Нюта, или Второй шанс для Антихриста

Глава 17

— Ну-у-у?

— Что, ну?

— Сеня, не делай мне нервы, — я грозно посмотрела на собственного бармена и, по совместительству, вроде как друга. — Не надейся, за дозу кофе с коньяком я тебя не прощу, и с расспросами не отстану! Что за чумазое создание беззаботно дрыхнет у меня в офисе, а каким боком к этому делу приложился ты?

— А ты точно хочешь знать? — парень предпринял последнюю попытку красиво отмазаться.

Не прокатило!

— Сеня, про зайцев — это не актуально!!

— Ее зовут Инесса, — вздохнув, парень оперся на стену импровизированной курилки, расположенной сразу около выхода из кофейни, того, что вел в тихий двор. И принялся каяться. — Мы познакомились давно. Ну, как познакомились. Я видел ее в нашем парке, по ночам. И довольно часто. Она постоянно приходила одна, грустная такая…

— Даже спрашивать не буду, чего она там забыла, — я мотнула головой. — Но какого лешего по ночам там бродишь ты?

— Гулял, — кашлянул друг, и я сразу не поверила. Но докапываться не стала. Пока не стала! — Когда не спалось. Нют, да не смотри на меня так, я действительно гулял! Как-то оказались на одной лавочке, разговорились. Слово за слово, ну и подружились. Проблемами там делились и всякое такое…

— Эффект попутчика проверяли, угу, — кивнула я, рассеяно барабаня пальцами по высокому картонному стакану, торопливо сооруженному мне насквозь виноватым работником. — Допустим, верю. Но как она очутилась здесь?

— Я привел, — Сеня тяжело вздохнул. — Она вчера… в общем, в историю попала. Ждала меня в беседке, а у меня… проблемы у меня дома. Я задержался. А тут три алкаша каких-то выперлись, а вокруг ни души. Ладно хоть крики услышал, успел вовремя, иначе… Ну, сама понимаешь, чем такие истории заканчиваются.

— Понимаю, — девчушку было немного жаль, не скрою. Но это ж надо додуматься, одной, ночью, в безлюдном парке торчать! — Так проводил бы ее домой, почему сразу кофейня?

— Да никто не ждет ее дома, Анют, — бармен рассеяно провел пятерней по мягким, как пух, волосам. И вдруг зло сплюнул на землю. — Выгнали ее! Как всегда выгоняли. Она раньше в парк шла, там пережидала несколько часов, пока семейка ее успокоится, да возвращалась потихоньку. Только теперь, по ходу, насовсем выгнали, и даже вещи, суки, забрать не дали. Вот она в парк опять и пришла.

Я ненадолго онемела, чувствуя, как против воли дрогнуло сердце в груди.

Конечно, верить вот так на слово случайной знакомой, со стороны Арсения была большой глупостью…

И все равно, у меня похолодели руки. Как же все это… как же знакомо, блин!

— Родители? — я даже собственный голос не узнала, так он от волнения охрип.

— Мачеха, — парень сморщил и без того помятый после сна нос. — Такая… падла! Прости. У Неськи с матерью своя пекарня небольшая была, да ты помнишь, наверное: за школой, на первом этаже дома.

— «У тети Зои»? Та самая? — я почти подпрыгнула, услышав знакомое до боли название, разом навевающее воспоминания из детства. — Мы в школе туда на перемене бегали за пирожками! Там еще такие пирожные классные были, и самые вкусные круасаны. Папа меня всегда туда за хлебом отправлял, с ее владелицей они вроде вместе учились. Потом, правда, что-то не так пошло, то ли хозяин сменился, то ли еще что. Качество заметно хромать стало.

— Мать Инессы заболела, — вздохнул Сеня, крутя в ладонях собственный стакан. — Контроль ослаб, работники Инессу не слушали, та слишком мелкая была. Потом мать умерла, отец не сильно вникал в дела. Работа с каждым годом под откос шла. Неська старалась, как могла. Подросла, сама за дело взялась. Только начала справляться, а предок ее взял и женился. Дальше рассказывать стоит?

