16

Северные предгорья Турианского горного массива. Земля клана Черного топора.

Эту часть Гордрума накрыли зимние метели, уже вторую неделю полировавшие выступавшие пики скал и пологие горные склоны. Небо на сотни лиг вокруг затянуло непроницаемой свинцовой пеленой, отчего вспухшие чернотой облака, казалось, вот-вот упадут на землю. Старинные перевалы, веками соединявшие две части Торее в единое целое, завалило многометровым рыхлым снегом, превратившимся в опасную снежную трясину и с жадностью поджидавшим решившего на переход безумного путника.

Вечерами глядя из узких окошек на особенно разбушевавшуюся стихию или вслушиваясь в угрожающее завывание метели кое-кто из стариков как всегда заводил привычную песню о том, что это все не спроста и стоило ждать беды. Причем говорили об этом и в кругу гномов и в кругу людей. И те и другие убеленные седыми бородами старики, словно сговорившись, предвещали тяжелые времена.

… Очередное утро ни чем не отличалось от предыдущих, которые последние дни были словно под копирку — холодными, темными и жутко ветреными. Отчего сторожевая служба на стене, которая отделяла подземный город клана от внешнего мира, всякий раз превращалась в настоящее испытание для воинов.

Сегодня, как и несколько дней подряд, здесь встречал утро сам глава клана. Естественно, в этой холодине торчал он не от хорошего настроения, а вследствие серьезной необходимости… За последнюю неделю бесследно пропало уже две группы разведчиков — местных селян, посланных в свои бывшие поселения разузнать последние новости. Особенно, настораживало то, что направлялись они почти в противоположные стороны. Конечно, крестьяне могли и заблудиться и замерзнуть. В такою непогоду это немудрено, но что-то именно эта версия Тимуру казалась очень неубедительной.

— Опять, хоть глаза выколи. Тьфу-ты, — едва только высунувшись в бойницу одной из башен, Колин тут же получил в лицо обжигающую порцию колкого снега. — Фу…

Он с трудом закрыл толстые деревянные ставни и вновь сел ближе к очагу, которые с жадностью пожирал небольшие поленца и крошечные кусочки каменного угля. Рядом, с блаженной миной на лице, вытянув руки к огню, сидел и его неизменный спутник последних месяцев — Кром. Судя по его склоненной фигуре, он уже был готов залезть в очаг буквально всем телом, лишь бы его не терзал холод.

— Погрелся? — Колин ткнул здоровяка в бок локтем. — Ну и хватит. Давай-ка, сгоняй до второй башни! Узнай, не видели ли они там кого-нибудь из наших, а то может быть, прямо сейчас перед воротами и лежат, — в него тут же уставились одновременно и умаляющие и обвиняющие глаза гнома. — Ничего! Не умрешь. Вон, пуховик мой возьми.

Сказал Колин это и сразу же пожалел. Уж больно торжествующий взгляд в этот момент стал у Крома, который тут же сразу же сорвался с места и метнулся к топчану, на котором лежал тот самый заветный пуховик.

Причина столь быстрой смены настроения гнома была до боли простой… Дело в том, что у гномов, да и людей, примкнувших к его клану вообще было плохо с зимней одеждой. Пушной зверь здесь практические не водился, а тот что и бродил в горах или лесах был очень опасен и охота на него была не «по зубам» для простых крестьян и гномов. Шкуры крупного рогатого скота тоже были довольно дорогим удовольствием. Овчины тоже хватало далеко не всем. Поэтому верхняя зимняя одежда да и обув в придачу в клане была вес золота и представляла собой кучу разной степени потертости и засалености лоскутков шкур и ткани, пока, окончательно не озверевший от отсутствия нормальной и привычной для него одежды, Тимур вспомнил о самом обыкновенном, в его мире, пуховике.

