Обвинять мертвых

Гэвин Лайалл

Обвинять мертвых

Вы приезжаете в Аррас незадолго до шести, широкая дорога блестит, одинокая в воскресных сумерках. Поднимайтесь на длинный прямой холм по авеню Мишонно, и поскольку у вас на коленях лежит гид Мишелинопен, вы предупреждаете его о нужном повороте на самом верху. Сразу после этого вы оказываетесь на Гранде Плейс.

В это время, в этот день и в это время года это похоже на склеп забытой цитадели, ряды припаркованных машин посередине похожи на каменные гробы. За сотней закрытых ставнями окон должны быть свет, тепло, люди. Там или на другой планете.

"Что они сказали?"

Он кивает направо. - В северо-восточный угол. Там.

"Продолжай идти. Обогни с другой стороны".

Он продолжает ехать. Ты заставляешь его припарковаться, чтобы у нас был свободный пробег для быстрого взлета, потому что… ну, на всякий случай. Тишина без автомобильного двигателя и обогревателя именно такая, какой ты ее себе представлял. Хруст кусочков замерзшего снега, когда вы идете обратно, петляя между другими машинами, подобен битому стеклу. Вы достигаете проезжей части всего в двадцати ярдах от северо-восточного угла, и вас по-прежнему никто не ждет.…

Я прокручиваю это вот так, снова и снова, мгновенное воспроизведение в замедленной съемке, постоянный намеренный плохой сон, пытаясь понять, что еще я мог бы сделать.

Был только один выстрел, и, возможно, я слышал глухой звук, когда пуля вошла в его тело. Затем я лежал лицом на проезжей части, держа пистолет прямо перед собой, направленный на последнюю колонну торгового зала. Послышались бегущие шаги – не одного человека, удаляющегося по боковой улице от угла. Я с трудом поднялся на ноги, но Фенвик начал стонать. А затем раздался противный булькающий звук.

Он откинулся в сидячем положении, прислонившись к большому "Ситроену". Спереди на его пальто было немного крови, но моя рука была мокрой, когда я ощупал ее сзади. Таковы выходные отверстия. Полдюжины окон загорелись, когда люди открыли ставни, и одна храбрая душа действительно высунулась наружу. Во Франции не всегда так делают, когда слышат выстрел.

Я закричал: "Полиция! Позвони! Docteur!"Как по-французски называлась "скорая помощь"?" Черт возьми, это уже было французское слово. 'Ombulonz!'

Фигура нырнула обратно, так что, возможно, он понял. Фенвик издал еще один неприятный звук, и теперь у него изо рта потекла кровь. Что, черт возьми, я должен был делать? Если у него было такое сильное кровотечение, то внутреннее кровотечение было намного сильнее. В конце концов, я прижимал бесполезный носовой платок к его спине и пытался поддерживать его голову, пока он не умер. К тому времени я уже слышал вой сирен.

На проезжей части неподалеку была решетка для стока воды. Как раз перед тем, как они туда добрались, я засунул в нее пистолет и поясную кобуру. Кобуру я мог бы купить еще раз, но мне повезет, если я достану другой Walther PP под патрон.380.1 также были ключи от машины Фенвика, и когда я встал, в руках у меня был его плоский квадратный сверток.

Пять минут спустя это место превратилось в лужу света от автомобильных фар, припаркованных косо по всему периметру, чтобы загораживать территорию. Я показывал инспектору, который довольно хорошо говорил по-английски, откуда, по моему мнению, был произведен выстрел.

"Только одного?"

"Только одного". Ему это не понравилось. Мне тоже, но я не собирался высказывать никакого мнения.

Он уставился на тротуар, постукивая моим паспортом по своей левой руке.

"А!" - Он ухватился за крошечный медный отблеск, стоявший у стены под аркадой. Затем он вернул мне паспорт и свистнул сержанта. Вдвоем они подняли гильзу на конце карандаша и отметили место мелком.

"Neuf millim ètres", – сказал сержант - просто чтобы покрасоваться. Инспектор бросил на него взгляд, и он поспешил прочь, неся карандаш и гильзу, как маленький олимпийский факел, перед собой.

Следователь сказал: "Значит, вы только что познакомились с месье Фенвиком на автомобильном пароме?"

"Совершенно верно. Он узнал, что я направляюсь в Аррас, и предложил подвезти меня. Он сам собирался в Париж."Мне не часто удается уместить столько лжи в трех предложениях.

Но он просто кивнул. Они еще не обыскали ни меня, ни Фенвика - это будет позже, – поэтому они не знали о ключах от машины.

"А почему вы в Аррасе?"

"Я собирался посмотреть на поля сражений Первой мировой войны. Мой дедушка похоронен неподалеку отсюда". Вторая половина этого, на самом деле, правда.

"Он тебе нравился?" - невинно спросил он.

"Брось это. Он умер за пятнадцать лет до моего рождения".

Его губы изогнулись в легкой улыбке. Это был обычный вопрос с подвохом. Настоящий допрос тоже будет позже – и уже довольно скоро.

Я поднял левую руку, все еще мокрую от крови Фенвика. - Послушайте– могу я попросить доктора промыть это?

Он обвел взглядом оживленный круг света. Машина скорой помощи все еще ждала, пока они фотографировали Фенвика со всех сторон.

Он кивнул. - Хорошо.

Так что он ни в чем меня не заподозрил – пока. Я подошел к полицейскому врачу и попросил его взять мазок с моей руки каким-нибудь спиртом. За исключением манжета моей дубленки, на моей одежде не было никакой крови. Возможно, есть какой-то инстинкт, который удерживает вас подальше от крови других людей; я не думаю, что это просто вопрос вашей профессии.

"С"é таким был друг?" - спросил он. Это был твой друг? Для него это была просто еще одна работа.

I shrugged.'Depuis quelques heures.'

Он бессмысленно покачал головой и осмотрел мои руки на предмет царапин, ногти на предмет какой-нибудь интересной грязи. Опять же, обычная рутина.

Кто-то, стоявший у тела, крикнул: "Доктор Делансорн!"

- Крикнул он в ответ, затем взглянул на меня.

"Нет, спасибо, я видел...] e l'ai vu".

Он улыбнулся слегка высокомерной улыбкой и ушел. Я облокотился на машину скорой помощи и огляделся, не двигая глазами. Казалось, никто не смотрит, и три больших шага - и я снова окажусь вне света. Я сделал это в дюжине небольших, случайных эпизодов.

Затем я двигался быстро, низко пригибаясь и делая зигзаги между рядами припаркованных машин, по Пути отступления – укрытие от посторонних взглядов, укрытие от огня, – который я спланировал для нас обоих. На всякий случай.

Может быть, они даже не слышали, как завелась машина; может быть, они услышали это, но это ничего для них не значило; может быть, они не сразу подумали о том, что я сяду за руль – я не знаю, сколько минут у меня было до старта. И когда они обыщут Фенвика и найдут его страховку по грин-карте, они узнают, что это Rover 2000 и номер, но там не указан цвет.

Из-за всего этого я не выезжал на автостраду. Я срезал до Дуэ, а затем вернулся обратно, чтобы заехать в Лилль по шоссе N25. Мне пришлось оставить машину там: я не мог проехать на ней через бельгийскую границу без грин-карты, а мне очень хотелось пересечь ближайшую границу, которая там была. Поезд до Брюсселя и ночной рейс обратно в Лондон - просто для справки. Не для протокола - это случай сразу после выезда из Дуэ, когда меня так сильно трясло, что пришлось остановиться и достать бутылку виски из беспошлинной торговли в багажнике.

Тем не менее, к тому времени это был долгий день, даже если мне за это хорошо заплатили.

Двое

Меня зовут Джеймс Кард, и если вы думаете подать в суд, то Оскар Андерхилл (из Рэндалла, Триппа и Гилберта) примет услуги от моего имени. Оскар был бы рад, если бы вы подали в суд; всякий раз, когда мне нужен совет, он настаивает на том, чтобы его отвели на ланч в "Ритц" - хотя, слава богу, не в "Гриль". Он говорит, это потому, что столы расположены на большом расстоянии друг от друга, и вы можете разговаривать, не опасаясь, что вас подслушают. К сожалению, это правда.

Итак, мы встретились в отеле Ritz – хотя мне следовало помнить, что фасад с аркадами напомнил бы мне другой зал игровых автоматов.… Я пришел, дрожа даже сильнее, чем того требовала погода середины марта.

"Доброе утро, Джим. Я вижу, ваше имя мелькнуло во всех газетах." Он уже был за столом, маленький, худощавый мужчина лет сорока пяти, с жизнерадостной улыбкой и респектабельно неопрятной манерой одеваться. RT & G - крупная городская адвокатская фирма, занимающаяся в основном конкурсами на поглощение и корпоративным правом, но они продолжают привлекать Оскара для ведения уголовных дел. Проблема в том, что слишком много клиентов, пришедших за советом по корпоративному праву на несколько тысяч фунтов стерлингов, возвращаются за еще несколькими тысячами о том, как избежать обвинения в мошенничестве. Единственное, что вы знаете об обвинении в мошенничестве , так это то, что ваш клиент может позволить себе получить лучший совет.

Я кивнул и сел.

Он сказал: "Думаю, я буду пармскую ветчину и камбалу на гриле. Ты уже был дома?"

"Нет. Я остановился в отеле недалеко от аэропорта".

Он одобрительно улыбнулся. "Оставайтесь в отелях несколько дней; газеты начнут разнюхивать. В этих утренних репортажах вы казались немного загадочным человеком – они захотят узнать больше".

"Они хотят знать? – черт возьми, я тоже".

Подошел официант, не одобрил костюм Оскара и принял наш заказ. Оскар любезно разрешил мне заказать бутылку дорогого хока.

Затем он спросил: "Почему ты сбежал? Или почему ты не сбежал раньше?"

"Он умер незадолго до приезда полиции - мне пришлось оставаться там так долго. Тогда, рано или поздно, они бы обыскали меня как следует – и нашли бы мои лицензии на оружие.Это, как ни странно, заинтересовало бы их. И вскоре они будут рыться в канализационных трубах в том районе: стандартная процедура, в поисках орудия убийства. Они найдут "Вальтер ПП" без патронов. После этого они, должно быть, начинают задавать неприятные вопросы.'

"И ты думаешь, что раскололся бы?"

- И что я им сказал? Я ничего не знаю. Теперь...

Потом мне пришлось прерваться, пока не принесли вино и первые блюда. После этого первое слово взял Оскар: "И вы хотите знать, можете ли вы быть экстрадированы?"

Я проглотил полный рот супа. "Я думаю, что нет, но что ты думаешь?"

"Что они могут вам вменить?"

"Они будут уверены, что у меня был пистолет без французских прав. Они могут попытаться что–нибудь сделать с машиной - угнать ее, или испортить улики, или что-то в этом роде. А во Франции существует множество законов о противодействии полиции.'

Он резко покачал головой. - Для британского суда это ничего не значит. Нет– я думаю, вы несгораемы. Они будут надеяться, что всплывет что-то, что докажет, что это сделали вы, но до тех пор они ничего не будут предпринимать. Имейте в виду, вам лучше не ездить во французский отпуск в этом году.'

"Вы хотите, чтобы я заплатил за этот совет?"

"Что ж, я дам тебе кое-что, за что действительно стоит платить: откажись от работы телохранителем. Придерживайся рекомендаций по безопасности – ты создаешь там неплохой маленький бизнес. Ваше имя появится в газетах из-за подобной ерунды, и вы потеряете других своих клиентов.'

"Ты чертов лицемер. Кто нашел мне эту работу?"

"Я просто познакомил его с тобой; никто не заставлял тебя соглашаться на это. Ты уже большой мальчик".

Я отодвинул тарелку с супом и налил еще вина; если я плачу за него, то получу свою долю. - Вы что-нибудь слышали о полиции Арраса?

Он покачал головой. - Наоборот. Мы позвонили им сегодня утром - в конце концов, он был нашим клиентом; один из нас приедет через день или около того. Но все, что нам действительно нужно, - это доказательства его смерти и то, что мы можем сделать с его имуществом – в конце концов, вернуть эту машину, криминальная сторона - это полностью французское дело. '

"Итак, официально никого здесь не будет волновать, кто его убил и почему".

Ì предположим, это правда... - Он подозрительно склонил голову набок. - У тебя что, дух крестового похода по этому поводу, Джим? Ты не опытный детектив: держись от этого подальше.

"Господи, человек чуть не умер у меня на руках. Ты не можешь ожидать, что я просто уйду".

"Неудачный выбор фразы, - сухо сказал он, - поскольку то, что ты сделал, было бегством. Ну что ж..." Затем ему пришлось подождать, пока они показали нам подошвы, зажаренные целиком, просто чтобы доказать, что они не крали никаких кусочков для кошки, отнесли их в сторону и разделали на филе, наконец-то позволив нам добраться до них.

Оскар начал: "Честно говоря..."

"Мне нравится слышать, как юристы говорят это".

Он посмотрел проницательно, затем улыбнулся. "Честно говоря, я не знаю, в чем все это было. Возможно, я не хотел – адвокаты иногда этого не делают. Но я могу рассказать вам все, что будет в вечерних газетах о нем.'

"Это только начало".

"Он был профессиональным андеррайтером синдиката морского страхования в Lloyd's".

"Что именно это значит?"

"Он целыми днями сидел в "Ллойде" и страховал корабли. Или несколько процентов от любого из них. От имени своего синдиката".

"Он не вел себя особенно богатым".

"Профессионалы в Lloyd's - страховщики и брокеры - не обязаны ими быть. Обычно ими не являются – это оплачиваемая работа. Настоящие деньги поступают от членов клуба, и некоторые из них даже близко не подходят к этому месту. И он был женат. Один сын.'

"Где он жил?"

"Держись подальше от его семьи, Джим".

"Послушай, приятель -1 видел его мертвым. Наверняка его жена..."

"Сомневаюсь в этом. Она может даже подумать, что ты способствовал его смерти".

Возможно, я и сам так думал. Внезапно мне расхотелось есть. Я откинулся на спинку стула и наблюдал, как его маленькие аккуратные руки разделывают рыбу с точностью часовщика.

Через некоторое время я спросил: "И это все?"

"Что он тебе сам сказал?"

"Только то, что ему нужно было доставить посылку, что другие люди могли стать грубыми. Поэтому ему могла понадобиться охрана. Я должен был попросить больше - но, черт возьми, он пришел от тебя ".

