"Как ты думал, что Стин тебе скажет?"


Я думал об этом. - Полагаю, из-за чего все это было.


"Вы действительно не знаете?"


– Я бы предположил, что это как-то связано с кораблями. Стин обследовал их, а Фенвик застраховал; это очевидная связь. Могли быть и другие.


"Возможно, например, быть убитым?"


- И это тоже. Кстати, в Фенвика стреляли из девятимиллиметрового браунинга, как мне сказали. Я не знаю, какой модели.


Он одобрительно кивнул, стряхивая облачко влаги с носа. "Спасибо". Он сделал пометку об этом.


Я спросил: "Ты уже знаешь, когда застрелили Стина?"


"Врачи никогда не знают наверняка. Он был жив по крайней мере до трех часов дня. Он позвонил в агентство, где у него работает секретарша. Почему вы об этом спрашиваете?"


"Двадцать второй - это не пушка, но и не пишущая машинка".


Он снова кивнул. "Он – они – поднесли подушку к голове и выстрелили сквозь нее. Врачи обнаружили нити в ..., ранах. Я полагаю, из этого получится хороший глушитель".


Я сам слышал то же самое, хотя никогда не пробовал. И вы не можете установить подходящий глушитель на такой пистолет, как Маузер, где затвор подходит прямо к дулу.


Я спросил: "Вы нашли пистолет?"


"Нет. И он даже забрал пустые гильзы - если только это не был револьвер, а этого я не ожидаю. Он был очень осторожен".


Друг, ты понятия не имеешь, насколько он был осторожен. Я хотел спросить о состоянии пуль – могли ли они быть подобраны к пистолету? (Я сомневался в этом: свинцовая пуля, пробившая кость, не оставляет после себя четких следов нарезов). Но я зашел в разговорах об оружии достаточно далеко, даже для человека с моим врожденным интересом.


Он спросил: "Вы уже позвонили своим друзьям в Англию?"


"Я пытался. Не смог дозвониться".


"Как долго вы теперь пробудете в Бергене?"


"Становится немного трудно оправдываться, не так ли? В любом случае, сколько работы ты собираешься мне позволить сделать?"


Он обдумал это, а затем, точно зная, что я имел в виду, спросил: "Что ты имеешь в виду?"


"Поговори с людьми. Например, с секретаршей. И с его женой, и с друзьями. С родителями".


Жены нет. И в живых остался только его отец. Он живет недалеко от Осло.'


"Ты мне не ответил. Могу я задавать вопросы без того, чтобы ты на меня не набрасывался?"


Он разлил остатки виски по стакану и залпом осушил его довольно официальным жестом. - Возможно, если семья позволит. Затем он встал. "Но, возможно, завтра все станет очень просто. Что–нибудь всплывет из его бумаг, его личных писем - и нам не нужно беспокоиться о ваших странных тайнах".


"Ты действительно так думаешь?"


"Я не знаю. В этом убийстве была очень сильная ненависть – или ее вообще не было. Это осторожное смягчение, сбор гильз. Я думаю, возможно, ты знаешь о мире, где для убийства не нужна ненависть. Посмотрим.'


Я пожал плечами – и слегка вздрогнул внутри.


Он подобрал свое пальто, бросил на меня серьезный, но влажный взгляд и пошел своей дорогой.



Двадцать



Я посмотрел на бутылку, потом решил, что нет. Вечер еще не закончился. Итак, я спустился в Гриль-бар на первом этаже, который оказался одним из тех заведений со свечами, деревянными скамьями и атмосферой старой закусочной. И я честно – или по глупости – забыл о Дрейпере и Мэгги Маквуд, пока они не сели по другую сторону моего стола.


Дрейпер ухмыльнулся, желтоватый в свете свечи. - Не возражаешь, если мы поделимся этим с тобой?


Я привстал, неловко опираясь на деревянную скамью с высокой спинкой. - Продолжай. Хорошо долетели? – обращаясь к Мэгги.


Она сидела напряженно и прямо, выпятив грудь в мою сторону, но не так, как если бы она просила меня сделать ей предложение; просто чопорная поза человека с хорошей осанкой или больной спиной. Кроме этого, на ней были темная замшевая юбка и блузка из чего-то похожего на необработанную парусину: сплошные карманы и плотная прострочка. Ее темно-каштановые волосы были собраны сзади в аккуратный пучок, на лице застыло настороженное, но нейтральное выражение, как у хорошей секретарши, ожидающей диктовки.


"Очень приятно, спасибо".


Подошел пожилой официант с коротко подстриженными седыми волосами и раздал меню.


- И что-нибудь выпить, - сказал Дрейпер.


"Я пришлю официанта за вином, сэр".


"Просто пришлите скотч и джин с тоником". Дрейпер посмотрел на меня. "А как насчет вас?"


"Вы покупаете?"


Он фыркнул от смеха. "Все идет на расходы".


Мэгги натянуто улыбнулась. Я покачал головой: не пить.


Старый официант терпеливо сказал: "Я пришлю официанта за вином, сэр". Он ушел.


Дрейпер снова фыркнул. - Шикарный паб. Дорого тебе обошелся, не так ли?


Я пожал плечами, подошел официант с вином и принял заказ. Дрейпер достал длинную тонкую сигару, а официант быстро достал коробок спичек.


Но Дрейпер покачал головой. - Я просто немного пожую. Долго не протянешь, если их поджечь – ха-ха!


Официант озадаченно посмотрел на него, но понял, что Дрейпер не имеет прямого отношения к Королевской семье.


Мэгги официально сказала: "Полагаю, я должна извиниться за то, что попросила мистера Дрейпера следовать за вами".


"Все в порядке. Вы можете посылать сколько угодно, если они не лучше, чем он".


"Спасибо, приятель", - с горечью сказал он. "Может быть, когда-нибудь я смогу быть тебе полезен".


Я спросил: "Но все-таки, что ты ожидал от него услышать?"


"О ..." - она повертела в руках столовое серебро. - "... именно то, что ты делал".


"Ты чертовски хорошо знал, что я делаю. Пытался выяснить, кто убил Мартина Фенвика".


Она быстро взглянула на меня. - Ну, это то, что ты сказал, но...


"Ты беспокоился о том, что еще я могу узнать?"


Может, она покраснела, а может, и нет. Проклятые допросы при свечах. - Ну, я не знаю.… И мистер Мокби сказал, что вы забрали посылку, которую нес мистер Фенвик...


"Вот что я хотел у вас спросить: зачем он вез это во Францию?"


Дрейпер быстро сказал: "Ты не обязан рассказывать. Ничего, ты не рассказываешь".


Я сказал: "Я подойду к вам через минуту. До тех пор ведите себя прилично".


"Засунь это подальше".


Но как раз в тот момент, когда его работодатель окинул его чопорным взглядом, подошел официант с их напитками. Оба схватили и выпили залпом, но затем Мэгги поймала мой взгляд и на мгновение смутилась из-за этого. Вероятно, вспоминая нашу последнюю – и первую - встречу, когда она сходила с ума от своей маленькой заостренности.


"Теперь давайте вернемся к тому, почему Фенвик собирался во Францию". Но тут подошел официант, чтобы принять наши заказы. Проклятые допросы за обеденным столом. Я взял коктейль из креветок и половинку омара на гриле - в конце концов, мы были не более чем в четверти мили от рыбного рынка на краю набережной. И у меня были расходы.


Когда официант ушел, я спросил Мэгги: "Ну?"


Но у нее было слишком много времени, чтобы обдумать свой ответ: она просто пожала плечами, наполовину покачала головой.


Я повернулся к Дрейперу. - Фенвик нанял какую–то исследовательскую фирму - это был Херб Харрис, не так ли?


"Нет".


"Слишком быстро". Я попыталась выглядеть укоризненной. "Правильный ответ должен быть "Не знаю". Ты же не знаешь о каждой работе, за которую берется Херб, не так ли? И почему она должна идти к нему? Она ничего не знает о частных детективах; естественно, она бы воспользовалась услугами своего босса. Итак, что вы пытались выяснить для Фенвика? '


На этот раз Мэгги смотрела на него с опаской. Но он просто убрал изжеванную сигару от лица, сплюнул кусочек с губы и сказал: "Набей ее снова".


Я печально покачал головой. - Мне действительно нужно поговорить о тебе с Хербом.


"В свое время я встречал скользких ползучих ублюдков ..."


"И теперь ты встретил другого. Давай."


Он сунул сигару обратно в рот, взглянул на Мэгги и проворчал: "Его шантажировали. Хотел, чтобы мы выяснили, кто".


"Шантажировали по поводу чего?"


Он пожал плечами, и теперь его голос звучал легче и увереннее. - Он никогда не говорил нам. Что-то личное, сказал он. Не бизнес.


"А как насчет записок и так далее?"


"Никаких записок. Все сделано по телефону".


"Тебе особо нечего было делать".


"Вот тут ты чертовски прав. Тоже ни черта не добился".


Затем принесли наше первое блюдо, и я обнаружил, что был прав насчет близости к рыбному рынку. У этих креветок действительно был вкус чего-то еще, кроме соуса. Вы можете себе это представить?


Итак, какое-то время я просто ел.


Когда я закончил, я спросил Мэгги: "Чем его шантажировали?"


Она напряглась. Значит, она знала. Это был важный шаг.


Я сказал: "Ну?"


Дрейпер стоял, опершись на локоть, и с любопытством смотрел на нее.


Я сказал это снова.


Она заговорила таким голосом, каким обычно избавлялась бы от попрошаек и продавцов страховых полисов. "Ты же не думаешь, что я собираюсь обсуждать личную жизнь мистера Фенвика с... наемным охранником, не так ли?"


Я, выйдя из себя, выдернул чеку, сосчитал до трех и дал деру. "Просто скажи мне, что, черт возьми, дает тебе эксклюзивные права на покойного Мартина Фенвика, андеррайтера, ладно? У него были жена, сын, у него были партнеры и друзья – а также маленькая глупая секретарша, влюбленная в босса как школьница. И, возможно, кто-то из них захочет знать, почему ему выпустили кишки, даже если вам на это наплевать!'


Я проецировал хорошо, просто отлично. Может, миланский "Ла Скала" и был на слуху лучше, но "Гриль в Нордж" - никогда. Несколько групп за соседними столиками бросали на меня затравленные взгляды, а официант с вином стоял на цыпочках, молясь, чтобы я остановился прежде, чем ему придется остановить меня.


Даже Дрейпер выглядел немного потрясенным, делая успокаивающие движения руками. - Вот, остынь, приятель...


Я рявкнул на него. "И ты, если не хочешь, чтобы твои сиськи пробили трапецию!"


И, вероятно, это примерно исчерпывало ситуацию. Проблема всех этих лет процедур допроса в том, что сейчас я не могу сказать, насколько искренен мой гнев на самом деле. Но на данный момент этого казалось достаточно.


Теперь Мэгги заметно покраснела, и в ее глазах заблестели слезы. Она одним глотком допила джин. - Ладно, ладно. Это было… У меня был ... роман с ним. - И она быстро взглянула на меня, затем снова уткнулась в свою тарелку.


Дрейпер задумчиво смотрел на нее, вероятно, прикидывая, каковы его шансы. Примерно один к бесконечности в квадрате, я бы сказал.


Я сказал: "Хорошо, теперь мы знаем. Такое случается постоянно". Хотя это не так часто, как все, кажется, думают. В большинстве фирм единственный человек, которого вы не должны беспокоить, - это ваша собственная секретарша. Это превращает важные деловые отношения во что-то другое, и совету директоров это не нравится. Это хороший способ получить повышение в должности менеджера филиала в Северной Гренландии.


Что, конечно, делает это лучшим поводом для шантажа, чем вы могли бы подумать в противном случае.


"И это оставляет нас, - сказал я, - перед вопросом, для чего его шантажировали. Чего они от него хотели".


Я понял, что это было чертовски глупое замечание, как только закончил его. Она уставилась на меня, из внезапно расширившихся глаз потекли слезы. - Ну, ты должен знать. Ты понял.


Теперь быстро. - Что он тебе сказал?


"Только то, что это было доказательством по иску".


"Ну – не могли бы вы опознать это еще раз?" О, хитроумная штука.


Но: "Нет -1 никогда не видел этого. Я думаю, это было отправлено ему домой. Его квартира".


Но при этом не оставляя никаких следов по квартире, вроде сопроводительных писем. Если только сторона из другой части не украла их до того, как я туда добрался.


- Он сказал вам, на каком участке? – на каком корабле?


"Нет, я никогда этого не знал". Неправда, дорогая. Я могу сказать.


"Тебе не пришлось писать никаких писем по этому поводу?"


"Нет".


"Он мало разговаривал в постели, не так ли, твой Фенвик?"


Ее глаза наполнились новыми слезами, а Дрейпер посмотрел на меня и сказал: "Знаешь, ты немного правильный ублюдок".


В то время я почти согласился с ним.


Пожилой официант подкатил тележку со следующим блюдом, бросив на меня пару подозрительных взглядов бесплатно и с комплиментами от руководства. У него давно сложилось собственное мнение о Дрейпере, но после моего концерта для "Плохого настроения без сопровождения" у него сложилось другое мнение и обо мне.


И все же, что бы он ни чувствовал, это никак не отразилось на лобстере. Он был просто твердым и белым, с маленькими золотистыми струйками растопленного масла, простым, как миллион долларов. Обычно, когда я чувствую, что могу позволить себе омара, я переусердствую и прошу именно его àla все, что есть в меню, и сыр карри в придачу. При всем при этом то, что я получаю за лобстера, осталось от танцев персонала по теннису прошлым летом.


Должно быть, я выглядел так, как себя чувствовал, потому что Дрейпер спросил: "Вы обычно едите лобстера в этих подушечках?"


'Только тогда, когда есть счет в конце месяца.' Я оглянулся на Мэгги, покусывая ее филе подошва. - Я забыл спросить – как же Фенвик вам в этом… доказательства? Кто, ты говоришь, отправил это?'


"Я не ..." но она пыталась вспомнить, что она сказала, и Дрейпер искоса посмотрел на нее. "Во всяком случае, из Норвегии. Кажется, из Бергена".


- Ты имеешь в виду Стина?


"Я... э-э..." и мы с Дрейпером поняли, что она имела в виду Стина. Внезапно она поняла это. "Ну, ты же знаешь, не так ли? Разве это не тот человек, к которому ты приходила? Что он тебе сказал?'


- Его? – ничего. Кто-то застрелил его как раз перед тем, как я туда добрался.