Естественно, собрав тогда вокруг себя десятка два баб, и гномьего и человеческого рода, говорил он им не о застежках, синтепоне, и ткани-плащевке. Колин рассказал о принципе, продемонстрировав его на обычной подушке, набитой гусиным пухом. В итоге, уже к вечеру того же дня бабы выдали ему первые несколько изделий — неказистых, неудобных, непривычных, а к исходу третьего дня из стен стихийно сложившегося швейного цеха вышел уже сотый пуховик. И пусть, на него нельзя было взглянуть без слез. Он был серый. Пух в нем быстро превращался в комочки. «Плюс» каждый вечер сохнувшие пуховики буквально источали вокруг себя тяжелый запах преющего пуха. Однако, эта одежда делала главное — неплохо сохранял тепло… Для своего главы же — Колина был изготовлен, как бы это странно не звучало, эксклюзивный пуховик, до боли напоминавший ему самому родную, когда-то, «Аляску». С широкой полоской меха вдоль капюшона, крупными отполированными деревянными пуговицами, парой косых аккуратных карманов, «Яляска» Колина превратилась в предмет обожания и зависти ли не всей молодежи, которая после этого буквально терроризировала швей своими просьбами сделать что-то хотя бы отдаленно похожее…

— Только аккуратнее, — куда-там, Кром с улыбкой до ушей, уже с треском напяливал на себя пуховик. — Хорошо, иди-уж…

Спровадив своего добровольного телохранителя, Колин с удобством развалился перед пышущим жаром огнем и предался размышлениям. «Нет, все-таки эти пуховики дело! — уже в который раз он возвращался к своей задумке. — Легкие, теплые… А то этот тулуп оденешь и все! Сразу, как в танке — ни чего толком не видно, не слышно и в добавок тяжело ходить…».

Снова мысленно похвалив себя, он окинул взглядом небольшую каменную каморку, расположившуюся на самой высокой части левой сторожевой башни Стены. Все было, как и всегда. Небольшой топчан у дальней стены, круглый стол почти у самой бойницы и огромный очаг в паре шагов от грубо сколоченной входной двери. Правда, глаза его не могли не отметить, что кое-что все-таки выбивалось из этой привычного образа сторожки. Это здоровенная, ярко-красная (Кром с руганью и мольбой выпросил все-таки целый флакон этой драгоценной краски у Торгрима, ставшего как-то само собой эдаким завхозом клана) сумка Крома, из которой ощутимо тянуло просто сногсшибательными ароматными запахами.

— Поглядим, что там этот куркуль припас? — зная просто животную страсть Крома к деликатесам (словами его брата «чему-нибудь вкусненькому»), Тимур надеялся увидеть что-то необычное, и не прогадал. — О! Вот же жук! И как только он матушку Шашу уговорил?!

Внутри сумки лежал просто громадный каравай серого хлеба и источавшая изумительные острый копченый запах каталка колбасы, аккуратно завернутой в белую тряпицу.

— Нет! Просто красавец! — Тимур без преувеличения поражался способности Крома доставать то, на что он «запал» — выпрашивать, молить, отбирать и даже, что греха таить, красть. — И здесь умудрился отметиться!

И дело здесь было совсем не в том, что эту безумно вкусно пахнущую каталку колбасы он мог стырить с охраняемого склада с продовольствием! И даже не в том, что сам Тимур ее еще не пробовал! Самые главное было в том, что в этой чертовой красной сумке лежала ПЕРВАЯ в этом мире сырокопченая колбаса, и выносить ее вот запросто было просто категорически нельзя!

— Как?! — Колин с наслаждением нюхал острый пряный аромат. — Как он только умудрился?

Естественно, к ее появлению руку тоже приложил именно он, решив таким образом в некоторой степени проблемы заготовки и хранения пущенной под ножи скотины у сельчан! И пусть он не был первоклассным технологом колбасного цеха или кулинаром-знатоком, но уж некие азы приготовления такого вкуснейшего продукта разъяснить-то мог. Огромное спасибо за это его дяде, который как-то в порядке перевоспитания больше двух недель подряд привлекал Тимура к изготовлению татарской колбасы. Дядя занимался этим почти в промышленных масштабах. Благо, халяльная продукция на рынке лишь набирала обороты…

Словом, пропустив за это время через свои руки больше полутонны чистого мяса (или пустив под нож восемь лошадей, если считать в этих четверноногих животных) Тимур получил очень наглядное представление о том, как делать данный деликатес. Конечно, здесь, в личине гнома, у него не сразу все получилось так, как надо… Ведь, нужны были собственно и мясорубки, и специи, и кишки в качестве натуральной упаковки, и естественно десятки все новых и новых попыток.

