Обратный отсчёт

День 46. Во мгле

А на этот раз он проснулся легко и просто. И настроение, что характерно, было солнечное и яркое. Даром что здесь на объекте, солнечного света нет и быть не может, тут до поверхности минимум полкилометра.

Травматург открыл глаза. Мягкий, тёплый свет ночника. Четыре тридцать утра, через десять минут включится будильник. Глядя на Травматурга чёрными бездонными глазами, у изголовья сидела Лаки. Просто сидела и улыбалась. И словно включились остальные органы чувств, теперь он воспринимал её и обонянием (едва ощутимый, будоражащий цветочный аромат), всей кожей ощущал тепло её тела – не стихия, нет, просто повышенная чувствительность.

– Вставай, – услышал он её голос в голове, а губы её беззвучно произнесли: «Я соскучилась».

Травматург застонал и закрыл глаза. В Лаки невозможно не влюбиться. И снова, это не стихия, ну или не главная стихия. В неё все влюбляются, это просто вопрос времени. А вот ей, по-настоящему, нужен только Док. Чёрт побери!

– Вставай, соня. – Лаки погладила его по голове. А вот это её подлинный голос. Она не любит говорить, как принято у нормальных, простите, людей посредством языка, гортани и губ. Не любит свой естественный голос, низкий и с хрипотцой. – Не хочешь? Тогда…

– Лаки, не… – не успел договорить. Ладонь легла ему на лоб, и в глазах вспыхнули сотни сверхновых.

Травматург открыл глаза… всё как было, только Лаки нет в комнате. Стул стоит не так, как Травматург оставлял его накануне. Едва ощутимый цветочный аромат. И часы показывают… ого! Четыре пятьдесят! Интересно, утра или уже дня?

Проверил – утра. Травматург прикрыл глаза. И ненадолго вернулся сон, в котором он только что отдыхал на море вместе с Лаки. На тех самых Карибах, которые она так любит. До чего всё было достоверно! И как всё сумело втиснуться в двадцать минут?

Ну всё, пора вставать. Раньше семи всё равно никто не придёт, только если тревога. Умываясь, Травматург подолгу замирал, вглядываясь в глаза своего отражения, это помогало ему взбодриться. Через два месяца ему будет тридцать пять, а выглядит на шестьдесят. Уже лет пятнадцать выглядит на шестьдесят, а здоровье, что характерно, железное, хоть сейчас в космонавты. Ну или куда ещё нужны люди с безупречным здоровьем.

Травматург открыл дверь, и тут же услышал звуки голосов. Похоже, не всё приснилось, Лаки и Док точно здесь и остальные два голоса там же.

Когда он вошёл в столовую, Лаки подбежала к нему, молча обняла, под восторженные возгласы остальных. И долго не отпускала.

– Привет, Вилли! – Док, а в миру – Александр Маркус. А с ним было всё ровно наоборот, в свои шестьдесят он выглядел едва ли на тридцать. Протянул руку, остальные замолчали, предвкушая, но не дождались. Рукопожатие Травматурга, крайне болезненное для большинства людей, не произвело на Дока никакого впечатления. Словно он разучился чувствовать боль.

– Ого! – уважительно покачала головой Магна. – Док, научи!

– Ещё чего, – хмыкнул тот и получил от Магны по шее. Что характерно, Лаки словно и не заметила, а ведь накануне отъезда чуть не подралась с Магной. Так всем показалось, во всяком случае.

Профессор негромко откашлялся. Разговоры утихли.

– Ладно, давайте о делах. Шеф будет ближе к вечеру, до того момента нам разрешено осмотреть хранилище в Альбукерке.

Магна довольно потёрла ладони.

– Всё верно, – кивнул Профессор. – Вы втроём проникаете, мы с Вилли сидим у выхода и страхуем. Сейчас… – Профессор для вида добыл часы из жилетного кармана. Не нужны ему часы; единственный из присутствующих, он всегда знает точное время, и не затруднится указать (даже если его упрятать в клетку Фарадея, а её поместить в тихую комнату), где тут у вас север и прочие страны света без оборудования. – Сейчас пять двадцать три утра. Начало операции в тринадцать часов тринадцать минут, подготовка снаряжения в полдень. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – ответила Лаки в своей обычной манере, ни звука не слетело с её губ, но каждый явственно услышал эти два слова, громко и отчётливо.

Магна рассмеялась, и кивнула, что вопросов нет. Профессор кивнул в ответ: «Вольно», и направился прочь из столовой.

– Говорят, ты стащил в Пентагоне мимика? – Док поманил Травматурга за собой, к кофе-машине. – Покажешь? Всё мечтаю посмотреть.

– Покажу. Всё равно путь открывать, заодно и полюбуешься.

– Что это ты делаешь? – Магна только что вернулась из спортзала; если не тратить энергию на стихию, нужно увести её в усталость, в пот и боль. Иначе будет худо. И не скажешь, что Магна пробежала только что двадцать с лишним километров, добавив к собственному весу ещё двадцать кило нагрузки.

