Обрести силу

4

Несмотря на почти скрывшееся за горизонтом зимнее солнце, лежавший на ветвях деревьев и почве тонким слоем снег делал сумрачный овраг чуть светлее. На его самом дне, чтобы не было заметно с торгового тракта был разведен небольшой костер, вокруг которого тесно прижавшись друг к другу корчилось около десятка оборванцев. Еще почти столько же от усиливающегося к ночи мороза пряталось в утлых шалашах — нескольких кривых загогулин, плотно накрытых широкими еловыми лапами.

— Жрать охота, мочи нет, — уже в который раз прогундосил мелкий со сломанным носом мужичонка, кутавшийся в потрепанную шубу, явно с чужого плеча. — Вона как пасть сводит, — он жалобно раскрыл рот, показывая как ему худо. — А?!

Греющиеся у костра и корчившиеся в шалашах оборванцы были одной из банд, которых в связи с надвигавшейся на эти земли войной во множестве здесь развелось. Тут были и нищие из соседнего города, и обобранные до последней нитки своими же хозяевами крестьяне, и несколько стражников местного барона, и даже самый настоящий аристократ. Последний и был в этой шайке заводилой, а также владельцем единственного меча — широкого полуторника и черного жеребца с точеными ногами.

— Сдохнем ведь здесь от голода, — все ни как не унимался мужичок, продолжая гнусавить и в тоже время жадно посматривать на стоявшего у дерева коня. — А в нем вона сколько мяса… А мы никто не жрамши сколько ден-то…

Тот же, кому и был адресован этот жалобный то ли плачь то ли стон, лежал спиной к дереву на толстой медвежьей шкуре и в ус не дул. Его совсем не трогали эти призывные мольбы и напрасные кривлянья быдла, с которым его временно свел случай. В этот самый момент виконт Жюль, один из младших сыновей чрезвычайно плодовитого барона Типрского, обдумывал свой дальнейший путь. Однако, жизнь, сделав очередной поворот, внесла свои коррективы в его судьбе…

Неожиданно откуда с верху на их головы посыпался куски подмороженной земли и сразу же раздался свистящий шепот.

— Едут, едут! — возглас буквально взорвал их замерзающее царство. — Тама! Цельный караван! Кажись возом пять видел!

Вскочивший с места виконт быстро понесся к своему коню, по пути дав сильно пнув какого-то замешкавшегося бродягу.

— Берите свои дубины и ждите их у поворота! Дорога сворачивает там к реке. Около валунов спрячьтесь, — с коня раздавал он указания, переминавшимся от нетерпения разбойникам. — Сейчас уже почти стемнело, никого не должны заметить… Я с хвоста зайду…, — он с сомнением разглядывал толпившихся возле коня горе-воителей, сжимавших в руках узловатые дубины, отломанные куски кос с деревянными ручками и даже заостренные колья. — Все ясно? — самый мелкий и как оказалось, самый сообразительный тут же быстро закивал головой, а вслед за ним подключились и остальные. — Хм… А… Черт с вами! — махнул он рукой. — Валите на место!

Овраг, в котором они отсиживались последнюю неделю, был удобным местом, где они отсиживались после мелких грабежей проезжавших путников. Примерно через пол лики он выходил аккурат к торговой дороге, чем обычно и пользовался виконт, нападая на своих жертв с тыла.

— И кого же нам послали Боги? — негромко бормотал Жюль, стоя за несколькими толстыми стволами деревьев и пытаясь хоть что-то разглядеть в надвигающейся темноте. — Проклятье, темно! — одной рукой он крепко держал поводья, а второй осторожно гладил коня, успокаивая его. — Стой, стой… Это я не тебе… А, вот они!

Из темноты, словно из серо-черной пелены, показалась лошадиная упряжка, которая довольно бодро тянула здоровенную повозку. Жюлю, на землях отца чего только не повидавшего, она здорово напомнила гномьи передвижные дома поистине исполинского размера.

