Одиннадцатая могила в лунном свете

Глава 8

От красочности воспоминаний мальчика я затаила дыхание. В них были текстуры, запахи, эмоции… Он любил цветы, леденцы на палочке и, конечно же, рыбок. А звали его Каррен.

Зачастую, когда меня осыпает образами, чувствами и самыми дорогими воспоминаниями из чьей-либо жизни, все начинается с конца и идет к началу. Мне приходится самостоятельно искать нужный порядок, чтобы составить собственную хронологию событий. Но Каррен сперва показал мне самое важное. И начал с семьи.

Он показал мне, как мама каждую ночь обнимала его, укачивала и пела, пока кормила его грудью. Показал, как она щекотала его перед сном. Как ловила его с поличным, когда он пытался спрятать еду в кармашке слюнявчика, чтобы поскорее получить самое желанное — «мемемсы». «Эм-энд-эмс». Но мама всегда знала, что он затевает. Не иначе, как чудом, но всегда знала. А еще она пахла цветами, которые он так любил.

Он показал мне, как однажды папа взял его в хозяйственный магазин, и Каррен так собой гордился, что не переставал махать маме и братьям, улыбаться и посылать воздушные поцелуи всю дорогу до машины и даже тогда, когда папа пристегнул его ремнями в автокресле.

А все потому, что Каррен очень хотел, чтобы мама знала, как сильно он ее любит. Очень хотел, чтобы она поняла.

Когда случилось непоправимое, Каррен не столько испугался, сколько был застигнут врасплох. Однажды рано утром он вылез из кроватки и решил забраться на комод. Когда комод на него упал, заключив в удушающую ловушку, мальчик думал только о маме. Он знал, что она вот-вот придет, потому что слышал на лестнице ее шаги.

Каррен очень любил гулять. Любил игрушечные машинки и цветы. Причем цветы любил так сильно, что после его смерти соседка посадила целый сад подсолнухов.

Каррена нашла мама. Он помнил, как она кричала. Как отчаянно звала на помощь, пытаясь поднять тяжелый комод. Помнил, как она старалась вдохнуть в него жизнь, вот только он уже не лежал на полу, а стоял рядом с мамой и пытался утешить ее, гладя по плечу. Его отвезли в больницу, но мама долго-долго обнимала его, потому что не могла отпустить. Однако тепло ушло, тело задеревенело, и маме пришлось отдать Каррена. От ее боли у меня в легких не осталось воздуха. У них с сыном была такая сильная связь, что я ощутила эту боль через него.

И все же я видела глазами Каррена. Он не понимал, чем занимается мама, зато понимала я. Она стала учить людей тому, как опасны комоды и вся остальная мебель. Рассказывала о детях, которых настигла бессмысленная смерть. Объясняла, как важно надежно крепить предметы мебели, чтобы обезопасить свои дома.

За свои взгляды она немало натерпелась. Идиоты бесконечно ругали ее за то, что она не присматривала за сыном и была плохой матерью. По-моему, если кого и можно назвать хорошей матерью, то точно эту женщину. У меня болело за нее сердце, но она не сломалась и стойко держится до сих пор.

Мне хотелось, чтобы она знала, как бесконечно сильно любил ее младший сын, и что она ведет достойную и необходимую борьбу.

Если речь идет о призраках постарше, я могу от их имени написать письмо или сообщение на электронку и передать послание их близким. Но, имея дело с двухлетним ребенком, я представить не могла, как передать послание его родителям, чтобы не расстроить их еще сильнее. Они изо всех сил стараются жить дальше. Разве у меня есть право вмешиваться?

Что ж, я буду за ними приглядывать, а со временем придумаю, как сообщить о том, как сильно их любил и до сих пор любит их малыш. Ведь он, все в той же голубой пижамке с «лыбками», будет ждать их на другой стороне.

Я рухнула на балку, прижавшись к ней щекой и свесив руки и ноги. Все к лучшему. Я это знаю, но мне так хотелось… подержать мальчика! Покачать его, спеть колыбельную и защекотать, пока он не рассмеется. Иными словами, сделать все то, чего я не могу сделать с Пип. Но теперь Каррен в объятиях родных людей, которые ушли до него. А они заслуживали его гораздо больше, чем я.

