Обоюдный фол

ГЛАВА 1

КЕЙТ

На втором курсе Гарварда большинство студентов переселяют из общежития в Дома — это особенная история. Каждый Дом — община с традициями, председателями, группами, разделением по этажам. И мне с Ши, одной из лучших подруг и соседкой по прошлой комнате, повезло переехать вместе. Это неудивительно, в Гарварде двенадцать школ, и мы учимся в одной — Школе дизайна. Ши на дизайнера моды, я — будущий архитектор проектировщик. Конкурс тридцать человек на место, всего на программу набиралось пятьдесят. Ко второму курсу осталось тридцать два. Ужасающие цифры.

От моего нового Дома, самого дальнего от Учебного корпуса, добираться пятнадцать минут пешком или семь на гарвардском автобусе. Мы живем в отдельном городе, если не стране.

Иду чуть в обход, чтобы увидеть Майклин-центр — баскетбольную арену Гарварда, где я провожу достаточно времени, но не больше, чем члены женской команды.

Я могла бы посещать тренировки брата, болеть за него на играх, находиться под его протекторатом, стать популярной девчонкой, потому что Брюс чертовски хорош в тусовках и общении. Вместо этого брат учится на медицинском в Дьюке, не получив спортивный грант.

Дело не в деньгах, по оценкам и экзаменам Брюс не проходил, и баскетбол был его единственным шансом. В Гарварде учатся в основном дети из высшего класса, но этого недостаточно, чтобы забыть сдать книгу в библиотеку, по-киношному лежать на траве у главного корпуса или делать расчеты несущих стен.

Одно время баскетбол был в нашей семье всем, это изменилось четыре года назад в летний драфт. Брюсу и его другу детства Риду было восемнадцать. Через тренировочный лагерь NBA они могли войти в команду без дополнительных стараний в университете и пяти лет ожидания. Шанс попасть в лагерь в Орландо был один на миллион, и семь из сотни быть задрафтованным командой. И Ричард де Гир, лучший друг моего брата, подмешал билеты и достал счастливый.

С того драфта я видела Брюса три раза, и все они в Гарварде. До дома на другом конце страны, в Сан-Франциско, лететь восемь часов, но дело не только в этом. Брюс больше не появляется дома, чтобы не встречать осуждающих взглядов родственников или знакомых…его уничтожили.

Без самого близкого человека, разумеется, тяжело. Он сделал меня Принцессей дома Фейнменов, не давал в обиду, был лучшим другом. И когда случилось то, что нельзя назвать случайность, все разрушилось. Семья погрузилась в тишину.

— Кейт. — отдает честь Саймон, идя спиной вперед к корпусу юристов.

Белобрысый мощный парень один из членов гарвардской баскетбольной команды Кримсон.

— Еще увидимся. — улыбаюсь, стягивая ремень сумки.

На нем рубашка поло, облегающая мускулы плеч и спины, снизу — джинсы. В Гарварде можно ходить в чем угодно, он консервативен на процентов сорок — их составляют чопорные политики, будущие адвокаты и другие кукловоды страны. Они носят твидовые пиджаки, коричневые кожаные дипломаты, девушки — юбки ниже колена, непременно эмблемы или значки университета.

Я отношусь к части, которая может в особенно тяжкий день надеть толстовку с джинсами или леггинсами, носить в руках шоппер с чертежами и тетрадями. В основном, кто полюбил спортивный стиль становятся ходячей сувенирной лавкой Гарварда с огромными надписями на футболках, кофтах и кепках. Другой стороной печати университета являются спортсмены — типичные бомберы с номерами и названием спорта. Еще не хватало смешать баскетболистов, футболистов и пловцов.

Прихожу в новенький современный корпус своей Школы. Он и химический единственные современные здания, другие учатся в “Хогвартсе” в частности политики и экономисты — Школа Кеннеди. Ее видно из окна моей спальни, как и второй из Домов — Киркленда. Это негласная территория спортсменов, она находится ближе всего к стадионам и аренам.

Провожу не больше трех часов на вводной части, обсуждаем с однокурсниками потери в нашем строю, далее все разбредаются по Домам, чтобы скорее разобрать вещи и подготовиться к ночи — ночи посвящения, традиция которая будет существовать тысячелетия после нас, никаких сомнений.

