Облачные Люди

Глава 25

Сразу после операции мы вылетели в Москву. Толя приехал попрощаться с нами на аэродром.

— Честно говоря, я бы хотел, чтобы ты тут побыл подольше, — сказал он, когда мы жали друг другу руки, — но не сомневаюсь, что мы ещё увидимся.

— Очень вероятно, — дипломатично кивнул я.

В полёте о делах не говорили: борт использовался под ротацию личного состава и народу было довольно много.

Почему-то я думал, что сразу по прилёту нас повезут на какую-нибудь встречу, инструктаж или что-то в этом роде. Но, когда мы прошли пограничный контроль в «Чкаловском», Дмитрий указал на чёрный «Ауди» на парковке.

— Ваша машина, — сказал он, — домой, верно? Если нет — скажите водителю, отвезёт куда надо.

— Домой, — ответил я, одновременно обрадованно и чуть растеряно.

— Думали мы сразу вас потащим на разговор? — улыбнулся Дмитрий, — смыла нет. Так что отсыпайтесь, приводите себя в порядок. Завтра утром водитель заедет за вами. Часов в десять.

— Добро, — кивнул я.

Домой мы приехали уже затемно. По дороге я отправил Ирине сообщение, что скоро будем. В ответ получил массу обрадованных эмодзи.

Она встречала нас у порога дома. Как только мы подошли, она приложила палец к губам:

— Тс-с-с! — Сказала она, — еле угомонила. Пашка вроде как почувствовал, что папа приезжает. Ни за что спать не хотел.

Я улыбнулся.

В доме уже привычно пахло вкусной едой.

После ужина мы остались на кухне. Ирина разлила чай, достала сладкие пирожки, которые успела напечь днём, когда узнала о нашем прилёте.

— Ну, рассказывай, — сказала она, после чего упёрла ладони в щёки, поставив локти на стол, и приготовилась слушать.

Этот жест был таким домашним и по-хорошему детским, что я невольно улыбнулся. После чего начал свой рассказ, стараясь не упускать деталей. Иван тоже внимательно слушал.

— Эта… штуковина у тебя? — спросила Ирина, когда я закончил. По мере того, как я говорил, она всё больше мрачнела, и так и не притронулась к своему чаю.

— Да, — ответил я, — со мной.

— Хорошо, — кивнула она, — это очень хорошо. Этому хмырю… Дмитрию… ты ничего не говорил, так?

— Нет, — ответил я.

— И это тоже хорошо. Они, конечно, докопаются со временем. Но, возможно, к тому моменту это уже будет не важно.

— Что это такое? — Спросил я.

— Какое-то сердце заброшки, видимо, — Ирина пожала плечами, — их добывают специальные люди. Не помню, говорила или нет — они ходят по заброшенным местам, там, где грань между мирами истончается, и вытаскивают разные штуковины из других миров. Это — что-то особо мощное. И, скорее всего, очень опасное, раз его хотели похоронить.

— Похоронить? — Переспросил я.

— Иногда заброшенные места создаются искусственно. Чаще всего специально для того, чтобы попробовать достать особенные сердца. Но иногда требуется специальный вид заброшки, который называется могилой. Они возникают тогда, когда гибнут люди — перед тем, как местом перестают пользоваться. Погибшие становятся стражами могилы. Они не дают обычным охотникам за сердцами добыть то, что скрывается в таких местах. А ещё там можно спрятать нечто особо ценное или опасное. Такой предмет как бы зависает между мирами. Становится замещающим сердцем. Добыть его можно только нейтрализовав стражу, что практически невозможно.

— Вот как… — я покачал головой, — получается, колдун пытался спрятать это артефакт? Но… зачем? Это не имеет смысла! Он ведь его использовал для атаки на город!

— Видимо, как раз поэтому, — ответила Ирина, — это был последний козырь и жест отчаяния. Возможно, они хранили его столетиями. Потому что понимали — как только он будет использован, информация разойдётся и начнётся охота за ним.

— Ясно… — тихо сказал я.

— Получается, за нами сейчас охотятся? — Спросил Иван.

Ирина вздохнула.

— Возможно, не прямо сейчас, — ответила она, — нужно, чтобы информация разошлась.

— Мы не можем его хранить здесь, — сказал я.

— Я кое-что сделаю, — сказала Ирина, — это замедлит и собьёт с толку тех, кто будет искать эту штуковину. Но… я одна не могу противостоять тем силам, которые будут в это вовлечены.

— Мы не можем хранить его здесь, — повторил я, — значит, придётся рассказать Дмитрию. И тем, кто за ним стоит. Просить о помощи.

— Они могут забрать и использовать его в своих целях, — заметил Иван.

— Могут, — кивнул я, — только нужно, чтобы наши цели совпадали. Нужно, чтобы эта штука была в сохранности и под нашим контролем, когда придёт время.

Иван широко раскрыл глаза.

— Алина… — сказал он.

