внизу — всё это невероятно красиво. Но сегодня это место кажется ещё прекраснее благодаря его компании.

Мы сидим в уютной тишине долгое время. Кажется, слов и не нужно. Снегопада и фестиваля внизу вполне достаточно. Я прижимаюсь к нему, вздыхая, когда его руки крепче обнимают меня, его тепло проникает сквозь пальто, сквозь одежду, согревая кожу. Поворачиваясь, я улыбаюсь ему, удивляясь тому, как легко и знакомо мне с ним.

Его взгляд темнеет, когда он смотрит на меня. Моё сердце начинает биться быстрее, его дыхание становится чаще, а моё тело отвечает на его движение. Его рука поднимается, тёплая ладонь касается моей щеки, пальцы мягко скользят в мои волосы у виска. Я закрываю глаза, ожидая того, что вот-вот произойдёт.

— Нова… — его голос горячий, обволакивающий, заставляет тепло разливаться по моему телу.

Его губы мягко касаются моих, он чуть поворачивает меня, углубляя поцелуй. Его вкус сладкий, как мятные леденцы, язык легко касается моих губ, заставляя меня открыть их. Я задыхаюсь от жара, который обволакивает меня, разливаясь где-то глубоко внизу живота. Я двигаюсь ближе, почти оказываясь у него на коленях, когда его язык касается моего, его рот берёт и берёт, но также и даёт.

Прижимаясь к нему, я запускаю пальцы в его густых волосах, мягкие волны обвивают мои руки. Его руки скользят под моё пальто, под мою одежду, обжигая кожу своим прикосновением. Он притягивает меня ещё ближе, а потом отрывается от моих губ, и мы оба тяжело дышим, пытаясь восстановить дыхание.

— Посмотри на это, — шепчет он, его губы касаются моих, а глаза изучают меня. — Эти глаза так красиво искрятся, милая, — он дразнит, нежно проводя большим пальцем по моей брови.

— Интересно, почему, — тихо отвечаю я, слегка кусая губу.

Нико тихо стонет, прежде чем его зубы прикусывают мою нижнюю губу, втягивая её в рот. Это запускает новый круг более горячих, более влажных поцелуев. Я не могу приблизиться к нему достаточно. Внизу меня жжёт, и я начинаю двигаться, пытаясь найти хоть какое-то облегчение. Я вздрагиваю, когда он рычит и крепче хватает меня за бёдра, прижимая к себе так, что я чувствую его напряжённость.

— Нико, — простонала я голосом, который никогда раньше не слышала от себя. — Пожалуйста…

Я умолкаю, потому что не знаю, о чём прошу, но продолжаю двигаться. Его руки крепче сжимаются на моих бёдрах, а потом скользят под мою одежду. Я вздрагиваю напротив его губ, когда его большие, грубые ладони накрывают меня через кружевной бюстгальтер. Его пальцы находят мои напряжённые соски, медленно поглаживая их круговыми движениями, и волны удовольствия пронзают меня, доходя до самых глубин.

— Чёрт, ты такая мягкая, — бормочет он, оставляя горячие следы своими губами. — Хотел бы я увидеть тебя всю, касаться везде. Я бы с удовольствием оказался над тобой, даже здесь, под падающим снегом, — его голос становится грубее, а движения — настойчивее.

Моё зрение будто мутнеет от удовольствия, которого я никогда раньше не испытывала. Я двигаюсь быстрее, ощущая его твердость через свои леггинсы, такую массивную и горячую. Я дерзко тянусь между нами, расстёгивая его молнию, желая ощутить его в своих руках.

— Милая, если ты сейчас дотронешься до меня, — он тяжело дышит у моего горла, — я не отвечаю за то, что сделаю с тобой.

— Кто сказал, что я буду винить тебя, — шепчу я, чувствуя неожиданную смелость. — Ты бы винил меня за то, что я хочу прикоснуться к тебе… или за то, что хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне?

— Чёрт возьми, нет, милая. Ты можешь делать со мной всё, что захочешь, Нова. А ты позволишь мне прикоснуться к тебе?

