Огненная тигрица

Глава 6

Утром Шарлотта никак не могла проснуться. Словно сквозь пелену она слышала, как в своей комнате кричал Уильям. Наверное, весь дом слышал его громкие вопли. Он был чем-то крайне раздражен и что-то пинал ногами. Когда у него начинался припадок, его чаще всего оставляли одного и запирали в комнате, чтобы он успокоился. Много лет назад Шарлотта приказала слугам, чтобы в это время его не беспокоили. Из комнаты брата убрали бьющиеся предметы и мебель. Все думали, что со временем он научится справляться со своим раздражением. Однако прошло уже десять лет, но ничего не изменилось.

Шарлотта услышала быстрые шаги матери, которая шла по коридору. Затем открылась дверь в комнату Уильяма, и сразу же крики усилились. Несмотря на свою болезнь, Уильям прекрасно понимал, когда можно устроить истерику. Минут через Двадцать он успокоится и позволит матери обнять его. Потом еще целый час мать будет молиться и плакать над своим бедным мальчиком.

Обычно в такие минуты Шарлотта всегда была рядом с матерью. Она исполняла роль утешительницы, уверяя мать и брата, что все их очень любят и что в конце концов жизнь в доме наладится. Так продолжалось уже много лет, и Шарлотта давно Разуверилась в том, что когда-нибудь наступят перемены к лучшему. Она даже представить не могла, что ее до боли однообразная жизнь может измениться.

Перевернувшись на бок, девушка застонала. Каждое движение причиняло ей боль. Поморщившись, она все-таки улыбнулась. Господи, она и забыла, что лежит совершенно голая. Какой позор! Но до чего же это приятно – ощущать собственную наготу. Девушка широко и радостно улыбнулась. Теперь, после всего, что произошло этой ночью, ее жизнь должна стать совершенно другой.

– Митc Шарет! Митc Шарет!

Шарлотта часто заморгала и недоуменно уставилась на горничную. Эта девушка совсем недавно начала работать в их доме. Она ужасно говорила по-английски, но после четырнадцати лет жизни в Шанхае Шарлотта научилась понимать ломаный английский.

– Доброе утро, Мей Су, – сказала она. Кажется, именно так звали девушку. В Китае так много женских имен, начинающихся на «Мей», что немудрено было и перепутать. – Что…

– Пойжалуй, митс Шарет. Тва малчи.

Тва малчи? Это, наверное, означает "твой мальчик".

– Уильям? – спросила она.

– Эйе, эйе, эйе, – запинаясь, произнесла горничная и схватила Шарлотту за руку, пытаясь стащить ее с кровати. И тут девушка вспомнила о своей разрезанной на куски ночной сорочке. Она не может встать с кровати, представ перед горничной в обнаженном виде. Никто не должен видеть ее наготу. Но если Уильям действительно в беде…

Шарлотта прислушалась. Ее комната находилась рядом с детской, поэтому она слышала любой шум, доносившийся оттуда. Но сейчас там было совсем тихо. Интересно, что означает эта тишина? Честно говоря, Уильяму было свойственно создавать шум и беспорядок везде, где бы он ни появлялся. И молоденькие неопытные горничные всегда попадались на эту удочку и поднимали тревогу. Но…

– Пойди и найди Кен Джина, – резко приказала она. – Я приду прямо туда.

– Эйе, нет! – запричитала горничная, совершенно потеряв рассудок. – Тва малчи…

Шарлотта в отчаянии оперлась на локоть. Черт бы побрал эту ее наготу!

– Подай мой халат и расскажи, что произошло, – сказала она на шанхайском диалекте, надеясь отвлечь девушку. И у нее это получилось. Девушка бросилась за ее домашним халатом, а Шарлотта тем временем выпрыгнула из кровати и швырнула свою разрезанную сорочку в камин. Мей Су подлетела к ней с халатом в руках и наконец ответила на все ее вопросы.

– Мальчик, – учащенно дыша, произнесла она на своем родном языке, – не двигается. Его мать только плачет и молится. Мы незнаем…

– Иди за Кен Джином. Он разбирается в медицине, – приказала Шарлотта. Почему она решила, что он поможет в этой ситуации? Наверное, потому, что вчера она видела, как он втыкал в свое тело иголки, чтобы излечить себя от какого-то недуга, а ночью своими умелыми действиями вызвал у нее целую бурю восхитительных ощущений. А самое главное – Кен Джин был единственным в их доме человеком, который в трудные моменты всегда сохранял хладнокровие и рассудительность. В такие минуты она посылала за ним. С тех пор как молодой человек начал работать у ее отца первым помощником, он стал для нее надежной опорой во всем. Но Мей Су, качая головой, кричала все громче и громче.

– Нет дома! Ушел рано утром!

Шарлотта продолжала одеваться. Натягивая на себя домашнее платье без корсета, она почувствовала, что у нее внутри все похолодело.

– Куда он ушел? – спросила она таким спокойным и бесстрастным голосом, как будто бы ей действительно было абсолютно все равно.

– Никто не знает, – ответила девушка. – Мисс, тва мальчик, пожалуйста…

Шарлотта направилась к двери, но остановилась и, подойдя к камину, взяла коробку спичек. Она бросила ее горничной.