Он кивнул. - На самом деле я больше ничего не знаю.

"Но вы знаете гораздо больше о прошлом. Вы, должно быть, знали его достаточно хорошо, чтобы он мог спросить вас о телохранителе. Особенно о том, чтобы вы порекомендовали его ".

Он мягко склонил голову, признавая это. Но ничего не сказал.

Поэтому я сказал: "Вам не хочется нанять меня самому, чтобы выяснить, в чем дело?"

- От имени его имущества? Спасибо, мы можем разграбить его без вашей помощи. И вы все еще не детектив; вы не смогли бы найти почву под ногами. Так что не пытайтесь.

"Хорошо. Но я скажу тебе одну вещь, которой ты не знаешь: у меня есть посылка, которую он собирался доставить".

Он замер, уставившись на меня. Через некоторое время он сказал: "Тогда ты знаешь, в чем дело".

"Может быть".

Теперь его голос звучал холодно. - Это было бы хорошим, простым обвинением – кража.

Я усмехнулся в ответ. - Если бы кто-нибудь мог доказать, что она существовала, и что я ее забрал. В любом случае, вы сказали, что криминальная сторона - дело французов.

Он еще некоторое время смотрел на меня, затем отложил нож и вилку и подозвал официанта. И достал бумажник.

"Я думал, что покупаю это".

Он покачал головой. - Однажды мы сделаем на тебе кучу денег, Джим. Тебе предъявят обвинение – серьезное. Возможно, в убийстве. И поскольку мы собираемся это потерять, мы сможем взыскать с тебя каждый пенни, который у тебя есть. Тем временем я заплачу за обед.'

Настала моя очередь почувствовать легкий холодок. Я наблюдал, как он проверил счет, подсчитал чаевые, пересчитал сдачу. Он был юристом, все верно.

Он снова посмотрел на меня. "Ты не хочешь перевернуть этот сверток для меня?"

"Если ты расскажешь мне остальное".

"Мы могли бы начать разбирательство по этому поводу. Мне придется проконсультироваться со своими партнерами".

"Вам придется указать, за что вы подаете в суд".

"Я думаю, - медленно произнес он, - что вы, возможно, блефуете".

"Может быть".

Возможно. Я, конечно, развернул посылку – я не проносил ее через таможню, не зная, что это. И, возможно, поместье покойного Мартина Фенвика, эсквайра, действительно пострадает из-за отсутствия совершенно нового экземпляра книжки-раскраски Берти Беар.

Три

Lloyd's - большое заведение, современное, но не слишком выглядящее, выполненное в стиле детских домов: немного изогнутое, затем прямое, несколько арочных окон, а затем несколько квадратных, всего понемногу плюс маленькие башенки наверху и, возможно, кетчуп в придачу. Я никогда не был в этом раньше – и не было похоже, что я собираюсь попасть туда сейчас. Когда я подошел к главному входу, застекленному вестибюлю на углу Лайм-стрит, на меня набросился высокий тип, сошедший со старого охотничьего рисунка: черная куртка, красное пальто и все такое.

Он сказал: "Чем могу быть полезен, сэр?" - с той особой вежливостью, которая предполагает, что вам лучше знать пароль, иначе.

"Я надеюсь увидеть кого-нибудь из синдиката Мартина Фенвика".

Это был не пароль. Он сказал: "Надеетесь кого-нибудь увидеть, сэр?"

"Совершенно верно. С чего мне начать?"

"Вас никто не подозревает, сэр?"

"Нет. Это, должно быть, случалось раньше. Чем ты обычно занимаешься?"

Он обдумал – и идею, и меня обоих. Затем он сухо сказал: "Если бы вы видели официанта внутри, сэр". Я и забыл, что их называли "официантами" – с тех времен, когда Lloyd's была кофейней, где джентльмены с деньгами брали на себя риски по страхованию доставки в качестве доплаты к утреннему чаю.

Сам вестибюль был высоким, узким, отделанным мрамором, с кучей флагов на военном мемориале в одном конце и вращающимися стеклянными дверями в другом. За ними была большая комната высотой в три этажа, которая, очевидно, была Святилищем. Постоянный поток мужчин – совсем без женщин – в строгих темных костюмах входил, выходил и огибал двери.

Официант – вот этот, в синем пиджаке – встал из-за стола в центре и сказал: "Да, сэр?"

Я сказал ему, чего хочу, и свое имя, и он с сомнением произнес: "Я позвоню в будку, сэр, но если вас никто не подозревает ..." Но он снял трубку настольного телефона. Затем, на полпути к набору номера, он вспомнил. - Но мистер Фенвик мертв, сэр.

Я кивнул. - Если бы его не было, меня бы здесь не было.

Он что-то быстро и таинственно пробормотал в трубку, затем поднял глаза. "Они говорят, что не знают вас, сэр, и они сейчас очень заняты".

"Скажите им, что я переодетая атомная подводная лодка, которая ищет страховку на жизнь".

Он сказал им что–то - но не это – и положил трубку. "Возможно, если бы вы написали письмо, сэр..." успокаивающее, как сироп от кашля.

Я отвернулся, потом вернулся. "Просто предположи, что я был бы судовладельцем, спрашивающим о страховке ..."

Он покачал головой, не поднимая глаз. - Вы бы этого не сделали, сэр. Все должно быть сделано через брокеров Ллойда.

"Монополист".

"Вы могли бы пожаловаться в Комиссию по монополиям– сэр".

И я снова оказался на холоде.

После этого все стало довольно просто. У Lloyd's есть еще три входа и около 6000 участников, и к этому моменту у меня сложилось некоторое представление о стиле: ты просто входишь, ни с кем не здороваясь. К счастью, в багаже Arras была моя темно-синяя рубашка в тонкую полоску; в том сезоне она определенно была одеждой монополистов.

Оказавшись внутри, я оказался напротив ряда лифтов и поднялся на одном из них на три этажа, просто чтобы оказаться подальше от очередей. Затем нашел лестницу и начал спускаться; на втором этаже я вышел на широкую галерею, идущую по всей большой комнате, и остановился, чтобы собраться с мыслями.

Это было огромное, бесформенное помещение, полное суеты и болтовни итальянской железнодорожной станции. Пол был уставлен десятками больших двухсторонних старых письменных столов – кабинетов страховщиков.

"коробки", я полагаю, выглядели неряшливо и подержанно на фоне гигиенично-кремовых мраморных стен и квадратных зеленых колонн. Сотни, может быть, тысячи людей двигались, стояли, сидели и, возможно, даже осознавали, что делают, но для меня это выглядело так же организованно, как последние минуты "Титаника". Где-то на этой стоянке были друзья Фенвика по бизнесу и соседи, но с чего я начал?

Я начал с того, что избавился от своей дубленки, больше ни на ком не было верхней одежды. В галерее также было полно коробок для документов, и в некоторых валялись странные шляпы или зонтики, поэтому я незаметно добавил свои. Затем спускайтесь на первый этаж.

Оказавшись там, единственное, что оставалось делать, - это выглядеть озабоченным и продолжать двигаться. Я обошел комнату по кругу, мимо рядов лож и помоста, где кто-то непрерывно передавал список имен по громкоговорителю, мимо закрепленного корабельного колокола – Лютинебели, я полагаю, со старого корабля-сокровищницы. Разве они не должны были звонить по нему каждый раз, когда корабль тонул? Что ж, они этого не сделали, и через мгновение я понял почему: тридцатифутовая доска объявлений, покрытая розовыми и желтыми листами с перечислением лодок, потерянных, поврежденных или пропавших без вести за последние несколько дней. Я бы никогда в это не поверил; дно моря становилось вдвое вертикальнее, и звонить в колокол для этой стоянки было бы занятием на полный рабочий день. Но, казалось, никому, кроме меня, не было до этого дела, так что я быстро двинулся дальше.

Это ни к чему меня не привело. Я остановился, огляделся и вцепился в пухлощекого двадцатилетнего парня с пышными волосами. Вернув своему голосу торжественность плаца, я прорычал: "Напомни мне, в какой дьявольской ложе Фенвик. Всегда теряешься, когда я прихожу сюда, черт возьми".

Ему следовало вызвать полицию, но я правильно угадал насчет этого места: тот факт, что я был в подходящем костюме, вдвое старше его и действительно находился здесь, перевешивал любые сомнения относительно того, должен ли я быть здесь.

"Я думаю, что сейчас триста восемьдесят с чем-то, сэр, но я просто проверю для вас". Он поспешно ушел и вернулся обратно. "Да, сэр, сейчас триста восемьдесят семь. Но ты же знаешь, что он..."

- Если бы не он, мне не пришлось бы приходить, черт возьми. Спасибо тебе, парень. - И я заковылял прочь.

На каждой коробке был номер на боку, так что после этого оставалось только провести разведку и спланировать свой подход. Сам ящик был одним из самых маленьких, которые я когда-либо видел, ненамного длиннее обычного письменного стола и разделен вдоль рядом ячеек для хранения вещей.

Парень примерно того же возраста, что и тот, кто дал мне номер, доставал из ящика толстые папки с книгами в металлических переплетах и передавал их крупному, озабоченного вида мужчине, сидевшему рядом с ним на скамейке. Стройный, пожилой, элегантный мужчина стоял рядом, глядя вниз.

Здоровяк поднял глаза, когда я подошел, и резко сказал: "Извините, но сегодня у нас нет никаких дел".

"Меня зовут Кард, Джеймс Кард".

"Хорошо, но мы все еще не..."

Потом парень что-то прошептал ему, и я уловил: "... один во Франции, сэр, который..."

Мужчина сказал: "Боже мой, это вы?" - и поднялся с поразительной скоростью для своего роста и возраста – на повороте ему было, должно быть, около пятидесяти, не намного меньше.

Какое-то время он просто смотрел на меня, я смотрела в ответ, а мир морского страхования деловито болтал вокруг нас. Он выглядел так, словно превратился из пухлого младенца в большого толстяка, просто надувшись: у него все еще были аккуратные мелкие черты лица, большие голубые глаза, пухлые руки, жидкие волосы – хотя к этому времени они уже поседели. Но ему было тяжело с этим; он был на целых три дюйма выше меня, и я надеялся, что если он увеличит свой вес, то выберет кого-нибудь своего роста.

Затем он отодвинул скамейку – мальчик отпрянул с его пути, – пока не навис надо мной лицом к лицу. - Что ж, будь я проклят, если ожидал увидеть тебя здесь. Пришли вернуть свою плату?'

Я ничего не говорил.

Он сказал: "Прошлой ночью ты не очень-то хорошо поработал, не так ли?"

Я продолжал пялиться на красивый темно-синий шелковый костюм, сшитую на заказ рубашку, явно дорогой шелковый галстук, золотую цепочку от часов и запонки на манжетах. Все немного богаче, индивидуальнее, чем одежда, которую я видел здесь до сих пор.

"Ты не очень разговорчивый, да?" - рявкнул он.

"Нас не представили".

Он фыркнул. "Я Пол Мокби", как будто ожидал, что я узнаю это.

Я просто кивнул; мне показалось, что это неподходящий повод для рукопожатия. Он вернулся к скамье и сгреб в охапку бумаги. - Поднимись наверх и расскажи мне об этом.

Пожилой человек в дальнем конце ложи сказал неопределенно: "Тогда я предоставляю это тебе, Пол. Ты дашь мне знать?"

"Я дам всем знать". Мокби мотнул в мою сторону головой и зашагал прочь со скоростью Стрелковой бригады.

Я последовал за ним обратно в лифт, поднялся на четвертый этаж и пошел по коридору, который показался очень тихим после большой комнаты. Мы вошли через обшитую стеклянными панелями дверь с надписью "просто Эм Джей фен-уик", и не было никакой ерунды насчет того, чтобы пропускать посетителей первыми или закрывать за ними дверь.

Это была на удивление маленькая, немноголюдная комната. Всего один маленький письменный стол, три простых стула с твердыми спинками, книжный шкаф со стеклянными фасадами и пара гравюр Каналетто на стенах. И еще одна дверь, ведущая в сторону.

За стойкой сидела маленькая блондинка мышиного цвета, которая, похоже, только и делала, что смотрела в пространство. Мокби выгнал ее, бросив пятифунтовую банкноту и рявкнув: "Выскакивай и принеси мне пять боливаров. Ты знаешь размер".

Она вскочила, и он плюхнулся за стол, Лита. сигара размером с полицейскую дубинку, и сказал: "Ну?"

"Забавно. Не похоже, что это подходящее место для обработки сотен тысяч премий".

"Ллойдз" не нуждается в прикрытии. Может подорвать позиции крупных компаний просто потому, что мы снижаем накладные расходы. Меньше пяти процентов. Итак, что произошло?"

Я сел; я мог бы превратиться в окаменелость еще до того, как он пригласил меня. "В него стреляли из укрытия".

"Именно для этого ты и был там, чтобы остановить!"

"О, нет. Мне сказали, что мы встретим людей, которые могут стать еще более противными".

Он отмел эту идею широкой рукой. - А какая разница?

"Если бы он сказал мне, что это может быть заказное убийство, я бы хотел иметь по крайней мере еще двух человек, и даже тогда я бы не подпустил его к тому месту в такое время".

Пока он переваривал услышанное, открылась внутренняя дверь, и вошла симпатичная, не очень худая девушка лет двадцати пяти с кипой бумаг в руках. У нее были прямые темно-каштановые волосы, зачесанные назад в притворно-суровом стиле школьной учительницы, и она плакала за своими большими круглыми очками в роговой оправе.

Мокби не встал. "Послушай, Мэгги, это тот ублюдок, из–за которого убили Мартина".

Она быстро взглянула на меня, я ей не понравился, сглотнула и сморгнула еще больше слез, затем снова поспешила выйти.

Я сказал: "И ты считаешь день потерянным из-за того, что не привнес немного солнечного света в чью-то жизнь".

Он хмыкнул. - Я все еще думаю, что ты облажался.

Я пожал плечами. - Кстати, кто такой мистер Фенвик?

- Он даже этого тебе не сказал? Он был страховщиком нашего синдиката. Господи! - Он хлопнул рукой по бумагам, которые принес с собой. "И его заместитель заболел гриппом, и бухгалтер не приходит по понедельникам, и мы могли бы застраховать весь Королевский военно-морской флот за последний месяц, и я бы ничего не знал!"

"Может быть, на этой неделе войны не будет".