— Да, — кивнул я, — Алина. Эта штука умеет превращать людей в зверей и наоборот. Теперь мы знаем, как можно её спасти!

На следующее утро за нами заехал тот же водитель на «Ауди». К счастью, не слишком рано, и я успел пообщаться с сыном. Пашка за время моей командировки сильно вырос. Он уже уверенно называл меня папой, и даже научился просить о чём-то. Например, если ему очень хотелось, чтобы ему дали какую-то вещь, он указывал на неё пальчиком и говорил: «Ти!»

Мне было больно оттого, что Алина не могла наблюдать за всеми этими изменениями. Это ведь невозможно вернуть назад, пережить заново. Но теперь хотя бы у меня появилась надежда на то, что она сможет вернуться к нам, в полноценном виде. Надо только иметь терпение и готовиться.

Машина выскочила на МКАД и свернула направо, на внешнюю сторону. Почему-то я ожидал, что управление, куда нас везли, должно находиться где-то в центре. Например, в Генштабе. Но вместо этого, доехав до Пятницкого шоссе, мы повернули в область.

Мы с Ваней переглянулись, но промолчали. Ещё не хватало начать у водилы расспрашивать, что и как. Тем более, что тот всем своим видом изображал молчаливую статую или биоробота, неспособного к общению.

Километров через десять, за очередным коттеджным посёлком, мы свернули налево — на дорогу, въезд на которую запрещал «кирпич». Водитель знак проигнорировал.

Ещё через пару километров мы выехали на одно из боковых ответвлений. Оно заканчивалось бетонной площадкой, похожей на конечную остановку автобуса. Тут даже будка стояла, похожая на старые остановочные павильоны.

Мы стояли на месте пару минут, и я уже собирался спросить, не пора ли выходить, как вдруг площадка под нами пришла в движение.

Мы медленно опускались вместе с одной из бетонных плит. Спуск был довольно долгим. Через некоторое время дневной свет исчез. Сквозь прозрачный люк в крыше машины я видел, как вход над нашими головами закрылся.

Тут же включились фары и подсветка приборной панели — сработала автоматика. А ещё через минуту мы остановились.

Бетонная панель перед носом автомобиля поднялась, открывая доступ в тоннель. Водитель невозмутимо тронул машину, и мы покатились дальше.

Путь оказался довольно длинным. Масштабы сооружения впечатляли, учитывая, что его построили в ближайшем Подмосковье и наверняка в условиях тотальной конспирации.

Наконец, после автоматических ворот, сделанных из листового металла, мы въехали в помещение, очень похожее на обычную парковку.

Заняв одно из свободных мест, водитель заглушил двигатель.

— Приехали, — сказал он, — я провожу ко входу.

Водитель довёл нас до лифтового холла и нажал кнопку вызова. Через несколько секунд с мелодичным перезвоном двери лифта открылись, открывая доступ в зеркальную кабину.

— Наверху вас встретят, — сказал водитель.

Мы с Иваном переглянулись и вошли в кабину. Водитель остался снаружи.

— Похоже на идеальную ловушку, — заметил напарник.

— По крайней мере, он проговорился, что мы едем наверх, — улыбнулся я в ответ.

Подъём был скоростным. У меня даже немного уши заложило. И это было странно: зачем строить какие сложные подъездные пути, если всё равно нужно подниматься наверх? Впрочем, у меня ведь не было полной информации об архитектуре комплекса, чтобы оценить замысел.

В лифтовом холле возле дверей нас ждал Дмитрий. Он был в строгом деловом костюме. Только теперь я подумал, что, возможно, следовало спросить о дресс-коде: мы заявились в джинсах и рубашках с коротким рукавом.

— Доброе утро, — приветствовал он, протягивая руку, — мы удачно — шеф готов нас принять прямо сейчас.

— Отлично, — вежливо ответил я.

Из лифтового холла мы вышли в коридор, стены которого были отделаны серым каменным шпоном. От этого помещение было похоже на пещеру.

Через пару десятков метров мы свернули налево и упёрлись в двойные двери, отделанные «под дерево». В них был встроен электронный замок с панелью для набора кода. Развернувшись так, чтобы мы не могли увидеть панель, Дмитрий набрал код, и двери открылись. За ними оказалась небольшая приёмная с чёрным кожаным диваном у одной стены и секретарским столиком у другой. За столиком сидела девушка. Увидев нас, она приветливо улыбнулась.

— О, Дим, с возвращением! — сказала она, после чего нажала кнопку на интеркоме и сказала: — Валерий Михайлович, Дмитрий Сергеевич на месте.

Я не услышал, что ответил начальник, но секретарь кивнула и указала на дверь в противоположном конце приёмной.

— Проходите, — сказала она.

Внешность руководителя сверхсекретного управления оказалась, скажем так, немного неожиданной: шарообразная голова с большими залысинами, круглые очки в толстой оправе и неожиданно добрые глаза.

Увидев нас, он указал на стулья напротив стола.

— Присаживайтесь, господа, — сказал он, — рад видеть.

