Одиночество жреца богини Лу

Глава 10. Подводные камни

После нашей с Санией прогулки я вернулся в покои глубоко за полночь, и нарвался на Орвиста и Бренарда, которые уже чуть сонные, но ждали моего возвращения.

Рассказ о произошедшем в беседке много времени не занял, а когда я закончил, Бренард закономерно спросил:

— И где тебя тогда носило?..

— Граф! Да подождите! В саду я потом встретил принцессу, и мы с ней неплохо побеседовали, на самом деле. Думаю, теперь у нас будет доступ и к Верховному Арху, да и вообще, к самой Сании.

Бренард чуть повел бровью, а Орвист, сидящий рядом на диване, заулыбался.

— И что так ее заинтересовало? — спросил виконт.

— Наука, — просто пожал я плечами, — наш король не прогадал с тем, что отправил меня с вами, правда, моя польза оказалась в другом.

Я многозначительно постучал пальцем по виску. Мало ли, кто нас сейчас слушает. Мужчины понимающе кивнули в ответ.

— Наука? Уверен?

— Более чем. Мы все эти часы проговорили об алхимии, а на днях принцесса пригласила меня в классы, со своими настойками.

Орвист еле подавил смешок. Да, большинство моих спиртовых продуктов стоило употреблять только строго внутрь.

— Нам с тобой пойти? Орвист? — Бренард почуял, что мы «поймали ветер» и стал молниеносно выстраивать план.

— Можно, — пожал я плечами, — там будет еще несколько юношей и девушек, которые учатся при дворе Арха вместе с Санией. Думаю, сойдет. Орвист, помнишь еще, как перегонный котел сооружали?

— Такое забудешь.

— Ну вот, завтра будет небольшой урок на эту тему от меня, покажем спирт, расскажем, что и как. Думаю, принцесса захочет собрать такой же тут, во дворце.

— Ты не боишься за свои тайны? — прямо спросил младший де Гранж.

Вопрос был хороший. Максимально рассказывать о своих механизмах я планировал только Сании — с прицелом на то, что она отправится вместе с нами в Клерию. Корабельного леса на юге не было, так что устройство циркулярной пилы им вряд ли пригодится так, как на севере. С перегонным аппаратом было хуже, но наш первый прототип был невероятно сложен и избыточен. На моих винокурнях все организовано достаточно просто — для выгона напитков — а для добычи спирта я собрал несколько отдельных аппаратов. Один даже устанавливался на берегу реки — с проточным охлаждением водой. Чтобы повторить его в точности и выйти на какие-то ощутимые объемы, у ламхитанцев могут уйти годы: я был уверен, что они попробуют использовать обычное кованое железо, а я уже полностью перешел на литой медный змеевик. Да и котел у меня был почти герметичным, а для этого чего я только не перепробовал… Нет, мои секреты будут в безопасности, да и я планировал, что они уедут вместе с Санией обратно в Клерию.

Последующие недели прошли относительно спокойно. Бренард получил аудиенцию у Верховного Арха и опять поднял вопрос о династическом союзе с Клерией через брак Сании и Кая Фотена — в том, что Арван займет место отца, никто особо не сомневался, а даже если совет архов изберет нового правителя, то Клерия получит контакт с одним из влиятельнейших родов Ламхитана. В любом случае, этот брак положительно скажется на двусторонних отношениях северного и южного государств.

Касательно самого Арвана все было просто и сложно одновременно. Мы сумели достичь некоторого молчаливого паритета: гордый южанин признал мою силу, я же не напоминал лишний раз о той форменной порке, которую я, сам того не желая, устроил для его эго в беседке во время переговоров о судьбе Каида.

Благодаря Сании мы с Орвистом стали вливаться в жизнь знатной молодежи. Статус виконта позволял Орвисту играть роль пусть и наследника, но еще не до конца самостоятельного человека, я же был просто бароном — уровень условного панарха в Ламхитане. Так что уже через несколько недель после памятной беседы в саду Сания вместе с Арваном — как оказалось, молодой мужчина был лишь немногим младше меня — пригласили нас на вечер танцев в одном из имений в Парте.

В этом мире с развлечениями не очень, я уже об этом говорил. А у знатных ламхитанцев не было даже толковой охоты. Леса здесь не слишком густые и крупной дичи толком не водилось. Поэтому тут молодежь развлекалась достаточно просто: танцы, диспуты, музыка, потешные бои и так далее, все, что соответствовало странному симбиозу милитаризма и технократии. Для этого вечера мне и младшему де Гранжу пришлось капитально раскошелиться: для клерийского платья было уже слишком жарко, так что, чтобы не прослыть потными свиньями, пришлось заказать наряды у местных портных, с некоторыми оговорками, чтобы подчеркнуть наш иноземный статус. Мы отказались от коротких туник, которые тут часто носили знатные мужчины, в пользу широких и легких штанов, а наши накидки были вышиты серебром, как это делалось в Клерии с камзолами и куртками аристократов. На поясе у виконта были богатые ножны с его мечом, я же нацепил парадный чехол с посохом. Тут же без оружия даже в нужник не выйти, чтобы традиций не нарушить и не опозориться.

