Обоюдный фол

ГЛАВА 4

КЕЙТ

Я хотела причинить боль, раз Рид сказал, что я ему нужна, то…отобрать себя же. Но почему самой так тошно и мысль о мелкой мести не доставляет удовольствия?

Стираю наброски домашки с экрана ipad. Уже три часа ночи, завтра рано на факультатив, на котором будет кто? Да, именно.

Ши уехала на ночь к приезжей родственнице, а я…не умею засыпать одна. Дело не в чтобы видеть человека или находиться с ним в одной комнате. Мне достаточно знать, что кто-то знакомый рядом, сможет защитить.

Психотерапевт сказал, что мое состояние походит на страх темноты, только оно активировано и днем. При нем я начинаю задыхаться, падать в мини-паническую атаку. Моим страхам дали название — аутофобия, страх одиночества. Он появился, когда брат и Рид уехали из Сан-Франциско. Тогда оказалось, что остальное окружение — второстепенные персонажи истории.

Гипнотизирую телефон после двух сообщений Брюсу. Может, он недолго поговорит со мной. Чувство неудобства из-за позднего времени или “каприза”, как брат называет мою аутофобию, нулевое. Звоню ему, спустя три гудка сброшена. Еще несколько сообщений, пока меня не начинает трясти.

Выхожу в коридор в клетчатой пижаме и с голубым пледом со звездочками. Нет линий света под дверями других девочек, все спят. Спускаюсь, путь освещают автоматические бледные светильники. В тишине кажется, что кроссовки оглушительно стучат по лестнице, но пытаюсь не обращать на это внимание, мне хочется выбраться.

Не получилось отвлечься книгой, сериалом, домашними заданиями, так что выхожу на улицу. Уверена и не зря, что во дворике есть люди. Две парочки разошлись по разным углам, где соприкасаются Дом Элиот и Киркленд.

Я смотрю на второй этаж, второе окно справа, где горит свет. Это комната Рида.

Стою недолго, чтобы…Брюс мне не помог. Сейчас три ночи, у меня обострение страхов, и сегодня Рид вывел меня из себя. Итак, возможно я совершу нечто фатальное.

Пропуска во все Дома одинаковые, они защита от туристов, так что легко захожу внутрь. Мне понадобилось не меньше двух минут, чтобы найти лестницу и коридоры. Зная номер комнаты Рида из сетки данных баскетболистов, нахожу ее далее по коридору. И это точно была плохая идея. Закутываюсь в плед потуже, делаю мягкие шаги к двери. На ручке висит галстук — не диктуемый никак иначе знак. Слышу разные голоса. Я даже отхожу на несколько шагов, чтобы проверить цифры на двери.

Окей, так и есть. Теперь страх одиночества перевесило другое. Снова рыдать из-за его новой девушки? Да, мы молоды, но не дети. Это ведь дети стоят светлой ночью, согнувшись пополам у скамьи возле входа. Только у них из глаз льются огромные слезы. Я действительно не хочу делиться Ридом ни с кем, так было всегда. Так же, как всегда знала, что он не моя собственность, а значит, мне остается только наблюдать.

Я хрипло втягиваю воздух, когда меня обхватывают за талию, заставляют встать прямо. Широко распахиваю глаза, зрение мутное, но узнаю.

— Где ты был?! — бью ладонью по кожаной куртке.

— В Бостоне. — чуть растерянно — Оставил байк на дальней парковке, чтобы никого не разбудить. С этим ты прекрасно справляешься.

На Риде черная кожаная куртка поверх худи, волосы растрепаны, как после шлема. То есть в комнате…

Падаю головой в его грудь. Не знаю, сколько так стоим, сколько слез впитала его кофта.

— Бэмби, что случилось? — шепчет в волосы.

Качаю головой, трусь об его подбородок.

— Ничего. Прости, я не…ты не должен был меня успокаивать. Я постараюсь заснуть. — смотрю в сторону Дома.

— Ты не уйдешь, пока не скажешь, кто тебя обидел.

Он всегда меня “пытал”. В школе говорили, что ябедничать и сдавать своих “некруто”. Так что когда я приходила со сломанной куклой, испорченной книгой или разбитым плеером, из меня клешнями вырывали имя обидчика. Рид говорил, что “некруто” вести себя, как придурки, но уж точно не называть их имена, чтобы такого не повторилось.