К счастью, чего-чего а упорства или скорее упрямства у него было вдоволь. Время, благодаря разыгравшейся непогоде, также было в избытке…

Сначала, с грехом по полам Колин и его вечный добровольный помощник в реализации всех новых и сначала непонятных задумок мастер Гримор сделали мясорубку. У них получился настоящий железный монстр, так как незнание деталей и особенностей оба восполняли с помощью дармовой силы, гигантского отличного количества металла, громадного водяного молота и своей подчас мудреной фантазии. В связи с этим, стоит сказать лишь одно. Когда это шипастое устройство, чуть ли не метр на метр, оставленное на несколько минут в темноте коридора, случайно увидел один из проходивших мимо людей, то его испуганный вопль и Колин и Гримор услышали аж с первого уровня подземного города.

Проблема со специями решилась не в пример легче. Тимур просто спустился к матушке Шаше и выпросил у нее на пробу всё то на кухне, что придает пище не обычный вкус. В добавок с тем же вопросом, он подошел и к бывшим сельским старейшинам. В итоге, за несколько часов усилиями десятка мальчишек, как гномьего, так и людского племени, у него оказалось почти под сотню всяких непонятных корешков, орешков, листочков, стручков, сушеных и сморщенных плодов, каких-то порошков. И все это лежащее на столе одновременно и источало зловоние, и резко пахло, и издавало дивный аромат, превращаясь в неповторимой букет вони… Разобраться с нужными для себя ингредиентами, то есть отобрать для себя хотя бы что-то безопасное и пусть отдаленно напоминающее привычный ему перец, горчицу, и другие специи, Колины удалось далеко за полночь.

Выяснилось, что у них точно не было проблем с солью. Топоры, как оказалось, не зря построили свой город именно в этих местах. Казалось, тут было все или по крайней мере очень многие из нужных человеку и гному минералов. С горчицей тоже было все в порядке. Это растение было хорошо знакомо крестьянам и использовалось ими то ли в лечении то ли в каких-то религиозных обрядах. Хуже всего было с перцем, который выращивался больше в южных провинциях Ольстера. Здесь же перец был редкостью и довольно дорогой редкостью. К счастью, в закромах клана нашлось почти десять килограмм этого продукта, о котором, правда, даже старожилы, старцы с седыми в пол бородами, не могил сказать, каким образом он очутился в клановых кладовых в таком безумном количестве…

— А, что… вроде бы ничего, — зацепил он тонкий, просвечивающий в свете огня, ломтик. — Кажется, удалась.

Если честно, то в душе, он естественно признавал, что колбаска вышла средняя. Где-то чуть пересолена, чуть переперченная, но все, это к счастью, хорошо маскируется кучей каких-то трав, которыми местные уже давно приправляют свою пищу.

— А то здесь все какое-то пресное, словно резину жуешь — вечную жвачку для бедных, — пробормотал он, снова куснув ломтик. — …

Эту исключительную бедность местной пищи на специи (как человеческой, так и гномьей в особенности) Тимур распробовал уже давно и долго к ней не мог привыкнуть. Конечно, со временем ему стала понятна главная причина этого — дороговизна специй, вызванная и слабыми торговыми связями между странами и народами, и традиционными веками держащимися монополиями на их производство и т. д.

— Надеюсь, распробуют, — продолжал бормотать он, незаметно для себя переходя к третьему таящему во рту вяленому и копченному кусочку. — Все разнообразие, да и хранить легче…

Размышляя о реакции соклановцев на новый продукт и возможно новый товар, Колин в этим мгновения совсем не предполагал, какой ажиотаж вызовет этот деликатес. Своей ударной порцией разнообразных специй, новым способом переработки мяса, колбаса буквально молотом ударила по неизбалованным такими сочетаниями и вкусовыми качествами местным жителям. Однако, все это ему еще даже в голову не приходило, и произойдет оно гораздо позже, когда первая партия колбас окончательно дозреет.