Одно я знала наверняка. Ни один родитель не должен проходить через такой кошмар. Не должен переживать вынужденную разлуку со своим ребенком. Я обязана найти Дон Брукс. Представить страшно, что сейчас происходит с ее родителями. И все же, зная Фостеров (если они действительно похитили девочку), она наверняка еще жива. И я обязательно ее отыщу.

***

Откуда-то снизу послышался мужской голос:

— Милая, с тобой все в порядке?

Разлепив веки, я глянула вниз на дядю Боба. На нем был темно-серый костюм, а в руках он держал папку. Я кивнула, надеясь, что он не заметит, как я заслюнявила балку. А потом до меня дошло, что балка мокрая не от слюней, а от слез. Вытерев глаза, я очень-очень медленно села.

— Не расскажешь, что ты там забыла?

Я глянула на лестницу и покачала головой.

— Ладно, — кивнул Диби. — Я принес документы, которые ты просила. Здесь все, что у нас есть по делу Дон Брукс.

Положив папку на журнальный столик, он взялся за лестницу, чтобы придержать ее для меня.

Я распласталась на животе и стала ногой нащупывать перекладины, однако ничего не нашла. Пришлось оглянуться, чтобы увидеть, куда поставить ногу, но лестницы уже не было. Она взяла и испарилась. Я глянула вниз. Диби положил лестницу на пол и что-то с ней делал.

— Лестница была недостаточно высокая, — сказала я, — вот я и построила пирамиду.

— Теперь понятно, откуда эти самодельные строительные леса.

— Ага.

Я посмотрела на капитана Кирка и на все, что на нем наскладировала. Наверное, это была не самая лучшая идея в моей жизни.

— Похоже, лестница не очень надежная, — заметил дядя Боб и выпрямился. — Пусть лучше тут полежит.

Он успел разобрать лестницу на две части. На две очень короткие, елки-палки, части. Теперь лестница, которая раздвигается, больше не раздвигалась.

— Что ты задумал, дядя Боб? — спросила я, причем мой голос дрожал не меньше, чем «самодельные строительные леса».

Диби глянул вверх и пожал плечами:

— Придется тебе, видимо, повисеть там, пока мы не позовем кого-нибудь на помощь. На это может уйти немало времени.

— Чего?! — Кое-как я снова уселась. — Дядя Боб, а ну быстро поставь эту фиговину обратно!

— Извини, — он посмотрел на часы, — мне пора бежать на работу. Отправлю к тебе кого-нибудь как можно скорее.

— Дядя Боб! — проорала я ему в затылок.

Но он уже открыл дверь и вышел в коридор. Просто взял, блин, и вышел, бросив меня в подвешенном состоянии. Причем в буквальном смысле.

— Дядя Боб!!!

Не получив ответа, я покосилась на ангела. Улыбнулась, кивнула на лестницу и изобразила жалостливое выражение лица.

Он и ухом не повел. Только крылья слегка пошевелились, когда ангел сменил позу.

Я закрыла глаза и стиснула зубы. Ну уж нет. Я так просто не сдамся.

— Как тебя сюда занесло?

Голос Рейеса прозвучал так близко, что от неожиданности я подскочила и начала соскальзывать, получив железобетонное доказательство: нижняя половина моего тела и правда тяжелее верхней. Чтобы не разбиться насмерть или не устроить себе крайне болезненное приземление, я обеими руками вцепилась в металл и посмотрела на мужа. Он сидел на корточках на балке прямо передо мной и явно не испытывал никаких проблем с равновесием. К тому же, он был босиком и в одних серых пижамных штанах. Одна ладонь самым обыденным образом лежала на колене. Самым обыденным, елки-палки, образом! А это вам не какая-нибудь самая обыденная ситуация!

— Мне нужна лестница. Ее убрал дядя Боб.

— Понятно.

Рейес глянул вниз. Я опять соскользнула. Он посмотрел на меня. Я соскользнула еще сильнее, и меня с ног до головы бросило в пот.

— Рейес, лестница.

— Вижу.

— Она мне нужна.

— Это я тоже вижу.

Я закатила глаза:

— Серьезно?

— Я принесу лестницу, если ты бросишь расследование.

Мне хотелось обиженно уронить челюсть, но было страшно шевелиться. Обеими руками я изо всех сил цеплялась за жизнь, то бишь за балку, а все остальное опасно висело в воздухе. Ну не время сейчас для споров, е-мое!

