Обоюдный фол

ГЛАВА 9

РИД

Диагноз: полный придурок и два сломанных ребра

Она: моя болтливая и яростная Бэмби

Если серьезно, то я поверил, что Кейти могла специально рассказать о моей незажившей ране парню из Гамильтона. Да, она не видит в людях злодеев, кроме как во мне, но это было недели назад. Неважно. Сказал ли я Бэмби все на эмоциях? Была одна — разочарование. Все дело в том, что я слишком боюсь, что она не забудет вину, которую я по-идиотски взял на себя. Но черт, твою мать, нахрен, да. Я все тогда сделал правильно, не став переубеждать Кейти.

И верю ли я сейчас, что девушка проговорилась неспециально? Я не говорил, что это секрет, не жаловался. Так что обвиняю только в том, что Бэмби не додумалась промолчать. Не додумалась, что кто-то может использовать такую мелочь против меня.

Придурок. Я подорвал ее доверие отсутствием своего. И мне хреново от боли, тело ломит не только из-за травмы, но и отсутствия Кейти. Я ужасно хочу ее. Боже правый…она моя. М-о-я. И я буду вести себя так, как ей нужно, но все до поры до времени. Я знаю, Бэмби тоже хочет быть рядом.

Приближаюсь к ней только к среде. Внимание. Около трех суток без нее. Это было нужно обоим. Плюс первые дни я был не в состоянии прижать Кейти к своему телу и кинуть на кровать без шипения от боли.

Я паркую машину, которая так нравится Бэмби, у соседнего учебного корпуса. Направляюсь к ее зданию. Пары должны были закончится шесть минут назад, надеюсь, она не успела уйти. Не успела. Ее умело задерживают.

Кейти стоит вместе с тощим блондином. Она кивает в такт его словам с самой спокойной и светлой улыбкой, затем достает из сумки блокнот, он подает карандаш, касаясь, блядь, ее руки. Бэмби размашисто что-то пишет, прикусив кончик языка. Меня трясет. Вырывает листок, дает этому куску дерьма, который широко раскрывает глаза.

Молча поднимаюсь по крупным ступеням. Со мной здороваются двое парней, салютую знакомому из тренажерного зала. Они хотя бы не хотят пожалеть меня, поговорить о травме, как другие.

Я почти сумасшедший, потому что в голову лезут ужасные, но правильные мысли.

Мне стоит титанических усилий подойти со спины этого олуха. Бэмби замирает, заметив меня. Улыбка дрожит на ее пухлых ненакрашенных губах. Сегодня она в джинсах, синей футболке и с рюкзаком. На лице ни капли макияжа, как я и привык.

Она ждет подставы, моей агрессии, знаю. Поэтому Кейти не шевелится, когда встаю рядом, целую ее в распущенные волосы, пробегаю пальцами по тонкой косичке у виска.

— Привет.

— Привет. — тихо-тихо.

Она стоит с прикрытыми глазами. Даже после учебного дня от нее пахнет Нина Риччи.

Проглатываю тяжелый выдох. Ухожу в сторону, с которой пришел. Может, мне нужно вымыть ее руки? Несколько раз ударить имбицила в голову, чтобы мозги встали на место? Может, мне просто не стоит быть таким помешанным?!

— А это… — спрашивает за спиной.

Гарвард большой, не все знают, чья эта девочка. Мой промах.

— Рид де Гир.

Она единственная произносит это сочетание, остальные бы сказали полной формой — Ричард, что я не могу терпеть.

Ухожу дальше, чтобы не слышать, как Кейти начнет перечислять мои идиотские регалии: учусь в школе Кеннеди, баскетболист и…

— Мой парень. И если он подождет еще пару минут, пока я договорю с куратором, мы сможем пойти к Домам. — громче, чем стоило бы.

Я не хотел этого показывать, но торможу у боковой колонны здания, чтобы терпеливо ожидать Бэмби. Кажется, я похож на щенка, который вот-вот завиляет хвостом. Что Кейти со мной творит…

Делаю несколько шагов навстречу, когда она наконец направляется ко мне.

— Спасибо? — неуверенно, не понимаю о чем она — Что не устроил сцену.

Беру рюкзак из ее рук.

Окей, да. Бэмби понимает, с кем связалась.

— Рид…

— Я хочу рассказать тебе всё с самого начала, Кейти. Хочу, чтобы ты выслушала версию целиком и приняла решение верить мне или нет.