Я же иду к Малкин-Центру, где сегодня проводится первая короткая тренировка и собрание баскетболистов. Этот вид спорта спонсируется не так, как футбол или легкая атлетика и все же на него тратят огромные деньги, что видно по стадиону на тысячу человек и тренажерке, в которой была лишь раз. Мое обоняние не выдержит повтора.

Обычно я не единственная на двух трибунах тренировочного зала. Сюда заходят девушки баскетболистов или охотницы за ними — изначально меня принимали за таковую. Справедливости ради, они немного правы, встречалась две недели с капитаном Кримсонов — Коулом, но он честно признался, что не может задерживаться на одной. Мы хорошие друзья.

Я действительно обожаю баскетбол, выросла с ним и на нем. Спасибо брату и Риду…хотя тому стоит сказать не спасибо, а засунуть в задницу ч…

Прихожу за несколько минут до начала тренировки. Ко мне подбегает тот самый Коул, Саймон, Честер и еще парочка.

— Кейт! Мы боремся за розовый цвет.

Дело в том, что я единственная, кто был едва ли не на всех тренировках и на домашних матчах Кримсонов. Тренера это почему-то взбесило, мне посоветовали пойти в женскую команду, а затем “наблюдать” за парнями в полезном смысле. “Почему бы и нет” — ответила я. Так стала ассистенткой по организационным вопросам. Напоминаю об индивидуальных тренировках, составляю расписание, убеждаюсь в том, что парни не пойдут на вечеринку за день до игры и куча другого, что меня ни разу не тяготит. Я чувствую себя частью команды, пускай это и глупо.

Мистер Амкер был так счастлив избавиться от организационных обязанностей, что официально внес меня в базу студентов-младших сотрудников и посоветовал нанять такого же помощника тренеру женской сборной.

И забыла упомянуть, два года назад Гарвард стал чемпионом национального уровня, так, к слову. Но у них был один допинг, задрафтованный первой волной. Какое счастье, что в мой первый год и сейчас, парень занят NBA, а не каким-то университетским баскетболом.

Честер смеется, хочет получить для своих тренировок смайлик розового сердечка, ими ставлю напоминалки в общем календаре.

— Я благородно подумаю об этом. — смеюсь.

Странно, но я правда скучала по парням. Они мои друзья не меньше Ши и Лили, но в дело вступают гендерные различия.

— Привет, Кейтлин.

— С новым учебным годом, мистер Амкер.

— Поставь в понедельник в любое время еще одного игрока, мистера де Гира…Пожалуйста.

Парни всегда в шоке, когда жесткий, почти что жестокий тренер добавляет это слово при общении со мной.

Так. Стоп. Кого? Что он делает в команде Гарварда?!

— В любое?

То есть тренер готов подстраиваться под этого придурка Рида де Гира?

— Я так и сказал, спроси у него. Отправь до вторника. А то до этого вас двое суток силой не притащишь, ну разве что тебя.

Он говорит о ночи посвящения, все о ней знают. Это едва ли не судные часы, когда администрация позволяет студентам все, что угодно.

На автомате улыбаюсь Лили, подружке Честера, прижимаю ipad к груди.

— Коул, добавишь Рида в беседу, пожалуйста. — почти шепчу.

— О, так ты следишь за нашей звездой? — понимает рыжеволосый парень, улыбается.

Я пыталась не смотреть его соцсети, не читать новости о лучшем друге брата и его предателе, о моей подростковой любви, защитнике, который был рядом ненамного реже Брюса.

— Мне нужно идти.

— Я тебя ему не отдам! — говорит вдогонку, оборачиваюсь, иду спиной вперед, чтобы видеть Коула — Готовься к ночи, милая! Надень бикини!

И это все при тренере, но тот не обращает внимания.

— Ты не в Доме Элиот, Коул, так что не командуй.

Останавливаюсь. Закрываю глаза, когда понимаю, что врезалась спиной в мужское тело. И парни обычно выходят с другой стороны, да и…даже если бы мне пришлось по очертанию мускулов, запаху угадывать, я бы его нашла.

Собравшиеся передо мной члены команды издают победные ритмичные крики, приветствуя Рида. Его, твою мать…

Мой висок, затем ухо обдает горячее дыхание.

— Привет, Бэмби.