– Мей Су, пожалуйста, сожги мою ночную сорочку. Она мне так надоела, что, кажется, я разорвала ее ночью, – сказала она и выскочила в коридор.

Как только Шарлотта вошла в комнату Уильяма, она мгновенно поняла, что произошло. Окинув взглядом представшую перед ней картину, девушка тут же решила, что во всем виновата только она. Ее брат лежал на холодном полу, свернувшись калачиком. На его левой ноге красовался синяк, а костяшки пальцев были разбиты в кровь. На теле подростка, вероятно, были и другие повреждения: когда Уильям закатывал истерику, он полностью терял над собой контроль. По всей комнате была разбросана изорванная одежда. Каким-то чудом на одной ноге остался ботинок. Скорее всего, когда начался припадок, брат был полностью одет.

Сейчас Уильям неподвижно лежал на полу. По привычке Шарлотта в первую очередь проверила, жив ли он. Мальчик дышал и, похоже, ничего себе не сломал. Не заметила она и кровоподтеков. Наверное, он просто очень замерз. Она схватила любимое синее одеяло Уильяма и накрыла его.

Затем она повернулась к матери. Та стояла на коленях возле шкафа и молилась, сжимая в руках четки. Методично перебирая их, женщина шевелила губами, что-то беззвучно шепча себе под нос. Шарлотта знала, что мать не будет ни с кем разговаривать, пока не закончит молиться, и решила пока привести в порядок детскую. Возле нее в ожидании дальнейших приказаний топталась няня. Она стояла в тени, и девушка сначала даже не заметила ее. Няне уже не раз приходилось наблюдать истерические приступы Уильяма, и она знала, что нужно делать. К приходу Шарлотты женщина успела почти все убрать, и поэтому девушке оставалось только сложить вещи брата, а затем сесть в одно-единственное кресло, находившееся в комнате и ждать, когда мать закончит молиться. Шарлотта опустилась в большое новомодное кресло с подушками, которое было при кручено к полу, и отметила про себя, что мать, к сожалению, перебрала только половину бусин на четках, а это, соответственно, означало, что она прочитала только половину всех своих молитв. Понимая, что ей предстояло еще долго ждать, девушка огляделась по сторонам. Солнце светило уже достаточно ярко. По-видимому, утро было в самом разгаре. Уильям наверняка проснулся в свое обычное время, а ее, к несчастью, в этот момент не оказалось рядом. И поскольку, кроме нее, никто не мог справиться с его буйным темпераментом, он решил закатить истерику. Для Уильяма никогда не было важно, по какому поводу он хотел покапризничать. Причин для этого ему всегда хватало. Один раз он вышел из себя только потому, что в комнате были задернуты шторы. А однажды мальчишка разбушевался из-за того, что ему не понравился цвет одеяла, – оно было ярко-голубое. После этого мать целый месяц муштровала всех слуг в доме, доводя их просто до безумия. Она постоянно заставляла их вовремя открывать шторы, проверять, чтобы цвет белья соответствовал вкусам Уильяма, и стараться во всем угождать избалованному отпрыску Виксов. Даже стены в его комнате перекрасили именно в тот цвет, который ему нравился.

Однако Уильям был достаточно изобретателен и постоянно находил все новые и новые причины для того, чтобы устроить очередную истерику. В конце концов Шарлотта решила положить конец причудам, которые порядком всем надоели. По ее приказанию стены в комнате покрасили в бледно-голубой цвет, вынесли ковер, оставив деревянный пол абсолютно голым. Кроме того, из комнаты убрали всю мебель, включая книжные полки и оконные карнизы со шторами. Спальня Уильяма стала практически пустой, если не считать матраса, который теперь лежал прямо на полу, и постельного белья. Даже одежду Уильяма хранили в отдельной комнате.

К удивлению всех, истерические припадки Уильяма стали случаться реже.

После этого Шарлотта распорядилась, чтобы в комнату постепенно вернули мебель. Первым внесли кресло, предусмотрительно прикрутив его к полу, чтобы в один прекрасный день, когда мальчик подрастет и станет достаточно сильным, он не смог выбросить его из окна. Потом поставили книжный шкаф, ножки которого тоже привинтили к полу. В этом шкафу находились три мягкие игрушки и две книги. И еще в комнате было с полудюжины одеял различных цветов.

Как раз сейчас няня убирала одеяла с пола. Она уже поста? вила на место книги и игрушки. Сегодня с Уильямом случился сильный припадок и он даже потерял сознание. Теперь из его комнаты опять придется вынести все вещи. Пройдет не меньше недели, прежде чем он снова начнет спокойно реагировать на что-нибудь, кроме деревянного пола и своего одеяла. Шарлотта молилась о том, чтобы из комнаты не пришлось выносить его кровать. То, что ее брату приходилось спать на полу, не способствовало улучшению его здоровья. Но это было все-таки лучше, чем переживать бесконечные приступы.

Она вздохнула и посмотрела на Уильяма. Неужели это она виновата в том, что с ним произошел припадок? Шарлотта была уверена, что смогла бы предотвратить это несчастье. За годы проб и ошибок у нее выработалось некое шестое чувство, и она интуитивно чувствовала, когда у брата должен случиться следующий приступ. Девушка прекрасно знала все признаки, предшествующие припадку, и готова была остановить его. Полумрак, полное спокойствие и тишина – вот все, что было необходимо для этого. Именно так она уже много раз справлялась с бедой.

