Обратный отсчёт

День 43. Кысь

Проснулся, словно включился. Плетнёв открыл глаза, отчего-то первые несколько секунд воспоминания о безумном недавнем дне показались ему всего лишь странным и жутким сном. Но вот открыл глаза и понял, что он где угодно, только не дома. Незнакомая комната. И похожа она, если уж начистоту, на больничную палату.

Плетнёв уселся в постели и протёр глаза. Хм… На нём, простите за подробности, не его нижнее бельё. Другое. И кто, простите, раздевал и всё такое? Ни единого воспоминания.

– Где я? – услышал он свой голос. И почти сразу же щелчок, на дальней стороне стены по левую руку возник из ниоткуда дверной косяк, и отворилась дверь. И внутрь вошёл… Травматург. Всё тот же, седовласый, улыбчивый, с ехидным прищуром. Но на этот раз не в нелепом плаще странного покроя, а в совершенно повседневной одежде, на нём были джинсы, спортивные туфли, рубашка и свитер.

– Мы в убежище, – пояснил он просто. – Ты проспал четырнадцать часов. В том углу есть дверь, увидишь, когда подойдёшь. Приводи себя в порядок и через пятнадцать минут выходи. Надень вот это, – протянул Плетнёву предмет, напоминающий наручные часы на стальном браслете. – Налево, прямо по коридору до двери с надписью «Столовая». Запомнил?

Плетнёв послушно всё повторил.

– Там всё расскажем. – Травматург кивнул, и удалился. Щелчок – и дверь закрылась, и тотчас дверной косяк и самый вид двери растаяли и пропадали. Вот это да!

– Знаешь, Сергеич, я вот первый раз обрадовался, что московские у нас это дело забрали. – Панкратов приехал не один, а с Варварой. И обе «секретные жены» сейчас общались между собой в другой комнате. – Такой пистон всем вставили.

Уж да. Такого разноса кабинеты службы не видели уже давно. Когда стало в общих чертах ясно, куда движется Пришвин, неожиданно последовал приказ: данные «Аргуса» передавать туда-то и туда-то, а новосибирская команда будет подстраховывать. Вот и подстраховали: Пришвина нет, Плетнёва нет, Груздеву видели поблизости от тех мест, где впоследствии появлялся Пришвин с «заложником», но и её след простыл. А самое главное, что ничего особенного нет по тем адресам, написанным на листке бумаги в том злополучном баре «Солярис». Живут там самые обычные люди, всегда на виду, ничего секретного или хотя бы минимально подозрительного.

Пока что единственная зацепка – Галина Петренко, девушка Плетнёва. Но и её пока что нет, она уехала на конференцию в Прагу. Скоро будет. И что толку? Куда могли деться два человека из запертой комнаты? Двое спецназовцев не смогли даже припомнить, что с ними случилось. Всё, что нашли, это отпечатки пальцев Плетнёва. И всё.

Ах да, надпись губной помадой на столбе близ входа в подъезд, возле которого видели Плетнёва с неопознанным пожилым человеком. И не где-нибудь, а в Красино, которое никаким боком не по дороге в Засолье. Надпись сообщала адрес морга в Засолье, плюс ещё два слова: «третья ячейка». Если речь о холодильнике морга, так внутри указанной ячейки лежало тело неопознанного, выловленного в реке накануне. И что такого важного в этом теле?

– Личность этого, из третьей ячейки, установили? – поинтересовался Колосов.

– Бомж. Приятели его опознали. В миру – Федосеев Павел Олегович, шестьдесят второго. Заснул на берегу реки, сильно под градусом, свалился, и всё на этом. Его имущество уже доставили и изучили. Ничего там нет. Уже подняли всю его родословную, родственников и знакомых шерстим. Чую, Сергеич, зря это всё. Откуда эта Груздева могла знать, кто будет в третьей ячейке? Все странности в её жизни начались вчера. А до того – работа, компания друзей, дом. И так по кругу.

Колосов только головой покачал. И тут зазвонил мобильный.

– Да. Так точно, товарищ генерал. Есть. Так точно.

И отбой.

– Вот доложу генералу, что ты не встал по стойке «смирно»… – проворчал Панкратов. – Я так понимаю, нам приказано во всём этом разбираться? Отправлять людей по этим адресам?

– Отправляй. Там, поди, всё уже затоптали. И знаешь, что? Поручи-ка это Архипову. Может, что высмотрит. Все снимки, все оперативные материалы – нам. Что по Тормышеву?

– Охранников пока не нашли. Но есть следы, они, похоже, решили ограбить хозяина. Дай пару суток, Сергеич, и так не своими делами занимаемся.

– Ну так пни кого надо, чтобы занимались. Ладно. – Колосов поднялся на ноги. – Видно, и эта ночь будет бессонной. Выясни вот что, с чего вдруг то число было на бумаге. Груздева в игры не играет, о Шодан ей знать неоткуда. Но ведь написала число?

– Намёк понял, Сергеич, – покивал Панкратов. – Ты, главное, от генерала пока отбивайся. Теперь-то на нас все шишки падают.

– Обалдеть… – прошептал Плетнёв, когда появился в столовой. Там были все: Док, Профессор, Магна и Лаки. Ну и Травматург.

– Вы – Лаки. – Плетнёв встретился взглядом с названной. Та улыбнулась и кивнула.

– Вы – Док. Вы как двойник Храмова, да? Вы – Профессор, а вас… – он потерянно посмотрел на Магну. – Извините, не знаю.

– О ней не было в книгах, – пояснил Док. – Это Магна, прошу любить и жаловать. А вы…

– Плетнёв Вадим Сергеевич. Можно просто Вадим. Наверное, бессмысленно спрашивать, где я?

– Бессмысленно, – согласился Док. – Садись, садись. Раз ты нас знаешь – подскажи, откуда.

– Книги читал, – признался Плетнёв. Стало как-то неуютно. – То есть что… там всё правда?

