Оглянись на будущее

31

Рыжов не впервой в этом тупичке. Кособокие хатенки, палисадники, повисшие на матерых кустах многолетних георгинов, захламленные дворики, пропыленные гераньки на подоконниках. И не очень злые, но голосистые псы чуть не на каждом подворье. Слободка.

Десятки раз все это видано-перевидано, пора бы привыкнуть, а все не привыкается. Да и к чему привыкать, почему привыкать? Чуть не в центр слободки врезались было крупнопанельные. Но остановились почему-то, не одолели радицких гущеедов. Или пороху не хватило, или блоков? Подождали слободчане годок-другой да и начали ставить новые ковчежки. Друг перед другом на выхвалку, по законам соревнования. У одного четыре комнаты, другому вынь да положь пять. У этого ворота с навесом, сосед непременно двустворчатые, филенчатые сгрякает. У Мошкары жестяной петух на коньке, Захар Корнеич какого-то Ларсена не то Карсена на крышу всадил. Вертится чертиком, пищит. А для чего, тля какой надобности? И все же — тут можно понять хоть половину. Жилье. Украшают, как мозги смикитят.

Рыжов ступил на стрельцовское крылечко, поскрипел всеми подряд половицами, грякнул кулаком в притолоку и воззвал:

— Эй, хозяин, спускай собак, я в гости пришел.

— На тебя не собак, на тебя гепардов надо, — отозвался Иван с чердака.

— Ты что — астрономией там занимаешься?

— Белье снимаю. Стирать я не мастак, стыдно напоказ выставлять.

— Слезай, у меня неотложное дело.

— Возьми на комоде трояк, на полочке графин и топай за пивом. Я не знал, что гости пожалуют. Беги, беги, мне все равно недосуг.

— Не надо пива, — отказался Игорь. — Дела наши не любят запахов.

— Тогда жди. Хочешь — там книжка лежит. Почти про нас. Полистай.

— Не, тоже на потом. Ты брось валандаться, я тебе не громкоговоритель. Ждут нас.

С охапкой еще сыроватого белья спустился Иван по шаткой лесенке, положил белье грудой на стол, оглядел Игоря и присвистнул:

— Вот это да-а! И при часах, и при цепочке.

— Одни дырки от фланельки остались, — смутился Игорь.

— А если дождь? — продолжал подтрунивать Иван, оглядывая новенький костюм и особенно — яркий, красное по зеленому, галстук, завязанный двойным морским узлом.

— Тебе тоже в праздничное придется, — начал Игорь о деле. — Там сабантуй предстоит. Мишка с Галкой заявление подали.

— Так это ж еще на прошлой неделе.

— Ну и еще… Виктор что-то… — совсем стушевался Игорь.

— Полистай! — подвинул Иван книжку Игорю. — Такие дела я наскоро не умею. — И задал довольно каверзный вопрос: — Ну а мы с тобой что — в свидетелях?

— Мы с тобой, как рыба с водой, — потупился Игорь. — У тебя тоже… хоть завтра в загс. Да не рыпайся, я не маленький. Мое дело — ни цобе, ни цоб.

— Руби, — посоветовал Иван, доставая из платяного шкафчика праздничную одежду. — Пора. Все равно когда-то надо. — И добавил, может, не совсем по теме: — На шкафу еще глянь. Про разинцев. Хорошая. Это там о гепардах. Понимаешь, явились к шаху два казацких сотника. Вроде на переговоры. Ну, он орет: на колени! А один — Макеев — болен был. Ему по дурочке печенки бревном отбили. Не мог он на колени. А шах разгневался. «На колени!» — орет. А Макеев не мог. Да и не захотел. Тогда шах на него гепардов. Ну, звери такие, вроде кошки, но почти с волка ростом Специально на людей тренированы. Хвать на Макеева, а он их руками подушил. Шах сдрейфил, еще пять штук натравил. Разорвали, сволочи… А галстук мне тоже цеплять?

— Цепляй, на пару будем красоваться.

— Ну вот, — продолжал. — Смерть принял человек, а на колени не встал.

— И что с того? У нас так уж и падают на колени?

— А еще читал недавно, — продолжал Стрельцов, неспешно одеваясь. — Древние вавилоняне перед тем, как начать восстание, сами перебили своих женщин, чтоб они не ослабляли их плачем и жалобами. А еще…

— А еще в селе Невинки родила вдова ботинки, — перебил Игорь Ивана. — Тебя что сегодня — прорвало на историю? На кой мне вавиляне или как их там. Я сам — хоть об ворота головой.