Вечер прошел отлично. Явившись в сопровождении двух детей Верховного Арха, мы с Орвистом сразу взмыли по статусу куда-то ввысь, к самым облакам.

— Барон Тинт!

Это был Каид с одной из сестер — ученицей Рахиль, которая принимала участие в латании моей порванной тушки. Юноша глубоко поклонился, хотя я видел, как нелегко ему это дается. Была бы воля сестры — невысокой пухленькой девушки — она бы ему еще на спину ладонью нажала, чтобы коснулся лбом собственных ног, но, как я видел, удержалась. Правильно, парню и так сейчас было нелегко.

— Каид, здравствуй, — я поклонился в ответ, чуть менее глубоко, как приличествует старшему, если и не по социальному статусу, то по возрасту и достижениям.

Ну а потом началась карусель бесконечных знакомств и ничего не значащих улыбок. Арван куда-то очень быстро слился, так что спасала меня и Орвиста только Сания, которую, впрочем, тоже частенько дергали.

Все действо проходило в небольшом, но очень уютном саду, разбитом на заднем дворе какого-то поместья. В общей сложности по лужайкам, между деревьев, клумб и кустов, прогуливалось не менее полусотни человек, мимо которых сновали слуги с настоями и вином. Пиво здесь не очень привечали.

— Вот скажите, барон Тинт, есть ли в Клерии академия? Изучают ли на севере мироустройство так, как тут, в нашем прекрасном Ламхитане? — громко, чтобы слышали окружающие, спросил меня какой-то юнец, когда мы уже самостоятельно, вместе с Орвистом, стали курсировать по саду от компании к компании.

— Как в Ламхитане? Ну, что тут сказать, — начал я издалека.

Вопрос был с подковыркой. То, что все ламхитанцы — махровые националисты, я уже почувствовал на собственной шкуре, но мне надо доказать не только Сании, но и прочей знати государства, что союз с северянами — хорошая затея. И если на высшем уровне, то есть с отцами и матерями этих молодых людей работал Бренард, и работал успешно, то вот будущие правители Ламхитана достались нам с Орвистом.

— Прежде чем я отвечу вам, у меня есть несколько вопросов, на которые вам стоит ответить, согласны?

— Конечно, — хмыкнул парень.

— Хорошо. Скажите, сколько урожаев зерна и прочих культур можно собрать в Ламхитане за год?

— Два, а иногда и три! Если хозяин не дурак, а его люди не лентяи! — с гордостью ответил парень.

— А как же зима? Реки замерзают?

— В смысле, замерзают? Конечно же, нет!

Я многозначительно посмотрел на Орвиста, который уже понял, куда выруливает разговор. Притихли и другие гости в саду, потому что назревало что-то по-настоящему интересное.

— Ламхитан — прекрасный и богатый край, в этом нет сомнений, — начал я, достаточно громко, чтобы мой голос разносился почти по всему саду.

Многие молодые люди вокруг одобрительно закивали: а как иначе? Конечно, Ламхитан — лучшее место на Таллерии! Средоточие силы Пала и мудрости Софа!

— Ламхитанцы, как я понимаю, если они не лодыри и не дураки, то не знают нужды. У многих родов есть рабы, но эти люди попали в кабалу за долги и по собственному расточительству, так? И казнят у вас, чаще всего, за убийства, а за воровство — только если кошельки подрезают в порту, так?

Утвердительным ответом мне был нестройный гул голосов.

— Знаете, Ламхитан — великолепный и богатый край, говорю как урожденный северянин. Я бы хотел родиться и жить здесь, — абсолютно искренне сказал я, чем вызвал еще одну волну одобрения у гостей.

Когда голоса смолкли, и я понял, что все внимание направлено снова на меня, то продолжил:

— Север — суровый край. Мы не собираем даже два урожая. В лучшем случае — один. Бывают годы, что посевы гниют прямо на полях от избыточных дождей, а случается, что палящее солнце выжигает землю в пыль, и те же посевы гибнут без воды. Наши земли не так богаты и плодородны, как в Ламхитане. Вот возьмем пшеницу. Сколько вы собираете с высевки одной меры? Восемь-десять? Двенадцать мер? Пятнадцать? В Клерии с одной меры, легшей в землю, крестьянин может собрать не более пяти мер, а в плохой год — две-три меры зерна. Света на севере меньше, дни у нас короче, чем тут, лето — три луны в году, и никогда не бывает так тепло, как в Ламхитане. Кроме самых жарких времен, когда посевы погибают на полях. У нас много лесов, а реки — быстры и круты, почти нет заливных лугов. Чтобы пасти скот, приходится отвоевывать свое у мира, сотворенного Матерью: рубить лес, корчевать пни, ждать, когда земля отдохнет. Не каждая культура растет в бедных грунтах Клерии. Пшеница у нас — озимая, мягкая, вы же можете выращивать более богатую, твердую. Фрукты? Сегодня утром я съел яблоко, которое было размером с мой кулак. Клерийские яблоки втрое-вчетверо меньше, с ваш абрикос. Если случается неурожай, что делают в Ламхитане? Высевают новый, вам никогда не грозит голод. В моем баронстве есть целый приют для сирот — детей, чьи родители погибли или не могли их прокормить, дети тех, чьи посевы сгнили или сгорели. А сколько детей простолюдинов умирают от голода каждую зиму — одному Фору известно. Никто не ведет учет, а именно эти люди платят налоги и берут в руки оружие, если враги Клерии хотят попробовать ее на зуб. Один-два плохих года — и на севере начинается бедствие и королю приходится покупать хлеб для своих людей у вас же или Бренна. За золото покупать, просто чтобы государство и его люди выжили.