— Еще одна… Третья, — вслед за первой показалась вторая повозка, которую уже тянула квадрига из невысоких мохнатых лошадок, а за ней и третья. — …

Правда, приглядевшись (прятался буквально в пяти — шести шагах от дороги), он с трудом, но разглядел в надвигающейся темноте некоторые отличия. Повозки все же оказались не такими огромными. Примерно, с всадника ростом, как он прикинул. Но главное, на что он обратил внимание (это сразу же бросалось в глаза), обтянутые тканью фургоны, такие тяжелые и массивные на вид, двигались удивительно изящно и мягко. «Чертовщина какая-то…, — бурчал он, успокаивая коня. — Словно плывет». В тиши зимней ночи не было слышно ни адского скрипа тяжело груженых телег, ни притирающего скрежета деревянных колес и осей.

— Призраки, мать их, — бурчал он себе под нос. — Настоящие призраки, — мимо него проехал уже шестой высокий плавно качающийся фургон. — Словно мертвецы там одни…, — силуэт шестого и последнего фургона медленно растворялся в темноте, когда вздрогнувший аристократ, наконец-то, взял в себя в руки и начал выводить скакуна на дорогу. — Какие к Благим призраки… мертвецы, — подбадривал он сам себя, вскакивая в седло. — Это всего лишь жирный купчик, решивший что он самый хитрый и умный… Думает, дорога ночью безопаснее… Ха-ха-ха…, — от пришедших в голову мыслей о самоуверенном богатеньком купце, спасавшим от войны все свое имущество, он не просто повеселел, но и начал тихо подхихикивать. — Самый умный. Ха-ха-ха…

Виконт чуть тронул поводья жеребца и заблаговременно обмотанные тканью копыта почти неслышно коснулись каменных плит тракта. Он рассчитывал догнать последнюю повозку как раз к тому моменту, когда голова каравана начнет поворачивать и втягиваться в засаду.

— Еще чуть-чуть, — кровь привычно забурлила у него в жилах, растекаясь огненными ручейками по телу и наполняя его нетерпением и дрожью. — Чуть-чуть…, — рука скользнула к мечу, проверяя, легко ли он выходит из ножен. — …

Где-то впереди, в ночи начали раздаваться угрожающие вопли и гогочущий хохот; размахивая дубинами, кольями и самодельными копьями из-за крупных валунов выскакивали его оборванцы и неслись к первому фургону. Тут же виконт с предвкушающей улыбкой пришпорил коня и потянул из ножен меч.

— У-у-у-у! — из его груди словно сам собой стал вырываться звериный вой. — У-у-у-у! — еще громче завыл он, когда из темноты проступила задняя часть фургона. — У-у-у-у!

И вот… до плотно натянутой серой ткани остались всего ничего. А разгоряченное сознание уже рисовало манящие картины того, что скрывалось внутри. Казалось, взмахни мечом и из-за рассеченной ткани начнут вываливаться толстые рулоны драгоценной ткани, массивные и узорчатые подсвечники из благородного серебра, рассыпающиеся золотыми звездочками драгоценности. От всех этих фантазий его губы просто сами собой растягивались в жадный оскал.

Но фортуна вновь оказалась поразительно неласковой к виконту, в очередной раз, бросая его в самое дно ожиданий и фантазий… В какой-то момент укрывающая разбойников и обреченный караван тьма ночи буквально взорвалась ослепительной вспышкой, которая на ярким светом на десятки метров залила все вокруг.

— А-а-а-а! — его жаждущий крови вой сразу же сменился жалобным стоном. — А-а-а-а! — дико жгло ослепшие глаза; словно прямо внутрь глазниц насыпали раскаленный на костре песок. — А-а-а-а-а!

Пронзительное ржание жеребца, начавшего выделывать безумные кульбиты! Полностью дезориентированный Жюль, выпустивший из рук и поводья и меч, птицей слетел с крупа коня и головой угодил прямо в густую заросль кустов.

— Что это? Что это? — сразу же начал он бормотать разбитыми в кровь губами, переворачиваясь на спину и отползая в глубину кустов. — Благие боги… Что это такое? — даже сквозь плотно сжатые глаза виконт ощущал яркий, физически плотный свет, который был направлен прямо на него. — А-а… А-а-а…

Ему было очень страшно. До дрожи по всему телу, когда стук сердца отдавался в ушах, а зубы выбивали ритмичную чечетку. Рукой он зашарил на поясе, пытаясь нащупать кинжал.