– Готовлю путь. – Травматург не обернулся. Нельзя отводить взгляда от ячейки, пока она открыта.

– Что, опять по льду туда лезть? – скривилась Магна.

– По чему придётся, по тому и полезете. – Травматург, с точки зрения наблюдателей, открывал и закрывал ячейки холодильника. Вроде бы в случайном порядке. И вот дошёл до той самой ячейки под номером три. – Так. Ну что же, придётся его на время вытащить. Док, ну-ка помоги…

Видно было, что Магне хочется бежать отсюда со всех ног, но она пересилила себя. Практически любой человек, впервые видящий мимика, испытывает одно и то же: чёрный, едва переносимый ужас. Длится это несколько секунд, и повторно уже не случается. Отчего так и почему – неизвестно.

Док помог выкатить холодный стол-криостат; мимика хранят при температуре кипения азота. И даже при этом мимик остаётся крайне опасным. Несколько нажатий на рычаги, плавно отошла в сторону дверца ячейки (Магна вздрогнула) … и ничего. Внутри – металлический контейнер, пять миллиметров стали. Даже если мимик оттает внутри и взбесится, ему потребуется не меньше минуты, чтобы освободиться.

Минуты не потребовалось, контейнер быстро погрузили в кипящее нестерпимо холодным туманом чрево криостата. Ещё несколько секунд, и лист бронированного стекла лёг между людьми и содержимым агрегата. Ещё минута…

Стальная коробка словно исчезла. Куда именно она делась, Магна так и не смогла толком понять. Профессор объяснял всё это нарочито непонятным, заумным языком. Прикрытый тонким слоем жидкого азота (воздух над ним стал чистым и прозрачным), на дне резервуара лежал мимик – нечто, напоминающее мумию. Угольно-чёрное.

– Подойди, это не опасно, – поманил Магну Травматург. – Надень перчатку и прижми ладонь к стеклу. Да, где угодно.

– И что будет? – любопытство пересилило страх. Магна повиновалась. Ни Травматург, ни Док не глядели иронично или с усмешкой.

Черты лица лежащей в сжиженном газе мумии начали меняться. Магна в изумлении наблюдала, как лицо мимика обретает черты её собственного лица, а следом начали преображаться и остальные части тела. А потом…

Он (она или оно – трудно судить) не открыл глаза. Просто закрытые веки протаяли, и замерший взгляд пронзительно синих глаз встретился с взглядом Магны. Теперь под бронированным стеклом лежала точная её копия. Без одежды.

– Обалдеть… а вы, оба, отвернитесь! – потребовала Магна. – Живо!

– Можно подумать, я тебя без одежды не видел, – пожал плечами Док, выполняя приказ. – И как, точная копия?

– Не совсем, – отозвалась Магна минуты через две. – У неё… него родинка на правой коленке. У меня такой нет. А остальное вроде такое же. Слушай, Вилли, как это у него получается?! Он же замороженный!

Травматург пожал плечами. Хороший вопрос. Всем интересно, как это получается, и для чего нужно.

– Ладно, любуйтесь, – он подошёл к ячейке номер три и закрыл дверцу. – Мне ещё путь найти нужно. Так… говорите тише, а лучше вообще помолчите.

Пока Травматург открывал и вновь закрывал дверцы по одному ему ведомой схеме, Магна и Док вполголоса разговаривали. Конечно, материалы по мимикам были доступны всей команде. Из тканей мимика удалось сделать много ужасно полезных штуковин, хотя каждая попытка взять образчик ткани сопряжена с огромным риском. В последнем таком инциденте погибло почти две сотни людей, а лабораторию пришлось обезвреживать тактическим ядерным зарядом, словно в дурном фантастическом фильме. И где-то под их ногами есть такой же. Стандартная мера безопасности. Фраза «живёшь как на бомбе» на редкость точно описывает ситуацию.

– Готово, – позвал их Травматург, вытирая пот со лба. «Да он едва на ногах стоит», – поняла Магна, и безо всякой задней мысли чуть было не протянула ему руку, чтобы помочь. Хорошо, Док вовремя вмешался. Он-то сам уже успел надеть перчатки.

Магна присвистнула. Травматург указывал на ячейку, которая ещё утром была помечена числом двенадцать. А сейчас маркером было выведено «—11». Ни много ни мало.

– И открывать нельзя. – Магна посмотрела на часы. Пока ещё нельзя. А если открыть и закрыть, то придётся Травматургу искать путь заново. Иногда это отнимало до трёх часов непрерывного открывания и закрывания ячеек. Сегодня что-то быстро получилось, всего за час управился. За час и семь минут. «И почему я никогда не наблюдала, как это делают?» – подумала Магна.

– У нас почти три часа ещё, – заметил Док. – И я уже проголодался. Пообедаем? Заодно расскажешь, как ты научился отщипывать от него кусочки.

Магна покинула морг последней. Криостат вернули в особую бронированную секцию, уничтожить мимика не очень сложно, но на всей планете есть только два экземпляра. И потерять хотя бы один – невосполнимая потеря. Даже если знать, что вырвавшийся на свободу мимик может в считанные часы уничтожить миллионы людей, если на небе не будет солнца.