Я умолк и наблюдал за реакцией, а посмотреть было на что. Сейчас в головах этих молодых людей аж скрипело: уж очень сказанное мной разнилось с привычной картиной мира. Даже крайне образованная и любознательная Сания — и та, слушала внимательно и как-то сосредоточенно. И это хорошо, ведь многое, что я говорил, было адресовано конкретно ей.

— Но при этом север до сих пор твердо стоит на ногах. Мы принудили кланы Бланда, которые разоряли наши берега, к миру. Мы стали мореходами и строим корабли, которые вы охотно покупаете — ведь такого прекрасного леса, как в Клерии, нет нигде более. Его вырубкой и обработкой, кстати, занимаются и в моем баронстве. Клерия построила огромную империю, которая простиралась от самого Бланда и до северных границ Ламхитана и она была настолько могущественна, что ее язык стал для вас вторым. Да, многие клерийцы неграмотны, у нас нет поклонению науке, потому что север занят выживанием. Мы вырываем с боем у Матери Георы и природы то, что само падает вам в руки. Отсутствие крова над головой в Клерии — это смертный приговор, потому что даже осенью под утро трава покрывается коркой льда, а зимой он частенько сковывает наши реки. Но при этом мы не ходим в шкурах, а занимаем достойное место в этом мире.

Опять небольшая пауза. Сейчас надо выдать что-нибудь простое, но эффектное, а на ум приходили только труды древних римлян «О природе вещей» Тита Лукреция и мое путешествие на корабле сюда, в Ламхитан. Думаю, сойдет.

— Вот скажите, — обратился я к юноше, что уже был и не рад, что затеял этот разговор, — что вы думаете о воздухе?

— Воздухе?

— Да, о воздухе вокруг нас. Что думаете. Что это такое?

Мой вопрос поставил молодого ламхитанца в тупик, а по гостям пошли шепотки — они привыкли подходить к проблеме с точки зрения исследователей-практиков, но тут не было школы философии, я спрашивал у Сании. Вообще, вопросами мироздания люди на Таллерии не слишком интересовались, ведь были боги. Ими все и объяснялось.

— Ну, он вокруг нас и мы им дышим… — неуверенно ответил парень.

— Какие у воздуха свойства?

— Какие у него могут быть свойства? — парень нервно оглянулся, ища поддержки у обескураженных гостей, — Он же просто есть.

Я нехорошо улыбнулся. Попалась, рыбка. Не зря я просидел чуть ли не целый день на палубе, пялясь на паруса.

— Ну, смотрите, к каким выводам пришли на севере и конкретно — наши моряки. Первое — воздух материален. Из чего состоит ветер? Из воздуха, который быстро двигается. Как он толкает парус, который несет корабль вперед, если он бесплотен? Очень даже плотен, просто его частицы настолько малы и так редко расположены друг относительно друга, что пока воздух стоит на месте, мы его не замечаем. Хотя смотрите сюда.

Я оглянулся по сторонам в поисках письменных принадлежностей, но вокруг на столах была только снедь, фрукты и вино. Так что пришлось импровизировать. Я выхватил из чехла свой посох — часть гостей даже отшатнулась, думая, что я решил драться — но я лишь использовал оружие как огромную палку, которой стал чертить условный кораблик и направление движения ветра. Дорожка, посыпанная песком и мраморной крошкой, отлично для этого подходила.

— Вот корабль наших мореходов, который идет под парусом. Вы скажете, какой ветер будет самым выгодным и быстрым для морехода? Прямо в парус, с кормы? А вот нет! Я наблюдал этот эффект сам, когда плыл сюда, и простой матрос объяснил мне, что ветер должен быть «из-за уха», то есть под углом.

Я, абсолютно неприлично орудуя посохом, как стилом, быстро начертил два кораблика, вид сверху, и поставил стрелки движения воздуха. Первый чертеж — попутный ветер, второй — быстрый, под углом в тридцать градусов к плоскости паруса.

— Вот два ветра. Моряк сказал, что быстрее идти под парусом — под вторым. Но ведь когда мы толкаем телегу прямо, а не под углом, то она быстрее катится в первом случае, так? Иначе мы бы запрягали лошадей иначе.

Некоторые гости вокруг согласились, остальные же напряженно молчали. Я не смотрел на Санию, очень надеясь, что принцесса сейчас, как это обычно бывало во время наших диспутов, внимательно буравит поочередно мою спину и схему на песке своими каре-красными глазами.

— Но все дело в том, что воздух — материален. Просто чтобы это ощутить, нужны вещи большого размера и не очень большого при этом веса, как парус. Когда ветер дует прямо в парус, сзади, что по вашему происходит? Парус натыкается на частицы воздуха перед собой, которые остаются недвижимы, ведь ветер, который бы мог их сдвинуть, улавливается парусом.

