Наша флотилия прибыла в Парту за два месяца, как я и рассчитал. Причем почти треть этого срока мы медленно, с помощью бурлаков и весел поднимались вверх по течению реки Рисс, вокруг которой была сосредоточена большая часть цивилизации.
Климат тут был субтропический, даже ближе к тропикам. По ощущениям — как в Турцию попал. Если в Клерии сейчас только-только в свои полные права вступала весна и начинались по-настоящему теплые дни, то в Ламхитане уже было реально жарко, градусов двадцать, не меньше. Насколько душно тут будет в середине лета, даже представить было сложно. Надеюсь, я не буду потеть как свинья, потому что выйдет немного неловко.
Так как теперь мы шли своим ходом, без ветра, то и на ночь корабли частенько причаливали у берега, благо, ширина Рисса позволяла. Это была огромная полноводная река размером, как мне казалось, с Волгу. Окружающий пейзаж радовал глаз: небольшие поселения у берега, речные рыбацкие поселки, какие-то города. Жизнь вокруг кипела, била ключом. Вдали от реки, когда мы подходили к берегу, виднелись какие-то лесонасаждения, но с палубы я не мог понять, были ли это натуральные леса, либо же просто зеленые линии межевания полей и лугов, чтобы южные ветра не выдували почву.
По словам моряков, протяженность Рисса поражала воображение: больше восьми сотен лиг, если подниматься к самому верховью реки, которая берет свое начало где-то в степях Нельской Короны. Полную же силу водный поток набирал именно на территории Ламхитана. Тут, на юге, река достигала своей максимальной ширины и наполнялась водой, превращаясь в мощную артерию, которая питала половину королевства.
Севернее, ближе к границе с Бреннской Республикой, на территории королевства было еще две большие реки: Боли, с почти равнозначным ею притоком в виде реки Асраи, которая впадала в главное русло совсем недалеко от морского берега, и река Колимпа, которая протекала у самой границы с Бренном.
Все три потока были судоходными, чем пользовались торговцы и путешественники. Местные жители активно зарабатывали тем, что нанимались ночными гребцами — когда основная команда отдыхала, либо же шли в бурлаки. Последняя профессия была весьма востребована как минимум на берегах Рисса, пусть сама река и была достаточно спокойной, но время — деньги, а ламхитанцы предлагали свои услуги по весьма приемлемым ценам.
Часто использовались и волы, и конная тяга. Все это позволяло сэкономить гребцам силы и ускоряло движение корабля до темпа среднего шага — до двух с половиной, а с конной тягой до трех с половиной лиг в час. Весьма приемлемо, учитывая, что в открытом море наша скорость редко превышала шесть лиг.
Нет, конечно, бландское судно, на котором плыли мы с Орвистом, могло идти и быстрее, особенно при поддержке Орансы, но вот бочкообразные торговые суда, которые были с нами в одной флотилии, имели более скромные характеристики в плане ходовых качеств под парусом.
В итоге, на реке мы провели почти три недели, пока вдали не показалась величественная Парта.
Если северные берега Клерии были достаточно крутыми, и многие порты ставились в стратегически удобных местах из-за близости Бланда — в узких бухтах, которые позволяли закрыть порт двумя фортами, то у ламхитанцев такой проблемы не было. Издалека Парта напоминала огромный мегаполис, который раскинулся на правом берегу Рисса и в ширину достигал, на глаз, лиг пять-шесть. Город был лишен стен: враги до столицы Ламхитана, по легендам, в последний раз доходили в глубокой древности, еще во времена войн с магическим культом Крови, который подмял под себя почти всю Таллерию. Хотя, тот же Орвист в эти легенды не верил и сам культ Крови называл детской сказкой, которую рассказывают маленьким мальчикам перед сном, когда те клянчат какую-нибудь героическую историю о доблестном Пале.
На левом берегу Рисса тоже виднелись какие-то поселения, но, как я понял, это был скорее город-спутник или торговый хаб, чем реальное продолжение столицы. Да и управление разделенным на две части города, когда между левым и правым берегом был тот же пяток лиг — та еще задача, даже если у вас есть моторные лодки.
Моя первая догадка оказалась верна: часть нашей флотилии отвернула к левому берегу. Это были корабли, груженые простыми товарами, такими как шерсть, северные зерновые, изделия из древесины и металла, бочки с соленьями и снастями.
Часть каравана же, которая везла оружие, соль, готовые ткани и так далее — отвернула на правый берег, к столице. Туда же направились и мы.
Когда моя нога коснулась причала Парты, я окончательно осознал, насколько далеко оказался от ставшей уже родной Клерии. Вокруг звучал непривычный ламхитанский говор. Лу в первую нашу встречу накрепко вбила в мою голову только клерийский, который был максимально распространен на северо-востоке Таллерии, а вот с прочими языками было плохо. К моему счастью, падшая Клерийская Империя в свое время оказала влияние и на южное королевство. В Ламхитане был билингвизм и кроме родного для местных языка, тут говорили на южном варианте клерийского, который отличался примерно так же, как русский от болгарского или сербского. Иногда смысл ускользал, но если собеседник говорил медленно и сопровождал свои слова жестами, то основную суть уловить было можно. Так что через месяц или два в местном языковом окружении, и я начну говорить вполне бойко и четко, тут все было предсказуемо.
— Слушай, а почему вообще все говорят, что Ламхитан закрыт от внешнего мира? Вроде же цветущее королевство, жаркий климат, урожай дважды в год можно собирать… — спросил я Орвиста, когда мы уже причаливали в речном порту Парты.
Виконт покачал головой и загадочно ответил:
— Сейчас увидишь, Антон, сейчас увидишь.
Наконец-то корабль пришвартовался, трап был спущен и местные грузчики хлынули на палубу — разгружать судно. Мы с Виконтом кое-как прощемились мимо юрких смуглых мужчин, которые были нам в лучшем случае, по плечо, и спустились на берег.
