Объективная реальность

Глава восьмая Пороховой комитет

До важнейшего совещания по созданию порохового комитета оставалось еще два часа. В кабинете вождя сидели двое: Народный комиссар внутренних дел Сергей Миронович Киров и начальник иностранного отдела ГПУ Артур Христианович Артузов. Всё дело в том, что ИНО пока что не было полностью передано в ведение НКВД, Киров утверждал, что этот отдел необходимо из его наркомата забрать и создать службу внешней разведки, которую слить с разведотделом Генерального штаба. Сталин же не слишком хотел, чтобы всю систему добычи разведывательной информации сосредотачивали в одних руках, он предпочитал бы иметь несколько конкурирующих служб. Конечно, оставалась еще разведка Коминтерна, но Сталин не забывал, что сама структура этой международной организации наднациональная, а посему не может работать на интересы одного государства, пусть это и государство победившего пролетариата. Так что временно ИНО оставалось ИНО, без всяких там ГПУ.

— И как Журналист воспринял тот факт, что работать ему придётся без прикрытия? — Сталин посмотрел на Артузова, потом поднялся и подошел к окну. Казалось, что заданный вопрос его совершенно не интересует.

— Принял это, товарищ Сталин. Понимает, что мы подставляем его, конечно, не был этому рад, даже расстроен, но быстро взял себя в руки. Пытается выстроить схему, которая могла бы помочь ему выкрутиться. — ответил Артузов.

— Как ты считаешь, товарищ Киров, мы сможем доверять товарищу Журналисту? Товарищ Артузов за него поручился.

— Я вот хочу спросить тебя, Артур Христианович, скажи, а так необходимо пытаться передать заговорщикам еще и материалы на руководство страны? Не будет ли это перебором? Мы начали раскручивать сейчас эту кодлу, что крутится вокруг Енукидзе и Тухачевского, конечно, их зарубежные связи нас очень интересуют, но оправдан ли риск?

Теперь уже Киров внимательно смотрел в глаза Артузова, которому и надо было принимать ответственность за это решение на себя.

— Я считаю, что Журналисту доверять можно. Не подведет.

Начальник ИНО действительно был в Кольцове уверен. Правда, этот авантюрный проект родился в его голове всего пару дней назад. И о плане бросить агента без прикрытия в пасть врага он еще никого не поставил в известность. Вчера это была импровизация, ему хотелось посмотреть на реакцию Михаила, а уже потом решить, справиться он с этой задачей самостоятельно или нет. Это была нормальная реакция обычного человека, который конечно же не хочет рисковать собой, но вот то, что Кольцов смог взять себя в руки и попытался думать, как решить задачу — ему понравилось. Поэтому он и решил всё-таки продлить игру с компроматом.

— Хорошо, товарищ Артузов, ваша уверенность мне нравится. Только скажите мне, вы считаете, что наш советский Журналист поедет в Мюнхен без сопровождения? Разве Новая оппозиция не должна снабдить своего эмиссара телохранителем? И почему он вообще должен ехать в Мюнхен? Наша цель не просто передать эти фальшивки в руки противника, наша цель сделать так, чтобы враг раскрылся, вступил в связь с этой самой «Новой оппозицией». Мне кажется, получив такой материал, заговорщики почувствуют себя более чем уверенно и ни на какие контакты с нашими людьми не пойдут.

Сергей Миронович увидел, что Сталин закончил фразу и стал набивать трубку табаком из кисета, воспользовавшись паузой произнёс:

— Товарищ Сталин, мы выявили, что за товарищем Мессингом установили наблюдение. Но на контакт с ним никто не выходят. Пока только следят.

Иосиф Виссарионович закурил, в кабинете установилась тишина, прерываемая только шумом шагов по ворсистому ковру. Да, хозяин кабинета пользовался мягкой обувью и ходил почти неслышно, но сейчас тишина была такой напряженной, что даже его малейшие движения не оставались незаметными. Сделав пару затяжек, пройдя кабинет почти с одного конца в другой, он выпустил густой клуб табачного дыма, глаза чуть прижмурились от удовольствия.

— Вот что товарищ Артузов, думаю, вам надо план операции переработать. Не надо товарищу Журналисту лезть в логово зверя, ему посещения РОВСа достаточно было. Продумайте, как сделать так, чтобы его контакт с агентами наших заговорщиков заставил их всё-таки пойти на контакт с товарищем Мессингом. У вас состав руководства Новой оппозиции готов?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Хорошо, у вас три дня на подготовку исправленного плана операции. И принесёте мне на утверждение список по Новой оппозиции.