Ее удивление было неподдельным. Кусочек рыбы, наколотый на вилку, медленно отправился в рот, был прожеван и проглочен, а ее глаза смотрели на меня, но они прислушивались к чему-то за холмами и исчезли.


Я снова посмотрела на Дрейпера. Он аккуратно положил нож и вилку обратно на тарелку и спросил, медленно и осторожно: "Мертв? – почему?"


"В основном из-за пары двадцати двух пуль. Я предполагаю, что после этого. Я предполагаю, что это было из-за чего-то, что он собирался мне сказать, но это могло быть просто самомнением".


Дрейпер взял из пепельницы потрепанную сигару, достал зажигалку и – наконец–то - попытался ее зажечь. Это заняло время, поскольку к тому времени там была в основном гаванская слюна, но он никуда не спешил. Наконец он сказал: "Вы сообщили в полицию и совершили все подобные неспортивные поступки, а, майор?"


"О, да. Я полагаю, это в вечерней газете, по радио и так далее. Вы могли бы спросить официанта. "Я действительно собирался полностью очистить хвост лобстера изнутри?" Нет– пусть это покоится с миром. "Я вот о чем подумал– кажется, у меня сегодня вечером свидание с парнями, которые это сделали. Возможно, это те же самые люди, которые убили Фенвика. Я просто подумал, не захочешь ли ты присоединиться и помочь? '



Двадцать один



Я добрался до Вилли вскоре после десяти и не стал тратить его деньги на пустую болтовню. "Стин был убит до того, как я добрался до него".


"Боже милостивый! Как это..."


"Неважно. Я расскажу вам все об этом завтра, если полиция позволит мне уйти".


"Я говорю – у вас нет себя..."


"Нет, я этого не делал. Просто рутина. Теперь: ты что-нибудь узнал о нем?"


"О, да. Ну, что-то в этом роде. Он что-то вроде субагента Lloyd's, проделал для нас довольно большую исследовательскую работу по заявкам, когда обычный парень там был недоступен ".


"Специально для вашего синдиката? "


"Это работает не совсем так ... но я составил список кораблей, которые он обследовал, где мы были задействованы. За последние три года это были Гефджон, Бергенский странник, Скади, Королева рун, Идун. Эти пятеро.'


"Есть ли среди них кто-нибудь особенный? Я выяснил, что Стин отправил Фенвику какие-то доказательства по поводу претензии на доставку - это книга, которую он должен был отвезти во Францию".


Какое-то время линия гудела и потрескивала сама с собой. Затем Вилли медленно произнес: "Ну, каждый по-своему особенный. Страхование имеет дело с исключительными случаями – вот в чем все дело, не так ли?'


"Полагаю, да". Я хотел рассказать ему о Мэгги Маквуд и Дрейпере и о моей встрече на потом, но если бы я был инспектором первого класса Виком, у меня был бы полицейский с магнитофоном на коммутаторе, который следил бы за Джеймсом Кардом.


Но, по крайней мере, я мог бы спросить: "Вам что-нибудь говорит фамилия Гулбрандсен или Gulbrandsens?"


Он автоматически исправил мое произношение, но больше ничего не мог сделать.


"Эйч и Торнтон – это что-нибудь значит?"


"В чем дело?"


"Не знаю. Может быть, два парня, или фирма, или что-то еще ".


"Я не слышал об этом. Извини, старина".


"Неважно. Просто сосредоточь на этом свой великий ум и позвони мне, если тебе что-нибудь придет в голову. Но если повезет, я узнаю немного больше сегодня вечером. Возможно, завтра я буду дома, хорошо?"


А теперь пришло время пойти и встретиться с Дрейпером.


Он был довольно неохотным призывником, но войны выигрывают они. Вероятно, его завербовало только чувство вины из-за того, что он облажался, последовав за мной, плюс обещание оружия. В любом случае, для него было гораздо безопаснее рыться в цистерне Фонтенена; там все еще могло быть полно полицейских, которые могли знать меня в лицо.


Мы встретились в туалете в подвале Norge – на всякий случай. Он осторожно заглянул мне через плечо, просто чтобы убедиться, и прошипел: "Ты, чертов ублюдок! Кровоточащее заведение закрылось час назад!'


Никакого оружия.


"Подожди". Я схватила его за руку, когда он обошел меня и направился к двери.


"Убирайся", - прорычал он. "Я не собираюсь играть в дурачков в парке без какой-либо защиты, и ты тоже можешь сказать Хербу, АБД и Палате проклятых лордов".


"Перестань паниковать, ты привлекаешь к себе внимание". Это заставило его замолчать, хотя больше там не было никого, перед кем можно было бы привлекать внимание. "Послушай, тебе не обязательно быть вовлеченным, ты можешь быть невинным свидетелем столько, сколько захочешь. Я просто хочу, чтобы ты был там в качестве свидетеля… на случай, если я не вернусь".


"Спой еще раз - в тот раз у меня выпал только один глаз".


Я глубоко вздохнул. - Так что пошел ты, Дрейпер. Ты всего лишь нанят; я действительно хочу знать об этих людях. На этот раз они рискнули, назначили свидание. Я оставлю это себе.'


"О Боже мой", - медленно произнес он. "Как вообще Первая мировая война могла продолжаться без тебя?" Долгая пауза. "Тогда ладно".


Но это не решило проблему с оружием; Дрейпер, возможно, и был достаточно тупым, чтобы лезть на рожон совершенно голым, но я точно им не был. Обслуживание в номерах только что закрылось, и Гриль был закрыт, так что я не мог достать себе нож для стейка. В это время не работали ни одни магазины – или будут?


Я спросил у портье. Клерк выглядел вежливо удивленным, подумал и пожал плечами. "Думаю, только в туристическом магазине, сэр".


"Где это?"


Он указал на угол. - У аэровокзала, сэр.


"Что они там продают?"


- Сувениры, сэр. Свитера для катания на лыжах, пивные кружки, фигурки троллей, ножи для разрезания бумаги...


"Спасибо".


Я был на месте через три секунды. Продавщица как раз закрывала магазин, но была не против подождать еще пару минут. Я притворился, что не тороплюсь, но на самом деле выбор был только между длинным ножом для разрезания бумаги в форме стилета и коротким, острым охотничьим ножом с рукояткой из оленьего рога в симпатичных маленьких меховых ножнах. В конце концов я взялся за работу с ножнами; несмотря на весь их причудливый вид, они были сделаны из четырех дюймов настоящей острой стали – а легкие находятся не в четырех дюймах от твоих ребер.


Я был готов к прогулке в парке.



Двадцать два



Снаружи ночь была полна густых, мокрых снежинок, которые красиво кружились в свете лампы и превращались в ледяную воду в тот момент, когда касались вас. Я поднял меховой воротник, уткнулся в него подбородком и направился в парк.


Согласно карте, это было в конце улицы, сама улица называлась улицей Оле Булла, а сам Оле – судя по статуе – был скрипачом или, возможно, композитором. Я имею в виду, как вы вообще делаете статую композитора? Заставьте его одухотворенно смотреть вверх, и он мог бы стать человеком, открывшим метеорологию или восьмой смертный грех, и мы все знаем, что они все равно сочиняли на фортепиано. Но покажите мне городской совет, который может позволить себе такую статую.


Это была хорошая, широкая улица, вдоль которой стояли большие студенческие кафе, которые выглядели теплыми и безопасными за запотевшими окнами, и снаружи был только я. Пара полицейских на мотоциклах с маленькими зелеными лампочками вместо фар остановились, бросив на меня подозрительные взгляды, а затем уехали вперед. Я сбавил скорость, чтобы не потерять Дрейпера. Предполагалось, что он будет следить за мной, чтобы убедиться, что никто другой этого не сделал.


Парк – опять же, согласно карте – представлял собой квадратное сооружение, в основном заполненное искусственным озером, но на каждом углу соприкасающееся с главными дорогами. Конечно, именно поэтому они и выбрали это место: возможность сбежать, если я случайно возьму с собой Отряд по борьбе с беспорядками. Хотя, если снегопад станет еще гуще, это ничего не будет значить. И это действительно сгущало краски.


Я ждал на главной дороге перед самим парком, и Дрейпер подошел, покачал головой, не глядя на меня, и пошел вперед, в вздымающуюся завесу снега впереди. Я последовал за ним медленнее. Огни города померкли у меня за спиной, и снежинки из серебристо-белых превратились в расплывчато-серые, в невидимые мокрые отпечатки пальцев в темноте.


Выбор времени был непростым. Я хотел, чтобы Дрейпер прибыл на место встречи примерно через минуту после меня и с противоположной стороны; они могли ожидать, что кто-то преследует меня, но я надеялся, что им не придет в голову идти встречным курсом. Чтобы добраться туда, ему пришлось бы обойти все озеро пешком, но упражнение пошло бы ему на пользу.


Я сам нашел озеро, едва не споткнувшись о низкие железные перила; за ним был склон, покрытый заснеженной травой, а затем отблеск черной воды. Я повернул направо и медленно пошел по тропинке в обход. Теперь я был действительно один, только я и кружащийся снег, словно мертвые поцелуи на моем лице и ледяные струйки на шее. Я сделал десять шагов, и двадцать, и тридцать…


Впереди маячила ожидающая фигура; просто темный силуэт со странной расплывчатостью лица. Я остановился, и что-то ткнулось мне в спину.


Голос произнес: "Руки выше, пожалуйста". Затем, через мое плечо, к первой фигуре. "Он чист, никто не преследует".


Я держал конверт с Берти Беаром высоко в правой руке и смотрел на расплывчатую фигуру впереди, в то время как другие руки исследовали мою одежду.


"Вы привозите свои нейлоновые чулки аж из Лондона или считаете, что норвежские подходят ничуть не хуже?"


"Заткнись, Кард". Затем, более расслабленно: "Без оружия, друг? Ты оступаешься или учишься?"


"Они у меня просто заканчиваются".


Он усмехнулся мне в затылок. "Хорошо, я возьму это сейчас".


"Подождите. Мне нужны какие-то гарантии, что я не виноват перед полицией".


"Я же говорил тебе, что это чертова чушь. Отдай это". Да, я был уверен, что знаю этот голос.


"Ты навлечешь на меня неприятности, потеряв это".


"Не волнуйся, дружище. Ты никогда больше об этом не услышишь. А теперь - давай!"


Я тянул время, сколько мог; где бы ни был Дрейпер, я должен был действовать сейчас или навсегда замолчать. Я медленно опустил правую руку; нож уже был в моей ладони, лезвие спрятано внутри конверта. Я дернул его; конверт выпал, и он инстинктивно пригнулся, чтобы поймать его. Я метался по округе.


Там были лицо в маске из чулок и пистолет – но он отклонился от цели. Я ударил по нему; нож отскочил от металла, рассек плоть и остановился на кости.


Он закричал и бросился прочь от меня, но пистолет не выронил. Вместо этого разорванный конверт, наконец, широко раскрылся, и Медведь Берти вырвался на свободу.


Я подпрыгнул, пытаясь задушить руку с пистолетом, а он, падая, ударил меня ногой по колену.


Позади меня взорвался еще один пистолет, достаточно близко, чтобы осветить снежинки в воздухе вокруг меня. Человек на земле закричал: "Не убивай его!"


Я обернулся так быстро, как только мог, но когда увидел пистолет, он уже замахивался. Я сделал единственное, что мне оставалось, – попытался запрокинуть голову в ту сторону, куда его собирались бросить. Но пуля попала мне чуть выше правого уха, я споткнулся о перила, проехал половину колеса по заснеженному травянистому берегу и распластался лицом прямо перед озером.


И вот тут я ненадолго оставляю все как есть.


Мое зрение казалось разбитым, фактически разбитым, как зеркало, так что я видел несколько версий всего, на что смотрел. Смутно я понимал, что мужчина, который ударил меня, пристально смотрел на меня. Потом помогаю подняться тому, у кого порезана рука. Потом что-то поднимаю. А потом они оба некоторое время наблюдают за мной и, наконец, исчезают за снегом.


Они, должно быть, тоже что-то сказали, но что-то еще в моей голове кричало слишком громко, чтобы любой посторонний шум мог проникнуть внутрь.


Я уставился на свою руку, распростертую на траве передо мной, и постепенно все ее варианты слились в один. Звуки в моей голове локализовались чуть выше правого уха, и когда я дотронулся до него, там уже была солидная шишка. Но никакой липкости, слава Богу.


Примерно в это время надо мной возник Дрейпер. - С тобой все в порядке?


"Конечно, со мной, черт возьми, не все в порядке!" - процедил я сквозь стиснутые зубы. "А где ты был, когда наступил конец света?"


"Наблюдаю за этим. Вы все сделали правильно, майор". Он помог мне подняться на ноги или около того.


Я стряхнул немного снега со своей куртки, огляделся и нашел нож. На кончике была кровь, и это было практически все, чего мы, казалось, добились; по-видимому, эта рука будет болеть намного дольше, чем моя голова. Должен ли я сказать Вику, чтобы он понаблюдал за больницами в поисках человека с порезанной правой рукой? И пусть Вик спросит, почему я носил нож на его повязке, и почему я не рассказал ему о встрече, и почему меня могли шантажировать… Черт возьми, такой профессионал никогда бы и близко не подошел к больнице.


"Ну, на самом деле ради этого не стоило засиживаться допоздна, не так ли?" С горечью сказал я. "Надеюсь, ты не слишком замерз, или промок, или что-нибудь ужасное в этом роде?"


"Не говорите таких вещей, майор. У него был пистолет, вот почему я не вышел. Он бы узнал меня".


Потребовалось много времени, чтобы сообщение нашло незанятую ячейку мозга. - Вы хотите сказать, что узнали одного из них? В этой маске?


"Я узнал бы этот голос где угодно. Он проработал у Херба пару лет. Это был Пэт Кавана".



Двадцать три



Меня разбудил телефон.


Я уложил себя и свою головную боль в постель, приняв снотворное, запив его скотчем, и теперь у меня было рассеянное чувство, которое вызывает наркотическое похмелье; потребовалось много времени, чтобы найти и более или менее привести в порядок свое тело, душу и, более или менее, разум. Потом я уронил трубку на пол, и мне пришлось искать ее на ощупь, опустив голову, что было не очень хорошей идеей.


"Я же просил тебя не будить меня", - булькнул я.


"я сказал им разбудить вас", - сказал инспектор Вик.


"Который час?"


"Почти десять часов. Если ты хочешь быть хорошим детективом, ты должен сначала научиться вставать по утрам. Я иду к тебе, так что, пожалуйста, оставайся там".


"Ад".


"Знаете ли вы, что в Норвегии есть город под названием Ад? Все туристы едут туда, чтобы отправить открытки домой".