Он сердито посмотрел на меня. - Там был пакет, который Мартин собирался передать: что с ним случилось?

"Что это было?"

"Неважно, что это, черт возьми, было! Что с этим случилось?"

"Мистер Мокби– я бы хотел остаться на этой работе; найдите, кто убил мистера Фенвика. Не могли бы вы..."

"Ты пытаешься выманить у меня побольше денег, не так ли?"

"Нет. Я готов потратить все, что мне заплатили, на работу над этим. После этого, что ж ..."

"Я не представляю, что ты смог бы найти свою задницу, если бы сидел на ней. Ты не детектив; ты даже не приличный телохранитель. Просто не лезь не в свое дело, и где этот пакет?"

"Возможно, полиция добралась до этого".

"Черт". Он подумал об этом. "Ты уверен, что больше никто этого не делал?"

"Во всяком случае, не тех, кто в него стрелял".

"А ты был слишком занят спасением собственной шкуры, чтобы беспокоиться об этом".

Я встал. - Ты мог спасти ему жизнь.

Он подозрительно посмотрел на меня. - Что вы имеете в виду?

"Ты знаешь, в чем дело". Он ничего не сказал. "И он работал на тебя".

"Не я, а синдикат".

"Ты богатый человек, а он был занятой. Ты мог бы быть на его месте".

Он посмотрел на меня с каким-то мрачным спокойствием. Затем тихо сказал: "Отвали".

А больше делать было нечего.

Четыре

Но я не дошел до конца.

Было уже больше трех часов, и у меня было предчувствие, что Мокби долго не протянет. То, как он разбрасывал эти бумаги, наводило на мысль, что он либо что-то искал, либо пытался произвести быстрое общее впечатление. Настоящий сотрудник газеты - аудитор или разведчик – содержит свои материалы в чистоте.

На самом деле, он продержался еще минут двадцать, последние пять проведя в ложе, как я и предполагал. Все, что мне нужно было сделать, это оставаться на галерее, но не слишком долго на одном месте. И когда он сложил кое-какие бумаги в портфель и направился к входной двери, я забрала свое пальто и поднялась обратно по лестнице.

Маленькая блондинка мышиного вида вернулась и тихонько пискнула, когда увидела, кто это был. Я быстро успокоил ее. "Все в порядке, я кое-что забыл. Хотел еще раз перекинуться парой слов с Мэгги.'

И я постучался в дверь Мэгги прежде, чем она успела разобраться в полуправде, заключенной в этом.

Мэгги крикнула: "Кто там?" - и я показал ей.

Это была комната того же размера – маленькая, но более оживленная на вид. Там был солидный письменный стол и пишущая машинка с кареткой размером с бухгалтерский баланс; пара старых книжных шкафов с какими-то юридическими книгами; серый металлический шкаф для документов, ряд горшков с кактусами на подоконнике и копировальная машина в углу.

И Мэгги. - Ты? Чего, ради всего святого, ты хочешь?

У нее была удобная фигура, похожая на тонкий домашний батон, одетая в простое короткое черное платье, которое подходило для более позднего времени суток. Нет, она, конечно, была в трауре; это была единственная черная вещь, которая у нее была. Маленький острый носик, слегка крупный рот; и все еще красные от слез глаза. Но сейчас она выглядела как-то более расслабленной.

Я сказал: "Просто хотел сказать пару слов о мистере Фенвике".

"Разве ты уже недостаточно для него сделал?" - устало спросила она. Поскольку я почти ожидал, что она вонзит клыки в мою яремную вену, это вселяло надежду.

"Я бы хотел попытаться сделать немного больше".

'Ha. Я не понимаю, как ты мог.'

"Я хотел бы что-нибудь узнать о нем".

Она пожала плечами. - Например?

"Ну, просто дай мне почувствовать".

- Я прошу у вас прощения? Она застыла, и ее глаза широко раскрылись.

"Фенвик – каким человеком он был".

"О". Она расслабилась и мечтательно уставилась в никуда. "Он был замечательным человеком".

"Он мне самому нравился", - сказал я ободряюще.

"Ты его не знала". Она еще немного помечтала, сморгнула слезы и порылась с чем-то в одном из ящиков стола. "Работать с ним было чудесно".

"Вы знали его семью?"

"У него есть парень в Харроу. Хороший мальчик".

"А как насчет его жены – вы с ней встречались?"

Она слегка фыркнула и криво улыбнулась. - Всего дважды. Она – нечасто бывает в Лондоне.

"Где она живет?"

- Почему? – и она снова порылась в ящике стола.

"Ну, я думаю, самое меньшее, что я могу сделать, это пойти и повидаться с ней".

Она пожала плечами. - Не думаю, что ей было бы все равно. Затем зазвонил телефон.

Мэгги взяла трубку и вяло заговорила, сказав, что мистер Мокби и мистер Гейл были в ... да, письмо будет отправлено через день или два, как только все уладится… Я просто стоял и оглядывал офис.

На ее столе был беспорядок, которому не место; не только бумаги, но и флакончики с лаком для ногтей, пара книг в мягких обложках, пара вечерних туфель. Она все еще разговаривала по телефону, и вид у нее был скучающий. Она опустила взгляд и снова потянулась к ящику стола. Этот жест меня беспокоит – чья-то рука тянется к чему-то спрятанному. Профессиональная подготовка, я полагаю. Я сделал пару быстрых шагов и наклонился, чтобы посмотреть.

Я должен был догадаться; это был стакан, наполовину наполненный каким-то напитком. Она сняла его со стола, когда я вошел. Итак, она прощалась со своим боссом в чем-то более сильном, чем слезы; она была не просто расслаблена, она была наполовину отрезана.

Она посмотрела на меня, и я улыбнулся в ответ. Когда она наконец положила трубку, я сказал: "Давай, выпей это в открытую. Сегодня необычный день".

Она вызывающе подняла стакан и сделала большой глоток. "Я просто убираю его буфет с развлечениями. Жалко оставлять его этим богатым придуркам ".

"Вам нужна какая-нибудь помощь?"

"Обслуживай себя сам". Она махнула рукой на буфет у одной из витрин для завтраков. Внутри я обнаружил то, что раньше было неплохим набором питьевых принадлежностей. Я заказал себе скотч с содовой.

"Ваше здоровье". Я выпил, затем спросил: "Вы допили водку с хересом?"

"Почему бы и нет?" Господи – она была не просто разрезана пополам, она была практически измельчена.

- Ты увольняешься? Я кивнул на беспорядок на столе.

"Как только они мне позволят. Или раньше".

Я сочувственно улыбнулся и присел на край стола – посетителей, похоже, в этом офисе не часто просили сидеть.

"Что же такое мистер Мокби?"

"Он - это Имя".

"Насколько я могу судить, ему около пяти".

Она коротко улыбнулась. - Это значит член клуба; они обзывают их. Богатые ублюдки, которые, как предполагается, рискуют здесь своими деньгами.

"Ну, вы не можете управлять нефтяной скважиной без нефти. И куча имен - это синдикат, верно? – сколько человек в синдикате?"

"Их может быть больше сотни, они могут быть такими же маленькими, как и мы: всего девять. Хотя большинство из нас довольно богаты".

"И они делят прибыль в соответствии с тем, сколько они вложили – это верно?" Она кивнула. "Сам страховщик - он что-нибудь вкладывает? Получает какую-нибудь прибыль?"

"Да, но он не обязан быть богатым". Это было ругательство. "Большие деньги не создают больших умов. Они принадлежат не тебе, а им владеешь ты".

"Иногда".

"Ты знаешь кого-нибудь из богатых мужчин?" Ее тон предполагал, что это маловероятно.

"Только богатые люди могут позволить себе телохранителей. Или думают, что они им нужны".

"Хотел бы я, чтобы Мартин позволил себе кого-нибудь получше".

О Боже, мы вернулись к этому.

Но она слишком далеко зашла, чтобы сейчас придерживаться одной темы. Она допила свой бокал, поднялась и налила еще – на этот раз скотча.

"Ты закончишь тем, что станешь коронованным". Профессионально я не возражал, но оставшийся во мне офицер и джентльмен чувствовал, что это должно что-то сказать.

"Я уже большая девочка. И ты сказал, что это был необычный день". Она сглотнула.

"Вы знаете, зачем мистер Фенвик собирался в Аррас?"

"Теперь это не имеет значения. Сейчас ничто не имеет значения".

"Но вы знаете?"

"Спроси Мокби".

"Меня нанял ваш мистер Фенвик. Конечно, возможно, я не справился с работой так хорошо, как мог бы. Но я не думаю, что он хотел бы, чтобы я просто бросила это сейчас."И я тоже могу спеть "Мать Макри", вышитую вручную розами и фиалками.

Но если и был психологический момент, я его упустил. Все, что она сказала, было: "Забудь об этом. Просто забудь обо всем этом." Затем плюхнулась обратно за стол, уставилась на пишущую машинку и принялась стучать, стучать, стучать по одной клавише.

Черт возьми.

Я заговорил более официальным тоном и сказал: "Вы собирались дать мне адрес миссис Фенвик".

- А я была? - Она подняла бокал и посмотрела сквозь него. - Она бы тебе не понравилась. Она корова. Ты бы наступил ей на ковбойские лапки. - Она хихикнула.

Когда она добралась до вершины, то, конечно, быстро покатилась под откос.

Адрес, - строго сказал я.

"Кингскатт-мэнор, Кингскатт-Кент", - бубнила она.

Я разложил это по полочкам в своей голове. "Спасибо".

"В любое время. Все, что угодно, ради старого друга Мартина".

Я осторожно встал. - Спасибо, мисс...?

"Маквуд, мисс Мэгги Маквуд, к вашим услугам". Затем она прислонилась лбом к пишущей машинке и тихо заплакала. Я на цыпочках вышел.

Малышка за стойкой регистрации посмотрела на меня так сурово, как только могла, – как рассерженная мышь.

"Я чуть не позвонила в почтовый ящик", - сказала она. "Я имею в виду, когда ты вот так просто вошел".

Я кивнул. - В следующий раз звони. Ты ничего не добьешься, если не будешь готов жестко обращаться с незваными гостями.

Она выглядела озадаченной, затем удивленной, а затем озадаченной, но дружелюбной. Из-за двери позади нее донеслись рыдания. Она прислушалась и кивнула. "Она очень любила мистера Фенвика".

"Убедись, что она доберется домой на такси".

"Ты думаешь, я должен это сделать?"

"Просто купи один, а потом скажи ей, когда он будет здесь. Будь крутым".

Она неуверенно улыбнулась. - Хорошо. Вы действительно видели, когда его– застрелили?

Я уже взялся за ручку двери. - Да.

"Интересно, кто это сделал".

Я повернулся и пошел обратно, намереваясь погладить ее по голове. Но внезапно она снова превратилась в испуганную мышку, откинувшуюся на спинку сиденья. Поэтому я просто дружелюбно улыбнулся.

"Поздравляю. Самое время, чтобы кто-нибудь спросил об этом".

Пять

Незадолго до четырех поток людей из Города усилился (в какие часы работают эти люди?), Но я все равно нашел такси за пять минут. Мы дошли только до Флит-стрит, где я знал человека, который работал в библиотеке газеты.

Работать в редакции газеты намного проще, чем в Lloyd's, потому что там работает гораздо больше людей. Вам все равно нужно выглядеть так, как будто вы знаете, куда идете – но на этот раз я уже знал. За последние несколько лет большая часть здания превратилась в обычный материал из бетона, стекла и древесноволокнистых плит, но библиотека находится в старой племенной местности вокруг центрального светового колодца: высокие грязные потолки, длинные, потертые световые изгибы и темная затхлость настоящей библиотеки. Парни там извращенно гордятся этим. Они говорят, что это сердце организации, а подтяжка лица на сердце еще никогда не помогала.

Он немного поспешно встал, когда я подошел к его столу. - Добрый день, майор.

Я тихо сказал: "Ради всего святого, сядь, Пип".

Он осунулся. "Просто инстинкт, я полагаю".

"Я не был таким уж плохим".

"Ты все еще был майором". Он взял пачку "Голуаз", взял одну и протянул мне. Я покачал головой. Он печально кивнул. "Я сам их не люблю, но они помогают мне сократить это. Я вижу, наконец-то твое имя появилось в газетах. Они тебя еще не поймали?"

"Нет. Просто позвоните в редакцию новостей, и у вас в руках будет сенсационная новость".

Он мягко улыбнулся. "Пусть они сами делают свою грязную работу; они достаточно часто учат меня, как делать мою". У него был высокий лоб, за которым скрывалась замечательная система личной картотеки, вьющиеся черные волосы и бледная кожа человека, чей офис никогда не видит солнца. - Чем могу быть полезен, майор?

"Фенвик". Такому человеку, как Пип, не говорят, что ты хочешь увидеть, ты говоришь ему то, что хочешь знать. Он придумает источники, о которых ты и мечтать не мог.

Он медленно покачал головой. - Мы весь день пытались раздобыть на него что-нибудь. Его нет в "Кто есть кто" или. в Справочнике директоров; у нас на него нет никаких документов. Похоже, он просто человек из Lloyd's. Мы не ведем никаких их реестров или прочего хлама. Вы действительно сами больше ничего не знаете?'

"Нет. Я знал его всего несколько часов".

- В "Стандард" есть все, что мы знаем. - Он пододвинул к себе свежее, окончательное издание. - Что-нибудь еще?

"Мокби. Пол Мокби".

Он задумчиво нахмурился. - Я думаю,… Он участвует в этом?

"Похоже, он - яркое светило синдиката Фенвика, вот и все. И раз уж вы об этом заговорили, я бы хотел узнать кое–что общее о Lloyd's - как это работает и так далее ".

"Ничего не поделаешь. Пакеты закончились." Он мотнул головой в сторону молодого человека, сидевшего за столиком примерно в десяти ярдах от него, попыхивающего огромной трубкой и ерошащего попеременно свои волосы и кучу газетных вырезок.

Пип сказал: "Он выясняет кое-какие сведения о том, как работает страховой агент. Тебе следует угостить его выпивкой – он провел половину прошлой ночи, ожидая твоего возвращения домой у твоего дома. Я посмотрю, что у нас есть на Мокби.'