Не успел я и глазом моргнуть, как из ниоткуда в нашу сторону вырулил отряд стражи: восемь бойцов в блестящих чешуйчатых доспехах и с длинными копьями, которые сейчас смотрели в небо. Нас мгновенно взяли в кольцо, а оружие угрожающе чуть опустилось, мол, не дергайтесь, или мы быстро сделаем из вас шашлык.
Я таким «теплым» приемом был озадачен, а вот виконт, который был подготовлен лучше, чем я, выудил из тубуса две грамоты, на которых стояли печати короля Кая Фотена.
— Послы Клерийского Престола, виконт де Гранж, наследник рода де Гранж, и барон Тинт, — сказал он и протянул бумаги одному из стражей.
Ламхитанец, сверкнув глазами, быстро взял бумаги и пробежался глазами по грамоте.
— Жетоны показать, — коротко, будто пролаяв, скомандовал стражник.
Мы оба послушно выудили из-под одежды наши регалии. Орвист — малый графский жетон, а я — свой баронский. То-то виконт прожужжал мне все уши на тему этого символа власти, трижды заставил перепроверить перед отправкой, взял ли я его с собой.
Примерно ту же процедуру сейчас проходил граф де Гранж, с которым следовало и несколько персональных слуг. В общей сложности наша официальная делегация насчитывала пять человек.
Когда формальности были «улажены», хотя это было похоже больше на взятие в плен, чем на встречу официальных лиц дружественного государства, нас пятерых согнали в кучу и, окружив, повели к двум крытым повозкам, в которые были запряжены низенькие крепкие лошадки. Оружие у нас изъяли: мечи потребовали сдать сразу же, та же участь постигла и мой посох. Все колюще-режущее было передано одному из стражей, который аккуратно нес наше оружие в руках.
— Вещи привезут, садитесь, — все так же коротко скомандовал старший стражник и указал кивком головы на повозки.
Я с де Гранжами устроился в первой, а слуг и личные вещи, которые мы несли в руках — погрузили во вторую повозку.
Как только мы оказались в коробке импровизированной «кареты», один из стражников ловко запрыгнул на козлы и хлестнул пару лошадок, которые чуть с ленцой, но потащили вперед наш транспорт.
Короче, это явно было похоже на этапирование преступников, а не на встречу посольства.
— И что, тут со всеми так или только с послами? — тихо спросил я у де Гранжей.
— Да что ты, Антон, все хорошо, — ответил Бренард, который сейчас протирал тонким платочком потный лоб, так как его парадный камзол оказался не по погоде теплым, — если бы не грамоты, тебя бы насадили на пики и дело с концом.
Я только покачал головой от такого гостеприимства. Видимо, ксенофобия в Ламхитане просто зашкаливала. Не любили тут чужеземцев.
— А если бы я, скажем, перешел где-нибудь вдали от дорог границу? Что тогда?
— О, каждый встречный мужчина бросал бы тебе вызов, пока в итоге тебя бы не прирезали в очередной дуэли, — спокойно ответил Бренард. — Так что никто дальше, чем на пятьдесят лиг вглубь Ламхитана продвинуться не может.
— И вы все равно торгуете с ними?
— Ну конечно. Они хорошо платят за металл, оружие, северную рыбу и китовый жир. Шерстяные ткани тоже берут, зимами тут по ночам холодно, причем холодно премерзко.
— А покупаете что?
— Ну, сушеные и отварные фрукты, прочие сладости, редкие породы дерева, местную муку, крахмал, да много чего… Но в основном, это что-то простое. Свои инструменты и механизмы они не продают, а жаль. Но в Ламхитане собирают по два-три урожая в год, так что есть, чем торговать. Например, у них очень чистое стекло, не чета нашему. Но вот с металлами проблема, так что очень многие слитки из земель Тиббота грузятся на корабли и отправляются сюда, на юг, — пояснил Бренард.
Добрались до дворца сравнительно быстро — меньше, чем за полтора часа.
Через небольшие узкие окошки, которые больше были похожи на отдушины — чтобы пассажиры не задохнулись — я рассматривал улицы Парты. Вокруг было многолюдно, но наша маленькая процессия рассекала людской поток, будто нож. Никто не рисковал преградить дорогу вооруженной страже. Я видел толпы людей в пестрых и ярких одеждах, которые спешили по своим делам. Было и множество обритых наголо рабов: волосы были прерогативой воинов и свободных людей, причем брили головы даже женщинам, которые носили на лысых черепушках плотно завязанные платки. Очень много людей были с оружием на поясе: с кинжалами или короткими широкими мечами, которые выглядели, как плод любви гладиуса и мачете.
На самом деле, учитывая местный климат, я даже в чем-то завидовал этому подневольному люду: сейчас, сидя в маленькой коробке с двумя мощными де Гранжами, очень хотелось раздеться догола и тоже побрить голову. Чтобы было не так жарко.
Утирая ладонью пот, который заливал глаза, я усмотрел и нескольких вельмож, в чьих волосах было заплетено по несколько тонких косичек — по числу одержанных побед в ритуальных дуэлях или убитых на войне солдат противника.
Вообще, волосы в Ламхитане имели еще большее значение, чем в Клерии. Мне всегда казалась странной фиксация клерийцев на воинских косах и заплетенных в них серебряных и золотых нитях, но тут, на юге, эта традиция вышла на совершенно иной уровень.
Первое — тут большую косу не заплетали, предпочитая носить волосы распущенными или, максимум, собранными в высокий хвост на затылке. Юноша получал право на свою первую косичку в день своего совершеннолетия — в пятнадцать лет, когда его семья устраивала праздник и ритуальное сражение именинника со старшими братьями или главой рода. Все это было в форме игры, так что никакого смертоубийства: как только мальчик признавался юношей и проходил обряд местной бар-мицвы, ему заплетали первую тоненькую косичку — у правого виска, которую перетягивали простой красной нитью. Почему именно так? Ну, местные верили, что таким образом Пал отмечал славных сынов Ламхитана в древности, и, зная, что бог Войны вернул мне косу, я не сомневался, что у этой традиции есть какие-то реальные основания.