— Рейес, — проговорила я достаточно громко, чтобы слова были слышно сквозь скрип моих зубов, — если ты не принесешь лестницу…

Угрозу я решила не заканчивать, чтобы придать ей вес. Однако Рейес лишь пристально смотрел на меня из-под длиннющих ресниц.

Я съехала еще ниже и поняла, что держаться за балку вспотевшими ладонями уже практически невозможно.

Визг Куки оказался неожиданным, но в то же время страшно приятным.

— Чарли! — крикнула она, вбегая в комнату. — Роберт сказал мне зайти к тебе. Ты что творишь?

— Можешь принести лестницу?

Куки осмотрелась по сторонам, а в это время в гостиную вошла Эмбер и застыла.

— Тетя Чарли?

У меня так тряслись руки, что держаться больше не было сил. Я попробовала закинуть на балку ногу, но из-за этого руки соскользнули еще ниже. Пытаясь скрепить части лестницы, Куки в процессе снесла со стены картину и все, что стояло на каминной полке. Мои ладони съехали еще чуть-чуть, и теперь я держалась одними кончиками пальцев. По крайней мере именно так мне казалось.

— Возьми меня за руку, — велел Рейес.

Я посмотрела на него. Он по-прежнему сидел на балке. Однако я достаточно знаю о законах гравитации, чтобы понимать: если я возьму его за руку, он просто-напросто упадет вместе со мной.

— Нет, — покачала я головой.

— Датч, — холодным, как огуречный сорбет, тоном поговорил Рейес, — возьми меня за руку.

— Нет. Ты тоже упадешь. Куки, как там у тебя дела?

Подруга выпрямилась и отступила на шаг, чтобы оценить результаты своих трудов.

— Как думаешь, я все правильно собрала?

С первого взгляда стало ясно, что нет. Верхняя часть лестницы была изогнута, а значит, вся конструкция долго не продержится.

— То есть ты не возьмешь меня за руку, потому что я якобы упаду?

С огромным трудом мне удалось оглянуться за плечо. Вот если бы как-то прицелиться прямо на капитана Кирка…

В следующее мгновение мои руки сорвались. Я громко вскрикнула и стала ждать, однако ничего не произошло. Зато на запястье ощущалось какое-то давление. Открыв глаза, я чуть не разревелась от облегчения. Рейес меня поймал. Теперь он стоял и одной рукой держал меня за запястье. Я ухватилась за него другой рукой, но все равно продолжала прикидывать, как нам спуститься вниз.

— Ну и? — спросил Рейес.

Тяжело дыша от волнения, я автоматически кивнула, а потом уточнила:

— Что — ну и?

— Ты бросишь дело?

Ну нет. Ну не мог он задать сейчас этот вопрос.

— Тебе решать.

В его тоне промелькнуло что-то тревожное. Как-то слишком беспечно он произнес эти слова. У меня по спине пополз холодный ужас. На чувственных губах заиграл намек на ухмылку, а после следующих слов мне понадобилось несколько драгоценных секунд, чтобы понять: муж меня шантажирует.

— Брось дело, или я брошу тебя.

Или это называется вымогательством?

Во мне вспыхнул гнев. Я сощурилась, дала Рейесу секунду обдумать то, что он сказал, а потом дематериализовала свою руку. Ту самую, за которую он меня держал.

Молниеносным движением он попытался схватить меня другой рукой, но я уже была вне досягаемости.

Не успев осознать, что падаю, я грохнулась на капитана Кирка. Со всей дури. Вот только с одной стороны на нем стоял журнальный столик. Поэтому, когда я приземлилась на капитана, мое лицо отдельно приземлилось на краешек столика, отскочило от него, и всю меня перебросило через спинку дивана на пол. Кто же знал, что мое лицо тренировали по системе крав-мага[15]?

Ко мне бросилась Куки.

— Чарли!

Эмбер стояла с отвисшей от шока челюстью, пока ее мать пыталась помочь, чуть не вывихнув мне в процессе плечо.

— Чарли, ты как?!

— Порядок. Кажется.

Я опять распласталась на полу. Слишком быстро он вращался подо мной, поэтому не стоило даже думать о том, чтобы встать. Прямо как в детстве, когда я пыталась слезть с вращающейся карусели. Результат всегда оказывался плачевным.

