Няня для дочки миллионера

Глава 22

В «Леможе» уютно. Людей практически нет, официанты одеты в простую форму, интерьер приятный, отчасти домашний. Деревянные столы, спокойная музыка льётся из колонок, причудливые люстры притягивают взгляд. Конечно же, нам выделяют отдельный зал, специально для вип-персон.

Я не голодна, поэтому заказываю только зелёный чай. Владимиру, как обычно, звонят, а когда он возвращается — то садится рядом со мной. Жар его тела и мужской запах моментально кружат голову. Наши пальцы переплетаются. Положив голову ему на плечо, я прикрываю глаза и расслабляюсь.

Это идеальное мгновение окончательно вычёркивает из памяти вчерашнюю ссору. Что было, то прошло. Оба хороши.

— Насчёт нашего разговора, — отзывается Владимир. — Я слегка погорячился.

— Я тоже, — соглашаюсь. — Меня зацепила твои слова о дыре и о том, что я везу Ксюшу чёрт знает куда. А ведь это квартира моей сестры…

— Знаю. И ты правильно сделала, что поехала за племянником. Меня зацепило то, что ты не поставила меня в известность. И я не мог до тебя дозвониться.

— А почему ты так разволновался? Не доверяешь мне? — задаю рискованный вопрос.

— Я боялся, что Ксюша снова сбежала. Или Каролина без спроса забрала её из школы.

— Я об этом даже не подумала. Правда, голова была забита другим. Но я ничуть себя не оправдываю! — мой голос срывается, и Владимир крепче сжимает мою ладонь. — Я… мне пока сложно совмещать роль няни и…

Не договариваю. Лучше ничего не сказать, чем поторопить события. Владимир кивает, без слов понимая, что я имела в виду. Он задумчиво смотрит на меня.

— Мне не понравилось то, что произошло вчера, — признаётся он. — Мы друг друга не слышали.

— Угу. А потом я сбежала, — нервно усмехаюсь. — Просто это моя семья, Владимир. И я не могу поставить её на второе место. Не в состоянии я бросить племянника или сестру в беде. Ты говоришь, что я спасательством занимаюсь, это обидно. Помогать родным людям — нормально и естественно. Так должно быть.

— А сестра помогает тебе? Или родители?

— Конечно, помогают! С Ларой мы очень близки. С мамой и папой, конечно, не так, но они меня любят.

— Это хорошо, — кивает Владимир. Кажется, будто он ещё хочет о чём-то спросить, но сдерживается. Или у меня уже паранойя начинается.

— Да. Кстати, тебе стоит об этом знать. Ксюше очень понравился мой племянник.

— Она вчера с таким восхищением рассказывала о Льве, что я всё понял, — улыбается Владимир.

— Ух ты! Я рада, что Ксюша тебе доверяет. Для девочки признаться в симпатии к мальчику — это очень серьёзно и значимо. Я тебя поздравляю, — тянусь и целую его в щёку.

Владимир поворачивается и находит мои губы. Зарывает пальцы в мои волосы, целует жадно и горячо. Отпускает меня, когда официант приносит напитки. Я с трудом выравниваю дыхание, руки дрожат. И кажется, что в зале невыносимо душно.

— Почему твой племянник участвовал в драке? — тихо спрашивает Владимир.

— Лёва говорит, что он ответил ударом на удар. Но моего племянника хотят исключить из школы, а настоящего зачинщика драки, Антона, все только жалеют да по головке гладят, — утрирую я.

— Почему?

— Деньги. Старая песня о главном. Всегда всё решают деньги.

— Я бы с тобой поспорил, — обдаёт меня кофейным дыханием Владимир. Утыкаюсь лицом в его плечо и тяжело вздыхаю.

— Тебе легко говорить.

— Только давай без этих банальных фразочек. Если я потом и кровью добивался успеха, это не значит, что я любые проблемы решаю с помощью денег.

— Тебе достаточно пригрозить кому-то — и дело сделано. Но лучше не будем об этом.

— Ты о своём увольнение говоришь? — уточняет он.

— Ага.