Я делаю глубокий вдох и дрожа, обходя полукругом, взглянув лишь в спину, сбегаю. Мне ни разу не стыдно, лучше так, чем упасть в обморок от ужаса или превратиться в Халка и разорвать на части. Я человек крайностей.

Де Гир учится в Школе Кеннеди на публичной политике. Он всегда умел привлекать внимание, но скорее как молчаливый плохой парень. Коротко стриженные кудрявые волосы, мощная фигура с ростом под метр девяносто…пять-шесть, смуглая кожа. Сейчас она особенно загорелая после летнего баскетбольного лагеря NBA. Он не член ассоциации, а свободный агент. От кого-то слышала, что за эти четыре года, пока мы не виделись, он заработал больше полутора миллиона на “свободном полете”, по терминам контрактов. Его не было в Гарварде прошлом году, что отлично, приезжал только на сдачу экзаменов, но в тот момент я обитала на севере кампуса, а он на юге, теперь же наши дома едва ли не сливаются друг с другом, мой — ближе к реке, его — к школе Кеннеди.

И как мне существовать далее? Если стоит подумать о Риде, и у меня вновь перемешанные чувства: ненависть, обида, мление, остатки детской невинной влюбленности, а далее — желание. По честному, образ Рида был первым, с кем я достигла самостоятельного оргазма. Сейчас тело горит…от всего, но скорее…я его ненавижу, на месте де Гира должен быть брат.

Мы еще не виделись с Ши, так что поднимаясь в новую обитель на втором этаже элитного Дома Элиот, визжим и обнимаем друг друга. Девушка с корейскими корнями покрасила волосы от черного к красному, подвела глаза бордовым, такого же цвета губы. Ее стиль не выглядит нелепо, чаще всего Ши экстравагантна.

На ночь подруга оставляет макияж, только меняет легкую кофту на теплый лонгслив. Нас и вправду могут поднять в любую минуту, но не раньше двух, так что все делают вид, что их вырвали из постели, однако прихорашиваются.

Это не в моих правилам, я заплетаю привычные тонкие тугие косички у лица. Это не то чтобы моя фишка, а удобство, чтобы волосы не лезли в глаза, когда наклоняюсь над чертежами, для иной помощни — черный крабик, ярко выделяющихся на волосах цвета ванильного латте. Это слова Ши, не мои. Она вообще часто хочет сменить мой светлый гардероб на что-нибудь “посмелее”. Итак, я привожу в порядок волосы, надеваю серое худи, доходящее до первой трети бедра и черные леггинсы. Кроссовки уже у постели. Это все так смешно и волнующе, удивительно что удается заснуть. Удивлена не только из-за переживаний, но и Рида…как же я его…что?

Нас поднимают и в прямом смысле вытаскивают из постели с воем песни “A little party never kill nobody”. Ши прикрикивает на парня, который хочет ее унести, и тот благоразумно убирает руки.

Нам дают шоты, потом делают вид, что мы в братстве, шепча в мантиях, мы изгоняем дух Чарльза Элиота, который был президентом Гарварда когда-то давно, я уже не помню, тогда алкоголь только ударил в голову. Он отпускает стоит нам дойти до лодочного домика в трехстах метрах от Дома, а затем нас садят в спортивные лодочки, заставляя грести. Я не в первый партии, в отличие от Ши, не хватает жилетов, так что со смехом наблюдаю. В Доме Элиот куча гребцов, они немногие спортсмены не из Киркленда.

Все происходит так быстро. Вот только чуть раскачивают лодки, заставляют новеньких цитировать отрывки из Фауста или Шекспира. Так по-гарвардски, но все вскрикивают, когда качающуюся лодку переворачивают, затем вторую, третью.

— Да, парни! — это летит Честер.

Река довольно глубокая, так что баскетболист прыгает бомбочкой, обдает меня брызгами воды.

М-да…я слышала о таком. На Дом Элиот “напали” спортсмены, наверняка в лодках сидели их ребята.

Смотрю на Ши с растекшимся макияжем. Она выплевывает воду, хмурится, на плаву с помощью оранжевого жилета. Теплой сентябрьской ночью не кромешная тьма.

Все прыгают в реку, зазывают меня. Снимаю кроссовки, на воду ставят очередную лодку, парень уже из Элиот, подает руку, но меня хватают и возвращают на маленький пирс.