Я в ожесточении потерла ладошкой лобешник. Да как бы… как бы, тут и без подробной биографии вся история ясна!

— Новоявленная матушка деньги из кассы гребла, ничего не оставляя, требовала все больше, а вкладываться в развитие не хотела, — понимающе перечислила я один из самых предсказуемых раскладов. — Качество ухудшалось, клиенты разбегались, доход падал, маменька впадала в ярость и отрывалась на девчонке. Я угадала?

— Ага, — невесело кивнул бармен. — Так оно и было.

— Господи, — я взлохматила пятерней собственную шевелюру. — Бедный ребенок. Ей хоть восемнадцать-то есть?

— Ей двадцать, — укоризненно посмотрел на меня Сеня. — Я документы видел! Да и всю информацию пробил, на всякий случай.

И замолчал так многозначительно!

Ох, Арсений, Арсений. Чего ж ты такой пугливый у меня? Как будто я, за доброту твою, возьму тебя и покусаю!

— Что ты на меня так смотришь? — я хмыкнула, заметив его осторожный, внимательный взгляд. — Я не осуждаю. Сейчас хорошеньких девочек с жалостливыми историями пруд пруди. И осторожность никогда не помешает. Да и ты ведь просто помочь хотел, я угадала?

— Угу, — как-то мрачно подтвердил Арсений. И вдруг хмыкнул зло, пиная старый, оставленный кем-то окурок. — Хотел! У самого проблем непочатый край… Нашелся, млять, помощничек. Только вон и смог, в тепло привести, накормить и спать уложить. Баба-Яга в кедах, сука!

— Матюгаться завязывая, — фыркнула я, доставая сигареты с кармана. — Поможем мы твоей «попутчице».

— Серьезно?!

Нет, блин. Это я так шучу и тонко на твоих чувствах издеваюсь!

— Ну, не на улицу же ее выставлять, — я как можно беззаботнее пожала плечами, чиркая зажигалкой. — Дать денег и отправить в гостиницу тоже не вариант, как я понимаю. Даже если не откажется, то какой в этом будет смысл? Не, Сень. Помогать, так с пользой. Таки давать готовую рыбку не будем… но почему б не закинуть удочку?

— Нютик, мне кажется, или ты что-то задумала? — прищурившись, посмотрел на меня сверху вниз долговязый бармен.

- Задумала, задумала, — покивала я, торопливо докуривая. — Не боись, дружище. Тебе это понравится!

Как в воду глядела.

Предложенный мною вариант друг оценил радостным повизгиванием и тут же принялся меня интенсивно тискать. Еле отбилась! А вот сама девчушка пришла в ужас. Причем несколько раз подряд!

Первый, когда проснулась и не увидела своего спасителя рядом. А второй, когда этот самый спаситель ввалился в офис, запинаясь о собственные ноги и сверкая как начищенный пятак, да еще и в моей сиятельной компании.

А уж когда девчонке, после краткого знакомства сообщили, что она теперь будет у меня жить…

Пришлось срочно искать валерьянку!

Ну, на безрыбье, правда, и вискарь за седативное сошел.

— Это плохая идея, — сунув ладошки между острых коленей, девчушка нахохлилась как воробей, вращая в разные стороны огромными голубыми глазами. — Вы же меня совсем не знаете!

Пф. Тоже мне, аргумент. Этим меня не остановишь — я уже настроилась и окончательно решила сеять добро в массы!

— И? — вскинула я брови. — Сеня знает. Твою пекарню и твою маму весь район знает и помнит. Копии твоих документов будут у меня. Что тебя смущает, я не пойму?

— Но что скажет ваша семья? А остальной коллектив? — девочка задавала на удивление правильные вопросы, да и вообще, даже на первый взгляд казалась очень сообразительной.

А еще совсем не наглой, тактичной и осторожной.

Прелесть, одним словом. Как говорится, надо брать!