После юноша должен был заслужить каждую последующую косичку в своей прическе, если выбирал путь воина; они заплетались за доблесть на поле боя, за защиту слабых от разбойников, за победу в дуэлях, как ритуальных, так и реальных, за поверженных в бою врагов Ламхитана и, само собой, за убийство чужеземцев, которые пришли на земли государства без спроса.
Если же юноша получал образование и выбирал путь служения Софу в качестве мастера, ученого мужа или применяя другой интеллектуальный или созидательный труд, то косичка Пала расплеталась, а на левом виске заплеталась другая — уже перехваченная синей нитью. Бросать ритуальные вызовы, избравшим путь Софа, в государстве запрещалось, а их умышленное убийство или даже увечье каралось смертью.
Некоторые молодые люди оставляли косичку Пала, при этом заплетая и косичку Софа. Это означало, что они будут заниматься оружейным делом, служить в армии, но на инженерных или снабженческих позициях и так далее. При этом такой юноша мог спокойно стать в строй и отдать свой воинский долг наравне с другими мужчинами. Такой путь для образованного человека был предпочтительнее всего, так как давал сразу все привилегии почитателя обоих основных богов Ламхитана. При этом безоговорочно принимать вызов такие люди должны были только со стороны других таких же граждан с двумя косичками; они были защищены от притязаний со стороны тех, кто поклонялся только Палу, находясь, по сути, чуть выше по социальной лестнице.
Важно и то, что при желании, обряд воинского совершеннолетия могла пройти и девушка, если была достаточно сильна и вынослива для того, чтобы сразиться с братьями или отцом на свои пятнадцать лет. Благородные женщины, в основном, выбирали путь Софа и активно занимались наукой, счетом, бухгалтерией и так далее. По моему мнению, именно они управляли государством и обеспечивали выживание Ламхитана, ведь все гражданские позиции, в том числе старост, управов и так далее, занимались именно ими. Значительная доля купечества была также представлена женщинами, которые пользовались поддержкой мужей исключительно в плане физической силы и обеспечения охраны.
Судя по моим наблюдениям, простые мужчины не слишком рвались за косами — почти у всех была обычная косичка у правого виска, и больше ничего. Они жили и работали как простые люди. А вот наличие множества косичек указывало на то, что перед тобой или герой войны, или представитель знати. Максимальным шиком считалось заплести всю голову целиком, а потом собрать результат в большой высокий хвост на затылке. Причем число косичек должно было достигать не менее полусотни. Такие воины имели право перехватить свою прическу золотым кольцом — аналогом клерийской золотой нити. Вот только в Клерии это было доступно только королю и высшим аристократам, а тут, в Ламхитане, этого мог добиться любой желающий.
Была в Ламхитане и многочисленная каста рабов, которые сновали по улицам Парты и отсвечивали гладкими бритыми головами.
Человека могли лишить волос и загнать в кабалу за долги, либо за серьезный проступок: воровство, поклеп, умышленную порчу чужого имущества. Убийц, обычно, сразу же обезглавливали — тут с этим был разговор короткий.
На каждый проступок назначался свой срок рабства, после которого житель восстанавливался в гражданских правах и мог идти на все четыре стороны. Говорили, что были в Ламхитане и профессиональные рабы — по сути, слуги — которые попали к приличным хозяевам и решили остаться работать у тех за жалование. Такие люди просто коротко стриглись: их прическа не должна была быть длиннее трех пальцев в ширину. Это означало, что человек — вольный, но находится в добровольном услужении.
Конечно же, права носить косичку Пала слуги лишались, но вот среди них было преогромное количество почитателей Софа, что отмечалось специально для этого отращиваемой слева прядкой. Чаще всего такие люди были домоправителями, распорядителями, помощниками в купеческих домах и так далее.
Впрочем, с вельможами тут все было намного проще, чем в Клерии с ее двойной системой малого и большого круга знати, которая еще и разделялась по признаку владения землей.
Тут было всего массовых три титула: панарх, парх и арх. Из числа последних, на общем совете знати Ламхитана, избирался Верховный Арх — пожизненный правитель государства. Как именно выбирался Верховный Арх было неизвестно, но, я подозреваю, значение имели, в первую очередь, деньги и подвиги рода, то есть банальное влияние внутри страны. Сын Верховного Арха мог выдвинуть свою кандидатуру в качестве преемника отца, и если собрание знати одобряло это выдвижение, на некоторое время в государстве устанавливалась династия.
Верховный Арх мог быть смещен со своей должности, но процедура, как я понял, была крайне запутанной и должно было быть выполнено масса условий для того, чтобы объявить правителю «импичмент». Так что для полной смены власти было проще дождаться смерти правителя Ламхитана, либо же его немощности — глубокие старики, неспособные держать меч или копье, отстранялись от управления государством и отправлялись на почетную «пенсию».
Еще один нюанс: при принятии власти Верховный Арх лишался имени — к нему начинали обращаться просто Верховный Арх, Верховный или Правитель — так он показывал свою преданность государству и устоям Ламхитана.
Я прокручивал всю эту информацию в голове по пути на территорию дворца.
Так как Парта не была стеснена кольцами крепостных стен, то и разгуляться Верховным Архам и прочей знати было где. Когда мы с де Гранжами выбрались наружу, я почувствовал волну зависти, которая захлестнула Бренарда: его крайне нетипичное по Клерийским меркам поместье с садом и аллеями выглядело, на фоне дворцового комплекса Парты, как сарай рядом с небоскребом.
