Одна судьба на двоих-2.

Историческое отступление.

958 год.

- Княгиня, воевода Добрыня прибыл. У покоев дожидается ответа твоего.

- Зови, Стяслав. И пригляди, что бы не слушал кто незванный разговор наш. То не для людей будет, а по тайне сказанный. И не оглашай приём громко. То разговор меж нами двоими будет.

Верный человек коротко кивнул и покинул княжеские покои. Вскоре в холодное помещение вошёл самый близкий человек для княгини, который стал для неё на многие годы не только опорой в правлении, но и близкий духом и телом.

- Здрава ли ты, Ольга? Что в тереме так студёно? Здорова ли ты, жизнь моя?

- Здорова, мил друг. – Княгиня показала на место рядом с собой, но статный мужчина, зазвенев кольчугой, сел у ног своей возлюбленной, опустив глаза.

- Не звала к себе долго. Коль не люб тебе стал, милая? Ты скажи, уйду в дальний острог и не буду показываться пред очами твоими. А так по сердцу тяжко мне видеть тебя издали, глазами твоими любоваться, да прикоснуться к перстам твоим нет возможности.

- Добрыня, мил друг. Тяжко сказать тебе, но и сама измучалась, сил нет. Скажу слово больное для тебя, рука ты моя верная. Нельзя нам с тобой видеться в тереме княжеском иль в хоромах твоих. Языков чёрных множество, вот и судят обо мне не по делам, а по твоему лицу, радостному иль печальному. В острог не пущу тебя, но дело дам скрытное. Не на короткий срок, дальний. Ты же веру мою не принял? Обожди, дай сказать далее. Не сужу тебя по вере, сужу по делам твоим сотворённым. А если оправдаешь надежду княгини, сделаю так, что имя твоё не токо ратным делом будет записано в летописи, а и тем, что свершил для земли, да книгини своей дело славное, веками славимое. Ты выслушай, до поры не скидывайся. Мне было предсказано чёрнобцом Якубом, что покуда не изнечтожу веру старую, что держит за горло княжество, не проживу долго, а сердце моё вырвут после гибели да сожгут на тайном капище. Что бы не произошло того, ты, мой друг верный, изнечтожь места силы, что сможешь найти, да волвов и кудесников не убивай походя, изгони их род из земли моей. Пойдут к древлянам, не держи силою. До них время наступит, дай срок, а потом… И ещё, что делом первым для тебя будет. По сказанному мне, должен ты отыскать кольцо древнее, на руку мужскую, но не златое, ценное. То кольцо из камня горного, руками людей не сделанное. Ещё мне сказали, что и не кольцом это может выглядеть издали, а знаком светлым, где Ярилы знак означен. Сам поймёшь как увидишь. В руки возьмёшь, то знак тот только кольцом токо и станет. Где укрыто оно – мне не сказывали, было видение – лежит то не на капище, на камне силы наполненном, а на шее идола Сварога одетое. Вот идол тот сничтожь, а знак доставь пред очи мои. Понимаю, жизнь моя, что сказанное не просто сделанное, но кому как не тебе могу душой раскрыться? В том кольце не смерть, а свобода души моей, что ныне окована цепами тяжкими. Иди немедля. Людей бери верных, да не граничивай их в воле. Пусть идут по разуму, а не под угрозой меча твого… ПОСТОЙ. – Голос княгини догнал воина у врат. – Ещё что поведаю. Бойся на пути своём не воинов, а дитяток малых, коль будут братом с сестрой одним днём рождёнными. Спину и очи береги от них и… не оставляй в свободе, коль будут смотреть вслед тебе зверьми дикими… Теперь иди и исполни волю княжескую! Днями тебя не граничу, но лето минует, жду весточку добрую…