В несколько движений посохом я обозначил и частицы воздуха и вектора приложения сил.

— Это как если пытаться опустить руку в стоячую воду и провести ею из стороны в сторону. Вы будете ощущать сопротивление. А вот если опустить руку в речной поток и провести по течению, то сопротивление будет тем же? Нет, оно будет меньше. То же и с воздухом. Мы живем на поверхности, как рыбы — под водой. Они тоже не осознают, что вокруг них что-то плотное и материальное, для них вода — это как для нас воздух. Нормальная среда обитания, им не с чем сравнить в плане большей пустоты. Поэтому нам кажется, что воздух просто есть и он бесплотен, но это не так. И моряки это доказали на практике, потому что ходят под ветром «из-за уха», сбоку. Такой ветер толкает не только парус, но и сдвигает воздух, который находится перед парусом. В итоге сопротивление становится меньше, меньшее давит на парус спереди, тормозя его, и такая же сила давит сзади — толкая корабль вперед. Разница колоссальна, выигрыш в скорости — очень ощутим, это подтвердит вам любой моряк. И возможно это только если воздух материален.

Я закончил черкать по песку посохом и демонстративно поставил в конце «точку», хотя местная грамота не особо жаловала знаки препинания, предпочитая вести запись следующего предложения с новой строки.

— А если отвечать на ваш вопрос, уважаемый, скажу прямо: в Клерии нет такой сильной академии и научного сообщества, как в Ламхитане. Мы — я кивнул на Орвиста, как еще одного представителя севера тут, — заняты выживанием и наукой могут позволить себе заняться немногие. Но все мы, северяне, по сути своей, ученые и люди Софа. Потому что нам нужно наблюдать и понимать мир вокруг себя лучше, чем прочим, потому что от этого знания зависит то, переживут ли наши дети очередную зиму. К выводам о парусе и ветре пришли не мудрецы, а моряки. Не все понимают суть явления, но они — поставили эксперимент и вывели правило. Я лишь его для вас сформулировал в понятном для ученых виде. И так на севере работает все. Глупый там просто не выживет.

Только в самом конце своей тирады я заметил, что руна Софа на посохе тускло тлеет синим, что совсем не укрылось от окружающих.

Да гребаные боги! Сколько можно! Эта мишень на спине стала меня уже утомлять, а как только я «принял суть отмеченного Палом» то что? Другие боги тоже решили показать, что их руны нанесены на артефакт не просто так?

На переваривание моей информации у гостей ушло минут пять, а потом началось невообразимое. Подогретые дорогим вином, гости погрузились в дебаты. Как и ожидалось, часть заняла мою сторону, а часть — ушли в оппозицию и стали приводить доводы против моих утверждений. Быстро нашлись папирус и перья, кто-то принес навощенные таблички, мои чертежи были перенесены на твердые носители и разошлись по рукам.

Удивительные люди, на самом деле. Культ знаний здесь был временами чуть ли не сильнее, чем культ войны, ведь в обсуждение включились даже те из гостей, у кого не было синих косичек Софа. Причем большинство из них были как раз в лагере тех, кто принял мой рассказ о давлении воздуха на веру и сейчас отстаивал правильную точку зрения. Видимо, гордые последователи Софа не могли смириться с тем, что такую теорию выдвинул не один из них, а какой-то выходец с севера.

Я же прикинулся шлангом и быстро присоединился к третьей категории — к тем, кто наблюдал за столкновением двух других групп гостей. Посох был убран обратно в парадный чехол, и я мог насладиться хорошим вином. Слишком теплым, конечно, на мой вкус, но Кая, который бы приморозил мой кубок, тут, к сожалению, не было.

Ко мне довольно быстро подошла Сания и уже привычно взяла меня под локоть.

— Барон Тинт, я уже думала, что видела многое, но вы все еще меня удивляете, — тихо, только для нас двоих сказала девушка.

Я чуть улыбнулся — больше своим мыслям — и сделал очередной глоток. Вино определенно было не чета кисловатому клерийскому или терпкому токонскому, но черт подери, слишком теплое! Может, тут хоть маг воды есть какой?.. Мы тут с ними еще и основы термодинамики изучим заодно…

— Ну что вы, арха-та Сания, я простой слуга своего короля…

Принцесса заливисто рассмеялась.

— Да уж, простой, Антон, только не говорите, что в Клерии все такие — достойные люди, как и вы.

— От чего же. Нет, само собой. И подлецов хватает, и казнокрадов, но будет ли достойный человек служить ворам?

— Опять нахваливаете своего короля? — глаза Сании сузились.

Подобный разговор был у нас уже не первым. Я, конечно, та еще сваха, но старался вдолбить в голову Сании мысль, что Кай Фотен — хороший человек и хороший король.

— От чего же сразу нахваливаю, — я сделал еще один глоток вина, оглядывая сад, который превратился в поле интеллектуального сражения, — Просто делюсь своими наблюдениями и мыслями. Вы же понимаете, арха-та, что я человек вольный, принадлежу только богам, да и то, условно. Мне будут рады при дворе любого короля или в любой гвардии.

— Думаете, даже у нас? Мы не слишком жалуем чужеземцев, сами убедились.

Я заулыбался и посмотрел на девушку.

