Обладание Лили

Глава 23

Ярость и злость – это то, что может сделать человека глупым, заставить его совершать ошибки. Но также это может побудить к действию.

Я не могу сейчас позволить себе быть глупым. Не тогда, когда столько всего поставлено на карту.

Не знаю, что Саймон сделал с телефоном Лили, но благодарен ему за это. Теперь я могу слышать все, что говорится, даже если мне приходится выдерживать ее крики.

Они причинили боль Лили. Больше всего меня ранили ее крики. Она оказалась в таком положении из-за двоих, которые скоро умрут. Барт мертвец, если я его найду. От голоса Маршалла у меня закипает кровь.

— Где гребаный семейный портрет?! — кричит Маршалл.

Я слышу возню, затем болезненное оханье женщины, пытающейся вдохнуть воздух. Ублюдок бьет ее, я это знаю. Услышав громкий шлепок, могу только представлять себе, что он бьет ее, как маленькая сучка, коей он и является.

Я смотрю вперед и вижу, как Эндрю, крепко удерживая руль, мчится на сумасшедшей скорости туда, где они держат Лили.

— Саймон. Где наши ребята? — спрашиваю я.

— Всем известно, что мы едем на место. Снайперы будут на позиции через пять минут, — наклонив голову набок, он прижимает телефон к плечу ухом, затем, улыбаясь, смотрит на меня. — По всему городу только что был разослан ложный полицейский вызов. Скоро все полицейские участки будут заняты, а в том, который ближе к нам, начнутся беспорядки.

Кивнув, я вытаскиваю пистолет из набедренной кобуры.

— Хочу, чтобы это место было надежно закрыто. Мне плевать, если вызовут даже национальную гвардию, никто не зайдет в этот район, пока мы не закончим.

— Секунду, — говорит Саймон в телефон, переключаясь на другую линию. — Марко, приятно говорить с…

— Две минуты до места, — говорит Эндрю через плечо.

— Где конкретно это место?

— Прямо впереди, — говорит Эндрю и смотрит на Саймона, который согласно кивает.

Опустив телефон, Саймон выключает его и смотрит на меня.

— Все на нашей стороне. Марко слышал о нашей проблеме. Гребаные япошки разносят по всему городу, что имеют тебя. Они думают, что у них есть преимущество. Марко решил действовать везде, где только возможно. Он взял на себя якудза, не требуя благодарности.

— Хорошо, он может получить весь свой гребаный бизнес или его прикрытие как только это закончится. Мы будем помогать им во всех отношениях.

— Это должно отрезать голову змее, Люцифер. То, что останется, будет не так уж много.

— Скорее всего, они пойдут к русским в поисках убежища… — говорит Саймон.

— Позвони Владимиру. Они получат один миллион, если принесут мне пятнадцать голов якудза.

— Боже, Люцифер…

Отводя взгляд от дороги впереди, я говорю:

— Какие-то проблемы, Саймон?

Он пристально смотрит на меня, и я уверен, что сейчас он подвергает сомнению мое здравомыслие.

— Ты уверен, что хочешь зайти так далеко?

— Они взяли то, что принадлежит мне, Саймон.

— Бл*ть, ты ее любишь?

— Конечно.

— Хорошо, я скажу им, но ты же знаешь насколько русские безумны. Скорее всего, они принесут тебе их головы в буквальном смысле.

Ухмыляясь, говорю:

— Хорошо, я пошлю эти головы их боссам обратно в Японию.

Мы замедляем ход, проезжая японскую часть города. Похоже, улицы опустели после того, как проехали машины моих людей. Сомневаюсь, что кто-то из моих парней потрудился спрятать оружие, которое они будут использовать в битве.

— Снайперы на месте. Задняя, передняя и боковые стороны прикрыты. Также наши люди прочесывают улицы в поисках скрытых мест выхода из окружения.

Мы останавливаемся перед зданием, и Эндрю выскакивает из машины, нацелив свой «АК» на вход в небольшой продуктовый магазин. Выйдя из машины и направив вперед дуло своей «M4», я начинаю осторожно подкрадываться к магазину под прикрытием Эндрю.

Я никогда не служил в армии, никогда не работал в полиции. Вся моя подготовка и опыт пришли от людей, которых я нанял. Они прикрывают меня, а я их. Эндрю, однако, был бывшим спецназовцем, как и большинство людей, которые меня окружали.

Проходя через двери, мы мгновенно переходим в наступление, когда из задней части магазина вырывается длинная пулеметная очередь, взрывая стекло и галантерейные продукты вокруг нас. Однако человек, стреляющий в нас, явно не обучен стрельбе ни в какой стрелковой дисциплине, поскольку потратил целую обойму пуль, не попав при этом ни в одного человека.

Высунувшись из-за укрытия, Эндрю делает три быстрых выстрела. Без сомнения, звук, который я слышу – это звук упавшего на пол тела стрелявшего в нас парня.