Я просмотрел "Ивнинг Стандард", пока его не было. История все еще была на первой полосе – возможно, потому, что полиция Арраса объявила о находке "Вальтера ПП" в канализации; должен быть новый факт, на который можно повесить новую версию старых знаний, и полиция знает это не хуже других. Но они еще не связали оружие со мной. Или же "Стандард" не рисковала клеветой, заявляя об этом. Единственной новой вещью во мне было то, что я когда-то был майором разведки. Фотографии нет. В любом случае, я не думал, что они найдут ее до того, как история иссякнет.

Пип склонился над моим плечом со Справочником режиссеров, открытым на странице Мокби. "У меня тоже есть кое-что личное на него". Он сел, чтобы перебрать несколько вырезок, пока я просматривал записи в Справочнике.

Похоже, Мокби был директором примерно двадцати компаний, ни об одной из которых я не слышал, за исключением небольшого торгового банка и судоходной линии. Но, возможно, в остальных из них была какая-то закономерность. Большинство названий – там, где они вам что–то говорят, - предполагали электронику, химикаты и лекарства или искусственные волокна. Лабораторные компании. Найдите новое лекарство от рака или нейлон и продайте свои патенты, а затем держитесь за rocket stick, пока стоимость ваших акций не достигнет потолка.

И все же, о чем это мне сказало? – этот Мокби был тем, кого ирландцы называют "авантюристом". Ему нравилось быть там, где кипит действие, и я мог бы сам сказать об этом Директории.

Пип сказал: "Однажды он играл в поло против принца Филиппа".

"На чем кататься? – на танке?"

Он ухмыльнулся и сравнил две вырезки. "Да, он немного потолстел. У всех нас так бывает. Развелся в 1962 году. Похоже, что его первой игрушкой была модель для поло - милая Арабелла. О новой почти ничего нет. Примерно на пятнадцать лет моложе, вот и все '

"Поддержите революцию, и правительство сделает нас всех на пятнадцать лет моложе".

Он откинулся на спинку стула и пососал зуб. - Я обменяю свой новый на ящик пива, майор.

"Это сделка".

Через некоторое время он спросил: "Что случилось с миссис Кард? Я прочитал отрывок; я его не вырезал".

Я со щелчком захлопнул Справочник. "Я не стал подполковником. Это продолжалось четыре года".

"Лейтенанты могут жениться, капитаны могут жениться, майоры должны жениться, полковники должны жениться", - процитировал он. "Там ничего не говорится о капралах".

"Капралы - это мусор, пыль, меньше, чем грязь на сапогах офицера".

"Они выживают". Он лениво улыбнулся и снова настроил скрипку на зуб. "В рассказах, которые я читал, это был всего лишь один выстрел. Это неправильно, не так ли?"

Я кивнул.

Его кресло с грохотом вернулось на землю. - Какого калибра? Какая это была дальность стрельбы?

"Девятимиллиметровый; около пятнадцати ярдов".

Он повернулся, чтобы посмотреть через грязное окно на сумрак, уже сгущающийся в колодце снаружи. - В шесть часов? При таком освещении? Апистол? Господи, но ему повезло. Или вы неправильно нас учили.'

"Я был прав".

- Тогда любитель. Всего один выстрел. Должно быть, это была удача.

"Или Хопалонг Кэссиди".

"Да". Он размышлял над этим.

Молодой репортер наткнулся на шлейф дыма, похожий на раненый мессершмитт; ему приходилось попыхивать трубкой каждые две секунды, чтобы она не погасла. Он бросил на стол Пипа полдюжины желтоватых конвертов.

"У меня есть все, что мне нужно. Я думаю, что кусочки снова в нужных упаковках".

"Держу пари, что это не так", - кисло сказал Пип. "Ты снова охотишься за Карточным парнем?"

"Да". Он мрачно взглянул на часы. "С шести до закрытия первого выпуска. Держу пари, он еще даже не вернулся в эту страну ".

"И ты бы даже не узнал его, если бы увидел".

"О, я не знаю. Я получил довольно хорошее описание из французских газет". Он сверился с записной книжкой. "Около сорока, рост шесть футов, худощавое лицо, редеющие каштановые волосы, одет в темно-сине-серую куртку из овчины".

Моя куртка была перекинута через спинку стула, но он даже не взглянул на меня.

"Умный мальчик", - прокомментировал Пип.

- Что ж, я лучше напишу статью о Ллойде. - Он, пыхтя, направился к двери.

Я спросил: "Когда выйдет первое издание ...?"

- Половина двенадцатого. - Пип взял "Стандард" и раздраженно обмахнулся от облака дыма, висевшего над его столом. - Но агентства, вероятно, продержат там людей примерно до трех часов ночи.

"Спасибо".

"Молитесь о приятном местном сексуальном убийстве и крушении авиалайнера. Вы все еще хотите взглянуть на это?"

Он передал пакеты Lloyd's.

Я был на улице незадолго до шести, и пабы были открыты, но у некоторых репортеров, возможно, зрение острее, чем у вундеркинда, поэтому я пошел пешком к Стрэнду и, наконец, к отелю "Чаринг Кросс". Тамошний бар не бывает переполнен рано, и в любом случае, мой чемодан был припаркован на вокзале.

Небо было затянуто сплошными облаками, достаточно низкими, чтобы улавливать слабый оранжевый отблеск уличного освещения, и восточный ветер всю дорогу покусывал мне затылок. За исключением того, что в Лондоне не лежал снег, в Аррасе стояла та же погода, что и всего сутки назад…

Я быстро выпил одну двойную порцию скотча с содовой, просто чтобы улучшить настроение, и медленно принялся за вторую, чтобы собраться с мыслями.

Наши силы: ну, пока только я. Похоже, никто из синдиката Фенвика не собирался нанимать меня или даже помогать мне. Мокби и Мэгги знали, из–за чего это было - или частично из–за этого, - но не хотели рассказывать. Силы противника: по крайней мере, двое из них с девятимиллиметровыми автоматами – хотя, возможно, это тоже пошло насмарку – и очень охотно ими пользовались. Если, конечно, они не запаниковали, но что мы такого сделали, что они запаниковали? Просто вид двух мужчин, когда они ожидали увидеть одного? (Но я подумал об этом и упомянул Фенвику; он сказал, что они не удивились бы, увидев двоих…)Наши намерения: это было немного проще – просто выяснить, какого черта все это было. Метод: просто слепо задавать очевидные вопросы очевидным людям.

Наше секретное оружие: книжка-раскраска Берти Беара. И чертовски секретное оружие, когда не знаешь, на какую кнопку нажать.

Я заглянул на дно своего стакана и изобразил язык жестов для другого.

И все же, должно быть, я продвинулся сегодня на каком-то фронте. Если Мокби и Мэгги что-то знали о том, о чем шла речь, то это должно касаться работы Фенвика – морского страхования. Газетные вырезки мало что сказали мне, но они обозначили некоторые основные черты карты. Андеррайтеру, работающему полный рабочий день, такому как Фенвик, пришлось бы внести не более восьми-десяти тысяч фунтов стерлингов в виде акций с позолотой в качестве депозита в Lloyd's, чтобы стать членом. Сторонние имена должны были выложить & # 163; 15 000 и доказать, что у них действительно было & # 163; 50 000 с лишним. Значит, Фенвик мог быть нищим на крестинах принцессы. Это что-нибудь значило?

Я также знал, что наша Мэгги была влюблена в Фенвика. Вопрос: он ответил взаимностью? Не будь грязным. Может быть, я узнаю, когда познакомлюсь с миссис Фенвик. Между тем, это был еще один шаг вперед, хотя я не мог сказать, в каком направлении.

Перед отъездом я позвонил и забронировал номер в небольшом туристическом отеле на Чок-Фарм, менее чем в четверти мили от моей квартиры. Там не было нормального бара, и я слышал, что еды там было невелико, так что никто из моих постоянных репортеров не воспользовался бы этим местом для перерыва.

Еда была довольно отвратительной, но я не хотел рисковать, питаясь в моем собственном районе. И я не был совсем дураком, отправившись туда; я хотел заполучить свою машину, и самым безопасным временем для этого было бы до семи утра. Так что для начала мне нужно было быть поблизости. Я лег спать около половины десятого со своим скотчем из дьюти-фри и Берти Беаром.

Я читал эту чертову книгу вперед, назад и вверх ногами большую часть трех часов. Это был обычный гамп, только побольше: простые картинки для раскрашивания, головоломки из трех букв, лабиринты для обводки ("Мишка Берти хочет заполучить горшочек с медом. Можете ли вы нарисовать для него путь?"), и страницы, где вы соединяете пронумерованные точки и получаете фотографию сами-знаете-кого или его лучшего приятеля, Дики Ослика. Парочка старых угроз безопасности, если хотите знать мое мнение. Я даже нарисовал эти картинки: они могли бы превратиться в карту того места, где "Лютинес" затонул со всеми своими слитками. Они этого не сделали. И, кроме моих каракулей, на книге не было никакой пометки, кроме цены. Если только она не была сделана невидимыми чернилами.

После полуночи я швырнул книгу через всю комнату и попытался заснуть. Это заняло время, и мне не помогло то, что я задался вопросом, не был ли наш Берти просто блефом, заменой другой книге или чем-то размером примерно четырнадцать дюймов на двенадцать и толщиной в один дюйм. Возможно, именно из-за того, что Фенвик заполучил Берти вместо себя, Фенвик думал, что противная сторона может оказаться жестокой.

Они по-прежнему стреляли в него не из-за этого.

Шесть

Я попросил разбудить меня в шесть, но забыл об этом в "Интернационале"] Стандартное время в отеле - без двадцати семь. Я немного выругался, натянул кое-что из одежды и решил, что смогу побриться, когда вернусь к завтраку. Я вышел из своей квартиры незадолго до семи.

Было просто светло – может быть, слишком светло для меня, хотя в этой части Лондона движение начинается не так рано. Небо прояснилось до бледно-холодного голубого, а ветровое стекло моего синего Escort GT было покрыто толстым слоем льда. Я быстро сел за руль и оттуда провел рекогносцировку.

Через несколько минут я был почти уверен, что больше никто не сидел и не наблюдал за происходящим из машины, так что все выглядело так, как будто дневная смена еще не прибыла. Единственной странной машиной, которую я смог заметить – хотя в той местности это мало что значит, – был бордовый Jag XJ6. Но он был обледеневшим так же сильно, как и мой, и я не думал, что репортеры ездят на XJ6. Я начал поддаваться искушению.

До сих пор я не видел ничего движущегося, кроме грузовика, одного почтового фургона, разносчика газет в мою квартиру и старичка в форме британской железной дороги. И вчерашняя рубашка была грязной на моей спине, и я мог бы взять другое пальто и перестать быть мужчиной в серо-голубой овчине, и… Это заняло бы меньше пяти минут, не так ли?

Это новое здание без настоящего вестибюля, и, конечно, там негде присесть, так что никто не мог ждать меня.… Я проскочил через стеклянные двери, вошел в лифт и поднялся на третий этаж. Опять же, нет настоящего коридора и негде подождать. Я вошел через свою дверь; темно, так что, должно быть, я задернул шторы перед уходом.

Затем раздался скрип, две темные фигуры поднялись, и одна из них сказала: "Заходи, Кард. Нам есть о чем поговорить".

Вспыхнул фонарик, прямо мне в глаза, и после этого я просто ничего не мог поделать. Из темноты появились руки и тщательно исследовали мою одежду, но ничего не взяли.

Второй голос тихо произнес: "Он в безопасности".

Фонарик погас и указал на глубокое низкое кресло. - Садись в это, Кард. Приятно и расслабленно.

Я сел; в этом кресле не было возможности сделать что-то внезапное. Но на всякий случай, если меня потребуется еще раз убедить, фонарик на мгновение осветил пистолет, который первый мужчина держал в другой руке. Walther P38. Очень хороший автоматический пистолет; предполагалось, что это стандартный пистолет немецкой армии в прошлую войну, хотя они все еще использовали много "Люгеров". Почти наверняка девятимиллиметровый.

Факел вернулся ко мне. - Итак, теперь ты знаешь, - спокойно сказал первый голос. Для меня он все еще был просто темной фигурой, даже когда я не был ослеплен, но голос звучал как у крупного мужчины; не слишком молодого и не слишком йоббовича, но и не Чаммондли из Чаттерли.

"Что я могу для вас сделать, джентльмены?" Я спросил.

Второй голос усмехнулся; первый сказал: "Это мило. Сотрудничество. Вы привезли что-то из Франции. Это вам не принадлежит. Мы заберем это".

"Это твое?"

"Не в этом дело. Это не твое".

"Говори потише", - предупредил я. "Эти новые блоки сделаны из картона". На самом деле это было не так для моего здания; я просто хотел заставить его сделать то, что я ему сказал. Психологический, знаете ли.

И его голос превратился в хриплый шепот. - Просто скажи мне, где это.

- О чем мы говорим? - Прошептала я в ответ.

"Ты прекрасно знаешь, черт возьми. Где это?"

"Вы можете обыскать меня".

"Хватит валять дурака!" - Значит, у него было некоторое представление о размере того, что ему нужно.

"Извини, у меня нет детских книжек, которые могли бы тебя порадовать".

Это был шанс. Если он действительно был фанатом Берти Беара, то я больше не мог разыгрывать из себя невежду. Но если он не был…

Он не был. Повар-факел сделал три быстрых шага, и что-то ударило меня по щеке. Я даже не мог упасть с этого кресла, но оно качалось вместе со мной.

"Я сказал, хватит валять дурака. И где же это?"

Мои глазные яблоки медленно закатились. Я дотронулся до щеки, ожидая обнаружить, что она распорота; черт возьми, я ожидал обнаружить отсутствие головы. Затем я понял, что он использовал руку, а не пистолет. На Ощупь это все еще было похоже на крупповскую сталь.

Второй голос настойчиво прошептал. - Ведите себя тихо!

"К черту все это. Где это?"

"Я вернул это синдикату. Принадлежит им".

Лязг. На этот раз удар пришелся по другой щеке, но его удар слева был так же хорош, как и удар справа.

"Ради бога!" - сказал второй голос. "У него это в отеле или в каком-нибудь птичьем гнезде".

Факел отступил на шаг. - Ты не крутой, - тихо сказал первый голос. - Ты дешевка. За сотню фунтов ты будешь носить оружие без лицензии. И после первого же выстрела ты на следующем пароходе возвращаешься домой, к мамочке. Ты просто придурок.'

"Я отдал это тому большому жирному придурку в офисе".

"Мистер Мокби? Лопух".