Но сегодня ее не оказалось рядом с несчастным мальчиком. Она решила поспать и предоставить матери и няне самим со всем справляться. На самом деле она пропустила самый важный момент утренней трагедии из-за того, что просто обессилела после своего ночного приключения и проспала. И вот сейчас состояние Уильяма ухудшилось. Снова ухудшилось. Приступ, был таким же сильным, как и в раннем детстве, и теперь ей придется потратить многие месяцы на то, чтобы привести его в более или менее нормальное состояние. Хотя, признаться, у нее уже не осталось никаких надежд на выздоровление брата.

Почему она не проснулась вовремя? Почему Уильям такой беспомощный? Может, это ее вина? Может, она что-то делает неправильно?

– Это все грехи твоего отца.

Шарлотта подняла глаза. Мать старалась говорить тихо, чтобы не потревожить Уильяма. Мальчик, скорее всего, еще очень долго будет спать, но на всякий случай они перешли на шепот. Уильяма ни в коем случае нельзя было пугать: обычно он очень плохо на это реагировал.

– Что сделал папа?

– Он сегодня не ночевал дома.

Значит, пьянствовал где-нибудь, как и всегда, подумала Шарлотта.

– Но Уильям не грешник, – заметила девушка. Они с матерью уже не раз заводили спор на эту тему, когда у мальчика случались приступы.

– Бог сам выбирает, как следует наказать человека, и не нам решать, кто и как будет страдать.

– А если это не так, мама? Что, если…

– Я закажу еще одну мессу, – прервала ее миссис Вике. – Может быть, благодаря этому Уильям скорее выздоровеет, – добавила она.

Женщина осторожно подползла к сыну. Она не посмела прикоснуться к нему, опасаясь, что он проснется. Но ей очень хотелось обнять его. Миссис Вике водила рукой над его спиной, плечами, головой и наконец опустила ее на свои колени.

– Прости меня, мой маленький мальчик. Я очень-очень виновата перед тобой, – глухо произнесла она.

В голосе матери звучала такая безысходность, что сердце Шарлотты просто разрывалось от боли. Она не могла больше молчать.

– Ты, мама, уже давно искупила все свои грехи. Я уверена, что Господь простил тебя, – сказала она.

Мать резко поднялась на ноги, и Шарлотта увидела, что в ее глазах стоят слезы.

– Только Господь Бог может знать, искупила ли я грехи или нет. Я много пила и не следила за собой, когда была беременна. И Господь покарал моего сына за мои прегрешения.

– Все это давно в прошлом, мама. Господь простил тебя, – повторила Шарлотта. Она готова была бесконечно молиться, чтобы в один прекрасный день мать поверила ей.

Когда-нибудь она, возможно, и поверит, но явно не сегодня. Мать снова повернулась к Уильяму.

– Его слабоумие – наказание за мои грехи. Припадок Уильяма… – Миссис Вике всхлипнула. – В этом повинен твой отец, – сказала она, покачав головой. Затем мать вздохнула и направилась к двери. – Няня побудет с ним, пока он не проснется. А тебе, Шарлотта, необходимо привести в порядок свои волосы. Аккуратность – это тоже дело богоугодное, – заметила она и, повернувшись, снова посмотрела на неподвижно лежавшего Уильяма. – Учись на моих грехах, Шарлотта, и не повторяй родительских ошибок. За твои грехи будут расплачиваться твои дети.

С этими словами она покинула комнату, и Шарлотта окончательно убедилась в том, что вся вина за случившееся лежит исключительно на ней. Отец очень часто устраивал ночные кутежи то в одной, то в другой иностранной концессии Шанхая. Однако приступы у Уильяма случались далеко не каждую ночь в отсутствие отца. Она могла припомнить как минимум с десяток случаев, когда ночные оргии родителя никак не отразились на здоровье брата. Но как часто Шарлотта проводила ночь, предаваясь пороку? И ответ на этот вопрос напрашивался сам собой!

Мысль об этом привела ее в трепет. Неужели это действительно кара Господня? Неужели именно она виновата в том, что у Уильяма снова случился приступ? Мальчик наверняка был бы в полном порядке, если бы она проснулась в тот момент, когда у него начался припадок. Однако она чересчур долго спала, поскольку очень утомилась ночью. И еще потому… что она избрала путь разврата и греха.

Шарлотта в ужасе вскочила на ноги. Она вся дрожала. Нет, этого не может быть! Болезнь Уильяма никак не связана с грехами окружающих его людей. Если бы это была правда, то на свете оказалось бы намного больше больных детей, лежащих без сознания на голом полу. И все же это не простое совпадение. Наверное, ей следует пойти вместе с матерью в церковь и отслужить молебен – в любом случае это не будет лишним. Она помолится, чтобы Господь простил ее грехи, и попросит его наставить ее на путь истинный. Потом, может быть, она снова почитает Библию.

Но, к сожалению, она уже миллион раз прибегала к подобным способам избавления от несчастий. Да и ее мать тоже. Если бы усердная молитва или Библия могли дать ответы на подобные вопросы, то Уильям сейчас был бы здоров. Шарлотта не верила, что это единственно правильный путь поиска истины. Что же тогда остается… Что?.. Где ей следует искать ответ?