- - -

Скит горел… Воины скрытного отряда лютовали, убивая на пути всех, кто как-то оказывал сопротивление. Дружинников можно было понять – вошли в тайный терем полусотней, а сейчас половина лежат бездыханными. Кого мечом поразили, кого копьём, а кого рогатиной или вилами закололи. Лютовали воины, да ослушаться воеводу не посмели когда тот остановил бойню. И, спустя время, запытав несколько жителей до смерти, узнали тайный путь на капище, где проводили обряды местные волхвы. А они, как уже знал Добрыня, были самыми сильными на этой земле, к тому же сюда пришли и другие, чьи обители уже были поруганы и разрушены. И сейчас воевода стоял лицом к лицу с Добронравом, волхвом, который был привязан к идолу Мары – богини смерти славян. Остальные идолы были уже срублены, только вот идолы Сварога остался, да Мары. Как не пытались изрубить древнее дерево, ничего у дружинников не получалось – отскакивали топоры и мечи от дерева, словно от камня, не оставляя на себе ни единой царапины. И лишь после каждого удара у дружинников появлялись то порезы на теле, то вовсе падали оземь, поражённые, словно по ним били их товарищи, а не по идолу чёрному от времени. Так уж более половины стояли, с удивлением перевязывая свои раны кто тряпицей чистой, а кто рубахой нательной, разорванной на лоскуты. И, поняв, что не могут справиться, воины отступили, решив сжечь все идолы, начав носить на капище хворост и дрова, что были заготовлены жителями скита и терема неподалёку.

- Волхв. Не по нраву мне такое свершать, но спрошу тебя – отдашь кольцо каменное Сварога сам, отпущу тебя и всех, кто живым остался. Нет – сожгу, что бы в эти места более никто не явился, да и будет это место проклятым, коль с идолом Мары сгорит и её слуга. Как ответишь?

- Знал тебя, Добрыня, ещё дитём малым. Ведь именно я освещал твоё имя у ног богов наших русских. И таким добром ты вернул мои молитвы? Глаза опустил. Стыдно от содеянного? То ведь не воля твоя, а княгини твоей? Прав я? Скажи, ведь здесь, на святом месте, где слышат каждое слово боги земли нашей, ты не осмелишься обманывать. Не примут тебя боги к себе и останешься мытарем меж землёй и чертогами. И так будет вечно.

- Не пугай, Добронрав, богами. Я помню тебя и помню как хорошее, что сделал ты для моей семьи, так и то, что отказал мне в посвящении. Я ведь верил тебе, а ты… Но то дело былое. Я сейчас княжий воевода и рука Ольги, ты прав. И отправился в путь по её указу. Так что? Поведаешь сам, иль тебя пытать следует?

- Можешь и пытать, коль сам встал на сторону чёрных, кто на землю русскую принёс не добро со словами радости и света, а слова тёмные, что не дети мы Сварога, а рабы чужого божка, из иного племени рода, что всегда богатства ставили выше веры и бога своего. И ты, рождённый на земле родной, встал на другую сторону? Отринув родных своих и землю исконную, на которой родился и стал тем, кто стоит передо мной?

- Оставь, старик. Я никого не предавал и помню своих родителей. Я ВСЁ ПОМНЮ. Повторю, здесь мои воины по поручению княгини, а её слово для меня важней всего на свете. Последний раз спрашиваю – где кольцо или другой образ Сварога? Мне сказал Родислав перед смертью, что передал его тебе в последний момент. Отдашь – освобожу. Это последнее слово. Более вопрошать не стану.

Воевода ждал ответа долгое время, но так и не дождался, видя, как старик на его глазах стал призывать богов. Нет, не на помощь себе, а что бы защитить это веками намоленное место. И, случайно заметил отблеск солнца на идоле Сварога. Сделав несколько шагов в его сторону, заметил, что на лбу грубо вырезанного лика на древнем дереве тонкую то ли золотую нить, то ли цепочку, которая была натянута так, словно с другой стороны столба висело что-то тяжёлое. Воевода подцепил мечом цепочку и… разрезал её. В ту же секунду разом полыхнуло высокое пламя, окутав как идол Сварога, так и Мары. Оно было настоль ярким, что все присутствующие ненадолго ослепли, схватившись руками за глаза. И до людей, трущих глаза, донёсся крик заживо сгорающего человека, привязанного к идолу.