Мелодично звякнул чей-то телефон, а рядом со мной присел Рейес, у которого явно не возникло никаких проблем с тем, чтобы слезть с балки без лестницы.

Эмбер проверила свой сотовый:

— Мне пора собираться в школу, — и выскочила за дверь.

Я стряхнула с себя руку Рейеса и повернула к нему голову:

— Ты мог меня убить.

Абсолютное отсутствие беспокойства по этому поводу он продемонстрировал невозмутимым выражением лица.

— Сама виновата.

— Ага, но ты мне угрожал.

— Сын Сатаны, — отозвался муж вместо всяких объяснений.

Кое-как поднявшись на ноги, я заверила Кук, что все путем, и направилась в спальню. Не выскочи прямо из ниоткуда косяк, я бы шикарно вместилась в дверной проем. Но косяк все-таки выскочил, я споткнулась, а секунду спустя оказалась в объятиях Рейеса.

Он поднял меня на руки и понес в спальню. Я решила не спорить, раз уж шагу не могу ступить, не загремев под арест за пьянство в общественных местах.

— Папка, — сказала я Куки, заглянув за плечо мужа. За то самое широченное плечо, которое идеально подходило для моей головы. — Диби принес папку по делу Дон Брукс.

Подруга кивнула, а потом спросила:

— С тобой точно все в порядке?

В ответ я показала ей большие пальцы, пока Рейес не свернул за угол. Отпустив мои ноги, он стал ждать, когда я сползу по нему на пол. Потом проверил мой глаз, которым я пыталась нокаутировать журнальный столик.

— Тебе нужен лед.

— Мне нужен душ.

Отлепившись от мужа, я поковыляла в ванную и, только оказавшись внутри Джорджа (так я назвала душ, который, образно выражаясь, создал сам Господь), поняла кое-что важное. С кем-то в гостиной точно не было все в порядке. Даже сейчас ощущались отголоски беспокойства, напряжения, страха и даже отчаяния. И все это я бы сразу почувствовала, если бы не свисала с потолка, как чайный пакетик.

Эмбер. С ней что-то случилось.

Как обычно, Джордж оказался восхитительным. Из него я вышла полностью расслабленная и удовлетворенная, чего нельзя было сказать о моем муже. Он чистил зубы, а когда я вышла из душа, прополоскал рот и занял мое место.

Одевалась я с мыслями о том, что не желаю очередного противостояния на фронте Фостеров. Ни за что не позволю Рейесу угрозами заставить меня бросить дело, так что не вижу смысла ссориться по этому поводу. И вообще, между ним и Диби…

Диби, кстати, начинал всерьез меня беспокоить. Раньше он никогда бы не поступил так, как сегодня. Не бросил бы меня висеть под потолком. А сегодня он намеренно организовал мне ловушку, чтобы я не высовывалась из дома. Но почему? Мы всегда могли с ним поговорить, ничего не утаивая. Так почему же он не может довериться мне теперь?

Я почти решила не снимать с него адскую метку. Знать бы еще, как это делается… Что ж, есть только один способ все выяснить. А иначе поездку в один конец до адского захолустья не отменить, если Диби не расплатится за свой поступок.

Сушить волосы я не стала, а собрала их в хвост, надела свитер и джинсовую юбку, обула пару суперских ботинок по щиколотку и вышла из квартиры. Пришлось вернуться за сумочкой, снова выйти и вернуться еще раз за ключами. Я уже сидела в Развалюхе, готовая выдвигаться в путь (мистер Фостер владел страховой компанией, а мне внезапно позарез понадобилось застраховать жизнь мужа), как вдруг поняла, что забыла сотовый на зарядке.

Святой ежик! Когда я успела накопить столько барахла, без которого уже не могу выйти из дома?!

Так я и сидела, маринуясь в собственных мыслях (все маринованное я вообще люблю) и пытаясь решить, возвращаться ли за телефоном с риском попасть в эпицентр очередного противостояния, как вдруг в окно постучали.

Я подпрыгнула на метр вверх и сердито уставилась на Рейеса. А секунду спустя меня обдало жаром. Отчасти из-за тревоги и отчасти из-за того, что я заметила наряд мужа. Точнее его отсутствие. Рейес стоял посреди стоянки в одном полотенце. В одном бежевом полотенце, которое низко сидело на бедрах.

С волос капала вода, ресницы слиплись, отчего казалось, будто темно-карие глаза блестят еще ярче, чем обычно. Хотя это могло быть и от гнева.