— Вперед! — кричит Эндрю через плечо, продвигаясь.

Я нахожусь прямо за ним, наблюдая по сторонам.

Позади себя я слышу расстроенный голос Саймона.

— Бл*ть! Они проделали дырку в моем гребаном пальто.

Сзади появляется мужчина, которому я всаживаю пулю в горло, прежде чем человек позади меня попадает ему в голову, заставляя ее взорваться.

— Снайперы прикрывают нас со спины, мы их прижали. Отправляю группу «Д», чтобы открыть по ним шквальный огонь, — кричит мне Саймон.

Кивая головой, кричу:

— Двигайтесь вперед!

Это медленный, неуклонный бросок к задней части магазина. Отправка групп наверх и по сторонам, чтобы исключить любые сюрпризы, занимает больше времени, чем я бы хотел, но это необходимо. Вокруг скапливаются тела тех, кого они послали убить нас.

Когда мы добираемся до задней двери, я снова смотрю на Саймона.

— Что насчет присутствия полиции?

— На данный момент их нет в поле зрения, но не знаю, может ли это длиться вечно. Нам нужно быстро здесь закончить.

Достигнув места их дислокации, перезаряжаю свою винтовку, наблюдая, как людей, пытающихся сбежать, немедленно расстреливают. Одинокий старик, стоящий совершенно неподвижно, поднял руки вверх.

— Где девушка? — кричу я ему по-японски и, размахнувшись, изо всех сил бью его. Падая на землю, он бормочет, указывая на дверь сбоку с небольшой табличкой «Подвал».

На протяжении всей перестрелки мой наушник разрывался от кричащих по-японски людей, пытающихся защититься от нашего натиска. Они начинают паниковать, когда понимают, что блокированы сверху. Из того, что я могу слышать, мужчины перебрасываются быстрыми фразами о том, что у них нет выхода.

Подойдя к двери, я выбиваю ее и кричу:

— Всем бросить оружие!

Я слышу голос Лили, выкрикивающей мое имя:

— Люцифер!

Слышен громкий металлический грохот падающего оружия, но из наушника я слышу, как они говорят: «Бросим большую часть, но как только они спустятся, начнем стрелять. Мы можем попытаться заполучить Люцифера».

— Выходите вперед по одному. Если спущусь я, вы умрете.

— Бл*ть, — по-японски и по-английски бормочут мужчины.

— Нет, парни, убейте этого ублюдка! — начинает умолять Маршал людей вокруг. Его голос звучит так, будто он вот-вот расплачется.

— Заткнись, тряпка! Это все твоя вина! — кричит Барт на него.

Моя улыбка постепенно становится шире. Эти тупые говнюки даже не будут с нами драться, когда появятся. Настала моя очередь играть.

Мужчины один за другим медленно поднимаются по лестнице. Быстро обысканные, они выстраиваются в очередь.

Глядя на Саймона, говорю:

— Все отряды, кроме тех, которые следят за полицией, свободны. Любой якудза, бродящий по городу, должен быть схвачен. Награда в десять тысяч долларов за каждого, но они должны быть подтвержденными якудза.

Барт и Маршалл остались последними в подвале. Жестом показывая Эндрю следовать за мной, прохожу мимо вереницы мужчин на лестнице и спускаюсь вниз, слыша, как Саймон перемещает ребят, чтобы держать пленников под контролем.

Барт стоит у стены в подвале, опустив пустые руки по бокам. Маршалл стоит рядом с Лили, приставив пистолет к ее виску.

— Привет, любимая, — говорю я, глядя ей в глаза. Даже сейчас, избитая и в синяках, она такая красивая, ее глаза сияют, когда она видит меня.

— За… Заткнись, бл*ть... — заикается Маршалл. — Я хочу… я хочу выбраться отсюда, или она… умрет.

Эндрю переводит взгляд с меня на Маршалла.

— Хотите, чтобы я убил его, сэр? Или вы сами сделаете это?

— Он мой.

— Хорошо, тогда Барт будет моим, — усмехается он, приказывая Барту повернуться лицом к стене.

Глядя на Маршалла, я иду к нему и Лили.

— Отдай мне пистолет, Маршалл.

Его рука дрожит, когда он говорит мне:

— Нет!

Сделав последний шаг, я бью его рукоятью пистолета по виску и наблюдаю, как Маршал падает на пол.

Наклонившись, развязываю веревки и притягиваю Лили к своей груди. Прижавшись ко мне, она тихо рыдает.

Слыша на заднем плане, как Эндрю использует пластиковую стяжку на руках Барта, я поворачиваюсь к ним и вижу, что Эндрю оттаскивает его от стены и ведет вверх по лестнице.

Эндрю – редкая порода людей. Его преданность абсолютна, как и его желание отомстить любому, кто прикоснется к тем, на кого он работает.