— Ты умеешь убегать от меня, а не плавать, Кейти.

Из меня словно вышибли воздух. За предплечье через кофту держит Рид. Смотрю на его ладонь, словно на ядовитую змею, поднимаю глаза.

— Убери от меня руки. — дергаюсь, но это ничего не меняет.

Разумеется. Для этого человека не существует уважение или в конце концов верность. Заставляю саму себя не забывать, что он разбил карьеру брата, мою семью и сердце.

— Кейт, что ты делаешь на суше?! — спрашивает Коул, поднимая худощавого парня, который даже не пробует сопротивляться.

Баскетболист разбегается даже с таким грузом. Так вот почему парень говорил о бикини.

— Саймон!

Мощный форвард вырывает меня из хватки де Гира, который не хочет оставить на моем предплечье синяк, так что отступает.

Я визжу, когда меня кидают в воду, а уже потом прыгают рядом. Когда убираю мокрые волосы назад, вижу, что Саймон остался на пирсе.

Меня кто-то берет за талию, инстинктивно сцепляю ноги за спиной…Рида, ну да. Его руки переходят на таз, бедра. Серые глаза и непробиваемое выражение лица убийственно, а мокрые кудряшки выглядят еще красивее.

Он думает, что я, как и в пятнадцать лет, не умею плавать.

Отталкиваюсь, чтобы грести в сторону Ши.

— За четыре года многое изменилось. Не приближайся ко мне, де Гир. — голос слабый, не уверена, слышно ли в общем гомоне.

— Мечтай, что я так и сделаю, Бэмби.

Мне нравилось это прозвище за большие синие глаза, в которых часто стояли слезы, когда мальчишки прогоняли меня, не позволяли играть с ними. Мне нравилось, что Рид выделяет меня, обращает внимание. Это было давно. Сейчас я предпочла бы забыть его навсегда.

— Будете так себя вести, уйду к футболистам! — делаю вид, что обижаюсь, когда меня брызгает Чес.

Его девушка — Лили и Ши смеются. Это отвлекает.

Вскоре выбираемся, надеваю обувь, ботинки Ши не поддаются восстановлению. Нам предлагают фланелевые пледы, знакомый пловец подает еще пару, рискуя, что кому-то не хватит. Это мило крутиться вокруг спортсменов. Чувствую себя, как в Сан-Франциско, когда члены школьной команды брата относились ко мне, как к маленькой девочке, сестренке. Делать это в Гарварде со взрослыми куда сложнее.

— Кейт. — Ши, когда бежим до Дома — Это он?

— Да! — жестикулирую, что плед падает на землю — Я без понятия, что он забыл в Кримсон. — название команды — Это Ад.

— О, милая. Он похож на Люцифера, сексуальнее Тома Эллиса*, а на тебя смотрит, как на грешницу, которую нужно…

*исполнитель главной роли в сериале “Люцифер”

— Ты учишься в Гарварде, а залипаешь на такое и отправляешь меня на БДСМ практики?

— Что мне было делать шестнадцать часов в самолете?

Ши прилетела из Сеула, где у ее мамы новый проект — она актриса.

— Итак, наш план действий?

Подруга знает все от того, как по инициативе Рида они с братом разбили ночью окно парню, который в седьмом классе назвал меня плоской, к слову это заметно изменилось. До подставы Брюса, получение места в драфте. Далее идут проблемы в семье, как я единственная верила и продолжаю верить в то, что брат не виноват, но вся семья ополчилась на него.

— Не обращать внимания. — вздергиваю подбородок.

— Или устроить ему сладкую жизнь.

Ши улыбается и в кубе с ее красными волосами и расплывшимся макияжем походит на кошмар, который заслужил Ричард де Гир.

РИД

Бэмби. Испуганный олененок, у которого прорезались рожки. Она больше не младшая сестра друга, по которой на подсознательном уровне было запрещено сходить с ума, плюс разница в возрасте в три года, ощутима для школьников куда острее, чем здесь и сейчас. Мы не виделись и не говорили все эти годы. Она избегала меня во время каждого приезда в Сан-Франциско. До этого момента я не смел врываться в ее жизнь.