Вокруг нас раскинулся огромный двор комплекса, который по размерам был похож на футбольное поле. Прибыли мы сюда по широкой аллее, на которой легко могло разминуться четыре повозки или пройти кавалькада из восьми всадников в ряд. Сама аллея была уложена красноватым мрамором с белыми прожилками, а откосы — просыпаны мраморной крошкой. Вдоль дороги ровными рядами возвышались какие-то южные хвойные деревья, очень похожие то ли на туи, то ли еще на какие кипарисовые, которые не слишком боятся прямого солнечного света и даже в моем родном мире произрастают в южных странах. Сам дворцовый комплекс состоял из нескольких зданий, но сейчас мы видели лишь фасад самого дворца — высокого мраморного строения, в котором я насчитал как минимум пять этажей. А с учетом того, что потолки тут достигали, временами, десятка метров, эта махина выглядела крайне внушительно.
Впрочем, долго глазеть нам не позволили: стражники, которые приняли нас на причале, быстро сдали посольские тела на поруки местной охране и, будто их тут и не было, быстро-быстро двинулись прочь с территории дворца.
Нас же пятерых опять взяли в кольцо — на этот раз люди в начищенных до блеска кольчугах тонкой работы, таких же дорогих, но легких подкольчужниках и открытых шлемах. У каждого в руках было обычное по размерам и форме, но дорого выделанное копье, и короткое гладиусо-мачете на поясе.
Я уже подумал, что сейчас нас опять будут «этапировать», но тут из-за спин бойцов вынырнул невысокий мужчина в просторных легких одеждах и с несколькими косичками над правым ухом, перехваченными синей нитью Софа.
— Уважаемые послы, рад приветствовать вас на земле Ламхитана, — сказал мужчина на чистейшем клерийском и я мигом смекнул, что косы он получил, скорее всего, за изучение иностранных языков, — меня зовут панарх Рахен, я распорядитель при дворе нашего Великого Арха.
Мужчина поклонился так, как было принято в Клерии, и мы трое ответили ему тем же.
— Уважаемые послы, прошу, передайте грамоты, которые подтверждают ваши полномочия на землях Ламхитана, — продолжил мужчина.
Виконт мигом выудил из внутреннего кармана камзола тубус для документов и протянул наши с ним бумаги Рахену, то же повторил и старший де Гранж.
Исключительно для вида Рахен окинул бумаги взглядом и продолжил:
— Что же, граф де Гранж, виконт де Гранж и барон Тинт, добро пожаловать. Пожалуйста, пройдемте со мной к вашим покоям, где вы сможете отдохнуть с дороги. Также я с радостью отвечу на любые ваши вопросы в пределах моих знаний и возможностей.
Мужчина опять поклонился, мы повторили вслед за ним. Если все это продолжится в том же духе, что я скоро почувствую себя болванчиком, который гнет спину по любому поводу.
Я вообще не так, чтобы очень любил кланяться: обстоятельства нашего с Каем Фотеном знакомства и специфика моей службы королю давали некоторые поблажки в плане этикета, чем я пользовался на полную катушку. От официальных приемов при дворе я, как мог, уклонялся, так что полное следование официальному протоколу было для меня не слишком привычным.
Не успели мы двинуться с места, как Рахен пару раз хлопнул в ладони и не пойми откуда появилось несколько слуг, которые подхватили наши вещи и пристроились в хвосте маленькой колонны. Я решил, что самое время задать интересующий меня вопрос:
— Уважаемый панарх Рахен, скажите, когда доставят остальные наши вещи и товары, что мы привезли ко двору Великого Арха вместе с делегацией купцов?
— О, не беспокойтесь, барон Тинт! Как только будет завершена разгрузка, все прибудет в целости и сохранности на склады дворца. Сегодня же вечером!
Тон Рахена вроде и был дружелюбным, но от него все же веяло какой-то прохладой. Мы были чужаками, пусть и послами. И значит, ни о какой полноценной симпатии со стороны ламхитанца не могло идти и речи.
Наших слуг отвели в сторонку, видимо, для инструктажа, мы же трое, вместе с панархом и несколькими бойцами стражи, двинулись внутрь дворца, вход в который расположился на вершине внушительной мраморной лестницы с удобными, низкими ступенями.
— Панарх Рахен, когда мы будем представлены как послы Королевства Клерия Верховному Арху Ламхитана? — спросил Бренард.
— О! Подтверждение ваших грамот и посольства будет совершено уже завтра в полдень, но это рабочий момент. А торжественно вас представят через три дня — во время большого собрания нашей знати и посольств других государств, как того требует традиция. Все же, новые люди при дворе, — быстро ответил Рахен.
Ну что же, меня такой расклад устраивал. Сначала — официальная аудиенция, а потом уже торжественный прием. Если бы нам пришлось подтверждать грамоты во время большого сборища, я бы чувствовал себя крайне неловко.
Главным послом был Бренард — это очевидно. Мы же с виконтом шли довеском, но все равно имели дипломатический статус, хоть и не такой весомый, как старший де Гранж.
— Там же, во время торжественного представления, вы сможете и продемонстрировать ваши товары нашим главам купеческих союзов, пархам и архам, — продолжил распорядитель, — уверяю, это самое удобное время, так как будут присутствовать представители всех… — тут мужчина чуть запнулся, будто вспоминал слово, — представители всех основных знатных домов, что сейчас находятся в столице, а также множество богатых и влиятельных жителей Парты.
Ага, значит тихонечко постоять у стенки и потом ушуршать в свои покои у меня не выйдет. Придется работать на презентации моих настоек, пиломатериалов и медицинского спирта. На самом деле, я не слишком верил в то, что смогу заинтересовать местную знать или торговцев своими товарами, но попытаться стоило. Главную ставку я делал на спирт: в условиях жаркого климата вопрос дезинфекции ран должен был стоять еще более остро, чем в Клерии, так что мне было, что показать местным с косичкой у левого виска.