Вернулась няня, и Шарлотта отослала ее из комнаты: ей хотелось остаться с Уильямом наедине. Она просидела весь оставшийся день рядом с братом, терзаясь все теми же вопросами, и не могла найти на них ответов.

Кен Джин что-то тихо бормотал себе под нос. Он чистил лошадь, которую обычно запрягали в экипаж. Это животное, как и все чужеземцы, было крупным и весьма норовистым. Но если удовлетворялись все его нужды, оно становилось спокойным, даже послушным, и жизнь снова возвращалась в свое нормальное русло. Китайцы обычно ведут себя совсем иначе. Хуже всего было то, что он, проработав на чужеземцев почти всю свою сознательную жизнь, и сам стал поступать так же, как они. А когда ему вновь приходилось превращаться в китайца, то с каждым разом это давалось все труднее и труднее.

Белых людей, которые жили в Китае, интересовали только Две вещи – деньги и секс. Для Кен Джина и то, и другое было вполне доступно, поскольку его хозяин слыл человеком богатым, а он сам обладал хорошей сексуальной потенцией. В результате Кен Джину неплохо жилось среди чужеземцев.

Китайцев же, в отличие от европейцев, интересовало другое – деньги и власть. К несчастью, Кен Джин полностью израсходовал первое и не успел приобрести второе. Поэтому китайский образ жизни стал для него неприемлемым.

Сегодня в течение нескольких долгих часов Кен Джин пытался вести себя по-китайски. Он давал взятки, угрожал, пробовал использовать свои связи для того, чтобы освободить супругов Тэн из тюрьмы. И потерпел при этом сокрушительную неудачу. Это означало, что два самых любимых им человека – тигрица Ши По и ее муж Куй Ю – будут гнить в тюрьме до конца своей короткой жизни, а он ничем не сможет им помочь.

Ругаясь последними словами, Кен Джин решил прекратить свои бесполезные попытки и побрел к дому Виксов. Сегодня он специально надел китайскую одежду и даже заплел маньчжурскую косичку, которая телепалась за его спиной, как какой-то нелепый хвост. Но все напрасно. К пленникам не пускали ни англичан, ни китайцев. К тому же еще его лучший шелковый жилет пропах лошадиным потом.

Он уже поднимался по лестнице на второй этаж, когда его заметила горничная. Эта девушка была новенькой. Он устроил ее на работу к Виксам по просьбе своего друга – дракона Фу Де. Она была миленькой и, судя по ее поведению, все еще неуютно чувствовала себя в доме англичан. Девушка вела себя очень вежливо, но, как догадывался Кен Джин, потому, что она всех смертельно боялась, а не потому, что испытывала к ним уважение. Ее речь была простой и грубоватой, без особого изящества. А в английском доме изящество имело первостепенную важность. По крайней мере, в этом англичане были схожи с китайцами.

– Что такое? – недовольно спросил он и удивился столь неожиданному проявлению раздражения.

– Мисс Шарлотта спрашивала вас. Много раз. Весь день спрашивала.

Кен Джин кивнул и последовал за девушкой. – Хорошо, я иду к ней.

Уже поднявшись на последнюю ступеньку, Кен Джин вдруг осознал, что он сказал горничной. Он заявил, что идет к мисс Шарлотте. Он действительно целый час добирался домой в надежде увидеть девушку. Но почему? Шарлотта ничем не отличалась от других молодых особ. Она отдала ему свою женскую энергию, и он получил удовлетворение. И это все.

Кен Джин вздохнул, понимая, что обманывает самого себя. Эта ночь запомнится ему навсегда. Энергия мисс Шарлотты оказалась особенной.

Он был не просто удовлетворен – то, что произошло сегодняшней ночью, ошеломило его. Кен Джин насытился энергией настолько, что чуть не утонул в ней, а она все продолжала литься, словно поток сияющего солнечного света. Его руки трепетали, когда девушка лежала рядом с ним и дрожала от возбуждения. Вот и сейчас его дракон поднимает голову в поисках ее алой пещеры. Даже рот Кен Джина увлажнился – так ему хотелось еще раз попробовать ее женскую росу.

Ему еще никогда не приходилось ощущать воздействие столь невероятной силы. Ни одна женщина – ни белая, ни китаянка – не возбуждала в нем такую ненасытность. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его тянет к ней как магнитом. Особенно сейчас. У него сегодня был трудный день; ему пришлось пережить столько разочарований и унижений, И все-таки он не мог до конца понять природу своего влечения. Что-то здесь не так. Возможно, случилось нечто неординарное, чего ему не следовало допускать, и теперь, чтобы понять, откуда возникли эти смутные опасения, ему необходимо сосредоточиться. Но он не мог Думать ни о чем другом, кроме как о дочери своего хозяина.

Кен Джин остановился, собираясь повернуть на боковую лестницу и пойти в свою комнату. Ему нужно было сесть за свой любимый письменный стол и тщательно поразмыслить над тем, что произошло. Но его тело уже не подчинялось разуму, и вскоре он стоял перед дверью комнаты господина Уильяма.