Факел переместился ближе. Я откинулся на спинку стула и ударил ногой вверх. Должно быть, я попал ему в бедро, хотя и не совсем в это целился. Он потерял равновесие, и его рука ударилась о спинку стула. Его лицо упало мне на колени. Я ударил его обоими кулаками по затылку, схватил за волосы и отшвырнул в сторону, а сам попытался перебраться на другую сторону стула. Затем на меня набросился второй.

Тогда стул упал, все в порядке. Одна из моих ног задела маленький столик и лампу. Добавь, что мы вдвоем рухнули на пол одновременно, и получился грохот, подобный доставке годичного запаса угля в ад. Шум на мгновение заморозил его, и я убрал ноги из-под него и пнул его несколько раз более или менее в ребра. Он издал охающий звук и откатился в сторону.

Я схватил с пола фонарик, встал на ноги и осветил их обоих. Здоровяк стоял на коленях и, потирая лоб, как мусульманин на молитве, потирал затылок. Другой как раз вставал. Свет остановил его; звук дверного звонка, черт возьми, заставил его окаменеть.

"Войдите!" - крикнул я. Затем я отдернул занавески на окне и бросил фонарик на диван.

Приглушенный голос крикнул: "Заперто!"

"Оставайся там! Я буду с тобой!" Я впервые хорошо разглядел второй голос: моложавый, с узким лицом, длинными черными волосами, в элегантной кожаной куртке.

Я сказал: "Остальное мы сделаем при свидетелях. Это ваше решение".

Он просто остался сидеть, прислонившись к краю дивана. Я обошла вокруг другого мужчины. Он был крупным, все в порядке, примерно моего возраста или чуть больше. На нем была грубая твидовая спортивная куртка с одним карманом, отягощенным до пола; я достал из него "Вальтер" и начал чувствовать себя более комфортно в своем собственном доме.

Затем я попятился к двери и спросил: "Кто там?"

"Это мистер Нортон. Это мистер Кард?"

"Да". Старый снулый ублюдок, который жил этажом ниже.

"Значит, ты вернулся?"

"Да".

"Я услышал грохот..."

"Извините, мистер Нортон. В темноте опрокинул стол. Я на самом деле не проснулся".

"Этого недостаточно, мистер Кард. В это время утра".

"Я знаю, мистер Нортон. Мне жаль".

"Некоторые люди все еще пытаются заснуть".

"Я знаю. Мне жаль".

Пауза. Затем: "Возможно, мне придется поговорить об этом с мисс О'Брайен".

"Надеюсь, что нет, мистер Нортон".

"И эти истории о тебе в газетах, и приходящие репортеры..."

"Вы же не хотите верить всему, что пишут в газетах, мистер Нортон. В любом случае, через минуту я снова уезжаю".

Пауза. Почти слышно, как заводится часовой механизм.

"Ну, этого недостаточно".

"Мне очень жаль, мистер Нортон".

Пауза. "Ну..." Тик... тик... тик. Он зашаркал прочь. Я прислонился спиной к двери. Даже драка выматывает меньше, чем некоторые вещи.

Вернувшись в гостиную, молодой был на ногах, выглядя немного неуверенно, а большой в кресле, все еще потирая шею и хрипло дыша. Я показал ему пистолет.

"Он не заряжен", - прорычал он.

Держа оружие на прицеле, я пару раз передернул затвор - и, черт возьми, ничего не вышло. Я быстро прошел в спальню и взял нож коммандос из ящика прикроватного столика. Ящик был уже открыт, и когда я огляделся, они действительно переделали все здесь. Ну, конечно, они бы так и сделали. Черт возьми. Я проверил свою коробку с запонками и ящик с личными бумагами, и с ними все было в порядке. По крайней мере, я не держу в квартире никакого оружия, кроме антиквариата, а оно все еще висело на стене в гостиной. И в моем бизнесе вы не храните файлы дома.

Я вернулся и показал им нож. - Я тоже неплохо разбираюсь в этих штуках. Теперь вы оба убирайтесь.

Здоровяк медленно и немного неуверенно поднялся. - А как насчет пистолета?

"Я сохраню это как сувенир".

Он сердито уставился на нож в моей руке. У него было тупое, румяное выражение лица, как у человека, который проводит время на свежем воздухе. Я бы хотел узнать о нем побольше; если бы пистолет был заряжен или если бы там был только он, я бы порылся в его бумажнике. Но не с одним ножом против них двоих.

Он все еще казался неуверенным. Я сказал: "Взлом и проникновение с помощью. огнестрельного оружия. Послушай, приятель, я даю тебе следующие пять лет твоей жизни. Я должен согласиться".

Он взял его, но все еще неохотно. Тот, другой, был не таким уж неохотным, хотя и не забыл прихватить факел, уходя.

Я наблюдал за ними из окна. Они направились к большому бордовому "Ягуару", стоявшему чуть дальше по дороге, и, пока они оттирали ветровое стекло от инея, я вспомнил о своем бинокле. Потом они уехали – тот, что побольше, за рулем – я запомнил номер.

И прямо тогда я был готов присоединиться к мистеру Нортону и немного отдохнуть. Но у меня все еще оставалась причина для беспокойства из-за прессы. Я потратил пять минут, собирая свою одежду с пола спальни и бросая часть из нее в чемодан. Подумав еще раз, я добавил ящик с личными бумагами, адресную книгу и так далее. Затем я пошел в ванную и ополоснул лицо холодной водой. Обе щеки покраснели, что, возможно, потребует некоторого объяснения в отеле.

Выходя, я проверил защелку на двери и в сотый раз сказал себе, что нужно вставить свой собственный замок. Я был отличным консультантом по безопасности, который не смог удержать пару дилетантов подальше от собственной квартиры. Ну что ж. Я знаю врачей, которые все еще курят.

Я почти ожидал, что они будут ждать за углом и попытаются преследовать меня, но за мной не последовал бордовый "Ягуар". Может быть, они чувствовали себя слишком разбитыми, может быть, они не понимали, что я снова выберусь сам. Как бы то ни было, я прихватил пачку утренних газет на Инглендз-Лейн и к восьми вернулся со своим настоящим британским завтраком.

В целом, новости были лучше, чем завтрак. Копы Арраса напали на следы двух других британцев, которые провели час в кафе прямо перед нашим с Фенвиком приездом, но не остались в городе на ночь. Тем временем они все еще хотели мило поболтать с месье Кардом, так что не мог бы он, пожалуйста, выйти вперед, будучи уверенным, что он не находится под подозрением…

Хо-хо-хо, да, приятель, и ты тоже. Я бы выступил, когда и если бы у меня в руках была хоть капля переговорной силы, но не раньше. История о двух британцах, вероятно, была правдой, но на. в тот момент это не имело значения, даже если это было не так: она все равно приглушала жар подо мной. И уже отношение ко мне в газетах неуловимо менялось; из важного, потому что я был Загадочным Человеком, я начинал казаться неважным, потому что после двадцати четырех часов поисков они не нашли ни меня, ни многого обо мне. Мы узнаем новости; если мы не можем их узнать, это не может быть новостью – верно?

Правильно.

После завтрака я монополизировал одну из двух телефонных линий отеля (они даже не спросили о моей щеке; во всяком случае, для них мое имя не было Визитной карточкой). Сначала я позвонил на автоответчик; там была масса сообщений из газет, которые они настояли на том, чтобы зачитать мне; в одном говорилось позвонить Джеку Моррису по его федеральному номеру; другое от мистера Дэвида Фенвика (брата? кузен?) оставляя номер, пожалуйста, перезвоните; наконец, пришло письмо от клиента, которому я помогал в охране офиса, с просьбой, по сути, не перезванивать. И он был бы не последним. Цена на Джеймса Карда сильно упала, поскольку вчера были опубликованы первые результаты его континентального предприятия…

Было бы мне лучше в тюрьме Арраса?

Я скорее ожидал, что Мокби будет жить за городом, и, возможно, у него тоже есть загородный дом, но тем временем он был в телефонной книге, занимая явно желанную резиденцию на Бишоп-авеню. Там нет ничего, кроме желанных резиденций, пока вы можете терпеть упоминание названия улицы в половине дел о мошенничестве, которые доходят до суда.

У меня был женский голос, жены или экономки – в тех краях до сих пор есть экономки, – который подходил мне больше, чем самому Мокби. Я быстро сказал: "Сержант Харрис, полиция Кентиша. Мы нашли брошенную машину. Вы владельцы темно-бордового Jaguar XJ6, номерной знак ..." - прочитал я.

Она казалась озадаченной. "Ну ... да, я думаю, это одна из машин мистера Мокби, но я уверена, что она здесь. Его не было почти всю ночь, я знаю, но – может быть, вы хотите, чтобы я пошел и проверил? Домработница, хорошо.

"Не берите в голову, мадам, похоже, произошла ошибка".

"Не хотели бы вы поговорить с самим мистером Мокби?"

Что я могла потерять? Он не мог ударить меня по телефону.

Он вышел, большой, мускулистый и храбрый. - Это Пол Мокби. В чем дело?

"Доброе утро, сэр. Вы владелец девятимиллиметрового автоматического пистолета Walther P-тридцать восьмого калибра?"

Т... что? Я думал, это из-за машины?'

"Пожалуйста, просто ответьте на вопрос, сэр". Пусть этот ублюдок немного попотеет; он мог бы сберечь вес.

"Что?… Я... почему ты этого хочешь?… какое это имеет отношение ко мне?"

"Привет, Пересмешники, старина, это Джеймс Кард - помнишь?"

Последовала долгая пауза, пока он возвращался к нескольким уровням уверенности в себе. Затем он мрачно сказал: "Теперь изображаешь офицера полиции, парень? Я мог бы заполучить тебя за это".

"А как же твои парни? Выдают себя за грабителей, следователей КГБ и носят нелицензионный пистолет. Военный сувенир, не так ли?"

"Вы ничего не сможете доказать", - быстро сказал он.

"Я мог бы. В моей квартире все еще беспорядок, я могу опознать их обоих и машину, ваша домработница скажет, что ее не было всю ночь. И, за мои деньги, молодой человек заговорит. Ты соучастник перед фактом, старина.'

Через некоторое время он спросил: "Мне лучше поговорить с тобой".

"Ты уже мертв. Это достаточно близко".

"Что же ты тогда собираешься делать?"

"Ты расскажешь мне, во что я ввязался".

Спустя еще одно долгое время он просто сказал: "Нет".

Это действительно потрясло меня. "Приятель, ты сильно рискуешь".

Возможно. Но я не думаю, что ты из тех, кто с воплями идет в полицию. И я довольно хорошо разбираюсь в мужчинах – ты должна быть такой, чтобы зарабатывать деньги так, как это делаю я. В любом случае, я звоню вам. Играйте в карты.'

Настала моя очередь добавить немного тишины к происходящему. Наконец, "То, за чем охотились ваши маленькие ребята, находится в банке. Так что не пытайтесь повторить ничего подобного снова. И если бы у меня был пистолет, мы, возможно, не смогли бы уберечь полицию от этого.

"Я выкуплю это у тебя. Я сделаю это. И за хорошую цену".

"Насколько я понимаю, это дело Фенвика".

"Фенвик мертв. Это принадлежит синдикату".

"Я подумаю об этом".

"И я все еще хочу поговорить с тобой. Возможно, нам удастся заключить небольшое дельце".

"Мы поговорим, когда мне будет что еще сказать. И я разборчив в том, с кем вести дела".

Он усмехнулся – снова мистер Биг, высоко держащийся в седле. - Так не разбогатеешь.

"Нет, но это помогает тебе избежать тюрьмы". Я повесил трубку.

Черт возьми. Это была золотая жила, полная железного колчедана. Ублюдок был прав насчет меня и полиции, хотя мое выступление в Аррасе дало ему представление. Несмотря на это, он все равно рисковал. Или, возможно, выбирал между двумя рисками.

Я в сотый раз взял Медведя Берти и уставился на него. Он начинал походить на Пола Мокби, только с мехом.

"Я этого не понимаю, но кто-то определенно тебя любит".

Семь

Я знал, что мне придется подождать до десяти, прежде чем я смогу застать Оскара в его офисе, поэтому я потратил немного времени на то, чтобы разобрать P38. Джек Моррис и мистер Дэвид Фенвик могли подождать; ни то, ни другое вряд ли предвещало хорошие новости. Пистолет был не новый – я думаю, их все еще делают, – так что, вероятно, это был военный сувенир. От него не пахло так, как будто из него недавно стреляли, и когда я протер его полоской оторванного носового платка, на нем осталась только пыль, значит, его тоже недавно не чистили. Тем не менее, "Я не специалист по баллистике.

Я дозвонился до Оскара в десять минут десятого.

"Ты все еще на свободе?" - весело спросил он.

"Более или менее. Вы уже послали человека во Францию?"

"Нет. Вообще-то, я сам пойду во время ланча".

"Хорошо. Выясните у полиции, из какого пистолета был произведен выстрел; в газетах об этом не сообщили".

"Узнают ли они?"

"У них есть гильза. Они могут определить это по следам от экстрактора и ударника".

"Ммм ..." - В его голосе звучало сомнение. "Что ж, я попытаюсь перевести разговор на это. Но разве я не говорил тебе оставить детективные штучки?"

- Просто любопытно. Кстати, Пол Мокби не один из ваших клиентов, не так ли?

"Нет".

"Но вы понимаете, кого я имею в виду?"

"Он в синдикате Фенвика. Вероятно, самый богатый".

"Вы бы не разговаривали с ним в последнее время?"

- Нет. Я не говорю, что он ни с кем здесь не разговаривал. На самом деле ...

"Он послал пару крутых парней-любителей обратить меня в свою веру. Он думал, что у меня есть кое-что, принадлежащее кому-то другому".

"Понятно. И вы подумали, что… Вам следует почитать французские газеты. В "Ле Монд" было довольно хорошее описание вас. Включая пакет из оберточной бумаги, который, по вашим словам, был подарком для друга в Париже. - Он сделал паузу, чтобы дать мне переварить сказанное, затем сухо добавил: - Как ни странно, я делаю все возможное, чтобы защитить ваши интересы. Кто-то же должен. И я говорил тебе держаться подальше от дома.'

"Спасибо, Оскар. Передай от меня привет инспектору".Еще один угол сложился ровно, хотя на этот раз я был рад этому. Самое время было съездить в Кингскатт - если бы не звонок от некоего Дэвида Фенвика. Это не давало мне покоя. Он, вероятно, предлагал выпороть меня на ступеньках моего клуба, если мой клуб мог позволить себе ступеньки, а он мог позволить себе кнут, но все же…

С этими новыми телефонными номерами, рассчитанными на все цифры, вы не имеете ни малейшего представления о том, в какую часть Лондона вы звоните. Я полагаю, вы могли бы с этим разобраться, но жизнь слишком коротка.