"Спасибо. А теперь отключись, я позвоню, чтобы тебе принесли кофе".


"Две чашки, если можно".


Он повесил трубку, а я заказала обслуживание в номер и кофе на двоих и пару яиц, приготовленных любым удобным для них способом, я просто еще не была готова к таким умопомрачительным решениям. О, и любые утренние газеты на норвежском тоже.


Яйца доставили сваренными вкрутую, в чем не было ничьей вины, кроме моей, вместе с парой газет. Я не понял ни слова, но в обеих нашел статью о Стине. В ней было указано мое имя.


Потом мне пришлось встать с кровати и впустить Вика. На нем был другой костюм – на этот раз темно–синий, - но он все равно выглядел так, как будто он спал в нем и, кроме того, провел беспокойную ночь. Плюс то же пальто.


Я махнул рукой на кофе и оставил его допивать. На Полпути к разливке он заметил бумаги. - Вы понимаете по-норвежски?


"Нет. Это для того, чтобы ты мог почитать мне историю. Или сам заплати за кофе".


Он улыбнулся мрачно и немного липко – холод все еще не отпускал его, – затем прислонился к батарее, отхлебнул кофе и начал читать: "э-э... прошлой ночью был... э-э... застрелен Джонас Стин, тридцати семи лет... э-э, судовой инспектор..."


И так продолжалось, просто и фактологично, но даже в переводе звучало немного неуверенно, как у человека, разворачивающего неожиданную посылку. Очевидно, это было не то преступление, к которому Берген привык.


Я пил кофе и грыз разные сорта хлеба и слушал как следует только тогда, когда он сказал: "Полиция ищет... э-э, пистолет двадцать второго калибра..."


Теперь ребята будут знать, что Маузер исчез, и не было никакого смысла больше пытаться давить на меня по этому поводу. Это все, что я пытался выяснить, но мне нужно было выглядеть заинтересованным до самого конца.


Закончив, он наполовину сложил газету и бросил ее на кровать. - А теперь, может быть, другую?


"Нет, спасибо". Затем я быстро добавила: "Нет, если только это не расскажет мне больше о Стине".


Он пожал плечами и потянулся за кофейником. - Ничего особенного.


"Итак, как дела?"


"Все кончено".


Я пролила кофе на блюдце, и чашка не была наполнена даже наполовину. - Это ч /т? Вы кого-нибудь поймали?


Он снова пожал плечами. - Можно сказать.


Он довольно долго смотрел на меня влажным взглядом, прежде чем сказать: "Хенрик Ли. Мы его знаем. Не очень приятный человек. Похоже, он уже был знаком со Стином".


"Откуда вы знаете, что это был он?"


"Он признался".


"Ты ему веришь?"


"Суперинтендант ему верит".


"Он мог передумать".


- Кого? – но это не имеет значения. Ни один из них никогда этого не сделает.


Полагаю, я все еще был немного не в себе от алкоголя и таблеток, и слишком много моих мыслей было сосредоточено прямо над правым ухом, но в конце концов до меня дошло. - Ты хочешь сказать, что я мертв?


"Девятимиллиметровым выстрелом в рот". – И далее в затылок, снесло большую часть головы и мозга, и пистолет часто вылетал из быстро умирающей руки и оказывался в нескольких футах от нее. Классическое самоубийство из пистолета, такое же простое и формальное, как чек. И подделывается примерно так же часто.


Через некоторое время я спросил: "И когда все это произошло?"


"Его нашли примерно в шесть часов сегодня утром в машине недалеко от Норднеспаркена".


"И я полагаю, что все отпечатки пальцев и пятна от пороха находятся в нужных местах, а почерк на признании настоящий?"


Он мягко кивнул. "Письмена, о которых мы пока не знаем. Но я думаю, что это будет правильно".


"Держу пари, так и будет".


"Вы много знаете о самоубийствах с огнестрельным ранением".


"Я шестнадцать лет прослужил в армии".


"Ах, да".


"И так? – что он сказал? Что насчет Стина?"


Он достал горсть промокших салфеток, выбрал самый сухой уголок и энергично высморкался. "Это секретный документ до конца расследования".


"Ради всего Святого".


"Это не мое решение. Но ты мне все рассказал?"


У меня не было ответа на это, поэтому я сказал: "Но ты же не собираешься оставить все как есть, не так ли? Он был в этом не один".


"У нас есть признание. Суперинтендант принял решение. Итак, теперь нам не нужно беспокоиться о ваших тайнах. Вы свободны, можете идти в любое время, куда угодно. Вы могли бы даже отправиться в Ад.'


Я встал медленно и скованно – прошлой ночью я потянул несколько мышц, подсчитывая их количество, – принял душ, побрился и посмотрелся в зеркало. Мое лицо выглядело обвисшим, а глаза налились кровью. но, по крайней мере, шишку над ухом не было видно, если только вы не искали ее. Я бы предпочел иметь ее, чем руку Кавана.


Не то чтобы это помешало ему быстро соображать и безжалостно импровизировать, если "самоубийство" Ли было его идеей. Это, конечно, не могло быть спланировано заранее, если они изначально рассчитывали обвинить меня в смерти Стина. Но как только это провалилось, самоубийство сделало следующую лучшую вещь: остановило полицейское расследование самым простым из возможных способов. Идеи, которые просто пугают меня до чертиков, и я не имею в виду город.


Дрейпер позвонил в половине одиннадцатого, в основном, чтобы попрощаться; он успевал на дневной самолет. Я сказал ему, что рассчитываю успеть сам, и отсутствие энтузиазма у него было почти осязаемым. Я думаю, он считал, что я плохо влияю. Поэтому я спросила о Мэгги, и он сказал, что она, вероятно, останется на некоторое время, но он не знал почему. Я тоже не знала.


Я вышел на улицу незадолго до одиннадцати. Снегопад прошлой ночью еще не осел, и на данный момент даже дождя не было, так что в городе было просто сыро, не по-настоящему мокро. Я поплыл в сторону северной гавани, разглядывая витрины магазинов, пока не убедился, что остался один. Затем прямиком в Фонтенен.


Оружие все еще лежало в цистерне в целости и сохранности. Я вытерла их, насколько могла, туалетной бумагой, но не собиралась рисковать надевать их - или, что подразумевается, выбрасывать, – пока у меня не будет возможности как следует их раздеть. Итак, я просто допил пиво и направился обратно в "Нордж". И там меня ждало телефонное сообщение: пожалуйста, позвоните миссис Смит-Бэнг по указанному номеру.


"Смит-Бэнг"?


Портье коротко улыбнулся и кивнул. "Банг - обычное норвежское имя, сэр. Кажется, когда-то Банг была замужем за кузнецом".


"Ах, но Смит бах-бах или Банг-банг Смит?" После одной кружки пива? "Прошу прощения. Вы случайно не слышали об этой леди, не так ли?"


Он был немного скован и озадачен. Но он потянулся за сообщением и взглянул на него – полагаю, на телефонный номер, затем сказал: "Извините", ушел и вернулся с телефонным справочником. "Да, это миссис Смит Бэнг, которая, по-моему, вы сказали "вдова", владеет компанией ship line".


"Который из них?" Не то чтобы я все равно это знал.


"Линия ADP, сэр".


"Спасибо. Я перезвоню ей".


Но первое, что я сделал наверху, это разобрал "Маузер" и "дерринджер" в полевых условиях, протер их еще раз туалетной бумагой и разложил осколки по радиатору для просушки. С боеприпасами должно быть все в порядке – современные вещи должны выдерживать несколько часов в воде, – но откуда ты знаешь, пока не ошибешься? Итак, я планировал надеть дерринджер: если первый не сработает, взводить курок большим пальцем будет проще, чем передергивать затвор маузера. И это напомнило мне.


В трубке раздался мужской голос – на норвежском.


Я осторожно сказал: "Меня зовут Джеймс Кард: я думаю, миссис Смит-Бэнг хотела, чтобы я позвонил ей".


"О, да, сэр. Боюсь, ее нет дома, но у меня есть сообщение. Она спрашивает, не будете ли вы так любезны пойти выпить в "Хрингхорни"".


"В чем?"


"Корабль, сэр, Хрингхорни".


"Ммм ..." Как ты объяснишь, что в этом городе научился осторожно принимать приглашения, и не будет ли леди любезна поклясться, что ее намерения благородны или, по крайней мере, ненасильственны? "... ну, и где же это?"


Он назвал мне номер причала. "Недалеко от линии Берген".


О, ну, это было довольно публичное приглашение. "Хорошо, но я не хочу делать его длинным - я хочу успеть на самолет в половине третьего".


Итак, я согласился на двенадцать часов дня.


К тому времени я собрал вещи, оплатил счет, мне неискренне сказали, что норвежцы с нетерпением ждут моего возвращения (по глазам клерка можно было прочесть, что он думает о гостях, к которым обращаются полицейские инспекторы [Первого класса]), как обычно, вынес свой багаж за дверь и вырулил в доки.



Двадцать четыре



"Хрингхорни" был небольшим старомодным грузовым судном с надстройкой посередине, а не справа на корме, как на многих современных судах, которые вы видите в наши дни. Корпус был светло-серо-зеленым там, где на нем не было длинных пятен ржавчины, а воронка была выкрашена в черный цвет с белой полосой, которая расширялась в стилизованную снежинку с красными буквами ADP.


Вышки вокруг фок-мачты (или чего-то еще) затаскивали ящики в трюм, но когда я поднялся по шаткому металлическому трапу с веревкой, вокруг никого не было. Тем не менее, это было нормально; каждый раз, когда я поднимался на борт корабля в гавани, я мог украсть винты, пижаму шкипера и половину груза, прежде чем кто-нибудь заметит, что я там был. Я выбрал ближайший дверной проем и нырнул внутрь, прячась от ветра.


Там тоже никого не было, только слабый гул разговоров с лестницы, ведущей наверх. Я последовал за ним, по металлическому коридору, через открытую дверь и тяжелую зеленую штору – и я был дома. Возможно, это была проверка инициативы.


Обитателями были коренастый мужчина средних лет с четырьмя нашивками на рукаве униформы и большой трубкой из шиповника - и миссис Смит-Бэнг, я полагаю. Она сделала пару широких шагов и протянула костлявую коричневую руку.


"Вы Джим Кард, не так ли? Ну, привет. Что будете пить? Скотч вам подойдет? Отлично. Познакомьтесь с капитаном Дженсеном. А теперь сиди, сиди. Как тебе погода в Бергене? Это единственное место в мире, где о климате говорят больше, чем вы, англичане. Теперь ты знаешь почему, ха? '


Я пожал руку, немного ошеломленный, и сел в кресло с очень свободным чехлом из грубой ткани в цветочек. Капитан подошел к большому эмалированному кухонному ведру в углу, полному бутылок и льда, и начал раскладывать мой напиток.


Миссис Смит-Бэнг помахала своим бокалом – он был похож на сухой мартини – и сказала: "Ваше здоровье. Приятно, что вы зашли. Извини, что это не мог быть мой дом, но эта посудина должна отплыть в четыре часа, и я должен убедиться, что все на борту и наполовину трезвы. Может быть, тебе интересно, кто я, черт возьми, такой?'


"Ты босс линейки ADP". Как будто я всегда знал.


Босс линии ADP кивнула и выглядела довольной. Ей, должно быть, было по меньшей мере шестьдесят с лишним, но у нее были стойкие резкие черты бостонской стрижки наряду с подлинным акцентом янки. Ее волосы представляли собой вьющееся облако серого цвета с табачными пятнами, лицо вытянутое и зернистое, как побитое морем дерево, глаза цвета ярко-серой гальки. На ней были блузка из шелка-сырца, твидовая юбка в мягкую полоску и пальто в тон, наброшенное на плечи.


"Правильно", - сказала она. "Я управляю этим делом с тех пор, как мой последний муж ушел в glory или куда там они отправили моих мужей. Он был Бэнг, я была Смит, и будь я проклята, если хотела, чтобы такое хорошее имя из Новой Англии пропало только потому, что мне срочно нужен был третий муж." И она захихикала, как хлопающий грот.


Я отхлебнул – нет, залпом выпил - и внимательно огляделся по сторонам. Благодаря дешевым деревянным панелям и потертому красному ковру хижина могла бы сойти за небольшой городской офис - за исключением того, что все это слабо гудело и дрожало от какого-то источника питания. Это, а также пузыри ржавчины на глянцевом белом потолке и рядах толстых окон с круглыми углами, выходящих на колеблющееся дерево буровых вышек.


Миссис Смит-Бэнг наблюдала за мной. - На кого ты работаешь, сынок? На Ллойда или Лоис?


Лоис? Лоис? – о, миссис Фенвик, конечно. Я просто пожала плечами и приняла непроницаемый вид.


Она вздохнула. - Да, я слышала, ты занимался шпионским бизнесом. С таким лицом у тебя бы неплохо получилось. Ладно, сынок, буду с тобой откровенен. Я думаю, у тебя есть кое-что от Мартина Фенвика, принадлежащее мне. Я куплю это у тебя, если хочешь, но держу пари, что тебя больше интересует, почему он дал себя убить, верно? '


- Могло быть. Вы знали Фенвика?


'Мартин? – конечно. Он уже много лет занимает первую строчку в моем флоте. Черт возьми, у меня дома было больше горячих обедов, чем у меня ночей с поднятыми коленями, и я не опаздывал с едой, сынок. - И она снова рассмеялась. Капитан Дженсен напрягся, покраснел и издал булькающие звуки из своей трубки.


Я кивнул – бессмысленно – и спросил: "Тогда, как ты думаешь, что у меня есть?"


"Журнал скади".


Теперь я знал. Это было так просто.


Итак, теперь я знал, что? Я сохранил последние остатки непроницаемости на своем лице и спросил: "Это принадлежит тебе, не так ли?"


"Скади сделали, бревно должно. Любое бревно принадлежит владельцам".


Разве не это сказал Стин: "Это принадлежит владельцам"? И у меня не было времени понять, что он имел в виду "судовладельцев".


Капитан Дженсен бросил на меня суровый, покрасневший взгляд и тяжело кивнул, поддерживая ее.


Я попробовал небрежный жест. - Как ты думаешь, почему он у меня?


"Ты думаешь, я не поддерживаю связь со своей страховой компанией в подобных случаях?" Что ж, в "Ллойд" ни для кого не было секретом, что я сбежал с неким пакетом, который был у Фенвика.


"Как вы узнали, что оно у Фенвика?"


"Он, конечно, рассказал мне".


"Тогда почему он не вернул его тебе?"