Опускает синие глаза, беру за подбородок, заставляя смотреть на меня.

— Мне это не нужно. — отмахивается от моей руки.

Она мне не верит.

— Кейти, пожалуйста.

Я еще никого не умолял.

Вместо ожидаемой тяжелой тишины, очередных избеганий друг друга Бэмби обнимает меня за талию, касаясь осторожнее, чем фарфора.

Сумка не мешает обнять ее в ответ, прижать к себе, показать, что она не причиняет боли.

— Мне не нужно знать историю целиком, чтобы быть уверенной, что ты говоришь правду. Мне просто так жаль… — тихо начинает она.

— Прости, Бэмби. Я не думал, что это непросто. Как тебе удалось поверить мне?

Хочется добавить — а не родному брату.

Она отстраняется.

— Я никогда не хотела тебе навредить, Рид. Может разве что четыре года думала о твоем убийстве и члене. — переводит в шутку.

— Рад, что занимал твою голову все это время. Но тебе нужно услышать правду. — давлю.

Неожиданно Кейти закрывает мне рот ладонью, встает на носочки своих белых кед. Лицо так близко.

— Плевать. Абсолютно. — замираем на несколько секунд — И мне пора.

— Да, ты права. Тебе еще собираться на игру.

Сегодня играет Миннесота с Бостоном, моей возможной командой. Черт, менеджер делает все, чтобы травма не сказалась на выборе, но Селтикс уже в кармане.

— Что?! — она едва не подпрыгивает — Откуда у тебя биле…да, точно.

Знаю, вижу — Кейти чертовски хочется попасть на игру. В гарвардской команде немного “обычных” парней, не из по-королевски богатых семей. Но у всех равные шансы заполучить билеты на игру. Элементарно нужно успеть.

— Рид. Это все весело, я тебя люблю, но мне нужно в самом странном смысле этого слова побыть одной.

Я тебя люблю. Она не это имела в виду, слова легко сорвались с ее губ. Кейти не замечает.

— Позови одного из парней. Они готовы на все ради этого. Вэлу не удалось достать билеты. Это номер Четыре.

— Я пойду туда только с тобой, Бэмби. Давай же. Если хочешь, не произнесу ни слова или только проведу. Не лишай себя этого из-за меня.

Она почти свирепо дышит, а потом:

— Я снова за Миннесоту.

— Нравится ставить на проигравших? — коротко смеюсь.

В тот день на просмотре игры в моем кинотеатре, она тоже была за “Волков”.

— Просто надеюсь, что они надерут задницу Бостону, значит, и тебе. — пожимает плечами, а затем идет со мной к машине.

Черт возьми, да!

КЕЙТИ

Это было почти ожидаемо, но надежда умирает последней. Бостон выиграл, мы сидели на пятом ряду. Он привычен для меня, но когда дело касается основных трибун, а не VIP площадки.

Многие знают Рида. Обсуждают игру, кричат, когда Тревис теряет мяч. Я относительно спокойна, мне нравится две вещи — красивая игра и Рид.

Мы поспорили с ним на неделю пользования его автомобилем и поездкой к нему. Мне дали понять, что речь не о пошлостях. Не верю, мне не хочется решать наши разногласия сексом, и все же…Спасибо, Бостон Селтикс, за победу.

— Умоляю, Рид… — хнычу, проходя в квартиру.

Я была здесь всего три раза, и сейчас не то время, чтобы организовывать четвертый. Чувствую себя предательницей самой же себя. Парень мне нагрубил, обвинил, а теперь пытается делать вид, что все, как ни в чем ни бывало. И на поверхностном уровне я хочу поддержать эту игру.

— Поешь после восьми, тебе ничего не навредит.

Не понимаю о чем он, к тому же на мне джинсы и объемный черный свитер, так что даже два стакана колы не видны.

Он выкладывает на стол заготовленный набор ингредиентов. Масло, яйца, творог, сахар…останавливаю перечисление на тыкве рядом с теркой.

— Тыквенные маффины?

Понимаю, что речь о моем любимом угощении миссис де Гир. Только, как утверждает Симона, она никому, кроме меня не раскрывала рецепт. А здесь и грецкие орехи и блендер — то, что на поварском сайте не найдешь.

— Мы не будем готовить.

Оба хмуримся.

Рид опирается руками о стол, впервые за эти дни так тяжело на меня смотрит.

— Что не так, Бэмби?