— Моя семья — это несносный братец, который вчера сам ко мне перебрался потому, что его из дома выперли, — фыркнула я, игнорируя обалдевший взгляд Арсения, пребывающего в блаженном неведении. — И немецкая овчарка. Ее мнение можно не спрашивать, она у меня понятливая. Да и коллектив у нас, кстати, отличный, все поймет, и поможет, в случае чего.

Не считая, конечно, Антихриста в роли второго, нового руководителя.

Но о нем как-нибудь потом!

— А если я… — девчонка, которой на вид я категорично отказывалась приписывать даже совершеннолетие, неожиданно густо покраснела. — Ну, болею чем-нибудь?

Мы с Сеней озадаченно переглянулись.

— Ну, дык это, — я почесала затылок. — Вылечим! Все равно я тебя без санитарной книжки на работу не возьму, а делаем мы ее за счет фирмы. Считай, что я не брезгливый пофигист, и искренне считаю, что в жизни всякое бывает. На туберкулезника ты не тянешь, чума в мире, дай бог, давно сгинула, и возвращаться не собирается. А в остальном мне фиолетово!

— Но зачем вам это, Анна Юрьевна? — окончательно растерявшись, спросила она, зябко кутаясь в плед, словно он был единственным ее спасением.

Я тяжело вздохнула. Вот как ей объяснить?

Что есть такой отлично работающий принцип: когда хреново самому, помоги тому, кому хуже?

Или что я сама прекрасно понимаю, какого это, когда из дома выгоняют?

Или что ее беда — отличный способ забить мою голову?

Или что просьба Сени, хотя он ее даже не озвучивал, для меня не пустой звук?

Или… или что мне нужно, чтобы кто-нибудь присмотрел за моим братом, моей квартирой и моей собакой, когда я… впрочем, не важно.

— Послушай, Инесса, — присев рядышком, я аккуратно коснулась ее руки кончиками пальцев. — Не пойми меня неправильно. Я прекрасно помню, какие кулинарные шедевры делала твоя мама, мой отец ее хорошо знал. И, если тебе передалась хоть часть ее таланта, способностей и знаний, то ты для меня не просто удача, а большое сокровище. Мне очень нужен кондитер и пекарь. Если не веришь в моральную сторону моих побуждений, поверь в рациональный подход. Считай, что я не тебе помогаю, а обеспечиваю себя уткой, несущей золотые яйца. Понимаешь?

— Соглашайся, Несс, — бармен, притулившийся на краю стола, согласно покивал. — Нютке можно верить. Если уж так принципиально, как зарплату получишь, будешь отдавать часть, типа как комнату у нее снимаешь. Ничего криминального от тебя не требуется, только делать то, что ты умеешь и любишь. Ну?

— Ладно, — девочка, наконец, робко, неуверенно вздохнула. — Я постараюсь. Сразу извините, если что не так.

— О, вот только давай не будем с негатива начинать, — фыркнула я на нее, подхватывая с кресла рюкзак и продвигаясь в сторону выхода. — Все обязательно будет хорошо! Даже если все будет очень плохо. Сень, давай, заступай на смену и открывай ворота, пока их не снесли спящие студиозы. Скоро уже и Соня подойдет. Меня сегодня, скорее всего ну будет, кто будет спрашивать — шли лесом. Инесс, пойдем. Тут, Слава Богу, недалеко.

— Если что-то понадобится — позвони, хорошо? — поймав меня почтив дверях, только и попросил меня бармен, обеспокоенно глядя на слишком худую фигуру поднимающейся с дивана Инессы. — Что угодно. Деньги не проблема, ты же знаешь.

— Ох, не деньги ей сейчас нужны, — я тайком покачала головой, стараясь говорить так, чтобы девочка нас не услышала. — А простое человеческое внимание. Я разберусь, Сень. А ты присмотри, пожалуйста, за кофейней. Вас ждет тяжелый день.

— В смысле? — ощутимо напрягся одуванчиковый бармен.

Я невесело качнула стаканом с остатками кофе:

— У меня новый совладелец, а у вас начальство. И ты его прекрасно знаешь, это ваш любимый Исаев. Оповести всех, ладно? Скажи, чтобы бунт не поднимали: знаю я кухню, они могут. Его слушаться как меня… естественно, в пределах разумного.