– Только имена, – поправила Лаки. – Долгая история. Пока ждём Шефа, предлагаю пообедать. Док, процедура обычная?

– Самая обычная. С тобой поговорит Шеф, – пояснил Док. – Последний шанс вернуться домой к простой и размеренной жизни. А там по итогам. Вон там, выбирай на столе, что будешь есть.

Потрясающе. Кто бы ни готовил, каким-то образом он точно угадал то, чем Плетнёв любит обедать. Ну, может, не каждый день именно так… Солянка, овощной салат и отбивная. С ума сойти!

Все дождались, когда вновь прибывший сел за стол рядом с ними. И только потом все остальные выбрали, чем будут обедать. А там было, из чего выбирать. Интересно, кто всё готовит?

– О делах не говорим, – пояснил Док. – Хотя бы потому, что у тебя пока нет допуска. Вильям сказал, ты неплохо держался.

– Болтал без умолку, – хмуро уточнил Плетнёв. Теперь чувствовал себя вовсе не в своей, простите, тарелке. Память возвращалась. И лучше бы она этого не делала.

– Это нормально. Бояться – нормально, – уточнил Док. – Ну всё, всё, не мешаю. Приятного аппетита!

Остаток обеда прошёл в тишине. Стук ложек и прочих приборов не в счёт. Нет, и в самом деле, кто готовит? Ведь все блюда были разные! И даже не спросил – может, кто-то для себя именно эти присмотрел…

Ладно. Плетнёв закончил с обедом и поступил так же, как Травматург, закончивший трапезу первым, он сложил посуду в моечный шкаф, туда же и поднос поставил. Занятный тут общепит…

– Можешь остаться тут, можешь у себя посидеть, – пояснил Травматург. – А у нас дела. Увидимся!

– Простите… – Плетнёв сам не знал, почему обратился к Магне, когда та, следом за Профессором, направилась к двери. – Просто из любопытства. А чем вы…

Магна улыбнулась до ушей и указала за спину Плетнёва. Тот оглянулся. Из секции со столовыми приборами вылетела столовая ложка и стремительно понеслась прямо в лицо, Плетнёв даже пригнулся. Однако нет, ложка легла в руку Магны. Та поджала губы и уставилась на ложку. Очертания ложки поплыли, смазались… и вот в руке у Магны шар. Стальной, блестящий. Магна подмигнула и вручила шар Плетнёву.

– Обалдеть! – тот чувствовал, что улыбается до ушей глупейшим образом.

– А ложку эту я у тебя из зарплаты вычту, – послышался голос Профессора из-за двери. – Уже сколько раз без ложек оставались по твоей милости!

– Вычитай, вычитай, – согласилась Магна. – Не скучайте, Вадим, – похлопала того по плечу. – Держитесь. Всё только начинается.

И нет её.

– Ложки нет, – пробормотал Плетнёв, держа шар перед глазами. Потом вспомнил, откуда эта фраза – и расхохотался. Сам не знал, что можно так развеселиться. Чёрт, это всё нервы…

– Всё верно, – послышался голос из-за спины. – Ложки нет. Нет-нет, господин Плетнёв, присаживайтесь.

Плетнёв с оторопью смотрел на возникшего из ниоткуда высокого чернокожего, видно было, что он в возрасте, коротко подстриженные волосы совсем поседели. В дверь он не входил точно, а как оказался за спиной?

– Задавайте вопросы, господин Плетнёв. Вильям уже сказал вам, что участие в наших делах добровольное. Сейчас у вас ещё есть шанс вернуться домой. Вы уже знаете, что это сопряжено с риском для жизни. Но если решите – вернётесь домой.

– Но память вы мне сотрёте, – Плетнёв посмотрел в глаза собеседнику. Чёрт, и этот тоже говорит по-русски! Да как чисто! Да ещё и с характерным московским выговором! – Обо всём, что я вчера видел и слышал.

Его собеседник кивнул.

– Всё верно. Ради вашей же безопасности. С вероятностью в девяносто девять с половиной процентов вас захотят выслушать представители спецслужб. И чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас, вашей невесты, родственников и друзей.

Галка! Она завтра… или сегодня приедет? В общем, скоро будет дома. Ну, дела…

– Скажу пока, что мы сумели предотвратить два покушения на ваших родителей. К вашей невесте также приставлена охрана. Негласная. Мы ценим ваш выбор, господин Плетнёв, что бы вы ни решили.

– Покушения?! – Плетнёв встал на ноги. – Но они… они-то тут при чём?!

– Дело не в них. Дело в вас. Вчера у вас впервые проявились особые, редкие способности. Происходящее – обычная реакция окружающей среды, если можно так сказать. Обычно под удар попадает не только носитель способности, но и близкие ему люди. Увы, это закон природы.

– Вот чёрт! – Плетнёву захотелось побиться головой о стену. Или стол. Ни разу в жизни не испытывал такого чувства беспомощности и гнева. – И сколько вы будете их защищать?

– Я бы советовал принять решение в течение суток. Видите ли, пока ваши родные и близкие на свободе, так сказать, мы достаточно эффективно их прикрываем. Но как только они нанесут визит в спецслужбы, а это вопрос времени, там наши возможности не так велики.

– Похоже, у меня нет выбора? И что, стоит мне согласиться, и их по волшебству оставят в покое?

– Не по волшебству, – возразил человек напротив. – Мы сотрём воспоминания о вас. Близким вам людям угрожает опасность, пока они помнят и знают вас. Это дорогостоящая операция, но жизни людей…

– Да-да, я читал о вас в книгах, – не сдержался Плетнёв. Хотелось сказать что-нибудь очень обидное. О людях они заботятся, ага.

Человек улыбнулся.

– Да, разумеется. Выбор за вами, господин Плетнёв. Ваши родные и близкие рискуют в любом случае.