Был глубокий вечер, солнце закатилось за горизонт, и время ужина давно минуло. Он знал, что мистер Викc сейчас в своем любимом клубе, а после этого он, скорее всего, поедет к любовнице. Миссис Викc, наверное, молится в своей комнате, а потом ляжет спать. Господин Уильям, по всей видимости, сражается с няней, которая пытается уложить его в кровать, ну а мисс Шарлотта, возможно, отправилась на какую-нибудь вечеринку.

Однако в глубине души Кен Джин надеялся, что сегодняшним вечером девушка останется дома. После такой бурной ночи, которую они провели вместе, она просто не сможет никуда пойти. То, что пришлось пережить мисс Шарлотте, наверняка стало для нее неким откровением, нарушившим привычный ход ее жизни. Он собственными глазами видел, насколько все происшедшее ошеломило ее и одновременно пробудило в ней неуемную тягу к познанию, желание пережить всепоглощающие ощущения еще раз. Она не сможет уйти сегодня из дому, потому что ей необходимо снова увидеться с ним. А если мисс Шарлотта осталась дома, то сейчас она может быть только в детской, вместе с Уильямом.

Он вежливо постучал в дверь и тихо вошел в комнату. Если бы мальчик уже спал, то она не стала бы его вызывать.

Но не успел он еще войти в комнату, как сразу же все понял. Сердце Кен Джина просто ушло в пятки. Должно быть, у мальчика вновь случился припадок. Комната была почти пустой. Шарлотта сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Она обнимала Уильяма, который был завернут в темно-синее одеяло. Девушка тихим голосом пела ему колыбельную. Глаза Уильяма были плотно закрыты, и казалось, что он спит. В свои шестнадцать лет он был достаточно рослым и крупным, и ей, естественно, не хватило бы сил, чтобы поднять его и уложить в постель.

Кен Джин подошел к Шарлотте, наклонился и легко обхватил мальчика руками. Она, конечно, хотела помочь ему поднять Уильяма, но он понимал, что основную работу придется сделать ему. Сомкнув пальцы, Кен Джин разделил мальчика и девушку и приложил всю свою силу, чтобы поднять безвольное тело.

Ему не хотелось убирать свои руки с бедер мисс Шарлотты, от которой исходило приятное тепло, тем более что его руки находились очень близко от ее алой пещеры.

– Спасибо тебе, – прошептала она, и тихий голос девушки разбудил его дракона.

Кен Джин выпрямился, держа мальчика на руках. Шарлотта тоже встала, хотя ей было довольно трудно подняться: похоже, она уже давно сидела здесь, держа брата на руках, и ее ноги сильно затекли. Кен Джин пристально смотрел на нее, не в силах оторвать от нее взгляд. Девушка двигалась медленно и осторожно, пытаясь размять онемевшие ноги. Он не сводил с нее глаз, чувствуя, что его дракон пробуждается, а в крови рождается неуемное желание.

Потом Шарлотта прошла через детскую в спальню Уильяма. Кен Джин последовал за ней и теперь стоял позади нее и смотрел, как она наклонилась над кроватью Уильяма, чтобы взять простыни и одеяла. Матрас лежал на полу, и она опустилась на колени, чтобы постелить мальчику. Она стояла, чуть подавшись вперед, и ее бедра были приподняты. Кен Джин замер у нее за спиной с Уильямом на руках, думая о том, что сейчас Шарлотта стоит в позе тигрицы, готовящейся к прыжку.

Жаркая волна желания прокатилась по всему телу мужчины, а его дракон так напрягся и отвердел, что это даже причиняло ему боль. Внезапно Кен Джину стало стыдно за себя. Однако это зрелище доставляло ему удовольствие. Когда Шарлотта приготовила постель для брата и встала, он осторожно положил его. Но, едва он сдвинулся с места, как понял, что все теперь будет по-другому. С этого момента каждое его движение было наполнено благоговейным трепетом. Теперь его уделом станет поклонение и любое движение в ее присутствии будет выражать глубокое уважение и почтительность. Для него Шарлотта стала богиней инь, и он с нетерпением ждал, когда они смогут продолжить свои занятия.

Когда мальчика уложили, плотно укутали одеялом и прикрыли дверь в его спальню, Шарлотта наконец смогла вздохнуть с облегчением. Они вышли в коридор, и девушка, осмотревшись вокруг, указала глазами на гостиную. Как он и предполагал, она спросила:

– Могу ли я поговорить с тобой, Кен Джин?

– Конечно, мисс Шарлотта, – ответил он, низко поклонившись.

Они подошли к двери гостиной, и он открыл дверь, пропуская ее вперед. Шарлотта подошла к своему любимому креслу, которое стояло возле камина. Кен Джин, словно зачарованный, смотрел на свою богиню, и его душа восторженно пела. Как же он не замечал этого раньше? Как же он не видел, что энергией инь пропитан каждый ее вдох, каждое грациозное движение? Как жаль, что он так долго пребывал в неведении… И хвала Господу, что сейчас он прозрел.

Кен Джин подождал, пока она сядет. Если бы можно было, то он стал бы перед ней на колени. Однако он продолжал стоять, пока Шарлотта не приказала ему сесть. Он не подчинился. Вместо этого он опустился на колени перед горкой угля и начал разводить огонь. Шарлотта молча сидела, пока он работал. Он знал, что девушка взяла в руки шитье. Она вышивала прекрасный узор на жилете для своего брата. Это, конечно, несколько странный подарок для мальчика, который мог стянуть с себя брюки когда угодно и где угодно, если ему становилось жарко. Но семья есть семья. Даже чужеземцы понимают, что сын – это надежда всей семьи, невзирая на то, какой он на самом деле.