Женский голос произнес: "Кэндалл".

"Могу я поговорить с мистером Дэвидом Фенвиком?"

"Конечно, нет, не сейчас".

"О." Что, черт возьми, это было? "Послушайте, я могу показаться глупым, но я только что получил сообщение с просьбой позвонить мистеру Фенвику по этому номеру, и я не знаю, куда я звоню ..."

"Школа Харроу. Дом Кэндалла".

О Боже, чтоб мне провалиться.

"Ему следовало оставить больше в сообщении. Он не может отвечать на звонки до четырех пятнадцати".

"Извините. Я перезвоню позже".

"Минуточку, это как–то связано со смертью его отца?"

"Возможно, но я просто не знаю. Я только что получил сообщение".

"Но вы должны знать, были ли вы как-то связаны с его отцом".

"Это сделал я", - мрачно сказал я. "Я был там, когда он умер".

"О!" - пауза. "Ты тот человек".

"Боюсь, что так".

Подождите минутку, ладно? Только что вошел мой муж.… Я думаю, он хотел бы поговорить. Еще одна пауза, наполненная отдаленным бормотанием.

Затем раздался мужской голос. - Слушает Джон Хоторн. Это мистер– э-э... Джеймс Кард? Голос был медленный, уверенный, но, возможно, немного напряженный. Вероятно, просто человек, которому не очень нравился телефон.

"Я Кард".

"Я знаю, что Дэвид Фенвик звонил тебе – он говорил со мной об этом"1. "Угу".

"Я знаю, что он хочет тебя видеть. Я не уверен, что советовал бы тебе это, но он, кажется, совершенно уверен, что хочет ..."

"Угу". Что касается меня, то у меня отличная манера разговаривать по телефону.

"Не могли бы вы прийти сюда сегодня днем и сначала перекинуться со мной парой слов? Скажем, в половине четвертого?"

"Полагаю, да". Моя поездка в Кент закончилась неудачей; я не мог с уверенностью рассчитывать на то, что доберусь до Кингскатта и вернусь в Харроу вовремя… Тем не менее, по крайней мере, это был позитивный шаг. Это изменило то, что кто–то действительно захотел меня увидеть - кроме различных авторитетов, конечно.

Хоторн сказал: "Я не лезу не в свое дело, вы понимаете, но в подобной ситуации..."

"Я понимаю вашу проблему, мистер Хоторн. Вы ведь управляющий домом, не так ли?"

"Да".

"Могу я задать один вопрос? Я немного удивлен, что мальчика нет дома".

Пауза. Затем: "Да. Вчера мы отправили его домой, но он вернулся вечером. Я полагаю,… что ж, здесь, по крайней мере, мы можем занять его".

"Звучит как лучший вариант. Значит, в половине четвертого?" - Мы повесили трубку.

Затем я распаковал новый чемодан, сменил синюю в тонкую полоску форму на чуть более броскую, цвета меловой грязи, со свежей рубашкой и галстуком в тон, и после этого не было никаких причин не позвонить Джеку Моррису в Министерство обороны.

Его не было в своей комнате, но он, должно быть, был недалеко, потому что его секретарша сказала: "Подождите, мистер Кард", - холодным голосом и ушла, а вернувшись, сказала: "Он хочет видеть вас как можно скорее".

"Тогда он может угостить меня обедом. Спроси его, где".

Она совершила еще одно путешествие туда и обратно. "Он говорит, что будь он проклят, если появится на публике с таким сомнительным персонажем, как ты. Будьте здесь в половине первого, и он, возможно, одолжит вам половинку бутерброда с сыром.'

"Скажи ему, чтобы он набил это дело и задул".

Все еще совершенно невозмутимо она сказала: "Значит, в половине первого, мистер Кард". Я собиралась быть там, и мы оба это знали.

Я припарковал машину возле стоянки такси в Сент-Джонс-Вуде, взял такси до Чансери–лейн - там нет никакой надежды припарковаться – и спрятал Медвежонка Берти в свой сейф. Поразмыслив, я достал один из своих пистолетов – маленький маузер HSC обтекаемой формы под патрон -22. В следующий раз Мокби может действовать более изощренно, но следующий раз наверняка будет. Вместе с ним или с кем-то еще.

После этого я бродил по книжным магазинам, пока не нашел идентичный экземпляр "Медведя Берти". Хорошо упакованный; я чувствовал себя полным идиотом, просто покупая его. Затем я собрался с духом и отправился в офис Морриса.

По самым скромным подсчетам, около половины Лондона занимают здания Министерства обороны, древние, современные и промежуточные. Этот дом был построен в тридцатые годы и, вероятно, был захвачен во время войны; огромный вестибюль и чрезмерно массивная каменная кладка навели меня на мысль, что изначально он был построен для страховой компании или каменщиков.

Я зарегистрировался в кассе посреди зала, получил справку и пожилого гида в униформе, и мы отправились по зелено-кремовым коридорам власти или, по крайней мере, секретности.

Впервые я встретил Джека, когда был капитаном и сам служил в Министерстве, хотя и в другом здании. Его работа была чем-то довольно расплывчатым со стороны гражданской контрразведки - расплывчатым не потому, что она была сверхсекретной, а потому, что в основном предполагалось, что он будет держать руку на пульсе во всем, чем занимались все остальные в ЦРУ: ребята из DI5, Специальный отдел, Министерство иностранных дел и все службы разведки и расследований. На самом деле он какое-то время был на улицах с тем, что тогда было MI 5, но долго так не протянешь . Ваше лицо становится известным, и тогда вас либо бросают в компостную кучу, либо пересаживают в офис.

Это был невысокий, коренастый мужчина лет шестидесяти, с гладкими седыми волосами, пухлыми чертами лица, в очках в тонкой оправе и жизнерадостными манерами. Он помахал рукой из-за своего заваленного бумагами стола и сказал: "Привет, бастер, пододвинь стул".

В офисе было еще два стола, оба из того же зеленого металла с закругленными краями, ни один из них не был занят. Я нашел запасной стул времен Ballista Mark I, подтащил его и осторожно сел.

Джек откусил от сэндвича, помахал мне остатком и пробормотал: "Покажите мне ваши права".

"Вождение, собака или телевизор?"

Он сглотнул. - Ты знаешь, что именно, бастер.

Я пропустил их мимо ушей. Он бегло просмотрел министерское, еще немного задержался на полицейском. Затем поднял взгляд. "Я схожу с ума, у меня слезятся глаза. Я не могу найти здесь ни одного Walther PP за короткий девятимиллиметровый.'

Я пожал плечами. - У меня его нет.

Он усмехнулся. - Теперь, когда ты упомянула об этом, ты ведь не упомянула, не так ли? Тебе, должно быть, было жаль, что все пошло прахом. - И снова усмехнулся, затем откусил еще кусочек сэндвича.

Я сказал: "Если вы знаете о том, что кто-то из них уезжает, я подам заявление, чтобы его включили в мои права".

"Последнее, о чем я слышал, было в Аррасе. Наши французские приятели попросили Скотленд-Ярд попытаться отследить его, особо обратив внимание на вас. Ну разве это не мило?" Он был хорошим связным.

Он добавил: "Связь не доказана – пока".

Я был рад это слышать. Я не ожидал ничего другого, но никогда нельзя быть до конца уверенным.

Он встал, потянулся и крякнул. На нем была домашняя деревенская одежда – костюм в клетку, рубашка с рисунком крест-накрест, коричневые ботинки - все из довольно легких материалов. Клубная ничья, но я не знал, в каком клубе.

"Теперь я знаю, почему ты таскал по Франции нелицензионное оружие", - сказал он, целясь в меня бутербродом с ветчиной. "Поскольку ваши собственные лицензии там ничего не значат, вы не смогли бы получить французские права, и поэтому с таким же успехом вы могли бы взять ту, которую невозможно отследить, если вы ею пользовались. Я даже не спрашиваю тебя, где ты это взял, и не прошу рассказать об этом какую-нибудь сказку на ночь. Но...

"Это было не в этой стране".

Он бросил на меня быстрый острый взгляд, затем кивнул. - Тогда это уже кое-что. Но французские газеты связали этот пистолет с вами, и здешние сделали бы то же самое, если бы у нас не было закона о клевете. Насколько я знаю, ни у кого из газетчиков не хватило ума спросить, есть ли у вас лицензия на ношение оружия. Мы бы им не сказали, и я позаботился о том, чтобы rozzers тоже этого не сделали, но есть много других людей, которые должны знать. Там, в вашем пистолетном клубе, и так далее. Как только это будет напечатано, найдутся люди, которые спросят, почему мы выдаем лицензии людям, которые потом бегают по Франции, играя в Джеймса Бонда с нелицензионными "Уолтерами". Ты улавливаешь картину, бастер?'

Я кивнул. - Почему ты продолжаешь называть меня "бастер"?

Он подумал об этом. - Наверное, привычка. Обычно я делаю это только с теми, кто мне нравится. - Он снова сел и порылся в каких-то бумагах. "Когда мы в последний раз просили тебя поработать для нас телохранителем?"

"Когда эти ливийцы были здесь из-за нефтяного договора".

"И это было прошлой осенью. Ты получил много оружия по лицензии в обмен на небольшую работу. Сколько тебе их на самом деле нужно? Или лицензия?"

Окна были закрыты, и комната была полна сухого, теплого, пыльного воздуха, слегка приправленного табачным дымом. Воздух государственной службы. Они смешивают это на секретном заводе к югу от реки и доставляют по трубам во все офисы по всему Лондону. Вы сможете увидеть трубы, идущие вдоль подземных туннелей, в следующий раз, когда будете в поезде. Это полезно для тебя. Вдохни достаточно, и ты потеряешь весь гнев, всю жалость, все беспокойство. И ты никогда не умрешь; ты только исчезнешь, как красные чернила на старой забытой папке.

Я сделала глубокий вдох, и вкус у него был знакомый, почти успокаивающий, затем медленно выдохнула снова. Сказать было нечего. Поэтому я просто пожала плечами.

Он отхлебнул кофе из толстой фарфоровой чашки и откинулся на спинку стула. - Зачем ты берешься за эту внешнюю работу, приятель?

У тебя все в порядке с консультацией по безопасности, не так ли? Почему бы не придерживаться ее?'

"Это три вопроса, и ты не ожидаешь, что я отвечу ни на один из них". Я встал, протянул руку и взял себе один из его сэндвичей. Сыр, как он и обещал мне, и хлеб были на вкус как хлеб, так что, возможно, его жена приготовила его сама. - Ты говоришь совсем как мой адвокат.

"Я удивлен, что у вас есть адвокат. Зачем платить за советы, если вы ими не пользуетесь?"

Я снова сел. - Какова общая ситуация? – насчет Фенвика?

Он подался вперед и сцепил руки. "Скотленд-Ярд попросили выяснить его прошлое – и ваше. Кроме того, Аррас считает, что это, вероятно, британское убийство, которое только что произошло во Франции. Они довольно придирчивы: похоже, думают, что это нарушает какое-то правило экспорта.'

"Возможно, они правы. И что теперь?"

"Просто держи свое имя подальше от газет, бастер. Считай, что ты на испытательном сроке".

"Спасибо, Джек. Представь, что ты наелся".

"Чем ты сейчас занимаешься?" - спокойно спросил он.

"Задаю несколько вопросов то тут, то там".

"Я должен предоставить это профессионалам".

"Это свободная страна".

"Слава Богу, что хотя бы это неправда", - фыркнул он. "Но если ты хотел выяснить, в чем дело, почему ты не остался в Аррасе?"

"Потому что я ничего не мог им сказать. И, ради Бога, я бы..."

"Я знаю: ты был бы в морозилке. Что ж, ты это заслужил, ты знал, что нарушаешь их законы, и тебе за это платили. Но если бы вы остались, тогда у нас были бы какие-то основания подтолкнуть их к действию. Вы были в бизнесе достаточно долго, чтобы знать, как работает Министерство иностранных дел ": просто нужно выразить обеспокоенность тем, что там был убит гражданин Великобритании, и не будут ли они любезны убрать свои пальцы? И мы бы тоже это сделали.'

"Для страхового агента Lloyd's, за рулем Rover и с адресом вроде Кингскатт-Мэнор. Я имею в виду не водителя автобуса в пакетном туре".

Он посмотрел на меня с каким-то рычанием. "Ты становишься классово сознательным на склоне лет? Неважно. Но что произойдет, если FO выразит беспокойство сейчас?" – Аррасские роззеры в ответ выражают обеспокоенность тем, что единственный свидетель сбежал в Великобританию, и что мы с этим делаем? Правительству ее Величества действительно не нравится, когда его граждан похищают за границей, страховщикам или водителям автобусов, так что не утруждай себя слишком внимательным чтением следующего списка почетных званий, бастер. Тебя в нем нет. '

"Должно быть, в последнее время вы не слишком часто дышали здешним воздухом".

"Я что?"

- Пропустим это. - Я встал. - Значит, таков был порядок дня?

"Так и было. А теперь убирайся и дай человеку спокойно пообедать за работой".

"Я не могу, пока вы не подпишете мой пропуск. И я не должен ходить по этим коридорам без охраны".

Он нацарапал подпись и бросил мне маленький зеленый листок обратно. "Найди свой собственный выход. Назови это тестом на инициативу".

Я оглянулась, держа руку на дверной ручке. Он склонился над своим столом, яростно жуя очередной сэндвич и сортируя кучу разрозненных бумаг резкими щелчками пальцев. Над ним на стене висело объявление в аккуратной рамке с надписью "Не уходи до завтра", что ты можешь поручить какому-нибудь другому бедолаге сделать сегодня.

Я сказал: "Аррас прав, ты знаешь. Они только там, где это произошло. И я скажу им, когда узнаю почему".

Не поднимая глаз, он снял очки, зажмурился и сжал переносицу указательным и большим пальцами. "Когда мы захотим увидеть тебя снова, бастер, ты первым услышишь вой сирен".

Я закрыл за собой дверь так осторожно, как только мог, но щелчок эхом отозвался в высоком коридоре, как ружейный выстрел.

