Няша с «Валармаша»

Часть 4

Комментарий к Часть 4

Посвящаю эту часть автору «соня и её голова» (три минуты думал, в каком падеже, так и не придумал 😆) В комментах рождается всякая прикольная ржака😄

Пысы: я обещал вам всем отомстить за бороду? Наслаждаемся!😆😄

Денёк у Саурона с самого утра

обещал быть блядским. А каким он ещё может быть, если сразу начинается со стояка от сновидений с участием лучшего другана, а также с матюгов и расстройств из-за него же.

Майа в коим то веки никого не мучал, не доставал, не доебывал и не трогал, а мрачно сидел со сварочным аппаратом и тихо варил что-то похожее на маленькую водородную бомбу. И тут в цех зашёл Келебримбор. Взглянул на Аннатара и вместо «здравствуй, солнушко», как в своих влажных грёзах представлял Саурон, засобачился:

— Аннатар! Мать твою, Эру! Почему без щитка, блять, варишь! Техника безопасности, блять, ебаный врот!

— Нафига мне щиток? ЯЖМАЙА! Я хоть без штанов варить могу! — тоже рявкнул в ответ возмущённый таким приветствием Саурон, отмахиваясь от сварочной маски, которую, ругаясь, тыкал ему в морду эльф.

— Мы вообще-то договорились, чтобы ты ко мне не лез! — тихо и разочарованно отозвался Келебримбор и в бешенстве развернулся к выходу.

— Тьелпэ! Это же… — но эльф уже успел хлопнуть дверью, в которую со всей дури впечатался носом подскочивший майа. Саурон простонал в полотно завершение свой глубокой мысли: — …фразеологизм…

Саурон в конец разозлился и с удвоенным усердием продолжил клеить бомбу. Не уверенный теперь совсем, что не скинет её именно на Падубьё.

Белая звёздочка сварки, получив подпитку от огненной злой магии, разгоралась все сильнее… но, поглощённый придумыванием новых проклятий, способов пыток и убийств в адрес эльфа, Саурон и не сразу это заметил.

А заметил часа через два, когда ему вдруг стало как-то непривычно горячо и херовенько. В глазках замелькали красивые звёздочки, а вошедший в цех Келебримбор чуть не выронил из рук чашку.

— Знаешь, про щиток ты вообще-то был прав… — пристыжено признал Саурон и поднял на эльфа налитые кровью и пылающие огнём глазищи.

— Ой, балдааа! Я же предупреждал! Зато теперь у тебя будет кликуха «багровый глаз», ахаха!

С этими словами сквозь громкий ржачь эльф достал из кружки чайный пакетик и примостил на морду другану.

По этому заботливому жесту и озорной нежности, промелькнувшей на миг в эльфячих глазах, Саурон понял, что хоть, видимо, и пожёг себе нахер сваркой ебучей всю сетчатку, но зато вполне имеет шансы побороться за дубовое сердце.

Весь день до самого вечера Саурон в красках представлял, как будет покрывать поцелуями желанного Тьелпэ, а тот обязательно будет смотреть на него обжигающим влюблённым взглядом, а потом Саурон его завалит и… В этих радостных и развратных мечтах, едва дыша от перевозбуждения, майа зашёл в гостиную.

И увидел как на диване сидит Келебримбор. И упоенно сосется с… Нарви.

При этом гном внаглую закинул ногу эльфа себе на… то место, где у нормальных существ должна быть талия, и облапывал бедро Тьелпэ своей огромной волосатой ручищей. Нолдо же кокетливым жестом наматывал рыжую бородищу на палец и свивал ее в колечки.

И нет бы чтобы вежливо удалиться и пойти курить и плакать куда-то в другое место. Так нет же ж! Саурон нагло подошёл вплотную, чтобы, раскрыв хлебало, наблюдать своё горюшко прямо из первого ряда.

