Ожог Крапивы

Глава 10

Первые два дня после пожара вспоминались как-то смутно. Бойцы из пожарной бригады примчались быстро, залили все качественно, но когда спустились с Темычем в абсолютно черный от копоти подвал у меня все на хрен упало. Столько сил потрачено, почти все, что зарабатывали последние годы вложено и теперь похерено.

Даже не злостью изначально накрыло — отчаянием. Неужели все, конец всему, к чему стремились? Прямо крушить и убивать без разбору захотелось.

Но потом присмотрелись, приободрились, поняли, что прорвёмся. И вот тогда понеслась пахота беспросветная, до онемения тела, выбегания на воздух на поблевать от горелой вони, до отупения мозгов.

Разобрали, подняли и вынесли наружу все тренажеры, чтобы сырость им больше ущерба не нанесла. Просушили, благо погода стояла сухая, копоть оттерли, смазали душевно, собрали обратно. Поняли, что самых ощутимых потерь таки избежали и приободрились совсем уж.

Параллельно пришлось всю доску с пола сдирать, она больше всего от огня и пострадала. Даже где и не прогорела, так так впитала запах гари, что оставлять было не вариант. Никто не станет платить за посещение зала, в котором костром разит постоянно. Опять же, зоне раздевалок со всеми шкафчиками совсем кирдык приключился, потому что бутылки с зажигательной смесью прямо под те двери и прилетели через разбитое тварями подвальное окно.

Зеркала у дальней стены, к счастью, все уцелели, только отдраить их пришлось хорошенько. А вот с самими крашенными стенами и потолком провозились мы изрядно. Железными шпателями сдирали повсюду краску, иногда подогревая для облегчения процесса строительными фенами, отчего вонять начинало — хоть лёгкие выплевывай. Потом щетками тёрли, отмывая, не жалея почаще воду менять. Под конец все помещение ещё поставили просушить тепловыми пушками, перед новой отделкой и покраской.

Короче, больше двух недель мы с Зимой ушатывались так, что ближе к ночи я не совсем мог понять — жив еще или уже сдох на хрен. Спасибо хоть почти все парни с района, даже те, кто не ходил к нам заниматься, приходили помогать по мере сил, а то точно бы ноги протянули. Пирожки с бутерами нам из дома таскали, которые им, оказывается, мамы-бабули по доброте душевной для нашей ремонтной бригады готовили. Плюс ещё и по собственной же инициативе люди, кто жил в ближайших домах, организовали дежурство, сторожили все наше добро, вынесенное из зала, а то хватает же вокруг типов с липкими руками. Короче, хороший у нас народ на районе и как-никак, но ценят нас с Зимой и то, что мы делаем. Приятно же, аж даже неловко слегка.

Ни сил-времени на поиски, ни места в мозгах для мыслей о промелькнувшей в моей жизни рыжей внекатегорийке не оставалось. Так, под утро во сне она ко мне неизменно забегала вместе с положенным в это время суток здоровому мужику стояком. Но меня в те дни впервые в жизни, пожалуйста, даже на передернуть в душе не хватало. В ходячий антисекс превратился, хотя к вечеру скорее уж ползающий.

Зима тоже вроде вообще успокоился, какие там страдашки по кучерявой занозе, когда домой пригребаешь в состоянии почти зомби. Только бы смыть с себя копоть, вонь и пот, закинуть в брюхо что-нибудь, не разбирая вкуса и упасть харей в подушку. Но мы прорвались. Через шестнадцать дней после пожара мы снова открыли зал.

— Как насчёт сегодня посидеть вечером у меня со всеми вытекающими? — предложил Темыч в день открытия.

Ух ты! Неужто могу я окончательно выдохнуть? Ремонт закончили и попустило друга моего окончательно?

— Прям со всеми? — уточнил я, покосившись на щебечущих перед началом занятия девчонок из моей группы самообороны.

— Со всеми. — решительно подтвердил Зима, радуя меня все больше.

— Да легко. С тебя поляна, а я нам компанию мигом организую.