— Как минимум, один парень, уничтоживший будущее моего брата, как максимум — вы оба. Отпусти.

— Не говори, что ты вспоминаешь этого кретина и так расстраиваешься.

Действительно. Он был первый, от кого я ожидала помощи. Может, Брюс отключил звук или оставит мобильный в сумке…но четыре гудка.

Рид смахивает слезу с моей щеки, когда я неожиданно говорю:

— Вы оба уехали. Я перешла в старшую школу без привычной поддержки и подсказок. У меня были друзья и прочее, но… — запрокидываю голову, чтобы задержать слезы — У меня не было никого ближе Брюса, а у воображения — тебя, так что все эти годы…

— Ты чувствовала себя брошенной? — тихо и хрипло предполагает Рид.

Он играет со мной.

— Ужасно одинокой. Как видишь, это меняется, когда…рядом в прямом смысле есть люди. Ши уехала, а снотворное отказывается на меня действовать. — хотя чувствую вялость — Ты злодей втройне? Или там счет дальше?

— Пойдем, тебе надо поспать, у нас завтра факультатив. Оп. — меня чуть пошатнуло, но Рид вовремя придержал за плечи.

— И завтра ты сядешь подальше.

— О-о-очень вряд ли, Бэмби. Давай. — легко поднимает меня в воздух, умудряется поправить плед, так что я в коконе на руках Рида, черт побери, де Гира.

Идем в Дом Элиот. Оба бросаем взгляд на окно его комнаты.

— У тебя занято.

— А ты проверяла?

— Зачем тебе в Бостон?

— Менеджер проездом, нужно было подписать макулатуру.

Фыркаю. Не удивляюсь, что Рид знает номер моей комнаты, она не заперта.

Только с ракурса безвольной маленькой девочки обращаю внимание на порядок в комнате. Сторона Ши завалена каталогами тканей, на ней много красного, например, на тумбочке красные стринги. Черт. На моей стороне чуть светлее, может, прибраннее.

Рид опускает меня на кровать, успеваю увидеть себя в зеркале, это ужасно.

— У меня есть не Toxic Waste, Nerds и шоколад, если хочешь.

Я чуть прикрываю глаза, залезаю рукой под подушку, наблюдаю за баскетболистом. Неделю назад я не позволила бы ему и прикоснуться к себе. Днем я желала только вызвать его злость и раздражение, а сейчас мы словно забыли об этом. Мне так же комфортно с ним, как было в детстве, но все это за неимением другого.

— Ты по-прежнему любишь кислое — еще одна вещь, которая не меняется.

Он смотрит чертежи на моем столе, фотографии на пробковой доске. Кадры с подругами, Брюсом, юмористические валентинки. Когда взгляд Рида переходит на них, парень усмехается.

— Знаю, что в седьмом классе все валентинки были от вас. Это справедливо, вы ведь не позволяли общаться ни с одним парнем, как ты сейчас.

— Ты знаешь почему.

— Я не принцесса, Рид. — прикрываю рот рукой, зеваю — Так что меня достойно куда больше людей, чем ты.

Он продолжает изучать книжные полки.

— Мне столько лет было интересно. — поворачивается — Зачем ты так поступил?

Я об убийстве карьеры и жизни брата.

— Что бы ты почувствовала, узнай, что твои родители правы, и вся ответственность лежит на Брюсе? — ледяным тоном, что я погружаюсь в одеяло.

— Еще более одинокой, но сначала отрезала бы лгуну его гнусный язык.

— Более никакой русской литературы. — он смеется, опустив глаза в пол.

Я проглатываю вопросы и ругательства, к тому же глаза закрываются.

— Ты можешь подождать здесь, когда твоя комната…освободиться.

Только теперь он садится на стул, снимает кожаную куртку, перекидывает через спинку.

— Без понятия сколько здесь сидеть, пока Саймон поимеет новую. — недовольно.

— Он снова сошелся с Моникой. Она мне не нравится, но лучше, чем Роуз.

— Ты живешь в реалити-шоу. — улыбается — Давно было нужно переехать в Бостон.

