Няня для дочки миллионера

Глава 29

Анастасия Викторовна прикрывает дверь и осторожно спрашивает:

— Как вы оцениваете успеваемость Кирюши?

— Он очень способный мальчик, — улыбаюсь ей, чтобы немного сбавить градус напряжённости. — Грамматику он знает прекрасно, однако аудирование и говорение даются ему тяжело. Это распространённая проблема. В школах заучивают устаревшие правила, а общению не уделяют должного внимания.

— И что вы предлагаете? У Кирюши экзамен в конце года, он должен сдать его на отлично.

— Я думаю, двух занятий в неделю будет достаточно, и ваш сын справится с итоговым экзаменом.

— Хорошо, — кивает Анастасия Викторовна. — Давайте попробуем.

Мы договариваемся о следующей встрече. Я безумно довольна результатом. На прошлой неделе я вернулась к репетиторству, позвонила родителям своих учеников, и большинство согласились возобновить занятия. Я также обновила резюме на сайте, благодаря чему нашла новых клиентов. Жизнь налаживается.

У меня есть свободное окошко перед следующим занятием. По старой традиции я обедаю в кафе Лары и заодно просматриваю варианты съёмного жилья. Денег у меня пока немного, но на однушку в спальном районе должно хватить. Я у сестры больше месяца живу, пора и честь знать.

Риелтор, к которому я обратилась пару дней назад, будто чувствует моё нетерпение и звонит в тот момент, когда я отметаю очередную комнату с завышенным ценником.

— Слушаю, — прикладываю трубку к уху и размешиваю сахар в кофе. В последнее время я полюбила сладкие напитки.

— Есть несколько вариантов, — сразу переходит к делу риелтор Антон. — Но достойных мало, сразу предупреждаю.

— Начни с приличных однушек.

— Окей.

Антон перечисляет однокомнатные квартиры со скромным ремонтом и плохим местоположением. Мои ученики в основном в центре живут, я не хочу по два часа тратить на дорогу.

— Это всё? — тяжело вздыхаю. Мне надо хотя бы пару месяцев репетиторством заниматься, чтобы позволить себе достойное жильё. В стоимость аренды входит не только первый месяц, но ещё и залог, и пятьдесят процентов от суммы я должна отдать риелтору.

— Нет. Сегодня утром ещё один вариант появился. Однушка недалеко от центра со всеми удобствами. Рядом транспортная развязка, за коммуналку платить не надо. Залог тоже не требуется.

Антон называет стоимость аренды. Не верится, что такие цены ещё существуют.

— В чём подвох? — спрашиваю я.

— Владелец срочно хочет сдать квартиру, причины я, конечно, не знаю. Но это человек надёжный, он не первое жильё нам доверяет.

— Ясно. Скинь мне фотки, пожалуйста.

Я открываю сообщение от Антона и снова удивляюсь. Квартира выглядит превосходно: современный ремонт, в наличии вся техника, раздельный санузел, есть даже посудомойка. И балкон огромный. Я бы там сидела, готовилась к занятиям, а по вечерам, когда наступит весна, читала своему малышу книги.

Отсутствие залога немного смущает, но люди бывают разные. Глупо упускать такой шикарный вариант из-за страхов.

Я отвечаю Антону согласием, и он предлагает посмотреть квартиру этим же вечером.

После двух занятий чувствую лёгкую усталость. Зато денег с каждым днём становится больше. Ребёнку они необходимы.

В груди давит. Я снова думаю о Владимире. С нашего последнего разговора прошло две недели, и я до сих пор не рассказала ему о ребёнке. Оправдания этому нет. Я эгоистично думаю о себе и своём спокойствии, поэтому держусь от Громова подальше. Но он с моим решением не согласен.

Через день после нашего разговора я получила первый букет цветов. Поблагодарила курьера, закрылась и села прямо на пол. Среди шикарных тюльпанов я обнаружила записку.

«Я не сдамся», — было написано в ней.

Вечером мне позвонил Владимир, но я не ответила. На следующий день он прислал огромную корзину фруктов. Мне было и смешно, и приятно, и отчего-то неловко. За мной никогда не ухаживали, подарки без повода не дарили.

На звонки Громова я по-прежнему не отвечала, но ежедневные букеты с цветами, сухофруктами и сладостями поднимали мне настроение. Потом Владимир прислал два билета в первый ряд на концерт известной группы, и я ответила, что не могу принять такой дорогой подарок.

«Я знаю, что тебе нравится этот исполнитель. Буду очень рад, если ты хорошо проведёшь время».

И что на это ответить? Лара покрутила пальцем у виска, мол, дура ты, от такого не отказываются. В итоге мы с сестрой зарядились энергией на концерте и в целом шикарно отдохнули.