В это же мгновение на него откуда-то сверху кто-то громогласно гаркнул. Со злобой, властно, словно имел на это полное право!

— Руки! Руки в гору! — вещал неестественно громкий голос, выдавая четкие, будто рубленые фразы. — А ты, куда? Стой! Падла! — стонущему и полуослепшему Жюлю показалось, что кричали это уже не ему. — А-ха! Кром, твою… Выпуска-а-ай псов!

От раздавшегося сразу же после этих слов еле сдерживаемого рычания и странного позвякивания металлических цепей, сердце виконта екнуло со страшной силой. Не обращая внимания на боль, он быстро заработал руками и ногами, стараясь как каракатица скрыться в самой гуще зарослей.

— Ату их! Взять! — восторженно заулюлюкал тот же голос. — Взять! — кто-то с тяжелым шмякающим звуком спрыгнул и стал неторопливо шагать по камням дороги, разговаривая сам с собой. — Вот же уроды, совсем страх потеряли… Уже второе нападение… У меня здесь что, медом намазано что-ли?

Жюль, наконец-то, смог открыть глаза и увидеть того, кто похоронил все его мечты. Возле ярко освещенного бока последнего фургона в караване в нетерпении прохаживался бормочущий гном. В руке он держал какой-то странный кувшин с широкой блестящей крышкой и горящим красно-желтым огоньком, от которого расходился довольно яркий свет.

— Кром! Кром! — гном кого-то начал звать, направляя яркий сноп света в сторону вжавшегося в землю виконта. — Гони этих уродов всех черту! Слышишь?! И барахло нам не нужно! Кром! — из-за деревьев донесся приглушенный ответ. — Гони их всех в шею, говорю… Мы и так опаздываем… Ну-ка иди сюда…

В этот момент снова поднявший голову Жюль остолбенел. К державшему лампу гному дружелюбно повизгивая подскочил пес… Но, Боги… что это был за пес, от которого собачьими были собственно только стоявшие торчком уши и мечущийся в разные стороны лохматый хвост!? Остальное же он рассматривал с тихим ужасом…

— Молодец, молодец! — гному даже не пришлось нагибаться (это чудовище из породы «собак» было довольно крупным), чтобы потрепать за холку этого, обряженного в металлические пластины пса. — Настоящий убийца! Ух! — пластинки металла подобно рыбьей чешуе покрывали туловище собаки и спадали вниз, защищая его мощные лапы. — Настоящий красавец! Хороший! Шею пса прикрывал широкий ошейник, металлом и длинными угрожающими шипами блестевший в свете лампы гнома. — Хороший!

Было действительно страшно! Очень страшно! Особенно, когда млеющий под рукой хозяина пес вдруг повернулся в сторону леса и, как показалось теряющему от страха сознание виконту, зарычал прямо на него.

— Ну-ну, малыш, — смеясь, пробормотал гном. — Пусть живет…, — тут он тоже бросил быстрый взгляд на место, где валялся аристократ. — Мы и так не успеваем…

Жюль, уже бывший разбойник, с трудом перевел дух, а Колин, бывший тем самым хозяином зловещего пса, задул пламя в керосиновой лампе и исчез за бортом.

Фургон же медленно, словно нехотя, тронулся с места и с негромким шуршанием здоровенных железных колес, плотно обмотанных каким-то ядрено пахнущим тряпьем, двинулся дальше. Тяжелые и массивные рамы фургоны мягко покачивались на дугообразных рессорах из черной стали, гасящих многочисленные неровности торгового тракта. Правда, этот невиданный комфорт мало кто из современников мог оценить, так как других таких фургонов с необычными «рессорами листового типа»…

— Кром, зверюги все на месте? — к счастью Колин (о своем первом «человеческом имени» он уже вспоминал лишь изредка, да и то в минуты особой хандры) оценить удобство этого элемента средневековой повозки мог и делал это с удовольствием; пожалуй, именно эти эмоции в данный момент отражались на его лице. — И снял бы ты с них часть железа. Дальше спокойно вроде бы должно быть… А нормально ведь получилось с этими дворнягами, — бормотал он уже себе под нос. — Подобрал, подкормил, приласкал, потом нацепил железного обвеса по-страшее и… вуаля — монстр-зверь готов!