– Я не хочу, чтобы они погибли. – Плетнёв посмотрел в лицо Шефу. – Если единственный вариант спасти их – согласиться, то я согласен.

– Тогда прочтите и подпишите. – На стол легла стопка бумаг. «Бюрократы», – подумал Плетнёв и усмехнулся.

– А если бы я захотел вернуться домой? У вас и такая бумага есть?

– Разумеется, – заверил Шеф, и на стол легла ещё одна стопка листов. – Всё в ваших руках.

Ладно. Чтение бумаги отняло неожиданно много времени, очень уж длинный документ оказался. Не сразу решился поставить подпись, но решился. «Прощай, Галка, – подумал Плетнёв мрачно. – Лучше уж без меня, но ты будешь живая…».

– Нам всем приходилось делать такой выбор, – поднялся на ноги Шеф. – Это всегда трудно. Сегодня вам нужно пройти медосмотр и профилактику, вас известят. Обо всех формальностях мы поговорим через сутки.

– Скажите, а кто-нибудь решал вернуться?

– Многие. Не могу назвать точное число.

– И…

– Девяносто и три десятых процента живы-здоровы, и их родственники тоже. Удачного дня, господин Плетнёв!

Он пожал руку ещё не пришедшему в себя Плетнёву и отбыл. Как все до него через дверь.

– Значит, девять и семь десятых процента не выжили, – пробормотал Плетнёв. – Чёрт!

И, внезапно, стало легче. Рубикон перейден.

– Ты мне вот что скажи, – отодвинул Панкратов чашку с чаем. Уже не лезет. – С какого перепоя Тормышев полицию вызвал? У нас пол-Москвы мечтает посмотреть, что там у него в сейфе лежит. Который год повод искали, чтобы хотя бы за ограду зайти, но у него адвокаты такие, что где сел там и слезешь. А тут они сами вызывают. Что, с ума посходили?

Колосов пожал плечами. Не до Тормышева, если честно; жулик он известный, но сейчас не о нём речь. Отдел 42 занимается, скажем так, нестандартными ситуациями. Сюда входят и тайны запертой комнаты.

– Тормышев уже задержан, – добавил Панкратов. – Понятно, что долго держать его не смогут, да и предъявить нечего, в сейфе не нашли ничего интересного, только сажа и угольки. Эксперты говорят, там и не было ничего. Видимость – шкафы, ящики, всё такое.

– Значит, где-то есть настоящий сейф, – отозвался Колосов. – Слушай, оставь уже его полиции, пусть свой хлеб отрабатывают. Или наши отыскали что-то интересное?

– Пока нет. Я ещё пару ребят из Новосибирска отослал в центр. Архипову там и так дел по горло.

– Не боишься, что и этих сманят?

– Не боюсь. Их, если что, твоя Агата нашла и выучила. Такие не уходят.

Колосов покивал, и налил себе ещё чашку чая.

– Короче, Миша, давай о делах. У нас двое суток, чтобы предоставить результаты. А их пока шиш, да маленько. Невеста Плетнёва уже должна была прилететь?

– Точно так, Сергеич. Через час её встретят в аэропорту и сразу привезут к нам. В московский филиал, то есть. Родители его в огороде, за ними уже выехали. Часа через три и их доставят. Видеомост готов, будем наблюдать со всеми удобствами. И главное, мы нашли несколько отпечатков, судя по всему, оставил их Пришвин.

– К гадалке сходили?

– На видеозаписях увидели, кто именно за что хватался рукой. Кончай подкалывать, Сергеич. Суть такова: он нигде не оставляет биологического материала – нет потожировых, нет частиц эпителия, нет крови. На видео он без перчаток. В вагоне электрички трое подростков засняли тот мордобой. Ну, ты видел, «Призрак против гопников». Он наставил фингалов шести бандитам, и не оставил ни единого следа. И лицо на видео не его. А вот следов Плетнёва там завались.

– Возможно, он в очень тонких перчатках, под кожу.

Панкратов кивнул.

– Представь, парни и об этом подумали. Вообще никаких следов – ни пластика, ни талька, ни черта, а отпечатки всякий раз разные. Вопрос, кто такой этот Пришвин? Мы ещё раз проверили все его документы. Допросили повторно, мать его, сослуживцев. Никто его не помнит, словно он нигде не работал, ни с кем не учился. А год назад все помнили.

Колосов допил чашку и отодвинул. Теперь и в него не лезет.

– С этим я к генералу не пойду, – признался он, наконец. – Ему ответы подавай, а у нас пока одни вопросы. И ни одной версии. Плетнёв не работал ни над чем секретным. Занимался нерасшифрованными текстами. Фестский диск, рукопись Войнича. Если нам нанёс визит тот самый Пришвин, возникает вопрос «Зачем?».

Панкратов вздохнул.

– Я приказал Архипову выспаться. – Он встал из-за стола. – Трудоголик, прям как мы с тобой. Если ещё мысли умные будут, присылай, я ему подброшу. Раз «Аргус» сумел Пришвина, или кто он такой, найти и весь их маршрут восстановить, будем и дальше им пользоваться.

В дверь его номера постучали.

– Войдите, – отозвался Плетнёв. Вот так, за одни сутки, перевернулась жизнь. Чем теперь заниматься? Как, простите, на жизнь зарабатывать? Ведь теперь и имущество всё пропало, он гол как сокол. Ладно, не это сейчас главное. Главное, чтобы Галка выжила. И родители. Вот это – главное.

Вошёл Док.

– Зря сидишь в четырёх стенах, – покачал он головой. – Идём пока на медосмотр.

Плетнёв безропотно поднялся. Хотелось взять портфель с собой, там была последняя частичка той, недавней, жизни. А потом он передумал. Одежда на нём не своя, а здешняя, на вид домашняя: просторные штаны, рубашка, носки и мягкие туфли.

– «Библиотека»! – удивился Плетнёв, когда проходил мимо двери. – Что-то я не видел этой двери.