— Ну, я же, простой барон, причем даже не наследный, а жалованный барон! В прошлом счетовод, стою здесь, в окружении будущего Ламхитана, его лучших умов, а рядом со мной такая прекрасная девушка, как вы, арха-та, ведете со мной ничего не значащую, но приятную беседу. Разве мне тут не рады?

— О, переходим на лесть? Считаете прекрасным не только Кая Фотена, но уже и меня?

Ее лица я сейчас не видел, но в голосе Сании запрыгали веселые чертята, а ладонь девушки чуть сжалась на моей руке.

— Я никому не льщу, арха-та Сания, только делюсь наблюдениями, как я уже и говорил. Что может быть прекраснее гармонии внешности сосуда и глубины содержания в виде острого и пытливого разума? Это крайне редкое и удивительное сочетание для этого мира, которым обладают обычно только боги. Так почему же об этом не сказать вслух? — ответил я вопросом на вопрос, глядя прямо перед собой и покручивая в свободной руке богато украшенный кубок.

Сания как-то притихла. Даже если она и покраснела, то этого уже никто не увидел — на сад опустился вечерний полумрак, слуги стали зажигать лампы, а бронзовая кожа девушки скрыла все остальное.

Наконец-то начались танцы, ради которых тут и собрались. В центре сада, на большой лужайке, разместились артисты с лютнями и какими-то ударно-ритмичными инструментами, похожими на бонги. Было и парочка флейт или дудок — я не разбираюсь и никогда не разбирался, чем они там отличаются. Начали со спокойных мелодий — разогреть публику, но чем темнее становилось, тем активнее народ налегал на вино, и тем больше молодых аристократов пускалось в очень даже простой пляс. Так как мы с Орвистом ничего о местных танцах не знали — они не имели ничего общего с чинным хождением под руку по залу, что практиковали у нас дома — то и стояли мы чуть в стороне, наблюдая за все растущим и растущим весельем. Благо, хоть сейчас ламхитанцы расстались с оружием — поставили мечи и сабли на специально принесенные для этого дела слугами и рабами стойки. Так что я смог спокойно избавиться от тянущего плечи посоха, а виконт — снять с пояса свой полуторный меч, который постоянно приходилось придерживать за рукоять или ножны, чтобы не отбить кому-нибудь ноги.

— Энжи лучше играла, помнишь? — вдруг выдал виконт, — Когда мы в Пите жили в вашем доме, впятером, да и потом, в твоем поместье.

— Это да, намного лучше…

Сам того не зная, Орвист знатно испортил мне настроение всего парой слов. Я старался не вспоминать прошлое, загнать образ Лу подальше, поглубже, чтобы она не являлась мне даже во снах и я не пугал своими криками сквозь пустоту бездны всех богов и духов. Так что, пытаясь не вспоминать о предавшей меня богине, я сосредоточился на образе веселой Калиты.

Размышляя о природе богини бардов и артистов, я в итоге пришел когда-то к выводу, что она была таким себе панком в тусовке высших. Постоянно ошивалась на земле, якшалась со смертными, бухала как черт, и вообще брала от своей бесконечной жизни все, что могла. Хотя, может, она и должна быть такой? На самом деле, именно в Энжи я не чувствовал одну из Семерых, пусть мне потом еще и долго мерещился ее нечеловеческий крик, которым она призывала Геору в мое маленькое святилище. Определенно, Бард была более человеком, чем все прочие Старшие, возможно, более человечной, чем сами люди. И счет к ней у меня был самым коротким — она, все же, спасла мою шкуру, хотя могла просто отойти в сторону и наблюдать, как я истекаю кровью. Ну и еще счет за то, что лишила меня возможности слушать местных музыкантов и певцов, хотя конкретно эти ребята, которые давали сейчас возможность отпрыскам ламхитанской знати поплясать, очень даже старались.

В какой-то момент к нам и другим скучающим мужчинам из потока танцующих вынырнула стайка девушек и, совсем как на школьной дискотеке, увлекла последних «нелюдимых» в общий танец. Та же участь постигла и меня с Орвистом, хотя, строго говоря, мы были уже староваты для таких развлечений, да и смотрелись в танцующем хороводе невысоких и юрких ламхитанцев, как два бледных айсберга. Особенно непросто было Орвисту, которому доставалась львиная доля внимания и острых взглядов от южных красавиц. Я же ехидно вспомнил, как быстро оценила тогда еще молодого гвардейца Энжи, и каким замученным потом по утрам ходил виконт.

В какой-то момент я столкнулся в потоке с Арваном — сейчас он был слегка пьян и веселился от души, где-то мелькнул Каид с сестрой, Орвиста я окончательно потерял из виду. Очередной круг, очередная смена партнеров и позиции на «танцполе» — и в моей руке оказалась ладонь Сании. Я тепло улыбнулся девушке, один из артистов лихо ударил по струнам лютни и мы закружились вместе с остальными гостями. В голове шумело, так что я был благодарен, когда раскрасневшаяся арха-та вытащила меня из общего потока и сама налила в чистый кубок легкого молодого вина, которое она от души разбавила водой. Где-то мелькнули широкие плечи Орвиста, но я решил, что он мальчик взрослый — сам справится. Буквально через несколько минут к нам присоединился захмелевший, но довольный Арван.