Четыре года назад Кейти была правильной девочкой с друзьями из католических семей, ухажерами, которые быстро понимали, что их лицо или имущество дороже мимолетной симпатии к блондинке. И теперь Кейт говорит с парнями из команды, как с лучшими друзьями, притягивает внимание студентов, она изменилась.

Даже в джинсах или леггинсах, этих бесформенных кофтах и без макияжа она очаровательна, женственна и светлая. В ней та доброта, которой могут воспользоваться.

Не знаю, как несколько дней пребывания в Гарварде в том году не посетил северную часть, но туда тянуло, внутри словно компас, настроенный на Кейтлин Фейнман. Какого хрена она вообще выбрала архитектурный? Ей же нравилась фотография. И почему так влилась в компанию идиотов-баскетболистов? Знаю, все они такие, потому что один их них.

И когда днем прикоснулся к Кейти, почувствовал аромат несменных духов Нина Риччи, тело пронзило. Огонь расползался по телу даже в прохладной воде, когда я чуть не сдох со страху. Придурок Саймон, которому наказал следить за ней, сам сбросил девушку в воду. Он ответит за это, никто не вправе прикасаться к моей Бэмби.

Серьезно. Когда увидел ее в Малкин-центре, в голове крутилась единственная мысль: Кейти моя по одной просто причине — я осознал, что не могу без нее. Все эти четыре года лгал себе и теперь…

— Эй, Рид!

Не позаботился об обуви, успел кинуть на землю только телефон. Вылезаю, подтягиваясь на пирсе.

— Переоденься или высушись на костре, еще часа четыре впереди. — Коул.

Рыжеволосый капитан, отлично справляющийся со своими обязанностями. Он крутой центровой, весельчак, но всегда сосредоточенный на площадке. Одно время он был сосредоточен на Кейти. Конечно, это нихрена не значит, это не мое дело, если она так решила, затем разошлась с Коулом, но от одной мысли хочется сломать ему ведущую руку. И меня не волнует, что он из влиятельной ирландской семьи и изредка показывает настоящую личность.

Я слишком давно ждал, перенаправлял мысли от нее, потому что блядь в восемнадцать лет быть зависимым от пятнадцатилетки выглядело как педофилия. Ладно, иначе. Читал, оно так называется, если нравятся ребенку до двенадцать.

И сегодня услышав ее голос, поймав взгляд, понимаю: она презирает меня за то, что я якобы сделал с ее братом. Благородство портит жизнь, но если сейчас все переиграть, то изменится ли счет в свою пользу? И это в любом случае доставит Кейти боль, а я не могу этого допустить. Нужно дать понять, что есть тот, кто о ней позаботиться.

Как с Брюсом в средней школе четырнадцатого февраля заставляли девчонок из класса писать валентинки для Бэмби. Не от своего имени, а чтобы выходил разный почерк. Она была радостная всю неделю. Это привычно оберегать ее даже после перерыва в четыре, мать его, года. И почти каждая затея была не идеей Брюса. Пусть она будет его Принцессей, но Кэйти мое все. Я сумасшедший, потому что понял это в одночасье.

Стоит признать, мне удавалось жить без мысли о Бэмби. Но одно упоминание о ней мамой, проходящая мимо блондинка с косичками, и все летит к чертям.

Даже спрашивал себя, не учусь ли я в Гарварде ради нее. Серьезно. Нахрен баскетболисту образование в лучшем университете страны, если не мира?! Но нет, карьера не вечна, не уверен, что готов маячить на площадке до сорока. И я потратил третий курс на игру в агентстве, выступая за два клуба: Бостон Селтикс и Чикаго Буллз. Есть все шансы, что по окончанию Гарварда мне предоставят контракт в первый, но в этом году оторвусь в университетской лиге, Кримсон нуждается в атакующем, коим я и являюсь, как и звездой баскетбола среди NCAA*.

*Спортивная студенческая ассоциация.

Почти все вернулись в Дом и быстро сменили одежду. Я делю комнату с Саймоном. Бэмби тоже выходит из Дома, она в короткой футболке и обтягивающих джинсах. Красноволосая подруга ей тут же находит стакан с выпивкой, Кейти неразборчиво быстро опустошает его.

Во дворе между Домами разожгли костер, проходят нелепые испытания посвящения. Чирлидерши жарят маршмеллоу и поглощают их, зазывая заменить сладость на член.