Я кричу наверх:

— Джеймс, спустись, забери Маршалла.

Подхватив Лили на руки, я несу ее вверх по лестнице и выхожу из магазина к ожидающему внедорожнику.

За нами захлопывается дверь, и я жду, когда Саймон подойдет к окну.

— Что с ними делать?

— Я хочу, чтобы всех выживших доставили на склад. Подготовь там все к нашему появлению.

— Да, сэр.

Тадеус забирается на переднее сиденье и оглядывается.

— Эндрю вызвался быть тем, кто разберется с Бартом.

Я хмурюсь, задумавшись на мгновение. Барт действительно должен был быть наказан мною, но, как я уже сказал, Эндрю не любит предателей.

— Все в порядке, поехали.

Я не могу отпустить ее снова. Не в ближайшее время. Обняв Лили за плечи, веду ее на склад. Сначала через главный офис, затем через ремонтный бокс. Наконец, мы заходим в подсобку.

— Зачем мы здесь, Люцифер? — тихо спрашивает она, видя наших пленников в окружении моих людей.

— Покажи мне каждого мужчину, который прикоснулся к тебе, Лили, — говорю я, крепко прижимая ее к себе.

— За… зачем?

— Они не могут прикоснуться к тебе и избежать наказания. Никто не может.

Она долго смотрит мне в глаза. Лили сейчас настолько погружена в себя и уязвима, что меня еще больше злит, что кто-то сделал ее такой.

Медленно она переводит взгляд с меня на каждого мужчину. Там стоят десять человек. Указывая на четверых из них, она говорит:

— Вот эти…. Но Барт... его здесь нет.

Я объясняю:

— Эндрю позаботится о нем.

— О, хорошо.

Кивая Джеймсу, говорю:

— Тех, которых вам показали, оставить здесь, остальных вытащить на улицу и пристрелить. Старого ублюдка оставить в живых.

Лили ахает рядом со мной.

— Но…

— Это война Лили, они или мы.

Отойдя от нее, подхожу к четырем мужчинам, осмелившимся прикоснуться к моей жене.

— Каждый мужчина из вашей семьи в Америке умрет до конца недели. Каждая женщина будет продана в рабство в Африке. Ваши дети будут отправлены на смерть. Я обещаю, что ваши семьи в Японии тоже скоро умрут. Ваши родословные будут стерты с лица земли, я всех вас уничтожу.

Вытаскивая пистолет из кобуры, жестом приглашаю своих людей приступить к работе. Это быстрое дело и четверо мужчин мгновенно умирают от множественных пулевых ранений.

Позади себя я слышу, как Лили ахает.

— Люцифер!

Повернувшись к ней, я качаю головой.

— Теперь они научатся бояться моего имени даже в Японии.

Указываю на Маршалла, которого подталкивают к деревянному стулу, на котором когда-то было плетеное сиденье. Теперь это всего лишь каркас стула, которого достаточно, чтобы его толстая задница не провалилась.

— Разденьте его и привяжите ремнями.

Сняв пальто, подхожу к маленькому столику. Сняв кобуру, я кладу ее и пальто на него. Пистолет ложится поверх всего этого.

Обращаясь к своим людям, когда они заканчивают, говорю:

— Оставьте нас.

Лили в шоке молча наблюдает, как из комнаты выходят все, кроме нее, Маршалла и меня.

Улыбаясь, подхожу к ней и целую ее в лоб.

— Все почти закончилось, дорогая. Он последний, кто сейчас умрет.

Взяв со стола длинную металлическую цепь, я усмехаюсь Маршаллу. Ему заткнули рот, и он яростно мычит в ткань, но я не могу разобрать ни слова. Неважно.

— Пришло время боли, Маршалл.

Размахивая цепью, я направляю ее вниз, под сиденье, где она соединяется с обнаженными болтающимися частями его тела. У мудака большие отвисшие шары и крошечный член.

Крик явственно слышен через кляп в отличие от его невнятного мычания ранее. Я, должно быть, задел его яички.

Смеясь, говорю:

— Я раньше никогда этого не делал. Не уверен, что хорошо прицелился...

Снова размахнувшись цепью, чувствую установившуюся прочную связь ее с его телом, но не думаю, что попал в нужное место.

Сделав это еще два раза, я говорю:

— Я слышал, что ты говорил ей в комнате, Маршалл. Слышал о твоих планах продать ее в рабство. Еще слышал о твоих планах продать моего будущего ребенка. Я все это слышал.

Бросив цепь, возвращаюсь к столу, беру паяльную лампу и зажигаю ее, чувствуя острую потребность что-то расплавить.

— Ты сказал, что продашь ее, Маршалл, как если бы она была твоей. А она моя!

Подойдя к нему, останавливаюсь за его спиной и направляю струю огня на его пальцы.

От запаха меня тошнит, но его крики успокаивают мой желудок.