"Не имело значения, у кого из нас это было, не тогда, когда он был жив, пока это была наша сторона. Теперь он мертв – что ж, благодари Господа, что это досталось тебе, а не им".


"Кто это "они"?"


Она склонила голову набок, как тощая ясноглазая птичка, и подозрительно посмотрела на меня. Дженсен внезапно перенес свой вес на ноги, и моя правая рука подобралась к левому рукаву. Но он всего лишь хотел найти новую бутылку свекольного в ведре в углу.


Миссис Смит-Бэнг спросила: "Сынок, ты знаешь, из-за чего вся эта история со скади?"


"Ну,… Я не разобрался в самом журнале, и с тех пор у меня было много других дел, и ..."


"Ты хочешь сказать, что Нет", - сказала она.


"Плюс–минус немного - вот что я имею в виду".


"Ладно, сынок. Самое время тебе это выяснить. Хочешь что-нибудь поесть, пока это происходит?"


Мы ели там, где сидели. Капитан Дженсен отдал несколько быстрых приказов через громкоговоритель, прикрепленный к стене над ведром с бутылками, а затем вышел. Его трубка сделала больше комментариев, чем он сам с момента нашей встречи, так что я не собирался пропускать поток его остроумия.


Вошел мужчина в классическом белом пиджаке корабельного стюарда с высоким воротом, неся большой поднос, уставленный маленькими блюдами. Миссис Смит-Бэнг махнула рукой и сказала: "Полагаю, вы пробыли в Норвегии недостаточно долго, чтобы вас еще не тошнило от селедки. Угощайтесь".


Так мне и пришлось: на блюдах было филе сельди в уксусном соусе, в томатном соусе, с перцем, с грибами, с нарезанным луком, с креветками… У вас было много выбора или его вообще не было, в зависимости от вашей точки зрения. До тех пор я считал, что селедка - это нечто, созданное Богом только для того, чтобы заполнить пустые участки моря, и, насколько я понимал, они могли продолжать делать это вечно. Я обнаружил, что был неправ – примерно по восьми разным причинам.


Когда мы собрались, она спросила: "Итак, с чего мне начать?"


"Немного раньше начала".


Она хихикнула. - Ладно, это звучит достаточно честно. Итак, "Скади" была одним из моих кораблей, водоизмещением около двух с половиной тысяч тонн, такой же сухогруз, как этот. В тот раз, в сентябре прошлого года, она перевозила рулоны газетной бумаги и палубный груз древесины из Финского залива. Для Тилбери. Затем есть "Прометей Сахара", один из этих новых танкеров для сжиженного газа, водоизмещением около двенадцати тысяч тонн; он был одним из первых, доставлявших метан из Алжира в Стокгольм. Британская регистрация – Sahara Line. Скажи, ты уверен, что не помнишь этого?'


Возможно, я так и сделал. - Они столкнулись, не так ли?


"Столкнулся и разлетелся вдребезги. Как Четвертое июля. Вы только подумайте о том, что газ внезапно разлился и воспламенился – над грузом дров ".


Я определенно вспомнил кое-что из газет и теленовостей – обычный вид с высоты птичьего полета с законцовкой крыла самолета на переднем плане и кораблем, лежащим на боку, из которого из конца в конец валил дым. Но это не обязательно была настоящая катастрофа: для меня они все выглядят одинаково.


"Напомни мне, где это произошло?"


"Там, в Скагерраке. В тумане, конечно."


"Конечно?"


Она фыркнула и выплюнула перчинку. - В наши дни на кораблях попадаются тупые педерасты, но они обычно не сбивают друг друга с ног, если могут видеть.


"Звучит так, как будто во всем этом кого-то убили".


"Вы чертовски правы. Мы потеряли четырех из пяти офицеров и восемь из одиннадцати членов экипажа. "Прометею" удалось спустить лодку на воду, но он все равно потерял больше половины экипажа".


"Они оба затонули?"


Это сделал "Прометей". Ты знаешь, на что похожи эти метановые корабли?- просто ряд специальных резервуаров, похожих на чертовски большие котлы. Один из них попадает в ловушку и разжигает пожар, который нагревает тех, кто с обеих сторон, и когда они взрываются… Это, должно быть, похоже на попадание пары торпед.


"Но в каком-то смысле скади жила не так уж плохо. Ее затопило одним порывом огня – тогда погибли в основном наши ребята, – а затем отнесло в сторону до того, как "Прометей" взорвался по-настоящему. Но она все еще горела, и с этим не поспоришь, когда четверо мужчин и двое из них все равно сильно обгорели. Так что в конце концов им пришлось прыгнуть. Она приземлилась на маленьком острове недалеко от Мандаи. Конструктивный полный проигрыш.'


"А?"


"Списание в целях страховки. Хочешь еще?"


Я покачал головой. Она издала гудок, похожий на сирену, и стюарды подскочили и расставили наши тарелки.


Миссис Смит-Бэнг бросила на меня что-то вроде ухмылки и сказала: "Не знаю, известно ли тебе, что норвежцы едят на обед только бутерброды?"


"Я читал путеводитель".


"Прекрасно, значит, это то, что ты получаешь".


Ну, я полагаю, что в нем было несколько кусков хлеба, чтобы удержать его, но середина представляла собой огромный бифштекс размером с прикроватную Библию.


Стюард смотрел на это сверху вниз с тем худым печальным выражением лица людей, которые тратят свое время, раздавая хорошие вещи другим людям. И лишь изредка сначала плюют на них.


"Вы уже ели мясо в Норвегии?" - спросила миссис С.Б.


Если подумать об этом – "Нет".


"Так что не делай этого, если не собираешься есть со мной. Норвежские коровы наполовину горные козлы, и у них короткие ноги с одной стороны из-за того, что они пасутся на склоне. Я получаю эти стейки из Шотландии. Надеюсь, вам понравится блюдо средней прожарки.'


К счастью, это сделал я. Она вгрызлась в свою тарелку, разбрызгивая водянистую кровь по тарелке и вокруг нее.


Я проглотил свой первый кусок и спросил: "Насколько велика линейка ADP?"


"Не так уж много. Это самое большое, Скади была следующей, а остальные - всего лишь пара пятисоттонных каботажных судов. Мы - одна из немногих норвежских линий, которые когда-либо причаливали к причалу в Норвегии. '


"Вы происходите из семьи моряков в Америке?"


"Конечно. Наши Смиты занимаются поставками из Нью-Бедфорда с тех пор, как можно было привезти Моби Дика домой в банке из-под желе." Она проглотила кусок стейка, и можно было наблюдать, как выпуклость проходит прямо по ее длинному тонкому горлу. Она подняла глаза и поймала мой взгляд. - Хочешь еще что-нибудь услышать о делах Скади? Ты не любишь стейки?


"Все в порядке". Я откусил еще кусочек и пробормотал: "Кто был виноват во всем этом?"


"Мы еще не дошли до суда. Все предъявляют иски друг другу, но это рутина. Тебе следовало стать юристом, Джим. На это уходят деньги".


"Слишком много этических норм задействовано".


"Черт возьми, вы действительно так думаете?"


- Я имею в виду, мои. - Она разразилась лающим смехом, и несколько кусков мяса почти долетели до моей половины комнаты. Я продолжил: "Но пройдет еще год или два, прежде чем дело, подобное этому, дойдет до суда. Разве у них тоже нет какого-то расследования?"


"Конечно. В декабре у них был норвежский, вскоре мой главный инженер снова был в форме. Британский будет через месяц или два".


"Что они доказали?"


"Они ни черта не доказали. Но в их отчете говорилось, что мы почти полностью виноваты. Если бы капитан и вахтенный офицер не были мертвы, я думаю, они были бы привлечены к ответственности. По норвежским законам такое может случиться. Черт с ним.'


"Будет ли британская война иметь какое-то значение?"


"Работает не совсем так же". Ваших парней интересует только, вели ли ваши офицеры себя как британские офицеры, какого черта? Она несколько мгновений жевала. "Я думаю, если бы ваш департамент торговли и все такое прочее забрал лицензию у капитана "Прометея", это прозвучало бы не слишком хорошо в суде ... но они этого не сделают".


"Начинает звучать так, будто виноват ваш корабль. Так ли это?"


Она положила половину сэндвича на тарелку и просто посмотрела на меня. - Откуда, черт возьми, мне знать? Не видя журнала?


Где-то под нами кто-то опрокинул несколько тонн груза, и вся лодка содрогнулась. Она этого не заметила. Я отложил свой бутерброд – с меня все равно было достаточно; я пытался съесть его всего на один раз - и очень осторожно сказал: "Но в журнале регистрации не указано, что произошло при столкновении. Вы же не стоите на горящем мосту и не пишете об этом.'


"О, конечно, оно, скорее всего, устарело на двадцать четыре часа. И я не говорю, что это докажет, что мои мальчики были леденцовыми святыми, упокой их Господь. Обычно нужно быть двумя дураками, чтобы совершить одно столкновение. Но все на нашем мостике были убиты: капитан, вахтенный офицер, рулевой и мы даже не знаем, кто еще. Их просто смыло первой же вспышкой огня. Таким образом, мы не можем привести никаких свидетелей, которые могли бы сказать, что делали скади или их корабль.'


Мне показалось, что я уловил идею. - Значит, следственному суду пришлось поверить тому, что сказали чиновники "Прометея"?


"Ты прав, сынок. Они заставили капитана, еще одного офицера и рулевого поклясться, что мы делали десять узлов – на полной скорости – в тумане, когда врезались в нее".


Она огляделась, нашла свой стакан и допила последние капли. - Сынок, "Скади" не могла бы делать больше пяти узлов, даже если бы вся команда смотрела вперед и ела бобы. Половина наших сил дала трещину накануне, и это бревно докажет это." Она откинулась назад и уставилась на меня, пожевывая тонкими старческими губами, которые выглядели вечно сухими. "Но ты видишь, что еще это доказывает? Это доказывает трех чертовых лжецов на мосту Прометея в Сахаре, вот что это доказывает. Сговор. Заговор – то, что тебе, черт возьми, нравится. Докажите это, и дело раскроется.'


Через некоторое время я откашлялся от чего-то, чего там не было, и сказал: "Но разве вы не доказывали это на дознании?"


"О, конечно: один старый бродяга, главный инженер корабля, против трех гладких молодых Лаймов с – извини, Джим, я забыл, откуда ты родом".


"В основном в Шотландии".


"Ну, тогда… В любом случае, это бревно докажет это".


Сам того не желая, я встал, подошел к ведру и налил себе еще виски. Шишка на виске пульсировала мягко, но настойчиво. Я снова сел.


"Это означает, - сказал я, - что другие люди, заинтересованные в журнале, - это другая линия. Вы сказали, линия Сахары, верно?"


"Насколько я понимаю, у этого дела есть только две стороны".


Плюс, конечно, Пол Мокби, который был бы готов стать третьим в чью-нибудь брачную ночь. Но мысли о нем еще никогда не помогали моему пищеварению.


- И они были бы счастливы увидеть его снова погребенным в море. Там, где ему и полагалось быть. Значит, ты думаешь, они охотились за Фен-уиком?


"Это твое дело, сынок. Я хочу, чтобы это было оглашено в открытом судебном заседании, вот и все. Хочешь кофе?"


Я кивнул, и она подошла к интеркому, нажала несколько переключателей и каждый раз кричала что-то о каффе. Артиллерия называет это "заградительным огнем".


Она вернулась, посмотрела на остатки своего сэндвича с бифштексом - она съела гораздо больше, чем я, хотя я не мог сказать, куда она положила его в виде грот-мачты, - и отодвинула его в сторону. Затем: "Ну, что ты скажешь?"


"Это могло бы иметь большое значение – в финансовом отношении – для вас, линии ADP, если бы вы могли серьезно подойти к этому делу?"


Она пожала плечами. - Не очень, нет.


"Нет?"


"Мы были застрахованы, нам заплатили, прямо сейчас они строят новую Скади. Наши следующие страховые взносы, конечно, будут стоить дороже, но это все. На самом деле дело касается двух групп страховщиков; это их деньги.'


В наши дни так обычно и бывает. Я взглянул на часы: я все еще мог успеть на самолет в два тридцать. - Кстати, как ты узнал, что я в Бергене?


Она снова захихикала. * Ты не попал в светскую хронику, сынок, но твое имя точно попало в газету.'


Я поморщился. Джек Моррис вряд ли читал норвежские газеты, но какой-нибудь человек из агентства Рейтер мог это обнаружить, и… Я бы достаточно скоро узнал. - Вы знали этого парня, Стина?


"Тот, кого убили? Конечно - я знаю здесь всех в судоходном бизнесе. Хороший геодезист".


"У вас есть какие-нибудь предположения, почему он был убит?"


"Сегодня утром по радио передавали репортаж: там говорилось, что они получили признание от какого-то местного парня. Личная ссора".


"Я в это не верю. Его убили, чтобы помешать ему рассказать мне кое-что".


Она подняла брови. - Это факт? Вы сообщили в полицию?


"О, да. Но, как вы сказали, у них есть признание и самоубийство. С мозаикой не поспоришь, когда все кусочки сходятся. Я все еще в это не верю."И Вик тоже, а он даже не знал о том, что мой Маузер был замешан в этом деле. Как раз в этот момент вкатился стюард с подносом и двумя толстыми кофейными чашками.


Когда он ушел, я сказал: "Это все равно не меняет того факта, что Стин собирался поговорить со мной. Но что он собирался мне рассказать – о бревне, или о скади, или о чем-то еще?"


Она деликатно подула на свой кофе. - Понятия не имею. Возможно, как он нашел журнал. Он ведь нашел его, не так ли?


"Я полагаю, что да. Хотя и не понимаю, как, в сгоревшем обломке".


"Это могло случиться. Предполагалось, что эти парни хранят эту штуку в несгораемой коробке. Но я никогда не думал, что кто-то из них это делал. Черт возьми. Если бы я знал, то получил бы эту штуку вовремя для расследования.'


"Когда же тогда Стин обследовал место крушения?"


"Только в прошлом месяце".


"Что? И столкновение произошло в сентябре прошлого года?"


"О, ее обследовали раньше, это верно, но не требуется десяти минут, чтобы понять, что сгоревший корпус непоправим. Стин оценивал ее стоимость на металлолом: посмотреть, стоит ли ее разбирать, теперь, когда установилась хорошая погода. Но это дело Ллойда. Теперь это их развалина. '


"Так вот почему он отправил журнал Фенвику, а не вам?"


Она посмотрела на меня немного настороженно, затем пожала плечами. - Возможно. Ты никогда не встречался с этим Стином?


"Не живые".


"Конечно. Что ж... хороший геодезист".