Услышав донесшийся до него утвердительный ответ, Колин растянулся внутри фургона на теплой шкуре и задумался о том, что оторвало его от сотни насущных дел, интересных проектов и привело в эту зимнюю ночь на пустынный участок дороги.

«А может зря все это, — мелькнула у него предательская мыслишка, чуть не испортившая его благодушное настроение. — Оружие… оружие…, — его взгляд блуждал по плотно подогнанным друг к другу доскам перегородки в фургоне, который был под самую макушку набить усовершенствованными гранатами — ребристыми металлическими кувшинами с усиленным пороховым зарядом. — Раскатают ведь этого бедолагу… вместе с королевством, да и с нами в придачу».

Получается он все — свою жизнь и жизнь доверившихся ему гномов и людей — поставил на победу молодого ольстерского короля, который, как выяснилось только в последние недели, остался буквально один против нескольких очень сильных и жестких противников — Шаморского султана с его «мягко говоря» мировыми амбициями и сумасбродного гномьего владыки Кровольда.

Сейчас все эти факты тряслись в его голове словно коробки с пустыми бутылками, напоминая о своей важности. «Шамор выставил нехилую такую армию. В голубиной «писульке» говорить о тьме примерно в десять тысяч немытых рыл… Или не немытых, — его мысль чуть не перескочила на грандиозные задуманные им организационно-водопроводные работы в подземном городе. — Это все пехота, а значит двигаться будут только по дорогам, — напрягал он все свои военные знания: и реальные и виртуальные. — К тому же «бессмертные» Шамора навьючены кучей железа. Фален болтал, что там только доспехи под двадцать кило… Если приплюсуем сюда оружие, щит, то получается… ого-го! Пусть даже часть всего этому они будут везти на повозках, все равно, бегуны из них никакие… Поэтому все это просто одна большая неповоротливая дубина, которую и будут просто и незатейливо, без всяких изысков, долбить по… и нам в том числе».

Он на несколько мгновений отвлекся, чтобы ласково потрепать по голове вдруг разыгравшегося пса, лежавшего рядом.

«Ситуация же с этим маньяком Кровавым (владыкой Кровольдом) тоже не так проста, как кажется, — Тимур снова погрузился в размышления, тем более мягкое покачивание фургона к этому очень располагало. — Несмотря на свою массивность и неуклюжесть фаланга гномов все-таки по шустрее должна быть, — тут ему очень к месту вспомнилось, как Кром и Грум, эти два великовозрастных дуралея, добравшись до полного комплекта гномьего гоплита времен войны за трон Подгорных владык, обрядились в них и носились так сломя голову дням напролет. — Эти точно выносливые как верблюды!». Он повернул голову в другую сторону и мысль также качнулась вместе с ней. «Но в любом случае, старина Роланд с кавалерией, пусть и тяжелой, и лучше знает местность… А это, какая-никакая подвижность, — шансы ольстерского короля чуть выросли в глазах Тимура. — Но еще есть я! Пока еще никто не учитывает меня в своих раскладах… Хотя это, кажется, к счастью».

Все эти вещи об Ольстере и Шаморе, о тяжелой кавалерии и фалангистах он не раз мусолил и в тот момент, когда решал с кем он все-таки свяжет свое будущее… Предложение пойти под руку нынешнего владельца трона Подгорных владык Кровольда, звучавшее от некоторых гномов еще в относительно спокойные дни существования клана Черного топора, Тимур отринул даже не рассматривая. Ему сразу показались очень дурно пахнущими слухи о внутриклановой борьбе за трон, о странных внезапно возникающих эпидемия в некоторых кланах и т. д. Все последовавшие затем события, напоминавшие тайный заговор, еще больше его укрепили во мнении, что идти с Кровольдов в одной уздечке идея крайне неудачная.