Сейчас, же его мысль, подстегнутая знакомыми с детства вкусами, плавно перешла на кое-что другое. Сначала он подумал о горчице, как об одном из ингредиентов нового продукта, а потом задумался о своих экспериментах с ней…

— Может зря все это…, — шептал он, глядя на мечущиеся сполохи огня в очаге. — Ну какое к лешему химическое оружие из горчицы? Ставили мне горчичники. Помню, и что? На курах что-ли проверить попробовать…

Идея о химическом оружии из горчичного порошка и перца родилась у него еще после первого столкновения с шаморцами, когда Тимур вспомнил об автобиографической книге одного наемника. Почерпнутые оттуда некоторые идеи о различных смертоносных самоделках — ямах-ловушках, отравленных колодцах, зараженных смертельными болезнями животных и собственно людях тогда показались ему очень своевременными и подходящими для борьбы с сильным врагом. Как раз горчичный порошок, а также перец, оказались из такой серии убийственных придумок, которые, как писал автор, можно было сделать буквально на коленке в своем сарае и после этого неплохо попортить нервы своим врагам…

— Как уж он там точно писал? — он задумчиво держал отрезанный очередной ломтик колбасы и пытался вспомнить нужный ему фрагмент книги. — Поджигать что-ли надо было… И что? Любой маленький ветерок и траванемся сами! — память словно специально взбрыкнула и столь необходимые ему сведения ни как не хотели вспоминаться. — Так… Кажется он предлагал распылять его в закрытых помещениях, накрывая таким облаком одновременно десятки или даже сотни человек. Ну ладно, в помещении! А на улице как? В кучу солдат бумажные мешки кидать?

Над всеми этими вопросами он бился уже пару недель, едва только на кухне у матушке Шаши обнаружилась горчица. Сначала пытался делать какие-то хлопушки с тщательно растертыми семенами горчицы, потом начал засовывать все это и выдувать через длинные металлические трубки. Однако, все это не давало тот результат, на который он рассчитывал… Сейчас Тимуру нужно было еще один вариант «супер» оружия, которым можно было как минимум напугать, а как максимум уничтожить как можно большее число людей… или гномов!

— Так…, — ломтик колбасы, который Тимур некоторое время вертел в руках, наконец-то исчез у него во рту и тут его осенило. — А что это я мудрю?! У нас же уже есть гранаты с известью, с порохом, с самопальным бензином! Так теперь будут еще гранаты с горчичным порошком и перцем! Всунуть в кувшин побольше пороха и кулек бумажный с этой гадостью положить рядом.

От всплывающих у него в голове перспектив от использования такой «вундервафли» он непроизвольно хватанул знатный кругляш колбаски. И в этот момент, как будто специально с раздавшимся топотом сапожищ с силой распахнулась дверь, впуская не только облако из снега и льдинок, но и красного от мороза Крома с выпученными глазами. Едва хлопнув дверью, влетевший гном хотел что-то сказать, но тут его взгляд просто «вцепился» в тот самый здоровенный кусок колбасы, который смаковал Тимур с выражением неземного блаженства на лице.

— Ну-у-у, мастер, — вырвалось у него совершенно не то, что он хотел сказать. — Оставьте хоть кусочек!

Этот здоровяк, казавшийся от напяленного прямо на доспехи пуховика, еще больше, в это мгновение напоминал скулившего кутенка с огромными доверчивыми и молящими глазами. Ну и как такого обидеть?

— Кусочек?! Ты мне вот что скажи…, — от показательно дружелюбного тона Колина Кром начал медленно съеживаться, буквально на глазах превращаясь из здоровенного гнома в маленького гномика. — Как… Как тебе взбрело в голову залезть в кладовые и умыкнуть вот это? Я же сколько раз талдычил, что нужно подождать, что спешить нельзя, что все обязательно попробуют…, — с каждым новым вопросом виноватая мина на лице гнома принимала все более гротескные формы. — Ну, ладно, черт с тобой, — устало махнул рукой Тимур на практически скорчившегося виновника и тут же узрел удивительное, прост волшебное, превращение кающегося грешника в невинного святого. — Кстати, что там нового? Ты ведь что-то сказать хотел?