— Ох, Нют, — вздохнул Сеня…

И вдруг полез обниматься!

Конечно, сначала хотелось его же кедами ему же по голове настучать. Но столь странное желание довольно быстро отпустило. В конце концов, друг меня просто пытался поддержать, не задавая лишних вопросов. А это, наверное, самое главное.

Но не самое интересное. Самое интересное началось, когда я, открыв деверь, шагнула из офиса… и снова словила дежавю, со всей дури в кого-то врезавшись и лишь чудом не расплескав остатки кофе. Меня мгновенно окутало убойным запхом цитрусовых и шоколадного табака, и раздражение вырвалось коротким, но даже цензурным:

— Да что б тебя!

Но ответ был удивительно спокойным, даже невозмутимым:

— И тебе доброе утро.

Угу. Оно было доброе. Ровно до тех пор, пока я не увидела белый внедорожник у своего подъезда!

— О, Дем, и ты здесь, — подскочил радостный Сеня, который после нашего разговора, похоже, был настроен на обнимашки со всеми подряд. Но быстро одумался и ответил шутливо-почтительный поклон. — То есть, пардон, конечно же, Демьян Александрович. Добро пожаловать в нашу скромную обитель!

При виде сверкающей улыбке окрыленного бармена, от души хотелось треснуть ему по зубам. Ну или выдать ящик лимонов сразу. И вот что странно: еще минуту назад меня его ужимки и прыжки только забавляли. Но… с появлением высокой, сильной мужской фигуры в черной обтягивающей футболке, кедах, черных узких джинсах и с цепочкой на бедре, что-то явно пошло не так.

Во всяком случае, для меня.

Исаеву, кстати, позитив друга тоже не пришелся по душе. Он просто его проигнорировал, обращаясь ко мне:

— Уже уходишь?

Блин. И чего ему в такую рань не спалось в своей постельке? Не мог приехать на пять минут попозже или, скажем, в утренней пробке на въезде в город постоять? Недолго, я ж не зверь какой. Пятнадцать минут максимум! В идеале — полчаса…

Смотреть парню в глаза, после всей полученной информации, оказалось сложно до невыносимости

— Мне пора, — пожала я плечами, стараясь выглядеть, как ни в чем небывало. — Соня введет тебя в курс дела, ознакомит с документами. Если что, я на связи. Лично присутствовать не могу, извини. Девочке надо помочь. Медицинскую книжку там, с жильем вопрос решить… В общем, Сеня расскажет.

— Вот как? — заинтригованно вскинул брови Антихрист… и вдруг пошире распахнул дверь. — Сеня, выйди. И девчонку свою забери.

Я недоуменно хлопнула ресницами, глядя как Сеня, чуть потемнев лицом, все-таки исполнил просьбу, больше похожую на приказ, и вывел Инессу в основное помещение кофейни. Происходящее мне не нравилось от слова совсем, так что я, едва за работниками закрылась дверь, машинально сложила руки, будто защищаясь:

— Ну, и что всё это значит?

Какая муха его опять укусила?

— Соболева, ты сдурела? — на меня посмотрели, как на какую-то упрямую девочку-подростка, специально делающую всё назло взрослым умным дядям. — Помощь какой-то оборванке? Серьезно? Тебе заняться нечем?

— Ну, знаешь, — я аж опешила от такого поворота. Даже нужные слова сразу не нашлись! — С каких пор от уровня дохода и внешнего вида зависит решение помогать или нет? Исаев, ты не много на себя берешь?

— Я не то хотел сказать, — парень заметно поморщился. И, глубоко вздохнув, будто пытаясь успокоиться, неожиданно коснулся моей щеки пальцами. — Тебе самой помощь нужна. Зачем тебе еще эта девчонка?

Его прикосновения обжигали, а крышесносный парфюм едва ли не подталкивал в спину. Я хотела… я очень хотела ему поддаться! Но…

— Я как-нибудь сама разберусь, что мне делать, — с трудом произнесла пересохшими губами, убирая его руку и упрямо глядя в потемневшие синие глаза. — У тебя я помощи не прошу. То есть, больше не попрошу.