Время поджимало. Я залпом допил кофе и встал.


Она вскочила на ноги и протянула руку. - Спасибо, что заглянул, сынок. Надеюсь, ты вернешься с этим бревном.


Я издал неопределенный звук согласия, повернулся к двери, а затем вернулся. - Но если это действительно всего лишь страховой случай, почему ты так беспокоишься?


Ее глаза были ясными и невозмутимыми. - Большая часть моей команды погибла, сынок. Сейчас я ничего не могу для них сделать, кроме как выплачивать им пенсии - и следить, чтобы их не обвиняли больше, чем они имеют на это право. Это всегда самый простой выход - обвинять мертвых.'


Я кивнул, ничего не сказал и вышел.


Проход был перекрыт вереницей докеров или кем-то еще, кто поднимал картонные коробки и бидоны с пивом. Капитан Дженсен перегнулся через поручни с планшетом, проверяя каждую коробку на борту. Я ждал рядом с ним; он посмотрел на меня, хмыкнул и кивнул.


"Вы знали команду Sfeadt?" Я спросил дружелюбно.


"Я знаю. Очередь небольшая, вы всех знаете. Хорошие люди".


"Главный инженер все еще на линии?"


'Найгаард? Он уходит на пенсию. Очень обеспокоен. Очень плох. Поранил руки. ' Он поднял свои собственные руки в жесткой, похожей на когти позе - и чуть не выронил планшет. "Я иногда навещаю его. В– как вы сказали? Шоманнсхеме. Доме моряков. Выпей немного виски. - Он прервался, чтобы крикнуть что-то бригадиру на пристани внизу.


Проход был свободен. Я кивнул на прощание, поспешил вниз и начал искать такси.


Я пришел вовремя; не было и половины второго, когда мы забрали мой багаж (я собирался рискнуть с пистолетами; с Маузером, все еще разорванным на куски и разбросанным по всему моему большому чемодану, это не выглядело бы зловеще ни для одного металлоискателя. И "дерринджер" собирался быть засунутым мне в промежность: в наши дни, когда заботятся о генах, они опасаются направлять на тебя излучение). Мы пронеслись по высокому мосту над южной гаванью, затем по длинному туннелю на склоне горы, направляясь в аэропорт.


Итак, это был Берген, экономичный круглосуточный тур. В том, что вы получили только одно убийство, единственное избиение и лишь каплю шантажа; чего вы ожидали, скряга, – Резни в День Святого Валентина?


Я изучал затылок водителя – широкий, толстый и красный – и не знал, чувствовать ли себя вошью или мелким игроком, пытающимся переиграть игру с высокими ставками на маленькой паре. Я мог бы сказать Дэвиду, что, по крайней мере, теперь я знаю, что мы ищем, но не то, что мы были ближе к тому, чтобы найти это. Но что еще я мог сделать? Я поговорил со всеми, кто был в этом замешан, не так ли? Ну, не так ли?


Я наклонился вперед. - Вы знаете какие-нибудь дома престарелых моряков? Кажется, вы называете это Шомансхьем.


Вопрос удивил его; он пожал широкими плечами и сказал: "Я знаю одного и думаю, что еще двоих".


"Как их зовут? Их имена?"


Он назвал мне одно имя, но оно ничего не значило. Затем: "Тот, что на Гулбрандсенс-гейт".


"Спасибо".


Я вернулся к созерцанию улицы сквозь непрекращающуюся морось. Большие пригородные дома редели, становясь все шире. С внезапным ревом двухмоторный реактивный самолет пронесся над головой и исчез за холмом. Я был в паре часов езды от дома.


О черт.


"Разворачивайся", - устало сказал я. "Обратно на железнодорожную станцию. Я кое-что забыл".



Двадцать пять



Дом моряков Гулбрандсена, как оказалось, находился рядом с южной гаванью, рядом с судостроительными верфями. Вы поднялись по улице, позаимствованной у Сан-Франциско, – такой крутой, что в большом доме может не хватить целого этажа по всей длине, миновали смешанные старые и новые здания университета наверху, и начали спускаться с другой стороны – и вдруг вы оказались не на той стороне города.


Это есть в каждом городе. Унылые, обшарпанные улицы, окруженные унылыми квартирами, а окна похожи на слезящиеся старые глаза. Тихо и неподвижно, потому что шум и движение стоят денег, и без смеха или гнева, потому что они тоже чего-то стоят. Та часть, которая сейчас даже не может вспомнить, когда она что-то делала, кроме как ждать перед холодной плитой, когда придет время забраться в постель и лежать без настоящего сна, ожидая, когда придет время снова по-настоящему не просыпаться. Это есть в каждом городе, даже в Бергене.


Сам Дом находился на углу Гулбрандсенс-Гейт; четырехэтажное викторианское здание с выцветшей желтой штукатуркой, с маленькими узкими окнами, зарешеченными на первом этаже. Я оперся большим пальцем на старую кнопку звонка в форме блюдца и стал ждать.


Спустя долгое время внутри послышались шаркающие шаги, дверь со стоном приоткрылась, и на меня выглянуло лицо. Ему, должно быть, было под пятьдесят, кожа цвета наждачной бумаги туго обтягивала острые кости, но сбивалась под выцветшими голубыми глазами и свободно свисала на горле. Он ничего не сказал.


Я хотел бы видеть главного инженера Найгаарда, пожалуйста, - весело сказал я. Дверь начала закрываться, но моя нога оказалась там первой.


- Погоди-ка. По крайней мере, мы могли бы спросить джентльмена, не хочет ли он меня видеть, не так ли?


- Ты ему не нужна. - И он навалился всем своим весом на дверь. Я откинулась назад.


"Ты даже не знаешь, кто я! Я привел его. подарок!" - И я помахал полбутылки скотча, которую купил в "Винмонополе" – государственной выпивочной – по дороге сюда. Если бы капитан Дженсен был прав, это должен был быть паспорт.


Выцветшие голубые глаза смотрели бесстрастно. - Он не хочет посетителей.


"Просто спроси его!" Я раздраженно толкнула дверь, и она вырвалась у него из рук, отбросив его к стене, в поисках опоры.


Я посмотрел вниз и увидел, что на нем была одна ковровая туфля и один жесткий блестящий ботинок. Значит, он когда-то потерял ногу. Что ж,… тогда у него должно хватить здравого смысла не ввязываться в драки.


Он смотрел на меня с чистой, терпеливой ненавистью.


Я спросил: "Найгаард дома?"


"Комната 14". Унылый, невыразительный тон.


"Спасибо, герр...?"


"Рууд. Суперинтендант Рууд".


Я закрыл дверь и пошел по мрачному коридору, по линолеуму, который был неровным и шершавым под моими ногами. И вверх по лестнице без ковра. На повороте я оглянулся. Рууд все еще стоял, прислонившись к стене, и смотрел мне вслед. Я пошел дальше.


Комната 14 находилась на втором этаже, дальше по узкому коридору, который был темным и источал тот неопределимый, но безошибочно узнаваемый запах стариков. Вокруг меня послышались негромкие личные звуки; кто-то надрывно кашлянул, в туалете с третьего раза спустили воду, звякнула тарелка. Я постучал в дверь.


При втором стуке скрипнула кровать, приглушенный голос что-то пробормотал, и шаги неохотно направились к двери.


Может быть, ему было шестьдесят, может быть, больше, но первым делом вы увидели не его возраст, а его поражение. Он ушел, отключился, сдался. Его лицо было одутловатым, из-за чего его покрасневшие глаза казались слишком маленькими, живот выпирал над расстегнутыми вверху брюками – но для крупного мужчины то, как он выглядывал, было маленьким и вороватым. И его дыхание само по себе было едой, только с недельной задержкой.


'Ja? Hva onsker De?'


Я стоял на своем и старался не вдыхать. - Главный инженер Найгаард? Я Джеймс Кард из Лондона. Я принес вам... - и я показал ему бутылку.


"О, да!" - Он взял его, поднял, чтобы рассмотреть поближе, – и тогда я увидела его руки. Спинки, там, где они торчали из поношенного старого свитера, были покрыты массой скомканных бело-голубых рубцов до самых кончиков его пальцев. Ногти, те три или четыре, которые еще сохранились, были толстыми, грязными маленькими дольками. Но, судя по тому, как он держал бутылку, пальцы не были сцеплены: они могли двигаться от примерно наполовину сжатых до почти широко раскрытых.


Огонь. Только огонь способен на такое.


Затем он попытался расправить плечи, несмотря на напряжение в животе, широко распахнул дверь и бодро сказал: "Входи, друг мой, входи. Я немного– ты говоришь, вздремнул".


Я вошел. Я мог догадаться, на что будет похожа комната, но я ошибался. Она оказалась на удивление чистой, светлой и почти опрятной. Не то чтобы там было что наводить беспорядок, но кровать была застелена, хотя и помята, а стол, комод и полки свежевыкрашены в белый цвет. В стакане на узком кафельном подоконнике стояла даже пара цветов.


Найгаард наполовину выдвинул ящик стола, передумал и оставил бутылку на виду. Затем взял электрический чайник и потряс его. - Хочешь кофе, джа? - спросил я.


"Если ты все равно это делаешь". Я примостился на подлокотнике кресла средних лет, покрытого старым, но недавно вычищенным чехлом.


Он включил чайник, нашел банку растворимого кофе, пару кружек и пакетик сахара, и даже от этого усилия у него немного перехватило дыхание. "Вы моряк, мистер– э-э...?"


"Карточка. Нет".


"Так зачем ты навещаешь такого старика, как я, а?"


"Я выполняю кое-какую работу для кое-кого в лондонском "Ллойде"". Что ж, в этом была разумная доля правды. "Я так понимаю, вы были в "Скади", когда она..."


Он повернулся спиной, и его широкие плечи задрожали. - Нет. Я не говорю об этом.


"Извините". Полагаю, мне не следует удивляться. "Но вам придется поговорить об этом с судом, если дело когда-нибудь дойдет до суда. Почему не со мной?"


"Вечно адвокаты, вопросы, почему то-то и то-то, все время. Нет. Почему старик не может умереть сам, со своими людьми? Он по-прежнему стоял ко мне спиной.


"Ты не умираешь, брось это". Он не ответил. "Хорошо, тогда не говори о столкновении. Ты когда-нибудь встречал человека по имени Стин?"


Он обернулся и, казалось, успокоился. "Да, я встречался с ним раз, другой".


"Недавно?"


"Думаю, месяц. Ja.'


"О чем он тебя спрашивал?"


Он замахал руками, как негнущимися крыльями. - Всегда одно и то же, Скади, Скади, Скади. - Затем чайник зашипел, и он отвернулся, чтобы сварить кофе.


Я спросил: "Вы читали сегодняшние утренние газеты?"


"Я не читаю газет. Только журнал о доставке".


"Стин вчера был убит. Убит".


Он покачал головой. - Он мне не нравился.


"Почему бы и нет?" Хотя я мог понять, почему такой аккуратный, щепетильный человек, как Стин, – судя по его одежде и должности – не слишком ладил с Найгаардом.


Он обернулся с парой дымящихся кружек. - Просто всегда вопросы. Скади, Скади, Скади.


Его рука дрожала, когда он протягивал мне кружку, и только прикосновение тепла от нее напомнило мне, насколько холодно в комнате; я все еще был в своей дубленке. В углу стоял солидного вида электрический тепловентилятор, но Найгаард, очевидно, предпочитал использовать свободные деньги на что-то другое.


Какое-то время мы просто пили, и, вероятно, он удивлялся, почему я здесь, не меньше, чем я сам. Потом мне удалось пролить немного кофе на воротник пальто, и я потянулся за носовым платком.


Он дернулся, как подстреленная марионетка. "Нет, нет! Ты не должен курить! Нет света, нет!" Одна скомканная, дрожащая рука была протянута ко мне.


Я очень осторожно достала носовой платок и вытерла себя. Он ссутулился и наполовину отвернулся. Я спросила: "Тебе не нравится открытый огонь? Что ж, это звучит разумно, после того, через что ты прошел.'


Его рука потянулась к виски, затем отдернулась и пригладила тонкие белые пряди на голове. А затем снова попыталась дотянуться до бутылки. Он бросил на меня быстрый косой взгляд, одновременно лукавый и полный надежды, и мне захотелось сказать ему, чтобы он сделал это. Но ты не можешь, даже когда знаешь, что не сможешь остановить это, ты не можешь быть тем, кто это начал.


Затем он взял бутылку, как будто никогда раньше ее не видел, и внимательно изучил этикетку. - Я раньше не знал этого сорта. Это вкусно,; а?


Я пожал плечами. - Сам этого не знаю.' Хотя по цене более трех фунтов за полбутылки там был "румяный", что ж, лучше быть хорошим.


Он помахал передо мной бутылкой. - Хочешь немного в кофе?


"Ну..." Что ты скажешь? Маленькие глазки с тоской посмотрели на меня.


Он быстро сказал: "Я не пью днем. Но только один раз, чтобы попробовать, да?"


Он отвинтил крышку. Я молча протянула ему свою кружку, и он скорее встряхнул, чем налил немного. Затем повернулся ко мне спиной, чтобы, может быть, случайно, я не мог видеть, как много он отдал себе.


"Скол".Он поднял кружку, сделал глоток и непринужденно улыбнулся. "Вкусно, ja?"


"Да, конечно". Где–то снаружи остановилась машина - достаточно редкий шум на этой улице, чтобы он услышал его и остановился. Но он не пошел посмотреть. Я сделал глоток; он сделал глоток.


Тогда я спросил: "Ты когда-нибудь слышал о чем-то под названием "Эйч энд Торнтон"?"


Так и было. Он еще раз дернулся, затем уткнулся лицом в кружку и поднялся с тщательно продуманным выражением лица. - Что ты сказал?


"Эйч энд Торнтон". Я думаю, это адвокатская контора, или, может быть, судовые инспекторы, или что-то в этом роде.


Теперь он выглядел искренне озадаченным. Он покачал головой. - Нет, я их не знаю. Нет.


Черт. Он был у меня, и я потеряла его, но я не знала, как и где.


Затем по коридору затопали ноги – юные ноги. В дверь коротко постучали, она с грохотом распахнулась, и она вошла прямо в комнату – и не для того, чтобы пожелать мне Счастливого Рождества.


Она была молодой, высокой блондинкой, и под темно-синей курткой с капюшоном и черными лыжными брюками у нее могла быть неплохая фигура. Прямо сейчас она просто стояла и свирепо смотрела на меня, раскрасневшаяся, слегка запыхавшаяся, со сбитой набок смешной маленькой студенческой шапочкой на голове.