При этих словах у Крома, начавшего было скидывать пуховик, вдруг застряла рука. Он дернулся несколько раз и… разорвал эксклюзивное творение на две неравных части. Однако, к удивлению Тимура лицо гнома выражало в этот момент отнюдь не сожаление и раскаяние, а нечто другое…

— Мастер! Точно ведь! Забыл! — его руки, теперь лишенные сдерживающего фактора в виде тесной не по его размеру куртки, замахали словно лопасти мельницы. — Случилось там что-то!

Первая мысль резко вскочившего с лавки Тимура была о «внезапном нападении каких-нибудь бродяг, или того хуже шаморцев головорезов Кровольда». Однако Кром тыкал руками в сторону подземного города.

— Туча (за Тальгаром, ввиду его нелюдимости, довольно быстро в клане закрепилось прозвище Грозный, которое однако редко кто отваживался произнести вслух) внизу коней готовил для новой вылазки в лес, как из города мелкий прибежал, — быстро, проглатывая звуки и даже целые слова, затараторил Кром, все время кивая вниз во внутренний двор. — Сверху почти ничего не было слышно. Он что-то кричал о беде и, кажется, страшной опасности… Еще он все время упоминал Валу и дыхании дракона…

Ни первое ни второе не внесло для Тимура ни какой ясности! Он ничего не понял из сбивчивого рассказа своего помощника.

— Бл…, — выдохнул он, выхватывая из рук Крома обе половинки пуховика и кое-как натягивая их на себя. — Чего встал?! Срочно туда надо.

Ни черта не прояснили и трое стражников внизу, что помогали Тальгару и двум другим торгам, готовить вылазку. Хотя была одна странность, на которую Колин в спешке и не обратил особого внимания… Вся троица, отвечая на поток его вопросов, как-то мялась, заикалась и вообще старалась не смотреть ему в глаза. В итоге, плюнув в сердцах себе под ноги Тимур понесся к воротам в подземный город.

— Говорят, мастер…, — чуть задержавшийся у стражи, Кром нагнал его уже в десятке метров от ворот. — Валу со своим новым дружком (имелся ввиду Танум, сын Торгрима, который с момента появления торгов в крепости стал неизменным спутником юного Валу) потревожили…, — голос Крома чуть дрогнул. — Твоего зверя, мастер, — при этих словах у Тимура, рукой потянувшегося было к массивному бронзовому кольцу — ручке, в удивлении изогнулись брови. — Они потревожили дракона, а он, пожалев глупцов, не стал их жечь огнем, а только пугнул, дыхнув на них своим дыханием… А они же мальцы совсем. Вот им и этого с лихвой хватило.

«Бог мой! Какие к черту мои звери? Какие драконы? — эти остающиеся без ответа мысли кружились в его голове в бешеном хороводе. — И что он такое несет?! А эти… два сопляка (оба малолетних проказника уже не первый день изводили окружающих своими шутками и неуемным любопытством) опять что-то натворили?».

Колин с силой распахнул огромную створку ворот и переступил порог. «Вроде ничем таким не пахнет, — глубоко вдохнул он свежий воздух подземного города (за это спасибо, первым гномам, поселившимися в этом месте и создавшими гигантскую разветвленную систему вентиляционных ходов, по своим размерам и протяженности с успехом соперничавшей с жилыми тоннелями самого). — Гари нет… Значит, ничего поджечь не успели, два малолетних барана. А ведь… могли и запасы пороха рвануть. Ключ-то от моей каморки у Танума был… Вот ведь сопливый исследователь!.. Хотя с такой вытяжкой могли и взорвать чего-нибудь, эти два недоумка!».

Ноги Тимура буквально сами несли его вперед, словно знали что-то такое, что неизвестно остальному телу. С каждым покрытым метром он все с большим волнением отмечал и странную пустоту тоннелей и кое-где брошенные вещи. Особенно много такого рода барахла валялось в переходных тоннелей, посредством которых жители перемещались с одного уровня подземного города на другой. Здесь лежали какие-то свертки, корзины и даже мешки с шерстью…

— Мастер, там кто-то есть! — вдруг в этой тишине, нарушаемой лишь топотом двух пар сапогов, раздался радостный голос Крома. — Смотрите! Видите!

