Обещание

Глава 6

Сэр Николас Спенсер бросил лакею пальто и придирчиво оглядел себя в зеркале. Не обращая внимания на свежий порез над правой бровью и темнеющий на скуле синяк, Николас сосредоточился на галстуке. Удовлетворенный, распрямился, вскинул голову и разгладил лацканы нового шелкового сюртука. Старик мажордом терпеливо маячил рядом.

– Доброе утро, Филипп, – сказал Николас, повернувшись к нему. – Вы с хозяином хорошо провели время в Солгрейве?

– Хорошо, сэр. Лорд Стенмор в библиотеке, сэр.

– Его сиятельство случайно не захворал во время пребывания в Хартфордшире?

– Нет, сэр, – ответил мажордом.

Они поднялись наверх по одному из пролетов парадной лестницы.

– Тогда, может, он упал с лошади? Или вывихнул лодыжку?

– Нет, сэр, – ответил Филипп.

– Хм. Может, в его конюшнях появился новый жеребенок?

– Нет, сэр.

– Значит, все дело в красивой женщине. Выкладывай, старина.

– Нет, сэр.

– Неужели твой брат Дэниел сжег Солгрейв?

– Нет, сэр.

Николас остановился на верхней ступеньке и вопросительно уставился в невозмутимое лицо управляющего.

– Тогда вот что скажи мне, Филипп. Ты когда-нибудь улыбаешься?

– Нет, сэр.

Николас отвернулся и вошел в массивные, украшенные тонкой резьбой двери библиотеки. Его друг сидел за огромным письменным столом у окна и что-то писал.

– Твой управляющий, – начал Николас без приветствия, – самый несчастный старый хрыч из всех, кого я когда-либо встречал в жизни.

Сэмюэль Уэйкфилд поднял голову и улыбнулся.

– Конечно! Филипп есть Филипп. Но ты сам станешь гораздо несчастнее, если вдруг возомнишь, будто сможешь его изменить.

– Твой мажордом, мой друг, знает меня по меньшей мере лет двадцать. Не кажется ли тебе, что он мог бы сказать мне хотя бы «доброе утро»? Или «какой чудесный сегодня денек, сэр»? Или «что послужило причиной столь ужасной раны на вашем прекрасном челе, сэр Николас»? Проблема нынешнего мира заключается в том, что никто не задает правильных вопросов!

– Почему же? У тебя на лбу и впрямь знатная отметина, Николас. Кто оставил ее на этот раз? – Отодвинув бумаги, Стенмор откинулся в кресле. – Не хочешь – не говори. Дело твое. Но хотелось бы знать, откуда в тебе столько утонченного чванства?

Вместо ответа Николас взял со стола экземпляр «Морнинг кроникл» и ткнул пальцем в статью на первой странице.

– Вот идеальное доказательство моей правоты. Представь, эта грязная газетенка превозносит этого парня, Джона Уэсли, за пять новых кораблей, потопленных в прошлую... не важно, когда.

– Пятницу.

– Точно. Задаются ли они вопросом, каким образом какой-то религиозный фанатик умудрился доставить эти невольничьи суда в такое место, где военно-морской флот ее величества разнес их в щепки?

– И что же? Задаются?

– Едва ли.

– Видишь ли, Уэсли имеет сильный голос против работорговли.

– Хотя бы и так, Стенмор, все равно ты не можешь утверждать, что молитвами и добрыми намерениями можно похитить корабли после того, как за них заплатили, но до того, как они отправились на юг на свой дьявольский промысел. – Николас взглянул на друга исподлобья. – Подобный трюк требует тщательного планирования и ловкости. И конечно же, денег, не сомневайся.

– Прекрасно. Не стану оспаривать твою точку зрения касательно вопросов. Но скажи мне, Николас, где ты заработал этот порез, которым так гордишься?

– Если тебе так уж охота знать, в Уимблдоне. – Николас уронил газету на стол и коснулся пореза на лбу. – Эти чертовы сельские ярмарки теперь совсем не такие, как в былые времена. И прежде чем читать мне нотации, милорд, вам следовало бы знать, что поначалу я был просто зевакой. Пока меня не втолкнули в круг. А потом пришлось защищаться.

