Обольстительная герцогиня

Глава 29

– Мадам, мы вас не ждали. – Катберт завязывал пояс на халате со свойственной ему суетливостью. – Мастер Феликс сказал, вы решили нанести визит друзьям из Бата, которые пригласили вас на вечеринку… – Он зажег газовую лампу и резко оборвал фразу. – О Господи, ваша светлость, что с вами приключилось? Вы ранены?

– Нет, я не пострадала, – сказала Артемизия, стянув с рук вконец испорченные перчатки. По крайней мере, после неумелой лжи Феликса родные не волновались из-за ее длительного отсутствия. Артемизия знала, что выглядит ужасно – вся в грязи, волосы растрепаны, рукав порван по шву на плече. Именно поэтому она и хотела проскользнуть в дом через черный ход, не привлекая внимания. Ей следовало предвидеть, что Катберт был настоящей ищейкой.

– Вот, ваша светлость, пожалуйста, присаживайтесь. – Катберт подвинул ей один из кухонных стульев, а затем разжег огонь и поставил подогревать воду. – Уверен, вы почувствуете себя намного лучше после чашки вкусного чая.

– Благодарю, Катберт. – сказала Артемизия дрожащим голосом, положив статуэтку Беддингтона на колени. – Конечно, чай сейчас будет кстати. Отец всегда говорил, что эго королевское лекарство от всех болезней.

Но в фарфоровом чайнике не было магического зелья, которое могло бы вылечить ее недуг. Она оперлась руками на огромный стол и положила на них голову. Как бы ей хотелось, чтобы все это было кошмарным сном, от которого можно в любой момент проснуться!

Нужно отдать Катберту должное: он молчал, пока Артемизия не подняла голову.

– Может быть, мадам желает, чтобы я позвал врача? Вероятно, она выглядит хуже, чем думала.

В глазах старика безошибочно читалось беспокойство, и Артемизии показалось, что при таком освещении он действительно напоминает старую гончую.

– Мы можем прямо сейчас послать за врачом.

– Нет-нет, со мной все в порядке, – Она вытащила платок из ридикюля и шумно высморкалась. Чердак был наполнен многолетней пылью. – Когда чай будет готов, я с удовольствием его выпью.

В тот же миг перед Артемизией появилась чашка дымящегося напитка.

– Катберт, ты просто чудо, – заявила Артемизия.

– Делаем все, что только в наших силах, – ответил Катберт с чопорной скромностью. – Если вам больше ничего не нужно, я разбужу горничную и она поможет вам принять ванну.

Артемизия вздохнула:

– Вообще-то есть еще кое-что, Катберт. Пожалуйста, присаживайся.

– Мадам, но это же не принято…

– Пожалуйста, Катберт, не хочу больше слушать лекций о том, что положено или не положено. Сейчас я не выдержу твоих проповедей. Просто присядь рядом. – Она подняла на него глаза. – Пожалуйста.

На лице камердинера появилась слабая улыбка, и он неловко устроился на краешке стула.

– Мне нужна помощь, – начала она, – а также человек, которому я смогу полностью доверять.

– Можете на меня положиться, мадам, в любом вопросе, – сказал он машинально.

– Большое спасибо, но подожди немного. Я хочу, чтобы сначала ты услышал мой рассказ, а уже потом брал на себя какие-либо обязательства. – Артемизия задумчиво смотрела на пар, поднимающийся из ее чашки. – Хотя, сказать по правде, если ты мне не поможешь, не знаю, что мне останется делать.

Катберт обиженно фыркнул:

– Мадам, как вы можете во мне сомневаться? Отец бы перевернулся в могиле, если бы я отвернулся от кого-нибудь из рода Саутвик.

– Хорошо, – сказала герцогиня и стала рассказывать ему обо всем, начиная от тайной деятельности отца в Индии, ее работы под псевдонимом мистера Беддингтона, тайных попыток Тревелина обнаружить местоположение ключа и заканчивая похищением мистера Шипуоша и неудавшимся набегом на дом посла. Она выпустила лишь безумную страсть, вспыхнувшую между ней и Тревом. Сказать по правде, она с трудом могла даже произносить его имя, в том числе из-за страха, что Катберт заподозрит что-то неладное в ее волнении. – Теперь понимаешь, почему мне нужна твоя помощь?

– Нужно как можно быстрее сообщить обо всем властям. – Катберт проворно поднялся на ноги.