Отставив трубку, Сталин сделал запись у себя в блокноте.

— Семнадцатого в одиннадцать часов жду вас с докладом.

Ни Киров, ни Артузов не знали о иновременном вселенце в Кольцова. Сталину не нравилось то, что попаданец окажется в Германии, он бы предпочел организовать ему что-то вроде золотой клетки, не выпуская из страны, вообще закрыть бы его где-то, в нормальных условиях. Но… слишком большое внимание вызовет такая изоляция известного человека. У Михаила было много связей, в том числе с зарубежными деятелями литературы, искусства, терять такой актив не хотелось. Но лишиться его знания из будущего не хотелось тем более. К сожалению, участвуя в устранении Троцкого Кольцов сам ввязался в такую серьезную игру, что никаких гарантий безопасности у него не было. Особенно если действовать так, как предлагает Артузов. Значит, пришло время встретиться с Пятницыным-Кольцовом и переговорить. Значит, надо подстраховать попаданца еще и людьми Лакобы, или, раз он будет в Германии, то лучше использовать товарищей Вильгельма Пика? Надо это еще раз хорошо обдумать.

А пока еще оставалось время до начала следующего совещания, Сталин открыл потрепанную «амбарную книгу», сшитую из нескольких школьных тетрадок. А еще аналитическая записка Журналиста, посвящённая проблемам развития артиллерии. Проблема состояла из трёх основных компонентов: малого количества пушек и гаубиц большого калибра, он хорошо помнил, что во время Мировой войны в России, артиллерийское управление которой слишком увлеклось единым калибром, проталкиваемый французскими специалистами, ощутили жуткий дефицит именно тяжелых систем, пришлось даже крепости разоружать, использовать метод «с миру по нитке». К сожалению, наша промышленность пока что была не способна выдать достаточного количества стволов. И эту проблему надо было решать. Второй проблемой — порох, то есть то его количество, которое понадобится для получения снарядов калибра более 100 мм. Казалось бы, производство пироксилиновых порохов было уже налажено, чего еще хотеть. Но проблема была в том, что порох для снарядов должен сохнуть, он имеет форму шайб с отверстиями, самое большое посередине. И пироксилиновые пороха очень долго сохнут в этих самых шайбах. Тот же нитроглицериновый порох, типа кордита и его производных сохнет намного быстрее, он технологичнее, получается, что снарядов можно сделать намного больше. И третья проблема в том, как доставить такое орудие на поле боя. В Мировую войну выход нашли в виде железнодорожного транспорта, в том числе бронепоездов, которые перевозили массивную пушку к месту работы. А с мобильностью сейчас у такой артиллерии проблемы. Появление самолетов меняет правила игры. Здоровые дуры-поезда становятся прекрасными мишенями, в общем, надо искать, как сделать такую артиллерию более подвижной. Конная тяга? Ой, какой вопрос. Механическая? Наверное, правильно, но пока что у нас нет тягачей, которые смогут эту самую мобильность артиллерии обеспечить.

И если по первому вопросу было решено всё-таки привлечь специалистов с заводов Круппа, которые сейчас не имели возможности развивать технологии производства орудий нужного калибра на территории Германии, по третьему было принято решение собрать совещание на тему мобильной артиллерии. Посмотрим, что наши гении от военного дела предложат, то по вопросу порохов необходимо было решать сейчас. И там еще стал вопрос гексогена. У нас его производят очень мало, дорогим и кустарным способом. И если Пятницын дал формулу получения гексогена самым технологичным методом, то в тетрадях была интересное упоминание о том, что при получении гексагена американским способом получается побочный продукт — октаген, сильное взрывчатое вещество, крайне необходимое для ракетных порохов и для скорострельной артиллерии, потому что оно устойчиво к высоким температурам.

Перечитав всю полученную информацию, Иосиф Виссарионович подчеркнул самые главные моменты, архиважное переписал в свой блокнот, потом попросил принести чаю. Его не покидала мысль, что готовиться к войне надо, но как сделать так, чтобы ее вообще не было, точнее, не нашей земле? Вопрос был только в том, кого будут готовить в качестве боевого тушканчика, который бросит вызов Советскому Союзу. Та же Польша точит зубы на Восточные кресы. Могут их начать накачивать оружием для войны с нами? Очень даже может быть.