– Втолкнули? Ха! – Стенмор указал приятелю на стул. – Хотелось бы мне посмотреть на того, кому удалось бы втравить во что-то Николаса Спенсера.

– Раз уж мы коснулись этой животрепещущей темы, кто кого во что может втравить, хотелось бы надеяться, что в Сент-Олбансе ты не бросал деньги на ветер.

– К чему ты клонишь?

– Ладно, спрошу без обиняков. Пока ты находился в отъезде, твоя последняя пассия пребывала в полном расстройстве. По городу ходят слухи, будто эта дама нашла утешение в азартных играх, промотав за прошедшую неделю в различных увеселительных заведениях баснословную сумму.

– Мы с Луизой договорились. Я не одобряю ее страсть к азартным играм.

– Можешь говорить что угодно. Но позволь предупредить тебя, мой друг, насколько я понимаю, чаровница расстроена.

– Неужели это все, на что ты способен, Николас, – распространять сплетни?

– Почему? Нет! У меня все дни расписаны. Сегодня, к примеру, я буду занят дрессировкой новой пары серых лошадок. Они настоящие красавицы. Ближе к ночи намерен побывать на вечеринке у леди Морнингтон. Потом постараюсь соответствовать образу светского человека, швыряя деньги в «Уайтсе» или «Бруксе», – пока еще не решил, где именно. Позже проведу час в саду развлечений. Куда посоветуешь податься на этот раз, в Воксхолл или Рейнлаг? Затем публичный дом. Но постой, – Николас уставился на друга, – тебе как будто что-то еще не дает покоя, я угадал? Не игорная ли страсть леди Нисдейл?

Стенмор подошел к окну, выходившему на Баркли-сквер.

– Твоя потрясающая наблюдательность ничуть не пострадала от распутного образа жизни, Николас.

– Что б меня черт побрал, Сгенмор. Я слишком давно тебя знаю. Выкладывай, что случилось.

– Находясь в отъезде, я получил сведения об Элизабет.

Николас выпрямился на стуле и не мигая смотрел на друга.

– Оливеру Берчу удалось отыскать ее следы. Он прислал мне из Нью-Йорка письмо.

– Выходит, все эти годы Элизабет жила в колониях?

Стенмор резко повернулся к нему:

– Она умерла по пути туда десять лет назад.

Николас не решился выразить соболезнование.

– Оливер обнаружил корабль, на котором она пересекала океан.

– А что с ребенком?

– Он сообщил, что младенец остался жив.

Николас, как ни старался, не увидел на лице графа радости.

– В конце письма Оливер пишет о своем намерении посетить провинцию Пенсильвания. Когда мальчика в последний раз видели, он находился на попечении женщины, сопровождавшей Элизабет с момента посадки на борт. Конечным пунктом следования этой дамы была Филадельфия.

– Знает ли Берч, кто эта особа? Насколько я помню, Элизабет не взяла с собой никого из слуг и ни с кем из родственников или друзей не встречалась в тот вечер, когда исчезла из Лондона.

– Ты хорошо помнишь подробности, – сказал Стенмор после длительной паузы. – Мне неизвестно, кто эта дама.

– И что ты собираешься делать?

– Ждать от Оливера новых известий и дать объявления относительно Элизабет.

Николас присоединился к приятелю, расположившемуся у камина.

– А знаешь, ты теперь лакомый кусок пирога, добыча.

– Добыча, которая не имеет намерений когда-либо снова попадаться в сети.

– И все же ни одна приличная дама не устоит от искушения попытаться тебя заарканить.

– Пусть все они катятся к черту.

– Пугающее поведение для пэра королевства. – Николас покачал головой. – Вспомни, чего желал для тебя старик. Титул и богатство – это у тебя есть. Уважение – его ты заслужил. Красивая жена – она была у тебя и наверняка будет снова. Но самое главное – сын. Наследник. Верно?

– В большей степени, чем ты себе представляешь, – мрачно ответил Стенмор. – Но сын и наследник уже есть. И очень скоро Оливер Берч доставит его в Англию.