"Что вы здесь делаете?"1 "Спокойно пьете кофе с герром Найгаардом".


Она подозрительно огляделась по сторонам, затем заметила виски. - Вы принесли это?


Я кивнул.


"Это нехорошо для него!" На мгновение я подумала, что она собирается выбросить это в окно – и он тоже. Я никогда не видела, чтобы кто-то выглядел таким просто испуганным.


Но она взяла себя в руки. - Кто ты? - спросил я.


Я сказал ей, но это ничего не значило.


"Зачем ты хочешь его видеть?"


"Подождите минутку. Кто вы? – его дочь?"


"Нет, я всего лишь студентка. Но я помогаю ухаживать за ним". Тогда это объясняло свежевыкрашенную мебель, цветы и общую опрятность.


"Очень милосердно с твоей стороны", - одобрительно сказал я. "Приятно знать, что все еще есть студенты, которые не проводят все свое время, круша кампус и спя втроем в одной кровати. Но я не причиняю ему никакого вреда.'


Лицо Рууда появилось над ее плечом, и он бросил на меня торжествующий взгляд. Быстрый человек с телефоном, герр Рууд.


Девушка сказала: "Ты сейчас же уйдешь".


Я посмотрел на Найгаарда. - Это твоя комната, приятель.


Но он не оглядывался назад. Поэтому я кивнул и сказал: "В любом случае, спасибо за кофе".


"Я благодарю вас за виски", - пробормотал он в ответ.


"В любое время". Девушка отступила в сторону, пропуская меня в дверь, затем последовала за мной. Рууд остался внутри и закрыл дверь.


Она спустилась за мной по лестнице и вышла на улицу - а потом мы просто стояли там под моросящим дождем и смотрели друг на друга.


Она твердо сказала: "Ты сейчас же отправляешься домой".


"Неа. Я просто стою здесь, любуясь видом".


Это заставило ее задумчиво моргнуть. Затем ее осенила блестящая идея. - Я знаю нескольких студентов, очень грубых. Они заставят тебя уйти.


"Осмелюсь сказать, что ты их знаешь – в каждом университете есть такие, и им нравится быть известными – но они не знают тебя. Не какой-нибудь жалкий христианский образчик-благодетель, вроде тебя. Так что забудь о команде головорезов; они ничего для тебя не сделают.'


Она покраснела. - Тогда я вызову полицию.


"Попробуй найти инспектора Вика". Я стоял у старого развалюхи "Фольксвагена" – такого старого, что у него были двойные задние стекла, и такого побитого, что казалось, его выбросили на свалку. Я похлопал крыло, а затем мне пришлось остановить его тряску. - Твое?


"Мне принадлежит половина этого".


"Подбрось меня обратно в город, и я куплю пива на другом конце".


"Я не пью". Но в остальном идея ей понравилась; по крайней мере, это избавило меня от Гулбрандсенс-гейт. Забираясь в машину, она сказала: "Я Кари Скаген". Так что теперь, когда я знал ее имя, мы могли быть одни в машине.



Двадцать шесть



Пока мы пыхтели по залатанной улице, я спросил: "Как давно ты знаешь Найгаарда?"


"Еще до Рождества".


"Примерно с того момента, как он появился в Приюте? Как вы с ним познакомились?"


"Есть что–то вроде клуба. Называется "Студент-христианин". Мы помогаем старикам и тому подобное".


"Значит, это была чистая случайность, что ты привлек его?"


"Да..." она крутила рычаг переключения передач, пока не нашла подходящий ей звук. "Но почему ты..."


Но я был полон решимости оставить этот допрос в своих руках еще на некоторое время. - У него что, нет семьи?


"Его жена мертва уже десять лет. У них нет детей. Его сестра живет в Дании, но она тоже очень старая. Так что..."


Мы завернули за угол, и меня отбросило к двери, которая пыталась открыться. Я вскарабкался обратно на свое место. "Но разве его старые работодатели в ADP ничего не могут сделать?" Например, вытащить его из этой дыры? Ты видел миссис Смит-Бэнг?'


"Вы ее знаете? Да, я ее видел. Но она говорит, что не может платить больше его пенсии, а он говорит, что не хочет покидать Дом. Ему нравится быть с моряками".


Если подумать, то почему миссис С.Б. должна платить еще больше? Вряд ли она задолжала премию команде, которая внесла, по крайней мере, свою долю в легализацию скади, с какой бы скоростью это ни происходило. А переплата главному свидетелю может плохо выглядеть в суде.


Затем мы свернули на главную дорогу, она выжала сцепление, и мы пересекли две полосы быстрого движения, прыгая-прыгая-прыгая, как кролик из сказки. Белый "Мерседес" обогнул нас и исчез впереди с предсмертным воем клаксона и моими нервами.


Кари серьезно сказала: "Я лучше управляюсь с лодками".


Я кивнул, затаив дыхание, и она, наконец, задала вопрос. - Почему ты пришел к нему и принес виски?


"Просто как подарок. Этот ублюдок Рууд собирается украсть его?"


"Нет. Я просил его об этом много раз. Если бы он это сделал, то очень скоро смог бы остановить инженера Найгаарда от пьянства ".


"И хлопайте в ладоши, если верите в фей", - пробормотала я.


"Прощение?"


"Неважно. Просто поверь, я бы не принес Скотч, если бы знал, что он алкоголик". Правда? Что ж, это была моральная проблема, которую мне не нужно было решать прямо сейчас. "Но вы знаете, что Найгаард - важный свидетель в судебном деле?"


'Ja. Он был на сгоревшей лодке.'


"Значит, я вряд ли первый, кто приходит с вопросами, верно?"


"Да", - призналась она.


"А вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джонас Стин?"


"Инженер Найгаард сказал о нем. Он ему не понравился".


"Возможно, но его убили не из-за этого".


- Хва? - недоверчиво переспросила она.


Хочешь знать, почему женщины никогда не будут править миром? Потому что они не утруждают себя чтением газет, чтобы узнать, захватили ли они мир, вот почему. Эта история была на первой полосе - и по радио, по словам миссис С.Б.


Я попытался объяснить. Когда я закончил, она осторожно спросила: "Но вы не думаете, что это сделал этот человек, Ли?"


"Ну ..." Если уж на то пошло, Ли мог легко это сделать; несомненно, он был соучастником. "Вопрос скорее в том, почему это было сделано. Найгаард когда-нибудь рассказывал вам то, что он сказал Стину?'


Она попыталась вспомнить, ее лоб слегка нахмурился. С этими прекрасными длинными волосами, четким профилем и светлой кожей она была довольно привлекательной. По-моему, за голубыми глазами слишком много характера. "Я думаю, он говорил об аварии ... и о спасении".


Великолепно. Чертовски чудесно. Они бы тоже не упомянули погоду? Или загрязнение окружающей среды, или политику, или дорожную проблему?


"Что ж, - проворчал я, - если ты когда-нибудь сможешь заставить его рассказать тебе больше о том, что знал Стин, это могло бы помочь".


"Почему я должен тебе помогать?"


Следующие пять ярдов я сдерживал себя. "Потому что Стин был убит из-за этого! И еще один человек был убит из-за этого десять дней назад – человек, с которым разговаривал Стин! И Лжет сам - о, черт возьми, не бери в голову, просто продолжай проявлять христианскую благотворительность.'


Она смотрела на меня. Предоставленный самому себе, "Фольксваген" подпрыгнул, как терьер, и набросился на проезжающий фургон. Мы оба схватились за руль.


Когда мы снова взяли его на поводок, она спросила: "Вы хотите сказать, что инженер Найгаард тоже может быть убит?"


"Я не знаю. Я действительно не знаю". И я действительно этого не делал. "Может быть, они рассчитывают, что он сделает это с собой. Высади меня на железнодорожной станции; я хочу забрать свои сумки. '


В конце концов, она тоже предложила отвезти меня в аэропорт, и я согласился из чистой преданности долгу. Если кто-то и мог достучаться до Найгаарда, то она казалась наиболее вероятной - если бы он захотел попытаться. Что касается ее стороны, я думаю, она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что так быстро выставила меня из своей комнаты.


Время от времени, когда это, казалось, не могло отвлечь ее от поддержания нашей жизни, я узнавал, что она изучает историю и английский, что ее родители живут где-то дальше на юге, что она не помолвлена. Она не многому научилась у меня; я пытался создать впечатление, что работаю в крупной юридической фирме в Лондоне.


В аэропорту выяснилось, что единственный способ попасть домой в ту ночь - это вылететь местным рейсом в Осло, сделать пересадку в Гетеборге в Швеции, а затем в одиннадцать тридцать пять вечера вылететь в Лондон. В кассе подумали, что я сумасшедший и могу оскорблять их страну; кроме того, мне предстояли большие неприятности, чтобы выпутаться из этого, но они выписали мне целую пачку билетов.


Потом нам пришлось полчаса ждать самолет в Осло, поэтому она выпила кофе, а я – пиво, несмотря на ее неодобрительный взгляд. Честно говоря, я не думаю, что девушка могла бы помочь этому больше, чем Найгаард мог бы сейчас помочь противоположному подходу.


Я небрежно спросил: "Найгаард когда-нибудь говорил с вами о столкновении?"


"Нет– не совсем. Я спрашивал его, но он сказал, что многого не помнит".


"Как его спасли?"


"Он был на... плоту, как вы это называете. Всю ночь, да и днем тоже. Потом его нашла рыбацкая лодка. Я думаю, что из-за ожогов... - она постучала себя по лбу. - Заставила его забыть, понимаешь?


"Да". Я мог бы также понять, какое впечатление он произведет в суде. Но вы не должны выбирать свидетелей, как на кастинге в кино, хотя я знал, что такое бывает. Кари добавила: "Конечно, именно поэтому он сейчас так много пьет".


"Ага? А кто покупает ему выпивку? Ты?"


У меня было бы меньше реакции, если бы я предложил растянуться на столе в кафетерии и стать просто хорошими друзьями. Я поспешно сказал: "Хорошо, хорошо – ты просто следи за ним в чистоте и опрятности. Но кто же покупает его виски, аквавит и так далее?'


Теперь она была просто озадачена. - Сам, конечно. Он выходит.


Я имею в виду, кто за это платит? Я знаю, что пенсии в Норвегии хорошие, но, чтобы оставаться в таком состоянии, он выпивает почти бутылку в день. Больше сотни крон; может быть, тридцать фунтов в неделю, прежде чем он заплатит хоть пенни за постель и завтрак.'


"О, нет".


"О, да. Вот чего это стоит".


Она выглядела озадаченной. Как и большинство трезвенников, она предполагала, что все, что нужно, чтобы стать алкоголиком, - это сделать пару незаметных глотков до полудня. Но вы должны работать над этим, хотя в данный момент это и не кажется работой.


- Возможно, герр Рууд знает... - медленно произнесла она.


"Ты мог бы спросить. Но он, кажется, очень заботится о старике".


']а. Они были друзьями на корабле – как ты это говоришь?'


"Товарищи по кораблю".


"На войне. Когда герр Рууд потерял ногу. И после этого он не мог быть офицером, так что..."


Из динамика донеслось что-то, что могло означать мой рейс. Я встал и протянул руку. Я получил искреннее теплое пожатие и настоящую улыбку. Она сказала: "Мне жаль, что я была – слишком поспешной".


"Неважно". Я дал ей одну из своих визиток – ту, на которой были указаны мой адрес и телефон, но не профессия. "Если он расскажет тебе что–нибудь о Стине, позвони мне, ладно? Я верну тебе деньги.'


Она кивнула.


Я поспешил к выходу по мокрому летному полю, а когда оглянулся с верхней ступеньки трапа самолета, она сама стояла под моросящим дождем и довольно официально махала мне рукой.


Лучшее, что можно сказать о поездке домой, это то, что никто не нашел моих пистолетов. У меня был трехчасовой перерыв на ужин в Осло, затем часовая выпивка в Гетеборге. Я добрался до Хитроу незадолго до двух часов ночи, а лег спать сразу после трех. И оставался там до одиннадцати следующего утра.



Двадцать семь



Сначала я позвонил Харроу, потом попытался дозвониться до Вилли. Он перезвонил мне перед обедом. "Ты можешь договориться о заседании правления до конца дня?"


"Э–э, я думаю, да - ты имеешь в виду и с молодым Дэвидом тоже?"


"Такова идея. Он свободен и может пойти в местное кафе после четверти пятого. Я назначил свидание на половину пятого".


- Скорее. Очень хорошо. Хочешь, я заеду за тобой?


"Неплохая идея". Тогда мы могли бы оставить мою машину, которую просто могут узнать. "Но у вас есть что-нибудь менее заметное, чем Tiger Royal?" Он усмехнулся. - Как насчет красного "Мини-купера"? Сойдет и так. Поэтому я договорился встретиться с ним возле паба "Швейцарский коттедж" в четыре часа. Переход туда дал бы мне пространство, чтобы потерять лишнюю тень, которую я случайно отбрасывал.


Но между тем, была еще одна дополнительная страховка, которую я хотел оформить. Я поехал в свой стрелково-пистолетный клуб и обманом заставил местного сторожа разрешить мне воспользоваться стрельбищем; зимой оно обычно не работает по будням. Затем я всадил пятьдесят патронов в Маузер HSC, и после этого следы нарезов будут отчетливо отличаться от тех, что были на любой пуле, которую они извлекли из головы Стина.


Пока я был там, я тоже впервые выстрелил из "дерринджера". Удар и грохот были чем-то совершенно особенным – при стволе такой длины патрон практически взрывался на открытом воздухе, – но оба снаряда, пропитанные водой, сработали, хотя одному Богу известно, куда они разлетелись. Я сделал еще шесть выстрелов, и только когда приблизился на десять ярдов, смог разглядеть, куда стреляю: высоко справа. Не стреляй, пока не почувствуешь запах чеснока в их дыхании.


Я выпил пива и съел сэндвич по дороге домой и сел в машину как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.


"Майор. Где, черт возьми, вы были?"


Дэйв Таннер, конечно. - Извини за это, Дэйв. Кое-что ... произошло. Я вернулся.


"Да?" - кисло спросил он. "И как долго?"


"Не вижу, что еще может произойти. У тебя есть что-нибудь для меня?"


"У меня это было в прошлый понедельник. Не знаю, есть ли оно у нас до сих пор. Но я проверю и дам тебе знать".


"Спасибо, Дэйв".


Он повесил трубку. Я стоял с телефоном в руке, вспоминая, что не спросил о Пэте Кавана; Дейв, вероятно, мог слышать о нем. Но он точно не был мне должен никаких услуг, а ты не хочешь накапливать слишком много долгов. Это может подождать.