Повернув ключ в замке зажигания, я опустила стекло и переборола желание отчитать мужа на чем свет стоит. На улице, конечно, не мороз, но слишком холодно, чтобы расхаживать в мокром виде, да еще и практически нагишом.

В конце концов я просто спросила:

— Опять будешь мне угрожать?

Обе руки Рейеса лежали на двери. В одной он держал мой телефон.

— Нам нужно поговорить.

— Мы уже пытались, помнишь? Похоже, ты не видишь разницы между разговором и приказами. Вы с дядей Бобом как будто сговорились!

Темные брови сошлись над переносицей.

— В смысле?

— Мужчины, елки-палки! С чего-то вы вдруг решили, что можете раздавать мне приказы. Что имеете право указывать мне, что делать, за что бы я ни взялась. — Я подалась к окну. — Так вот, по-моему, никакого такого права у вас нет.

Обдумав мои слова, Рейес тоже наклонился ближе, и на меня хлынуло фирменное тепло.

— Категорический отказ с твоей стороны тоже мало похож на цивилизованную беседу.

— Да я… да ты… — Крепко стиснув зубы, я попыталась внятно сформулировать мысль. — Кажется, припоминаю, что совсем недавно мы уже вели цивилизованную беседу, когда согласились больше не держать друг от друга секретов. — Я присмотрелась к его лицу и заметила капли воды на ресницах и над верхней губой.

На челюстях Рейеса заиграли желваки, и он отвернулся.

— Все не так просто.

— Очень сомневаюсь, черт возьми.

Он молча посмотрел себе под ноги.

— Рейес, просто скажи мне, почему ты так не хочешь, чтобы я занималась этим расследованием? Чего ты боишься?

Реакция на мои слова последовала незамедлительно. Все мужское в Рейесе (нет, не мужское, а неандертальское) вспыхнуло от ярости. Мой муж надежен и стабилен во всех аспектах жизни, кроме одного. Когда речь идет о тьме, его невозможно предугадать. Я уже начинала медленно смиряться с тем, что у Фостеров (или как минимум у одного из них) действительно имеется способность заглядывать за завесу между мирами.

Ну и что с того? Рейес, без всяких шуток, создан из тьмы. И это никакой не секрет. В любой момент я могу заглянуть в нематериальный мир и увидеть его тьму собственными глазами.

— По-твоему, я боюсь? Кого? Фостеров?

— Чего? Нет. — Сама знаю, как странно прозвучали мои слова. — Конечно же, нет.

— Что ж, — сквозь зубы процедил Рейес, — делай, что хочешь. Как всегда.

Он был бесконечно зол. И, как обычно, в ярости не рассчитал силы.

Уходя, Рейес оттолкнулся от Развалюхи, отчего она встала на два колеса и с грохотом опустилась на все четыре.

Пришла моя очередь злиться. Я выскочила на улицу, чтобы оценить масштабы ущерба. На двери с одной стороны осталась вмятина. Я должна была быть благодарна, что дверь все еще открывалась и закрывалась, но почему-то никакой благодарности не испытывала. Наклонившись, я подняла брошенный телефон. Рейес бросил мой телефончик на землю! Экран разбился, но моя девочка все еще работала.

Когда я оглянулась, Рейес как раз заходил в дом.

— С тебя новый телефон!

***

Насытившись по горло мужиками и их искаженными понятиями о том, что нормально, а что нет, я решила нанести визит еще одному мужчине из моего черного списка — мистеру Аврааму Фостеру.

Даже с разбитым экраном я нашла адрес его фирмы. Моя девочка и не такое переживала. До сих пор с содроганием вспоминаю инцидент с текилой.

Когда я переступила порог, звякнул колокольчик, и меня в приемной встретила секретарша, которая явно не рассчитывала, что ее так рано начнут донимать клиенты. Я прямо-таки ощущала ее боль.

Поставив чашку с кофе, она выдавила силиконовую улыбку и проговорила:

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

Я подошла к высокой стойке.

— Здрасьте. Мне, кажется, нужна страховка.

Силиконовая улыбка сменилась более искренней.

— Похоже, вы не слишком в этом уверены.

— Есть такое дело. Прошу прощения. — Я все еще кипела от злости, поэтому пришлось глубоко вздохнуть. — У вас можно застраховать жизнь?