— Какая жа… га… — начал Аннатар, но так и не определился на какое понятие это священнодействие больше похоже: на «жалость» или на «гадость».

Нарви оторвался от эльфийских губ, приподнял косматую бровь, сморщил нос-картошку и грозно сказанул облизывая слюни:

— Слышь, ты, блондинка крашена! Будешь на моего серебряненького вешаться — получишь хирдом по еблищу!

Гном хлопнул эльфа по жопе и отвернулся от майа, чтобы как ни в чем не бывало продолжить лобзаться. Но Келебримбор вдруг вырвался из его рук.

— Нарви! Ты охренел! А ну быстро извинись! Аннатар мне тоже дорог!

— Дорог как друг, надеюсь? — сердито прищурился бородач.

Келебримбор заворожённо посмотрел на майа. Тот состроил умилительно невинное и прекрасное выражение лица, с понтом «сами мы не местные, очи у нас честные». Любой, глядя в эти щенячьи глазки отдал бы ему все: кольца, деньги, сердце, почку. Но Келебримбор ответил только:

— Да я уж и сам не знаю…

Гном и майа с ненавистью переглянулись и хором потребовали:

— Выбирай, Тьелпэ!

Эльф посмотрел на Нарви, потом на майа, снова на любимейшего гнома. С силой зажмурил глаза и растерянно простонал:

— Но я не могуууу… вы мне оба нравитесь!

Аннатар грустно подумал, что зря он делал бомбу. Думал-то на государства эльфских разлучников сбросить. А при таком раскладе… скидывать новую бомбу на гномское царство смысла нет никакого — как знали и в морийском бункере окопались. Но майа все же взял инициативу в свои руки.

— Значит так. Я облегчу нам всем задачу. Объявляю турнир. Кто выиграет, тот и будет трах… любить Тьелпэ.

Вот только Аннатар забыл, что обычно инициатива делает с инициатором именно то, что он мечтает проделать с эльфом.

— Первый раунд: песенный поединок! — хитро объявил Саурон. Но Нарви оказался не таким уж и дебилом.

— Вздумал наебать меня, чудище? Хер тебе в ухо! С волколаками своими песни вой!

— Это правда нечестно! — поддержал гнома Келебримбор. — Айнур не переорать, если только ты не Лютиен. Пацаны, давайте лучше танцы. И, желательно, эротические.

В предвкушении приват-концерта нолдо развалился на диване, достал вино и бутерброды.

Саурон загадочно сверкнул расплавленным золотом глаз. Победа, считайте, у него в кармашке. Гном наверняка не знает, что все айнур танцуют почти также хорошо, как и поют. И Саурон вдохновенно, со всем пылающим чувством, идеально исполнил партию чёрного орла из балета «Орлиное гнездо». Вывертывать балетные фигуры ему не мешали даже рабочая форма и тяжёлые сапоги.

Что только майа не выделывал: и скакал, и кружил в воздухе фуэте{?}[Балетный поворот, вы знали? Я нет))], исполнял прочие сложнейшие пируэты. А завершил Саурон танцевальную композицию шпагатом кверх тормашками и стоя на руках. Дабы желанный нолдо заценил его крутяцкую растяжку.

Закончив выступление, Саурон поклонился и замер в ожидании оваций. Прошло минут пять. Потом десять. Но аплодисментов так и не последовало.

«Наверно в обморок рухнули от восторга!» — думал Саурон, все ещё пряча лицо в изящном поклоне. Почти угадал.

Наконец, майа отбросил с глаз взъерошенные золотые прядки и увидел, что Тьелпэ, завалив башню на плечо гнома, сладко сопел во сне. А Нарви сие безобразие пояснил:

— Мы с позолоченным такое старьё не любим!

— Это классика, придурок! — орнул в досаде майа.

— Смотри и учись, чучело валинорское, как плясать надо!