— Ну что, барон, как тебе развлечения в Ламхитане?!

Молодой арх уже налил себе полный кубок и, если бы не осуждающий взгляд сестры, выпил бы его залпом — не разбавляя.

— Уважаемый арх Арва…

— Да брось ты, барон! Вино льется! Музыка играет! — Арван положил мне руку на плечо, и, дыхнув винными парами вперемешку с уже пробивающимся перегаром, заглянул в лицо, — Так как танцы?!

— Намного лучше, чем в Клерии! И музыканты отличные! — искренне ответил я.

— Вот!

— Эй, раб! Еще вина! И чтобы не кислое или выпорю! — кликнул Арван и опять повис у меня на плече. — Антон! Сколько еще тайн хранит северная Клерия? Никогда не слышал таких удивительных вещей… А что Сания рассказывает о ваших занятиях в классах! Да, сестра?

Я только улыбнулся. Когда Арван не пытается соответствовать своему могущественному отцу, то вроде и не такая козлина.

Слуга наконец-то принес вино, но Арван остался его качеством недоволен.

— Где этот прохвост Алиг?! Почему к вечеру подают не вино, а помои?!

Я понял, что тут назревает пьяный скандал, что заметил и по напрягшейся Сании.

— Арх Арван! Стой, обожди! Есть у меня затея получше вина!

Я смог отвлечь сына Верховного от ругани на хозяина поместья и посулил ему редкую северную выпивку, которая если пить уж не вкусно, то точно — весело. Сания от меня слышала о настойках только на словах — я все же взял с собой на первую нашу встречу только чистый спирт для обработки ран, так что быстро поняла, о чем идет речь.

Танцы будут длиться до глубокой ночи, время еще было. Я отправил за слугой — одним из двух, что прибыл с нами в Ламхитан из Клерии — который сейчас дожидался нас на конюшне. Дал указания, что и в каких количествах взять из покоев. Со мной был Арван, который выделил моему человеку в сопровождение несколько дворцовых гвардейцев, что сейчас стояли у ворот — чтобы доставили все без промедлений, и вся маленькая кавалькада, стуча копытами по каменной мостовой, сорвалась в сторону дворцового комплекса. Благо, тут на лошади было шагом минут пятнадцать, так что меньше чем за час наши посыльные обернутся.

Пока ждали, Арван успел уже всем сообщить, что барон Тинт специально для них, уже немного скучающих, сейчас покажет свои северные товары, очень редкие и почти секретные! Во всяком случае, обещал Тинт хмельное веселье, на что налегал принц.

«Да он алкаш!», — подумалось мне, но я быстро себя одернул. Веселье Арвана было немного истеричным, висельным. Молодой мужчина жил в состоянии стресса всю свою жизнь и в такие вечера просто сбрасывал напряжение. Утром он опять станет сыном Верховного Арха, потенциально — следующим правителем Ламхитана, так что пока он молод, не женат и относительно свободен, то можно разок в сезон и оторваться. Подобные собрания, во всяком случае, такие массивные — а гостей после заката прибыло еще больше — собирались в Парте нечасто.

Дегустация прошла великолепно. Заносчивые и высокомерные, ламхитанцы, обычно, были весьма прямолинейны, так что надавить на гордость воинов и сказать, что часть напитков — только для стойких и способных оценить их вкус мужчин, было правильным с моей стороны ходом. Но сначала я решил немного удивить гостей — в последний раз.

— Я называю эти напитки огненным вином, или жгучим вином. Смотрите почему!

Я разлил чуть виски на стол, взял специально подготовленную свечу и, чуть обождав, поджег лужицу. Горящая жидкость! Удивительное зрелище, на самом деле, которое произвело должный эффект. После чего решившимся принять участие в дегустации молодым воинам и девушкам были выданы специальные серебряные рюмочки из моих наборов.

Начали с легкого — настойки на вишне, которая пришлась всем по душе. Некоторым даже пришлось напоминать, что в рюмочке умещается по уровню хмеля целый кубок вина хорошей выдержки — мне тут вповалку лежащие пьяные тела были ни к чему. После перешли на настойки на травах и других ягодах и прочие эксперименты моего хозяйства. Через полчаса ламхитанцы освоились и уже часть гостей с удовольствием, по чуть-чуть, как показал северянин, тягали из рюмочек или небольших кубков вишневую настойку. Некоторые воины выбрали виски, который, за неимением тут льда, я предлагал закусывать сочным яблоком — как завещали мудрые ирландцы.

— Удивительный напиток!

Арван, который воздержался от вина до прибытия гонцов, то есть уже значительно протрезвевший, сейчас крутил в пальцах маленькую рюмочку с густой и пахучей вишневой настойкой.

— Дары севера, что еще сказать, — просто ответил я, усаживаясь рядом с ним на садовую лавку с кубком, на треть заполненным виски.

У напитка были дубовые нотки — бочка все же дала аромат, но на фоне настоящих напитков этого типа, получился у меня в лучшем случае дедовский самогон «по мотивам». Ну, и так сойдет.

— Да? А что тут именно?

