Обещание счастья

11

Изнемогающий от жары Ник вошел в квартиру. К счастью, уходя утром, он не выключил кондиционер. В спальне, стащив с себя влажную одежду, Ник нажал кнопку автоответчика. Звонил агент по недвижимости, давний клиент, и пара приятелей. Раздевшись догола, он достал из шкафа сухую одежду и направился в ванную, но задержался на пороге, услышав голос Кэсси. Ник выскочил из ванной и некоторое время стоял и слушал, недоверчиво глядя на телефон. Когда ее голос смолк, Ник перемотал пленку назад, а потом посмотрел на время — 16.30.

Он позвонил в салон.

— Где ты пропадал? — раздался голос Лиз. — Опять звонила Кэсси. Она сказала, что сейчас находится в относительной безопасности и очень хочет с тобой поговорить.

— Почему ты мне не позвонила? — рявкнул Ник.

— Куда? Ты обещал, что позвонишь сам. Кстати, Паркер тоже не звонил.

— А у тебя не хватило ума позвонить сюда и оставить сообщение? — Еще не закончив фразу, Ник почувствовал, что снова ляпнул что-то не то, но спустя миг забыл об этом. — Я зашел переодеться.

— В чем дело, Ник? Тебя не было дома. Кэсси оставила тебе сообщение и сказала, что перезвонит позже. Если ты так переживаешь, то сидел бы дома и ждал ее звонка. И не смей вымещать на мне свою злость. Если бы я знала, где тебя найти, то непременно бы туда позвонила. Что-нибудь еще? Нет? Я кладу трубку.

— Лиз…

— Знаю, ты ужасно сожалеешь и так далее. Я тоже. Все.

Гудки на том конце линии прозвучали угрожающе. Он опять умудрился обидеть Лиз. Может он, в конце концов, сделать что-нибудь по-человечески?

Но муки самобичевания закончились, когда Ник еще раз прослушал сообщение. Итак, звонила Кэсси. У нее пока все в порядке. Теперь ему надо только дождаться, когда она позвонит еще раз. Ледяные струи душа окончательно привели его в норму.

Через полчаса он был одет и причесан. К этому времени пришли обедать Паркер и Лиз.

В воздухе повисло невидимое, но ощутимое облако враждебности. Ник еще раз включил сообщение Кэсси, а Лиз прочла по бумажке то, что та говорила ей.

— Это объясняет, почему в полиции не хотят об этом говорить, — подытожил Паркер. — Они предпочитают держать рот на замке, когда дело касается ФБР.

— А как же те высокопоставленные друзья, о которых вы говорили? — поинтересовался Ник.

— А как ваши высокопоставленные друзья? — парировал Паркер.

— Так же, как и ваши, сидят на своих высоких местах. Черт! Как же я от всего этого устал. — Ник стукнул кулаком по столу. Солонка подпрыгнула, перевернулась и упала на пол. Тысячи крошечных гранул рассыпались по полу.

Три пары глаз уставились на рассыпанную соль, но никто не двинулся, чтобы ее убрать.

Лиз механически жевала пиццу. Паркер открыл банку с пивом. Ник носком туфли собрал из соли маленький островок и что-то еле слышно пробурчал.

— Я просмотрел массу документов по Программе защиты свидетелей и выяснил, что вы имеете право написать письмо, которое судебный исполнитель обязан передать человеку, находящемуся под защитой Программы. Правда, Кэсси, судя по ее словам, сбежала… — Паркер пожал плечами и замолчал.

Лиз положила пиццу на тарелку.

— Я сегодня тоже навела кое-какие справки в библиотеке. Если я правильно поняла, то человек, конечно, может выйти из-под контроля Программы, но тогда его лишают всякой охраны. До сегодняшнего дня ни один свидетель, находящийся под защитой Программы, не пострадал. Кэсси не стоило так необдуманно убегать, ей угрожает серьезная опасность. Теперь понятно, что она уехала не потому, что хотела тебя бросить, а потому, что боялась. Не думаю, что у нее был выбор. Но шансы, что ты найдешь Кэсси самостоятельно, практически равны нулю, — угрюмо сказала Лиз.

— Кстати, а что вы думаете по поводу сложившейся ситуации? — спросил Паркер.

— Дерьмо все это, — буркнул Ник.

— Чья очередь сегодня убирать со стола? — спросил детектив.

— Не моя. Я должна подсчитать выручку и составить список… Короче, не моя. — Лиз поднялась из-за стола.