- Дети мои. Не дайте погибнуть бесславно и в мучениях. Выполните своё предназначение и мои напутствия. Славы! Призываю Вас в последний час – не отриньте веру нашу! Сохраните Сердце и Душу отца нашего!!!

Никто не увидел, как из ближайших лесных кустов вышли мальчик и девочка, лет десяти отроду. В руках у каждого был натянут лук и, не сговариваясь, оба выпустили по стреле, следом другую и так вновь и вновь, пока не закончились стрелы. Первые две попали в глаза умирающего волхва. Следущие две, пробив ладони, попали в глаза воеводы, а далее и всем ратным воинам, что находились вблизи. Дети целились именно в глаза, поскольку не могли пробить броню и кольца кольчуг, что былы одеты на взрослых мужчинах. И через минуту из отряда, что напал на этот спрятанный от людских глаз скит, не осталось ни единого живого врага.

Когда закончились стрелы, двое детей подошли к двум почерневшим от горячего пламени идолам, но оставшимся стоять почти невредимыми. Поклонившись и прошептав молитву, собрав в ладони прах их Наставника и Учителя, высыпали тот из ладоней на жертвенник, встав перед ним на колени и склонив в печали головы. И только когда дети почувствовали, что на их сердце стало легче, подняв взоры, увидев, что камень предков чист.

- Боги приняли Добронрава в лоно семьи. Пусть путь его будет лёгким, он заслужил это всей своей жизнью и деяниями.

Девочка встала и помогла подняться брату, который, осознав, сколько они людей убили только что, оцепенел от ужаса.

- Слав. Надо уходить. Мы не знаем сколько в отряде было воинов. Вдруг кто остался и нас заметит. Идём домой, только знак Сварога забрать надо. Негоже его оставлять на поругание иноверцам.

- Славена, мне страшно. Мы только что убили столько воинов. И ведь не врагов лютых, своих, ручичей. Как теперь жить с этим?

- Слав. Они не свои, коль пришли на святое место с мечом. Эти, – девочка показала на трупы воинов, – хуже врагов. У них сердце не дрогнуло, когда с улыбками носили хворост чтобы сжечь верховного волхва. Они понимали что делали, отринув веру и богов своих, став изгоямя земли родной. И по поступкам свершённым не достойны погребения. Я призвала сюда наших друзей-помощников, поэтому не стоит задерживаться. Соберись, брат. Призови мужество в сердце своё. Надобно собрать потраченные стрелы, а далее… далее жить по совести, храня в сердце память о Наставнике и те знания, что Добронрав успел нам передать, храня и приумножая их, передавая нашим потомкам. Как было издревле, так и будет вечно.

Вскоре два ребёнка исчезли в лесной чаще, а на поляну, дождавшись, когда ту покинут живые люди, Старшие по Роду, выскочило более двух десятков огромных волков, которые потом несколько дней не покидали капище…

Княжна так и не дождалась известий от верного человека, а поиски самого отряда ни к чему не привели. Вскоре история с поисками была отложена на более позднее время, когда появится возможность отправить другой отряд, но, как доносит история, других поисковых экспедиций так и не было отправлено, хотя, временами, когда воинский люд натыкался на новые капища, те уничтожались без сожаления, как и сами кудесники и волхвы, что проводили там чуждые новой религии обряды…

* * *

1724 год. Ноябрь.