— Да. Было бы отлично не знать, что ты в нескольких сотнях метров от меня каждую ночь.

— Бэмби, ты будешь мечтать, чтобы не осталось и сантиметра.

— Если мне приснится кошмар, именно это в нем и будет.

РИД

Кейти мгновенно засыпает, а у меня не выходят ее слова из головы: Бэмби будет чувствовать себя еще более одинокой, лишившись идеального брата. Он лгал ей четыре года, строя из себя мученика.

Кейти может стать моей наградой, одновременно с местью для Брюса. Я смогу заменить его общество, развею образ злодея, но…кто ей действительно нужен? Что если после моего рассказа, она скажет, что предпочла бы жить во лжи?

Стоит взглянуть на мирно спящую девушку с рассыпанными золотыми волосами, длинными ресницами, носом и губами, спрятанными в одеяле, как тут же цепенею, любуюсь.

Пара жалких движений, и я смогу коснуться губами ее щеки, волос с тонкой косичкой, левого плеча. В голове мысли куда серьезнее обычных прикосновений.

Кейти считает, что я желаю присвоить ее себе, манипулирую, но не представляет, какую власть имеет надо мной. Над нами.

Смотрю на окно своей комнаты, видно только угол, но мне нравится, что мы близко, как в Сан-Франциско, когда жили в коттеджах напротив. Мне пора.

Завтра нужно разойтись с чирлидершей…вот нахрен Кейти это было нужно? Второй пункт: ответить на втором семинаре, далее не отвлекаться на Бэмби во время факультатива. Но…вдруг кое-что все еще не изменилось? Подкидываю ключи от мотоцикла.

КЕЙТ

Ши возвращается в девять утра, выглядит, словно ищейка.

— У нас был мужчина? — недоверчиво смотрит на меня, пока подкрашиваю ресницы — У нас был мужчина!

Она поняла по парфюму, сама заметила и каталась выветрить его.

— Это де Гир. Если кто-то другой, то я ему доложу!

Она убирает красные волосы в пучок, улыбается.

— С каких это пор ты на его стороне?

— Я на стороне твоей сексуальной жизни. А теперь помоги донести перчатки.

Закатываю глаза. Вот он, минус одного корпуса и схожего расписания с будущим модельером, но это не то, о чем волнуюсь утром.

Пусть я и привыкла во время каникул спать по четыре часа, но сегодня организм не открыл второе дыхание. Кофе предал меня не меньше.

Я сонная на парах, делаю записи. Говорю, зная ответ, но с трудом связываю слова. Мы с Ши обедаем в корпусе, она отправляется на третий этаж, а мне предстоит добраться до дальнего учебного здания менеджеров с длинным факультативом. Серьезно. Кажется, он длится куда больше часа двадцати. Интересно, если сесть подальше за…предположим Ридом, никто не увидит, как я сплю. Мне нужно отметиться в ведомости.

Прижимаю к груди ipad, проверяю телефон — сообщение от тренера. Новые форварды не пришли на частную тренировку. Обзваниваю эти безотственные куски…я переняла лексикон мистера Амкера. Все “опаздывают”. Для дополнительной мотивации и чувства вины пишу в общий чат, пока спускаюсь по лестнице основного выхода. Погода отличная, прохлада удерживает меня от зевков, но вдалеке, как раз по ту сторону реки, куда мне и нужно, собираются тучи, а передо мной собирается неприятность.

Теперь я не только а) презираю; б) хочу Рида; но еще и стыжусь саму себя. Что было этой ночью! Кажется, интимнее секса.

— Нет. — поднимаю руки, двигаясь по тротуару.

Его байк больше похож на выпотрошенного трансформера, чем средство передвижения. На парне лонгслив за полторы тысячи долларов, при движениях ткань облегает накаченную грудь и бугры мышц.

— Ты всегда этого хотела, Кейти.

— В четырнадцать не считается.

— Шлем, объятья, семь минут, и мы на месте. В тебе есть хотя бы капля рациональности?

Оказалось, ему нужно сделать один шаг, чтобы оказаться рядом и натянуть шлем на голову. Он неприятно прошелся по подбородку.

Поддеваю его у лица, выплевывая волосы.

— Ты хоть его дезинфицируешь после других? — девушек.