— Хватит мужика игнорить. Расскажи ему про ребёнка, — Лара снова подняла болезненную для меня тему.

— Ты не успокоишься, пока это не произойдёт, да? — усмехнулась я. — Концерт только закончился, дай хотя бы в себя прийти.

— Чем дольше ты тянешь, тем больше подозрений возникнет у Владимира. На месте мужика я бы напряглась, если бы от меня такую новость скрывали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему?

— Раз молчит, значит, ребёнок не от меня, — пожала плечами Лара. — Это самое первое, что приходит в голову.

Её слова зародили во мне сомнения. Стоит ли тянуть дальше?

Но я тянула. И чувствовала свою вину перед Ксюшей, когда мы разговаривали по телефону. Она не знает о будущей сестренке или братике. Мне кажется, её бы эта новость обрадовала.

Я до такой степени себя накрутила, что пару дней назад ответила на звонок Владимира.

— Как твои дела? — спросил он первым делом.

— Что ты задумал? К чему эти букеты и билеты на концерт?

— Это называется ухаживанием.

— То есть мы сначала проводим девять дней вместе, потом ты меня прогоняешь без причины, и только после этого начинаешь оказывать мне знаки внимания?

— Да.

— Как-то не по-человечески у нас выходит, — хмыкнула я. Дотронулась до живота, тяжело вздохнула. Не могу я, барьер какой-то в голове. Будто если скажу о ребёнке — всё изменится в худшую сторону.

— Как твои дела?

И я рассказала обо всём, что у меня происходит. О возвращении к репетиторству, о новых учениках, о Лёве, который очень доволен сменой школы, о поиске съёмной квартиры. Только о самом главном умолчала. А потом корила себя весь день и мысленно называла трусихой.

Я опаздываю на встречу с риелтором. Антон терпеливо ждёт меня возле жилого комплекса. Район отличный, а дом выглядит впечатляюще. Панорамные зеркальные окна, салоны красоты и симпатичные кафе на первом этаже, охраняемая детская площадка во дворе. Идеальный вариант для будущей мамочки.

— Отопление в каждой квартире индивидуальное, в холодное время года нужно включить газовый котёл — и ты спасена, — рассказывает Антон. — Охрана работает круглосуточно, вход во двор осуществляется только по пропускам.

Мы поднимаемся на седьмой этаж. Антон впускает меня в квартиру. Мои брови взлетают вверх. Здесь очень просторно и уютно. А какой захватывающий вид из окна! Я руки к груди прижимаю и улыбаюсь. Хочу здесь жить.

— Когда можно будет подписать договор? — уточняю у Антона.

— Да хоть завтра. В какой половине дня ты сможешь подъехать?

— Давай во второй, ближе к вечеру.

На следующий день я знакомлюсь с владельцем квартиры. Им оказывается приятный мужчина лет сорока, с обаятельной улыбкой и прямым взглядом. Я подписываю договор на полгода, оплачиваю первый месяц проживания и рассчитываюсь с Антоном. На балансе снова жалкие крохи остаются. Ничего, я справлюсь.

— Здорово, систер, поздравляю! — обнимает меня Лара. — Я тоже с новостями. Ходят слухи, что наш ресторан собираются кому-то продать.

— Так, подожди, это хорошая или плохая новость?

— Пока не знаю. Но хуже Антона Борисовича никого нет. Мы с девчонками пашем по десять часов за жалкие копейки, выживаем только на чаевые. Я давно об увольнении думаю. Если новое начальство будет адекватным, то я останусь. Если нет — попробую себя в чём-то новом.

— Это нужно отметить. Чаем с десертом, — улыбаюсь я.

Лёва проходит новую игру на приставке, а мы с Ларой засиживаемся допоздна, болтая о разных пустяках. Спать я ложусь далеко за полночь. Закрываю глаза, с улыбкой думаю о съёмной квартире. Надо переехать туда на выходных.

Я по привычке дотрагиваюсь до живота и вдруг чувствую — что-то не так. Животный страх сжимает горло, воздух застревает в лёгких. Глаза жжёт, я шарю рукой по столу в поисках телефона.

Пытаюсь сделать вдох, но тут же ощущаю резкую боль внизу живота. Не такую сильную, как было полтора года назад, но я боюсь, я никогда так не боялась!

Слёзы бегут по щекам, меня бросает в холодный пот.

Нахожу смартфон и вызываю скорую. А затем включаю фонарик и подсвечиваю себя. Крови нет, боже, это ведь хороший знак? Я беременна, боль в нижней части живота — вполне логичное явление. Так ведь? Я не переживу ещё один выкидыш.