Александр Данилович Меншиков вышел из кабинета Петра совершенно ошеломлённым. Ладно бы отправил своего верного человека за лекарствами на край земли, но тут озадачил так…

Спустя полчаса, когда светлейший князь привёл мысли в порядок, написал короткое письмо и то было незамедлительно отправлено с конным вестовым с приглашенем посетить отправителя при малейшей оказии. И, к нескрываемой радости князя, через несколько часов его известили, что прибыл князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, начальник Преображенского приказа.

Хозяин спустился по широкой лестнице дворца и лично встретил гостя, склолнив голову в приветствии.

- Ваше…, - на что был прерван Ромодановским.

- Александр Данилович, оставьте политесы для дам. Я получил Ваше письмо и был несказанно удивлён содержимым, поэтому и поспешил принять неожиданное приглашение, дабы узнать причину столь странных интересов.

- Спасибо, что нашли время посетить меня в столь скромном жилище (на что Ф.Ю. лишь усмехнулся, демонстративно оглядывая великолепие дворца хозяина). Хотите отужинать или, пока готовят приветственный ужин, выпьете согревающего? Пунш? Мне на днях поставили из Голландии партию пряностей.

- Благодарю, но лучше просто горячий чай.

- Как скажете. Тогда прошу проследовать за мной в кабинет. Вы так долго не посещали меня, что, думаю, уже позабыли, что у меня и где находится. Или тоже остерегаетесь опального Меншикова? Так то для свиты, а меж Государем и мной так, иллюзия. Вот только сего дня и беседовал с ним.

Через несколько минут двое мужчин сели в широкие мягкие кресла, а после того, как был подан чай и лёгкие закуски, Александр Данилович самолично разлил в «штрафные» бокалы, точнее в то, служило именно подобием бокалов, посколько привычная ножка отсутствовала, коньяк.

- Это для обострения чувств. Хороший букет, рекомендую. А чай чуть позже.

Собеседник сделал крохотный глоток и почувствовал тепло, разливающееся по организму, но, отставив столь несуразный бокал, поднял тяжёлую богемскую кружку, в которую был налит чай.

- Право, такими кружками только лошади пьют, - с ухмылкой проворчал Ромодановский, но, сделав глоток, удивлённо посмотрел на Меншикова.

- Не удивляйтесь, мой друг. – Меншиков улыбнулся. - Такого чая в столице кроме НАС никто ещё не пил. Как Вам букет?

- Сказочно, право. Откуда столь немыслимое богатство?

- Это Вы точно подметили, богатство. Цены немалой, но того стоит. Вам в подарок мешочек отсыплю. Будете вспоминать промозглыми вечерами своего дарителя.

- С благодарностью приму. Не откажусь.

Держа по-простому горячую чашку обеими руками, Фёдор Юрьевич сделал ещё глоток небывало крепкого и ароматного напитка и, переборов навалившуюся усталость, поднял внимательный взгляд на Меншикова.

- Что же, должные приличия соблюдены, а теперь, Александр Данилович, давайте по существу. Откуда у Государя появился столь странный интерес к язычникам?

- Пётр Алексеевич говорил со мной более часа кряду, поэтому, что услышал, расскажу. Более того, лично меня не заставил проводить поиски, лишь попросил не затягивать с ними. Чувствует себя плохо. Не хочу накликать… нет, промолчу. А отчего возник интерес, то тот и ранее был. Государь всегда боролся с ересью. Староверы, старообрядцы всякие. Он их высылал и жёг калёным железом, но тут совершенно внезапно появился интерес к их тайным знаниям.

- Думаете, Александр Данилович, всё из-за состояния души и тела?

- Могу только предполагать. А как узнал Государь? Позвольте спросить – что Вам известно о колдунах, волхвах или другой похожей братии, пребывающих исконно на Руси? Есть подобные организации тайные в столице или сборища ими проводимые?

Фёдор Юрьевич аж крякнул с досады, услышав такое предположение.