За посидеть с кайфом я всегда всеми конечностями, мы это более чем заработали, да и больше шестнадцати дней воздержания — это прям до хера для меня. Дольше только в Армии постился.

Однако, херня полная вышла у нас, а не посиделки. Темыч просто мрачно накачивался, то и дело кося глазом на темные окна дома напротив, пока я старательно развлекал Вальку и Надю байками и анекдотами, подливая и доводя до кондиции. Надька ещё так-сяк поддерживала мои усилия изобразить веселое застолье, а Валька же нервно зыркала на Зиму. Я знал, что она давно на него запала, потому и позвал, но что-то такая она зажатая, что как бы я другу не подосрал. Она походу из тех, кому тупотрах не заходит. Но взрослые ребята, сами разберутся, в конце концов, я никому тут не нянька и все собравшиеся на этой кухне в курсе, зачем сюда пришли.

Момент появления света в окнах напротив я не увидел — чисто понял по тому, как резко выпрямился и напрягся Зима. Вот только что уныло в тарелке ковырялся, свесив голову, невпопад ухмыляясь моим шуткам и мыча невнятное на вопросы наших дам и вот уже весь как пружина взведенная до звона стал. А через минуту сгреб испуганно пискнувшую девушку, затянул к себе на колени и засосал в таком поцелуе, будто гребаный вампир, намеренный выпить до состояния мумии. Причем у меня сложилось стойкое ощущение, что сцапал он ту, что ближе сидела, не разбирая. Ну охренеть конечно, вот это попустило называется!

Закончив свой убийственно-демонстративный поцелуй, Зима просто молча уволок Вальку в свою комнату, а мне только и пришлось поддержать это тупым хохотом, типа все идет по плану. Ни хрена не по плану, но из комнаты друга криков о помощи не раздалось и даже каких-либо возмущений, так что я выдохнул и налил нам с Надеждой еще по одной перед тем, как сначала вытащить ее потоптаться-потанцевать, а потом тоже увести от стола.

Но мои дела с Надькой оказались ничуть не веселее, как только мы уединились. Девчонка присела на край кровати, выжидательно уставившись на меня. И я давным давно знаю, чего она ждёт и по каким правилам должна дальше пойти игра. Сесть рядом, обнять, пошептать на ушко, отпуская рабочие комплименты, начать целовать, потихоньку раздевая и забивая на все якобы стесняшки и зажимашки.

— Антош, ты чего? — окликнула меня девушка и я осознал, что действительно торчу столбом, вместо того, чтобы уже действовать вовсю.

А все потому, что мозги опалило жаром воспоминания о моей внекатегорийке. Уж она то не сидела, скрестив ноги, не ждала от меня уламываний. Только порог переступили и она мне башню сразу перекособочила. Рванула мой ремень, присела и глянула снизу вверх…

— Твоюж-ж-ж! — прошипел я, ощутив такой дикий прилив похоти, что перед глазами аж красным залило.

Рванул через голову футболку, отбросил, шагнул вперед, опрокинул девушку на спину, навалился, не слыша уже почти возмущённого писка.

— Антош! Ну стоп! Погоди!

— Что такое? — приподнялся над ней и чуть не поморщился досадливо. Стоило глянуть в ее лицо, другое, не обрамленное ореолом ярко-пламенных волос и накрывшая волна откатилась, оставляя раздражение неудовлетворенности.

— Ну ты бы хоть магнитофон сюда забрал и свет погасил. Мне как-то неловко… ну вот так сразу.

— Не хочешь? — спросил, моргнув и ощущая себя полным дебилом, внезапным неумехой.

Обычно я так не тороплюсь, не лажаю и даже вопроса “Хочешь ли?” не встает. Все идет естественно и по плану. А тут… Алиске как-то было совершенно похер на музыку, свет, а что такое тормоза или неловкость, походу, вовсе неведомо. Расслабился я. С одного прям раза. С первого, надеюсь, а не единственного.

— Хочу конечно, иначе бы не пришла. Просто… Ну говорили, что ты очень ласковый, а сам накидываешься…

— Чего? — подофигел я. — Говорили? Это кто?