Восемь

Примерно в половине четвертого я ехал по Хэрроу-Хилл в колонне, застрявшей за тяжелым грузовиком. Насколько я мог вспомнить, я никогда не был там раньше; я был уверен, что никогда не посещал школу, но просто предполагал, что узнаю ее, когда увижу. Я не был.

Дорога превратилась в извилистую деревенскую улочку с кафе и магазинами, в которых, казалось, продавались только охотничьи рога, а затем в огромные дома, которые выглядели так, словно их построили магнаты викторианской и эдвардианской эпох. После этого склон пошел вниз с другой стороны. О, черт возьми! – единственное, что все знают о школе Харроу, это то, что она находится на вершине холма. Я протиснулся к обочине и помахал рукой большому белому "Воксхоллу", который тут же засигналил у меня за спиной.

Там был симпатичный молодой человек в поношенном плаще, тащившийся с ракеткой для игры в сквош. Я перегнулся через стол и позвал: "Извините, не могли бы вы сказать мне, где находится школа?"

Он посмотрел непонимающе, затем сказал: "Ну... вот".

Я кивнул на деревню магнатов. - Что, это?

Он посмотрел вверх и вниз по дороге. - Да, каждое здание, которое ты видишь, является частью школы. Затем он ухмыльнулся. - Это немного странно. Какой дом ты хотела?

"Кэндалл".

Он указал; это было всего в двадцати ярдах, солидное четырехэтажное здание из красного кирпича с плоской облицовкой. - Спасибо. Вы здесь преподаете?

"Последние три года я сам все еще теряюсь. И я преподаю географию".

Я припарковался на крошечной, посыпанной гравием площадке перед домом, которая уже была в основном заполнена небольшим универсалом. Прежде чем я добрался до двери – обрамленной камнем детали, позаимствованной из фильма "Робин Гуд", – она открылась, и вышел сам Хоторн.

Что ж, так и должно было быть; в кромешной тьме вы бы узнали в нем школьного учителя за полмили. Высокий, худощавый, немного сутуловатый, с коротко подстриженной челкой бело-седых волос, усами, которые представляли собой просто щетинку того же цвета, и твидовым костюмом камуфляжного цвета, который выглядел так, словно он скорее натянул его, чем надел. Бифокальные очки в роговой оправе и трубка, конечно.

Мы представились и прошли в большую комнату, более или менее обставленную, с видом на большой сад в задней части дома. В большом камине горел небольшой огонь из угля, и это не радовало. Я выбрал стул поближе к нему.

Боярышник потратил немного времени на открытую добычу полезных ископаемых со своей трубкой, наконец раскурил ее и издал оглушительный звук.

"Это довольно странный случай. Я думал, что многое повидал в качестве домашнего мастера, но не это раньше. У вас, должно быть, довольно, ммм, интересная работа".

Я понял: он был из иммиграционного контроля. Но справедливо - это должно быть частью его работы.

Я сделал это дружелюбно и разговорчиво. "Я провел шестнадцать лет в армейской разведке. Во многом это было изучение новейших процедур допроса; вы знаете, что это такое – как уговорить человека заговорить, оценить его, решить, чему верить, а чему нет. И несколько лет практиковаться в этом.'

Теперь он понял. Он одарил меня покорной, но вполне дружелюбной улыбкой.

Я был обязан ему гораздо большим. "Большая часть моей работы - консультирование по вопросам безопасности: пресечение промышленного шпионажа и так далее. Все это электронное оборудование для прослушивания – подслушивающие устройства – было впервые изобретено для настоящих шпионских служб, так что я довольно хорошо в этом разбираюсь. Я не часто работаю телохранителем. '

Он сказал: "Ммм", а затем: "Совершенно верно", а затем: "Вы, кажется, были довольно невинным свидетелем в этом случае".

"Это справедливый итог. Я не знал, что происходит, и до сих пор не знаю".

"Вы, ммм, не допрашивали мистера Фенвика в соответствии с последними процедурами?"

Я ухмыльнулся. - Нет.

Он выпустил струю дыма в высокий потолок и уставился туда. - У меня здесь двойная проблема. - Он снова посмотрел на меня сверху вниз. - Я говорю о мальчике, конечно. Во-первых, хммм, его отец, похоже, был не таким уж невинным свидетелем – или я ошибаюсь?'

Я пожал плечами так деликатно, как только мог. - Он знал больше, чем сказал мне. Он, черт возьми, точно не знал, что в него будут стрелять, вот так просто. Но очевидно, что он был в чем-то замешан."

Он кивнул, выпуская маленькие клубы дыма из трубки. - Совершенно верно. Мальчик был довольно близок со своим отцом, мне интересно, будет ли такое предположение, э-э-э, полезным.

"Я мог бы быть тем, кто приносит плохие новости из Гента в Экс; я не мог быть тем, кто это остановит. Просто нет никакого способа. Сейчас задействована полиция обеих стран ".

Он снова хмыкнул и сурово посмотрел на мундштук своей трубки. - Совершенно верно. Но моя вторая проблема – вы вполне можете показаться молодому Фенвику довольно привлекательной фигурой. Пистолеты и все такое прочее, в его возрасте. С другой стороны, - он внезапно улыбнулся мне, - я не думаю, что ты привораживаешь себя.

"Кто знает? Почему я на этой работе?"

- Совершенно верно. - Он взглянул на часы. - Он будет свободен в четыре пятнадцать. Вы можете поговорить либо в его комнате – он делит ее с другим парнем, – либо пойти в одно из кафе на Холме.'

Пока не предоставлю это ему. Сколько ему лет? '

"Всего четырнадцать. Довольно смышленый мальчик; сейчас он в классической школе. Кстати, это не значит, что он классик. На самом деле, он, очевидно, собирается стать историком".

"Вы сказали, что он был близок со своим отцом. Вы хотите сказать, что он не был близок со своей матерью?"

Он прочистил горло и нахмурился в никуда. - Ммм...

"Я встречался с этой леди всего дважды. А ты?"

"Пока нет".

"Она дает ему довольно много денег. Обычно это признак того, что больше она ему ничего не дает".

"Вы же не думаете, что Фенвик и его жена расстались?"

Он осторожно сказал: "Обычно мы узнаем о таких вещах, потому что они отражаются в поведении мальчика. Нет, я не могу сказать, что видел какие-либо, ммм, обычные предупреждающие знаки".

Раздался звук, похожий на отдаленный гром. Хоторн мягко улыбнулся. - Молодые львы вернулись в свои логова. Я прикажу позвать его. - Он прошел в зал; я последовал за ним. Он открыл дверь с дальней стороны, и до меня донесся шум. Хоторн велел нескольким людям заткнуться, затем отослал мальчика постарше по коридорам с криком: "Фенвик! Посетитель Фен-уика!'

"Мы назначаем нескольких конкретных "крикунов", - объяснил Хоторн. "Если кто-то делает это привилегией, они заставляют кричать остальных". Он криво улыбнулся. "Вероятно, на стороне мальчиков тебя будут развлекать более щедро. Зайди ко мне, когда будешь уходить, если захочешь".

Парень в стандартной униформе из синего блейзера, черного пиджака и серой фланели галопом подбежал ко мне, но остановился как вкопанный, когда увидел меня. Он был худым, бледным, высоким для своего возраста – может быть, метр восемьдесят пять - и гораздо красивее, чем я помнил его отца. Тонкие черты лица, большие карие глаза, темные волосы, которые то и дело падали ему на глаза и снова убирались назад.

"Мистер Кард?" - спросил он.

"Джеймс Кард".

"Я Дэвид Фенвик, сэр". Он протянул мне руку, длинную и стройную, и я пожал ее. "Не хотели бы вы подняться в нашу комнату, сэр?" Его голос был очень вежливым, очень сдержанным.

Я последовал за ним по высокому полутемному коридору, поднялся на два лестничных пролета, прошел по другому коридору и оказался в маленькой квадратной комнате, которая оказалась на удивление светлой и хорошо обставленной. Может быть, деньги миссис Фенвик? Как бы то ни было, вы могли видеть, что школьные деньги закончились вместе с парой железных кроватей, сложенных у стены, двумя маленькими письменными столами и стульями и двумя старыми комодами. Частное предприятие привезло два тонких скандинавских кресла, настольные лампы с элегантными абажурами, тепловентилятор и несколько раскидистых комнатных растений. Вероятно, школа также не предоставила отпечатки боевых бронированных машин, как и широко распространенный снимок какой-нибудь итальянской актрисы, выходящей из моря, потерявшей почти все, кроме веса.

Второй мальчик вскочил из-за стола, за которым он работал над пластиковой моделью танка. Русский Т-34,1 подумай. Дэвид представил его как Гарри Хендерсона: невысокий, коренастый, с жизнерадостным красным лицом и растрепанными светлыми волосами.

Гарри сказал: "Я сейчас отчаливаю", - и подождал, пока Дэвид скажет "Нет". Дэвид сказал, и Гарри приободрился и повернулся ко мне.

"Не хотите ли чего-нибудь выпить, сэр? Боюсь, в данный момент у нас есть только водка и херес".

Он взял с каминной полки пару темных бутылок; на одной была надпись "Жидкий растительный навоз", на другой - "Полироль для металла". "Мы должны держать их в этом, чтобы ни наблюдатели, ни старый Хоторн ничего не заподозрили ".

Хоторн упоминал "роскошные развлечения", не так ли? - Мне водки, пожалуйста.

Он налил мне здоровую дозу растительного навоза. - Боюсь, у нас закончились тоники, но половина таблетки Алка-зельцера...

Пока не разберемся во всем начистоту.'

Мы все сели. Гарри внезапно стал серьезным и уставился на меня, затем на свои ноги; Дэвид просто продолжал выглядеть бледным и сдержанным.

Я сказал: "Ваше здоровье. Что ж, вы позвонили мне. Я здесь".

Дэвид сказал: "Не могли бы вы… ну, не могли бы вы рассказать мне, что произошло?"

Поэтому я повторил это снова. Когда я закончил, он кивнул и спросил: "Ты думаешь, это причинило ему боль?"

"Не очень. Плохой ..." Я посмотрел на него, задаваясь вопросом, сможет ли он это вынести, и решил, что сможет. "Тяжелое пулевое ранение вызывает огромный шок. Из-за этого ты мало что можешь почувствовать." Но именно боль вызывает шок.

Спросил Гарри. - И вы вообще не смогли в них выстрелить, сэр?

"Надежды нет. Они были за колонной и скрылись примерно в тот момент, когда выстрелили. Если бы я побежала за ними, я могла бы, но твой отец ..." Я оглянулась на Дэвида.

Он снова кивнул. - И вы не знаете, кто это сделал и почему?

"Нет".

Я разговаривал с адвокатом, мистером Андербиллом. Он сказал, что вы хотели выяснить – это правда, сэр? '

"Да".

"Почему, сэр?"

Я встал и обошел свой стул. - На самом деле, я не знаю. Может быть, просто любопытство. Ощущение незавершенности. Возможно, нет лучшей причины, чем надежда, что я пойму, что в любом случае не смог бы сделать ничего большего.'

Дэвид внезапно впервые улыбнулся. Приятная, сочувствующая улыбка. - Думаю, я понимаю, сэр. Не могли бы вы… не могли бы вы выяснить и для меня? Могу я нанять вас?

Я остановилась как вкопанная, уставившись на него.

- Отчасти это была и моя идея, сэр, - жизнерадостно сказал Гарри.

"Послушай", - медленно произнес я. "Я не настоящий частный детектив, у меня нет большого опыта в гражданских расследованиях".

Дэвид сказал: "Но ты все равно хочешь это выяснить".

"Да". Я снова сел. "Есть еще один момент. Я не знаю, что я собираюсь найти - если вообще что-нибудь найду. Но может оказаться, что твой отец был... ну, в общем, в чем–то замешан.'

Он снова был бледен и серьезен. Через некоторое время он тихо сказал: "Думаю, я все равно хотел бы знать. Вы сделаете это, сэр?"

"Есть еще юридическая позиция ..."

"Вы имеете в виду, что я несовершеннолетний, сэр? Насколько я понимаю, это означает, что вы не можете принудить меня к исполнению контракта. Но если бы я заплатил вам вперед, вы были бы в безопасности".

Процитирую вашего учителя – хм. Если Оскар Андербилл узнает, он захочет, чтобы меня арестовали за воровство обманом, обман несовершеннолетнего и ложные обвинения."

Дэвид вежливо улыбнулся. - Тогда вам не нужно говорить ему, сэр.

"Мне не нужно никому рассказывать – на самом деле, с точки зрения этики я не мог бы – без твоего разрешения".

"Он собирается это сделать!" - пискнул Гарри.

Черт возьми, это действительно так выглядело. Конечно, мне нужен был клиент. Гонорар его отца еще не иссяк – мне заплатили авансом и наличными, что обычно для работы телохранителем, – но довольно скоро мне пришлось бы наращивать работу по консультированию по вопросам безопасности и упускать все из виду на фронте Фенвика. И он должен был получить слишком много денег от матери, не так ли? Я просто надеялась, что "слишком много" для меня было достаточно.

Дэвид полез во внутренний карман и достал пачку мятых пятерок. - Здесь пятьдесят фунтов, сэр, это все, что вы можете получить в банке почтового отделения одним куском. Я смогу получить больше в моем настоящем банке, когда снова буду в городе. Вероятно, - он сделал паузу и сглотнул, - на похороны.

То, как небрежно он обращался с записками, немного приободрило меня. "Я не знаю, сколько это займет, но я буду еженедельно давать вам строгий отчет".

"Вероятно, совсем немного, - задумчиво сказал он, - если тебе придется следовать туда, куда ушел папа".

"Например, где?"

"Он недавно был в Норвегии; он прислал мне открытки из Бергена. Но я не знаю, чем он занимался, за исключением того, что его синдикат специализировался на норвежском судоходстве".

Гарри добавил: "Это пятый по величине торговый флот в мире. Во всяком случае, я так думаю".

Я кивнул. - Что ж, я не стану срываться в Норвегию, пока не найду повод получше. Скажи мне одну вещь: твой отец каждый день ездил на работу из Кента?

"О, нет. У него была квартира в Сент-Джонс-Вуд. Он провел там большую часть недели".

С доброй волей мисс Маквуд или без нее? Я достал свой блокнот – на самом деле прошлогодний дневник; в это время года я покупаю их дюжинами, дешево – и записал адрес. - У вас случайно нет ключа от квартиры, не так ли?

"Да".