- Нет таких сборищ, точно говорю. Ну, а по поводу всяческих посиделок дамских, то такие проводятся регулярно. Гадают на картах, с зеркалом играются, духов вызывают, но всё это баловство, не несущее опасности государству и Петру Алексеевичу лично. Когда мои подопечные узнают о таких вечерах тайных, и сами не тянем, проводим беседы, предупреждаем и внушаем, что истино православным такие действия негоже свершать. Но позвольте поинтересоваться, коль разговор странный зашёл – что Государю надобно от Вас, да и, как понимаю, от моей службы?

- Ну, раз Вы, Фёдор Юрьевич, задёте столь прямой ответ, не буду играть в тайны и отвечу. Не знаю откуда, но дан мне в руки был интересный документ, что написан старой вязью. Я и не понял ничего, но с улыбкой императором был вручён и другой, где написано языком нынешним. А повествование то длинное было, но, по существу дела, имелось лишь упоминание о каком-то знаке языческом. Тот был описан в начале повествования как золотой Коловрат, небольшого размера. Упомянута цепочка, поэтому можно предположить, что это носимое подобие ладанки…

- Ладинец? Не надо подробностей. Знаю что это такое. Есть какие отличия? Круг вращения?

- Видно, что Вы человек знающий, но не видящий сути. Есть отличия, и те странно описаны. Упомянуто, что каждый из лучей имеет в основании своём небольшой знак. Проще говоря, буква, там хотя бы одна присутствует в основании, а чаще две. Круг вращения левый. Но и это не главное. А странность в том, Фёдор Юрьевич, что знак тот описан в летописях по-разному. Первое упоминание именно как Коловрат. Второе, спустя два столетия, как кольцо из камня, не руками людей сделанное, но под лучами солнца превращающееся в первоначальный символ, светом наполненный. Ещё спустя сто лет были упомянуты ДВА подобных знака, которые носились единоутробными братом и сестрой, но при свершении обрядов те обединяли знаки и тот становился единым. Описывали как круг, сияющий неземным светом, да и не один круг, а множество, один в олном, которые были неразделимы. Потом долго не было упоминаний и лишь лет сто назад вновь тот знак видели, опять же у близнецов, но уже в виде двух колец. Внешне обычных, из камня выточенных, и цены никакой не имеющей, но, опять же, когда руки тех детей были соединены, над капищем воссиял знак-круг Сварога, который видело в тот раз множество глаз людских.

- Александр Данилович, понял, о чём Вы. Слышал сам от людей казённых, что лет сто назад был подобный поиск, но ни к чему не привел. Тогда же и упоминалось, что искали и детей малых, что носили подобные кольца. Да и особенностьтех отроков упоминали – дети должны были иметь имена похожие, но и отличные. Сейчас, надеюсь, такого поиска не предвидется?

- Именно что… Именно. Петр Алексееевич затребовал в строчном порядке вывернуть, словно кафтан, всю страну, но сыскать и представить вскорости пред его очами именно что детей с подобными кольцами. Для этого позволил пользовать неограниченными возможностями как людьми, так казны.

- Александр Данилович. Вы знаете какое к Вам имею уважение, и данный поиск начать можно вскорости, только результатов дождаться вряд ли сможем. Время отнимет долгое, да и, признаюсь, людей, что поклоняются вере ушедших, мало в городах осталось. Ушли язычники многие годы назад глубоко в леса, да и те, что остались, справляют обряды тайно, так, что и вокруг никто не знает где именно находится капище. Скажите, уважаемый Александр Данилович. А что подвигло Петра Алексееча отдать приказ такой странный для поисков? Пообещали ему выздоровление? Или силу заёмную?

Меншиков попытался сдержаться, но лицо его непроизвольно скривилось. С трудом, словно немыслимым грузом весило каждое произнесённое слово, объяснил.

- Государю было сказано, если омыть сей знак в крови носящих владельцев, да прижать к сердцу своему плотно на шестнадцать ударов, отпустит того болезнь внутренняя навсегда, а сам знак растворится в теле и даст мудрость ума и долголетие тела.