Паркер взглянул на Ника, но тот опустил глаза на бумаги.

— Очевидно, сегодня моя очередь, — вздохнул детектив.

— Очевидно, — ответил Ник, не поднимая головы.

— Ник, я не приду вечером, — сказал Паркер. — Если понадоблюсь, вы знаете, как меня найти. Оставайтесь дома и ждите звонка Кэсси.

Чтобы не мешать Нику, Лиз разместилась на диванчике в другом конце комнаты. Нажимая на кнопки калькулятора, она старалась ничем не выдавать чувств, которые испытывала, подводя итоги дня. Несомненно, «Кассандра» была золотой жилой. Она вздохнула и достала из своей сумки красочный буклет, оставленный коммивояжером: кофе и травяной чай. Лиз взяла у него небольшую партию на реализацию. Клиентам очень понравилась новая услуга. Им на выбор предлагалось выпить чашечку кофе или чая. При желании они могли купить очень красиво оформленные банки с этими продуктами. Кстати, многие поступили именно так.

Рассказывать об этом Нику или не надо? И кому принадлежит выручка: ей или Кэсси? Может быть, самым справедливым будет поделить доход?

В комнате, где сидели два человека, царила гробовая тишина. Ник не задал ни единого вопроса о том, как идут дела в «Кассандре», словно не имел к салону никакого отношения, и это почему-то раздражало Лиз. Она должна с ним поговорить, прямо сейчас, пока ее нервы не совсем вышли из-под контроля. Может быть, и головная боль пройдет, если хоть что-нибудь прояснится.

— Ник?

— Да?

— Мне нужно с тобой поговорить… — Ей очень не понравилось досадливое выражение, появившееся на его лице, но она собрала все свое мужество и решила, что выскажется во что бы то ни стало.

— Что-нибудь случилось? — нетерпеливо спросил он.

— Нет, просто меня кое-что беспокоит. Когда ты просил приехать, то сказал, что в финансовом плане я не прогадаю. У меня истекает срок платежа за квартиру. Поджимают сроки страховых взносов и долга за учебу. У меня, конечно, есть кое-какие сбережения на черный день, но я пообещала себе, что не стану к ним прикасаться, хотя именно из них взяла часть на авиабилеты. Мне ужасно неприятно сейчас говорить об этом, когда на тебя навалилось столько проблем…

— Господи, Лиз, тебе следовало раньше сказать об этом. Я совсем забыл. Вот что тебя беспокоит последнее время!

— Не только это. Больше подействовала резкая смена обстановки и то, что я вижу тебя таким угнетенным. К тому же я чувствую, что приближается приступ мигрени…

— Сиди на месте, Лиз. Я сейчас. — Ник вернулся с чеком на пять тысяч долларов.

Лиз, конечно, рассчитывала на большее и не смогла скрыть разочарование.

— Что входит в эту сумму? — резко спросила она, положив чек на стол.

— Ну… Билеты на самолет, работа в салоне. Думаю, это плата за то, что ты присматривала за салоном.

— За какой период?

— Об этом я не подумал. С каких это пор я стал скаредом? Сколько ты хотела получить?

— Я зарабатываю восемьдесят тысяч в год. Мне очень неприятно говорить с тобой о деньгах.

— Дружба дружбой, а деньги деньгами. Нам действительно пора все обсудить.

— Итак, я зарабатывала восемьдесят тысяч в год. Моя работа в салоне стоит не меньше ста пятидесяти тысяч в год. Мы оба это знаем. Если доходы салона постоянно растут, а не падают, за это полагается добавочное вознаграждение. Короче, если ты хочешь знать мою цифру, то я прошу двадцать тысяч. Сюда входит моя работа и добавочное вознаграждение. Если тебя эта сумма смущает, скажи сразу.

— Конечно нет, Лиз. Ты получишь столько, сколько хочешь. — Ник выписал второй чек. — Наконец ты улыбаешься. Я так скучал по твоей улыбке. Между нами словно кошка пробежала. Тебя еще что-нибудь беспокоит, кроме мигрени? Я собираюсь сделать тебе массаж. Когда-то ты говорила, что тебе еще не приходилось иметь дела с таким классным массажистом, как я.

— Это так. Но меня волнует еще один момент. — Она рассказала Нику о продаже кофе и чая. — Как ты смотришь на то, что я попробую немного заработать для себя?

