Одна грешная ночь

Глава 23

Лилиан и Ник в полном молчании шли рука об руку, направляясь к центру пепелища, его бывшему пансиону. Он словно оцепенел. Должно быть, готовил себя к тому, что увидит.

Судя по непрестанному, но не слишком бурному движению толпы и распространявшемуся в воздухе острому запаху гари, можно было заключить, что пожар начался давно. Толпа вокруг пепелища делилась на несколько рукавов. Тут и там валялись перевернутые ведра и одеяла. Дом на Прайор-стрит теперь представлял собой обугленный остов. Он больше не походил настроение, аскорее напоминал разинутый рот, полный сломанных почерневших зубов.

Высокий плотный человеке венчиком темных клочковатых редеющих волос поднял глаза на Ника и направился к нему.

Лицо и одежда его были перепачканы сажей. Походка свидетельствовала о крайней усталости.

Он протянул руку, и Ник крепко се пожал.

– Ник, ты представляешь приятное зрелище для усталых глаз.

– Это мой близкий друг, Майкл Уиннер. Баронесса Джейнос.

Лилиан кивнула.

– Что случилось? – мрачно спросил Ник.

Доктор Уиннер попытался заговорить, тут же закашлялся.

– Прошу меня простить, – пробормотал он, отвернувшись и сплевывая. Он покачал головой и снова повернулся к ним. – Прошу прощения, миледи. Пожар скверно действует на легкие.

Она отмахнулась: мол, не имеет значения.

– Поджог, – пробормотал доктор. – Жестокое дело. Мерзавец связал миссис Берс, выкрал ключ от твоих комнат и поджег их.

– А она?

– Негодяй вернулся, разрезал путы на ее ногах, а сам убежал. Ей удалось выпрыгнуть в окно. – Он покачал головой. – Она крепкий орешек.

– Значит, он хотел, чтобы она спаслась, – проговорил Ник. – Чтобы рассказала о том, что произошло?

Уиннер вспыхнул.

– Он просил ее передать тебе послание.

Во рту у Лилиан пересохло.

– Этот… этот человек был в черном, и лицо его было скрыто?

Уиннер сжал кулаки.

– А как вы об этом узнали, миледи?

– Это тот самый негодяй, который недавно ночью напал на леди Джейнос, – процедил Ник с едва сдерживаемой яростью.

– Ты уверен?

– Я собираюсь выследить и убить этого мерзавца, – торжественно заявил Ник.

– Так ты знаешь, кто он? – кашлянул Уиннер. Его взгляд стал пронзительным.

– Я знаю, кто несет за это ответственность. Это тот же самый преступник, что подставил Бомона.

– Все это взаимосвязано, – прошептала Лилиан.

«И все моя вина», – подумала она. Этот кошмар начался в тот злополучный день, когда ее мать вынудили выйти замуж за Кейна, жалкого паразита в человеческом обличье, превратившего ее жизнь в ад. Потому что у нее не было выбора. Из-за Лилиан. Потому что человек, соблазнивший мать, бросил ее. Лилиан почувствовала слабость в коленях.

Ник поддержал ее:

– Вы в порядке?

– Это я во всем виновата, – прошептала она.

– Нет, – возразил Ник. – Чертов Кейн.

– Кто такой Кейн? – спросил Уиннер.

Ник привлек Лилиан к себе.

– Обопритесь о меня.

Она чувствовала дурноту и позволила ему поддерживать ее. Уиннер прижал руку к ее шее, нащупывая пульс.

– Это все от пепла, миледи. Он вызывает дурноту.

Лилиан прикрыла глаза. Постепенно дурнота проходила.

Доктор убрал руку.

– Вам лучше?

Она кивнула и подняла веки.

– Объясните же мне наконец, кто такой Кейн.

– Мы считаем, что он устроил ловушку для Бомона, чтобы того обвинили в убийстве леди Лэнгем, – ответил Ник. – Он пытается запугать меня, чтобы я бросил это дело.

– И ты занимался делом Бомона! – воскликнул Уиннер.

Ник покачал головой:

– Это долгая история. – Заметив недоумение на лице Уиннсра, он добавил: – Расскажу в другой раз. Где миссис Берс?

Доктор Уиннер указал на группу людей, сидевших на одеялах в дальнем конце улицы.

– Но тебе следует знать, Ник, что не всем удалось спастись. Престарелый мистер Дженкс не смог выбраться.

– Лилиан? – Голос Ника показался ей хриплым. – Не будете ли вы любезны вернуться домой. Доктор Уиннер вас отвезет.

– Я не хочу вас оставлять…

– Пожалуйста! – Он сжал ее руки.

– Разумеется, – ответила разочарованная Лилиан. Ей бы хотелось утешить его так, как утешал ее он. Но она понимала, что ему надо повидаться с друзьями.

Ник выпустил ее из объятий.

– Постарайтесь доставить ее домой в целости и сохранности.

Уиннер кивнул.

– Ник, – окликнула его Лилиан.

