Ожог Крапивы

Глава 8

— Крапива! Антоха! — прилетел мне в спину окрик Кольки уже на выходе из подъезда. — Постой!

Как я все лестничные пролеты отмахал с четвертого этажа и не заметил даже.

— Чего тебе? — рыкнул не слишком-то дружелюбно на ни в чем не виновного парня.

— Ты это… Наташка сестра мне, но ты не сильно словам ее доверяй. Любит она прибрехнуть со зла. Не расстраивайся, короче.

— А я че, на дамочку в расстроенных чувствах похож? — огрызнулся, прекрасно понимая опять же, что Колька вообще не при чем, просто как-то так погано и досадно стало.

И казалось бы, вот с хера ли? Даже если Натаха не сбрехала насчет того, что Алиска проститутка, мне-то чего с того? Она мне ночь улетного секса устроила, ушла по-английски, денег не просила. Вот, кстати, насчет улетного секса… Верить в то, что рыжая внекатегорийка просто опытная профи не хотелось совершенно, но опять же, ей сколько получается? Лет двадцать, а она такие чудеса похабщины вытворяла. В смысле я за такую похабщину всеми конечностями, особенно той… хм… тем, что посередке, но однако же. Вообще ни грамма смущения, ни секунды торможения, и все на скоростях первой космической. Опыт? И когда же она начала-то, если вот так уже наблатыкалась?

И разве ей не должен секс был остохереть по работе, чтобы вот так безбашенно бросаться на меня? А может она из тех, кто не столько за бабки, сколько по зову души, так сказать?

И снова и опять, ну не похер ли мне на все причины Алиски, если кайф уже получен? Должно быть — да, а по факту… По факту одного этого раза мне мало. Я хочу еще. И в чем проблема? В том, что отыскав свою рыжую бурю буду поставлен перед фактом, что заплатить за удовольствие придется? Не-а, не щекочет. Я не последний кусок хлеба доедаю, хоть мы сейчас с Зимой и стараемся не транжирить перед открытием магазина нашего. Но уж отжалеть себе на потрахаться так охеренно бабосов я всегда смогу. Если за них получу такой же космос, что и прошлой ночью.

Короче, дело не в бабле и факте самой продажной любви, который еще подтвердить надо. Дел с профессионалками мне иметь не случалось, как-то и дармового секса хватало, но если за качество нужно платить, то в случае с Алиской я согласен. Аж бегом и без секунды на размыслить. О чем тут, на хрен, ещё размышлять?

Так что же это такое меня за нервы дергает, будто все тело стало одним больным зубом, а за ребрами главный очаг, еще и здорово так припекающий? Мне стремно, что ртом полез туда, где, сука, счетчик входящих членов небось давно за сотню перевалил? Противно? Типа в зашквар угодил? А че, сам прям такая цаца невинная? Так-то и считать свои подвиги уже после Армии перестал, потому как делают это, как и линейку к члену примеряют, только уёбищные неудачники, которым никто толком не даёт.

Додумать я не успел, свернул за угол и увидел впереди метрах в пятидесяти широкую спину Зимы. Хотел окликнуть, но вовремя заметил, что перед ним стоит его кучерявая белобрысая болячка и, судя по позе, разговор у них явно не о мире во всем мире происходит.

Варька что-то практически выкрикнула в лицо Темычу, а он подался к ней и даже по тому, как вздулись мышцы под футболкой я понял — дело плохо.

— Давай пока, Колян. — бросил я на ходу и поспешил вперед, едва не переходя на бег, пока Зима чего доброго придушить девку не кинулся.

Ни одну женщину сроду он никогда пальцем не тронул, но с Варькой этой какая-то полная жопа с ним твориться стала.

Дойти я не успел, Зима рявкнул на весь двор “Клал я на тебя!”, сплюнул им под ноги и быстро пошел в сторону своего дома. Я поравнялся с Варькой, поймал ее ошалелый какой-то взгляд и рванул догонять друга, тогда как она развернулась и шнырнула в подъезд.

— Зима! Зима, эй! — позвал Темыча, но тот даже не притормозил.

— Зима, да, бля, куда несешься ты? — схватил его за плечо, и тут же пришлось уклоняться от кулака, летевшего мне прямо в табло. Рожа у Зимы одновременно бледная и перекошенная в оскале, глаза остекленевшие, будто вообще не в себе он. — Ого, да у тебя зрачки как у обдолбыша! Мужик, ну чё такое? Покурить хочешь? А тяпнуть?

— М-м-м … — замычал он, сцепив зубы так, что желваки выперли и замотал башкой.

Да что опять за хрень у них приключилась? Я же уже прям обрадовался, что друг в ум вроде приходить стал, успокоился немного и вот тебе на. Хоть глаз с этого психа с его болячкой белобрысой не спускай.