Он не хотел услышать похвалу, пускай все это и ужасно мило, но пытается понять, где проиграл.

— Мы будем готовить только то, что нравится обоим.

Рид сам сказал, что на самом деле ненавидит маффины.

Мне даже кажется, что по квартире разносится эхо, настолько она большая и одинокая.

— А что нравится обоим?

Громко сглатываем. Да, наверное, я дура, потому что делаю шаг к человеку, который мне не доверяет.

— Гавайская пицца. — произносим одновременно.

Я опускаю глаза и смеюсь, пока Рид подходит ко мне.

— Мы извращенцы.

— Нравится, — хрипло и совсем близко он, что тело дрожит от возбуждения — но не так сильно, как считать тебя своей.

— Рид…это неправильно.

Это не здорОво.

И все же он садит меня на свободный участок стола, встает между ног. Держусь за его плечи. Наконец-то мы близко, я скучала по его телу…сколько прошло времени? Не надо долго думать — знаю, три дня и пара часов.

— Но тебе нравится мысль, что я к тебе никого не подпущу. — его голос хриплый, руки на моей спине.

Это тот самый разговор, который не должен перейти в секс, пока логически не закончится.

— Тебе нравится, что я знаю о тебе больше, чем кто бы то ни был даже с потраченными годами.

Я тихо стону, и это от одних слов. Зрачки Рида расширяются.

— Тебе нравится, что мы наконец рядом друг с другом. Мне же это не просто нравится, я зависим от тебя, Кейти.

Взаимно.

Рид прислоняется лбом к моему.

— Бэмби, не было ни секунды на площадке, чтобы я не думал о тебе. — значит, почти каждую секунды жизни — Ты была моей навязчивой идеей с детства.

Не заметила, как начала плакать, пока Рид не смахивает мою слезу.

— Но сейчас намного хуже. Не знаю, как мне удалось провести четыре года без тебя.

— Рид…

Мне почти стыдно, что я не ощущала того же.

— Выбери меня, Кейти. Выбери нас. Больше всего на свете я хочу этого.

Мужская рука перемещается к горлу, поглаживает изгиб у плеча. Его лоб отрывается от моего, серые глаза словно грозовые тучи.

— Буду вести себя хорошо, Бэмби, доверять беспрекословно. Я был терпелив, но близок к тому, чтобы забрать к себе без вопрос. Не. Подталкивай. Меня. — подчеркивает последние слова.

— Почему… — проглатываю ком, когда он скользит пальцами по моей шее — Рид. — прикрываю глаза, но нет, я должна его видеть — Почему ты не произносишь это слово?

Уголок мужских губ подрагивает.

— Потому что любить будет означать, что я готов отпустить тебя, но это не так.

С ресниц сорвались две слезинки. Мечта всей жизни говорит, что никогда не выпустит из рук, я мокрая и соображаю сама, что неадекватная. Вот только я люблю Рида.

— У нас будет чувственный примирительный секс после этого? — прикусываю губу.

— Не рассчитывай на нежности, Бэмби.

Жалобный стон срывается с губ, так сильно я этого хочу. Рид редко бывает нежным, но сделает в постели все, что я попрошу.

Мы все-таки перемещаемся в спальню. Это должно происходить не на кухне, не хочу провести здесь так много времени.

Мне не нужна подготовка, я просто хочу сильных рук на бедрах, больного поцелуя и…

Избавляемся от одежды.

— За изголовье. — шепчет на ухо, пусть мы и одни.

Я не понимаю.

Рид сам сам кладет мои руки на твердое изголовье кровати, держусь за него, изгибаю спину.

— Тебе это понадобиться, Бэмби.

Рид одобрительно мычит, когда я усиливаю хватку. Он сжимает мою грудь, ягодицы, привычно привычно очерчивает изгибы бедер. Оглядываюсь через плечо. Я сильно нуждаюсь в нем.

— Пожалуйста… — стону, когда Рид чуть тянет за волосы, заставляя смотреть прямо.

А затем мужчина отстраняется, не чувствую жар его тела, как резко погружается в меня под разными углами.

Я кричу и от неожиданности и от пронзительного во всех смыслах удовольствия. Вот так, да. Без него мое тело кажется пустым.

— О боже, Рид! Что…что ты со мной делаешь?

Слова прерываются от толчков.

— Порчу, Бэмби. — целует в лопатку…нет, скорее ударяет губами — Убеждаюсь, что ты никогда не забудешь, как хорошо нам вместе. Никого другого. Ты так хороша, блядь… — шипит.