- И он, и Вы поверили в эти сказки? Помилуйте, именно что сказки, не былины какие и сказания, что дошли до нас со времён Вещего Олега. Не помыслю, что такое бесовство мог предложить кто разумный да в здравом уме своём. Не могу и помыслить, что Пётру Алексеевичу такое предложили, а он Вам такой поиск поручил.

- Однако предложили, и Государь поверил тому искренне, а мне обещал за исполнение должное и в срок все блага мирские… и не только. Да и не предложил, как Вы упомянули, а приказал изыскать таких отроков, правда, не на бумаге указ дан, а в беседе личной… Что сами предложите? Должны понимать, что воля Государя не может быть не исполнена.

- Сделаю всё, что от меня зависит. Завтра же начнём поиск, но то дело не скорое, да и людей толковых у меня не очень много, а Государь с полгода назад собственным указом уменьшил численность Приказа. Мои доводы не принял во внимание, добавив твёрдо, что служба наша не оправдывает средств, что на неё выделяются из казны. Но слова Государя осуждать не в праве. Обещать могу только то, что сказал, а посему, Александр Данилович, позвольте откланяться. Вероятней всего тогда сей час отправляюсь на службу, не буду откладывать императорское повеление. Буду делать то, что должен по долгу служения царю и Отечеству.

- А как же ужин? С полчаса не подождёте? Скоро накрывать начнут.

- Благодарю от всего сердца за угощение, да и на ужин бы с удовольствием остался, но я государев человек, а раз даны указания, не в силах противиться воле Петра Алексеевича.

- - -

Меншиков проводил гостя до кареты и, одарив последнего обещанным небольшим мешочком чая, тепло попрощался. Поднявшись в кабинет, сел в кресло, налил из штофа себе полный бокал коньяка и залпом опрокинул в себя содержимое. Улыбнулся итогу визита и… постарался как можно быстрее забыть просьбу Государя, коль удалось так легко её переложить на человека, который обладал гораздо большими возможностями для поисков. У Меншикова же на данный момент было множество больше важных дел, особенно, что касалось финансов. И так был в опале, подозреваемым в растрате и хищении государственных и заёмных средств, но далеко не в таких размерах, что были описаны, а в действительности были пущены в строительство предприятий, коих было уже немало, но те только начинали работать, почти не принося дохода… Надо было ещё немного продержаться, хотя бы полгода-год, а уж потом…

- - -

Меншиков даже не мог предположить, что князь Фёдор Юрьевич Ромодановский не отправится прямо от него в Преображенский приказ, как было им обещано, а карета князя вскоре изменит направление и, через час, он, тепло поздоровавшись, вёл беседу с князем Михаилом Михайловичем Голицыном, с которым находился в давних тёплых дружеских отношениях.

Вкратце пересказав разговор с Меншиковым и, увидев понимание в глазах старого товарища, сославшись на занятость, уже покидая дворец, посмотрел пристально в глаза собеседнику и произнёс фразу, которую многие годы спустя вспоминали как пророческую, да и как наставление к потомкам.

- Мы оба, мой старый друг, понимаем о чём идёт речь. Потому не будем обсуждать вслух что, где, у кого и как. Остерегись и детям наказывай «более молчать и в компании сверстников выделяться кротким нравом и воспитанностью, нежели показывать умения и возможности скрытные и времени, положению не соответствующие». Приидет срок и потомки возблагодарят нас за терпение и службу не столь трону царскому как земле русской. Были мы, есть и будем во веки веков Хранителями земли славянской. (авт.-Исторический факт. Источник – дневники Голицына М.М.)

- - -

А спустя два месяца, 28 января 1725 года, Петр Первый Алексеевич скончался в страшных мучениях. И все поиски, которые велись без особого на то рвения, прекратились сами собой…