Остаток дня прошел как-то бестолково. Нас поселили в отдельные комнаты, которые находились в ряд по коридору. Орвист умыкнул лишний мешок — с моей сменной одеждой, пришлось его искать. Груз из порта, в котором был и сундук с парадным платьем, тоже был непонятно где. Дергать распорядителя или дворцовых слуг тупыми вопросами не хотелось, так что я просто ждал. Я смог принять теплую ванную, но пришлось, спешно заворачиваясь в простынь, отсылать служанку с ужином — еду тут приносили в покои по расписанию, которого я еще не знал. В итоге остался голодный, хоть и пытался что-нибудь подрезать у виконта. Но к тому моменту, когда я дошел до его покоев, Орвист уже съел все, а взгляд у него был все еще голодным. Да, не хватило бывшему гвардейцу посольской пайки, ой как не хватило.
Единственное, что на самом деле порадовало — продуманность и удобство покоев. В моей комнате была уборная, которую чистили минимум дважды в день, вынося большой горшок, в другом помещении стояла медная ванна. Отдельный восторг у меня вызвал большой бак с водой, который, как я понял, доливался каждое утро, когда гость покидал свои комнаты: у меня теперь был постоянный запас воды для гигиенических процедур. Правда, я так и не понял, как именно доливали воду, но в итоге заметил кованную трубку, которая уходила куда-то в стену. Тут что, зачатки водопровода есть?
Я вдруг вспомнил, что древние очень любили литье из свинца и мои восторги как-то на минуту притихли. С другой стороны, что мне полгода мытья в свинцовой воде? Уверен, ничего страшного не произойдет, я же не собирался эту воду пить. Да и сущность Истинного Жреца, я уверен, как-нибудь поможет при контакте с тяжелыми металлами.
Сами покои были разделены на две комнаты: просторная прихожая, где я мог принимать гостей. Посреди комнаты стояло пара почти невесомых на вид кресла и небольшой диванчик, а каменный пол был застелен тонким ковриком. В дальнем углу угадывались силуэты бара, судя по стойке, но пока там было пусто: видимо, о напитках я должен был распорядиться отдельно и, подозреваю, заплатить. Ничего страшного, кое-какие деньжата я с собой взял. Мало ли, какие расходы возникнут в Парте.
Вторая же комната была меньше, и отводилась под спальню. В отличие от гостиной, которая освещалась только лампами, в спальне было широкое и высокое окно со ставнями, а над кроватью возвеличивался массивный балдахин. Это имело смысл, так как летней ночью, подозреваю, тут можно было двинуться умом от духоты.
К утру, когда должны были принести завтрак, я был готов начать жевать собственные сапоги: живот отвратительно сводило от голода, а при одной мысли о еде начиналось обильное слюноотделение. Благо, в углу спальни на столике стоял кувшин с питьевой водой и пара простых глиняных стаканов, так что это чувство я мог хотя бы «залить».
После еды ко мне заглянул Орвист: по всему его печальному виду было понятно, что и утренней пайкой он не впечатлился, мне же вполне хватило душистого горячего отвара, нескольких кусков лепешки, овощей и пары яиц. Виконт же еще на корабле начал страдать от недостаточно разнообразного питания и очень надеялся, что ситуация изменится к лучшему в Парте.
Не изменилась.
— Отец зовет. Ты готов?
— Минут десять.
Бывший гвардеец застал меня как раз за одеванием. Так как сегодня в полдень мы пойдем передавать грамоты и подтверждать дипломатические полномочия, то и одеться стоило соответственно.
Я четко для себя решил, что не буду поддаваться желанию мимикрировать в нарядах под местных жителей, так что для целей и задач ближайших недель вполне подойдет и клерийское платье, которое я взял с собой. И прямо сейчас я выбирал между черно-серым и просто черным камзолами с длинными рукавами. Решил, что все же черно-серый: чисто черный выглядел как-то траурно.
Синей лентой я перехватывал хвост на затылке уже по пути в покои Бренарда — и так заставил де Гранжей ждать.
— Готов! — с порога объявил я своим спутникам по миссии.
Граф как раз перебирал какие-то сопроводительные документы, которые выдали ему в канцелярии вместе с грамотами, а Орвист рассматривал собственные ногти.
Все мы были при оружии: тут вообще мужчины без чего-нибудь острого, как я понял, не ходили. Правда, свой выбор сегодня я остановил на мече, а не на посохе. Это при дворе Кая Фотена я мог нарядиться, как угодно и взять вместо оружия с собой хоть вилы — все просто примут это за очередную выходку нелюдимого барона.
Тут же я не знал, как отреагируют на боевой посох: может, это будет величайший позор и унижение, появиться на людях с таким оружием? С другой стороны, копья тут, как я понял, были в намного большем почете, нежели на севере. Не последнюю роль в этом сыграла еще и историческая нехватка качественного железа. Ведь полновесный меч, не говоря уже о полуторниках или двуручниках, в давние времена позволить себе мог далеко не каждый парх или даже арх.
Пораскинув мозгами, я все же застегнул на бедрах пояс с ножнами моего полуторного меча — давайте начинать со стандартных позиций, а там посмотрим.
За полчаса до полудня за нами явился лично панарх Рахен, он же препроводил нас в местную канцелярию, где под его чутким руководством у нас окончательно приняли все бумаги и «поставили на учет» как клерийских послов, огласив права и возможности.