Но тут Поскребышев доложил, что приглашенные на совещание уже прибыли. Первым вошёл нарком Ворошилов, за ним сразу же начальник Артиллерийского управления и Управления снабжений РККА Борис Михайлович Симонов, ему недавно исполнилось тридцать лет, на этой должности он был чуть больше года[12], руководитель Государственной плановой комиссии при Народном комиссариате СССР Валериан Владимирович Куйбышев, народный комиссар тяжелой промышленности Григорий Константинович Орджоникидзе, далее известные ученые, из них сравнительно молодой специалист, сотрудник научно-исследовательского института органической химии и технологий Павел Владимирович Зимин, сотрудник Научно-технической военно-морской лаборатории Семён Петрович Вуколов, недавно освобождённый и реабилитированный по делу «Весна» известный химик и артиллерист Андрей Андреевич Солонина[13]. Последним вошедшим оказался Лаврентий Павлович Берия, несколько дней назад вернувшийся из инспекционной поездки по Украине и Белоруссии[14]. Иосиф Виссарионович подождал, когда все займут место за столом, после чего произнёс:

— Товарищи, мы собрались здесь по вопросу, который является архиважным. Партия и правительство делают всё, чтобы обеспечить РККА самым современным оружием. Мы уже неоднократно говорили, что существование единственной в мире страны победившего пролетариата не дает спокойно жить капиталистам во всём мире. И возможность новой интервенции со стороны враждебных нам государств вполне вероятна. Мы прогнозируем даже возможность повторения империалистической войны, когда СССР будет воевать против союза западных государств. Нам сложно предположить, сколько у нас времени до такой войны, а потому нам необходимо заложить основу нашей обороноспособности. Изучая материалы прошедшей империалистической войны, мы обратили внимание на серьезное отставание русской армии от противника в тяжелой артиллерии. Второй бедой был еще и снарядный голод, который больше всего именно в этом сегменте вооруженных сил и проявлялся. В тоже время есть мнение, что использование высокоэнергетичных порохов, нитроглицериновых, могут предотвратить эту проблему. Но в СССР ничего подобного кордиту мы не производим. Очень глупо учиться на своих ошибках. Давайте будем учиться на ошибках чужих. Для этого мы тут и собрались. Что скажете, товарищ Симонов?

— На сегодня мы производим достаточное количество пироксилинового пороха, товарищ Сталин. На складах достаточный запас снарядов калибра свыше 100 мм. Наше управление не видит срочной необходимости переходить на новый вид порохов, хотя бы потому, что это создание новых предприятий, мы посчитали это экономически невыгодным, товарищ Сталин. Здесь наши выкладки предварительных расчетов. Если будет принято решение о начале производства таких порохов, то в этой пятилетке средства на это просто не выделены.

Надо все-таки менять товарища Симонова. Конечно, со своей колокольни он рассматривает вопрос правильно, его управление и должно экономить государственные деньги, вот только сколько денег будет потрачено на создание никому не нужных, тупиковых вариантов вооружений? Сталин бегло просмотрел выкладки управления снабжений, после чего продолжил:

— Нам понятна ваша мысль, товарищ Симонов. А что скажет товарищ Вуколов? Вы ведь не только ученый, вы еще и практик.

— Товарищ Сталин, пироксилиновый порох получил широкое распространение, потому что подходит для большинства артиллерийских систем. И надо сказать, что отечественный пироксилиновый порох имеет очень хорошее качество, не уступая в этом аналогичным порохам зарубежного производства. Он хорошо хранится, но для артиллерийских систем большого калибра, особенно 152 мм и выше есть технологические нюансы, которые делают его не настолько выгодным. Использование кордита выгоднее по двум причинам: увеличение расстояния действия артиллерии, за счет большей энергии, которое образуется при выстреле, или же уменьшение навески пороха для выстрела, что имеет значение — большее количество выстрелов из того же веса взрывчатого вещества. Второй плюс — более быстрое высыхание изделия, то есть опять-таки снаряд сделать быстрее. Это не столь существенно в мирное время, но в военное время такое преимущество может стать важным. Практика показала, что запасы, накопленные в мирное время, очень быстро расходуются и очень скоро стает вопрос их пополнения. И тут нитроглицериновые пороха однозначно имеют преимущество перед пироксилиновыми.

— Скажите, вы ведь с академиком Ипатьевым занимались пороховой проблемой во время Империалистической войны, почему же в царской России не решили выпускать кордит?