— А я о чем? — уставился Иван на Игоря. — О тебе все. О тебе, колокольня без креста! Рвать надо. Рубить. Собрать волю… Э, пошел ты к черту!

— Вань. А что я тебе скажу, не обидишься? — Игорь оглядел товарища, поправил узел галстука, застегнул верхнюю пуговицу на пиджаке, удовлетворенно покивал. — Не упустил бы я Танюшку. Еще не поздно. Она ведь… к Витьке никаким бочком. Так, от ветра прячется.

— Ты Зою Порогину видел? — спросил Иван, вдруг тоже смутившись. — В Никаноровой бригаде которая.

— Ну?

— Вот те и ну. Зайдем за ней.

— Ой-ля-ля!

— Чего ты? — рассердился Иван.

— Так она лет на восемь млаже.

— Ну и что?

— Да так. Тебе видней. Но… что? — вдруг оживился и обрадовался Игорь. — Рвать так рвать. Руби, Ванька, мы здеся! А что? Но ты не врешь? Вот черт, и чего к тебе девчата липнут? — с деланной завистью продолжал он. — Разве я хуже? Во! — постучал себя в грудь, развернул плечи. — Я ль не жених? Зойка! А не врешь? Вот будет номер! Танюха-то думает… Ну а Виктор вполне. И Носачу угодит, и с тещей поладит. А ты — сирота-а! Не, с меня тоже хватит. Все! Амба! Побежали, ей небось тоже полчаса на одеванье потребуется.

В проулок вступили степенно. Два таких орла — загляденье. Но чего это они все тише да медленнее? У Ивана глаза оробелые, щеки то горят, то белеют. Игорь хорохорится, но тоже озирается, как в чужом курятнике. Шепнул, правильно оценив ситуацию:

— Будешь трясти коленками, лучше вернись. Девчата — они хитры. Увидит слабинку, вовек с шеи не спихнешь.

— Ты вон что, ты с ее мамой… чтоб не скучала. Анекдот какой-нибудь. Я вовсе ни бум-бум, — признался Стрельцов. — Но не вздумай про Танюшку. Ни к чему им наши хвосты… — И несказанно обрадовался, увидав Зою на крылечке. Не придется толкаться в доме, не надо развлекать маму, еще нагородит Игорь чего-либо. Дернул товарища за рукав, шепнул строго: — Ша, паря! Одета и в настроении. Ша!

— От имени и по поручению моряков Северного флота! — издали подал голос Рыжов. Оттеснил Ивана на второй план, прошел в калитку и продолжал: — Милая Зоинька, цветок лазоревый. Приглашаем тебя на празднество по случаю… — И умолк. Оглянувшись на Ивана, закруглился: — Остальное скажет он сам.

— Здравствуй, — вымолвил Стрельцов.

— Здравствуйте, ребята, — спустилась Зоя с крылечка и подала руку сначала Игорю, потом Ивану. — Куда это вы расфуфырились?

— В парк, — сообщил Иван. — Игорь надоумил. Погода, говорит, хоть с чаем пей… А ты как?

— Я тоже люблю хорошую погоду, — пытливо вглядываясь в лица парней, сказала Зоя. Не поверила она, что Игорь явился сюда лишь затем, чтоб надоумить Ивана.

— Все в порядке, Зоя, — заверил Стрельцов, поняв ее смущение. Взял девушку за руку, выразительно посмотрел на Игоря. Понял Рыжов. Раскланялся и был таков. Иван посмотрел Зое в лицо, сказал: — Ты не обижайся. Я и сам надумал бы. Белье мокрое… и вообще. — И выругал себя за такую сноровку. Надо еще и о белье сообщить.

— Вот не поверишь, — улыбнулась Зоя, глядя Ивану в глаза. — Ни разу не была на танцплощадке.

— А я вовсе не умею, — признался Иван.

— А чего нам делать там?.. — тут же перестроилась Зоя.

— Так что нам? — приободрился Иван. — Я знаю в парке такие тропинки — сказка. До самой Оки дойдем и как в настоящем лесу. Или, может, в «Журавли» заглянем?

— Ох, что ты!

— Зоя… — наклонился Иван и поцеловал девушку в губы.

— Ой, ты что! Люди же…

— Мы тоже люди. А то мне как-то… не так, — признался Иван. — Я и не то, чтоб, но такая дубина. Теперь мне проще и легче. И я не просто так. Я тебя люблю. Правда. Не веришь?

— А я боюсь, — как-то сжалась, растерялась Зоя. — И в лес боюсь, и вообще.

— Все будет хорошо, Зоя. Нет, что ты, я больше не буду… И ты не опасайся. Ну, что ты, Зоя. Идем. — И взял девушку под руку.