— Нюта, глупости не говори, — Исаев криво усмехнулся. И, согласно пророчеству моего брата, выдал что-то очень похожее на кривые извинения. — Я согласен, иногда я веду себя как идиот. И несу полную хрень — старая привычка. Но это не повод…

— Это не повод, — эхом повторила я, мысленно костеря себя, на чем свет стоит. Соберись, тряпка! Хватит растекаться жареной зефиркой только от одного его вида! — Мне вообще, не нужен повод. И помощь твоя не нужна. Спасибо тебе, Демьян. Но дальше я справлюсь сама. Ты мне ничем не обязан.

— Причем тут обязанности? — Антихрист, судя по всему, начинал раздражаться. — Ты меня ни о чем не просила. Я сам решил вмешаться.

— Я и сейчас не прошу, — невыразительно пожала плечами. — Но раз уж ты такой самостоятельный, реши, пожалуйста, сам, оставить меня в покое.

Господи, пожалуйста, пусть он согласится! Я не хочу открыто грубить, я не хочу скандалить… Но мне важно, прям жизненно необходимо, чтобы он обиделся и сам ушел восвояси!

Мне всё это не нравится. Я не хочу ни поднимать этот вопрос, ни выяснять истинные мотивы всех и каждого вокруг меня. Хотя бы потому, что невозможно доподлинно узнать, что и кем движет, а пытки, к сожалению, запрещает УК, который РФ.

И, самое главное, терзаться постоянными подозрениями я тоже не хочу!!

Но, больше всего, я до смерти боюсь в нем разочароваться.

Аларский итак подкинул мне свинью, заразив неприятными сомнениями. И теперь мне даже мерзко думать о том, что всё может быть еще хуже, чем выставленные не так давно условия.

— Иначе что? — все мои мечты рухнули, когда Исаев вдруг усмехнулся, отступая на шаг. — Бегать от меня будешь?

Вот вроде бы закономерный, вполне логичный вопрос. Но невесть от чего я вспыхнула, как гордая пятиклашка.

Еще чего!

— Я больше ни от кого бегать не буду, — зло процедила ему в лицо. — Ни от кого и никогда!

— Решила проявить самостоятельность? — он хмыкнул, тоже складывая руки на груди, и снисходительно глядя на меня сверху вниз. — Ну-ну. Я не собираюсь тебя уговаривать, Соболева. Посмотрим, насколько тебя хватит.

— Не волнуйся, — я зло усмехнулась, хватаясь за дверную ручку. — Такого удовольствия я тебе не доставлю!

И я уже на полном серьезе собиралась уйти. Даже приоткрыла чертову деревяшку! Но…

Дверь захлопнулась со страшным треском, меня почти грубо впечатали в нее спиной, а потом быстро, и откровенно-дерзко поцеловали.

Сопротивляться? Не, я даже не подумала.

Мозги сразу сказали «гудбай»!

Вся злость, все раздражение, вся нервозность — всё это как-то незаметно перетекло совершенно в другую плоскость. Широкая мужская ладонь оказалась на моей пояснице, вжимая в крепкое, горячее тело, а пальцы запутались в моих волосах. Мои собственные пальчики проворно нырнули в каштановую шевелюру, оказавшуюся невыносимо мягкой, коленки подогнулись, а от напора горячих губ, кажется, расплавился к чертям весь позвоночник.

Меня откровенно возбуждали, соблазняли, дразнили… убеждали?

Черт его знает. Но я не только не сопротивлялась этому упоительному безобразию, но и охотно в нем участвовала, откинув все сомнения, метания и даже обычные мысли.

Думаю, если б диван или стол стояли чуть ближе, только поцелуями дело бы не ограничилось. У меня просто отказали тормоза!

И лишь голос Сени, вопящий откуда-то издалека, что «в кабинете никого нет!», кое-как положил конец этому невероятному, но все-таки безумию.

Как оказалось, Антихрист целуется просто потрясно!