– Расскажи мне о китайской медицине, Кен Джин.

Голос Шарлотты вывел его из задумчивости. Молодой человек смотрел на огонь, пытаясь отрегулировать пламя так, чтобы в комнате стало тепло. Услышав мелодичный голос, он встал и подошел к девушке. Он не смел даже прикоснуться к ней. Девственницы должны первыми решиться на такое.

– Что вы хотите узнать, мисс Шарлотта?

Его дракон снова напрягся, выпирая из-под брюк, а в крови забурлила горячая энергия ян. Он не знал, как долго это будет продолжаться. Даже во время тренировок с Маленькой Жемчужиной ему никогда не удавалось добиться такой сильной эрекции. Может быть, это потому, что очень скоро ее власть над ним закончится?

– Что же, – задумчиво произнесла Шарлотта и замолчала. Она облизала своим розовым язычком губы. – Я не замечала, чтобы… – сказала она, закусив нижнюю губу. – Мне кажется, что у китайцев нет умственно отсталых детей. Интересно, может быть, в китайской медицине существуют специальные методы, которых мы, англичане…

– Таких мальчиков, как Уильям, просто прячут, мисс Шарлотта. Или еще хуже… – Он замолчал. – Вы их никогда не сможете увидеть.

– О-о! – воскликнула она, глубоко вдохнув. – Значит, то, что ты вчера проделывал с теми иголками, втыкая их в… Ну, когда ты…

– Я открывал каналы, по которым течет энергия, и пытался их укрепить.

Она кивнула в знак того, что поняла, о чем он говорит, но Кен Джин очень сомневался в этом.

– Я иногда встречала на улицах людей с иголками в шее или в руках. У некоторых иголки торчали даже в ступнях ног.

Кен Джин наклонил голову, пытаясь скрыть свое удивление. Он и не подозревал, что она так наблюдательна.

– Иглоукалывание применяют для лечения огромного количества болезней, – пояснил он, – Меня, например, научили этому родители. Когда я был ребенком, мне не раз приходилось видеть, как таким способом лечили воспаленные раны на руках, боли в животе и даже воспаление мозга.

Когда Шарлотта посмотрела на него, он увидел, что в ее глазах засветился лучик надежды.

– Значит, есть шанс помочь Уильяму? Каким-нибудь способом, который неизвестен английским врачам… – сказала она и замолчала, заметив, что он качает головой.

– Вы любите своего брата и поэтому пытаетесь найти выход Из тупика. Но дело в том, что по своим энергетическим свойствам ваш брат отличается от нас. Пусть он растет таким, каким его создала природа, и не стоит питать надежд, которым не суждено сбыться.

Умом она, конечно, понимала, что Кен Джин прав, но ее любящему сердцу трудно было с этим смириться. Да и ему тоже нелегко было открыть ей горькую правду. Поэтому он сел напротив девушки, слегка наклонился вперед и попытался объяснить ей все это более подробно.

– Китайцы верят, что характер ребенка во многом зависит от того, в каком году, какого числа и даже в какое время он появился на свет. Они также учитывают и то, что досталось ему в наследство от его родителей, дедушек и бабушек и каким по счету в семье этот ребенок родился.

Шарлотта кивнула.

– Среди англичан тоже есть люди, которые верят в это, – оживившись, заметила она.

– Значит, вы понимаете, что я имею в виду. И каждый ребенок должен как можно полнее использовать то, что ему досталось при рождении, стремясь прославить свою семью и предков. – Голос Кен Джина звучал спокойно и уверенно, как будто бы он говорил о самых обычных вещах. Но у него просто кровь в жилах стыла, когда он произнес эти слова.

– А что, если ребенок не может воспользоваться всем тем, чем его наградила природа? Уильям не может… – сказала она, глядя на огонь, но так и не решилась выразить до конца свою мысль. – Ты знаешь, что он наследник баронского титула? Конечно же, Уильям никогда не станет бароном, и теперь у дочерей дяди Филиппа нежданно-негаданно появится титул. И все же… что было бы, если бы он этот титул унаследовал? Скорее всего, Уильям не смог бы нести эту ответственность. Он ведь не способен даже зашнуровать собственные ботинки.

– У вашего брата в жизни есть свой путь, и каждый раз, когда он пытается следовать ему, его окружают надежды и желания близких людей.

Шарлотта удивленно уставилась на китайца.

– Наши надежды? – спросила она. Кен Джин пожал плечами.

– Я имею в виду всю вашу семью. Ваша мать уверена, что болезнь Уильяма – это наказание за грехи. Ваш отец считает его.

– Позором семьи.

Он кивнул в знак согласия.

– А вы…

– А я воспринимаю его просто как своего брата, – прошептала она.

Кен Джин не ответил ей. Они оба прекрасно понимали, что ей хотелось гораздо большего. Девушка опустила глаза.

– Неужели я желаю чего-то невозможного? Ведь я хочу, чтобы мой брат мог самостоятельно одеваться, чтобы он был таким же, как и все остальные дети.