– Нет, вот этого мы делать ни в коем случае не можем, – сказала Артемизия со спокойной уверенностью. – Так мы лишимся единственного нашего преимущества. Если мы свяжемся с полицией, агенты ее королевского величества точно конфискуют вот это.

Она поставила перед собой на стол мистера Беддингтона.

– Статуэтку? – В обеспокоенном взгляде Катберта можно было прочитать, что он начинает беспокоиться за состояние ее рассудка.

– Нет, Катберт, не статуэтку. А то, что внутри ее. Мистер Беддингтон хранит ключ. Ключ, который поможет узнать имена агентов отца в Индии и спасти их от опасности. И еще сохранит жизнь двум людям здесь, в Англии. Это наше единственное преимущество при переговорах. – Она провела пальцем по фигурке пони, от мордочки мистера Беддингтона до подставки. – Нужно вычислить, какой замок этим ключом открывается.

Дверь в покои Артемизии резко распахнулась, и в комнату вошла Констанс Далримпл. Артемизия, окончательно проснувшись, наблюдала, как мать носится по комнате и отдергивает шторы, чтобы впустить в спальню яркий солнечный свет.

– Артемизия, не могу поверить, что ты можешь спокойно спать после всего, что произошло, – начала Констанс. – И в довершение ко всему мистер Беддингтон пропал.

Пропал? Артемизия резко села на кровати и в панике перевела взгляд на шкаф в углу комнаты. Статуэтка по-прежнему стояла на самом верху, и Артемизия с облегчением вздохнула. Видимо, мама имела в виду другого мистера Беддингтона.

А именно саму Артемизию.

Артемизия потерла глаза. Пока что ей не удавалось мыслить связно, и неудивительно. Катберт все-таки настоял на своем – разбудил горничную, и та помогла Артемизии принять ванну, хотя ей казалось, что она может заснуть даже стоя. Однако когда после ванны герцогиня оказалась в мягкой кровати, сон ее как рукой сняло. Будто бы огонек свечи разогнал окружающий ее мрак.

Где же Тревелин? Что, если он пострадал? Как ей теперь освободить его и мистера Шипуоша и не нарушить обещание, что ключ не должен попасть в плохие руки? Мысли ее блуждали по замкнутому кругу, а решение так и не находилось. Перед самым рассветом Артемизия наконец-то задремала.

– Мистер Беддингтон пропал? – повторила она.

– Просто испарился в никуда и забрал с собой помощника, Шипуоша. И именно сейчас, когда я хотела сказать ему все, что о нем думаю. – Констанс опустилась на кровать. – Как он только мог нас так подвести?

– Мама, о чем ты говоришь?

– В-вот о чем. – В дверном проеме стояла Флоринда, двумя пальцами державшая газету как можно дальше от себя, будто бы от этого мерзкого листка можно было заразиться чумой. – Вот, сестренка. Почитай:

Артемизия просмотрела первую страницу «Таттлера». Здесь во всевозможными непристойными подробностями была описана ее встреча с Тревелином в «Золотом петухе». Теперь высший свет мог посмеяться вволю. Репортер, какой-то Кларенс Уиглсуорт, изобразил их любовное свидание банальным и пошлым.

Но ведь все было совсем не так.

Ее роман с Тревелином Девериджем стал самым прекрасным, чистым событием за всю ее жизнь. Хотя ее имя и не фигурировало в статье, что скорее объяснялось угрозами Тревелина, нежели деликатностью со стороны репортера, ей было больно видеть, как Тревелина изображали в столь неприглядном виде. Он вовсе не был тем повесой, каким выглядел в «Таттлере». Артемизия считала Трева благородным и очень смелым человеком. Но, вполне возможно, она была единственной в Лондоне, кто знал правду о Тревелине Деверидже.

– Просто кошмар, – пробормотала Артемизия. Скорее всего отец Трева тоже прочитал, статью. Даже если он ее пока не увидел, какой-нибудь надоедливый сплетник непременно проследит, чтобы газета попалась ему на глаза. – И как несправедливо!

– Вот именно, – заявила Констанс. – Из-за этой истории бедняжка Флоринда теперь попала в неприглядное положение. Я уж не говорю, как переживают все в нашей семье.

Артемизия бросила на мать взгляд из-под полуопущенных век:

– Скорее, переживаешь ты одна.