Нарви пустился сначала в лезгинку под весёлую песню:

А барло́ги в Мории самые большие, А гномы, а в той Мории самые крутые!{?}[Исполнитель Сауроныч, песня «Мория-Мория»]

А потом перешёл вообще вприсядку. Танец был буйным и ярким. Келебримбор проснулся и даже начал подхлопывать ритму. Но внезапно в очередном присесте под жопой гнома что-то хрустнуло…

Оказалось, к несчастью, что это любимый келебримборовский хомячок. Ясен красен, хомяк, не выдержав напора, тут же сдох.

— Феаноооор!!! Неееет! — заорал Тьелпэ и, увидав кровавую лужицу, залился горькими слезами. Все в Падубье знали, как Тьелпэ его любил!

Нарви взял в руки дохлую тушку и виновато пролепетал:

— Да ладно тебе, изумрудный! Не расстраивайся! Пойдём закопаем. Я тебе нового подарю.

А Саурон не зря на досуге читал журналы «Тёмная магия: верну любимого и денег мешок». Он достал из кармана чёрную свечу и лягухины потраха, пофунычил там что-то над тельцем… и… ОП-А-А! хомяк ожил!!! Правда не совсем в том виде, в котором был до роковой встречи с гномьей задницей.

Воскрешенного питомца Келебримбор от греха подальше засунул в клетку. Там бешеный зомбарь-хомяк с красными глазищами сразу пошёл мочить всех соседей по домику, точить клыки о решетку и катать из собственного говна какие-то шарики. Шарики начали светиться.

— Смотри, Тьелпэ! Он ещё больше на твоего дедушку похож стал! — радуясь счастливой улыбке эльфа, прокомментировал Саурон.

Нахлопавшись от души в ладоши с восторгов сауронову магическому искусству Келебримбор, наконец, принял серьезный вид и сообщил:

— Итак. Промежуточные результаты. В первом туре выиграл Нарви. Но я очень люблю животных, и Аннатар оживлением Феанора меня, признаться, покорил. Я засчитаю, это, как победу майа во втором раунде. Так что счёт 1:1. Силы равны, страсти накалены, зрители, то есть я, замерли. Остался решающий и последний конкурс. Кто сделает мне самый лучший подарок, того я и выберу! У вас полчаса. На стааарт! Внимааание…

Тьелпэ не успел отдать последнюю команду, как майа и гном уже кинулись кто куда: Аннатар (надо же как оригинально!) в кузню. А Нарви — в эльфийские покои. Ровно в указанный срок они со всех ног синхронно подгребли обратно в гостиную, врезавшись в друг друга.

В руках Саурона был свёрток. У гнома вообще ничего не было. Майа коварно и победно разулыбался и торжественно раскрыл чёрную бархатную ткань. Там была роскошная корона. В искусном переплетении невероятно сложных мифрильных изгибов мерцали бриллианты в окружении сапфиров, словно искры звёзд в тёмной таинственной вышине. Крутой подарок! Достойный балды самого Манвэ. Конечно, Келебримбор оценил и залюбовался. Но Нарви дернул его за штанину, отвлекая от бесценного дара.

— Венец. Че это за подарок! Цацки эти на хер себе надень! — сказал гном Саурону. И обратился тут же к Тьелпэ: Вот у тебя, яхонтовый мой, форточка шаталась — так я починил. — со всей гордостью подбоченился гном.

Келебримбор тут же всунул корону обратно майа и растроганно да обрадованно обнял своего гнома. Затем повернулся к «другану-с-претензией» и развёл руками:

— Ну, Аннатар… что сказать… Корон у меня итак дофига всяких разных — я их и сам кую от нехер делать. А вот ремонтом заниматься мне всегда впадлу. Так что Нарви выиграл. Извиняй.

Но майа проигрывать все равно был не согласен. Тем более какому-то гному! И он попёр напролом:

— Я тебя, Тьелпэ, вообще не понимаю! Гном весь в морщинах, наверняка везде дряхлый и корявый, как черносливка! Бэээ! — состроил отвратительно-восхитительную мордашку майа.