– Шеф дал тебе допуск, – пояснил Док. – В библиотеку, в спортзал. Не сиди без дела, и не пытайся найти все ответы. Они сами придут. Нам сюда. Кстати, в медпункт тоже можешь заходить, хотя тут особо заняться нечем…

«Шутник», – подумал Плетнёв, но хотя бы прошло ощущение тоски и апатии, неясно, где он, что происходит, и вообще. Док прав, сидеть в четырёх стенах не поможет.

Анализ крови взяли самым обычным образом. Одна странность всё-таки проявилась, проколы были совершенно безболезненным, и не осталось ранок. То есть совсем: Плетнёв придирчиво осмотрел места, куда явно проникала игла, и ничего не нашел. Док с явным удовольствием наблюдал.

– Что ж, пока идёт анализ, проведём предварительную обработку. Вот.

На стол перед Плетнёвым легла стеклянная чашечка. Внутри лежала капсула красного цвета.

– А где синяя? – не сдержался Плетнёв.

– Синяя – с амнеотиком. Он тебе без надобности. – Док поставил стакан с прозрачной жидкостью. – Запивай этим. Если что, обычная питьевая вода.

– Амнеотик… ага, ясно, память стирает. А здесь что?

– SCP-500, – пояснил Док охотно. – Если совсем точно, SCP-500-12/4, четвёртая капсула двенадцатой партии.

Плетнёв секунд на десять утратил дар речи.

– «Панацея»?? То есть… чёрт, быть не может! Так это что, на самом деле существует? Их же всего сорок семь!

– Тридцать три. Это высококачественная реплика. Действует аналогично, отличие только в сроке хранения.

Плетнёв встал, держа между пальцев капсулу. Поворачивал её, смотрел сквозь неё на свет.

– Чёрт, я ведь думал, что это хохма, – заключил он. – Я даже сам туда пару приколов вписал. Чтоб веселее было.

Док покивал. И назвал два числа.

Плетнёв кивнул и ещё долго смотрел на капсулу, даже принюхался. В конце концов, решился, проглотил и запил.

– Отвечая на незаданный вопрос, существует меньше одного процента того, что на том сайте. – Док направился к аппаратуре, туда, где шёл анализ крови и остального. – И, конечно, большинство экспонатов туда не вписано. Мы прочитали твои добавки. Нам понравилось, если что. Нам – это Профессору, мне и Шефу. – В дверь постучали. – Открыто!

– А, вот вы где! – Лаки собственной персоной. – Лучше поторопиться. Кысь ответила, что она свободна сейчас. Не возражает, чтобы мы провели профилактику.

– Отлично! – Док просиял и потёр руки. – Тебе везёт, Вадим. Ничего, что я сразу на «ты»? Иногда её неделями не найти. Всё, собирайся, сейчас снова придётся по вентиляции ползать.

– Не дезинформируй! – На пороге появился Травматург в зелёном халате, обрызганном чем-то чёрным. – Это чернила, если что, – указал на свой халат. – Официальное название – коридоры. Вадим, у нас не очень много времени, Кысь ждать не любит.

Плетнёв помотал головой.

– Кто это?

Остальные переглянулись и улыбнулись.

– Это потом. Сам увидишь. Ну или не увидишь, я не знаю, в каком она настроении будет. Инструктаж будет на месте. Идём, идём, проход нельзя долго держать открытым.

– Стоп, так мы все по-русски сейчас говорим?! – спохватился Плетнёв, следуя за Травматургом и Лаки. Оба сопровождающих кивнули. – Забавно. А как она по-английски пишется?

Травматург достал из кармана карточку, из другого авторучку и написал: «Cynx».

«Занятно, почти такая же игра слов», – подумал Плетнёв.

– Читается похоже на английское «думает», – добавила Лаки. – Так, я иду первой. Там темно, но ты и так уже знаешь. Первое правило безопасности: в коридорах нельзя останавливаться дольше, чем на минуту.

– А если…

– А второе правило – лучше помалкивать. Извини, что перебил. – Травматург подмигнул. – Туда идёте вы вдвоём, Лаки ответственная, выполнять все её распоряжения. Вопросы?

– Есть один, товарищ…

– Капитан. Лаки тоже в звании капитана, заодно потренируешься. Коридор я за вами закрою. Это все по-разному воспринимают, самое частое – короткий приступ беспричинного страха. Первые несколько раз. Главное – не беги, не кричи, стой на месте.

– А то, что было в предыдущий раз… – Плетнёв поводил в воздухе ладонью. – Будет?

– «Синдром Алисы»? Возможно. Если что, сразу говори Лаки, закрывай глаза и стой смирно. Ещё вопросы?

– Никак нет, товарищ капитан.

– Вольно. Капитан Страйк, рядовой Плетнёв в вашем распоряжении.

– С ума сойти! – признал Плетнёв, ошарашенный донельзя. То, что коридоры эти выводят куда-то под землю, он краем уха уже услышал. А может, Травматург явно сказал, сейчас не вспомнить. Но вот увидеть такое…

Помещение было таким же, как все остальные (пусть даже пока что ни видеть, ни даже знать об остальных Плетнёв не мог), эллиптический цилиндр, высота которого от шестидесяти до восьмидесяти пяти метров. Сейчас они стояли на дне, и прямо перед ними был деревянный дом и сад вокруг него. И если там, где стояли Лаки и Вадим – у самой стены – царил полумрак, то вокруг дома всё было ярко освещено. Причём источник света Плетнёв не мог увидеть, как ни пытался.

Лаки с улыбкой смотрела на обалдевшее лицо спутника.

– Я тоже всякий раз удивляюсь. Она впустит тебя одного. Так положено. Главное правило – не беги. Там может быть страшно, неприятно, у всех по-разному. Что бы ни случилось, не беги. Если страшно – кричи, это можно. Но стой на месте! Это ясно?

– Так точно, товарищ капитан.

Лаки рассмеялась и хлопнула Плетнёва по плечу.