Он обернулся, но их взгляды не встретились. Он напомнил ей вулкан накануне извержения. Но под клокотавшей в нем яростью она почувствовала боль.

Она извлекла из кармана ключ, который вложила в его ладонь.

– Вот что вам надо.

Он кивнул, повернулся и двинулся прочь от нее.

– У вас есть экипаж? – спросил Уиннер.

– Есть, – ответила Лилиан, не сводя глаз с удаляющегося Ника.

Ник дошел до группы женщин и опустился на корточки возле морщинистой согбенной старухи. Лицо ее было черным от сажи. Ник взял ее за руки и о чем-то тихо заговорил с ней. Из ее груди вырвалось рыдание, и она принялась раскачиваться из стороны в сторону. Он ждал, пока она не выплачется.

– Миссис Берс – сильная женщина, – заметил доктор Уиннер. – Но этот пансион был ее жизнью.

– А можно его восстановить?

– На какие деньги?

Лилиан судорожно сглотнула. «Еще одиннадцать месяцев, – думала она. – Всего одиннадцать месяцев, и у меня будет денег больше, чем я смогу когда-нибудь истратить».

И внезапно в ее сознании будто открылось окошко. Она всегда думала о своем наследстве как о способе обрести свободу, о том, что над ней не будет больше висеть дамоклов меч зависимости от кого бы то ни было. Она думала, что сможет путешествовать по миру и сохранить независимость. Ей не придется больше притворяться любовницей Диллона.

Какой же она была эгоисткой! Деньгам, которые она намеревалась истратить на себя, можно найти лучшее применение. Мир полон нуждающихся людей, бездомных сирот, таких, каким был Ник в детстве. От этих мыслей у нее закружилась голова.

– Вам снова дурно? – спросил Уиннер. – Вы побледнели.

– Я хочу вернуться домой, если не возражаете.

Ей было о чем подумать.

Он предложил ей руку, и она оперлась на нее.

Еще раз бросив взгляд на Ника, утешавшего плачущую миссис Берс, Лилиан задалась вопросом, что бы сделал с деньгами благородный Николас Редфорд, если бы они у него появились. Но у Ника не было денег. А у нее, она надеялась, они появятся. Через одиннадцать месяцев. Но где будет Ник через одиннадцать месяцев? Сохранится ли до тех пор их дружба? Перерастет ли в любовь? Она не мыслила себе жизни без него, но не могла представить, как сложится их будущее.

В ней бушевала буря чувств. Только что у нее на глазах разыгралась трагедия, пожар случился из-за нее, она строила прекрасные планы… Ник. Как все это вынести? Но больше всего ее пугало непреодолимое желание быть рядом с Ником.

Глаза у Лилиан слипались, она уронила голову на грудь. Сидя в большом кресле у камина в своей гостиной, она ждала. Она оставила открытыми двери в салон, чтобы видеть парадную дверь. От камина исходило тепло, кресло было слишком удобным, и Лилиан клонило в сон.

Она легла в постель, стараясь не прислушиваться к шагам на лестнице. В половине третьего ночи Ника все еще не было. Ее беспокойство усиливалось, и она решила чем-нибудь заняться. Но какой смысл притворяться перед самой собой? И она направилась в его комнаты.

Лилиан даст ему все, в чем он нуждается. Это самое меньшее, что можно для него сделать. Лилиан трижды сменила простыни в гостевой спальне, чтобы выбрать подобающий цвет.

Но стоило ей подумать о том, что он будет на них лежать, как ее бросило в жар, и пришлось открыть окна, и свежий воздух охладил ее пыл и напомнил о том, что Ник нуждается в одежде. Она нашла и разложила на кровати четыре халата Диллона, на выбор, и в тон им четыре пары шлепанцев.

Шлепанцы вызвали у нее воспоминания о его длинных, стройных ногах и бедрах, поросших темным пушком, оттемявшим лунно-белую кожу. Наконец она отправилась на кухню за стаканом воды. Это навело ее на мысль о том, что Нику, возможно, захочется подкрепиться.

Лилиан разложила на подносе паштет из дичи, сыр и фрукты, отнесла в его комнаты и поставила на стол. Затем принялась подбирать для него разные сорта мыла, полотенца, гребни и даже бритвенные принадлежности на случай, если бы он захотел ими воспользоваться среди ночи.

Она подумала, что он нетребователен и все, что ему понадобится, это бокал бренди. Налила напиток в бокал и теперь ждала Ника в передней гостиной, сидя у камина.

Глубокое, как пещера, кресло поглотило ее почти целиком, и она, поддавшись искушению, свернулась в нем калачиком.

– Надо дать отдых глазам, – бормотала она про себя, – я все равно услышу, как только ключ повернется в замке.

И ключ повернулся. Она тотчас выпрямилась. Тело ее бодрствовало, но мозг еще был затуманен. С минуту она не могла понять, где находится. Потом услышала какой-то звук слева и повернула голову.