— Дело в том, что у нас и с пироксилиновым порохом были серьезные проблемы. В первую очередь по бензолу, которого катастрофически не хватало. Одна из комиссий обследовала предприятия Донбасса и вынесла решение, что производить мы его не сможем, строить предприятие долго, бензол надо закупать за границей. А это было очень сложно, его союзникам не хватало, тогда мы с Владимиром Николаевичем обследовали предприятия Донбасса снова и поняли, что можно будет в кратчайшие сроки, буквально несколько месяцев, наладить производство бензола. Главным был вопрос времени. Налаживать же производство нитроглицерина, который необходим для производства нитропорохов, при дефиците жиров, это было крайне неразумно. В той обстановке никаких иных вариантов у нас не было.

— Хорошо, товарищ Вуколов, скажите, разве обязательно производить высокоэнергетические пороха на нитроглицерине? Насколько я знаю, в Германии в конце войны были разработаны технологии использования другого вещества, если я не ошибаюсь, что-то из этиленгликоля…

— Товарищ Сталин. Немцы использовали динитроэтиленгликоль для производства динамита, он шёл как антифриз к динамиту. Были попытки применить его в нитроглицериновых порохах, но это довольно летучее вещество и если заменить нитроглицерин, то у пороха будет невысокий срок хранения. По проведенным экспериментам, он горит вдвое медленнее нитроглицериновых порохов. То есть, как эрзац замена нитроглицериновым порохам — использование возможно, но только в военное время, когда будет сказываться недостаток нитроглицерина. Преимущества — он дешевле, позволяет сэкономить дефицитные жиры.

— Ваше мнение понятно, товарищ Вуколов. Товарищ Зимин, скажите, вы работали над темой получения этилена. Насколько быстро можно создать промышленную установку по ее получению и для дальнейшего использования продуктов переработки этилена, например, того же… — Иосиф Виссарионович заглянул в блокнот. — динитроэтиленгликоля?

— Товарищ Сталин, мы только начали эксперименты в этом направлении, в принципе, ничего невозможного нет. Но тут необходимо три вещи: люди, лаборатория, деньги. И, конечно же, запланировать эту работу в нашем институте.

— Если мы поручим вам это дело, возьметесь?

— Надо будет отложить…

— Вам надо будет всё остальное отложить, товарищ Зимин. И сосредоточиться сейчас только на этой проблеме. Так что?

— Сделаем, товарищ Сталин.

— Хорошо!

А еще лучше, чтобы и оксид этилена стали делать. Что-то там в тетрадках было об боеприпасах объемного взрыва. Пока что возьмем этот вопрос на заметку. Пусть товарищ Зимин поработает. Получится — будет академиком. За такое наград не жалко. Молодые академики — для нашей страны, это даже очень хорошо!

— И последний вопрос на сегодня — это производство гексогена. Что вы можете сказать по этому вопросу, товарищ Солонина? Вы получили данные нашей разведки по этому поводу, каково ваше мнение?

— Как взрывчатое вещество гексоген очень перспективен. Вся проблема в его получении. Это производное лекарства уротропина. В 1920 году немецкий химик Эдмунд фон Герц доказал его свойства как сильной взрывчатки. Но метод получения очень дорог, а выход низкий, потери составляют половину используемого вещества. Полученные данные дают намного более интересный теоретически выход, но их необходимо проверять. Перспективно? Более чем. Думаю, что военные от такого вещества не откажутся.

— Товарищ Сталин, мы изучали гексоген, считаем, что его производство тоже экономически невыгодно, но при удешевлении продукта мы действительно от такого вещества не отказались бы. — Симонов мгновенно отреагировал на взгляд вождя.

— Товарищи, мы считаем, что ситуация не позволяет нам почивать на лаврах. Поэтому мы предлагаем создать пороховой комитет с серьезными полномочиями. Руководить этим комитетом будет товарищ Берия. Он с сегодняшнего дня полностью перейдет для работы в этом комитете. Есть мнение, что нам необходимо создать предприятия по производству гексогена, нитроглицерина, этилена, а также высокоэнергетических порохов на основании нитроглицерина и динитроэтиленгликоля. Задачи — создание высокотехнологичных предприятий с большими объемами производства, решение от технологий до строительства заводов. Мы считаем, что заводы лучше всего планировать строить в районах Приуралья. Товарищу Куйбышеву найти на это средства, товарищу Орджоникидзе оказать помощь кадрами. Товарищ Солонина будет отвечать за гексоген, товарищ Зимин — этилен и его производные. За пороха ответственным будет товарищ Вуколов.

А после началось обсуждение частных вопросов, которых у собравшихся оказалось множество. Но лёд тронулся, господа присяжные заседатели!