— Разумеется. Желаете поговорить с агентом?

Я очень желала поговорить с агентом, только с одним конкретным — среднего роста и телосложения, с темными волосами и склонностью похищать детей.

— Подруга рекомендовала мне мистера Фостера. Он ведь здесь работает?

Секретарша весело изогнула бровь.

— Он владелец этого агентства, так что да. Но сейчас его нет.

— Вот гадство.

— Может быть, поговорите с другим агентом?

Не успела она закончить, как я заметила на парковке человека, подходящего под описание мистера Фостера. И направлялся он в кофейню по соседству.

— Нет, спасибо. Я зайду в другой раз.

— Я могу записать ваши контакты, и он вам перезвонит. — Секретарша взяла ручку. — Как вас зовут?

— Эм-м, Корделия Чейз[16].

Едва имя сорвалось с языка, я вся напряглась, опасаясь, что секретарша окажется такой же смышленой, как и Тиана из офиса педиатра, но она лишь записала имя на квадратном листочке бумаги, попутно поглаживая чашку с кофе. Изо всех сил я старалась не пустить слюни. За все утро мне удалось выпить только одну чашку, а потом я так рассердилась и спешила поскорее добраться до мистера Фостера, что по пути забыла прихватить с собой большую чашку мокко с двойной порцией взбитых сливок.

Я уже подумывала выпросить хоть глоточек, как вдруг секретарша попросила дать ей мой номер.

— А знаете, я лучше сама потом зайду. Но все равно спасибо.

Поспешно выйдя за дверь, я самым невозмутимым образом пошагала в кофейню, надеясь, что секретарша не заметит, как я преследую ее начальника.

Кофейня на самом деле оказалась закусочной в стиле ретро. Едва войдя, я заметила мистера Фостера и устроилась за соседним столиком.

Перед носом у меня оказалось меню, а пожилая женщина с бешеным начесом, из которого торчало целых три ручки, поинтересовалась:

— Кофе хотите, милочка?

— А вы как думаете?

Понимающе улыбнувшись, она налила мне в чашку кофе из кофейника, который держала в руках. Едва до ноздрей добрался богатый аромат, я с трудом подавила восторженный стон, который уже зародился в горле, и наградила женщину благодарной улыбкой. В ответ она подмигнула и куда-то ушла, а я наконец заметила, что мистер Фостер обратил на меня внимание.

Не глядя в его сторону, я дала ему не меньше минуты поизучать меня с ног до головы, а потом повернулась. Когда наши взгляды встретились, он взял себя в руки, налепил на лицо выражение сердечного дружелюбия и кивнул в знак приветствия. Лишь потом снова взялся за свою газету и стал переворачивать страницы. И все же наша встреча шокировала его даже больше, чем накануне — его жену.

А значит, либо он знал, кто я такая, либо сам видел. И все же удивился мистер Фостер не на шутку. Миссис Фостер была, конечно, поражена, но ее муж показался мне прямо-таки обескураженным. Наверняка она ему обо мне рассказывала, потому что меньше всего на свете он ожидал увидеть меня лично.

Я решила испытать удачу.

— Прошу прощения, вы мистер Фостер?

Он поднял голову, а внутри чувствовал себя так, будто ему дали под дых.

— Мы знакомы?

— Нет.

— Тогда откуда…

Я с улыбкой кивнула на билборд у дверей его компании. На тот самый, где красовалась фотография мистера Фостера.

Ему хватило смекалки напустить на себя скромный вид.

— Ну конечно.

— Не хотела вас беспокоить. Просто как раз зашла к вам в офис, а секретарша сказала, что вас нет. Вот я и решила выпить кофе и подождать.

Мистер Фостер вовсю на меня пялился, потом пришел в себя и отложил газету.

— А вы, простите, кто?

— Корделия Чейз. Хотела поговорить с вами по поводу страховки, но вполне могу подождать.

— Нет-нет, — он жестом предложил мне сесть напротив, — присоединяйтесь, будьте добры.

Я взяла сумочку, чашку и сделала, как просили.

— Значит, вам нужна страховка?

— Да. Хочу застраховать жизнь моего мужа. Он умирает.

— Вот как… — Мистер Фостер ни на йоту мне не поверил, но подыгрывал, так что и я не стала напрягаться. — Мне очень жаль.