— Конечно, Лиз. Я рад, что у тебя так хорошо пошел бизнес.

— Десять процентов от личных доходов я буду отчислять на счет «Кассандры», хорошо?

— Согласен. А теперь скажи, что на сегодня с разговорами о деньгах покончено.

— Да, Ник, больше ни слова о деньгах.

— Отлично. Теперь подколи волосы, и я помассирую тебе шею и плечи.

Ник вышел, а когда, вернувшись в гостиную, увидел в глазах Лиз боль, то поблагодарил Бога, что никогда не страдал от мигрени. Лиз сменила костюм на легкое платье, открывавшее красивую шею, и легла на диван.

— Нашел что-нибудь в бумагах, которые принес Паркер? — Лиз прикрыла глаза, когда Ник прикоснулся кончиками пальцев к ее обнаженной шее.

Ник начал рассказывать о том, что прочитал. Он говорил медленно, монотонно, ни на миг не переставая работать пальцами и чувствуя, как напряжение покидает ее тело.

— Как хорошо, Ник.

Спустя полчаса он понял, что устал, и сказал об этом Лиз.

— Спасибо. — Она перевернулась на спину. Страсть сжигала ее тело, готовое с минуты на минуту воспламениться. Ник пристально смотрел ей в глаза.

Минуту назад они были только друзьями, а сейчас… Лиз хотела отвести от него взгляд и не могла. Она так долго этого ждала, так мечтала, чтобы Ник наконец-то взглянул на нее как на женщину, жаждущую ласки. Ей сейчас совсем не хотелось противостоять его красноречивому взгляду, но она знала сотню причин, по которым должна была это сделать. Кэсси Эллиот — вот имя всем ста причинам. Лиз знала, что надо предпринять что-то прямо сейчас, иначе будет поздно. Если она уступит, Ник никогда не сможет жить с собой в мире. Любить — значит прежде всего думать о любимом.

Лиз резко села и посмотрела на часы. Один поворот головы вернул ей силу воли и рассудительность. Наваждение исчезло.

— Не думала, что так поздно, — сказала она. Господи, неужели это ее голос прозвучал так обыденно и равнодушно?! Ее едва держали ноги, когда она встала и двинулась к дверям. — Головная боль прошла. Ты гений массажа, Ник.

В комнате ее колени подогнулись, и она осела на пол. Из глаз потекли слезы.

Ник сидел на диване, уставившись в экран выключенного телевизора. В душе у него царила такая же темнота.

Господи, он почти… Если бы не Лиз…

С каким непроницаемым лицом она вышла сейчас из комнаты. Что-то важное заставило ее сейчас надеть на себя маску безразличия.

Ник пытался убедить себя, что несколько минут назад он просто забылся и решил, что перед ним Кэсси, но ничего не вышло. Это была Лиз, и именно ее он в тот момент хотел больше всего на свете.

Ник искал и не находил себе оправдания. Он взял со стола стопку бумаг, но понял, что сейчас ничего не сможет прочитать. Действительно ли он верит в то, что Кэсси к нему вернется? Она сбежала от охранников. Возможно, ее разыскивают не только бандиты, но и федеральная служба. Сможет ли хрупкая девушка ускользнуть от столь могущественных противников?

Завтра он полетит в Вашингтон и постарается выяснить все, что только возможно. Кто они такие, чтобы ломать мою жизнь? — мысленно спрашивал он себя. У меня есть право знать, находится Кэсси у них под защитой или нет.

Паркер посоветовал заранее написать письмо и взять его с собой. Но как он мог сейчас писать любимой девушке письмо, если едва ее не предал. Пустяки, ничего серьезного, опять повторил он про себя, зная, что это ложь. Как на все отреагировала Лиз и что означала маска, под которой она спрятала все эмоции? Он слишком хорошо ее знал. Гораздо лучше, чем казалось раньше. Ник с ужасом почувствовал в груди какой-то странный холодок и прошептал, как спасительное заклинание:

— Я люблю тебя, Кэсси. Когда-нибудь я скажу тебе об этом. Надеюсь, что скоро.

Всю ночь Ника мучили кошмары. Он проснулся в холодном поту и некоторое время лежал не шевелясь, припоминая отдельные эпизоды сна. Вчера угрызения совести не позволили Нику лечь в свою постель, где ему нередко доводилось заниматься с Кэсси любовью, и он устроился на диване. Да, он не согрешил, но был недалек от греха, и теперь ему не давало покоя чувство вины.