Он стоял на пороге гостиной и смотрел на нее. Лицо его тонуло в тени, отбрасываемой свечами из коридора. Ее единственная свеча уже догорала, и в камине оставались только угли.

Она встала, ощутив слабость в коленях.

– Прошу прощения, Ник, – сказала Лилиан. – Если бы я не впутала вас в эту историю…

Он шагнул к ней и заключил в объятия. В следующий миг его губы прижались к ее губам с нескрываемой страстью.

Лилиан обдало жаром. Она прильнула к нему, и ее нежная грудь оказалась вплотную прижатой к его мускулистому телу. Руки Ника обвились вокруг ее талии, и ей пришлось встать на цыпочки.

Лилиан была очарована силой его желания.

Он распустил ее волосы, заплетенные в косу. От его прикосновений по телу ее побежали мурашки.

Ник прижался губами к ее шее, прошелся по ней языком, добрался до уха и принялся исследовать каждый изгиб.

– Лилиан, – выдохнул он, обхватил ее ягодицы и приподнял. Ее ноги сами собой раздвинулись. Его жезл коснулся таинственного углубления между бедрами, и Лилиан застонала от наслаждения.

Он подхватил ее, отнес на кушетку и положил на себя. Прижимаясь руками к его груди, Лилиан замерла.

– В чем дело? – спросил он хриплым шепотом.

– Я не знаю, что делать…

– Такая страстная, такая нежная… такая красивая не может не знать, – бормотал он, осыпая ее шею поцелуями, легкими, как прикосновение крыльев бабочки.

Все страхи Лилиан рассеялись от этих сладких как мед поцелуев.

Он повозился с лентами, сорвал с нее ночное одеяние. Она принялась раздевать его. Сняла шейный платок, потом рубашку. Обнажилась его сильная грудь, и она со вздохом прижалась губами к его коже. Их нагие тела были вплотную прижаты друг к другу, и курчавые волосы на его плоском животе дразнили осязание Лилиан, касаясь ее. Оба тяжело дышали.

Закрыв глаза, Лилиан провела языком вокруг его соска и содрогнулась от восторга.

Он снова приподнял ее и усадил к себе на колени. Она обвила ногами его талию.

Он выгнулся, и его отвердевшая плоть оказалась между ее бедрами. Лилиан застонала. Жезл Ника скользнул по внутренней поверхности ее бедер к самому чувствительному месту в сокровенной влажной глубине. Это соприкосновение было и сладостным, и мучительным. Спина Лилиан изогнулась, бедра задвигались, тело заскользило, соприкасаясь с его жезлом. Он не овладел ею, но и эта близость дарила ей острое наслаждение.

Он сжимал руками ее ягодицы, а его жезл с наслаждением скользил по ее влажной плоти. Из горла Лилиан вырвался хриплый крик. Все меркло по сравнению с этим удивительным желанием и наслаждением. И пресыщение не наступало. Напротив, ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Хотелось ощутить его в глубине своего тела. Но он все медлил, разжигая ее желание.

– Господи, – прошептала Лилиан. – Ты меня убиваешь!

– Пока еще нет, – пробормотал он.

Ее бедра двигались, подчиняясь первобытному желанию и ритму, плоть ее пульсировала, трепетала, жар нарастал, волны наслаждения омывали обоих.

Сознание вдруг отступило. Осталисьтолько слепые и яростные ощущения.

Она медленно приходила в себя. Сердце учащенно билось, дыхание было неровным. Лилиан сглотнула, прислушиваясь к биению его сердца. Его тело было обжигающе горячим, а отвердевшая плоть все еще оставалась в ней, полная неутолимого желания.

Ее тело содрогнулось. Она почувствовала, что должна прикоснуться к нему – там. Собравшись с силами, она нащупала его жезл между своими ногами и сжала его. Он пульсировал в ее руке, твердый и горячий.

– Помилуй меня Боже, я все еще хочу тебя, Лилиан!

Он бросил ее на спину, вжался в распростертое тело и завладел ее губами. Поцелуи были требовательными и яростными. Руки его блуждали по телу Лилиан, скользили, исследовали, требовали, возбуждали до тех пор, пока каждая клеточка ее тела вновь не запылала желанием.

Пальцы Ника раздвинули ее горячую женскую плоть, его прикосновения обжигали, и каждое доводило ее до пика наслаждения. Она извивалась, рыдала, поглощенная почти мучительным восторгом.

– Ник! – выкрикнула она. – Пожалуйста…

Его плоть проникла в самую сердцевину, и он застонал:

– Ты такая влажная…

Она обвила руками мускулистые плечи Ника, с яростью сжимая его. Это было восхитительно и естественно.

Он так глубоко вошел в нее, что дыхание со свистом вырвалось из ее груди, воспламенил не только ее тело, но и душу, насытил ее.

Теперь его движения стали мучительно-медлительными. И это скольжение вверх и вниз снова бросило Лилиан в вихрь наслаждения. Ее будто подбрасывало вперед и вверх, и так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, что больше не в силах выносить это. Она вскрикнула, и жар затопил ее.