— У вас растет ягодное дерево, черешня. Сладкая, вкусная, но совсем не сочная. Вишня — ее ближайшая сестра. Только сока в ней намного больше, сам он терпкий, иногда даже кислый и едкий.

— По твоим рассказам, барон, на севере все — кислое и едкое, даже сама жизнь, — усмехнулся Арван.

Я только пожал плечами и сделал небольшой глоток, после которого втянул через зубы воздух — яблоко для закусывания я как-то взять с собой забыл.

— Север так же сложен для вас, как для нас — юг и сам Ламхитан, арх. У всех свои особенности.

— Но ты считаешь, что и общее у нас есть?

— Ну, все мы люди. Все мы хотим процветания для своих народов, больше песен и веселья по ночам вместо плача голодных детей.

— Поэтому ты так зовешь мою сестру на север? Думаешь, Ламхитан даст вам этот покой и процветание?

К подобному разговору я был не очень готов. Я внимательно посмотрел на Арвана, который сейчас пусть и был под градусом, но поднял очень важный для моей миссии разговор. От мнения молодого арха зависит слишком многое.

— Ты знаешь мою историю, арх Арван?

— Сания кое-что рассказывала, но это же женщины. Больше разговоров было о твоей учености, — просто ответил принц.

— Ну тогда надо взять нам еще выпить и найти мне яблоко, потому что рассказ этот не простой, арх Арван.

Принц кликнул рабов и слуг, которые быстро накрыли нам в небольшой беседке — вдали от общего гама и веселья, где мы двое с комфортом расположились. На стол встало мясо, сыр, фрукты и несколько моих кувшинов.

«Вот тебе и беседа за стаканом с будущим королем Ламхитана», — подумалось мне.

Бухать с монархами, нынешними или будущими, уже становилось для меня какой-то традицией, учитывая количество выпитого в кабинете Кая.

— Так что за история, Антон? — спросил Арван, когда мы наконец-то устроились.

— Ты же знаешь, что я не являюсь аристократом, и тебе сейчас наливает вчерашняя чернь? — хитро спросил я, ловко наполняя серебряную рюмочку принца вишневой настойкой.

Принц лишь утвердительно кивнул, после чего многозначительно посмотрел на мою красную прядь в волосах и покачал головой.

— Чернь или не чернь, тебя отметил Пал, значит, ты уже точно достоин наливать мое вино, — улыбнулся Арван, принимая из моих рук рюмочку с напитком.

— Но Кай Фотен приблизил меня не за мои военные подвиги, арх. Король дал мне титул за мою науку.

— Ты же счетовод, верно?

— Все так. И я еще в документах одного барона нашел очень странные схемы. Воровство государственного масштаба, которое до сих пор, насколько я знаю, не искоренили. И нашел еще худшие хищения в армии, прямо на пороге войны.

— Которая началась, потому что Бреннская Республика выступила на нашей стороне против Короны…

— И бросила Клерию, да. Но ты спросил меня, арх Арван, почему я зову твою сестру к Клерию и почему мы считаем, что сможем таким образом добиться процветания для обоих государств. Только давай так: это, как я все вижу. Официальная позиция — это к отцу Орвиста, графу Бренарду де Гранжу. Тем более, можно ли всерьез воспринимать речи пьяного? — лукаво спросил я.

Арван понимающе улыбнулся и, подняв рюмочку, будто у него был кубок в руках, сделал несколько маленьких глоточков.

— Барон Тинт! Не поверю ни единому вашему слову тут! Мы же оба пьяны! Это так, просто беседа двух воинов и государственных мужей, не более.

— Именно, просто беседа двух мужчин, которые выпивают вместе, — согласился я. — Так вот, Бренн бросил нас, погибло много хороших людей. Бренн не помог вам. Бренн даже не дал моему королю ссуду под приемлемый процент, чтобы взять больше наемников в войско и на паринийские мечи пришлось бросать землепашцев и кузнецов, которых оторвали от семей. И тоже самое чуть не случилось на западе, когда за полуостровом Фейн пришли гонгорцы… Но там мы все решили одним сражением. Я считаю, что батюшка нашего короля, покойный Сандер Четвертый, не просто так начал вести переговоры о браке своего наследника с кем-нибудь из числа дочерей архов Ламхитана. Отец Кая Фотена Первого, как мудрый правитель, видел, что Республика не способна быть настоящим другом, не связанная кровными узами с кем бы-то ни было.

В беседке повисла тишина, мы немного выпили. Арван думал.

— Знаешь, разговор двух захмелевших мужчин очень точно повторяет то, что говорят их отцы и старшие товарищи трезвыми, на официальных аудиенциях, барон Тинт. И лично мне сложно с этим не согласиться. Но ты обещал мне свою историю.

Я пожал плечами.

— История проста, арх, крайне проста. Смерть Сандера Четвертого и бегство матери в Шанское Княжество оставили Кая в одиночестве. И это научило его разбираться в людях и приближать к себе правильных людей.

— Считаешь себя правильным человеком?

— Преданным трону — так точно. Я служу Каю Фотену не потому что родился, чтобы служить ему, а потому что сам того пожелал.

— У тебя был выбор? Мне всегда казалось, что если трон призывает на службу, то мужчина не в праве отказать.