— Это ничего не меняет, — чуть подрагивая и рвано дыша, я прислонилась своим лбом ко лбу Исаева, чувствуя, как меня почти не держат ноги. Парень, кстати, выглядел ни лучше, тяжело втягивая воздух и глядя на меня значительно потемневшими глазами.

Вот это, блин… я даже не знаю, как это назвать!

— А я ни на чем и не настаиваю, — усмехнулся в ответ он, уже без прежней язвительности. И руки свои совсем не торопился разжимать, большим пальцем поглаживая голую кожу на моей спине под спортивной кофтой.

Кому-то нужно было отстраниться первым. И я, несмотря на разгоревшуюся недавно ссору, вовсе не хотела этого делать. Мне было хорошо. Убийственно волнительно, невыносимо горячо, нереально до дрожи…

Как будто раньше я ни разу ни с кем не целовалась!

— Да точно говорю, Софья Владимировна, в офисе никого нет. Абсолютно никого!

Мы прыснули одновременно.

— Надо идти, — широкие, теплые плечи я отпускала с заметной неохотой. — Пока он бедную Соню не допек.

— Я запомнил, на чем мы остановились, — провокационно улыбнулся Исаев, убирая свои руки и, наконец, открывая передо мной дверь. — Это не последний наш разговор.

— Ну-ну, Демьян Александрович, — хмыкнула я, стараясь сохранять серьезную моську, дабы не давать почву для свежих слухов и сплетен среди собственных же работников. А руки при этом дрожали! — Вам лишь бы поболтать.

— Не только, Анна Юрьевна, — стойко проигнорировав застывших каменным изваянием близняшек у бара, Антихрист зашагал со мной рядом, словно собирался меня проводить. — Действовать я тоже умею. Ваша машина будет готова послезавтра.

— Моя… кто? — я аж запнулась на ровном месте.

Где и что я опять умудрилась пропустить?!

А шатен, как ни в чем не бывало, жестом фокусника вытащил из кармана визитку незнакомого мне, но явно блатного автосервиса:

— Машина. Шкода «Йети». Оставленная на парковке института. Твоя?

— Ну-у-у…

— Баранки гну, — беззлобно хмыкнул он, останавливаясь у барной стойки и опираясь на нее. — У нее нашли сахар в бензобаке. А ключи нашлись внутри.

— Ох, ёпт! — я от души ругнулась, машинально прикидывая, что всё это значит и чем мне это грозит. — Двигателю хана.

— Кто тебе сказал такую глупость? — Демьян иронично вскинул брови. — Она на ходу. Разрушители легенд бы над тобой посмеялись. Ничего страшного ей не будет, Соболева. Бензобак почистят, фильтр поменяют и порядок.

— Ага, — подтвердил Сеня, уже проворно занявший свое законное место. — Кто-то, видимо, решил глупо над тобой подшутить. Но в технике этот придурок явно смыслит не больше, чем свинья в апельсинах. Миф о том, что от сахара клинит движку, всего лишь миф. Дем, а что случилось-то?

— Кофе лучше сделай, — вместо ответа лениво откликнулся он, какой-то неуловимой повелительной интонацией отсекая все ненужные вопросы. И повернулся к близняшкам, вопросительно вскидывая брови. — А вы что застыли? Работы нет?

— Так мы это… — ошеломленно переглянулись Соня с Олей, явно не понимая, что тут происходит, и почему этот странный гость вдруг решил покомандовать.

Ну, как бы… Девчонок ожидал большой такой, большой сюрприз!

Нетактично хихикнув, я все-таки поспешила тактично удалиться, прихватив за локоток замершую на пороге Инессу, забыв даже кое-кого поблагодарить.

От былой злобы, недоверия и раздражения каким-то чудом не осталось и следа.

Черт. Если после каждой ссоры он будет так меня целовать, я же вообще обо всем на свете забуду!

— У-у-у! — оказавшись на улице, я не выдержала и звонко постучала ладонью по лбу. О чем я только думаю!

Какие ссоры, какие поцелуи?! Я должна держаться от Исаева подальше!!