— Зима, да скажи ты хоть чё членораздельное, — тряхнул я его уже за оба плеча, прекрасно понимая, что очень рискую получить лбом в нос или кулаком в зубы. — Чё, послала тебя девка?

— Отвали! — выдавил Темыч наконец, отпихнул меня и пошел дальше.

— Слушай, да не грузись. — пристроился я рядом. — По ней же видно, что она о себе мнит до хрена. Было бы с чего.

Зима тормознул и развернулся так резко, что мне пришлось возвращаться пару шагов.

— Чего тебе видно, а? — он внезапно сцапал мне за грудки и зарычал, впившись диким взглядом. — Не хер об нее свои бельма натирать, понял?

Ну охереть, еще такого между нами не бывало! Совсем мужик башкой прохудился, клиника реальная.

— Да сдалась она мне. — спокойно глядя ему в лицо, ответил я. Провоцировать не хочу, но если что, готов и к мордобою. Он, как известно, замечательное успокоительное и мозгопрочищающее мужицкое лекарственное средство. И оно нам обоим сегодня походу не помешает. — На что там…

— Крапива, ты меня за дебила-то не держи! — продолжил себя накручивать Зима. — Я слепой, что ли? Да ты на нее пялишься так, будто уже трахаешь.

— Да опамятуйся ты! — я схватил его за плечи и тряхнул хорошенько. Ладно еще побиться для успокоения, но дебильные поклепы терпеть я не собираюсь. — Мозги включи! Ты мне друг. Я хоть когда тебе с телками дорогу перебегал? Мало их, что ли? Мне за тебя реально ссыкотно. Ты же сам не свой. Всегда был психом, тронуть тебя — суицидником надо быть, но не без повода же ты на людей кидался. Мне уже твои подопечные вчера в зале жаловались, что ты не слышишь никого. Как не в себе. Мы не девки, друг другу плакаться, но ты мне конкретно озвучь — отчего мне тебя прикрывать, если что.

Темыч снова помотал башкой, будто силясь вырваться из сна-кошмара, засопел, дыша все ровнее и как-то весь сник, будто ему на плечи штангу с неподъемным весом кто закинул..

— От себя самого меня, бля, прикрой, — пробормотал он тихо. — От себя, Антох. Я уже и так понатворил… сказать стыдно. И боюсь, может совсем подорвать, если я ее с кем опять… Короче, надо что-то с моим этим клином в башке делать. Плохо будет. Так, что потом ничем не исправим.

На душе вдруг так тоскливо-тоскливо стало, больше всего от того, что почувствовал себя беспомощным каким-то. Как помочь лучшему другу в таком? Это вам не биться с какими-нибудь уродами с ним, встав, как всегда, спина к спине; не ломануться, очертя башку, на выручку, в какое говно бы ни влип; не отдать все до последней копейки и тряпки, если ему вдруг надо. В таком каждый сам за себя и по себе, к сожалению. Вспомнил, как меня разламывало после полного расставания с Маринкой. Никакие слова, никакое количество бухла и никакое количество траха боль не притупляли. Не работает ничего обычное в таком, в этих самых грёбаных ситуациях с клятыми внекатегорийками. Я был зомби. Хорошо хоть как раз призыв осенний пришел, загребли меня в учебку и забрили. Армейские будни очень хорошо мозги прочищают. Хотя и там был импульс петельку на шею накинуть, когда из дома написали, что Маринка замуж за бизнесмена какого-то крутого выскочила. Но справился.

— Тёмыч, а может, ты к родакам в деревню? — предложил я Зиме. Смена обстановки и много тяжелого физического труда тоже неплохое лекарство от всяких там любовных напастей. — Хоть на недельку. Дух переведешь. Отпустит вдруг.

— Куда я сейчас поеду. — отмахнулся Темыч. — Ты еще не полностью в строю, рука еле поднимается.

— Ой, да первый раз, что ли? — дернул я плечом, демонстрируя, что ключица с ребрами ломаными в той драке с Самвеловскими почти не беспокоят. — Потяну. А ты поезжай. Молочка парного попей, на плантации у маман раком постой, девку какую деревенскую в сене поваляй. Вернешься как новенький. А то и эта, может, одумается. Они же бабы какие: бегаем мы за ними с протянутым сердцем и хуем, так они рожу воротят. А как видят, что забили на них, так и сами прискачут.

Ответить задумавшийся Зима мне не успел. Из-за угла дома на нас прямо таки вылетел Костян, чуть не сбив с ног. Рожа красная, потная, запыхавшийся, будто марафон бежал.

— Зима! — заорал он. — Я к тебе. Мужики, там зал наш падла какая-то подожгла.