Буквально пролетевший мимо очередного тоннеля Колин, резко остановился, чуть не впечатавшись при этом в каменную стенку. Резко развернувшись, он увидел сидевшего на корточках старого Гримора, кузнеца, вжимавшего спиной в стену.

— Это ты, Колин? — подслеповатыми глазами старый гном пытался рассмотреть, стоявших перед ним. — Ты что здесь стоишь? Беги отсюда… Я-то старый, а ты еще поживешь…, — он с силой схватил Тимура за руку и притянул к себе. — Чем же мы прогневали жителя подземных глубин, веками прятавшегося от нас, гномов? — бормотал он еле слышно. — Не ужели подгорные боги так злы на нас, что выпустили своего зверя?

Растерявшийся Тимур сразу и не знал, что ему ответить. Он вообще ничего не понимал и все происходящее вокруг воспринимал как какой-то чудовищный сюрреализм… Какие драконы? Откуда? Это же его выдумка, просто адски быстро пустившая корни среди суеверных гномов? Что здесь, в конце концов, могло случиться?

— Кром, — наконец, Тимур встряхнулся и решительно выпрямился, с твердым намерением во всем, в конце концов, разобраться. — Оставайся с нашим мастером, здесь, а то видишь совсем ослаб он. Я же…, — продолжил он не смотря на сверкающий недовольный взгляд гнома. — Пойду в этот чертов тоннель и надеру зад тому недоумку, из-за которого все это началось… Все! — рявкнул он, едва Кром попытался что-то возразить в ответ. — Хватит!

Повернувшись к ним спиной, Колин быстро зашагал по тоннелю вниз. И с каждым новым шагом в этом направлении все больше и больше крепла его уверенность в том, что всё это сумасшествие началось именно в его секретной каморке, где он проводил свои опыты.

— А-а… Все-таки, бабахнуло что-то, — примерно через сотню шагов в тоннеле ощутимо потянуло гарью и чем-то еще сильно знакомым и раздражающим. — А там, кажется, опять кто-то есть…, — за очередным поворотом, от которого до его каморки оставалось совсем немного, по-всей видимости кто-то стоял; слышался тихий разговор и металлический лязг. — …

И действительно, прямо за поворотом почти во всю ширину тоннеля стоял десяток — полтора гномов и людей, напяливших на себя доспехи и кольчуги и вооруженные целым арсеналом холодного оружия — от здоровенных секир и до полуметровых кинжалов. Более того судя по их решительным рожам, вся эта обвешанная оружием толпа к чему-то готовилась.

— А, ну стоять! — со всей дури заорал Колин, прекрасно понимая, что в этой ситуации громкий и грозный вопль сделает гораздо больше чем долгие и бесконечные вопросы и уговаривания. — Стоять и молчать, говорю! Молчать! — злиться ему особо и не надо было; к этому времени он себя и так уже здорово накрутил из-за всех этих событий. — Вояки…

Стоявшие позади всех крестьяне, едва опомнившись от внезапного крика и узнав своего господина, дружно повалились на колени. Следом за ними опустились на колено гномы и торги.

— Так, все молчат и не шевелятся. А говорить будет тот, кому я разрешу! — с перекошенным от ярости лицом Колин додавил толпу взглядом. — Тальгар! Вставай, вставай, — вождь, крупный детина с широкой то ли саблей то ли ятаганом в руке, глядел на него исподлобья. Рассказывай, что здесь к чертям собачьим, произошло?

Вождь торгов несколько мгновений молчал, продолжая сверлить взглядом Колина. Наконец, он заговорил.