— Итак, господа, — начал Рахен, когда бумажная волокита была окончена, — с этого момента вы являетесь официальными посланниками клерийского престола в Ламхитане. Как я и говорил, торжественный прием по этому случаю состоится через два дня — там же вы будете удостоены встречи с Великим Архом и предстанете перед знатью нашего государства и сможете познакомиться с послами других стран. С этого момента вы вольны свободно перемещаться по территории дворца и по прилегающим к нему садам. В случае необходимости выхода в город, пожалуйста, передайте весть об этом мне через любого из стражников или слуг. Вам будет выделена охрана из числа бойцов Великого Арха и, если пожелаете, сопровождающий, который хорошо знает столицу. Это необходимо не потому, что мы не доверяем иноземцам, а исключительно ради вашего комфорта и безопасности. На время вашего пребывания во дворце попрошу вас носить с собой эти посольские медали.
Закончив тираду, Рахен протянул нам три серебристых кругляша, на которых были изображены очертания Ламхитана с одной стороны и Клерии — с другой. По ее кругу шла еще какая-то вязь на классическом ламхитанском, видимо, уточнение, что мы являемся послами.
— Также на территории дворца есть святилище семерым, храм Воина и храм Мудреца — если пожелаете помолиться, — добавил Рахен.
Я зацепился за эти слова. Возможно, на самом деле стоит посетить своих покровителей, все же, помощь богов мне бы сейчас пригодилась.
— Уважаемый панарх Рахен, — начал я, — скажите, я вчера пропустил ужин. Где мы можем перекусить или у кого спросить, если, скажем, задержимся вечером в храме?
Маленький мужчина только рассмеялся, блеснув своими черными глазами.
— О! Барон Тинт! Хороший, а главное жизненно важный вопрос! Конечно же! Вы можете просто попросить у кого-нибудь из слуг принести в покои дополнительную порцию или сделать конкретный заказ. Вы гости Великого Арха и ни в чем не должны нуждаться! В начале каждого коридора всегда стоит либо раб, либо служка, ему и можете передать свою просьбу, все во дворце говорят на новом ламхитанском, они поймут ваш клерийский. Только изъясняйтесь проще, хорошо?
Это были хорошие новости. Короче, все сводилось к «кликнуть», «спросить», «попросить». Казалось, что я попал в удушающие и колючие объятия этой южной страны, но пока все шло относительно неплохо и, я надеялся, так и будет продолжаться.
Тем же вечером я посетил святилища — туда меня привел один из рабов, которого я буквально поймал в коридорах дворца возле своих покоев на втором этаже.
Все три храма были одного размера. Справа стоял огромный храм Пала, слева — Софа, а по середине — общее святилище Семерым.
Конечно же, при всей концентрации внимания ламхитанцев на Воина и Мудреца, они не отрицали существование и прочих богов, как старшего, так и малого круга. Просто они были для них не так важны.
Раб уже куда-то ушел, отпущенный моим легким жестом рукой, я же остался один на один с этими величественными строениями из мрамора и белесого камня.
В высоту все три святилища были метров пятнадцать, не меньше. Форма у них была такая же, как и в Клерии — полусфера. Но вот размеры — мое уважение. Таких больших храмов не было даже в Пите, а это были, фактически, персональные часовни на территории дворца. Что же тогда стоит в самой Парте?
Я решил, что много чести — идти в отдельные храмы и гонять из здания в здание, так что направился сразу в общее святилище. Внутри было светло, чисто. У противоположной стены привычно полукругом стояли статуи Семерых и алтари богов. Единственное, что выделялось — размеры и внимание к деталям, все было выполнено на высшем уровне. Сначала я помолился Сидиру и Калите — они тоже были моими покровителями, как не крути. Богу мастеров я рассказал о своих последних достижениях и о том, что готовлюсь показать изделия своего хозяйства заморским купцам и знати Ламхитана. С Калитой вообще выдалась простенькая беседа в стиле «Энжи, прикинь, меня прокатила с ветерком Оранса».
Потом настал черед Пала, с которым у меня состоялась сложная лично для меня беседа. Ну как, беседа, скорее, монолог, в котором я пообещал Палу соответствовать его дарам: посоху, косе и пряди. Как-то не хотелось, чтобы бог Войны отвернулся от меня конкретно в этот момент — когда я находился в самом двинутом на воинской чести и самом Пале государстве Таллерии.
У Софа я попросил, как обычно, мудрости и твердости ума, а также возможности узнать что-нибудь новое: Ламхитан славился и своими учеными, так что тут я надеялся увидеть больше достижений научно-технического прогресса, чем на севере. Бак с водой и трубами в стенах был косвенным тому доказательством, да и строения тут отличались большими размерами и тонкостью выделки художественных элементов и, я был уверен, дело не в рабском труде — в Клерии тоже были крепостные, а толку? Тут свое влияние оказала наука, конкретно, как мне казалось — инженерное дело.
На следующий день, мельком, мне удалось увидеть принцессу Санию. Столкнулся я с ней в саду, в окружении нескольких молодых мужчин и девушек. Вся компания что-то живо обсуждала, и пусть они говорили на новом ламхитанском, но тараторили так быстро и увлеченно, что уловить суть мне так и не удалось.
Зато получилось поближе рассмотреть принцессу, которую, в идеале, мне надо будет увезти обратно в Клерию.
Сания была лишь немногим ниже меня, почти одного роста с Энжи — человеческим воплощением Калиты. У принцессы даже через свободное платье просматривались крутые, широкие бедра, узкая талия и выдающаяся грудь. Черты лица были крупными, но при этом не отталкивали и выглядели более, чем гармонично; достаточно длинный, но при этом аккуратный нос, пухлые губы, широкий лоб, большие глаза и поднятые, высокие скулы. Ее немного портил волевой, более свойственный мужчинам, чуть загнутый вперед подбородок, который, впрочем, уравновешивался длинными и широкими бровями.
В волосах девушки было заплетено сразу несколько косичек, причем, с обеих сторон: она, как сильная и независимая дочь Верховного Арха, прошла процедуру полного посвящения и получила право носить косичку Пала, перевязанную красной нитью.