– А во всем виноват мистер Беддингтон, – пожаловалась Констанс. – Он не выполнил как следует свою работу. Почему он не рассказал нам о недостатках мистера Девериджа., прежде чем мы связали имя Флоринды с его именем?

– Насколько я помню, в досье, предоставленном Беддингтоном, содержалось указание на недостатки мистера Девериджа, присущие здоровым молодым мужчинам, – сказала Артемизия, – и если вы не потрудились внимательнее прочитать доклад и не нашли в нем подтекста, вряд ли тут можно говорить о вине мистера Беддингтона. К тому же несколько безрассудно устраивать помолвку Флоринды с мужчиной, каким бы знатным он ни был, если они едва обменялись парой слов. – Она повернулась к сестре и протянула ей руку. – Поверь мне, все эти сплетни на тебе не отразятся. Главное, чтобы твое сердце не было разбито.

– Разбить мое сердце было бы сложно, п-поскольку оно никогда не было занято кем-то, – сказала Флоринда, слегка пожимая руку сестры.

– Но я так мечтала, что она соединит наш дом с домом Уорров. А теперь все ожидают, что Флоринда разорвет помолвку, – пробормотала Констанс Далримпл.

– А что ты сама хочешь? – спросила Артемизия сестру.

Она в любом случае планировала освободить Тревелина от обещания, данного его отцом Флоринде. И произошедшее казалось просто идеальным решением.

– Мистер Деверидж показался мне очень п-п-при-ятным человеком, – сказала Флоринда, – но мама всегда говорила, чтобы я следила за своими словами, поэтому я боялась даже рот раскрыть. А теперь, очевидно, мне необходимо расторгнуть помолвку?

– Нет, если мы найдем какой-нибудь способ все уладить, – возразила Констанс. – Наплевать на мистера Беддингтона. Зачем нам нужен этот человек, если он исчезает, когда мы так в нем нуждаемся? Я рассчитывала породниться с лордом Уорром и ни за что не смирюсь с тем, что брак не состоится.

– Мама, мы не можем выдать замуж Флоринду лишь потому, что так хочешь ты, – твердо сказала Артемизия.

Констанс резко встала и начала мерить шагами комнату, как никогда, напоминая тигрицу в клетке. Флоринда, наморщив прелестный вздернутый носик, прошептала сестре:

– Мне необходимо поговорить с тобой.

Услышав это, Артемизия обратилась к Констанс:

– Мама, не могла бы ты, если тебя не затруднит, поговорить с кухаркой? Боюсь, у меня нет сил сегодня обсуждать меню, а ты так любишь этим заниматься…

– Но что же делать с…

– Подобные вещи имеют свойство улаживаться сами по себе. Слухи похожи на костер, пылающий лишь недолгое время, а потом догорающий без следа. – Артемизия бросила на мать многозначительный взгляд. – Я улажу историю с Флориндой и мистером Девериджем.

Констанс с обиженным выражением лица выплыла из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– Спасибо. – Флоринда выдохнула с облегчением и присела на кровать. – Т-теперь она будет читать проповеди и злиться.

– Не важно, немного злости время от времени ей даже полезно. Невозможно всегда все делать по-своему это какое-то нездоровое желание.

Флоринда хихикнула:

– Но зато, если мама все делает по-своему, за мое здоровье можно не беспокоиться.

Артемизия подалась вперед и потрепала сестру по плечу:

– Пришло время показать свою независимость. Она не может распоряжаться твоей жизнью, если ты не позволишь ей.

– Ты права. Но я не похожа на тебя. Если мама сердится, ты не обращаешь на нее никакого внимания. Но стоит ей разозлиться на меня, как я дрожу от страха. К тому же у меня нет особого выбора.

– Конечно же, есть, – заявила Артемизия. – Ты можешь жить со мной столько, сколько сама пожелаешь. Если ты не захочешь выходить замуж, тебе вовсе не обязательно это делать.

– Но ты же вышла замуж.

– Верно, – Артемизия прикусила губу, – но только ради отца. Со временем я поняла, что нельзя принимать столь важные решения, лишь чтобы угодить кому-то. Замужество подходит не всем.

– Мама бы расстроилась еще больше, услышав твои слова.