— Мой племянник вот-вот умрет. Его друг, Валу, сильно помят…, — взгляд у Тальгара был очень нехорошим, мягко говоря, обвиняющим. — На них напали демоны, вырвавшиеся из твоей комнаты, владыки… Они плевались огнем и ядовитым туманом, не давая приблизиться к ним, чтобы сразиться…

Слушавший его Тимур начал медленно покрываться холодным потом. Страшная догадка пронзила его. «Эти распоясавшиеся… бараны… придурки…, которым видимо захотелось раскрыть какую-то новую тайну или сотворить еще одну шутку, решили забраться в мою… мать ее… лабораторию, — начало до Тимура доходить то, что скорее всего и случилось здесь некоторое время назад. — Ключ… Ключ был у… малолетняя сволочь… Танума. И он скорее всего поволок с собой и дружка своего…, — вырисовывавшаяся картина казалась ему более чем складной и реальной. — А там у меня и пороха запас небольшой есть, и серы пара мешочков, извести, кажется, кусок. Бляха муха, я же вчера и с горчицей работал, — он тут же припомнил, как перед самым уходом спасть все успел закупорить парочку новых гранат с необычной начинкой… Черт, там же сплошное минное поле было». Он молчал, совершенно не слушая обвиняющей тирады Тальгара, и продолжая строить догадки о том, что могло случиться в его каморке-лаборатории. «Убью, убью ведь двух этих уродов! — говорил Колин про себя. — Ну ладно сам полез. Танув вроде не дуб и кое-чему я его успел обучить. Должен был ведь понимать, что там и к чему… Но этого-то сопляка куда потащил? Племяш Тальгара ведь вообще в наших делах ни в бум ногой!».

В процессе всех этих размышлений, которые как потом оказалось длились какие-то мгновения, Тимур отчетливо понял две вещи, которые могли стать для клана или спасательным кругом или, наоборот, тяжелым камнем на шее.

Первое, это его химическое оружие все-таки работало и, по всей видимости, работало очень неплохо. По крайней мере, те из гномом и людей кто успел сунуться в зону поражения лежали плашмя и с силой кашляли, пытаясь выплюнуть свое горящее и жгущее нутро. В добавок, их покрасневшие глаза ничего не видели.

Второе, это то, что его идея тренировать молодежь как из человеческого так и гномьего народов по ускоренной военной программе в попытке за пару месяцев склепать из них некое подобие современного воина, сильно буксовала. Как выяснилось, никто этим особо не занимался. Пацаны и девчонки, лишенные в разыгравшуюся непогоды доступа к улице, слонялись по подземному городу. В итоге, получилось именно то, что и получилось…

— Что я слышу, Тальгар? — до ушей очнувшегося от размышлений Колина стали, наконец, доходить бросаемые в его сторону обвинения. — Ты возлагаешь вину на меня, своего владыку? Ты забыл клятву?

Вождь торгов же, кажется, начал «слетать с катушек». Он и раньше не отличался особым терпением и покладистостью характера. Сейчас же, когда его единственная оставшаяся родная кровь, сын его брата, лежал при смерти, он совсем распоясался.

Тальгар забыл и о клятве, и о благодарности за спасение, и о страхе перед магической сущностью своего владыки. В эти мгновения его волновало лишь одно — виновник, выпустивший в этот мир демонов, стоял прямо перед ним. Туша торга, буквально нависавшая над невысоким гномов, в тусклом свете чадящих факелов казалось просто чудовищно огромной.

«Похоже, все-таки со своими надеждами на этого дуболома я оплошал и… настал момент для еще одного сюрприза, — горько усмехнулся Тимур, глядя снизу вверх на здоровенного торга. — А ведь был уверен, что не пригодиться, — он движение указательного пальца повернул массивное бронзовое кольцо печаткой внутрь и большим пальцем свернул с печатки тонкую накладку, закрывавшую несколько крошечных шипов на кольце. — Ну, что-ж, значит пришло время преподать урок, — шипы на кольце были пропитаны несколькими капельками одного интересного парализующей гадости, о которой ему как-то рассказал сельский знахарь; а с момента работы над новым оружием для борьбы с врагами клана, он, вспомнив о ней, сделал себя на всякий случай вот такое колечко. — А то кто-то у нас совсем берега попутал».