— Да, — почти простонала я, когда его пальцы снова скользнули по моему соску.

Нико отталкивает меня назад, пугая, пока я ничего не соображаю. Перевернув нас одним плавным движением, он прижимает меня к себе. Его рука дергает мои толстые флисовые леггинсы. Я стону, когда он находит мои кружевные трусики, а его пальцы цепляются за маленький пояс и тянут. Затем его ладонь оказывается на моей коже, а кончики пальцев касаются влаги между ноющими складками моего влагалища.

— О Боже, — кричу я, выгибаясь под его прикосновением. — Нико… пожалуйста. Я не знаю… мне нужно… пожалуйста, — хнычу и скулю я, извиваясь под ним.

— Тшш, милая, я позабочусь о тебе. Я обещаю тебе, — мычит он, пока его губы оставляют поцелуи на моем горле, а пальцы проникают внутрь меня.

Я снова кричу, мое тело содрогается от его прикосновений. Кончики его пальцев касаются моего набухшего клитора, и я снова хнычу, покачиваясь на его руке.

— Вот и все, это милая. Покажи мне, как ты хочешь, цветочек».

Удовольствие разливается во мне волнами, когда он касается меня. Его большой палец продолжает быстро, сильно тереть мой клитор, пока два других извиваются, когда он толкает их внутрь меня. Я выгибаюсь от этого вторжения, пока не становится настолько хорошо, что я не хочу ничего другого. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, восхищенная красотой того, что я чувствую, падающего снега, его.

— Черт, ты такая красивая, когда я прикасаюсь к тебе. — Он хвалит меня, хотя это он делает всю работу.

Поднявшись, я обхватываю его затылок, чтобы притянуть ближе.

— Покажи мне, какая красивая, цветочек. Я хочу увидеть все, — его слова обжигают мои губы, прежде чем я прижимаюсь к его губам в жадном, горячем поцелуе, который наконец доводит меня до грани.

Кончать от его прикосновений не похоже ни на что, что я чувствовала раньше. Я трогала себя, черт возьми, я даже купила себе игрушку в прошлом году, когда начала читать какие-то непристойные романы. Это даже близко не то. Я могу ненавидеть праздники, но когда я кончаю, я чувствую себя как зажженная, сверкающая рождественская елка со всеми украшениями. Я стону ему в рот, когда он гладит меня, поглаживает мой клитор, а его толстые пальцы все еще движутся внутри меня.

— Нико, — каким-то образом его имя становится несколькими слогами, когда я стону, мои пальцы хватаются за его волосы, мой язык облизывает его сладкий рот.

— Тебе нужно еще, дорогая? Тебе нужно кончить снова?

— Нет, нет, пожалуйста… о Боже, да! — кричу я, когда его зубы смыкаются вокруг моего соска через мой свитер.

Когда он успел снять с меня куртку? Хотя все равно. Все, что меня волнует, это удовольствие, которое сейчас бьется во мне, не просто волнами, а целым цунами. Я содрогаюсь под ним, когда меня настигает второй оргазм.

— Вот и все, цветочек. Вот это моя девочка.

Нико нежно, нежно гладит меня, почти лаская меня. Повернувшись к нему, я почти мурлычу, как довольный котенок. Когда он подносит свои липкие пальцы ко рту, облизывая их со стоном, я клянусь, что могла бы кончить снова. Ухмыляясь мне, он притягивает меня к своей груди, касаясь моих губ своими. Я краснею, потому что чувствую свой вкус на его языке, но это не кажется неправильным или грязным.

Лежа в кузове грузовика, мы прижимаемся друг к другу, пока солнце опускается ниже за горизонт, а снег начинает падать сильнее. Мне не холодно. Я не хочу идти домой или заканчивать ночь. Все, чего я хочу, это быть здесь, обниматься в кузове этого грузовика, и чтобы он обнимал меня.

Это может быть и не зимний фестиваль, но для меня это похоже на праздник.