Больше же выделялся целый ворох косичек Софа — не менее десяти штук, которые были аккуратно подобраны в небольшой пучок и хитрым образом заколоты на затылке в общий хвост.
В один момент принцесса все же скользнула по мне взглядом, и я увидел, что ее глаза, которые я изначально принял за черно-карие, горят темно-красным цветом. Такими они были у магов огня.
«Прекрасные новости, а главное — вовремя», — подумал я сам про себя.
Видимо, ее статус дочери Верховного Арха и принцессы Ламхитана значил для наших чиновников больше, чем то, что Сания владела магией огня. Или как-то к слову не пришлось? Или она была слабосилком?
Это предстояло выяснить, потому что если своевольная девица будет способна не только топнуть ножкой или схватиться за кинжал, но и шарахнуть меня огненным шаром или плетью, мне стоило об этом знать.
Вся компания не обратила на меня никакого внимания, шумно проследовав мимо, в сторону дворца, я же продолжил свою прогулку по саду.
В день приема я воспользовался консультацией Рахена на тему того, как должно выглядеть в ламхитанском высшем обществе.
— Барон, так как это торжественный прием, то стоит надеть лучшее платье. Насколько я знаю в Клерии — это камзолы, вышитые серебром? Да? Ну, вот его и надевайте. Ну и конечно же оружие! Чем богаче выделка — тем лучше! Наш Верховный Арх, например, никогда не расстается со своей саблей, а его сыновья — с булавой и копьем! Посох? Конечно же можно! Очень интересное и редкое оружие. У него богатая выделка? Да? Прекрасно! Прекрасно! На самом деле, нам очень интересно посмотреть на традиционные оружия других народов, знаете, дает пищу для размышлений. Но вот ваши мечи — они скучные. У вас пользуются молотами или цепами? Да? А почему мы никогда не видели послов с ними? Грозное же оружие! Для черни? Ох! Вы уже который клериец или париниец, что говорит мне это! Уж от вас я надеялся услышать какую-нибудь более внятную причину пренебрежения столь грозным оружием! Для черни, говорите… Ну да ладно. Посох — отличное оружие, поверьте. Тем более воин сам должен решать, чем сражаться, а не какие-то предрассудки или традиции. О, вы говорите ваш король, Кай Фотен, предпочитал рапиру? Тонкий меч? А его предки воевали с большими секирами, потому что были гигантами? Вот это я понимаю, достойный выбор! Еще и маги льда! Да, представляю, каким грозными воинами были ваши короли, представляю! Вам еще чем-нибудь помочь?
Словоохотливый панарх ответил на все мои вопросы, так что я раскланялся и проследовал в свои покои. Время было уже немного после обеда и надо было собираться.
Я посмотрелся в начищенный медный лист, что служил здесь зеркалом, и принял решение: последую совету Орансы! Хватит уже прятаться! Я отмеченный Палом или кто? Тем более, здесь бога Войны почитают больше, чем где-либо еще на Таллерии.
Так что как только я влез в свой парадный камзол и надел туфли, сразу же принялся сооружать воинскую косу с теми золотыми нитями, что даровал мне Первородный. Прическа собиралась будто бы сама собой, так что уже через десять минут я щеголял достаточно длинной воинской косой, а моя красная прядь была дерзко уложена через весь висок, и назад — вплетаясь в волосы ярким потоком и оттеняя кровавыми бликами золотую проволоку, которая удерживала всю конструкцию вместе.
Взял я и боевой посох со специальным парадным чехлом, который был близок по своей конструкции к боевому: артефакт было хорошо видно по всей длине, а крепился он несколькими незаметными ремешками, которые совсем не стесняли движений. Правда, в последний момент я подумал, что туфли с серебряной пряжкой выглядят как-то не очень и сменил обувь на короткие дорогие сапоги из телячьей кожи — легкие, удобные, но при этом с замысловатым серебристым тиснением на голенище.
Как только я закончил, в мою комнату заглянул Орвист.
— Да неужели! Дождались!
Мой друг был определенно в приподнятом настроении — все же ожидание официального представления ламхитанскому двору утомляло.
— Что такое?
— Мы при дворе нашего короля уже ставки делать начали в гвардии, покажешься ли ты когда-нибудь на людях во всей красе, с дарами богов, или нет! — зычно ответил виконт. — И знаешь, если бы ты так вырядился дома, то я бы проиграл! Что сподвигло?
— Ну а почему нет? — о моем разговоре с богиней попутного ветра виконт не знал и даже не догадывался, — Здесь же почитают Пала? Так почему бы мне не показать, что новые послы — не остолопы, как предыдущие, а вполне достойные уважения люди?
Младший де Гранж только одобрительно покивал головой, мол, правильно мыслю.
Мой внешний вид одобрил и Бренард, и хотя граф уже и видел мою красную прядь, и мог наблюдать мои тренировки с его сыном, но вот мой облик «при полном параде» его, конечно, впечатлил.
— Ну, надеюсь, теперь ламхитанцам все понравится! А то мы уже и не будем знать, как им угодить с послами! — резюмировал Бренард, одобрительно похлопав меня по плечу.
Мне и самому нравилось, как я выглядел. Хотя бы тут, на другом конце мира, я могу не таиться и не думать о том, что наживу себе массу врагов и завистников. Тут отметку Воина должны оценить по достоинству, что только упростит нашу с де Гранжами миссию.
В назначенный час, ведомые слугой, мы спустились по крутым лестницам на первый этаж и двинулись к главному залу, где обычно проводились всякие мероприятия подобного рода. Мимо проходящие слуги и стража периодически косились на меня, а я светился довольством, как начищенный самовар. Неужели я и вправду вышел из этой своей зоны комфорта и сейчас покажу, кто я есть на самом деле? Возбуждение разливалось по телу приятными волнами и мне хотелось ускорить шаг, чтобы побыстрее оказаться в главном зале; мы шли во второй волне гостей, почти последними, так как сначала приглашались архи, потом пархи и панархи, а когда программа для знати заканчивалась — все прочие, в том числе и послы.