– Мы не на операции. Можно простыми словами. А сейчас обходи Помещение у стены, пока не увидишь тропинку. Как только увидишь, иди по ней. Надолго не останавливайся и не сворачивай. Войдёшь в дом. Как только профилактика закончится, тебя выпустят. Пойдёшь по тропинке обратно, я буду ждать здесь.

– Как она хоть выглядит?

– Не знаю. Ну то есть не знаю, что именно ты увидишь. Запомнил? Повтори.

– Что бы ни случилось, не бежать, – повторил Плетнёв, чувствуя себя отчего-то глупо. – Обходить Помещение у стены, пока не увижу тропинку, а затем идти по тропинке, и войти в дом.

– Всё верно. Потом расскажешь, что видел. Ну, удачи!

Помещения не то чтобы колоссальны, но большие, большая полуось эллипса от двухсот десяти до трёхсот метров, малая метров на пятьдесят короче. Вроде бы ничего особенного, но идти во мраке, в совершенно неподвижном воздухе без запаха, в тишине… А домик выглядит, как игрушка! Как такое вообще возможно?! Откуда там свет?

Тропинка показалась внезапно. И впрямь не заметить её невозможно. Она вилась причудливой змейкой, посредине была ярко-белая и тускнела по краям. И идти точно по ней? То есть петлять? Ну ладно.

Минуты через три Вадим почуял неладное. Дом не приближался; зато всё вокруг отдалялось. Он оглянулся, увидел складной фонарь наподобие торшера, который взяла с собой Лаки. И она помахала Вадиму: «Иди, мол, не останавливайся».

Он шёл, и шёл, и шёл. Тропинка петляла, и сам Вадим петлял вместе с ней. А дом не приближался! Так прошло минут пятнадцать, тропинка внезапно перестала вести себя, как в сказке про Алису в Зазеркалье. И только сейчас Вадим увидел, что сад, и прочее словно бы прорастают из каменного ровного пола, по которому он шёл до того, возле самого дома и шагов на тридцать вокруг были клумбы и тропинки, а дальше начинались вкрапления камня, и постепенно начинался просто камень. Вадим ещё раз оглянулся. Ничего не видно, вокруг было светло, как днём! Вадим запрокинул голову, и оторопел ещё раз. Солнце! И облака! Но как??

Ладно, это потом. Вадим подошёл к двери и постучал. И дверь отворилась мягко, беззвучно.

– Здравствуйте, – позвал Вадим, проходя внутрь. Аккуратно закрыл дверь за собой. – У вас дверь была открыта.

И внутри всё такое нарядное, словно в кукольном домике! Ковровые дорожки. Стол – резной, произведение искусства! – и кружевная салфетка поверх. Печь (видно, что ею пользуются и следят) была аккуратно побелена, нет ни сажи, ни грязи, ни трещин. Лавка у входа, веник для валенок, что ли? Но ведь лето на дворе!

Дверь в следующую комнату была открыта. Вадим заметил движение слева, там, на лавке возле печи, лежала и дремала в корзинке небольшая трёхцветная кошка. Открыла глаза, посмотрела на человека, зевнула и закрыла глаза вновь.

– Здравствуйте! – повторил Вадим, ощущая себя глупо. И где же хозяйка? Судя по намёкам, можно и вовсе не увидеть её. И в чём заключается эта профилактика? Если Док действительно выдал капсулу той самой панацеи, то все хвори, если они и были, через пару часов пройдут навсегда. Тогда зачем он здесь?

Звук. Новый звук, Вадим не сразу опознал его. Пришло понимание, что это часы, ходики. В соседней комнате? Вадим оглянулся и увидел новый сюрприз: не стало входной двери. Ровная стена! Всё остальное осталось, а дверь исчезла.

Ну хорошо. Ощущая себя той самой Алисой в Зазеркалье, Вадим медленно прошёл вперёд. И точно, на стене слева от входа висели часы. И тоже детские на вид, словно игрушечные. В форме скворечника, а гирьки в виде еловых шишек каждая. Надо же! Ковёр на полу – сложный узор, мозаика с мельчайшими деталями. И ещё стол, и четыре стула. И всё это резное, чистое, нарядное. «А вон в том углу, – припомнил Вадим, – у бабушки стоял телевизор».

Звук позади; Вадим обернулся – никого. Что-то упало там, на кухне? Показалось? Вадим вновь обернулся… и увидел телевизор. На такой же тумбочке, которая стояла в бабушкином доме! Вот это да! Откуда взялся?

– Так это её дом?! – удивился вслух Вадим. Следующая дверь, в спальню, открыта. Но туда как-то не очень хотелось, там полумрак, задёрнуты шторы, и две кровати, каждая с пирамидкой подушек. И тоже как у бабушки! И комод справа от входа. Что творится, где он?

– Это дом моей бабушки?

Снова движение. Снова кошка! На этот раз корзинка стоит на полу у стола, откуда взялась, вроде бы не было? Кошка или такая же… или та же. Спит, не обращая внимания на человека.

– Как интересно, – прошептал Вадим, и решил вернуться на кухню. Вернулся – корзинка на лавке, и кошка в той же позе. Бок, это видно, приподнимается и опускается – дышит. Ноль внимания на человека. А вторая, но её не видно! И тут Вадим понял, что невозможно встать так, чтобы видеть обеих кошек сразу. Шагнул вправо – увидел ту, что в гостиной, шагнул влево – увидел ту, что в кухне.

Что-то пронеслось мимо, он не заметил, что это было, но порыв ветра скользнул по щеке. Вадим оглянулся и замер.

Сознание не сразу восприняло то, что видели глаза. Она стояла на расстоянии пары шагов, светловолосая девушка, на вид лет шестнадцати. Голову и плечи видно отчётливо, а ниже (Вадим опустил взгляд, смутился, и тут же поднял) всё словно окутано туманом. И похоже, она не одета.