— Вы знакомы? Кейт знала твое имя, когда попросила добавить в общий чат. — Честер смотрит в сторону девушки.

Чат, который называется эмодзи, она вставляет их куда захочет: “баскетбольный мяч” “разбитое сердце” “баскетбольный мяч”

— Да, учились в одной школе. — и многое другое.

Честер усмехается в стакан с пивом. Мы знакомы дольше всех, учимся на одном курсе, как и с Лили.

— Кейти главная из ваших тем? — изгибаю бровь.

— Нет. Детка, минуту. — просит брюнетку — Но ее вроде как все любят, и даже наши парни относятся, как к младшей сестре, так что поосторожнее.

Это привычный образ для Бэмби.

Подходит Саймон и закидывает руки на наши плечи, одновременно с Чесом скидываем. Парень знает не так много, как может показаться. Саймону известно только то, что за Кейти нужно приглядывать, она дочь друзей семьи.

— Запал на Кейт? — улыбка беловолосого становится шире — Забей. Куда привлекательнее иметь ее в друзьях, чем в кровати. — мычит — Хотя она охрененная.

Зубам больно от того, как сжимаются челюсти.

— Но каждый пытался. — влезает в разговор Лили — Ты в том числе. — зло смотрит на своего парня.

— Детка, мы тогда даже не встречались!

В другой стороне от костра Бэмби прокручивается под рукой у подруги, ее перехватывает парень из нашего Дома, кладет медвежью руку на оголенную талию, другой держит ладонь, почти по-детски имитируют вальс. Кейти запрокидывает голову и смеется.

— Передайте всем, чтобы даже не смотрели в ее сторону.

— Рид, ты крутой и так далее, но глаз не лишай. — ржет футболист неподалеку, мой однокурсник.

— Я, блять, сказал: Кейтлин Фейнман моя, так что отходите на десять шагов назад, когда она рядом. — не поворачиваюсь к ним — Назовите потом имена тех, кто не услышал.

Иду к Бэмби, вынимаю ее ладошку из руки незнакомого имбицила, притягивая девушку к себе. Она перестает смеяться, глаза затуманены выпивкой, морщится как в детстве.

— Я поставила твою тренировку на шесть утра. — и выделила значком красного флага, как тонко — Это все, что может быть от меня нужно.

Она ненавидит меня за историю с Брюсом. Станет ли парню больно, когда я лишу его единственного человека, который ему верит?

— Прекрати.

Ее хрупкое тело в моих руках, грудь при тяжелых вздохах касается моей, смотрит снизу вверх.

— Рид, я не собираюсь с тобой разговаривать.

Провожу рукой по ее левому предплечью, где растянулась тонкая белая полоска шрама. Боже! Как она рыдала, сколько было крови! Кейти зацепилась за гвоздь на заборе, распорола кожу. Я туго перевязал рану. Тогда девушка была такой хрупкой в руках четырнадцатилетнего парня, в соотношении тел ничего не изменилось. Когда в доме переполошились, увезли в больницу и наложили пару швов.

Она громко сглатывает.

— Я не хочу тебя знать, просто скажи, что тебе нужно.

Сам не знаю. Хватит ли просто находиться поблизости?

Кейти переглядывается с красноволосой подругой.

— Тебе необязательно показательно на меня злиться. — наклоняюсь к ее уху, едва задеваю губами, вдыхаю аромат.

— Спасибо, что прояснил, а теперь отпусти, или я буду кричать.

— Кейт! Тебе надо это видеть! Гольфист размазывает теннисистов в бир-понг!

Группа девушек, хочет выхватить ее из моих рук. Что им всем нахрен нужно?

— Оу, Ричард де Гир, насколько знаю. — замирает с улыбкой одна.

Бэмби рада, что мы не стоим вплотную друг к другу, но держу ее за руку, чуть заведя назад.

— Примерно. Рид.

Кейти страдальчески стонет за моей спиной. Не могу сдержать улыбку.

— Мы обыграем с вами и этого гребанного гольфиста, девочки. Дайте мне минуту.

Они почти по команде уходят, но Кейти здесь не главная, так с чего бы?

— Говори. Тебя взяли в Гарвард за умение попадать в корзину или на публичной политике не учат ораторству?

Зло в сияющих глазах.