— Выбор есть всегда, арх Арван, выбор есть всегда.

Чуть помолчали.

— А моя история в том, что перо и чернила мне пришлось быстро сменить на меч, арх, — начал я после паузы, — я пережил обе самые страшные битвы той войны, отбивал десант паринийцев, стоя плечом к плечу с королевскими гвардейцами и видел, как Кай Фотен лично защищает свое королевство и ведет людей в бой на улицах пылающей столицы. За это меня и отметил Пал, возможно, раньше срока, но отметил.

— Говорят, короли Клерии всегда орудую секирой и владеют магией льда, замораживают своих врагов и разрубают их обмороженные тела одним ударом? — кровожадно спросил Арван.

— Ну, Кай не был таким, — усмехнувшись ответил я, — хотя с годами он все больше становится похож на своих могучих дедов. Возможно, со временем и он возьмет в руки родовую секиру. Но в доблести и чести моему королю не отказать, как и в честности.

— А ты не думал, барон Тинт, остаться у нас? Не возвращаться в Клерию? Перестать быть нелюдимым при дворе твоего короля выскочкой, которого никто не принимает за равного, а из друзей у которого только молодой виконт и бывшая фаворитка короля? Тут, в Ламхитане, ты можешь рассчитывать на титул нарха, а твои внуки смогут стать уже архами. Твоя доблесть и острый ум будут достойно оценены нашим народом, и ты будешь желанным гостем в любом доме, вместо того, чтобы прозябать в своем приграничном поместье, где ты добываешь корабельный лес и варишь свое жгучее вино.

Каналья! Вот же хитрец! С ламхитанцами всегда стоит быть начеку. Арван готовился к этому разговору, наводил справки, узнавал, кто я и что я. Возможно, и наше приглашение на этот вечер — лишь чтобы я, чуть захмелевший и расслабленный, оказался тут с ним, в беседке, без лишних глаз и ушей.

Я выдавил из себя улыбку и отрицательно покачал головой.

— Спасибо за приглашение, арх Арван, но я сейчас на службе клерийскому королю, а то, что вы предлагаете — измена престолу. Так что, вынужден отказать. Хоть вы и правы: с учеными мужами и девами Ламхитана у меня больше общего, чем с моими лесорубами или клерийской знатью. Но это было бы недостойно, а предателей не жалует никто: ни люди, ни боги.

Арван удовлетворенно хмыкнул и допил свою порцию настойки. Я же подцепил кусочек мяса и сейчас рассеянно его пережевывал, погруженный в свои мысли.

На самом деле, в Ламхитане мне было бы комфортнее, чем в Клерии, где у меня врагов уже на порядок больше, чем друзей. Но тут я навсегда останусь хоть титулованным и уважаемым, но иноземцем. Северянином, который сбежал на богатый и уютный юг от своего короля. В Клерии я был человеком Кая Фотена, и плевать, что из друзей у меня были только де Гранжи и де Шонцы — счастье не в количестве друзей, а в их качестве. А качеством своих я был доволен, это если еще не учитывать мои сложные, но при этом выгодные отношения со старшими богами. Нет, лучше быть нелюдимым выскочкой в Клерии, но быть там своим, чем быть уважаемым иноземцем в Ламхитане.

— Знаешь, барон, Сания и вправду была права, когда говорила, что ты достойный и разумный человек, хотя наша первая встреча прошла не совсем так, как я ожидал…

— За что я извиняюсь, арх Арван, но тогда у нас не было возможности поговорить так свободно, как сейчас.

Принц только кивнул, принимая запоздалые извинения за то, что спутал ему все карты его очевидной, но эффективной политической игры.

— Знаешь, поговорив сейчас, увидев, как отмеченный Палом, вольный по сути своей человек, который принадлежит только богам, предан своему королю, я склоняюсь к мысли, что покойный отец Кая Фотена был мудрым человеком. Кроме того, Бренн и в самом деле ненадежен для своих союзни…

Фраза Арвана оборвалась на полуслове — из-за кустов вынырнула Сания, которая моментально оказалась рядом с братом и, обхватив его за шею, спросила:

— А чем вы тут занимаетесь? Очередное совещание сына Верховного и клерийского посла?

— Ну что ты, милая моя сестра, конечно же нет. Как можно обсуждать дела в такой прекрасный вечер. Как мы договорились, барон? Просто двое мужчин выпивают вместе? — сказал принц, поглаживая Санию по ладони.

— Именно так, арх Арван. Просто беседа двух мужчин, которые выпивают вместе, — ответил я.

Веселье затихало. В беседку стало прибывать все больше и больше людей из высшей знати Ламхитана. Нашелся и Орвист: за ним следовала целая стайка весьма привлекательных девушек, внимательно слушавших все рассказы виконта о его службе в королевской гвардии и битвах за Пите и Миллер.

Уже собираясь во дворец и выходя из беседки вместе с прочими гостями, я мимолетом поймал взгляд Арвана. После прихода Сании о делах больше не было сказано ни слова, но на прощание принц едва заметно мне кивнул.

Расценить это было можно только одним образом: наследник Великого Арха Ламхитана одобряет путешествие своей любимой сестры на север, дабы там она стала женой Кая Фотена и новой королевой Клерии.