– Здравствуйте, – повторил Вадим в который раз. – Я Вадим Плетнёв.

Девушка кивнула, улыбнулась, и… словно пропела несколько тактов песенки. Интересно звучало – вроде голосом, но изобразила инструмент наподобие флейты. И что это значит?

Она – облако клубящегося тумана – шагнула к нему. И лицо её изменилось, на глазах стало лицом Галки. Вот чёрт, ведь совсем забыл про неё! Что с ней стало, где она сейчас? Небось ищет уже, с ума сходит…

Девушка – Галка? – отрицательно покачала головой. И вновь потекли очертания, и человеческая голова стала превращаться в кошачью, в голову домашней кошки! И, похоже, именно той трёхцветки, что лежала в корзинке!

Вадим, сам от себя не ожидая, осторожно протянул руку (девушка, или что это теперь было, не отшатнулась, никак не выразила недовольства), и прикоснулся ко лбу. Погладил его, поражаясь тому, насколько мягкая шерсть. И услышал… что существо перед ним мурлычет. Да громко!

Вадим улыбнулся и осторожно отвёл руку. «Кошка» приподняла губу, отчего выражение морды-лица стало улыбающимся. И вдруг разинула пасть во всю ширь и зашипела! Ноги чуть не подкосились. А из тумана перед Вадимом возникли две лапы, на каждой выпущены когти, сантиметра по три в каждом. Вадим успел ещё подумать: «Чем же я разозлил её?», как обладательница когтей отступила на шаг, а потом бросилась на Вадима.

Но оказалось, что бросилась не «на», а «сквозь» словно Вадим стал бесплотным. Его словно огромной подушкой огрели по лицу, он выдохнул, а вдохнуть не удалось, горло словно клещами сдавили. Вадим тщетно старался вдохнуть, изо всех сил… пока не понял, что упал на четвереньки, и дышит судорожно, из последних сил, а лёгкие горят огнём.

«Мр-р-рау!»

Он сумел оглянуться. Позади него по полу сновали… мыши? Что-то ещё? А трёхцветная кошка ловко прыгала за ними и наносила удары лапой. Не переставая вопить и шипеть. И с каждым ударом одной бегающей мышью становилось меньше. Вадим с трудом поднялся. Лёгкие ещё обжигало, на губах держался привкус крови. Что это было? Кошка, он заметил, уселась умываться, а мыши… Вряд ли это были мыши. Выглядели они, скорее, чёрными кляксами, они исчезали, то ли в пол впитывались, то ли что ещё. Кошка чихнула и замерла, глядя на человека, она держала перед собой переднюю правую лапу и выкусывала что-то между когтей.

– Будьте здоровы! – пожелал Вадим вполне искренне.

Кошка мяукнула, и прошла мимо него, держа хвост трубой. Потёрлась о ноги человека и… направилась в корзинку у стола.

Движение воздуха. Вадим оглянулся, вновь возникла входная дверь. И открылась. Это намёк? Пора уходить?

– Спасибо, – добавил он, совершенно не представляя, к кому обращается. И что всё это было? Никаких «клякс» на полу уже не было. Откуда они вообще взялись?

Кошка улеглась в корзинку и перестала обращать внимание на человека. Видимо, это был действительно намёк. Вадим вышел и обнаружил, что снаружи, у входа, стоит Лаки с изумлением на лице. Вадим хотел было что-то сказать, но Лаки прижала палец к губам, и глазами указала за спину Вадима. Он оглянулся и снова увидел ту девушку, одетую в туман. Очертания тела, кроме головы и плеч, почти не угадывались. Она заметила, что оба гостя смотрят, и указала рукой. Туда.

Туда – это за дом, по дорожке, мощенной белыми круглыми камнями. А вокруг было так красиво! Клумбы, тропинки, даже беседка вроде бы видна, поодаль. Дорога петляла и кружила, но в конце концов привела к… зеркалу. Огромному, выше человеческого роста зеркалу в тёмной, металлической прямоугольной раме. Лаки оглянулась, Вадим последовал её примеру. Девушка – «Кысь»? – стояла позади, шагах в трёх. И ободряюще кивнула – туда, мол.

Туда? Сквозь зеркало? Лаки взяла Вадима за руку.

«На счёт три проходим, – услышал он её голос, хотя губы не шевельнулись. – Главное – молчи. Готов?».

Вадим кивнул.

«Раз… два… три!»

Тьма вокруг. И воздух уже не безвкусный, как в Помещении, и не напоен ароматами цветов, как в саду, откуда они пришли.

– Мы в резервном энергоблоке, – пояснила Лаки. – Минуту, сейчас будет свет.

В её руке оказался карманный фонарик. Вокруг прямоугольные высокие шкафы – машины? Контейнеры? Не понять, нет ни одной надписи.

– Умеет пошутить, зараза, – добавила Лаки. – Никогда ещё она сама не приглашала за ограду сразу двух людей. И никогда не разрешала новичкам проходить через зеркало. Нам сюда, – указала она лучом света. – Отсюда только по лестнице. Она высокая. Лезь первым, и старайся не падать, могу не поймать.

Вадим кивнул, что понял и посмотрел вверх. Словно в Помещении, стена уходила ввысь и терялась из виду.

Поднимались они долго. Руки успели устать. А наверху, чуть в стороне, где уже было защитное ограждение, чтобы не загреметь, оказалась ещё одна дверь.

– Надо было ключ взять, – вздохнула Лаки, и постучала. Прошло полминуты, никакой реакции. Постучала ещё раз.

– Кто там? – голос Травматурга. И так понятно, что он сейчас ехидно улыбается.

– Вилли, голову откручу! А то ты не видишь, кто! Открывай!

– Пока идёт карантин, будете жить на этой базе, – пояснил Профессор. – Отвечаю за всё здесь я. Соответственно, спрашивают тоже с меня. Все запросы передавать через меня, если со мной не согласны – обращайтесь к Шефу. Вопросы?