— Что я тебе сделал, Бэмби?

Смеется, отходим ближе к Дому, где она опирается спиной о стену.

— Историю четырехлетней давности я рассказывать не собираюсь. Ты предал Брюса.

Под действием алкоголя говорит быстро и агрессивно.

— Это ненормально так держаться за брата.

— Отлично! Потому что если бы было не так, я бы злилась куда больше.

Позволяю ей себя оттолкнуть, делаю шаг назад.

Кейти хочет направиться через коридор между нашими Домами туда, где ее ждут подруги, но резко останавливается, всплескивает руками, сквозь зубы произносит ругательства, идет дальше.

Усмехаюсь.

— Тебе смешно?! — оборачивается и смотрит самыми яркими глазами из возможных, встает вплотную — Ты, Рид, слишком часто надо мной издевался. — неправда — Так что для тебя нормально смеяться над человеком, который предпочел бы не видеть тебя всю жизнь. Человека, которого ты предал.

Бьет пальцем чуть выше солнечного сплетения.

— Что если я скажу, что никогда никого не предавал? Тебя так точно.

Светлая ночь, нас окружает шум и яркое пламя костра, мы смотрим в глаза друг другу впервые за четыре года. Кажется, я все понимаю. Я сегодня понял на удивление многое.

Вижу то, чего боялся, но одновременно с этим благодарен быть рядом. Никто не защитит ее лучше меня.

— Ты придурок. Я была пай-девочкой, которую огораживали от других парней, — я делал это — которая любила романы с тропом лучший друг старшего брата! Ты мог бы остаться в моей памяти принцем, а не злодеем. — произносит на одном дыхании, а затем шепотом — Так что не приближайся, я серьезн…

Притягиваю к себе за предплечья и накрываю ее губы своими, прося замолчать, пока она не испортила признание. Не заставляю, не тороплю, жду, когда Кейти отвечает легких прикосновением своих мягких губ, затем разрешает чуть просунуть язык, снова облизывает нижнюю губу. Я наклоняюсь, а Бэмби поднимается на носочки, чтобы мы были ближе. Чувствую запах спиртного, но плевать. Глаза девушки прикрыты, наблюдаю за ней, но затем не в силах удержаться в реальности — опускаю веки.

Воспринимаю ее действия за карт-бланш.

— К черту все это… — произношу в ее губы.

КЕЙТ

Поговорим о том, что я твою? Спроси меня утром о планах на день, поцелуй с Ридом на посвящении стал бы последним из вариантов. Миллиарда, черт побери, вариантов. Спишу все на алкоголь, еще на его прикосновения, нахлынувшие воспоминания.

Поцелуй становится противоположностью того, на что я пошла. Он сумасшедший, выходит из-под контроля, не могу предугадать следующего действия Рида. Вот его руки у моих бедер, спина прижата к холодному камню стены. Как мы успели переместиться? Дыхание прерывистое, дайвер с трудом бы справился с этим, не то что я. Мне кажется, Рид хочет поглотить меня, завладеть, чего никогда не случится.

Я собираюсь отступить. В этот момент понимаю, что мои руки на широких плечах баскетболиста, опускаю их, ставлю между нашими телами, медленно миллиметр за миллиметром отталкиваю, причиняя боль самой себе.

— Как легко отпускаешь злость, моя Бэмби. Всегда.

Кажется, он меня приворожил, потому что запоздало отвечаю, рассматривая завитки его коротких кудрей:

— Я никогда не была твоей, как бы сильно ты в это не верил.

— Ты не умеешь врать, так что скажи. — его голос такой низкий и приятный — Скажи, что тебе не хотелось этого между нами.

— Прошло четыре года. Не о чем говорить. — щеки пылаю.

— Это ничего не меняет.

— Только время и способно на это. — выныриваю из-под его руки.

Рид был моей подростковой мечтой. Плохой парень, лучший баскетболист. Он умеет водить мотоцикл, никогда не соглашался прокатить меня, в отличие от своих подруг. И все очарование смог испарить, показав настоящего себя — Рида, готового пойти на все ради цели. И новая мишень — я?

Уходя, разражаюсь проклятьями.

— И этими губами ты меня целуешь? — доносится со смехом позади.

Не оборачиваюсь. Поднимаю руку, показывая средний палец.