Ломал голову он и по поводу Шаморского султаната. Некоторое время Тимур, надеясь «тихой сапой» отсидеться в эти бурные времена, даже думал наладить торговлю с шаморскими купцами. Составленная им широкая линейка продукции, как любил говорить его приятель — «знатный продажник», без всякого сомнения бы заинтересовала состоятельную шаморскую публику. С его далеко идущими планами по модернизации гномьего полукустарного металлургического производства, Тимур мог бы без особого труда гнать к ним сотни килограмм различных единиц вооружения из того самого ценимого всеми черного металла. И что скрывать, в своих фантазиях он вообще видел себя монополистом на рынке всего, что тем или иным образом связано с производством любых — простых или сложных изделий из металла…

Правда все эти выстроенные им призрачный замок и виртуальная империя сразу же рухнули, едва он чуть больше узнал про Шамор. В свое время клан был довольно посещаем как торговцами других кланов Подгорного народа, так и купцами соседних человеческих государств. Поэтому старики в клане довольно много могли порассказать про далекий султанат… И про то, как там к чужакам относились, подчас затравливая их псами… И про то, как шаморская знать обкладывала купцов разнообразными поборами и налогами… И про то, как оригинально понимали нерушимость договоров, заключенных с представителями других стран и рас… Словом, в преддверие разворачивающейся войны султанат Тимур счел тоже не самым хорошим вариантов.

В итоге остался лишь Ольстер и его молодой король, в пользу которого сыграла и оказанная гному помощь со стороны королевского кузена — Фалена. При этом Тимур прекрасно понимал, что помогая Роланду именно сейчас в дальнейшем он может рассчитывать на очень хорошее отношение. Словом, именно по этой причине Тимур сейчас и сидел в фургоне, который представлял собой, как остальные четыре, одну здоровенную бомбу, посреди кромешной зимней тьмы.

— Дожить бы еще до этого прекрасного времени, где предстоит жить мне и…, — тихо разговаривал парень сам с собой, вторя своим же мыслям. — Хотя, а чё бы и не дожить, — успокоил он сам же себя, перейдя уже к мыслям по поводу оружия, которым фургоны были под завязку набиты. — С таким арсеналом и можно и нужно всех их пережить…

Тут он с хитрой усмешкой пристукнул ногой по деревянной стенке, за которой в специальных ящиках лежали тщательно переложенные соломой неуклюжие с виду металлические кувшины. Их внешний вид настолько напоминал самые обыкновенные, только изготовленные в спешке, кувшины для жидкости — пузатое тело, тонкий хоботок горлышка со странным выглядывающим из него веревочным хвостиком, что при погрузке некоторые гномы постоянно пытались проверить их содержимое. Они то и дело норовили потрясти кувшины или, нащупав пробку, попробовать, налитый в них напиток.

— Фирма, — довольно пробормотал он, делая ударение на окончание. — Это вам не первое дерьмо, что у нас получалось…

Действительно, те первые самопальные гранаты — глиняные глечики, наполненные рыхлым плохо перемолотым порохом — больше напоминали детские бомбочки, способные разве только звуком кого-нибудь напугать. С ним постоянно что-то случалось — то потухнет примитивный фитиль, то отвалиться привязанная веревкой крышка кувшина, то порох не воспламенится… Словом, на первом этапе реализации этого супер оружия голова Тимура буквально пухла от мелких недоделок, которые сводили на нет все преимущества гранат.

То же, что сейчас мягко тряслось в своих уютных ящиках, было настоящим произведением искусства. Изготовленные штамповкой кувшиноподобные металлические заготовки имели ребристую рубашку — поверхность, что у Тимура вызывало стойкую ассоциацию с земным ананасом. Из узкого горлышка каждого кувшина выглядывал небольшой кусочек конопляной веревки — фитиля, пропитанной горючей жидкостью. Фитиль в свою очередь вел прямиком к плотно утрамбованному пороховому заряду, перемешанному с мелкими металлическими окалинами (благо такого добра в гномьих кузницам было, мягко говоря, навалом).

Испытания последних вариантов гранат, принятых на вооружение клана после многократных оговорок под наименованием «ананас», ему пришлось проводить в горах, причем одному. Несколько раз конечно Тимуру пришлось брать с собой двух здоровяков братьев — Крома и Грума в качестве тягловой силы, но потом он отказался от их помощи… Эти два «гоблина», а по другому он просто отказывался их потом называть, после всех этих испытаний такого себе втемяшили в головы, что от их рассказов авторитет Тимура в клане взлетел просто до небес. Конечно, его и раньше, за глаза называли магом, который мог видеть сквозь скалы и землю, повелевать металлом. Однако, россказни этих незадачливых помощников привели к тому, что среди людей и гномов стали активно поговаривать о чуть ли не о его божественно происхождении… «Не простая у него кровь», «не обошлось здесь без подгорных богов», «не может простой гном такое делать»… Пожалуй, это самое вменяемое что Тимуру приходилось слышать от соклановцев.