Всё происходит словно в режиме быстрой перемотки. Побледневшее лицо сестры, испуганный Лёва, приезд скорой помощи. Нас везут куда-то, врач спрашивает, сколько недель я беременна и как давно у меня болит низ живота. Я сумбурно отвечаю

Всё как в тумане. Думаю только о малыше, он крохотный совсем, ему тоже страшно. Ничего, вместе мы справимся.

Старая больница, жёлтый свет в узких коридорах, раздражённый доктор. Он спал, видимо. Лара с кем-то спорит, мне предоставляют общую палату, в которой, к счастью, никого нет.

— Что со мной? — спрашиваю я утомлённого врача.

— Сейчас выясним. Вы не волнуйтесь только, – кривится он.

Снова череда бесполезных вопросов. Я о своём диагнозе рассказываю, о том, что чудом смогла забеременеть, о последнем УЗИ, при котором ничего плохого не обнаружили.

— Ясно, ожидайте, — бросает врач и уходит куда-то.

— Ты как, систер?

— Больно, — отвечаю я сквозь стиснутые зубы.

Проходит десять минут, двадцать. О нас будто забыли!

— Лёв, останься здесь, я пойду с доктором поговорю, — решительно заявляет Лара.

Пока её нет, я пытаюсь глубоко дышать, успокоить себя любым способом, но бесполезно. Как можно расслабиться, когда жизнь твоего ребёнка, возможно, висит на волоске, а врачи никак не могут проснуться?

— Лёв, подай телефон, пожалуйста.

Мне очень страшно, я хочу прекратить этот ужас. Сейчас нужно думать о маленьком человечке, за которого я в ответе, а не о своих глупых обидах. Набираю Громова, слушаю долгие мучительные гудки. Каждый ощутимо бьёт по натянутым нервам. На часах далеко за полночь, Владимир может не услышать звонок.

Ответь, пожалуйста. Ты мне очень нужен!

— Вика? — слышу его хрипловатый голос.

В груди тесно, нечем дышать, сердце колотится часто и гулко. Кончики пальцев становятся влажными, я с трудом сдерживаю рыдания.

— Да, это я. Прости, что звоню так поздно. Мне нужна твоя помощь.

— Что случилось?

— Я в больнице, но тут никто не хочет меня лечить. Лара пошла с врачом разговаривать, а я не могу ждать… Боюсь, ты бы знал, как сильно я боюсь!

— Я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь, что произошло, — произносит он резко. И это срабатывает. Я перестаю бормотать несвязный бред и говорю, наконец, правду.

— У нас будет ребёнок. Срок — восемь недель всего. У меня болит низ живота, боюсь, что я могу потерять нашего малыша… Может, ты знаешь хорошую клинику, где мне поставят правильный диагноз?

Долгая пауза. Молчание. В висках шумит. Лишь бы он не положил трубку!

— Где ты сейчас? – медленно спрашивает Владимир.

Я называю номер больницы.

— Ясно. Через десять-пятнадцать минут за тобой заедут и заберут в лучшую клинику города. Я буду там.

— Спасибо, — шепчу. Но Владимир уже сбросил вызов, а я продолжаю его благодарить.

В палату возвращается сестра. Её глаза сверкают гневом.

— Ждите, вы не одни — вот, что они говорят. А больница пустая, – обводит она взглядом палату. – Ещё у них какие-то проблемы с УЗИ, хотя мне кажется, тут никто не дружит с головой!

— Я позвонила Владимиру. Нас скоро заберут.

Лёва переводит взгляд с меня на Лару, видно, что его эта ситуация пугает. Я силюсь улыбнуться, показать, что всё нормально. Боль из острой стала тупой и пульсирующей.

Мы с племянником и сестрой покидаем больницу, а на нас даже внимания никто не обращает! У входа я вижу машину, сажусь в неё, за живот хватаюсь. Новый приступ боли охватывает всё тело, от пяток до макушки. Зажимаю рот ладонью и тихо стону. Да что же это такое?

У входа в клинику меня ждут несколько врачей с медицинской каталкой. Снова вопросы, но на этот раз по существу.

— Нам нужно сделать УЗИ, чтобы исключить внематочную беременность.

Сестра с племянником остаются в коридоре. Владимира пока нет. Я совсем одна. Зато врачи здесь внушают доверие. Они действуют профессионально, говорят со мной, в их голосе звучит искренняя забота. У меня берут кровь на анализы, потом делают УЗИ.

— Виктория, у вас перекрут кисты яичника. Её нужно срочно удалить.

— Киста? Но я была на УЗИ пару недель назад…

— Значит, её не увидели, — спокойно отвечает доктор.

— А ребёнок? Что будет с ним?

— Мы сохраним беременность. Но тянуть с лапароскопией нельзя.

Он рассказывает о том, как будет проходить операция, но я его не слышу, потому что замечаю Владимира. Он заходит в палату и сразу обращается к врачу. На меня даже не смотрит.