– Один пока, – хмуро ответил Плетнёв. Вроде было так замечательно, хотелось всем всё рассказать, и вдруг…

– «Как теперь жить?» – хором спросили Травматург и Магна. Переглянулись, но смеяться не стали.

– Вчера вы ещё вели размеренную, привычную жизнь, – согласился Профессор. – Теперь вы вырваны из привычного окружения. Родных и близких если и увидите, то очень нескоро. Есть все основания для упадка сил. Дополнительно профилактика тоже отнимает силы. Советую не запираться в своей комнате, а заняться делом. Любым. Завтра мы проведём профильное исследование, а пока что советую начинать учиться писать отчёты. Это самое интересное в нашей работе.

Травматург и Магна переглянулись и застонали. Профессор с довольным видом пригладил бородку.

– Но это и в самом деле так. Начнём прямо сейчас. Расскажите о том, что произошло в доме у Кыси.

– А вы разве там не были? – удивился Плетнёв.

– Дом и сад снаружи для всех одинаковый, – пояснила Лаки. – По крайней мере, если судить по рассказам всех, кто там побывал. А вот внутри все видят разное. Кроме того мне удалось только один раз уговорить Кысь, чтобы в дом вошёл кто-нибудь кроме меня. А сегодня она сама меня позвала. Если честно, я потрясена.

– Я понял, – кивнул Плетнёв. – Хотя ничего не понял, конечно. Слушайте.

И рассказал. Чуть не полчаса ушло, пить захотелось – страх. Магна молча встала, прогулялась до кофе-машины и принесла чашку крепкого и сладкого кофе.

– Спасибо! – Никогда ещё кофе не доставлял такого удовольствия. Прямо бальзам! Плетнёв выпил всё до капли, и посмотрел на остальных. – Мне это записать на бумагу?

– Да, так положено. Запись я сам положу в архив, – указал Профессор на диктофон. – Очень, очень любопытно. Только трём людям до вас Кысь позволяла прикоснуться к себе.

– А как её настоящее имя?

Все посмотрели на Лаки. Та откашлялась, закрыла глаза и пропела – так показалось, с губ её вновь не сорвалось ни звука – несколько тактов мелодии.

– Стойте, так она что-то такое же спела, там! – спохватился Плетнёв. – Точно! Очень похоже! Только я ни в жизнь такое не повторю.

– Пока только Лаки сумела, – вздохнула Магна. – Это и есть её имя. Она представилась после того, как ты назвал своё… И что, как настоящая кошка на ощупь?

Плетнёв кивнул.

– Очень приятно было прикасаться. И всё-таки, кто она такая? Человек?

Профессор словно из воздуха достал увесистую папку и положил на стол.

– Здесь все материалы по ней, – пояснил он. – Мы не знаем. У нас крайне мало образцов из её локации. Наше оборудование там не работает. Брать образцы она не разрешает. Есть всего три волоска кошачьей шерсти, включая тот, что вы сегодня принесли на одежде. Есть образец тамошнего воздуха, грубый замер гравитационной постоянной, несколько камушков, что застряли в обуви. Спектральный анализ тамошнего солнца. Кысь видели более чем в пятидесяти формах, из них тринадцать гуманоидных, остальные животные, предположительно из семейства кошачьих. Есть основания считать, что её локация расположена не на Земле.

Плетнёву стало сильно не по себе.

– Как такое возможно?! Постойте, так она что – инопланетянка?

– Точно, – подтвердил Травматург. – И Лаки сумела установить с ней контакт. С ней – с Кысью, то есть – крайне трудно общаться, и она сама выбирает, с кем будет общаться. Остальных она просто не впустит в свою локацию.

– А как собрали все эти образцы, если она не разрешает?

– Что-то случайно, что-то хитростью. Почитайте. – Профессор похлопал по папке. – Кысь умеет распознавать и выдворять паразитические сущности. Наподобие блох, только информационные. Трудно объяснить в двух словах…

– Это те, похожие на мышей? Так они на мне сидели?

– Внутри тебя, – уточнила Лаки. – Кысь их чует за милю. Как бы тебе объяснить, это что-то вроде жучков. Пока они на тебе, ты под наблюдением.

– И кто наблюдает?

– Правильный вопрос, – одобрил Профессор. – Но предлагаю сделать паузу. Во-первых, пора обедать; во-вторых – в двух словах на твой вопрос не ответить.

– Можно ответить в трёх. – Магна встала из-за стола. – Мы не знаем. Вадим, Шеф распорядился применить амнеотик ко всем твоим родным и близким. Докладываю, приказ исполнен. Через двадцать четыре часа они полностью забудут о твоём существовании.

– Но мои вещи? У меня дома, в Университете, у родителей… Документы всякие, банковские карты…

– Обо всём этом позаботимся. Как ты понимаешь, это не первый приказ такого рода. – Магна подмигнула. – Все твои родные живы и здоровы.

– Спасибо. – Плетнёв встал из-за стола. Оглянулся – на кухонном столе за спиной вновь полным-полно всякой снеди. – Что за чудеса! Откуда это всё взялось?

– Служба доставки. – Магна первой пошла выбирать. – У тебя в комнате лежит чёрная папка. Ознакомься, как будет время.

Галина Петренко шла к выходу в самом хорошем расположении духа. Ещё в аэропорту Праги она увидела в магазине забавную безделушку, маме такие очень нравятся, кулон-змейка из обсидиана. Приятная на ощупь, и обработана так, что на вид как настоящая чешуя! Она никак не могла оторваться от неё. Домой, наконец-то домой. Галина уже соскучилась по всем.

В очереди на паспортный контроль к ней подошла улыбчивая рыжеволосая девушка в мундире. Странно, что-то не так с документами?

– Галина Петренко? – девушка показала удостоверение. Ого! Федеральная служба безопасности!