Магна в последний раз встретилась взглядом со своей копией и вышла из секции. Стальная дверь закрылась, включились все датчики и камеры наблюдения. А мимик в своём «бассейне» постепенно чернел и утрачивал человеческие черты.

Профессор и Травматург сидели в креслах напротив открытой дверцы в секцию «—11» и (так могло показаться со стороны) вели непринуждённый разговор. Прочный канат, привязанный к стальному кольцу (таких колец на потолке немало; все новички первым делам спрашивают, для чего их так много) убегал куда-то в коридор, которым стала открытая ячейка. Неудобный, тесный и тёмный коридор, проползти по нему можно, но без всякого удобства, и только по одному.

Шёл второй час осмотра хранилища. Ползти по коридору туда пришлось чуть не десять минут, плюс ещё пять минут спуска по лестнице. И всё это в непроницаемой мгле, во всех хранилищах была такая, и в вечном безмолвии. Говорить вслух там не стоит, небезопасно.

Но в защитных костюмах можно говорить, а инфракрасные камеры плюс звуковые радары прекрасно заменяют человеческое зрение, от которого в хранилище мало толка. И по протоколу, каждые пять минут Профессор опрашивал команду. Если бы только кто-то из них помедлил с ответом больше, чем на пять секунд, прозвучала бы команда на немедленную эвакуацию. С хранилищами шутки плохи.

– Ну я и думаю, попробую сопоставить… – Профессор прервал свой рассказ, прикоснулся к сенсору гарнитуры. – Крепость вызывает Сокола, приём.

– Сокол на связи, – голос Дока. Потом, сразу же услышал голоса Магны и Лаки. Профессор посмотрел на аналитические данные, с голосами всё в порядке, ещё пять минут можно никого не тревожить, и собрался было продолжить рассказ…

Случилось всё так же, как и утром, когда Магна с перепугу вырубила главный генератор. Вспыхнули оранжевые светильники, они приугасли, и вновь зажглись. Включился резервный генератор.

– Что-то новенькое, – покачал головой Профессор.

– Сокол вызывает Крепость, – голос Дока. – Мы всё осмотрели, проверили датчики и заменили батареи. Направляемся к выходу, приём.

– Вас понял, Сокол, – кивнул Профессор. Вот это самообладание! Травматургу стало не по себе. С детства он не любил темноту, а в Конторе почти всегда приходится сидеть в самой чёрной, жуткой и неприятной темноте. – У нас жёлтый код, готовлю общую эвакуацию, приём.

– Вас понял, Крепость, – голос Дока оставался удивительно спокойным. Магна и Лаки повторили его слова – и тоже полное спокойствие. И только Травматургу было отчаянно не по себе.

– Вилли, мне нужны солнечные лампы, – позвал его Профессор. Отводить взгляда от коридора нельзя, но можно встать так, чтобы видеть не только вход в коридор. Ого! Освещение у двери из морга стало совсем тусклым и Травматургу показалось, что из-под косяка сочатся, расходясь в неподвижном воздухе, густые чёрные струйки мглы.

– Справа от тебя, второй шкаф слева, – указал Травматург, сумев взять себя в руки. – В третьем шкафу ещё один генератор, нужно запитать криотрон.

– Всё понял, – кивнул Профессор и принялся за дело, надо установить лампы так, чтобы их ультрафиолетовые лучи освещали входную дверь. Едва он выкатил из третьего шкафа генератор и начал готовить его к запуску, погасли оранжевые светильники. Отбой тревоги.

Травматург глубоко вдохнул и выдохнул. Судя по телеметрии, команда уже ползёт по коридору, ещё пара минут и они вернутся из экспедиции. И тут в дверь постучали.

– Открыто, – машинально ответил Травматург. Профессор не успел рассмеяться, дверь отворилась, за ней оказался пожилой чернокожий человек, худощавый, с непроницаемым круглым лицом, коротко подстриженный с портфелем в руке.

– Шеф, вы вовремя! – Профессор подошёл к вновь пришедшему, пожал ему руку. – Мы осмотрели хранилище, там всё чисто.

Названный Шефом кивнул и дождался, пока все участники экспедиции выберутся из душного короба коридора, а Травматург не закроет дверцу. И вновь на ней оказалось число «12».

– Чрезвычайная ситуация, господа. – Шеф обвёл всех взглядом. – Нет связи с хранилищем в Москве. Первая группа разведки не выходит на связь второй час, руководство поручило нам выяснить, что происходит. Шесть часов на отдых, три на сборы и подготовку. Вопросы?

Какие уж тут вопросы. Даже Профессор выглядел ошеломлённым, а ведь ему доводилось и открывать и закрывать (что куда сложнее) врата в преисподнюю.

Шеф кивнул и вышел из морга, прикрыв за собой дверь.

– Неплохо неделька начинается, – вздохнула Магна, поставив на пол ранец со снаряжением. – Опять учить русский, значит. Тогда я первая, ясно?