— Извини, — вдруг произносит Владимир, и в его голосе я слышу искреннее сожаление. — Я сделал это, потому что безумно злился на себя. А именно на то, что моя дочь доверилась постороннему человеку, а не отцу.

— Принято, — часто моргаю, полностью осознавая важность момента. Владимир снова открылся мне, да ещё и прощения попросил. Я чувствую, что ему это тяжело далось.

— А твоему племяннику нравится в школе, в которую он сейчас ходит?

Я пожимаю плечами. Лёва слишком умный для простой общеобразовательной школы, ему бы в гимназию какую-нибудь пойти или в лицей. Но они либо слишком далеко находятся, либо там уже все места заняты.

— Не совсем. Но Лёва привык. Хотя он бы не отказался от гимназии с математическим уклоном. Он точные науки больше всего любит. А почему ты спрашиваешь?

— Я бы мог поспособствовать тому, чтобы Льва перевели в хорошую школу.

— Нет, — мотаю головой. — Лара вряд ли согласится. Она до сих пор алименты с бывшего мужа не выбила, что уж говорить о помощи от незнакомого человека.

— Понял. Моё дело предложить, — он улыбается и допивает кофе. — Ты не голодна? Может, десерт попробуешь?

— Рядом с тобой у меня кусок в горло не лезет, — признаюсь я с тихим смешком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глаза Владимира темнеют, он тянет меня за руку и вновь целует. Да так жарко и глубоко, что земля из-под ног уходит, а из горла вырывается пошлый стон. Он оставляет дорожку поцелуев на моей шее, приникает губами к пульсирующей венке. Горячечное волнение превращается в огненный шар. Он разрастается в животе, охватывает всё тело, и я жалею, что мы сейчас не дома.

Владимир будто мои мысли читает, потому что спрашивает:

— Поехали отсюда?

Я могу только кивнуть. Мы оба хотим одного и того же. Я прошу включить музыку, когда мы садимся в салон автомобиля. Хочу отвлечься.

Тихая мелодия льётся в уши, успокаивает. Я поглядываю на Владимира, на то, как он уверенно и плавно ведёт машину.

— А Елена Леонидовна ещё дома? — вспоминаю я. Не хочу, чтобы кто-то подглядывал за нашим счастьем.

— Нет, я её отпустил. Она вернется только завтра вечером.

— Отлично, — мои губы расплываются в улыбке.

Значит, мы с Владимиром будем одни. Совсем одни. Как же волнительно!

— Тебе не нравится Елена Леонидовна? — с ухмылкой спрашивает Владимир. Подтрунивает надо мной?

— Очень нравится. Она милая и добрая женщина.

— Да. В своё время она меня очень поддерживала.

В дом мы не заходим, а залетаем! И на пороге начинаем целоваться. Я задыхаюсь от желания, трогаю Владимира, вдыхаю его запах, шепчу какие-то бессвязности. Моя одежда падает на пол, я расстёгиваю пуговицы на его рубашке, пальцы дрожат, дыхание рваное и тяжёлое.

Сумасшествие — вот, как можно назвать то, что между нами происходит. Мы даже до спальни не добираемся. Только до гостиной. Прикипаем друг к другу, забыв обо всём на свете…

— Как ты относишься к домашней еде?

— Положительно, — отвечает Владимир.

— Тогда я что-нибудь приготовлю, ты не против?

— Нет, конечно. Как я могу быть против? — он нежно меня целует и начинает одеваться. — Мне нужно сделать пару звонков, а потом я подойду к тебе на кухню, хорошо?

— Да, — встаю на цыпочки и чмокаю его куда-то в шею. Смеюсь от того, что ноги совсем меня не держат, даже до губ не дотянулась.

Владимир с пониманием улыбается, подмигивает мне и уходит. Я заглядываюсь на его мускулистую спину, головой качаю. Кто бы мог подумать, что я буду счастлива с человеком, которого знаю всего лишь две недели. Жизнь иногда преподносит нам приятные сюрпризы.

Пока Владимир решает какие-то рабочие вопросы, я занимаюсь готовкой. Только делаю это по собственному желанию. С Пашей кулинария превратилась в скучную рутину, а сейчас я действительно хочу приготовить обед своими руками.