– Конечно нет. Это нормальное желание, – сказал Кен Джин, которому не терпелось прикоснуться к ней. Но она держала себя так отстранение, что он не посмел этого сделать. – Разве вы не замечали, что Уильям вполне может раздеться сам, когда ему становится жарко, что мальчик поет, когда счастлив, и что он танцует и сидит там, где ему захочется?

– И что он брыкается и кричит, когда ему вздумается, – холодно добавила она.

– Только тогда, когда не исполняются его естественные желания, – заметил Кен Джин.

Девушка с ужасом посмотрела на него.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что мы должны потакать всем его капризам? – спросила она.

– Разумеется, нет, – поспешил сказать молодой человек и снова покачал головой. – Всегда можно найти компромисс. Ребенок должен привыкать к дисциплине.

Она кивнула.

– Ты, наверное, думаешь, что мы слишком многого от него требуем?

Кен Джин посмотрел на свои руки. Интересно, почему они такие холодные, ведь в комнате жарко горит камин? Несмотря на это, его пальцы просто сводило от холода.

– Я думаю, – помедлив, ответил он, – что непомерный груз надежд, которые вы на него возлагаете, искажает кви Уильяма, то есть его энергетические потоки. А это нарушение приводит к тому, что у него случаются припадки.

– А можно ли его энергию – эту кви – каким-нибудь способом привести в порядок? Например, с помощью иголок?

– Иглоукалывание здесь не поможет. Это очень редкий случай, – сказал Кен Джин.

Заметив, что лицо девушки побледнело и исказилось от боли, он быстро придвинулся к ней и накрыл ее ладони своими руками. Тепло, исходившее от пальцев Шарлотты, было таким сильным, что это даже причиняло ему боль. Особенно если учесть, что все его тело сковал ледяной холод. Однако он крепко сжал ее руки, чтобы привлечь к себе внимание.

– У Уильяма очень сильная кви, – с уверенностью продолжил Кен Джин. Увидев, что она покачала головой, собираясь возразить ему, он снова заговорил. В его голосе звучала твердость: – Кви – это энергия, но не умственные способности. Иногда самое примитивное животное может обладать невероятно мощной кви. Энергия мальчика действительно очень сильная… Поверьте, я знаю, что говорю.

– Откуда вам это известно? – спросила Шарлотта, прищурив глаза.

Кен Джин пожал плечами.

– Я чувствую это. Я настолько очистил свою собственную энергию, что теперь могу чувствовать даже слабое воздействие, – сказал он. Но китаец умолчал, что причиной столь острой чувствительности была слабость его энергии. Вместо этого он решил рассказать Шарлотте о ее собственной кви. – Вы тоже очень сильны.

– А мои родители? Он вздохнул.

– Ваш отец, к сожалению, очень слаб. Я думаю, что вас это не удивляет.

Девушка кивнула, соглашаясь с ним.

– Слабая воля, слабый характер, – вздохнув, с грустью произнесла она.

– Но зато ваша мать, как и Уильям, обладает мощной энергией. Она постоянно молится, и это укрепило ее силы.

Шарлотта бросила на него пронзительный взгляд.

– Значит, мне следует молиться, чтобы Уильяму стало лучше? Точно так же, как моя мать…

Она запнулась, когда увидела, что молодой человек готов возразить ей. Кен Джин тяжело вздохнул: невозможно объяснить суть целого учения за одну минуту.

– У вашей матери сильная кви, но она направила эту энергию на то, чтобы превратить болезнь Уильяма в наказание за собственные грехи.

– Но ведь она молится, чтобы он выздоровел! Китаец покачал головой.

– Миссис Викс молится о прощении собственных грехов. Она верит в то, что благодаря ее набожности Уильяму станет лучше. Но этим, увы, она не помогает ему, мисс Шарлотта. К сожалению, она просто превращает мальчика в орудие божественного возмездия за ее собственные прегрешения.

– И поэтому у него случаются приступы?

– Что произошло перед его последним припадком?

– Моя мать… – Девушка вздохнула и отвела глаза в сторону. – Моя мать пришла, чтобы успокоить его. Но она, наверное, злилась, потому что отец этой ночью не ночевал дома. Она сказала… – Шарлотта резко встала с кресла. – Она сказала, что приступ, случившийся у Уильяма, – это кара Господня за то, что отца всю ночь не было дома.

– Скорее всего, ее энергия оказала непосредственное воздействие на Уильяма.

– И вызвала у него припадок? Кен Джин кивнул.

– Я думаю, что именно так и было.

Шарлотта стояла возле камина и неотрывно смотрела на огонь. От горячих углей исходили едва различимые волны тепла и света, в которых купалось ее тело. Но энергия девушки никуда не выходила. Она была похожа на энергию других чужеземцев, такая всепоглощающая и одновременно беспорядочная, не имеющая определенного направления движения и определенной цели.

– Где ты научился этому, Кен Джин? Все, что ты говоришь, звучит довольно странно.

Он снова посмотрел на свои руки. Ему следовало бы заранее подумать о том, что белый человек, особенно женщина, не сможет понять основную идею учения. И все-таки ему отчаянно хотелось, чтобы Шарлотта прониклась этой идеей. Богине инь следует понимать, кто она такая.