"Ты не возражаешь, если я пойду и немного погражу там?"

Инстинктивно он возражал, но видел в этом смысл. Он достал связку ключей и начал вынимать из нее ключ. Гарри просто сиял: это было то, что должны были делать частные детективы - врываться в квартиры людей и переворачивать их.

Дэвид спросил: "Вы разговаривали с кем-нибудь из членов Папиного синдиката, сэр?"

Я увернулся. - Кого ты порекомендуешь?

"Ну, есть еще мистер Уинслоу, он довольно жизнерадостный, и, конечно, мисс Маквуд. Она должна была знать, что происходит".

Судя по тому, как он произнес ее имя, в нем не было особого отклика. Но на всякий случай попробовал еще немного: ° Значит, вы с ней встречались? '

"О, да. Когда я навещу папу в "Ллойде"".

Он просто мог сказать что-нибудь о том, что она объявится где-нибудь на выходных. Поэтому я просто кивнул и записал имя Уинслоу. Я планировал попробовать почти всех в синдикате, если понадобится, но не раньше, чем узнаю больше сам.

Главное оружие следователя – это не резиновые дубинки, или яркие лампы, или электроды на яйцах, или что-то еще - это знание. Только это. Чем больше вы знаете, тем больше сможете использовать в качестве рычага, чтобы вырвать остальное.

Я осторожно спросил: "А как насчет твоей матери?"

Он пожал плечами. - Не думаю, что ее очень интересовала папина работа.

"Рано или поздно я должен ее увидеть. Я упоминал, что работаю на вас?"

"Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал".

"Ладно. Ты босс".

Он выглядел пораженным этой идеей, затем улыбнулся.

"А теперь, - сказал я, бросив косой взгляд на Гарри, - я хочу, чтобы ты в общих чертах рассказал о своем отце - если тебе так хочется".

Гарри уловил этот взгляд – или, может быть, у него просто были хорошие манеры. Он резко встал. - Я ухожу. Надеюсь, мы еще увидимся, сэр. Мы пожали друг другу руки, и он вышел.

Дэвид снова улыбнулся, немного печально. - Что ж, сэр.… он был довольно тихим человеком. Я думаю, он много работал. Он любил "Ллойд" - в этом действительно заключалась вся его жизнь. Я имею в виду, что у него не было никаких хобби; он просто играл в гольф по выходным, но я думаю, что это было для тренировки. Он не говорил о своих результатах или о чем-то еще. "Он погрузился в задумчивый сон.

Я мягко спросила: "Когда он брал тебя куда–нибудь на выходные или что-то еще - что ты делала?"

По воскресеньям, когда мы расставались,… мы ходили в музей, или в кино, или ... все, что я хотел делать. У него не было, вроде как... многих собственных идей. ' Его глаза медленно наполнились слезами; он раздраженно моргнул. "Он был очень честным человеком. Вы знаете, что девиз Ллойда - "Верность". Что ж, он действительно имел это в виду. И я не понимаю, почему кто-то должен его убивать!'

Он обхватил голову руками.

Через некоторое время я встал и тронул его за плечо. "Хорошо, сынок, попробуй глоток жидкого навоза".

Он поднял глаза, улыбнулся сквозь слезы и залпом выпил из моего стакана, поперхнулся и брызгал слюной, но выглядел немного лучше.

"И последнее". Я начал разворачивать свою новую посылку от Берти Мишки. "И я хочу, чтобы вы отнеслись к этому серьезно. Вы когда-нибудь видели эту книгу раньше? Это что-нибудь значит для вас?'

Он уставился на письмо, пролистал его, наконец поднял глаза на меня. - Что это, сэр?

Я вздохнул. На самом деле я не ожидал, но надеялся. - Твой отец вез это в Аррас. Завернутое. Это была посылка, которую он должен был доставить.

Он недоверчиво оглянулся на нее.

"Скажем по-другому", - сказал я. "В упакованном виде это напоминает тебе что-нибудь такого же размера? Что-нибудь связанное с его работой?"

Он медленно покачал головой. - Большая часть его ллойдовской работы заключалась в маленьких клочках бумаги или больших бухгалтерских книгах.… Вы хотите сказать, что он брал поддельную посылку?

"Это одна из тех вещей, за выяснение которых ты мне платишь. Хорошо, есть что-нибудь еще?"

Он подумал об этом. "На самом деле я не знаю, но, по-моему, папа одно время нанимал частного детектива".

"Ты думаешь?"

"Кто-то позвонил, когда я принимал сообщение для папы. Просто он позвонил позже и сказал, что его зовут Джеймс Бонд, а папа сказал, что он в некотором роде Джеймс Бонд… ну, вот и все.'

Я прожевал это и почувствовал не больше вкуса, чем он. "Я посмотрю, смогу ли я разыскать их; возможно, в квартире есть какие-нибудь бумаги от них. И я буду на связи. Если я вам понадоблюсь ... Я рассказал о своих проблемах с прессой и дал ему номер своего отеля – и там мое имя.

Он проводил меня обратно вниз по лестнице и к другой входной двери – я полагаю, для мальчиков. Хотела ли я снова увидеть Хоторна? Нет – я бы только солгала ему. Итак, я снова пожал друг другу руки, быстро сел в свою машину и тронулся с места.

К этому времени исходящий трафик превратился в рычащий, ползущий поток, но у меня был довольно свободный путь обратно в Лондон. Я проезжал мимо своей квартиры и заметил то, что, как я предположил, было пресс-катом (так почему же гигантский реактивный самолет не мог разбиться или принцесса Анна не упала с лошади?). Но, по крайней мере, пабы только открывались, так что я припарковался у отеля, а затем прогулялся до "Вашингтона".

Конечно, я мог бы пойти и ограбить квартиру Фенвика, но, возможно, с этим стоит подождать до завтра. В здании было бы пустее, и люди меньше подозревали незнакомцев при дневном свете; им стоило бы как-нибудь ознакомиться со статистикой преступности. С другой стороны, я мог бы сесть с большим листом бумаги и записать все, что я узнал о самом Фенвике - за исключением того, что я знал, что это выйдет немного южнее всякой чепухи. Или я мог бы просто рано поужинать и лечь спать. День начался довольно рано, а выпивка перед завтраком в последнее время выбивает меня из колеи. Старею.

Девять

Я позволил следующему дню начаться в своем собственном темпе. Когда я решил, что рабочий мир набрал обороты, я обзвонил свою службу автоответчика (ничего стоящего), Оскара (ожидается его возвращение сегодня днем) и пару клиентов, просто чтобы заверить их, что я все еще здесь и занимаюсь бизнесом (на самом деле ни один из них не сказал мне проваливать).

Около одиннадцати часов я добрался до квартиры Фенвика. Это было на втором этаже одного из тех зданий, построенных в 1920-х годах, с закругленными углами и окнами в металлических рамах с множеством крошечных стекол; лучшее из немецкого модернизма и елизаветинских традиций сочеталось в себе.Замок на плоской двери был простым, даже без укрепляющего ремешка, так что я мог бы сам вставить его в замок за несколько секунд. Но ключевым моментом было мое доказательство респектабельности: старый друг семьи привез кое-какие вещи для Дэвида, на случай, если кто-нибудь спросит.

Это была простая планировка с двумя спальнями, одной гостиной и мини-кухней за пределами крошечного коридора; комнаты не были ни большими, ни маленькими, но немного выше, чем строят в наши дни. Я тихо закрыл наружную дверь и просто сел, пытаясь проникнуться атмосферой этого места.

Через несколько минут я отказался от этого; либо я не мог этого сделать, либо это не работало в этой квартире. Мебель была просто мебелью; не старой или новой, не дешевой или дороговатой. Просто удобной. Единственной "индивидуальностью" был маленький круглый антикварный столик, но вы все равно не сможете купить современный стол такого размера и высоты. В одной комнате стояла двуспальная кровать, в другой - односпальная; вместо шкафов-купе стояли встроенные шкафы. Никаких картин на стенах - только распечатка адмиралтейской карты старого образца и пара красивых фотографий клиперов под полными парусами.

Итак, затем я начал приводить это место в порядок должным образом. Ну, не совсем так: если бы вы выполняли настоящую работу – скажем, шпионское дело, где вам противостоят профессионалы по сокрытию информации, – вы бы взяли команду мужчин и потратили неделю на обустройство квартиры такого размера. Но я сделал, что мог.

Больше всего меня заинтересовал небольшой письменный стол в стиле бюро, копия стиля, который никогда не существовал за пределами Голливуда. Конечно, она была заперта, но я подумал, что, возможно, эта проблема решится сама собой, если я оставлю ее достаточно надолго. Так и было: был дубликат ключа, а также один от машины и несколько от дверей (в Кингскатте?) в старой банке из-под чая в задней части кухонного шкафа. Еще одна причина, по которой взломщики такие традиционалисты.

К тому времени я узнал, что Фенвик был неважным кулинаром, что он любил относительно дорогую, сдержанную одежду, часто менял рубашки и брюки – во всяком случае, у него их было вдвое больше, чем у меня, и, вероятно, больше в Кингскатте - и содержал все в чистоте. Используя это описание, выделите этого человека из толпы.

Не было никаких признаков присутствия мисс Маквуд - или какой-либо другой женщины. А женщины обычно умудряются оставить что-нибудь в том месте, где у них есть эмоциональная заинтересованность. Как собака, мочащаяся на фонарные столбы и деревья, чтобы обозначить свою территорию. Не убедительно, конечно (хотя это говорило мне о том, что миссис Фенвик там никогда не останавливалась), но хоть что-то.

Ах да, и еще кое-что: недавно кто-то еще обыскивал квартиру.

Там были лишь небольшие знаки, и, возможно, только кто-то с подозрительным складом ума заметил бы их. Стопка чистых простыней была снята с верхней полки в шкафу и отодвинута слишком далеко, так что они были немного мятыми; брюки от пары костюмов висели немного не так; лампа на прикроватном столике была сдвинута, поэтому она не совсем соответствовала рисунку пыли.

Парни Мокби? Если так, то он нашел себе новых парней. Эта компания была профессионалами, хотя и не совсем высшего класса. Скотленд-ярд? -нет. Они бы сделали это должным образом, с ордером и одним из членов семьи или Оскаром в присутствии, и они бы не беспокоились о том, что оставят следы. Тем не менее, рано или поздно они бы это сделали и могли обнаружить следы; Я вернул простыни, брюки и лампу в парадный порядок.

Тогда я обратился в бюро. Я перестал особо надеяться на это; мои предшественники наверняка прошли бы через это, и если Фенвик вел Дорогой Дневник, в котором признавался во всем, то вряд ли его там больше не будет. Хуже всего было то, что я не знал, был ли там дневник или что-то еще; это место перестало быть фотографией Фенвика, потому что кто-то другой мог что-то взять, переставить или даже добавить. Зубы ада – почему я раньше не подумал о том, что у него есть второе место, а пришел и проверил это сначала сам?

Тем не менее, я работал в бюро. Все было организовано так хорошо, как я и ожидал – счета за домашнее хозяйство, банковские выписки, декларации о подоходном налоге и джунгли бумажной работы, которые цепляются за любого солидного гражданина, как плющ за старую садовую ограду. "Уважаемый сэр, в связи с вашими проблемами с отоплением, в нашем техническом отчете говорится, что неисправность может заключаться в системе вентиляции до сверхнизкого уровня, что указывает на необходимость префронтальной лоботомии, и если вы пришлете нам десять фунтов сейчас, мы приедем в самое неподходящее время и будем наводнять вашу квартиру вшами в течение двадцати четырех часов или бесконечно, в зависимости от того, сколько будет длиться дольше ..."

Я ухмыльнулся. По крайней мере, у Фенвика тоже были свои маленькие проблемы, как и у всех нас. Но это не те проблемы, которые решаются с помощью девятимиллиметрового пистолета.

Никаких сугубо личных вещей, за исключением пачки фотографий Дэвида, сделанных примерно год назад. И никаких писем или счетов от частных детективов тоже. Это, конечно, ничего не доказывает, потому что вы часто не хотите, чтобы детектив излагал что-либо в письменной форме, а они часто не хотят, чтобы им платили чеком; это упрощает их налоговые проблемы.

И что? Итак, сейчас был час дня. Я положил банковские выписки и дубликаты налоговых деклараций во внутренний карман своего плаща и вышел под дождь с храброй, грустной улыбкой разочарованного грабителя.

Первым делом после обеда я зашел к местной женщине, которая управляет небольшой секретарской службой. Потребовалось некоторое время, чтобы убедить ее, что я хочу сам управлять ее фотокопировальным аппаратом, и, возможно, у нее создалось впечатление, что я защищаю частную жизнь члена кабинета министров, но в конце концов я это понял. К половине третьего налоговые декларации и банковские выписки вернулись в бюро Фенвика, а я сидел на гостиничной кровати с копиями.

Банковские выписки, возможно, спели бы сонет другому компьютеру, но для меня они ничего бы не значили, пока я точно не знал, что ищу. Итак, я начал с налоговых деклараций. Он указал адрес Кингскатта, где требовались пособия на жену, некую Лоис Линду Фенвик… дети, Дэвид Джеймс, родившийся таким-то. Я открыл бланк и приступил к мясу.

Это было тонко сказано. Через четверть часа у меня сложилась простая картина финансовой жизни Фенвика за последние три года. У него была базовая зарплата в размере 4500 163; плюс чуть меньше 163; 500 нетрудовых доходов, что, по приблизительным подсчетам, означало, что у него было около десяти или двенадцати тысяч акций. Его жена начинала с примерно такой же суммы уставного капитала на свое имя, но около года назад продала, может быть, две или три тысячи акций.

В каждом году также была пометка: "Андеррайтинг прибыли – подлежит согласованию". Ну, я знал, что Lloyd's не позволяет вам получать прибыль раньше, чем через три года: они хранят ее в кошельке на случай просроченных претензий. Но я также знал, что за прошедшие годы он, скорее всего, получил бы как убыток, так и прибыль. У Lloyd's случился кризис из-за урагана Бетси в 1965 году и оставался в нем три года.

Никаких упоминаний о выплатах по ипотеке, но из его общего дохода в 5000 с лишним фунтов стерлингов он зарабатывал почти тысячу в год на страховании жизни. Я полагаю, что если вы занимаетесь страхованием, вы должны в это верить, но это было нелепо. Его смерть обошлась бы компаниям более чем в тридцать тысяч фунтов - намного больше.