Нахожу в холодильнике море ингредиентов, но особо не заморачиваюсь. Не то настроение. Хочется чего-то простого и вкусного. Я запекаю мясо в духовке, нарезаю овощи для салата и больше всего времени убиваю на соус. Первый вариант получается слишком томатным, с ярко выраженной кислинкой, поэтому я делаю сливочно-грибной соус. Рецепт подсмотрела у одного блогера. С мясом этот соус идеально сочетается.

— Вкусно пахнет, — замечает Владимир. Он по-прежнему без футболки. Я смотрю на его красивое тело и забываю, что пора бы мясо из духовки достать.

— Через пять минут всё будет готово.

— Тебе помочь?

— Нет.

Владимир садится за стол и наблюдает за мной с улыбкой. Я чуть не роняю тарелку, но быстро привыкаю к мужскому пристальному взгляду. Это даже приятно, когда все твои действия вызывают восхищение. Лукавый блеск в глазах Владимира не остаётся незамеченным.

— Ты прекрасно готовишь, — как будто с удивлением произносит он, когда пробует мясо.

— Да нормально, — пожимаю я плечами. — Женщина обязана вкусно готовить.

— Моя мама отвратительно готовит, но ей это никогда не мешало.

— На самом деле я повторяю фразу, которую тысячу раз слышала в детстве. Сначала от бабушки, потом от мамы, — признаюсь я. — Поэтому меня учили готовить лет с трёх, наверное. Да мне и самой нравится создавать вкусные блюда.

— Чему ещё тебя учили в детстве?

— Мужчина должен быть главным, он голова, а женщина — шея. Карьера не имеет значения, важнее всего — выйти замуж и родить ребёнка. А потом ещё одного, и ещё одного. В общем, всё в таком духе.

— Однако ты работала в школе и занималась репетиторством, несмотря на родительские установки, — утвердительно произносит Владимир. Он отодвигает пустую тарелку и внимательно смотрит мне в глаза.

— Да, — киваю. В горле першит, разговор зашёл в опасное русло.

Я хватаю грязные тарелки и отправляю их в посудомойку. Вытираю столешницу, наливаю себе воды в стакан и залпом выпиваю содержимое.

— Будешь кофе? — оборачиваюсь к Владимиру.

— Я что-то не то сказал? — щурится он.

— Сочту это за положительный ответ.

Я включаю кофеварку, подхожу к умывальнику и подставляю руки под холодную воду. Меня трясёт, в груди вспыхивает полузабытая боль. Я хочу ему рассказать. Кому ещё, как не ему? Я знаю о Владимире преступно больше, чем ему известно обо мне.

— Я пошла работать не потому, что резко захотела достичь небывалых карьерных высот, — горько усмехаюсь. — До этого я смиренно ждала, пока бывший парень позовёт меня замуж. Потом у нас появится ребёнок, и я стану самой счастливой мамой на свете. Но не сложилось.

— Почему?

Я протягиваю Владимиру чашку с кофе, вновь сажусь за стол. Упираюсь в него локтями и, вскинув подбородок, говорю правду:

— Я забеременела. Мы с Пашей этого не планировали, всё получилось случайно. Я… с ума сходила от счастья. Была у врача, узнала точный срок. Сказала своему бывшему, он не особо обрадовался. Выдавил из себя улыбку, но я знала, что он притворяется. Такие вещи просто чувствуешь… В общем, счастье длилось недолго. Однажды я проснулась от жуткой боли… Меня доставили в больницу… Выкидыш.

Я смахиваю предательскую слезу. Мотаю головой, когда Владимир подаётся ко мне. Но ему плевать на мои возражения. Он крепко меня обнимает, я утыкаюсь носом ему в плечо и тихо всхлипываю. Слёз почти нет, я их давным-давно все выплакала. Но вспоминать то утро до сих пор нормально не могу.

— Это было тяжело пережить. Ещё и поддержки я не получала. Знали только Паша и моя сестра. Маме я не рискнула сказать, она бы очень расстроилась. А подруге… Ну зачем о таком разговаривать с подругами? Не самая приятная тема.

Владимир гладит меня по спине, по волосам, целует в щёку. Его нежность и ласка действуют, как сильное успокоительное.