– У вас есть такая сила, мисс Шарлотта. Вам необходимо научиться направлять ее.

– Я думала, что мы должны расти и развиваться естественным путем, без какого-либо вмешательства со стороны.

Он резко встал, мысленно ругая себя за то, что потратил столько усилий впустую. Этим варварам никогда не понять природу вещей, и они даже не пытаются сделать это. Зачем он зря тратит свое время?

– Ваша кви уже вполне развита, мисс Шарлотта. Ваша энергия стала похожа на реку раскаленного золота, но она все еще мутная и беспорядочная. В таком состоянии она не принесет никакой пользы, – раздраженно ответил он.

Она скрестила руки на груди. Ее явно разозлил резкий тон китайца.

– Я просто хочу помочь Уильяму, а не…

– Уильяма нужно оставить в покое, – грубо перебил ее Кен Джин. – Он должен развиваться так, как того требуют его энергетические потоки. Но ваша мать не хочет смириться с этим.

– Я не могу изменить свою мать, – в отчаянии простонала Шарлотта. – Я даже не знаю, нужно ли это делать, – добавила она. Девушка вертела в руках распятие, которое до этого висело над камином. В их доме в каждой комнате было, по крайней мере, по одному распятию, а в детской – целых четыре. – Мы, англичане, очень верим в нашего Бога. В то, что он может помочь.

– Ваш Бог соглашается с тем, что ребенок должен стать наказанием за грехи его родителей?

Покусывая губу, Шарлотта нерешительно смотрела на него. Он знал, что девушка постоянно заводит споры на эту тему со своим духовником.

– Отец Питер верит в возмездие. Он считает, что каждый грех должен быть наказан, – сказала она. Кен Джин кивнул.

– Я верю в то, что энергетические потоки определяют наше наказание, – веско произнес он и замолчал, давая ей время обдумать его слова и сделать выводы. Но она продолжала молчать. И тогда он решил помочь ей. – Во что вы, мисс Шарлотта, верите? – спросил он.

Опершись рукой о камин, девушка глубоко задумалась. Она смотрела на горящие угли, как будто надеялась найти ответ в причудливой игре огня. Наконец она заговорила дрожащим, срывающимся голосом.

– Я считаю, что моему брату молитвы матери не помогут, – выдавила она.

Шарлотта внезапно выпрямилась. Она так долго смотрела на яркие языки пламени, что на какое-то мгновение Кен Джину даже показалось, что девушка сама возникла из огня и, выйдя из пылающего камина, превратилась в женщину, созданную из плоти и крови. Жар, исходящий от нее, наполнял всю комнату и обжигал его кожу.

– Что я должна сделать? – спросила она.

Кен Джин встал, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.

– Вы должны раздеться. Полностью, – сказал он. Сначала она ошеломленно молчала, не сводя с него пристального взгляда. Но он прекрасно знал белых женщин. Он много лет общался как с девственницами, так и с обыкновенными проститутками, питаясь женской энергией. Им нужен был только повод, толчок. Обычно сначала, чтобы успокоить их страхи и волнения, ему приходилось рассказывать о том, какое удовольствие они могут испытать, и в результате все его избранницы сдавались. Мисс Шарлотта ничем от них не отличается. Особенно сейчас, когда у нее появился прекрасный повод, чтобы уступить ему. Ведь ей нужно очистить свою женскую энергию. Только тогда девушка сможет понять, как следует использовать ту силу, которой она обладает.

Вот о чем думал Кен Джин, не спуская с нее глаз, хотя при этом его лицо оставалось совершенно спокойным. Он по опыту знал, что девственницы очень осторожны и застенчивы. Через некоторое время Шарлотта издала легкий вздох. Какой истинно женский способ дать мужчине понять, что она согласна, подумал Кен Джин и шагнул вперед, чтобы помочь ей раздеться.

– Я думала, что ты не такой, как другие, Кен Джин. Я думала…

Ее голос дрогнул, и она замолчала. Китаец, внезапно смутившись, нахмурился. Девушка глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Свои следующие слова она произнесла с такой силой, что он мгновенно почувствовал пьянящую, неистовую власть кви.

– Иди и собери свои вещи. Ты уволен.

1 марта 1889 года

Дорогая тигрица Тэн Ши По!

Ваш помощник и в самом деле самый прекрасный юноша на свете. Я могу только позавидовать его силе и тому влиянию, которое он имеет. Однако, увы, ни один волшебник в мире не в силах помочь ему возвратить то, что он утратил. Несмотря на то, что он так сильно желает воссоединиться со своей семьей, есть некоторые обстоятельства, которые этому препятствуют. Я понимаю, какие трудности испытывает семья, членов которой обуяло безумство. Вы упоминали о том, что мой сын и моя невестка занимаются иглоукалыванием. Они целыми днями принимают пациентов, помогают им очищать и укреплять их энергию кви, а сами при этом остаются чрезвычайно черствыми, бессердечными людьми, и потому все их энергетические потоки безнадежно засорены. С ними живет еще один их сын, который стал новым наследником семьи. Как и его родители, он совершенно не желает слушать мои советы и наставления. Воистину, зло всегда обрушивается на те семьи, в которых дети не внемлют мудрости старших.

Ваша безмерно страдающая Вен Ей Мен