– И от этого они не стали бы менее правдивыми, – возразила Артемизия, – Когда женщина выходит замуж, Флоринда, она передает все права мужу. Герцог был хорошим человеком, но даже с ним моя свобода была ограничена. Ты думаешь, я могла бы продолжать заниматься искусством, если бы была замужней женщиной?

– Я украдкой пробралась в студию и взглянула на твои работы. – Глаза Флоринды хитро заблестели. – Должна признаться, ты права. Картины просто чудесны, но, полагаю, муж вряд ли был бы в восторге от твоих картин.

«Если бы он только сам не являлся моим натурщиком», – подумала Артемизия и тут же мысленно оборвала себя. Нельзя было позволять себе думать о Треве. Особенно сейчас, когда перед ней стоят более насущные проблемы.

– Н-но тебе не кажется, что, если бы твоим мужем был подходящий тебе мужчина, ты бы с удовольствием позволяла ему принимать за тебя решение? – Флоринда теребила уголок одной из подушек.

– Почему ты спрашиваешь? – Артемизия изо всех сил пыталась не обращать внимания на внутренний трепет. Она никогда особенно не любила молиться, но если бы вдруг решила начать разговор с Богом, то охотно попросила бы поменять свою свободу на возвращение Тревелина живым и здоровым. – Тебе кто-то приглянулся?

– Да. – На щеках Флоринды появились очаровательные ямочки, однако затем ее лицо снова сморщилось. – Но мама никогда не даст разрешения на наш брак.

– Почему нет?

– Потому что… это Гектор.

– Гектор? – Артемизия не могла припомнить, чтобы она встречала джентльмена с таким именем, на светских приемах.

– Гектор Лонгботем.

Артемизия все еще не понимала, о ком идет речь.

– Наш лакей.

– Ах этот Гектор.

Это был долговязый молодой человек из Стаффордшира с морковно-рыжими волосами, торчащими во все стороны. Артемизии всегда казалось, что Гектор напоминает перепуганного ежика. Но раз он нравится ее сестре…

– А симпатия взаимна?

Лицо Флоринды вспыхнуло, словно солнце на рассвете.

– Тебя это не шокирует?

Артемизия грустно усмехнулась:

– Я рисую обнаженных молодых мужчин. Разве я похожа на человека, которого легко шокировать?

Флоринда бросилась сестре на шею от избытка чувств, а затем выложила ей всю историю. Гектор сопровождал их с Делией во время ежедневных конных прогулок по Гайд-парку, и именно тогда этот паренек из Стаффордшира и стал вести беседы с Флориндой, которая робко начала отвечать на его ухаживания.

– Дядя Гектора нашел для него должность в маленьком поместье в Стаффордшире. Конечно, много денег он не заработает, но зато предоставляется коттедж, – сказала Флоринда. Слова вылетали из ее рта с такой скоростью, что она даже забыла о заикании. – Я буду намного счастливее с Гектором за городом, нежели в Лондоне среди людей, которые хихикают, когда я запинаюсь на каждом слове.

– Ты уверена?

– Я не настолько красива, как Делия, и не настолько талантлива, как ты, – сказала Флоринда. – Я никогда не б-была создана для того, чтобы играть роль знатной леди, но с Гектором я чувствую себя настоящей королевой. Я люблю его всем сердцем.

Тоска пронзила грудь Артемизии. Она всю жизнь жалела робкую, заикающуюся Флоринду и пыталась защитить ее от жестоких нападок. Но теперь она завидовала сестре, ведь та точно знает, что хочет. А вот о себе Артемизия сказать этого не могла. Даже если она сможет добиться освобождения Трева, он должен уехать в Индию, а она сама не готова добровольно отказаться от свободы, которую дает ей положение вдовы.

Даже если им удастся преодолеть все опасности, у них нет будущего, и из-за понимания этого факта ей стало сложно дышать.

– Как ты думаешь, что мне теперь делать? – Голос Флоринды вернул ее от мрачных размышлений к реальности.

– Думаю, ты должна уже паковать чемодан. Возьми что-нибудь из моей шкатулки с драгоценностями. Тебе могут понадобиться хотя бы какие-то средства. Напиши короткую записку маме или отцу, если хочешь, и возьми ландо, – сказала Артемизия с непоколебимой уверенностью. По крайней мере, в ее жизни существовала хотя бы одна проблема, которую ей удастся уладить самостоятельно. – Вы с Гектором уедете в Гретна-Грин, где сможете пожениться без всяких официальных церемоний.