Двери в огромный зал с троном Верховного Арха в конце помещения на специальном помосте, были открыты и оттуда доносился тихий гул десятков голосов. На входе стоял сам панарх Рахен с молодым помощником со свитком в руках. Видимо, список гостей сегодняшнего вечера.
Как только мы подошли к дверному проему, панарх окинул нас взглядом и тыкнул в какую-то строчку свитка, видимо, подсказывая помощнику, кого надо объявить. Уже после он поднял глаза и начал рассматривать наши одеяния в деталях.
— Послы Клерийского Престола! Граф Бренард де Гранж! Виконт Орвист де Гранж, наследник рода де Гранж! Наследный барон Антон Тинт! — звонким, но четким голосом объявил паренек.
Я пересекся взглядами с Рахеном — мужчина очень мне помог своей консультацией и я был готов не только продемонстрировать ему диковинный для Клерии посох, но и рассказать о его природе. Все же, артефакт Сидира с рунами сразу четырех богов — когда такое вообще видели?!
Но весь мой быстрый настрой улетучился, когда я заметил, как побледнел невысокий панарх. Рахен уставился на мою голову, абсолютно неприлично палясь то на красную прядь, то на воинскую косу. В отличие от меня, де Гранжи заплели обычные хвосты, хотя тот же Орвист тоже был героем войны и бывшим бойцом гвардии Кая Фотена, и мог ходить с воинской косой когда и где угодно.
На полминуты притих и зал. Я почувствовал на себе множество любопытных и колких взглядов, в основном — со стороны благородных ламхитанцев. Не понимая, что пошло не так, я решил просто проигнорировать произошедшее.
Досталась мне капелька внимания даже от принцессы — я увидел, как Сания время от времени бросает взгляды на нашу тройку. Видимо, вспомнила нашу короткую встречу в саду. Уж принцесса-то должна знать, зачем ко двору ее отца явились очередные послы Клерии — увезти ее на север, чтобы выдать замуж за короля Кая Фотена.
Через некоторое время взглядов стало меньше, но общий холодок, исходящий от знати, все же ощущался. Я ждал, когда нас пригласят к трону — выказать уважение Великому Арху, на чем прием наших посольских полномочий будет окончательно завершен как в формальной, так и в традиционной части.
— Барон Тинт!
Это был панарх Рахен.
— Что такое, уважаемый панарх?
Вместо ответа мужчина мягко подхватил меня под локоть и отвел немного в сторону.
— Почему вы не сказали, что собираетесь делать такую прическу? Это же воиская коса клерийцев, так? — чуть ли не прошипел раздраженный распорядитель.
— Ну да, она самая…
— А что это за прядь волос? Зачем вы покрасили волосы в красный? Думаете, таким грубым образом получить расположение нашей знати? — продолжал Рахен.
— Уважаемый панарх, — в моем голосе засквозил такой холод, что даже сам Кай бы обзавидовался со своей магией льда, — я получил титул и земли за подвиги во время войны Клерии с Паринией и Гонгоским Королевством. И кроме нашего короля был отмечен за них самим Первородным. Эта коса с золотом, как у короля и прядь — его дары. Я не перекрашивал волосы, они теперь растут такими.
От моих слов панарх как-то побледнел еще сильнее, хотя и до этого имел вид абсолютно нездоровый.
— И этот посох у меня за плечами — тоже дар богов. На нем руны Воина, Мудреца, Кузнеца и Барда, четырех моих покровителей, — высокомерно добавил я.
Проклятые ксенофобы! Так вот почему на меня все так пялились, подумали, что я какой-то клоун, который решил «поразить» всех покрашенной прядью и воинским хвостом? Да плевать я хотел на ваше мнение! Мне важно только то, что скажет Верховный Арх и его дочь, а все остальные могут катиться в бездну.
— Ох… Барон Тинт… Поймите правильно… Посол — это гражданский человек. Ваши спутники правильно сделали, что заплели хвосты, а не косы, ведь в Клерии заплетают воинскую косу только на время войны…
— По нашим традициям я могу носить косу когда угодно, потому что она была дарована богом, — просто ответил я, на что Рахен только мелко закивал.
— Но и вы поймите, барон Тинт. По нашим традициям вы теперь не посол — вы воин, потому что заплели косу. А красная прядь выглядит, как оскорбление для всех нас, потому что Пал уже многие десятилетия не отмечал доблесть наших воинов, пусть они и приносили ему воинские жертвы…
Я начал понимать, в какую историю встрял…
— И если я больше не посол в глазах окружающих и заявил о себе, как о воине…
— То и дипломатической неприкосновенностью вы более при дворе не обладаете, барон Тинт, — закончил мою мысль панарх.
Я судорожно размышлял, чем мне это грозит. Вывод был очевиден.
— Сколько вызовов мне ждать?
— Не менее трех. Сыновья Великого Арха воздержаться, но вот представители главных архских родов такое, по их мнению, неуважение, безнаказанным оставить не смогут. Я постараюсь донести информацию до Верховного Арха о вашей истории, но…
В этот момент к нам подошел невысокий молодой человек саблей в богато украшенных ножнах на поясе. И с кинжалом с такой же, как ножны, рукоятью, с другой стороны. Ничего не говоря, он достал клинок, отрезал небольшую прядь волос и бросил мне под ноги. Люди вокруг затихли, десятки пар глаз уставились на нас троих.
Тут даже объяснять не пришлось — это был первый в череде вызовов со стороны оскорбленных ламхитанцев, которые жаждали крови дерзкого иноземца.
«Да твою же м…!», — только и подумал я.
Это посольство рисковало стать еще более провальным, чем предыдущее.