— А тебе-то самому сколько лет, пень трухлявый? — пошёл в ответные нападки Нарви.

— Семнадцать! — отозвался Саурон.

— И как давно тебе семнадцать? Тыщ десять уже? Серебряненький, ты глянь! Из этого пыльного чудовища уже песок и опилки сыпятся! Скоро весь в мумию зашкварится! Ему только к тетке твоей кадриться! Будут вместе с Галиной Финарфиновной в очереди в поликлинике обсуждать пенсионную реформу Средиземья!

— У этого короткоствольного скоро старческий маразм начнётся, а потом он сляжет и будет ходить под себя. И в конце концом, когда ты потонешь под его ссаными пеленками он вообще сдохнет! Оставит тебя одного навсегда! Тьелпэ! На что ты себя обрекаешь! А моя краса бессмертна, и задница самим Эру назначена навечно быть упругой. И ты в нашем идеальном дуэте всегда будешь главным. Клянусь!

— Да ты глянь на этого тщедушного! Ни кожи, ни рожи! У него ж все время будет «голова болеть»!

— Ты лучше глянь, Тьелпэ, на этого пышнозадого! Ты ж его не прокормишь! Он в голодный год и тебя самого сожрет! А майар вообще не едят, выгодно и экономно. И вообще! Что твои родственники скажут, когда узнают, что ты с гномом жахаешься?!

— А что твои родичи скажут, когда узнают, что ты с Сауроном шпилишься?! Да ты не видишь что ли! Это ж тот самый Гортхаур, его, небось, всем Ангбандом драли! Нах тебе этот петушара потасканный и облезлый? Да и уши у него торчком!

«Гонево все! С чего вы все вообще это взяли! Да не спал я с Мелькором! Ему кроме камушков — нахер никто не нужен был. А как он с ними развлекался и куда пихал — вам вообще лучше не знать!» — так и подмывало спизднуть Саурона. Но это стало бы вообще палевным палевом. И он грустно промолчал, смирившись с окончательным разгромным поражением.

Однако тут судьба, сделав в последний момент внезапный кувырок, повернулась к майа всё-таки не жопой, как обычно, а вдруг лицом. Неожиданно Келебримбор оскорбленно сказал:

— Но, Нарви… У меня же точно такие же уши как у Аннатара… я был лучшего о тебе мнения! Всё! Мы расстаёмся!

Келебримбор гордо отвернулся от бывшего и хотел уточнить у майа, на всякий случай и чисто из интереса, на самом ли деле его новый возлюбленный — Саурон. Но в этот момент победитель сразу же вожделенно запрыгнул на него, обвил и ногами, и руками, наконец-то, со всей страстью целуя везде докуда доставал при том, прямо на глазах у выпавшего в осадок гнома, а затем велел срочно тащиться в спальню.

Там он завалил эльфа на ложе, в нетерпении снял с него штаны, перевернул и уже собрался его чпокнуть, как Келебримбор возмущённо напомнил:

— Аннатар. Ты. Поклялся. — и, перехватив инициативу, извернулся, перевернулся и сам с силой и жаркими поцелуями вжал Аннатара в простыни.

«Вот я, конечно, сказанул… и никто ж за язык не тянул! Ну я и лохопёр!» — ругался про себя и на себя Саурон.

Но делать-то нехер. Хоть ругайся, хоть нет, а невинностей лишаться в ту ночь пришлось именно майа.

Так что как-то не до выяснений «кто есть кто» стало. А потом и вообще забылось…

Комментарий к Часть 4

Стырил по-тихому картЫнку на тему: «Почему у Саурона багровое око(2 шт)» у Zlatookay. Надеюсь, простит 😊

https://fanart.info/art/art-view/86246

И да))) Новый Год начинается у наших заюшек позитивно и эротишно! Чего и вам, яхонтовые мои, желаю!🎄💎❄️

Ваш Флама!😄