Рид смеется, легко ударяет по шлему, слышу:

— Его доставили час назад. Ты права, стоило подписать. Мы быстро, так что балаклаву достану в следующий раз, договорились?

Шее становится тяжеловато, но жизнеспособно. Меня уже катали на мотоцикле, квадроцикле, гидроцикле. Это был способ почувствовать то, чего я хотела только с Ридом, но использовать других.

И все же сажусь позади.

— Стоп. — поднимает темное стекло — Ты уже каталась, верно?

— Почему ты так удивлен?

Рид закидывает мой планшет в сумку, опускает стекло на шлеме, повторяю, следуя порыву прошлой ночи.

Только обхватываю парня, как мотоцикл сумасшедшее рычит. Рид специально, иначе бы я услышала это при его приезде.

И с мотоциклом так же, как с машинами. Дорогие движутся плавнее, на поворотах не заносят. Хотя бы на дороге Рид не выделывается. Он хороший водитель, стаж…шесть лет? Около того.

Вижу немногое. Проезжаем Дома, мост, минуем легкомысленных пешеходов. Вдалеке громадная футбольная арена, сворачиваем влево.

Кажется, прошло больше семи минут, это так. Либо Рид меня обманул, либо ехал осторожнее, чем обычно. С пассажиром сложнее балансировать.

Когда останавливаемся, де Гир придерживает не только мотоцикл, но и меня.

Требует минута, чтобы додуматься поднять стекло и встать.

— Приехали.

— А я думала, ты не справился с управлением, и я попала в персональный Ад.

Он закатывает глаза, и это жутко смешно.

Мы стоим на пустой парковке, которая негармонично смотрится со старинным зданием учебного корпуса.

— Спасибо. — снимаю шлем.

Рид цепляет оба за ручки. Поворачивается, и я не вздрагиваю, когда он начинает поправлять мои волосы. Его же кудри в наглом порядке.

— Ты мне по-прежнему не нравишься, — смотрю снизу вверх, у нас разница в двадцать один сантиметр — Правда, спасибо за ночь. — быстро вскидываю, но не отстраняюсь — И ты знаешь, что я имела в виду!

На удивление, Рид пропускает мои слова мимо ушей, смотрит только на мои локоны, далее обводит глазами овал лица.

— Как считаешь, удастся тебя переубедить? Без рук и прочего.

И все равно проводит пальцами по моим волосам.

— Мне не отвертеться. — губы сами расплываются в улыбке, а затем перестают мне принадлежать.

Рид притягивает за поцелуем без искр, только с ощущением кожи, влаги и тепла. Это наслаждение без задней мысли. Только страх начать проявлять инициативу, потому что я так близка…

— Жаль, что я тебе не нравлюсь, ты неплохо целуешься.

— Ты говорил без рук!

— Упс!

Это другой Рид. Я его таким еще не видела, а может, не хотела.

Пытаюсь не задерживать ответ.

— И вправду жаль не думать о баскетболисте из Гарварда из богатой семьи.

Ему стоит убрать руки, вдруг кто-то увидит, а я сдамся.

— Я говорил, что ты меркантильная? И забыла, что еще из семьи, в которой есть рецепт твоих любимых тыквенных маффинов.

Отодвигаюсь.

— Вычитай из преимуществ, теперь я готовлю их чаще Симоны. — миссис де Гир — Твоей маме тоже было одиноко, она проводила у нас много времени, приглашала на бранчи.

— И единственное, что она умеет готовить…

— Тыквенные маффины. — заканчиваем вместе.

— А ты их терпеть не можешь, но лжешь, чтобы ее порадовать. — кажется, это лучший разговор за последние месяцы, особенно со вкусом Рида на губах.

Начинается дождь.

— И чтобы она напекла побольше. — для кого?

Хочу что-то сказать…

— Нам пора, Бэмби. И будь гуманной. — не понимаю о чем он — Не все парни такие милые, как я. Но мне удастся тебя защитить.

Меня не трогали на факультативе, на котором я даже не заснула. Рид пару раз поднял руку. Он идеально ответил, получив “плюсик” в журнал. Пыталась делать вид, что не удивлена. Кажется, меня уже ничем не удивить.