Нет, он не кончит так быстро, Рид всегда обеспечивает меня оргазмом раньше собственного за исключением первого раза…Боже…он…

— Да!

Уверена, на изголовье останутся следы моих ногтей. Едва замечаю звуки, которые издаю, маленькие всхлипы и стоны, срывающиеся с моих губ между мольбами продолжать, не останавливаться.

— Хочешь, чтобы я избавлялся от каждого, кто к тебе подойдет?

Единственный мужчина, который прикасался ко мне, это Рид.

— Да!

— Заставлял всю игру смотреть только на меня? — врезается так глубоко, что я на грани агонии от боли и наслаждения.

Наши тела созданы друг для друга.

— Не придется заставлять.

— Ты будешь болеть только за меня.

— Всегда. Боже! Да, там.

Мужчина прислушивается, уделяет внимание этой точке.

— Могу я держать тебя в этой постели столько, сколько пожелаю?

Он выходит, я быстро переворачиваюсь, упираясь в его грудь. Тело раскалено. Сама направляю член в себя, откидываясь на подушки.

— Ммм… — издаю положительный стон.

— И исполнял каждый твой чертов каприз… — нависает надо мной, смотрит в глаза.

От этого его слова приобретают иной смысл.

— И никогда — вскрикиваю, когда Рид подключает пальцы — не останавливался. И блядь! Никогда не касайся другой.

Прикрываю глаза, слышу хмыканье.

— Любой. Твой. Каприз. Бэмби. Сколько раз ты готова кончить?

— Насколько постараешься. Господи!

Я не думала, что настолько близка, но внизу живота взрывается. Это все из-за слов.

Рид снова находит мой клитор, сильно потирая его, продолжая трахать, и я издаю звук, которого точно никогда раньше не издавала. Раздраженное после оргазма тело все еще трясет, болезненно сжимает его член.

Толчки Рида набирают дикую скорость, а затем теряют ритм, когда он кончает, его бедра бьются о мои, член пульсирует, и я сжимаю его, откинув голову. Мой рот тут же захватывают, погружаясь с языком. Огромное тело почти лежит на мне, оба тяжело и быстро дышим.

— С тобой я всегда хотела большего.

Рид выходит из меня, расправляется с презервативом.

— Ты это получишь. Тебе стоит только попросить.

— Мы зависимые, подсаженные на иглу друг друга. — провожу пальцами по его щеке с аккуратной щетиной.

— Навсегда, Бэмби. Это не лечится.

РИД

Через час после третьего презерватива доставляют пиццу.

Мы едим ее в гостиной, зачем-то ради приличия одеваясь. На Бэмби моя тренировочная майка — самое облегающее из нынешнего гардероба, так что она не спадает с нее. Блядь. Мой номер. Наш номер на хрупком плече.

Провожу пальцами по линии шрама на руке Кейти.

— Я помню, как ты беспокоился, пусть и была маленькой. Обо мне еще никто так не заботился. Ты не оставил меня и не побежал к взрослым к моему дому через дорогу.

Я молчу. Так и есть. Не додумался донести ее до дома, где собрались семьи, а Брюс убежал за насосом для мяча.

— Кажется, мы не изменились за эти годы.

— Это не так. — опускает глаза — Я тебя столько лет ненавидела, Рид.

Мне почти не больно.

— Не верю. Иначе ты бы не поверила мне. Ты сама сказала, что не хотела меня ненавидеть.

— Желать и делать — разные вещи.

Она падает ко мне на колени, протягивая корочку пиццы. Послушно ее съедаю, как обычно…как повторялось столько лет назад.

Кейти проводит пальцами ниже моей груди. Я ни на секунду не вспомнил о треснувших ребрах рядом с ней. Блондинка…провожу пальцами по спутанным волосам, мой обезбол.

— Предоставь это мне.

Кажется, я действительно готов на все ради нее. И я напрягаюсь от мысли, что ей учится еще два года в кампусе, где меня не будет. Кто защитит Бэмби?

Она ворочается на моих коленях, тонких домашних штанах. И я мгновенно твердею, пусть у нас и было несколько заходов.

— Оставайся. Надолго. Я дам тебе Aston Martin.

— Что? Но Миннесота проиграла.

Спорили на неделю ее пользования машиной, от которой Кейти без ума.

— Но ты выиграла по всем параметрам.

Бэмби тихо смеется своим идеальным смехом.