— Ваш парень? — девочка, о присутствии которой я совершенно забыла по ряду объективных причин, понимающе улыбнулась, неловко переступая с ноги на ногу.

— Да… нет… не знаю! — чертыхнувшись, я полезла за сигаретами и сердито запыхтела дымом. — Это Антихрист. И он невыносим. Вечно переворачивает всё с ног на голову!

— Мужчины, — согласно кивнула моя потенциальная работница. — С ними всегда сложно. Но, мне кажется, вы ему действительно нравитесь.

— Да-а-а? — недоверчиво уставилась я на нее, нервно попыхивая сигареткой. — С чего ты взяла?

— Заметно, — девочка пожала плечами, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Особенно когда он вас взглядом провожал. Ой, простите! Я, кажется, не в свое дело лезу.

— Да ладно, — махнула я на нее рукой. — Все тайное когда-нибудь становится явным. Знать бы только заранее, что это за страшная тайна, и в какое конкретно время все будут о ней знать!

Инесса, судя по ее взгляду, ничегошеньки не поняла, но на всякий случай согласно покивала.

Вот, блин. Полчаса всего ее знаю, а она мне уже искренне симпатична!

Главное, чтобы мой обожаемый братец ее так же принял. Ну, или хотя бы остался убийственно-равнодушен — уже какой-никакой хлеб.

Конечно, по дороге я, как могла, попыталась подготовить девушку, ввести в курс дела и успокоить, но это мало помогло. Когда мы поднимались в лифте, у нее заметно дрожали ладошки… А уж когда при звуке отпираемого замка раздался громкий басовитый лай, она и вовсе побелела до состояния новенькой простынки!

— Спокойно, Маша, я Дубровский, — криво отшутилась я, приоткрывая дверку и выставляя ногу, чтобы пес не выскочил в подъезд. — Он у меня обычно послушный. Но от резкой смены обстановки могло чуть-чуть перемкнуть.

— Спокойно, Дубровский, я не Маша! — неожиданно послышалось в ответ с той стороны двери. — Тамерлан, фу! Полурослик, какого черта?

Ну, вот. А я-то надеялась, что брателло сладко дрыхнет!

Но сегодня, видимо, поведение всех и вся шло по какому-то другому, никому неизвестному сценарию. Ретроградный Меркурий отметился, что ли?

И минуты не прошло, как овчарка была закрыта в моей комнате с приказом «сидеть», а суровый младший гоблин в одних фирменных трусах объявился на пороге.

— Это что? — складывая руки на в меру рельефной груди, кинул он на пугливо прячущуюся за мной Инессу.

— Макс, — укоризненно посмотрела я на него, скидывая кроссовки. — Имей совесть. Не что, а кто. Это Инесса. И она некоторое время поживет с нами.

— Чой-то? — вылупил глаза обалдевший от такой новости братец. — Тебе заняться нечем? Своих проблем нет?

Я тоскливо возвела к потолку, еще вроде как белому, но давно требующему свежей побелки. Да чего они все, сговорились? Или только мне знакома такая ерунда, как сочувствие, альтруизм и безвозмездная помощь ближнему своему?

Ладно, по поводу «ближнего» я, пожалуй, погорячилась.

Но за нее просил Сеня, а для меня это лучше всяких рекомендательных писем, подробных анкет и многолетнего знакомства.

Да и вообще. Я очень наивна, крайне доверчива и слишком неравнодушна к проблемам других.

Вот и живите теперь с этим фактом, как хотите!

— Инесса, вот кухня, — я махнула рукой в нужную сторону, принимая окончательное, железобетонное решение. — Разувайся, проходи и не стесняйся. Можешь поставить чайник, если его найдешь. А ты, стриптизер доморощенный, давай за мной. Надо серьезно поговорить!

А заодно расставить точки над известной буковкой.

Ох, чую, разговор этот пройдет не легче, чем с Исаевым… По крайней мере, вместо значимых аргументов никто не будет меня целовать. Даже жаль, как-то.

Еще разок поспорить с Антихристом я бы не отказалась!