Новый приступ боли оглушает, я вонзаю ногти в ладони и подавляю крик. Перед глазами всё плывёт, я жмурюсь, а когда открываю их — вижу лишь Владимира. Его лицо будто из камня высечено, губы плотно сжаты. Он садится рядом с кушеткой, берёт меня за руку и сжимает пальцы.

— Прости, что не рассказала тебе раньше, — каюсь я.

— Давно ты знаешь?

— Больше двух недель.

— Я спрошу это только раз и жду честного ответа, — он прочищает горло, волнуется. — Это мой ребёнок?

— Да. Восемь недель — это акушерский срок, он всегда больше эмбрионального, — бросаюсь я в объяснения. — У нас с Пашей несколько месяцев не было близости. Но если ты не поверишь — можем сделать тест на отцовство. Я всё пойму, Володь. Я ни на что не рассчитываю и ни к чему тебя не обязываю…

— Прекрати, — мягко перебивает он меня. Его лицо светлеет, на губах появляется улыбка. — Я тебе верю.

— Правда?

— Да, — он наклоняется и нежно целует меня.

— Я боюсь за нашего ребёнка…

— Всё будет хорошо.

Я киваю. Если он в этом уверен — значит, так и будет. В клинике работают лучшие врачи, операция пройдёт быстро и безболезненно. Мы справимся.

Наше единение прерывают. Меня просят подписать бумаги, потом что-то вкалывают, и я закрываю глаза на несколько секундочек. А когда прихожу в себя, то чувствую лёгкое головокружение. Лара сидит на стуле около кровати, на диване спят Лёва с Ксюшей.

Я поворачиваю голову. За окном брезжит рассвет. Как долго я спала?

— Всё закончилось? — хриплю я.

— Операция прошла успешно, — с улыбкой сообщает врач. — Вашей беременности ничего не угрожает. Два-три дня вы пробудете в стационаре, затем сможете вернуться к привычной жизни. Сейчас вам необходим покой и крепкий сон, так что постарайтесь долго не разговаривать, — он бросает короткий взгляд на Лару.

— Фух, ну ты меня и напугала, — шепчет сестра.

— Знаю. Как Лёва?

— Нормально. Вырубился, хотя до последнего храбрился и говорил, что дождётся твоего пробуждения.

— Я ничего не помню.

— Так и должно быть. Операцию без наркоза не делают, знаешь ли, — хмыкает сестра.

— А где Владимир?

— С врачами общается. Пока тебя оперировали, он места себе не находил. Довела мужика, — шутливо укоряет меня Лара.

— Если бы не он, я не знаю, что бы с нами было.

— Зачем об этом сейчас думать? Радуйся, систер, что всё обошлось.

— Вам с Лёвой домой нужно… Ему ведь в школу идти, а тебе на работу.

— Ага. Ну раз с тобой всё зашибись, мы можем быть свободны, — Лара театрально откланивается и тормошит Лёву.

Я уверяю племяшку, что чувствую себя хорошо, после чего они с сестрой уходят. Из-за шума просыпается Ксюша. Она трёт глазки и пугливо смотрит на меня.

— Виктория Андреевна, это правда? У вас будет малыш? — любопытничает она.

— Да, это правда.

— Классно! Вы поэтому в отпуск ушли?

— Да, хотела насладиться своим счастьем. Я давно мечтаю о ребёнке.

Владимир ничего не рассказал Ксюше, и сейчас я этому даже рада. Зачем посвящать малышку во взрослые проблемы?

— А когда у вас вырастет животик?

— Не знаю, где-то через пару месяцев.

Ксюша открывает рот, чтобы задать следующий вопрос, но её прерывает Владимир. Володя... Он поверил мне и даже не потребовал тест ДНК! Чем я заслужила такого мужчину?

— Виктории нужно отдохнуть, — тихо говорит он Ксюше.

— Хорошо. Виктория Андреевна, я завтра к вам приеду. Можно ведь, пап?

— Конечно, — соглашается Владимир, не скрывая широкую улыбку. — Подождёшь меня в коридоре?

Мы снова остаёмся вдвоём. Наверное, после наркоза я плохо ориентируюсь в пространстве и времени, потому что ухода Ксюши даже не замечаю. Моё внимание сфокусировано на Владимире. Он наклоняется и проводит кончиками пальцев по моей щеке. Мурашки ползут по коже, в груди теплеет.

— Тебе нужно поспать, — говорит он.

— Ты приедешь завтра?

— Обязательно. Больше я тебя никуда не отпущу.

Его нежный поцелуй пылает на моих губах, пока сон не смежает веки. И даже тогда я ощущаю внутри тихую щемящую радость.