— Надо было рассказать. Такое не держат в себе, — тихо произносит Владимир.

— Наверное… Но в любом случае это уже не имеет значения. Через несколько месяцев я пошла к врачу, чтобы узнать, когда можно снова попытаться. Сдала анализы. Оказалось, я вряд ли смогу забеременеть…

— Ты ходила в другую больницу?

— Угу, — киваю. — Там сказали почти то же самое.

— Когда это было?

— Примерно полтора года назад.

— Давно. Тебе нужно снова провериться. В хорошей частной клинике.

— Я собиралась это сделать. Как-нибудь позже… Страшно потерять последнюю надежду.

Владимир обхватывает моё лицо руками, приникает к губам в нежном поцелуе. Я обнимаю его за шею, дышу им, растворяюсь в очередном идеальном моменте.

Этот разговор будто окончательно нас сблизил. Мне нечего скрывать, надеюсь, Владимиру тоже. Я не ожидала от себя такой откровенности, но теперь чувствую, как тяжесть покидает сердце. Прошлое больше не тяготит меня.

— Ты очень сильная девушка, — говорит Владимир, убирая прядь волос с моего лица. — Я рад, что встретил тебя.

— Спасибо. Поначалу ты, правда, не особо мной восхищался, — специально перевожу тему. Не хочу снова грустить, этот день создан для радости, а не для печальных разговоров.

— Да, я ошибался.

Но есть всё же одна тема, которая не даёт мне покоя. Делаю глоток остывшего кофе, целую Владимира в плечо и всё же говорю:

— Не уверена, что смогу совмещать работу и личную жизнь. Мне было очень неприятно вчера. И если я ещё когда-нибудь накосячу, ты снова будешь кричать и вести себя… как строгий жёсткий босс. Понимаешь, о чём я?

— Да, — хмурится Владимир. Он переводит взгляд в окно, потом снова на меня. — Ты права. Я уже думал об этом.

— И что же? Хочешь меня уволить? — спрашиваю я с опаской.

— Нет. Ты прекрасная няня…

— Ладно, всё, проехали, — закрываю его рот ладонью. Уж слишком серьёзным стал Владимир, я же не хотела снова лезть в грустные темы.

— Да, — он целует мои пальцы, да так, что по телу моментально пробегает дрожь. — Не будем сейчас об этом. Я что-нибудь придумаю позже.

Он тянет меня к себе, я обвиваю ногами его торс и накрываю его губы своими. Мы снова не доходим до спальни. Кажется, нам она просто не нужна. Всё происходит настолько быстро, жадно и крышесносно, что мы забываем о защите.

— Чёрт, — Владимир тяжело дышит, приходя в себя после случившегося.

— Ты просто голову потерял от моей красоты, с кем не бывает, — шучу я, совершенно не думая о случившемся. С моим диагнозом можно не волноваться о последствиях.

— Со мной такого никогда не было, — поражённо качает головой Владимир.

— Звучит как комплимент.

Наше единение прерывает телефонный звонок. Владимир отстраняется, смотрит на экран.

— Это Каролина, — растерянно бормочет он. И тут же принимает вызов: — Да, слушаю. Что случилось?

Пока он беседует с Каролиной, я привожу себя в порядок, одеваюсь, допиваю кофе и открываю окно, чтобы впустить побольше свежего воздуха. Лицо и тело до сих пор горят, негой сковывает веки. Хочется лечь в кроватку и ничего не делать.

— Да, хорошо, — Владимир кладёт телефон на стол и подходит ко мне. — Каролина с Ксюшей поехали в торговый центр.

— Она поэтому звонила?

— Да, спрашивала, что может понравиться Ксюше. Я рассказал про батуты, коньки, игровые автоматы и прочие детские развлечения.

— Ксюша будет в восторге от всего, мне кажется. Но здорово, что Каролина решила это у тебя уточнить.

— Угу, — он обнимает меня сзади и целует в шею. — А ты чем хочешь заняться?

— Без разницы. Мне хорошо с тобой, а остальное — не важно.

— Значит, останемся дома.

Я зажмуриваюсь и киваю. Это лучшее, что можно было придумать.