– У меня неприятности? – спросила Галина напрямую, хотя в упор не могла припомнить, откуда они могут возникнуть. С каких пор госбезопасность интересуется древнеегипетской письменностью?

– Нет, не беспокойтесь. Просто формальность. Скажите, видели ли вы на конференции кого-нибудь из этих людей? – И девушка показала несколько фото.

Когда Галина забрала чемодан на выходе, к ней подошли ещё двое. Уже мужского пола, оба в штатском, и показали удостоверения. Что характерно, из той же организации.

– Ваша сотрудница только что беседовала со мной, – удивилась Галина.

Двое мужчин переглянулись, один достал несколько фото.

– Скажите, есть ли она здесь?

Галина сразу узнала рыжеволосую, и утвердительно кивнула.

– Всё в порядке, – заверил один из них. – Вы понимаете, бывают накладки. Нам нужно задать вам несколько вопросов. Дело государственной безопасности. Пройдёмте к машине.

– Да, пожалуйста. – Галина покачала головой. Наверное, в каждой организации бывают подобные накладки.

– Сергеич, доставили Петренко. Ты будешь смеяться, но Груздева поговорила с ней до наших людей.

– Да, сейчас лопну от смеха. И саму Груздеву, конечно, не задержали, и на камерах её нет.

– На камерах она всё-таки была.

– И что, полиция опять прощёлкала?

– Камеры зафиксировали другое лицо. «Аргус» узнал её по походке, оперативные данные переданы куда положено. Там сейчас вся московская полиция соберётся – «Аргус» следит за всеми окрестностями. Хоть где-то у нас много камер наблюдения. Но я не об этом – допрос Петренко сейчас начнётся. Посмотрим?

Они втроём – Агата Колосова, сам Колосов и Панкратов – сели перед монитором, на котором был включен видеомост. Агата поглядывала на два соседних, там появлялись сводки от «Аргуса». И пока что в сводках было пусто.

– Галина Петренко? – мужчина предложил девушке присесть. – Лейтенант Нестеров. Я хотел бы задать вам несколько вопросов о Вадиме Плетнёве.

– О ком? – поинтересовалась девушка. Агата и двое мужчин переглянулись. Нестеров положил на стол перед Петренко несколько фотографий.

– Первый раз вижу, – уверенно заявила Галина, внимательно всё рассмотрев. Левой рукой она придерживала кулон, чёрную змейку из обсидиана в серебряной оправе.

– Позволите взглянуть? – спросил вдруг Нестеров, указывая на кулон. Петренко кивнула, расстегнула цепочку и протянула капитану. Тот принял украшение, и змейка вдруг осыпалась чёрной пылью в его руках. Галина вздрогнула, глядя на всё это широко раскрытыми глазами.

– Простите, – Нестеров положил на стол то, что осталось, и высыпал пригоршню чёрной пыли. – Странно. Больше вопросов нет, Галина Васильевна. Вот ваш пропуск, – и он, смахнув пыль на пол, подписал пропуск.

– Твою мать! – Панкратов вскочил. – Дежурный! Задержать обоих! Не выпускайте Нестерова и Петренко из здания, запереть в разных комнатах!

– И пыль пусть соберут, – спокойно добавила Агата. – И пусть никто не прикасается к тому кулону.

– И никого не впускать в третью допросную, ясно?

– Миша, поднимайте тревогу, – указала Агата. Двое подбежали к Нестерову и Петренко, чтобы задержать, и вдруг замерли, на долю секунды, и спокойным шагом направились назад. – Остатки от кулона всё ещё у него в руках. Не знаю, что там происходит, но думаю, что с кулоном что-то не так.

Панкратов схватил микрофон и принял командование.

– Товарищ полковник. – Архипов на соседней линии. – Мне не передали записи регистратора машины, в которой доставили Петренко, я запросил. Только что исследовали. Вкратце: помимо Петренко, там привезли кого-то ещё. Запись сильно искажена, могу назвать только рост – порядка ста шестидесяти – и предположительно, женский пол.

– Груздева! – воскликнули Колосов и его жена одновременно.

– Что там происходит, Миша? – спросила Агата. Панкратов вытер пот со лба носовым платком. Он был один из немногих известных ей людей, которые всё ещё носят с собой носовые платки.

– Бардак. Приказал всем оставаться на местах, все предметы выложить на пол. Сейчас все разойдутся по комнатам, и робот заберёт этот чёртов кулон.

– Сюда посмотрите, – указала Агата на трансляцию одной из камер. Из здания, в которое привезли Петренко, вышла женщина подходящей внешности – рост на вид метр шестьдесят, в мундире, рыжеволосая. Вышла и спокойным шагом направилась прочь. Двое сотрудников, выскочивших следом и догнавших её, внезапно замерли точь-в-точь как те, что должны были задержать Петренко и Нестерова, и неторопливо направились назад.

– Этих двоих обездвижить, и в карантин, – распорядился Панкратов. – Сообщите наружке, чтобы не приближались к объекту вплотную! Оцепить прилегающие улицы, взять её немедленно!

На камере было видно, как прошедшая мимо предполагаемой Груздевой пожилая женщина замерла, а потом пошла следом.

– Чёрт, что там происходит?! – взорвался Панкратов. – Вы это видите?! Так какого бездействуете?! План «Эпидемия», немедленно! Оцепить все прилегающие улицы, вплотную не подходить, удалить всех прохожих! Всех сотрудников отделения в карантин!

Груздева и идущая следом неизвестная, замерли, затем упали вповалку, словно тряпичные куклы. Следом попадало ещё человек десять из тех, кто проходили мимо.

– И через пять минут всё это будет смотреть весь мир, – указала Агата. На противоположной стороне улицы несколько человек снимали происходящее на камеры мобильных телефонов.

– А вот это мы ещё посмотрим, – Панкратов снова схватил микрофон.

– Одно скажу. – Колосов, похоже, один сохранял олимпийское спокойствие. – Генералу это не понравится.