— Все в порядке. Сам он еще не в курсе, но я всерьез подозреваю, что долго он не протянет.

Откашлявшись, мистер Фостер откинулся на спинку диванчика.

— Могу я поинтересоваться, где вы оформляли медицинскую страховку?

— Хороший вопрос. — Я задумчиво сморщила нос. Все документы у нас хранит Куки. — Названия я не помню, но логотип у фирмы красный. Кажется, с треугольником. Или с квадратом… Да, точно. С квадратом. А может быть, там нарисован круг…

— На самом деле это не имеет значения, мисс Чейз.

— Зовите меня просто Корди.

— Корди, мы можем начать с того, что вы дадите мне кое-какую основную информацию. Посмотрим, что можно придумать, а заодно и прикинем, во сколько вам обойдется полис. Как вам такая идея?

— Замечательно, — с энтузиазмом кивнула я.

К сожалению, мне не удалось прочувствовать мистера Фостера, когда я назвала якобы свое имя, поэтому я до сих пор не имела понятия, знает он, кто я такая, или нет.

Мистер Фостер достал из внутреннего кармана блокнот с ручкой, и в этот самый момент в закусочной из ниоткуда появился Ангел.

— Я увольняюсь, — заявил он и наклонился так близко, что между нашими лицами остались считанные сантиметры. Пришлось изо всех сил постараться, чтобы на него не смотреть. — Мне всего тринадцать! Есть вещи, которые мне просто-напросто не стоит видеть. Ay, dios mio[17]! — Он отвернулся, и по резким движениям стало ясно, как он расстроен.

Секунду спустя Ангел поскреб затылок.

Я вытащила сотовый и подняла указательный палец, прикидываясь, будто мне позвонили.

— Прошу прощения. Надо ответить.

— Все в порядке.

Мистер Фостер опять налепил на лицо отработанное, видимо, годами выражение и сложил пальцы домиком. Но тот факт, что во время его законного перерыва, который я и так испортила, я еще и отвечаю на звонки, его явно покоробил. Как, собственно, и должно было случиться. Я вела себя грубо, и это мягко сказано, но мне было необходимо узнать, что произошло с моим лучшим и, между прочим, единственным детективом.

— Привет, Ангел. Что случилось? Я тут немного занята.

Он снова развернулся ко мне лицом.

— Я говорю о своей работе. Твой дядя, на секундочку, детектив полиции. Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Дядя Боб? Все в порядке?

— Это значит, что его вызывают на всякие перестрелки, поножовщины, издевательства над детьми и к, мать их, мужьям, которые избивают своих жен до полусмерти. Это значит, что у него адская работенка. И это значит, что я увольняюсь.

Я вылезла из-за стола.

— Ангел, что случилось с дядей Бобом? С ним все в порядке?

Ангел зло уставился на меня.

— Нет, блин, не в порядке. Ты вообще меня слушаешь?!

От беспокойства к горлу подкатил ком.

— Тебе нужно успокоиться, солнце. Расскажи мне, что произошло.

Сделав несколько глубоких вдохов, Ангел наконец смог объяснить:

— Он на вызове. Рано утром на Сентрал стреляли. Там, где завтраки подают.

— В блинной или «У Денни»?

— Там был мальчик, — не отвечая, продолжал Ангел. — Сидел и ел с мамой яичницу перед уроками. Что, на хрен, не так с людьми?!

Как только он сказал о мальчике, по спине медленно, как похоронный марш, пополз страх. Я должна была собственными глазами увидеть, что так расстроило Ангела.

— Милый, где сейчас дядя Боб?

— Что? — Ангел словно и не слышал меня вовсе, но постарался взять себя в руки. — Нет, не в блинной. В кафешке с желтой вывеской. Там еще солнце в углу.

— Ладно, кажется, я знаю, какое место ты имеешь в виду. — Я влила в себя огромный глоток кофе, схватила сумочку и бросила на стол несколько долларов. — Рядом с трамвайной линией, да?

Ангел кивнул, а я повернулась к мистеру Фостеру:

— Прошу прощения, мистер Фостер. Долг зовет. Я заскочу позже, если вы не против.

— Разумеется, — ответил он, закрыл блокнот и засунул его обратно во внутренний карман. — Надеюсь, все хорошо.

— Ага, я тоже надеюсь.

К сожалению, перестрелки, как правило, ничем хорошим не заканчиваются.