Конечно же Кэсси предупредила судебных исполнителей, что будет ждать известий от жениха.

Стоит ли писать письмо? Прочтет ли его кто-нибудь или оно канет в Лету? Может, лучше спросить совета у Лиз? Она со своей рассудительностью наверняка подскажет что-нибудь дельное. Тут Ник вспомнил, с каким непроницаемым лицом она уходила вчера из гостиной.

Черт, он не хотел сейчас думать о минувшем вечере. У него и так проблем по горло, чтобы добавлять к ним еще одну. Сейчас его куда больше волнует судьба Кэсси. Как ему теперь жить с тем странным чувством, которое он неожиданно для себя испытал всего несколько часов назад?

После долгих раздумий Ник все-таки решил написать письмо. Что он теряет, в конце концов?

Ник пошел в кухню, включил свет и сварил себе кофе. Потом, вооружившись ручкой и бумагой, сел за стол.

Вымучив несколько бессмысленных фраз, он выругался и порвал листок на мелкие клочки. Какой смысл отправлять письмо на адрес кураторов Программы, если они, судя по всему, не знают, где находится Кэсси.

Ник налил себе еще одну чашку кофе, принял душ и побрился. За последние дни они с Паркером обшарили весь город. Опознанные девушками бандиты сидели в тюрьме, без права быть выпущенными под залог.

Вернувшись в кухню уже в костюме, он положил бекон на одну сковородку, яйца разбил на другую и сунул в тостер хлеб. К тому времени, когда проснулась Лиз, завтрак был готов. В кофеварке варилась очередная порция кофе.

— Ты как раз вовремя, — сказал Ник, ставя перед ней тарелку. — Я много размышлял и решил, что мы не должны выходить из дома, пока не поговорим о вчерашнем вечере. Я чувствую себя последней свиньей. Не знаю, что на меня нашло. Прости, подобное больше никогда не повторится.

Лиз посмотрела на него поверх чашки. В уголках ее губ затаилась улыбка или ему это показалось? Она словно заглянула Нику в душу.

— Секс — это физический контакт между двумя людьми, — сказала тихо Лиз. — У нас ничего подобного не было. Думаю, нам лучше забыть о вчерашнем вечере и не изводить себя угрызениями совести из-за того, чего мы не совершали. Сегодня новый день, а вчера, это всего лишь вчера. Прекрасная яичница, Ник. Ты готовишь куда лучше меня. Слушай, мне пора бежать в «Кассандру». Вчера я позвонила коммивояжеру, и он обещал подойти перед открытием. Ты будешь дома сегодня вечером?

— Не уверен. Я позвоню. — Ник посмотрел на часы. Лиз невозможно сбить с толку. Черное для нее всегда черное, а белое всегда белое. Только факты имеют значение. — Лиз…

— Что, Ник?

— В мире нет ничего, чего бы я для тебя ни сделал. Ты мне веришь?

— Конечно, Ник. — Непроницаемое выражение, казалось, так и не покинуло ее лица.

Ему вспомнились слова Эндрю: «Лиз всегда тебя любила. Ты и сам об этом знаешь, просто боишься смотреть правде в глаза».

Паркер, одетый в легкий летний костюм, приехал в десять часов.

— Подобающий вид — хорошее впечатление. — Он улыбнулся. — Кстати, у меня есть новости. Поговорим по дороге в аэропорт.

Ник кивнул. То, что они сегодня выяснят, возможно, определит его дальнейшую жизнь. Он скрестил пальцы, как делал в детстве, когда желал, чтобы сбылось что-то хорошее.

Для чего нужна вся эта работа и деньги, если ему их не с кем тратить? Что хорошего в жизни, если тебе не с кем ее разделить? Когда Ник высказал эту мысль Паркеру, тот посмотрел на него с сожалением.

— Вы свободны в своих действиях и можете делать все, что пожелаете. Никто не осознает, что такое свобода, пока ее не отнимут. Быть живым и свободным — самое главное в жизни. Сейчас вы думаете о себе, и я вас не осуждаю. Но подумайте, от чего пришлось отказаться вашей невесте. А теперь, когда она сбежала, у нее возникла масса проблем, самая главная из которых — остаться в живых. Подумайте об этом, мистер Гилмор. Нам надо идти, — сказал он, глядя на часы.

Свобода. Ник снова и снова повторял про себя это слово, обозначающее неотъемлемое человеческое право, которого лишили Кэсси.