Вилли пришел как раз вовремя. Я втиснулся на переднее сиденье Mini-Cooper – почему человек его роста и достатка выбрал его даже в качестве второй или третьей (или девятой, насколько я знал) машины, я просто не мог догадаться. Мы поспешили прочь по Финчли-роуд.


Сегодня он был деревенским сквайром: кавалерийские саржевые брюки, расклешенный пиджак, толстая мягкая рубашка в едва заметную клетку – точь-в-точь как у последних трех поколений Уинслоу, за исключением того, что на шее у него болтался шелковый шейный платок, а у них он был бы повязан как уздечка для верховой езды. Куда бы Вилли ни вложил свой бессмертный дар оригинальности, это было не в его гардероб.


- Есть новости о Эйч и Торнтоне? - Спросил я.


"Извини, старина. Они не адвокаты - я проверял".


"Что-то с доставкой? Очередь?"


- Это не судоходная линия. Но...


"Морские инспекторы? Или какая-нибудь другая дочерняя фирма?"


"Вы имеете в виду фрахтовых брокеров, или экспедиторов, или судовых брокеров, или складских агентов, или бункеровочную фирму, или, может быть, просто двух парней, у которых концессия на очистку от ракушек спасательной шлюпки "Илфракомб"?" Он бросил на меня быстрый, сухой косой взгляд.


"Ладно", - проворчал я. "Значит, судоходство по-прежнему более крупный бизнес, чем думает большинство людей. Но..."


"Но, - твердо сказал он, - один парень, которому я рассказал об этом в "Ллойде", сказал, что, по-его мнению, он слышал это раньше, только это звучало как-то не совсем правильно, понимаете?"


"Что это был за парень?"


"Адвокат".


Впрочем, это мне ни о чем не говорило. Я сдался. - Как дела у синдиката?


"Почти совсем, что ли? Мы, вероятно, сольемся с кем–нибудь из более крупных - осмелюсь сказать, это к лучшему. Мы продолжали существовать как небольшое предприятие только из-за Мартина".


"Скажите мне: прав ли я, полагая, что у него был лишь минимальный депозит в Lloyd's - даже для страховщика?"


Он не торопился с ответом; черт возьми, он не торопился, решая, отвечать вообще или нет. Он ехал по широкой, но оживленной дороге с явным оппортунизмом, держась на более низкой передаче, чем это сделало бы большинство водителей, и позволяя двигателю зарабатывать себе на жизнь. Особой тишины это не вызвало, но привело к аккуратному обгону не с той стороны.


Но в конце концов его поймали на светофоре. Вилли достал длинную сигарету из коробки на магнитной основе, прикрепленной к приборной панели, прикурил от золотой сигареты "Данхилл" и сказал: "Ты чуть было не спросил об этом на похоронах, не так ли, старина?"


"Почти".


"Ты уверен, что это действительно имеет отношение к делу?"


Как раз в этот момент мы тронулись со скоростью скандала. Я откинул голову с заднего сиденья и сказал: "Возможно. Но я все равно не планирую включать это в свои мемуары-бестселлеры.'


Он быстро улыбнулся. - Извини, старина. Да, у Мартина было всего около десяти или одиннадцати тысяч в кошельке, и ты не можешь пойти намного ниже этой суммы. Я полагаю, что с домом за городом и квартирой в Лондоне и поездкой Дэвида в Харроу… а потом плохие годы в Lloyd's, ну ... он просто не смог этого добиться.'


Я мог бы рассказать ему чуть подробнее о доходах и расходах Фенвика, но не думал, что ему понравится то, как я это узнал. Суть была в том, что он подтвердил мой основной тезис. Ну, почти.


Мы свернули налево по Хендон-Уэй и прибавили скорость. Через некоторое время Вилли спросил: "Хочешь еще что-нибудь проверить, прежде чем увидишься с Дэвидом?"


"Почему? – ты беспокоишься, что я могла узнать что-то о его отце, чего, по-твоему, ему знать не следует?"


"Да". В устах Вилли это была хорошая грубость. На мгновение это сбило меня с толку. Затем я сумел спросить: "Например, что?"


"Бог знает, старина. Но должно же было быть что-то... что? В людей не стреляют просто так".


"Скажи это следующему невинному свидетелю ограбления банка". Я смотрела на дорогу и размышляла. Но Дэвид нанял меня первым. "Нет, я расскажу вам обоим все одновременно".


Он кивнул, выглядя вполне довольным. После этого мы почти не произнесли ни слова, пока не припарковались на вершине самого Холма. К тому времени оба тротуара были запружены группами школьников, спешащих туда-сюда, и все они были одеты в соломенные канотье, которые делали их похожими на актеров в костюмах на фоне этого мрачного, промозглого дня. Казалось, что стиль заключался в шляпе, сдвинутой набок, и эластичном ремешке для подбородка, стягивающем волосы на затылке. Во всяком случае, именно так был одет Дэвид, когда мы встретились возле небольшого кафе é. Мы официально пожали друг другу руки и прошли внутрь.


Давным-давно владелец, должно быть, понял, что его основных клиентов интересует количество еды за деньги и ничего больше. Кроме музыкального автомата, единственным потолком в этом заведении был потолок, и это выглядело довольно условно. Вилли осторожно оглядел грязные, грубо оштукатуренные стены, испещренные объявлениями, и слегка вздрогнул.


Дэвид вежливо сказал: "Что бы вы хотели? – Я принесу. Гамбургер с луком довольно вкусный".


"Просто чай", - быстро сказал я.


"Кофе, пожалуйста", - сказал Вилли, но потом поймал мой суровый взгляд, понял, какой там будет кофе, и сказал: "Нет, извините, чай".


Когда Дэвид ушел, мы сели за один из полудюжины простых столиков, защищенных от беспорядков. Был занят только один, группой пятнадцатилетних харровцев, которые взглянули на нас и забыли.


- Боже милостивый, - пробормотал Вилли. - Ты забываешь, насколько... примитивны. школьники.


"Я уверен, что ты никогда ими не был".


"Я, конечно, не был в Харроу, но ..." - он уставился на группу. "Вы только посмотрите на них, что? В этой одежде они выглядят так, словно прошли курс рукоприкладства на свином корме. И все же, готов поспорить, я знаю половину их семей.'


"Вилли, ты сноб".


"О, да, скорее".


Дэвид вернулся с нашим чаем, кока-колой и мясным паштетом для себя. "Ну, сэр", - начал он. "Мистер Уинслоу, конечно, рассказал мне о том, что парень Стин был убит. Но узнали ли вы что-нибудь еще?'


Я напыщенно сказал: "Теперь мы знаем, что ищем журнал скади".


Вилли сказал: "А, тот корабль? Что ж, извини, старина, но мы ищем не журнал. Вы имеете в виду палубный журнал, или машинный журнал, или приблизительные чертежи того и другого, или официальный журнал? Не говоря уже о журнале движения - о чем?'


"Тогда не упоминай об этом", - прорычал я. "Миссис Смит-Бэнг мне не сказала".


"О, вы видели ее?"


"Вы ее знали?"


"Все в Шиппинг знают ее. И АДП Лайн был одним из наших постоянных клиентов ".


- Я так понял. Что ж... - И я начал рассказывать свою историю.


Они молча слушали, Вилли потягивал чай и выглядел одинаково огорченным при каждом глотке, Дэвид просто уплетал свой пирог и внимательно наблюдал за мной.


Когда я закончил, Вилли сказал: "Ты ведь живешь, не так ли?"


"Едва ли".


Дэвид сказал: "Тебе чертовски повезло с твоим Маузером и ты нашел его первым".


- Не совсем. Другая сторона тоже рассчитывала на удачу. Кто-то другой мог обнаружить тело до того, как я туда добрался – у меня могло быть идеальное алиби, например, выпивка в баре с королем или что-то в этом роде.'


"Это все еще был ваш пистолет", - указал он.


"О, да, но у меня были бы проблемы с министерством обороны только за то, что я не сообщил о потере. Это не убийство. Нет, им повезло, что теоретически я мог совершить убийство, и не повезло, что я оказался достаточно пронырливым, чтобы добраться туда первым и начать подделывать улики. Или откручивать их. '


Медленно проговорил Вилли. - Значит, для них было важнее убить Стина до того, как ты его увидел, чем обвинить в этом тебя?


Я уверен в этом.'


"Но все, что он собирался сделать – судя по его записям – это рассказать вам о главном инженере Найгаарде и о том, где он жил".


"И Эйч, и Торнтон. И обо всем остальном, о чем он подумал до того, как увидел меня".


- Да. - Он почесал скулу.


Дэвид спросил: "Но зачем папе было везти это бревно в Аррас?"


Вилли внимательно наблюдал за мной. Я пожал плечами. - Думаю, меня шантажировали.


"Был ли он? О чем?"


На самом деле я не знаю; это не имеет значения. Важно то, что они попробовали тот же трюк со мной, и в итоге я поступил точно так же: подыграл, чтобы посмотреть, смогу ли я выяснить, кто за этим стоит, и предпринял некоторую защиту. Я забрал Дрейпера, как твой отец забрал меня.'


Дэвид слушал вполуха. - Но как они могли его шантажировать? Ты думаешь, у него была интрижка?


Вилли издал сдавленный кашляющий звук. Я попытался выглядеть незаинтересованным.


Дэвид сказал, скорее себе, чем кому-либо другому: "Я полагаю, он мог бы сделать ... но с кем? С кем-нибудь из наших знакомых. Это могла быть мисс Маквуд, не так ли, и именно поэтому она была замешана?" Он взглянул на Вилли, который молодец, что тоже не слышал ни о Фенвике, ни о Мэгги, ни о блуде.


- Но, по крайней мере, мы установили личность. По словам Дрейпера, дело этого Кавано довольно сложное. Херб, очевидно, уволил его за попытку подкупа присяжного, а перед этим он в некоторой спешке уволился из полиции. Звучит как один из тех случаев, когда они говорят: "О, он ужасно милый парень, он бы никогда ничего подобного не сделал", и в частном порядке советуют ему уйти в отставку через шесть месяцев, иначе.'


Глаза Дэвида открылись немного шире. - Они так делают?


"Что, каждая организация так делает?" - спросил Вилли, радуясь, что нашел новую тему для разговора. "Включая государственные школы. Но что вы предлагаете делать с Кавана? – сообщить в полицию?'


- Чьи? Дело Стина закрыто; я так и не сообщил правду - наркобизнес здесь, а что касается Арраса...


Я остановился. Дэвид сильно побледнел, и его сжатые кулаки нервно подскакивали на краю стола. Его глаза сверкнули на меня. "Вы думаете, - сказал он хриплым голосом, - что он убил моего отца?"


Я пожалел, что не видел, к чему вел. Стараясь придать своему голосу как можно больше спокойной рассудительности, я сказал: "Мы знаем, что в Аррасе было двое мужчин; из того, что мы теперь знаем о Кавана, он мог быть одним из них, и я собираюсь сообщить в Аррас – косвенно – чтобы они проверили его имя в отелях и любые списки пассажиров, пересекающих канал, которые они смогут найти. Не то чтобы такие вещи часто встречались в наши дни.'


Я не смотрел прямо на него, но краем глаза видел, что он остывает. Я продолжил свою лекцию. Тем временем Дрейпер тихо работает, пытаясь выяснить, чем Кавана занимался в последнее время – помните, у нас есть преимущество в том, что он не знает, что мы его знаем. Но, кроме того, он работает не на себя, и мы не знаем, на кого он работает.'


Дэвид уставился в свою тарелку, слегка кивая сам себе. В углу голос пятнадцатилетней девочки произнес: "И не говори мне, что это был фильм режиссера. Два режиссера ушли с работы до того, как он туда добрался.'


Другой голос спросил: "Вы смотрели фильм?"


"Нет, конечно, нет. Для чего нужны рецензии на фильмы?"


Я часто задавался этим вопросом.'


Ближе к дому Вилли осторожно закурил сигарету и сказал: "Но это скорее поднимает вопрос о том, кто во всем этом другая сторона".


Я сказал: "Во-первых, подтверждается ли история миссис Смит-Бэнг? О неисправности двигателя и журнале регистрации, подтверждающем это?"


"Да, знаешь, это звучит вполне возможно. Это может быть важным моментом, все верно. Хотя, на мой взгляд, это не столько доказывает, что офицеры "Прометей Сахара" лжецы, сколько то, что у их радара, должно быть, открутился винт. А в тумане это гораздо худшее преступление. Знаете, суды ожидают странных небылиц; большинство столкновений происходит между двумя неподвижными кораблями, находящимися на расстоянии десяти миль друг от друга, которые издают гудки и запускают ракетные сигналы, если вы понимаете, что я имею в виду? Но доверять даффовскому радару – это серьезно.'


Я ухмыльнулся. "Отлично. Значит, у линии Сахара есть веские основания для того, чтобы скрыть этот журнал".


Он вздохнул. - Да, но… знаешь, это большая, солидная компания. Они не занимаются такими вещами, как… как Аррас.


Но на этот раз Дэвид воспринял это спокойно.


Я сказал: "Это чушь собачья, Вилли. Как ты сам сказал, все организации так поступают, и чем крупнее, тем чаще. Ты и твои уланы когда-нибудь были на Ближнем Востоке?"


Он покачал головой.


"Ну, половина нашей работы в разведке заключалась в том, чтобы выяснить, собираются ли нефтяные компании начать революцию, не говоря уже о русских, египтянах и наших друзьях из ЦРУ. Конечно, это никогда не делает председатель правления, и он может даже не знать, но где-то в конце концов кому-то другому приходит в голову, что босса интересуют результаты, а не методы, и еще несколькими ступенями ниже кто-то поднимает пистолет и стреляет. Кто-то нанял Кавану и других, чтобы получить этот журнал; он работал не по спецификации.'


Вилли печально кивнул, и мы некоторое время сидели молча. Потом он сказал: "Конечно, я не думаю, что от этого будет какой-то толк, но ты всегда можешь спросить Пола".


Дэвид сказал: "Вы имеете в виду мистера Мокби, сэр?"


"Да. Он директор линии Sahara, вы знаете".



Двадцать восемь



К тому времени, как мы с Вилли отправились обратно, пабы только открылись, поэтому мы остановились в одном на полпути вниз по Холму, и он позвонил туда, чтобы найти Мокби, пока я смывал привкус чая. Он не сказал мне, что сказал Мокби, кроме того, что пришел навестить меня дома в половине седьмого, но по выражению его лица было видно, что толстяк не подвергался никаким инъекциям христианского милосердия ради меня. Что ж, я мог бы жить с этим от мистера Пола Мокби или без него.