— Учудили же, гоблины, — вывернувшая на кривую дорожку мысль он снова вернул в ее русло — к своему арсеналу, которые должен был помочь ему и его новому союзнику (по крайней мере, он на это надеялся). — Короче, языком надо меньше трепать. Хотя чего уж теперь об этом…

Другой фургон, ехавший первым в караване, был нагружен другим изделием его мастерской — глиняными кувшинами с негашеной известью, производство которых было уже отработано и не вызывало особых проблем. Единственное, что он и мастер Гримор, неизменный его помощник в такого рода тайных делах, отказались от металлической оболочки. Оказалось, как это ни странно, самый обыкновенный глиняный кувшин, наполненный негашёной известью, так взрывался при попадании в его нутро нескольких капелек воды, что в радиусе почти десяти метров все живое и неживое буквально покрывалось капельками мерзко шипящей и химически активной жижи… Помниться, первое испытание этого доведенного до ума продукта, на нескольких козах (да, да, на животных, а на ком же еще?) не слабо его впечатлило. Накрывшее тогда коз облако шипящих, после взрыва, осколков напоминало сцену из высокобюджетного фильма ужасов… С коз заживо слезала шерсть и кожа, обнажая на теле растворяющееся прямо на глазах мясо… Тогда, он даже и представить не мог, что козы могли так дико блеять.

— Бр-р-р! — все эти мерзкие картинки так живо всплыли перед его взором, что он невольно затряс головой, стараясь прогнать их. — Та еще гадость…

Первый же фургон вез то, что сейчас можно было бы окрестить супер оружием средневековья. Сам же Тимур считал тот набор металлических и деревянных деталей, соединенных вместе, своей своей настоящей гордостью и результатом его увлечения фэнтези во всех его многочисленных проявлениях…

Заглядывать внутрь фургона он категорически запретил все своим спутникам. Охранять же его посадил рядом с возницей тех самых гномов Крома и Грума, которые пусть и не были самыми умными, зато уж точно самыми исполнительными… Если же все-таки кто-нибудь и каким-нибудь чудесным образом смог бы пролезть мимо этих горилообразных гномов с их секирами и драчливым характеров, то внутри повозки его явно ожидало самое настоящее потрясение.

— Да уж… Ну и рожа была бы у такого грабителя, — не сдержавшись, Тимур рассмеялся над этими мыслям. — Я бы посмотрел.

Внутри фургона, тщательно укрытые плотной тканью, крепко стоял на четырех мощных лапах самый настоящий дракон… правда из металла и дерева. Его поверхность состояла из очень тонких металлических листов, издалека зверско напоминающих чешую золотисто-черного цвета. Под чешуей скрывался небольшой пятидесяти литровый баллон с керосино-дягтерной смесью и кожаный кузнечный мех, изготовленный специально для этого лично Гримором. От баллона через всю шею дракона шла полая металлическая трубка, которая заканчивалась в пасти чудовища.

— Я вам дам греческий огонь, черти, — тихо бормотал он, вспоминая и трудности в изготовлении этого монстра и первые испытания. — Такого дракона вызову, что все ахнете…

Вообще, с этим самодельным огнеметом, замаскированным в красивую мистическую и легендарную обертку, было безумно много проблем. Это и получение горючей смеси из найденной в горах нефти, и десятки раз переделанные негерметичные баллоны для нее, и громадная тяжесть и размеры получавшейся конструкции, и отсутствия поджига вплетавшейся из пасти чудовища смеси, и разработка специальной подвески для здоровенных фургонов, и еще много чего, что требовало при использовании этого оружия большой осторожности.

— Точно! Не хватало еще и самому поджариться до аппетитной румяной корочки, — хмыкнул парень. — И ведь никого другого туда не засунешь…, иначе вся, мать его секретность пойдет крахом.