Мы заняли предложенные места.

— Как раз прочитал отчёт о вашей операции по ликвидации пограничника, — сказал Валерий Михайлович, — в целом впечатляет. Особенно мне понравилось решение о ликвидации. Оно было совершенно правильным в тех обстоятельствах.

— Спасибо, шеф, — кивнул Дмитрий.

— Сергей, я утром говорил с Геной, — продолжал шеф, — мы нашли взаимопонимание по вашему вопросу. Поэтому сегодня, после нашего разговора, зайдите к себе. Вы нарасхват как специалист, — кивнув мне, шеф посмотрел на Ивана, — вы тоже остаётесь в организации, но от вас потребуется больше стандартной работы по нашей части.

— Я не против, но… мне бы хотелось остаться в команде с Сергеем, — ответил Ваня.

— Насколько это будет возможно, — ответил шеф, — но, сами понимаете, есть определённые ограничения, которые лучше иметь ввиду.

— Какие ограничения? — Спросил Ваня.

Шеф улыбнулся, отчего вокруг его глаз появились весёлые морщинки.

— Вы ведь не сможете воскреснуть после смерти, верно? — спросил он.

Я тихо вздохнул.

— Это очень ценное качество. Им не стоит злоупотреблять, разумеется, — добавил шеф, — но и пренебрегать им тоже не стоит. Верно, Сергей?

— Пожалуй, — произнёс я ровным тоном.

— Кстати, возможно, вы бы хотели нам что-то ещё сообщить? — Добавил шеф.

— Хотел бы, — кивнул я, — насчёт артефакта, который я нашёл там, где убили наших парней.

— Да, ценная штука, — кивнул шеф, — мы его уже неофициально охраняем. Непосредственно в вашей, так сказать, резиденции. Но я рад, что вы поняли, что у нас этот предмет будет в лучшей сохранности. К тому же, ребёнок… я лично не люблю, когда дети втягиваются в такие вещи, хотя иногда это и неизбежно… — он вздохнул, потом снял очки и аккуратно протёр их тряпочкой, которая лежала на краю стола.

— Возможно, мне понадобится им воспользоваться, — сказал я, испытующие глядя на него.

— Понадобится — воспользуетесь, — ответил шеф, снова нацепив очки на нос, — это связано с вашей женой, верно? Она каким-то образом во время, так сказать, путешествия потеряла человеческий облик? Или вы ожидаете, что потеряет? Нет, если не желаете рассказывать — я настаивать не буду. Не люблю мешать личное и работу, если это только не касается вопросов безопасности.

Я сделал небольшую паузу.

Слишком сложно было поверить в искренность этого человека. Чего он добивается? Лояльности? Так мне и без того деваться некуда… или, на самом деле, есть куда и я что-то упускаю?

— Наверно, думаете, в чём подвох, верно? — усмехнулся шеф, — что ж, вы правы. Подвох действительно есть. Видите ли какое дело: наш мир стоит на пороге большой заварушки. Собственно, она бы случилась даже без особого влияния внешних, так сказать, сил. И нам очень важно не отталкивать людей, которые могли бы быть полезны в будущем. Понимаете?

— Что за заварушка? — Я приподнял правую бровь; разговор заходил в совсем уж неожиданно-откровенное русло.

— Да всё как обычно, — вздохнул шеф, — нарастающие неразрешимые противоречия между элитами и группами влияния. Попытка захватить контроль над миром, которая почти удалась… старая история, осложнённая современными технологиями. И я далеко не только ядерное оружие имею ввиду, если понимаете, о чём я.

— Ясно, — произнёс я нейтральным тоном.

— Мы достаточно хорошо вас знаем, — продолжал шеф, — у вас были все возможности проявить себя. И теперь я просто не вижу смысла ломиться в открытую дверь. Хоть вы из другого мира — но вы наши люди. Психологически. Любая другая сторона в будущем противостоянии едва ли сможет вас привлечь. У них просто нет того, что нужно вам.

— А что нам нужно? — неожиданно вмешался Иван.

— Думаю, это можно было бы описать как ощущение правильности, — ответил шеф, нарочито медленно, — любое другое определение будет не полным. Где-то внутри вы чувствуете эту правильность. Это отличает наших людей, понимаете, о чём я?

Удивительно, но я понимал. Просчитывая ситуацию, я понял, что у него действительно нет никаких причин что-то недоговаривать, хитрить или устраивать ловушки. Тут шла игра на другом уровне, где искренность и прозрачность — всего лишь базовое условие.

— Понимаю, — кивнул я.

— Мы можем организовать транспортировку артефакта тогда, когда вы готовы будете его передать, — сказал шеф.

— Сейчас? — переспросил я, — но вы говорили, что нужно заехать…

— Можно, скажем, вечером, — улыбнулся шеф, — до этого времени наши специалисты не прогнозируют никаких осложнений.

Я не стал уточнять, что именно за специалисты имелись ввиду.