Тимур, глядя в глаза торгу, резко дернулся и вцепился в кисть Тальгара, не прикрытую широкими металлическими нарукавниками. Вряд ли в тот момент задубевшая кожа торга хоть что-то почувствовала. Был всего лишь крошечный, едва заметный, укол, последствия которого, однако, были весьма серьезными…

Для всех же стоявших вокруг все случилось практически мгновенно. Вот только что двое — плотный и маленький «мышонок» и огромный, как гора, его противник — стояли, набычившись, друг напротив друга. Через какие-то секунды же все резко изменилось! Владыка Колин едва коснулся Тальгара и грозный вождь торгов тут же словно подкошенный упал на каменный пол…

— Сейчас, ты зол, Тальгар и ничего не понимаешь, но позже все поймешь… Поймешь, кто виноват и как был не прав, обвиняя своего господина в выдуманных грехах, — Колин смотрел прямо на парализованного торга, не обращая никакого внимания на ошарашенных гномов и людей, у которых после такой демонстрации силы буквально подкашивались ноги от страха. — Но, сейчас ты должен заплатить за нанесенное оскорбление. Я отправлю тебя к тем, кого ты страшишься больше всего на свете! Ты отправишься к демонам, в подземный мир, — продолжал нагнетать атмосферу страха Тимур, показывая этот спектакль не только для главного виновника, но и для остальных. — Ты отправишься туда, куда даже подгорные боги страшатся заходить.

Сейчас, после неприятных пережитых минут, у него явно наметился «отходняк». Парня физически трясло от пережитого, что, в свою очередь, зверски подстегивало его фантазию… У него на Тальгара, не смотря на все произошедшее, были серьезные виды, поэтому он решил проучить его, а заодно и остальных, максимально изобретательно. Вспомнив про один психологически тяжелый голивудский фильм — «Погребенный заживо», он решил проделать с гордым и своенравным торгом точно такую же штуку. Собственные «тараканы», по мнению Тимура, в такой временной могиле, должны были основательно попугать и выдрессировать Тальгара.

— Оттащите его пока в сторону, — кивнул он тем, кто стоял ближе всего к нему. — Я займусь им позже… А вы, показывайте, где эти два пацана!

Оказалось, что малолетних виновника всего этого бедлама, в который превратилась казалось бы невинная забава, лежали тут же рядом, буквально в каком-то десятке шагов.

— Вот, вы где, голубчики, — пробормотал Тимур, приседая на корточки рядом с двумя мальчишками — гномом и человеком. — Что же вы, черти, лазаете там, где не надо?! — оба явно были живы, но без сознания; дышали, пусть и прерывисто, ран наружных видно не было. — Сколько же раз предупреждал, что делать это опасно! — словом, пацаны, скорее всего, при взрыве пороха и всего остального взрывоопасного и смертоносного просто легко отделались. — Ремня вам дать некому… Эх… Стоп! А почему это некому?!

Тимур резко встал и повернулся к молчавшей и почти не дышавшей толпе.

— Торгрим! Да, выдохни, ты! — из толпы он выцепил словно мешком пришибленного Торгрима, видно уже попрощавшего с единственным сыном. — Жив твой сын. Просто еще никак не очнется. Не трогай его и дружка его пока. Пусть поваляются, скоро должны открыть глаза…, — Колин ухватил бывшего изгоя за плечо и притянул к себе. — Слушай меня внимательно! Сын сегодня чудом выжил. А пострадал он из-за своей дурости и глупости тех, кто за ним не уследил. Поэтому… сейчас бери с собой Крома и Грума и найди тех, кто должен был тренировать всех малолетних сорванцов клана. Кром тебе скажет, кто это был. Как найдете, всем «выпиши» плетей, штук по двадцать. Что кривишься?! А если завтра, кто-нибудь из этих сорванцов еще куда залезет? Что у нас мало таких мест?

Резко побледневший при этих словах Торгрим, видимо, вспомнил одно из таких мест — хранилище извести, которое сам же и обустраивал.

— А если тогда не повезет? Пусть Грум врежет этим чертям плетей от души! Если же хоть кто-то слово вякнет, то отправиться вместе в Тальгаром в подземное путешествие. Так им и передай, мои слова, слова главы клана!

Загрузка...