— Неважно…слышала я. — Надька залилась краской и забегала взглядом, — Поэтому и захотела. Попробовать в смысле. У меня не было этого еще ни разу, а болтают, что с тобой всегда.

— Так, стопэ! — я резко отшатнулся и сел. — Что значит не было? Ты же встречалась с кем-то, я точно знаю. Вы что, не тра… не занимались сексом?

Мне такой ответственности, как стать чьим-то первым нахрен не надо! Это у меня единожды было, и хватило на понять — слишком серьезно, а серьезно — это ни хрена не про меня.

— Занимались… просто… ну… — Надька совсем уж покраснела, зажмурилась и, наконец, едва ли не шепотом выдала. — Я никогда не кончала. А девчонки в группе болтали, что ты… ну с тобой было.

— Ну охренеть! — хохотнул я, нервно почесав черепушку. — А я думал, что девушки о таком друг другу не рассказывают.

В смысле, я считаю, что вообще трепать языком о интимном на всех углах — стремно. Чего бы там в постели не творилось, это должно быть строго между участниками процесса. А тут выходит что я… какой-то переходящий из рук в руки поставщик оргазмов что ли? Та же общедоступная шлюшка, только с яйцами? ебануться можно! Вот так живешь, считаешь себя жеребцом-молодцом, соблазнителем и ёбарем-террористом, который весь из себя вольный, на кого захотел, на того и вскочил, а на деле что? Ведутся на меня не за то, что сам по себе такой желанный вариант, а потому что слухи ходят, что от меня не кончив не уходят?

За пределами комнаты послышались голоса, суета какая-то, потом хлопнула входная дверь.

— Я сейчас. — сказал так и лежавшей на спине девушке, нуждаясь в минутке на обдумать смену личного статуса в собственных глазах и вышел.

Зиму с Валентиной увидел выходящими из подъезда в окно. Не срослось или случилось что-то плохое?

— Зима! — окликнул, открыв створку. — Все норм?

— Ага, девушку домой провожу и вернусь. — отмахнулся друг вполне себе спокойно. Да и Валька испуганной не выглядела, разве что грустной. — Расслабься.

Ну расслабься, так расслабься. Вернулся в комнату, на этот раз прихватив двухкассетник, врубил музон поромантичнее, посмотрел на Надьку и погасил таки свет.

Девушка пришла прокатиться на общедоступном жеребце до оргазма? Ну так будет ей оргазм, как и мне. В темноте все женщины одинаковы, даже рыжие. А похоть — всего лишь похоть, она как голод. Бывает попадется что-то охрененно вкусное, а бывает просто пожрешь, чтобы в брюхе не было пусто. Голодать, перебирая, никогда не будет моим выбором. В этом на сто процентов уверен. Я то себя знаю.

Взял Надю за запястья, вытянул под собой, захватывая очень мягкие и какие-то безвкусно податливые губы. Девичье тело покорно расслабилось подо мной, тоже мягкое, теплое, готовое ко всему и … совершенно нежеланное.

Вот же, сука, ночь открытий сегодня. Не знал за собой способности к раздвоению личности. Тело работает, как по давно заведенной программе, а меня в этом теле как будто и нет. Вроде как рядом лежу и с вялым любопытством наблюдаю. И чем больше смотрю, тем отчётливее ощущением “не то” накрывает.

Бледно, невнятно, безвкусно, прохладно. Как еле ощутимый сквозняк, а не огненная, жрущая тебя с потрохами буря. Вот ты оказывается какое — унылое блядство и оргазм в стиле “то ли было, то ли не было”. Дожил ты, Антоха, и это после двух недель поста!

Пялясь в невидимый в сумраке комнаты потолок, лёжа с уснувшей рядом после честно мною доставленного оргазма девушкой, вдруг абсолютно четко осознал: если я и окажусь с кем в постели в следующий раз, то это будет моя рыжая дикая внекатегорийка. Иначе, с таким-то сексом и импотентом стать недолго.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​