Темнело, и исходящий трафик представлял собой обычную вспыльчивую многоглазую змею плюс несколько пилотов-камикадзе - как обычно. Вилли вел машину вдумчиво и спокойно, его слегка оплавленный профиль греческого бога вырисовывался на фоне проезжающих фар.


Через некоторое время он спросил: "Ты действительно думаешь, что Пол мог быть... ах,… ну, ты понимаешь?"


"Я не знаю, но если в этом есть выгода и его не поймают, я уверен, что ответ "Да". Я прав?"


"Боюсь, что возможно". Некоторое время он молчал, а затем добавил: "Я не хотел упоминать об этом при Дэвиде, ты знаешь, но у тебя есть реальная идея, почему Мартина шантажировали?"


"Ну, он развлекался с Мэгги Маквуд. Разве ты не знал?"


'Er… но как ты узнал?'


"Она сама мне сказала".


"Боже всемогущий". Но он сказал это мягко, в основном для себя. "Я полагаю, тебе пришлось упомянуть о шантаже Дэвиду?"


"Думаю, да. Насколько я могу судить, это краеугольный камень всего дела – уязвимость Фенвика перед разводом".


"О, я не знаю"… В "Ллойде" не слишком старомодно относятся к подобным вещам".


Держу пари, что они довольно старомодны по поводу того, что андеррайтер внезапно теряет большую часть своего депозита – и именно это и произошло бы. Дайте судье по бракоразводным процессам хорошее четкое дело, в котором мужчина открыл бизнес на деньгах своей жены, а затем разрыв произошел по его вине… Господи, Фенвик вышел бы из суда с платой за проезд на автобусе до дома и шиллингом за счетчик, чтобы заправиться.'


"Да, я полагаю, решение судьи перевесит все остальное", - задумчиво произнес он.


Тюрьмы полны людей, которые не согласны.'


"Но, конечно, ты предполагаешь, что Лоис развелась бы с ним. Она могла и не развестись".


"Да ..." В конце концов, сама миссис Ф., черт возьми, почти сказала мне, что, по ее мнению, Фенвик был неравнодушен к Мэгги. "Вероятно, дело было в том, что он не мог позволить себе никакого риска развода, это было бы для него таким окончательным. Таким образом, он был уязвим для любой угрозы вообще".


"Полагаю, вы, должно быть, правы ..." Он совершил аккуратный прыжок со светом, в результате которого мы обогнали "Роллс-ройс". Позади нас сердито вспыхнули фары. "Что ты думаешь об этой истории с Мэгги, которая отправила тебя в Норвегию и так далее?"


"Что она была чертовски привязана к нему – не хотела, чтобы я раскопал что-нибудь, чтобы дискредитировать его. И, возможно, ее тоже".


"Но потом она пошла и рассказала тебе об этом".


"Да– когда я все равно должен был это выяснить. И я подозревал это раньше".


"А. Я спрашиваю, во сколько ей обойдется его наем?"


Я рассчитал. Фары "Роллс-ройса" все еще отбрасывали нам вслед бортовые залпы, заставляя зеркало заднего вида Вилли мигать, как сигнальную лампу. "На случай, если вы не заметили, - нервно сказал я, - вас вот-вот протаранит "Кунардер" за бортом по правому борту".


Он хмыкнул. "Какой-то чертовски глупый маленький посол Восточной Европы". Но он съехал на обочину, и нас тряхнуло в кильватере пронесшейся мимо большой машины.


Я сказал. - Учитывая стоимость проезда морем и самолетом, она, должно быть, потратила на эту прогулку не меньше двухсот фунтов.


"Вероятно, больше, чем мы потратили на тебя, пока что, что?"


"Конечно".


"Скорее, впечатляет".


"Может быть, это просто доказывает, что она была влюблена в него. Секс в наши дни вряд ли это доказывает".


"Что, старина, немного цинично?"


Я просто снова пожал плечами.


У домов на Бишопс-авеню есть только две общие черты: все они расположены в стороне от дороги, что дает место для красивых больших газонов и хорошего участка подъездной дорожки, а такие люди, как вы и я, не смогли бы позволить себе их и за миллион лет. Помимо этих аспектов, каждый дом индивидуален – и так и задумано. Не только дом биржевого маклера в тюдоровском стиле и дом банкира в георгианском стиле, но и все, начиная с эпохи Третьей готики и заканчивая дворцом Северного Лондона на берегу Луары, гасиендой Рудольфа Валентино с зеленой черепицей и плантацией Скарлетт О'Хара.


Этот последний принадлежал Мокби: квадратный квартал глубокого Юга из красного кирпича с белым греческим портиком и множеством широких ступеней, спускающихся к зеленой асфальтированной подъездной аллее. Вилли нашел кнопку звонка среди медных украшений двойных входных дверей, но дом был слишком большим и солидным, чтобы вы могли услышать, как он звонит внутри.


После долгого ожидания одна из боковых дверей открылась, и оттуда с каменным выражением лица выглянул здоровенный шофер, которого я встретил в своей квартире.


- Мистер Мокби ждет нас, - любезно сказал Вилли.


Здоровяк кивнул мне.- А он?


Я дружелюбно улыбнулся ему. - Ты уже сдал экзамены по ограблению с применением насилия? Или хочешь еще несколько уроков?


Он сжал кулак. Вилли укоризненно посмотрел на меня. Затем откуда-то изнутри Мокби взревел: "Не пукай, Чарльз! Впусти их!"


Мы прошли через внутренние французские двери, по большому коридору, в котором было достаточно мебели, чтобы открыть сетевой магазин, и попали в гостиную.


Это была большая комната, но от нее исходило странное ощущение замкнутости. Где-то за золотистыми шелковыми портьерами должны были быть окна, но вы не стали бы ими заморачиваться: внутри было на что посмотреть. Помещение было забито мебелью; пригодными для использования вещами вроде толстых кресел с подлокотниками, диванов и кушеток, непригодными предметами вроде крошечных столиков в серебряных рамках для фотографий, резных скамеек, вышитых скамеечек для ног. Даже обои flock были расклеены в виде панелей, и на каждой панели в золотой рамке был изображен натюрморт с мертвыми фазанами и аккуратными капельками влаги на каждой виноградинке.


Вилли, должно быть, видел все это раньше, но мне показалось, что я услышал, как Мм печально вздохнула.


Мокби стоял посередине, закутанный в просторный красный бархатный смокинг с зелеными лацканами.


"Привет, Вилли, - крикнул он, - что ты делаешь с этим ублюдком-шантажистом?"


Вилли дернулся, как нервная лошадь. В конце концов, его вера в меня была даже поверхностной: он принял меня более или менее благодаря доверию Дэвида.


"Шантажируешь?" - осторожно спросил он.


"Конечно", - сказал Мокби. "Пытается продать нам то, что нам уже принадлежит".


Я спросил: "Ты имеешь в виду журнал Скади?"


"Именно это я и имею в виду, сынок".


Вилли сказал: "Ах, это", - и на его лице появилось смутное облегчение. Даже он не мог поверить, что я был настолько глуп, чтобы пытаться продать Мокби то, чего у меня не было.


Мокби казался озадаченным, но быстро пришел в себя. - Ну что, теперь ты пришел заняться делом?


Я пожал плечами. - Случиться может все, что угодно.


"Полагаю, сначала ты хочешь выпить". Он подошел к книжному шкафу, который, конечно же, оказался барной стойкой из розового зеркального стекла (на днях я собираюсь продать барную стойку, которая окажется книжным шкафом; на Бишоп-авеню наверняка есть тайные читатели).


- Скотч? А ты, Вилли?


"Ах– если бы ты мог, розового джина".


"О Боже", - нетерпеливо сказал Мокби. "Смешай сам". Он вернулся с двумя большими гранеными бокалами и сунул один мне в руку. Вилли пошел и занялся некромантией с бутылочкой биттера.


Мы с Мокби выпили; потом он сказал: "Ну, теперь ты собираешься отдать это?"


Звонил Вилли, я никогда не видел эту штуку. О каком бревне мы говорим?'


Мокби обернулся. - Палубный журнал – журнал старшего помощника капитана. Не тот грубый, который прилагался к мостику, а точная копия, которую хранили внизу.


"Али, да". - Он продолжал смешиваться.


"Ну?" - спросил меня Мокби.


- Что это доказывает? – я имею в виду журнал регистрации.


"У тебя это было достаточно долго, не так ли?"


Вилли элегантно пробирался к нам зигзагами среди мебели. - Не думаю, что мистер Кард слишком хорошо разбирается в норвежских морских терминах, что ли?


Знаешь, это чертовски глупо, но, возможно, то, что я слышал, как все эти норвежцы говорили на безупречном английском, заставило меня забыть, что они ведут свои журналы на норвежском. Я почему-то представил, как Фенвик пролистывает книгу и говорит: "Ага! – это сделал дворецкий капитана!"


"Мартин Фенвик читал по-норвежски?" Быстро спросил я.


Мокби и Вилли переглянулись; Вилли отхлебнул бледно-розовой смеси и деликатно пожал плечами. Мокби сказал: "Немного, я думаю. Не очень".


Значит, Фенвик, должно быть, получил письмо с объяснениями вместе с журналом. Или телефонный звонок. Но если вы разделяете журнал, вы бы все равно добавили письмо. Фенвик сохранил бы его? Скажем, в бюро в его квартире? И могла ли заинтересованная сторона стащить его до того, как я туда добрался?


Мокби уставился в свой стакан, его детские черты слегка нахмурились.


Я спросил: "Итак, что, по его словам, было в журнале регистрации?"


Он глубоко вздохнул, расправив свою большую грудь. - О, что-то насчет того, аннулирует ли это полис или нет.


Вилли уставился на него. - Признал это недействительным? Он действительно так сказал?


Мокби разозлился. - Конечно, виноват. Я просто так сказал.


Я спросил: "Если вы полностью выплатите компенсацию за столкновение, сколько? – это будет довольно крупно, не так ли?"


Мокби широко пожал плечами. "Весь иск составляет около полумиллиона плюс чертовски большие гонорары каждому адвокату, который сможет залезть своим жадным куском в горшочек с медом. У нас была линия в семь с половиной процентов. Это обойдется нам примерно в сорок тысяч фунтов. '


Я нахмурился. - Звучит не так уж плохо.… Я имею в виду, для меня это так, но...


"Два процента оборота за год. В лучшие годы мы выплачивали более девяноста процентов; сейчас их было больше ста. Это страховка".


"Но "Сахара Прометея", должно быть, стоила намного больше, чем все это?"


Вилли сказал: "Я бы предположил, около десяти миллионов. Эти работы с жидким газом стоят дорого. Вся эта нержавеющая сталь и все такое прочее, понимаешь?"


"Но если это вина вашей стороны, разве вы не несете ответственности?"


Мокби презрительно скривился. - Ты действительно думаешь, что мы в "Ллойде" пишем подобные полисы? То, что мы все джентльмены, не значит, что наши головы полны лошадиного дерьма. Поскольку никаких затрат на спасение нет, максимум, что мы можем заплатить за это, - это стоимость скади – около четверти миллиона - плюс столько же другой стороне. Полмиллиона, как я уже сказал.'


"Тогда кто оплачивает остальное? ADP – если они виноваты?"


"Ограничение", - рявкнул он. "Ты ни черта не знаешь о морском страховании, не так ли? Владелец обращается в суд с просьбой ограничить ответственность; цифры немного завышены, но получается, что вы не можете быть должны другой стороне больше, чем стоимость вашего собственного судна – примерно столько, сколько покрывает полис Lloyd's в любом случае.'


Вилли мягко сказал: "Изначально это было сделано для защиты мелкого судовладельца – убедиться, что его не разорит ни один несчастный случай. Они не хотели создавать монопольную ситуацию, подобную той, что сложилась в наши дни с авиакомпаниями, понимаете? И, в конце концов, вы обычно не получаете шлюпку, топящую QE2.'


"Просто невезение, когда это случается, а? Кстати, как такое маленькое суденышко, как "Скади", могло потопить большой танкер?"


"У нее был усиленный лук – почти ледокол. Они использовали ее для торговли на морском пути Святого Лаврентия".


Я кивнул. - Но еще нужно найти девять с чем-то миллионов. Кто платит эти деньги?


Мокби сказал: "Страховщики "Сахарской линии". Снова страховщики "Ллойда", но уже не те синдикаты. Во всяком случае, не мы".


Я думал об этом "ограничении", и чем больше я думал, тем больше оно мне нравилось. Может быть, они могли бы расширить его, чтобы убедиться, что мелкий советник по безопасности / телохранители не разорятся.


Затем я спросил: "И ADP получит ограничение – даже если столкновение произошло по их вине?"


"Если это произошло по вине корабля или команды – если они плыли на шарах в тумане – да, владелец получает ограничение. Но если это была вина владельца, например, приказать им выходить в море в тумане – тогда никаких ограничений.'


"Всего лишь счет на десять миллионов", - мечтательно произнес я.


Вилли сказал: "И часть этой суммы могла бы быть оплачена Общим клубом. Что-то вроде общества защиты судовладельцев, понимаете? Но в любом случае, в данном случае ничего подобного не возникает. Никто не пытается доказать, что Элли Смит-Бэнг отдавала приказы идти полным ходом в тумане. Она бы все равно не стала.'


Я осторожно спросил: "Что же возникает в этом случае – если полис Ллойда будет признан недействительным? Как вы и сказали".


Вилли посмотрел на Мокби, а Мокби - на свой скотч. Затем в его голосе послышалась легкая неуверенность. - Ну, да ... Впрочем, Мартин сказал именно это.


- До того, как он отправился в Аррас, конечно. И вы знали, что его шантажировали этим журналом?


Еще одна короткая пауза. - Он и это мне сказал.


"И вы позволили ему уйти?"


"Господи! – как я мог его остановить? Это был его член на плахе. И я не знал, что ты позволишь его убить!"


И тогда Вилли пришлось помочь. - Мэгги рассказала мистеру Карду о ... о том, что у нее с Мартином роман.


Мокби уставился на него, и удивление на его лице сменилось смутным недоверием. "Господи. Она немного болтлива, не так ли?" Затем он повернулся ко мне и снова стал комендантом лагеря. "И скольким людям вы рассказали?"


Я просто потягивал свой напиток, и некоторое время никто ничего не говорил. Затем я вежливо спросил: "И ваш интерес не имеет ничего общего с тем, что вы также находитесь в очереди на Сахару ".


"Нет, конечно, нет!" Но я не был уверен, что верю его глазам.


"Я должен был спросить. Это может представлять конфликт интересов".

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги