Огонь в его объятиях

Руби Диксон

«Огонь в его объятиях»

Серия: Огненная кровь (книга 3)

Автор: Руби Диксон

Название: Огонь в его объятиях

Серия: Огненная кровь_3

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Сейчас 2023 год, семь лет спустя после разрушения известного мира. Еще в 2016 году в небесах разверзлась трещина, и оттуда хлынули драконы, такие же ужасные и жестокие, как звери из легенд. Подобно муравьям, они кишели над человеческими городами, уничтожая все на своем пути. Рушились здания, пали страны, и в течение нескольких месяцев человечество было сломлено. Оружие никак не действовало на неземных существ из другого измерения. Самолеты и ракеты были слишком медленными. Вспыхнули беспорядки, когда люди были вынуждены сражаться не только за свое выживание с драконами, но и друг с другом.

Люди, пережившие те первые жестокие дни, начали прятаться. В конце концов, небольшие группы выживших объединились и образовали крепости, где они могли жить в безопасности. Форты. В будущем бетон станет предпочтительным строительным материалом, и люди свободно откажутся от своих прав в обмен на защиту своих семей. Сами форты изолированы и коррумпированы, ими управляет жаждущая власти полиция. Оружие, которое они носят, возможно, и бесполезно против драконов, но его более чем достаточно, чтобы держать жителей форта в узде. Те, кто не может подчиняться правилам форта, изгоняются и живут как кочевники. Обитатели форта считают их отбросами общества и считают себя ходячими мертвецами. С таким же успехом они могли бы остаться без крова или постоянного места, которое можно было бы назвать домом.

В течение семи лет человечество продолжает жить в трещинах и прятаться в тени.

Затем все начинает медленно меняться. Клаудию, воровку из Форт-Далласа, оставляют на диких, заброшенных улицах бывшего города, ныне известного как Земли падальщиков, в качестве приманки для приручения дракона. Никто не ожидает, что она выживет… или что это сработает. Ее дракон Кэйл свиреп и собственник, его разум сломлен постоянным безумием, которое снедает его. Несмотря на это, он разумное существо и может быть столь же добрым и любящим, сколь и жестоким. Через некоторое время Клаудия перестает видеть в нем врага и начинает видеть в нем партнера, причем могущественного. С помощью Кэйла она вынашивает план спасения своей сестры Эми и ее подруги Саши из Форт-Далласа и его коррумпированной полиции. (см. книга 1 — Огонь в его крови)

В процессе Сашу похищает Дах, обезумевший самец дракона, который ищет пару, чтобы привести свой разум в порядок. Хотя испуганной Саше требуется время, чтобы довериться Дахху, в конце концов она понимает, что дракон сделает для нее все, что угодно, и что он может любить так же неистово, как любой человек мужского пола. Когда Сашу захватывают местные бандиты, она узнает, что не только кочевники работают с ее старым врагом, но и бандитами руководит таинственный незнакомец по имени Азар.

Азар утверждает, что он дракон, но не такой, как другие. Он не сумасшедший, он не может (или не хочет) принимать форму дракона, и у него есть план вернуться в свой родной мир. Ему нужен кто-то, чтобы вернуться через разлом, который был создан между мирами, но поскольку никто не знает, возможно ли это сделать, ему нужен доброволец. Если он не сможет никого заполучить, он заставит кого-нибудь пройти это. Он держит Сашу в заложниках в надежде, что она сможет убедить Даха пройти через Разлом, даже если это будет стоить ему жизни. Чтобы сделать ситуацию еще более опасной, Азар захватил Зора, другого дракона, но он остается слишком сумасшедшим, чтобы быть полезным.

Саша отказывается втягивать Даха в опасные игры Азара. С помощью Эммы она вырывается из плена и убегает в ожидающие объятия Даха. (см. книга 2 — Огонь в его поцелуе)

Тем временем Эмма остается с людьми Азара, чтобы попытаться освободить Зора.

Это справедливо, поскольку именно из-за нее он попал в плен в первую очередь…

Глава 1

Эмма

Никто не ожидает, что апокалипсис будет тихим.

По крайней мере, я всегда так считала. Но это то, что продолжает удивлять меня больше всего, — тишина во всем этом. Когда вы растете в городе, вы ожидаете услышать звуки. Гул электричества. Приглушенное пыхтение далекого поезда. Машины. Лай собак. Кто-то слишком громко включил свое радио. Вы слышите людей и их поступки. Люди живут, смеются, существуют.

Все это исчезло во время апокалипсиса.

Теперь электричество давно отключено, и нет бесконечного гула. Машины мертвы. Собаки разбрелись кто куда, а все люди, которые раньше жили в городе? Большинство из них тоже мертвы. Несмотря на то, что тишина нервирует, со временем вы к ней привыкаете.

Пока все не перестанет быть таким тихим. И вот тогда-то ты начинаешь беспокоиться.

Я сама привыкла к тишине. Это стало привычной вещью. Тишина означает, что над головой нет дракона, ревущего и сжигающего все на своем пути. Это значит, что поблизости нет людей. Это значит, что я остаюсь одна, и у меня нет ничего, кроме тишины и покоя.

Однако сегодня вечером здесь не так тихо. Я слышу отдаленный звук заводящегося мотоцикла задолго до того, как он подъезжает, и этот звук почти оскорбителен в тихой ночи. Я хватаю бейсбольную биту — моего лучшего друга теперь, когда у меня нет пистолета, — и бесшумно подхожу к окну своей заправки. Газа нет — и я вывесила соответствующие таблички, но решила, что кто-нибудь все равно придет проверить. Я знаю, что сделала бы это, если бы это была я.

И действительно, раздается рев мотоцикла, а затем еще одного. Мое сердце замирает, когда я вижу, что это полный парк мотоциклов, потому что это может означать только одно. Кочевники. Кочевники не живут ни в одном из фортов. Они беззаконники, изгои, которые не могут подчиняться простым правилам общества после апокалипсиса. Обычно они мудаки, берут то, что хотят, и это касается женщин. Это означает, что я буду в опасности, если они обнаружат, что я здесь. Бл*ть. Не то, чего я хотела. Я думаю о магазине дальше по дороге, где Саша уютно устроилась со своим драконом. Хотела бы я быть там с ними. Саша предлагала, но я не чувствовала себя комфортно там. Теперь я сожалею об этом.

Я наблюдаю через грязное, темное окно, как один из мужчин спрыгивает со своего мотоцикла и направляется к бензоколонке. Он вытаскивает насадку и нюхает ее, затем нажимает на спусковой крючок. Конечно, ничего не выходит. Здесь сухо, как и написано на моей гребаной вывеске. Тупица. Но он снова крутит ручку, затем осматривает насос и что-то кричит своим приятелям, ожидающим заправки своих мотоциклов. Я вглядываюсь в них, пытаясь сосчитать. Здесь по меньшей мере семь мотоциклов, с тандемными гонщиками — четырнадцать человек. Я также вижу фургон. Бл*ть. Я крепче сжимаю биту, мой пульс тревожно колотится. Они сюда не заглядывали, но если заглянут, то увидят меня. На этой старой заправке почти ничего не осталось — никакой еды, только куча пустых, разгромленных полок, которые я отодвинула в сторону, чтобы освободить место для своих постельных принадлежностей. Конечно, я могу спрятаться, но в тот момент, когда они увидят мой спальный мешок, они поймут, что здесь кто-то есть.

Я настороженно наблюдаю, как один из байкеров направляется в сторону заправочной станции, вероятно, чтобы проверить аварийное отключение. Однако это делу не поможет. Я сделала то же самое, когда приехала сюда. Это место сухое, как кость.

Я беру себя в руки, когда кто-то подходит к двери. Я заперла ее изнутри на цепочку — я не тупица — и стискиваю зубы, ожидая, пока они попробуют ручку. Мгновение спустя подходит кто-то еще, и они бросают камень в стеклянную дверь, разбивая ее вдребезги.

Бл*ть.

Я поднимаюсь из своего угла, сжимая биту. Готова к атаке. Мужчина протягивает руку, дергает за цепи, чтобы расстегнуть их, а затем бросает их на пол. Другой парень толкает дверь и заходит внутрь в бейсбольной кепке. Его поза настолько знакома, что я с трудом могу поверить в то, на что смотрю…

Пока он не поворачивается и не видит меня в тот же момент, когда я вижу его.

— Бойд? — говорю я, потрясенная.

Его глаза расширяются, и я понимаю, что это действительно он — я бы узнала этот лоб где угодно, не говоря уже о небритой, всклокоченной бороде и широком лице. Когда он улыбается, я вижу один сломанный зуб, который всегда торчит наружу, как напоминание о том, что после этого стоматологической помощи не было. Это мой брат, все в порядке.

Я не знаю, испытываю ли я облегчение или ужас.

— Какого хрена? Эмма? Что ты здесь делаешь? — Взгляд моего брата откровенно скептический.

— Сижу на корточках, тупица. На что это похоже, что я делаю?

Он расплывается в улыбке.

— Черт возьми, я думал, ты направилась в Форт-Орлеан.

— Я передумала. — Я не указываю на то, что солгала ему. У Бойда чувствительное самолюбие. — Собиралась проверить Форт-Даллас, но ходят слухи, что они не самые дружелюбные, так что я решила побыть немного в одиночестве.

— Ну, ты больше не одна, — говорит мой брат, ухмыляясь. — Теперь ты в моей банде. — Он указывает на парк мотоциклов позади себя. — Я и парни позаботимся о тебе.

Это отчасти то, чего я боюсь, особенно потому, что улыбка моего брата не доходит до его глаз. Но он — дьявол, которого я знаю, поэтому я улыбаюсь ему, как будто это приносит облегчение.

— Отлично.

***

Я никогда не была особенно близка со своим братом Бойдом. Он очень похож на моего отца во всех плохих отношениях, а мой отец регулярно бил мою маму, когда мы были детьми. И мама, и папа погибли в Разломе, когда драконы впервые спустились, и это оставило нас с Бойдом на произвол судьбы. Бойду было четырнадцать, а мне двенадцать, поэтому мы путешествовали автостопом вместе с другими выжившими и пытались зарабатывать на жизнь в Форт-Талсе. К сожалению, это место было настоящей дырой, которой управляли самые отъявленные подонки. Когда мне было шестнадцать, мой брат проиграл меня в карточной игре старому беззубому ублюдку, а я в ответ выбила дерьмо из старого придурка своей битой. Это не понравилось местным жителям, и в итоге нам пришлось бежать из города.

После этого мы некоторое время бродили сами по себе, а потом в конце концов нашли Джека. Я не думаю, что это было его настоящее имя, но он называл себя «Мастером на все руки», и поэтому через некоторое время мы стали называть его просто Джек. Это был крошечный парень с бледной кожей, в очках, жилистого телосложения и лысой головой. Он был выживальщиком, и именно поэтому он так хорошо выжил во время апокалипсиса. Ему стало жаль меня и Бойда, и он приютил нас. Несколько месяцев все шло отлично, пока Бойду не стало скучно, он ограбил Джека и ушел ночью с большей частью наших вещей, включая ценное оружие Джека. С тех пор я не видела своего брата, а это было много лет назад.

Джека не было последние полтора года или около того, и я осталась одна, и каким-то образом мне удалось снова встретиться со своим дерьмовым, никчемным братом. Черт.

После того, как они подтвердили, что я говорю им правду и на заправке действительно никого нет, парк мотоциклов отправляется в путь, и у меня нет другого выбора, кроме как ехать с ними. Бойд заставляет парня, сидящего позади него, уступить мне свое место, и поэтому я еду позади своего брата, пока он перекрикивает ветер, рассказывая мне, чем он занимался.

Очевидно, его выгнали из другого форта в промежутке между этим моментом и тем, как он бросил меня и Джека. Он, конечно, не говорит мне названия форта. Мой брат любит хранить свои секреты, и я полагаю, что все, что он сделал, чтобы его выгнали, было чертовски плохо. Я не прошу больше подробностей. После того, как его выгнали, он присоединился к своей нынешней команде кочевников. «Банда Азара», как он их называет.

— Кто такой Азар? — спрашиваю я. Странное, долбанное имя. — Он иностранец?

Мой брат только смеется.

— Он какой-то странный гребаный альбинос, но он крутой сукин сын. Лучше не связывайся с ним. Я представлю вас позже.

Здорово. Я с трудом могу дождаться.

Один из мотоциклов начинает брызгать слюной из-за нехватки топлива, поэтому все мотоциклы заезжают на парковку старого сетевого отеля. У меня возникает странное предчувствие, потому что заведение выглядит относительно чистым и опрятным, а на двери висит картонная табличка с надписью «Посторонним вход воспрещен». Я подавляю свои возражения, когда несколько головорезов заходят в отель с пистолетами в руках. Что я могу сделать? Тоже получить пулю в голову?

К счастью, люди внутри — трое стариков, пожилая женщина и пара детей — сдают свой дом без боя. За ними, рыдающими, гонятся в ночи, и я должна ожесточить свое сердце против них. Они найдут защиту где-нибудь в другом месте. Я надеюсь. До следующего нападения дракона остается по меньшей мере день или около того.

Опять же, надеюсь.

Я сосредотачиваюсь на наблюдении за остальными участниками группы кочевников. Я не вижу много женщин в этой группе. На самом деле, я вижу только двоих, и обе вдвое старше меня и могли бы быть чьими-нибудь мамами, если бы не распутные топы, которые они носят, и то, как они висят на мужчинах. Все в порядке. Женщина должна обеспечивать свою безопасность любым возможным способом. Не осуждаю. Но это может быть опасно для меня, учитывая, что я единственная молодая женщина в группе. Может быть, тот факт, что я сестра Бойда, обезопасит меня.

Ха.

Я держу руку на поясе с ножами и с тоской думаю о своей бейсбольной бите, которую мне пришлось оставить. Эти головорезы выглядят как любая другая банда кочевников в загробном мире. Грязные, безжалостные и жестокие. Я не сомневаюсь, что они убивали и грабили на своем пути сюда, потому что я уже дюжину раз имела дело с такими, как они.

Чего я никак не могу понять, так это этого Азара.

Лидер большинства кочевников обычно самый свирепый из группы, самый кровожадный. Он будет первым, кто воспользуется своим пистолетом, и последним, кто уберет его. Поэтому я немного смущена, когда Азар остается в фургоне, в то время как остальные совершают налет на отель. Только когда место очищено, один из кочевников возвращается к фургону и стучит в заднее стекло, после чего он выходит.

И тогда я стараюсь не пялиться. Бойд сказал, что Азар был альбиносом. Может, так оно и есть, но в том, как он двигается, есть что-то слишком до жути знакомое. Я уже видела эти странные, плавные движения раньше, просто не знаю где. Он с головы до ног закутан в ткань, как какой-нибудь постапокалиптический герой, и на нем темные очки. Однако, несмотря на всю его странность, остальные относятся к нему почтительно, открывают дверь, чтобы он мог зайти внутрь, а затем бросаются за ним, как будто одобрение этого парня — это все, чего они хотят в своей жизни.

Такой странный.

Бойд подбегает ко мне и указывает на отель.

— Пойдем, мы останемся здесь на некоторое время. Похоже, довольно милое местечко. Прекрасно укомплектованная кладовая с продуктами и всем прочим.

— Супер. — Я стараюсь казаться более восторженной, чем есть на самом деле. — Итак… что это за парень Азар?

Бойд только ухмыляется.

— Ты скоро сама увидишь. Перестань спрашивать.

Конечно. Я перестану задавать вопросы, как только получу кое-какие ответы.

Внутри у меня есть своя комната. Я полагаю, это плюс. Она рядом с комнатой Бойда, но там есть замок и засов, а внутри есть стул, который я могу подсунуть под дверную ручку, чтобы убедиться, что никто не сможет войти. Мне уже не нравится, как некоторые парни на меня пялятся, будто я в их вкусе. Никто не застанет меня врасплох в темном углу. Я не такая дура. «После» давным-давно выбило это из меня.

Глава 2

Эмма

На следующее утро кто-то стучит в мою дверь неприлично рано. Я затуманено смотрю на намек на розовое рассветное небо в грязном окне, а затем вскакиваю со своей пропахшей плесенью кровати, чтобы приоткрыть дверь. Это мой брат, Бойд.

— Что? — спрашиваю я, притворяясь, что борюсь с зевотой. — Еще чертовски рано.

Правило номер один в общении с Бойдом и его приятелями — ты никогда не должна казаться испуганной. Не имеет значения, что мой пульс бешено колотится и я покрываюсь холодным потом — пока я выгляжу невозмутимо, я в порядке.

— Да, что ж, Азар хочет позавтракать.

Я прищуриваюсь на него.

— Так почему же ты приходишь ко мне?

— Ты цыпочка. Иди приготовь ему что-нибудь. — Он пожимает плечами.

Он серьезно? Я девушка и, следовательно, дежурю на кухне? Ну и придурок. Сначала я думаю, что он шутит, но потом, когда он продолжает нетерпеливо стоять перед моей дверью, я понимаю, что он действительно не разыгрывает меня. Меня назначили дежурить на кухне. Я думаю о том, чтобы сказать ему «нет», а потом я думаю об Азаре и о том, какой он странный и жутковатый, и о том, что все беспрекословно следуют тому, чего он хочет.

— Дай мне пять минут, чтобы собраться.

— Сделай это быстро. — Он барабанит кулаком в мою дверь, а затем бредет по коридору.

Я поднимаю с пола свою одежду и надеваю ее, принюхиваясь. Мои розовые духи — единственный продукт, не являющийся оружием, — растворились, поэтому я надеваю одежду и снова сбрызгиваю себя. Долгое время я использовала оленью мочу, чтобы скрыть свой запах. Это одна из вещей, которым научил меня Джек. Драконы похищают людей, потому что они чувствуют их запах, и поэтому мне нужно быть уверенной, что дракон не сможет учуять меня. Я думаю, они похищают только женщин, потому что я никогда не видела, чтобы дракон забирал мужчину, но Джек всегда маскировал свой запах на всякий случай. Сейчас я тоже так делаю, и с тех пор, как познакомилась с Сашей и ее драконом, я пользуюсь розовыми духами, поскольку она говорит, что они так же хорошо маскируют запах — и пахнут чертовски лучше. Я обливаюсь ими, надеваю кроссовки и выбегаю за дверь, где в конце коридора меня ждет Бойд.

— Пошли, — отрывисто говорит он. — Я покажу тебе, где находится кухня. Запас здесь довольно неплохой. Проследи, чтобы завтрак Азара тоже был изысканным. Он любит высококачественное дерьмо. Никаких гребаных сухих завтраков или еще чего-нибудь в этом роде.

— Поняла. — Потому что во время апокалипсиса вокруг валяется так много сухих завтраков. Черт возьми, я бы отдала свою правую руку за сухой завтрак прямо сейчас. К черту отдавать это Азару. Но я спокойно слушаю, как болтает мой брат. В этом-то и дело с Бойдом. Он тупица и безжалостный тип, но он также придерживает язык за зубами, потому что хочет, чтобы вы знали, насколько умным он себя считает. Он рассказывает мне все о том, как он познакомился с людьми Азара в прошлом году. Как сначала он не слишком много думал об Азаре, но потом увидел, как парень своей рукой перерезал кому-то горло, и подумал, что это круто. Однако Азар говорит, что предпочитает быть мозгом операции, и у него есть несколько замечательных идей. Он побывал с ними во многих местах и добыл больше добычи, чем они когда-либо думали получить, и не заинтересован в том, чтобы брать много для себя.

— Кроме журналов, — говорит мой брат. — Парень обожает журналы.

Журналы, да? Азар кажется мне чудаком, но он чудак с кучей опасных последователей, так что я держу рот на замке.

— Я буду иметь это в виду.

Кухня довольно хорошо укомплектована, и я трачу несколько минут на то, чтобы перебрать продукты, все проверить и повозиться с ручками плиты. Плита газовая, но газа нет (естественно), но на данный момент я к этому привыкла. Я нахожу пустую раковину, разжигаю огонь из углей, которые кто-то принес, и готовлю на них. Я удивлена, что здесь есть немного муки без плесени, и поэтому пеку блинчики вместе с несколькими полосками какого-то мяса, которые обжариваю на сковороде. Я открываю банку фруктового коктейля и раскладываю все по нескольким красивым тарелочкам и надеюсь, что этого хватит. В моих глазах это праздник, но кто знает, к чему привык такой парень, как Азар?

Из столовой доносится звон маленького колокольчика.

Он что, издевается надо мной? Колокольчик?

Но женщины на кухне сразу же начинают действовать, как будто нас засекли по времени или что-то в этом роде. Тогда ладно. Я ставлю завтрак Азара на поднос и отправляю его с одной из пожилых дам, затем принимаюсь за приготовление порции блинов для остальной команды.

Вскоре приходит мой брат.

— Азар говорит, что его завтрак был вкусным. Отныне ты отвечаешь за приготовление пищи для него. — Он выглядит довольным.

— А что, если я откажусь от этой работы? — спрашиваю я, переворачивая блинчик на сковороде, которую держу над огнем. На кухне все еще дымно, несмотря на то, что у меня открыты окна, и мне приходится сдерживать кашель. — Может быть, я не хочу провести остаток своей жизни, готовя для твоих приятелей-байкеров.

— Ты здесь, потому что я защищаю тебя. Поверь мне, Эмма, ты не захочешь столкнуться с плохой стороной этих парней. — Он похлопывает меня по спине, как будто это дает ответ на все вопросы, а затем хмурится, увидев сковородку в моих руках. — Что ты делаешь? — спрашивает он.

— Э-э, готовлю еще блинчики? — Я бросаю на него странный взгляд. — Знаешь, помнишь ту часть, где ты только что сказал, что я получила работу повара для всех, несмотря на то, что не была добровольцем?

Он качает головой, широко раскрыв глаза.

— Черт возьми, нет, Эм. Я сказал, что ты готовишь для Азара. Пусть эти старые сучки готовят для всех остальных.

Я смотрю на «старых сучек», которые моют посуду на кухне с помощью нескольких ведер воды, но их, похоже, не беспокоят его оскорбительные слова.

— Мы не можем есть то же самое, что получает Азар. У него должно быть лучше. — Бойд бросает нервный взгляд на дверь кухни, а затем хватает тарелку со свежеприготовленными блинчиками и бросает их в огонь.

Какого хрена? Я проглатываю свой протест и заставляю себя пожать плечами, хотя это гора еды. Лидеры своеобразны, и Азар выглядит более своеобразно, чем большинство. Если он хочет быть единственным, кто ест хорошую еду, у нас нет особого выбора.

— Что, если мы скажем, что я их сожгла, и все равно съедим? — спрашиваю я, протягивая Бойду щипцы.

Он на мгновение задумывается, а затем кивает, помогая мне выудить из костра все, что можно.

***

Для меня очевидно, что мы собираемся задержаться в этом месте на некоторое время, когда никто не будет прилагать никаких усилий, чтобы подготовиться и уйти. Это путь кочевника — вы находите место, устраиваетесь в нем или крадете его у кого-то другого, а затем уходите, когда там заканчиваются припасы. Они похожи на саранчу из апокалипсиса.

Или, я думаю, «мы» похожи на саранчу апокалипсиса, поскольку меня неофициально втянули в дела кочевников. Я хочу уйти, но я достаточно умна, чтобы понимать, что это не выбор. Быть не одной в апокалиптическом, загробном мире — это смертельное желание большинства людей, и я сомневаюсь, что кто-нибудь поверит мне, когда я скажу им, что я прекрасно справляюсь сама по себе. Бойд тоже не захочет, чтобы я уходила. Если я встану и уйду одна, они решат, что я что-то украла, и все равно придут за мной. Нравится мне это или нет, я здесь до тех пор, пока они не убьют меня или не вышвырнут вон… или пока я не придумаю, как сбежать, не позволив себя убить.

Поэтому я готовлюсь. Пока остальные днем бездельничают и играют в карты или отправляются на поиски топлива для своих мотоциклов, я роюсь в пустых гостиничных номерах. В большинстве из них нет ничего, что можно было бы спасти, но мне удается найти кое-какую одежду и обувь. Я нахожу перочинный нож и несколько зажигалок и засовываю их между матрасами на своей кровати, потому что не сомневаюсь, что Бойд заберет их у меня, если найдет. Я удостоверяюсь, что у меня всегда при себе оружие, я с ног до головы закутана в одежду, потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что я «привлекла» внимание какого-нибудь придурка-насильника-кочевника, и я жду. Я наблюдаю и жду, что является одной из самых важных вещей, которые вы можете сделать, когда окружены врагом.

Я не дура — даже когда здесь мой брат, эти люди мне не друзья. Бойд продал бы меня в мгновение ока, если бы думал, что это поможет ему продвинуться вперед. В конце концов, так было в прошлом. Для него я ценна только до тех пор, пока я полезна. Пока я знаю это, я могу относиться к вещам разумно и безопасно. Я каждую ночь запираю свои двери, хорошенько их забаррикадирую и сплю с ножом в руке. Я никуда не хожу одна и взяла за правило ни с кем не разговаривать без крайней необходимости. Я смогу это пережить.

Я просто не осознавала, в каком дерьме нахожусь, пока не встретила Азара.

Я делаю все возможное, чтобы как можно дольше оставаться вне поля его зрения. По большинству стандартов я не горячая и не сексуальная, но я молода, у меня есть сиськи и все мои зубы, и этого достаточно для большинства парней. Я знаю, что если Азар потребует, чтобы я появилась в его постели, мне придется уйти или получить пулю в лоб, поэтому я стараюсь не привлекать к себе внимания. Я готовлю ему еду каждый раз и всегда отправляю ее с кем-нибудь из других пожилых женщин, которым больше всего на свете хотелось бы внимания босса. Я не общаюсь по ночам и держусь в своей комнате. Мне удается оставаться незамеченной целую неделю, прежде чем опускается молот.

Однажды вечером Бойд подходит ко мне после ужина. Мне нравится думать, что это одно из моих лучших блюд. С сосисками и консервированной кукурузой можно сделать не так уж много. Сегодня вечером у нас была свежая оленина, я отлично ее поджарила и нарезала тонкими ломтиками, а затем щедро приправила специями. Удалось потушить ее до того, как Азар слишком много раз позвонил в этот дурацкий, раздражающий маленький колокольчик.

— У тебя все хорошо получается, сестренка, — радостно говорит мне Бойд, как будто он заинтересован в моем успехе. — Азар хочет поздороваться с тобой.

Я замолкаю, во мне вспыхивает тревога.

— В этом нет необходимости…

— Я знаю, что это так, но давай. — Он обнимает меня за плечи и ведет из кухни в столовую, в которую я взяла за правило никогда не заходить.

Я не очень удивлена, увидев, что в комнате убрана большая часть мебели. Все это расставлено по углам, а столы сдвинуты в сторону, за исключением одного большого в центре комнаты. Стулья аккуратно расставлены со всех сторон, а столешница покрыта белой льняной скатертью. Это выглядит необычно, вплоть до вазы с искусственными цветами в качестве центрального элемента. Мужчина сидит там один, спиной к нам. Даже внутри помещения на нем шляпа и несколько предметов одежды, включая что-то похожее на плащ-пыльник.

— Это моя сестра, — говорит Бойд, подталкивая меня вперед. — Она в восторге от того, что находится с нами.

Я ковыляю к столу и делаю еще несколько смелых шагов вперед, решив выглядеть как можно более невозмутимой, несмотря на страх, застрявший у меня в горле. Я не знаю этого парня. Возможно, он такой же, как любой другой бандит, который просто хочет насиловать, воровать и убивать. Если это так, я знаю, чего ожидать.

Но потом он поворачивается и смотрит на меня, и я замираю на месте.

Этот парень не альбинос.

Он дракон.

Я знаю, как выглядит дракон, когда он принимает человеческий облик. Я уже видела это раньше. Когда они становятся людьми, у них на коже появляется странный чешуйчатый рисунок и странно густые волосы того же цвета, что и цвет чешуи. Это прекрасно и все такое, и я думаю, что он мог бы сойти за человека, если вы раньше не встречали другого дракона, но его выдают глаза. Глаза Азара такие же бледные, как и все остальное тело, и только черные зрачки придают ему хоть какую-то пигментацию. Из-за этого кажется, что у него маленькие зрачки-бусинки, и это придает ему жутковатый вид.

Его ноздри слегка раздуваются, когда Бойд подталкивает меня вперед, положив руку мне на спину.

— Эмма просто застенчивая, — объясняет Бойд. — Скажи, бл*ть, привет, Эмма.

— Привет, — выдавливаю я, стараясь не пялиться. Эта штука с раздувающимися ноздрями? Я знаю, что видела это раньше. Парень Саши делал это каждый раз, когда я подходила близко. Драконы чувствительны к запахам, и я облилась розовыми духами, чтобы замаскировать свой.

Азар наклоняет голову, изучая меня. Он многозначительно смотрит на Бойда.

— Я просто выйду, — говорит мой брат, и затем я остаюсь наедине с Азаром. Дерьмо.

Дракон указывает на один из стульев за столом, приглашая меня сесть рядом с ним. Дерьмо. Думаю, я не могу ему отказать. Я отодвигаю стул и сажусь на краешек, стараясь выглядеть уверенной и скучающей. Вероятно, это с треском проваливается.

— Я заставляю тебя нервничать? — спрашивает он, и в его голосе слышится легкий акцент. Я также удивлена тем, насколько плавно он говорит по-английски. Сашин дракон вообще почти не разговаривал, а когда говорил, его речь была прерывистой и гортанной. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, он и не дракон. Может быть, я просто сумасшедшая.

Я заставляю себя пожать плечами.

— Я одинокая женщина. Я всегда нервничаю.

— Твой брат здесь.

Я снова пожимаю плечами.

Он усмехается, и звук получается таким ровным и вежливым, что я снова сомневаюсь в себе. Судя по внешности, он мог бы быть драконом. С точки зрения личности… Я не знаю.

— Ты достаточно умна, чтобы не доверять. Однако не волнуйся. Я сказал своим людям, что они не могут прикоснуться к тебе без моего разрешения.

— А как насчет моего разрешения? — спрашиваю я, раздражение прорывается сквозь мой страх.

— Ах, но их волнует мое разрешение, а не твое.

Он не ошибается. Черт возьми.

— Так почему же я здесь? Чтобы мы могли установить правила, когда вы даете свое разрешение?

— Умная. Мне это нравится. — Он кладет руки на стол и переплетает пальцы. Я стараюсь не пялиться, но ногти у него толстые и странные. Они коротко подстрижены, но выглядят… странно. У Даха — дракона Саши — были когти.

Я отвожу глаза и смотрю на свои руки. Я не знаю, что он сделает, если узнает о моих подозрениях.

— Ты будешь в безопасности с моими людьми до тех пор, пока будешь мне нравиться, — говорит Азар.

Вот оно. Я сжимаю челюсти, затем бросаю на него жесткий взгляд.

— Значит, я буду твоей шлюхой, а не чьей-то еще?

Его ноздри снова раздуваются.

— Не совсем. Ты продолжишь готовить мне еду. Пусть другие грязные самки ухаживают за остальными мужчинами. — Он рассеянно машет рукой. — Кроме этого, я не нуждаюсь в твоих услугах…

Я удивлена.

Но…

Я должна был догадаться.

— И что это? — спрашиваю я.

Он снова изучает меня, прищурив светлые глаза. Я продолжаю ждать, что его глаза закатятся, как у Даха, но этого не происходит. Они просто выглядят странно и жутковато.

— Ты спариваешься с кем-нибудь из здешних мужчин?

— Что? Нет. — Я корчу гримасу. Самый быстрый способ попасть в беду — это перепрыгивать через кровати. К тому же здешние мужчины по определению непривлекательны. И… «спариваешься»? Не трахаешься? Не спишь с кем-нибудь? Не занимаешься сексом? Мой драконо-метр снова запищал.

— Хорошо. Оставайся одна. Что касается твоих духов, то сегодня вечером я прошу тебя принять ванну и не пользоваться ими.

У меня пересыхает в горле.

— Потому что… ты хочешь, чтобы я переспала с тобой?

— Нет. Мне нужна твоя одежда. Маленькая, которую ты носишь под штанами.

— М-мои трусики? — Он, бл*ть, серьезно?

Он кивает.

— Ты предоставишь их мне утром. Никаких духов.

Ладно, может быть, он и не дракон. Может быть, он просто извращенец, нюхающий трусики.

Глава 3

Эмма

Я уже несколько дней не понимаю, что происходит с моими трусиками.

Сначала я думаю, что это просто очередная странность Азара, и стараюсь держаться от него подальше. В остальном он не проявляет ко мне интереса, так что я немного расслабляюсь.

Однажды утром я просыпаюсь, и когда выхожу из своей комнаты, все пялятся на меня и хихикают, прикрыв рот руками. Я не могу понять, что происходит. Я украдкой потираю нос, чтобы убедиться, что с него ничего не свисает, и ширинка у меня не расстегнута. В моем внешнем виде нет ничего необычного, и завтрак — обычное, спокойное мероприятие. Я готовлю еду Азару, убираю кухню и начинаю возвращаться в свою комнату, но ухмыляющийся охранник в коридоре заставляет меня остановиться. Я не могу понять, что происходит.

Вместо того чтобы вернуться в свою комнату, я отправляюсь на поиски Бойда. Мой брат будет знать, в чем дело. Однако я не могу найти его внутри, поэтому высовываю голову наружу, чтобы проверить, как там дела.

Вот тогда-то я и вижу группу кочевников, стоящих вокруг с оружием. Бойд с ними, и он ухмыляется при виде меня.

— Пришла проверить, как идут дела? Мы дадим тебе знать, если нам потребуется еще.

— Еще? Что ты имеешь в виду? — Я перевожу взгляд с одного лица на другое, но не вижу ничего, что выдавало бы, о чем, черт возьми, он говорит. Все стоят вокруг, небрежно держа оружие в руках. Кто-то, похоже, одет в бронежилет, а во дворе вокруг флагштока установлена пара металлических приспособлений. — Что вы, парни, делаете?

— На что это похоже, что мы делаем? Мы охотимся на драконов. Сегодня дует сильный ветер, так что условия идеальные. — Бойд только снова ухмыляется. — Кстати, спасибо за помощь.

Помощь? Что? Я поднимаю взгляд, и тут ужас скручивает мой живот.

Мои трусики — мои ношенные трусики — развеваются на верхушке флагштока. Они развеваются на ветру — ярко-красный лоскут ткани на фоне голубого неба. Неудивительно, что все смотрят на меня таким жутким образом. Это какая-то извращенная чушь. — Почему мои трусики висят на флагштоке?

— Запах, — прямо говорит Бойд. — Азар говорит, что дракон прилетит сюда, как только почует тебя в воздухе.

Я чувствую, как мои губы кривятся в ответ от смеси отвращения и шока. Так вот почему ему понадобились мои трусы? Потому что он пытается заманить дракона?

— Зачем нам здесь нужен дракон? Я думала, идея заключалась в том, чтобы держать их подальше от нас? — Я указываю на своего брата. — Разве не поэтому ты всегда пользуешься оленьей мочой, как учил нас Джек? — Очевидно, он распространил слух, потому что многие парни скрывают свой след. Из-за этого в отеле сильно воняет, но никто не жалуется.

— Нет, если мы хотим поймать дракона.

— Какого дракона?

Бойд хмуро смотрит на меня и пожимает плечами.

— Я, черт возьми, не знаю. Любого дракона. В этом районе есть один. Зачем ты выкручиваешь мне яйца, сучка?

Иногда я ненавижу своего брата. На самом деле, в большинстве случаев. Как получилось, что мы происходим из одной семьи? Я захлопываю дверь и отступаю внутрь, не желая затевать ссору со своим братом на глазах у всех его друзей. Я знаю, чем это закончится. Я проиграю, и если Бойд будет вести себя так, будто ненавидит меня, я буду честной добычей для любого парня, который захочет попытать счастья. Но, черт возьми, это отстой — все время отступать.

Дракон. Они пытаются поймать дракона. Они сумасшедшие.

Я думаю об Азаре и его жутковатых, почти чересчур мягких манерах и качаю головой. Жаль, что я не могу вернуться на свою заправку. Одна. Я не уверена, действительно ли они думают, что это сработает, или они просто потешаются над Азаром. В любом случае, я бы хотела, чтобы меня не было рядом и я не видела, как это происходит.

***

Большую часть дня я провожу за чтением книги в своей комнате. Это романтика, которая так нравятся Саше, и я надеюсь, что увижу ее снова. Может быть, мы сможем поговорить об этом, если я когда-нибудь освобожусь от Бойда, Азара и остальных. Мне не хватает подруг-женщин. Кроме Саши, у меня никого не было со времен Разлома. Бойд всегда держал нас особняком от всех остальных в городе, а Джек был одиночкой. На короткое время мне было приятно иметь подругу, с которой я могла бы поболтать и которая могла бы понять, как тяжело быть девушкой в этом изменившемся мире. На что это похоже. Я переворачиваю страницы своей книги и гадаю, заметила ли Саша, что меня нет, когда слышу оглушительный рев.

Я резко подскакиваю на кровати, швыряя книгу на пол. Мое сердце тяжело колотится, и я выглядываю в грязное окно своей комнаты. Что-то золотое пролетает перед окном, и я бросаюсь на пол, задыхаясь от страха.

Они хотели дракона, и они его получили.

Дерьмо.

Как ни странно, я не слышу выстрелов. Я думаю, это не имеет значения — драконам нельзя причинить вреда из оружия. Я беру свой нож, просто потому, что страшно не иметь оружия под рукой, и возвращаюсь к окну.

Что-то тяжелое врезается в стену снаружи, и здание сотрясается. Я выглядываю наружу, пытаясь что-нибудь разглядеть, и в следующее мгновение вижу, как когтистая передняя лапа движется вдоль стены, а затем опускается гигантская голова. Дракон находится сбоку от здания и пытается заглянуть внутрь.

Ставлю десять баксов за то, что я знаю, кого он ищет.

Черт, черт, черт. Я отбрасываю в сторону стул, загораживающий мою дверь, а затем выбегаю в холл. Дракон издает рев, и здание снова сотрясается. Страх заставляет меня вспотеть, и я вытираю ладони о джинсы, отчаянно пытаясь собраться с мыслями. Где я могу спрятаться? Я иду по коридору, пытаясь найти самое безопасное место, какое только могу найти. Я знаю, что дракон Саши не причинил ей вреда, но у меня нет гарантий, что этот дракон не причинит вреда мне.

Я сворачиваю за угол, и там меня поджидает один из кочевников. Это парень по имени Том, у которого не хватает одного зуба, а другой золотой, и растрепанная борода. При виде меня он вздергивает подбородок и машет мне рукой, приглашая пройти.

— Давай же.

Испытывая облегчение от того, что он собирается проводить меня в безопасное место, я следую за ним… пока не понимаю, что он пытается спуститься по лестнице.

— Мы не можем спуститься вниз…

— Мы можем, потому что ты собираешься поздороваться с нашим другом-драконом. Приказ Азара.

— Подожди, что? Нет! Я…

Том похлопывает по своему пистолету и сурово смотрит на меня.

Бл*ть.

— Почему все здесь такие чертовски сумасшедшие? — я рычу, и когда Том толкает меня в плечо, я спускаюсь по лестнице.

Смерть от дракона или смерть от пистолета. Выбор невелик. Я стискиваю зубы, сопротивляясь желанию убежать, как цыпленок, когда толкаю двойные двери отеля и выхожу на солнечный свет. Дракон снова взмыл в небо, и я вижу его силуэт на фоне облаков, когда прикрываю глаза и смотрю вверх.

— А вот и она. Приведите ее сюда, — зовет знакомый голос. Гребаный Бойд. Почему мой брат постоянно пытается передать меня кому-то опасному? Он как чума на моей заднице. Я должна убраться подальше от него и от этого места. Не «когда-нибудь», а скоро. Как сегодня вечером. Не имеет значения, придут ли они за мной — если они пошлют драконов в моем направлении, я все равно долго не проживу.

При условии, что я вообще переживу это.

Но дракон не нападает. Это самая странная вещь. Он кружит над головой, и я дрожу, когда выхожу во двор. Бойд и остальные в шлемах и бронежилетах, с оружием под рукой, но на них тоже никто не нападает.

Дракон снова кружит над головой.

— От нее пахнет духами, — комментирует кто-то, подталкивая меня дулом пистолета еще на несколько шагов вперед. — У кого-нибудь есть мочалка?

Бойд протягивает мне бутылку с водой.

— Сними свою рубашку и вымойся ею, Эмма. Мы не можем позволить этому дракону уйти.

В горле пересыхает, я беру бутылку и смотрю на своего брата.

— Бойд…

— Просто сделай это! — рявкает он с нервозностью в голосе, когда смотрит на кружащегося дракона над головой. — Мы не знаем, как долго он будет в хорошем настроении.

Он не ошибается. Я чувствую себя в ловушке. Сердитая, испуганная и несчастная, я снимаю с себя рубашку, радуясь, что сегодня надела свой самый уродливый, самый удобный бюстгальтер. Я смачиваю рубашку в воде, а затем тру ею свою кожу, свирепо глядя при этом на брата. Я вытираю шею, подмышки, а затем — потому что, эй, ни одно унижение не обходится без хорошего публичного шоу — между бедер. Затем я с мокрым шлепком швыряю свою рубашку на землю.

— Счастлив?

— Посмотрим, — говорит Бойд, отступая. — Возможно, тебе захочется присесть рядом с машиной, чтобы он не смог тебя забрать.

Забрать меня?! Ублюдок. Я подбираюсь к заглохшей машине на стоянке и прижимаюсь к переднему колесу, вполголоса проклиная своего брата. К черту Бойда. К черту этих кочевников и к черту Азара за то, что он думает, что это хороший план. Я совершенно напугана и почти уверена, что с криком убегу, если дракон снова нырнет.

— Он приближается, — кричит кто-то. — Будьте готовы!

Мужчины разбегаются, и я сдерживаю стон отчаяния, закрывая глаза. Я жду конца.

Раздается тяжелый стук по асфальту, а затем тишина. Я приоткрываю один глаз и вижу присевшего на корточки мужчину с золотистой кожей и длинными, развевающимися на ветру волосами. Он весь золотистый, с маленькими рожками на голове и шипами, которые торчат у него из локтей и спускаются по рукам. Когда он выпрямляется, я понимаю, что он голый. Его взгляд быстро скользит по остальным, прежде чем он направляется ко мне. В его глазах отражается золото на золоте, которое, помнится, я видела раньше.

Он смотрит на меня так же, как Дах на Сашу.

Как будто он хочет трахнуть меня и съесть одновременно.

Человек-дракон выглядит таким диким, необузданным, что я очарована, несмотря на свой ужас. Я не смею пошевелить ни единым мускулом, когда он приближается, и он наклоняется и гладит меня по щеке, его пальцы такие горячие. Ой. Я сижу, глядя ему в глаза.

Он зачарованно изучает меня, его сильные, красивые черты лица пожирают меня взглядом. Его ноздри раздуваются, когда он вдыхает мой запах, а затем он прикасается к своей груди.

— Зор.

Слово гортанное и хриплое, и я знаю, что это, должно быть, его имя. Когда он касается моей груди, я выкрикиваю свое собственное имя.

— Эмма.

— Эм-ма, — бормочет он, произнося это как ласку.

Ой. Никто никогда раньше так не произносил мое имя. Я не знаю, что и думать. Зачарованная, я продолжаю смотреть на него. Я думаю, он чувствует то же самое, что и я, потому что он продолжает изучать меня, скользит по мне взглядом, как будто я самая интересная вещь, которую он когда-либо видел, и он не знает, что с этим делать.

Но затем выражение его лица меняется, и на нем появляется выражение гнева. Он низко пригибается, за мгновение до того, как трое кочевников набрасываются на него.

Я отшатываюсь назад, потрясенная. Кто-то хватает меня за шею, сбивая с ног, и я задыхаюсь, молотя руками.

— Поймал ее, — рычит Том. Я смотрю, с трудом переводя дыхание, как он указывает на дракона. — Если ты хочешь, чтобы она жила, ты прекратишь бороться.

Я хочу сказать ему, что дракон не поймет по-английски. Что им нужна ментальная связь, чтобы разговаривать с людьми. Но взгляд Зора устремляется на меня, наблюдая, как я вцепляюсь в слишком крепко сжатую руку Тома.

И он склоняет голову.

Рука Тома ослабевает настолько, что я могу дышать, и я задыхаюсь, шлепая его руками.

— Хорошее шоу, — шепчет он мне на ухо, и я вынуждена наблюдать, как на Зора надевают ошейник и что-то похожее на жилет с шипами, но шипы загнуты внутрь. Я могу догадаться, для чего это нужно — если он снова трансформируется, эти зловеще выглядящие кинжалы разрежут его крылья на ленточки. Он пойман в ловушку в человеческом обличье. На его руки и ноги надевают наручники, и кто-то подходит — старый Джерри, — «доктор» группы — и вонзает шприц ему в шею.

Пока я наблюдаю, глаза Зора пылают гневом, а затем он падает на землю без сознания.

Все молчат. Мы сделали невозможное. Мы поймали дракона.

Нет, думаю я. Я не являюсь частью этой команды. В этом вопросе у меня не было выбора. Я хватаю Тома за волосы на руке и сильно выворачиваю.

— Ой! Гребаная сука!

Он отпускает меня, и я, спотыкаясь, падаю вперед, держась за ушибленное горло.

— Ты… чертов… мудак, — кашляю я. — Что, черт возьми, это было?

— Заткнись, — говорит мне Бойд, подходя ко мне и хватая за руку, поднимая меня на ноги. — Это все лишь часть плана, Эмма. В этом нет ничего плохого.

— Это не тебя душили! — я протестую.

— Если она, бл*ть, еще раз попробует это дерьмо, я всажу ей пулю в голову, — говорит Том, потирая руку. — Дракон может трахать ее мертвое тело, мне насрать.

— Никто не прикоснется к женщине, — произносит спокойный голос, прерывая спор. Все замолкают при словах Азара. Я поднимаю взгляд на жуткого, слишком бледного лидера и наблюдаю, как его ноздри слегка раздуваются. Точно так же, как это сделал Зор. Его взгляд на мгновение фокусируется на мне, а затем он говорит: — Она нам понадобится, чтобы держать дракона в узде. Если хоть один волосок упадет с нее, вы ответите передо мной.

Я… думаю, я в безопасности. На сегодня.

Но в то же время я в большей ловушке, чем когда-либо. Я не оставлю этого бедного дракона в руках этих людей. Я думаю о том, как он смотрел на меня. Как будто он только что увидел самое лучшее в своей жизни. Как будто он наконец-то нашел друга. Там была радость. Радость, надежда и столько любви, что у меня сжимается горло при одной мысли об этом.

И я была причиной того, что его схватили.

Я не могу оставить его. Я бы бросила Бойда в мгновение ока. Но Зор? Это моя вина, что его схватили, и я должна придумать, как его освободить. Но как?

***

Однако у меня не сразу появляется шанс помочь Зору. На какое-то время в лагере творится безумие. Один из кочевников — какой-то парень из низшей иерархии по имени Тейт — помогает им похитить кого-то поблизости, и я потрясена, увидев, что это моя подруга Саша. Похоже, Азар заинтересован в том, чтобы заполучить больше одного дракона, и Тейт каким-то образом узнал, что у Саши есть дракон.

Это занимает несколько дней, но я помогаю Саше сбежать. Даже когда мы вырываемся, драконы врываются внутрь. Дракон Саши и один из его друзей совершают набег на штаб Азара и за одну кровавую ночь убивают около половины кочевников… включая Бойда. Я слишком потрясена, чтобы горевать.

Саша предлагает взять меня с собой. Она обещает оберегать меня.

Я хочу уйти больше всего на свете.

Но Зор застрял, и я его не брошу. Ведь это моя вина, что он здесь. Я и раньше попадала в плохие ситуации, и я знаю, что смогу выкрутиться. Мне кажется неправильным бросать его.

Так что я остаюсь… но я надеюсь, что не совершаю ошибки.

Глава 4

Эмма

— Сиди спокойно, — говорит мне грубый голос. — Ты извиваешься.

— Извини, — кротко говорю я и съеживаюсь, когда старина Джерри снова протыкает иглой мой скальп. Рада, что я не вижу, что он делает. Я заставляю себя неподвижно сидеть в кресле, крепко зажмурив глаза и пытаясь игнорировать тот факт, что боль усиливается по мере того, как ее «устраняют». — Чертовски больно, вот и все.

— В следующий раз не попадайся в заложники, — отрывисто говорит мне старина Джерри.

Хр-хррр-хх-хр.

Он дергает меня за голову, и затем я слышу щелчок. Мгновение спустя моя голова обмотана толстой повязкой.

— Вот так. Как новенькая. — Он смеется над своей собственной шуткой.

— Спасибо, Джер. — Я поднимаюсь на ноги, морщась. Моя голова вся напряжена из-за швов, и она пульсирует. Наверное, мне не следовало говорить Саше, чтобы она так сильно ударила меня по голове, но, по крайней мере, это правдоподобно.

Том был тем, кто нашел меня на крыше с раскроенной головой и истекающей кровью. В каком-то смысле, я думаю, это хорошо, что Саша чуть не вышибла мне мозги, едва не лишив меня жизни. Никто не ставил под сомнение мою верность, особенно с тех пор, как я провела всю ночь, оплакивая свои травмы… и моего придурковатого брата.

Я ненавидела Бойда, но Бойд, в некотором смысле, был защитой. Он был членом семьи. Он был дьяволом, которого я знала, и хотя он был наполовину куском дерьма, я могла с ним справиться. Я знала, чего ожидать, когда он выкидывал свои фокусы, и он обеспечивал мне относительную безопасность до тех пор, пока это соответствовало его потребностям.

Теперь у меня никого нет.

У меня даже нет моей подруги Саши. У меня был шанс уйти с ней и драконами, и я осталась, хотя и ненавижу это.

Однако это был не выбор. Не совсем. Иногда вам приходится делать то, что вы считаете правильным, а не то, что безопаснее.

Но я не могу думать об этом прямо сейчас. Я могу подробнее остановиться на этом позже. Пришло время расплачиваться. Я знаю, как благодарят в банде кочевников, даже когда Бойда нет, поэтому достаю из сумки пару батончиков гранолы и предлагаю их старине Джерри в качестве платы за швы. Его обветренное лицо озаряется, и он лучезарно улыбается мне, его улыбка полна пробелов. Джерри — самый милый в этой банде кочевников. Он по-прежнему кровожадный убийца, но иногда в нем чувствуется намек на отеческое отношение. Иногда.

Он хватает батончики и указывает на мою голову.

— Разорвешь эти швы, придешь ко мне снова.

— Я так и сделаю. Но сейчас, я думаю, мне лучше вернуться к работе. — Я поглаживаю бинты на голове, чувствуя себя немного Франкенштейном. По крайней мере, это поможет мне избежать нежелательного внимания. Я перекидываю рюкзак через плечо, затем направляюсь обратно к двери маленького здания, которое Джерри оборудовал под свой лазарет.

В тот момент, когда я выхожу на улицу, волна дыма бьет мне в лицо. Я кашляю, но это вызывает ударную волну боли в моей раскалывающейся голове, поэтому я морщусь и стараюсь не вдыхать затхлый воздух. Несмотря на то, что прошло много часов с тех пор, как драконы покинули наш лагерь, это место все еще находится в руинах. Повсюду царит хаос. Здания дымятся, другие поблизости полностью разрушены. Когда Дах и его приятель пришли спасать Сашу, они не дурачились. Эта часть старого города разгромлена. Все покрыто пеплом, и я вижу неподалеку мертвое тело, лежащее лицом вниз. На самом деле, повсюду мертвецы, и я слышала от старого Джерри, что Азар потерял около половины своих людей во время вчерашнего рейда. Это плохо для меня, потому что в ближайшее время он будет по-настоящему взбешен, а поскольку я его личный шеф-повар, я не смогу спрятаться.

Но я рада, что Саша и Дах ушли целыми и невредимыми.

Я не буду думать ни о Бойде, ни о том факте, что он мертв. Я просто снова начну плакать, а этот кусок дерьма не стоит слез. Я даже не скучаю по нему. Не совсем. Я думаю, мне просто… грустно из-за прошлого. Он был моей последней ниточкой, связывающей меня с этим. Бойд был единственным членом моей семьи, который пережил Разлом. Он был единственным человеком до того, как все превратилось в дерьмо.

Теперь я по-настоящему одинока.

Но я не могу думать об этом. Если я это сделаю, я расстроюсь, а эмоциональная Эмма — это мертвая Эмма.

Вместо этого я изучаю окрестности. Старый отель в основном цел, но одна сторона здания обуглилась. Несколько окон разбито, и еще больше из них покрыто сажей, но в целом могло быть и хуже. Несколько других зданий все еще горят, и несколько кочевников мечутся вокруг, пытаясь спасти то, что могут, или убирая свои мотоциклы с пути пламени. Азар стоит рядом с ними, похожий на недовольное привидение. Я вздрагиваю при виде него и крадусь ко входу в отель.

Последнее, чего я сейчас хочу, — это внимания Азара. Он наверняка в крайне раздражительном настроении, и он достаточно пугает меня, когда он нормальный. Я не хочу думать о нем, когда он в ярости. Я никогда не видела, чтобы он на кого-то поднимал руку, но все равно он пугает меня до чертиков. В нем есть что-то совершенно неестественное, как бы он ни старался это скрыть.

Это его драконья сторона. И если он хоть в чем-то похож на Зора или Даха, я не хочу знакомиться с его плохой стороной.

Я толкаю двойные двери отеля и вместо того, чтобы направиться на кухню, сворачиваю в боковой коридор, ведущий к месту, где когда-то был крытый бассейн. Я думаю о драконах. И я думаю о Зоре. Я думаю о том, в какой ловушке мы оказались. Слова предупреждения Саши звенят у меня в ушах.

Эмма, есть только один способ сделать дракона не сумасшедшим. Ты знаешь как.

О боже. Я либо самая большая идиотка в мире, либо… ну, нет, просто самая большая идиотка. Здесь нет никаких «или». Конечно, я знаю, как сделать дракона не сумасшедшим. Мне не очень нравится эта мысль, но…

Но я должна сделать то, что считаю правильным, а все это не кажется правильным.

Некоторое время назад Саша намекнула мне, что у них с Дахом не было настоящей «связи», пока она не стала его девушкой. Она скрывала всю эту историю с «мысленным» общением так долго, как только могла, потому что не была уверена, можно ли мне доверять. И эта ментальная связь, как она дала мне понять, возникла только после того, как они связались. Я могу сложить два и два вместе. Каким-то образом дракон должен заявить на нее сексуальные права, чтобы установить связь с ее разумом.

Вот как можно сделать дракона не сумасшедшим.

Одна мысль об этом выводит меня из себя, но у меня мало вариантов.

Я протискиваюсь в зону крытого бассейна. Комната здесь огромная, и поскольку кондиционеры ушли в прошлое, в ней также чертовски душно. Окна грязные, но в основном целые, а комната распахнута настежь и просторна. Сам бассейн пуст, как гигантская бетонная ванна. В центре бассейна, прикованный цепью ко дну, лежит мужчина.

Зор.

Просто глядя на него, понимаешь, что он определенно не человек. Сейчас его глаза черны как ночь, а оскаленные зубы, которыми он сверкает, — это острые клыки. Все его неуклюжее тело покрыто тем же чешуйчатым узором, что и у Даха, дракона Саши. Его руки и ноги раскинуты в стороны и удерживаются наручниками. Он едва может пошевелиться, и я знаю, что он, должно быть, в агонии. Конечно, цепи сконструированы таким образом, что он не может менять формы. В тот момент, когда он попытается измениться обратно, он обезглавит себя или оборвет крылья — или и то, и другое. Азар не хочет рисковать. Ужасного вида приспособление вокруг его головы и шеи выглядит чрезмерно болезненным, и мне не нравится думать о колючих предметах, впивающихся в его золотистую спину. Я сомневаюсь, что он сможет устроиться поудобнее, и это заставляет мое сердце болеть.

Я стала причиной этого.

Он почуял меня и пошел искать. Это моя вина, что он здесь. Я несу ответственность.

Словно прочитав мои мысли, Зор пристально смотрит на меня. Я закрываю глаза, когда он начинает бороться со своими оковами, потому что мне от этого больно.

По одной проблеме за раз.

Неподалеку на складном стуле сидит один из кочевников. Он держит в руках свою штурмовую винтовку и бросает на меня странный взгляд, когда я вхожу. Курт охраняет тюрьму человека-дракона.

Я вхожу в бассейн и показываю рукой за спину, как будто в этом нет ничего особенного.

— Привет, Курт. Азару нужно больше добровольцев, чтобы потушить пожар в одной из хозяйственных построек. Он сказал мне прийти сюда и понаблюдать за драконом, так как я сейчас никуда не гожусь. — Я указываю на свою массивную повязку на голове и морщусь. Думаю, этот удар по голове — отличная легенда для прикрытия.

Курт чешет свой толстый живот и стонет, как будто ему больно.

— Черт. Почему я должен выполнять всю ручную работу?

Я выдавливаю кроткое «Извини» и беру пистолет, который он мне протягивает. Он ругается себе под нос и вылетает за дверь, немного быстрее, чем я когда-либо видела, чтобы двигалась его толстая задница. Никому не нравится заставлять Азара ждать.

Я провожаю его взглядом, пока он не уходит, а затем закрываю двойные стеклянные двери, ведущие к бассейну, и запираю их за собой. Каждый засов захлопывается с такой силой, что мое сердце учащенно колотится. Если меня кто-нибудь найдет, мне крышка. Но я должна это сделать. Я должна сделать этот выбор. Покончив с этим, я кладу пистолет, срываю повязку с головы и, насколько могу, распушаю волосы вокруг болезненной раны. Я не хочу выглядеть инвалидом, что, наверное, довольно глупо.

Я не думаю, что Зору будет дело до этого.

Я хватаюсь за металлическую лестницу, ведущую в бассейн, и спускаюсь на дно. За последние несколько дней я делала это несколько раз, чтобы накормить человека-дракона, поскольку он прикован цепью так крепко, что не может сдвинуться больше чем на дюйм или два. Конечно, влить ему в глотку протеиновый коктейль и то, что я собираюсь сделать сегодня, — это два очень, очень разных дела. Мои шаги громко отдаются по потрескавшейся плитке, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза становятся черными, а затем золотыми, когда я приближаюсь.

— Эм-ма, — выдавливает он сквозь зубы.

— Привет, Зор, — тихо говорю я. — Я собираюсь помочь тебе. Просто… доверься мне, ладно?

Эмма, есть только один способ сделать дракона не сумасшедшим. Ты знаешь как.

Я начинаю раздеваться.

Глава 5

Эмма

Я здесь для того, чтобы трахнуть дракона. Боже, как я докатилась до этого?

В моей голове это звучало как хорошая идея, но теперь, когда я смотрю на него сверху вниз и снимаю с себя одежду, я передумала. Но… По правде говоря, я не знаю, правильно ли это, но я не могу связаться с Зором. Если я не смогу с ним связаться, я не смогу его спасти.

Даже сейчас он тянет и напрягает свои путы, двигаясь взад и вперед, как будто может разорвать их одним усилием воли. Я отбрасываю рубашку в сторону и остаюсь в лифчике и джинсах, потому что не хочу, чтобы он причинил себе боль.

— Успокойся, чико (прим. исп. парень).

Он низко рычит, обнажая клыки. Его пристальный взгляд переливается черным и золотым, а ноздри раздуваются. Я не знаю, думает ли он обо мне как о предательнице или он сходит с ума, потому что хочет прикоснуться ко мне. Мне… мне поцеловать его? Устроить ему небольшую прелюдию, чтобы показать, на что я способна? Или он поймет, что я здесь не для того, чтобы обсуждать политику? Я заламываю руки, полная нерешительности.

Зор снова щелкает на меня зубами, и я принимаю решение — никаких поцелуев. Нет, пока он пытается хватать ртом воздух. Это просто желание убить, ожидающее своего часа. Тогда мы сразу переходим к главному блюду. Я снимаю трусики, а затем решаю оставить лифчик на случай, если мне понадобится быстро сбежать.

— Надеюсь, тебе нравятся брюнетки, — говорю я ему, опускаясь на колени рядом с ним в пустом бассейне. Его бедра обернуты полотенцем. Забавно, что кто-то может переживать о скромности, но я думаю, Курт и другие охранники не хотят смотреть на драконьи причиндалы весь день напролет. Я осторожно снимаю с него полотенце и оцениваю ситуацию.

Хорошо. Я помню, как Сашин дракон Дах несколько раз раздевался передо мной, и Саша объясняла, что драконы не разделяют человеческой скромности. Я также помню, что была немного удивлена, подумав, как такая бейсбольная бита, которую Дах держал между ног, могла войти в кого-то такого хрупкого. Видимо, драконы похожи и в этом аспекте, потому что Зор определенно хорошо оснащен. На самом деле, смотря на него, я понимаю, что даже не подумала о смазке.

— Это может оказаться непросто, — говорю я ему тихим голосом. Его член полутверд, и пока я наблюдаю, он поднимается под моим пристальным взглядом, выпрямляясь, утолщаясь и становясь еще более устрашающим. Золотистый цвет его кожи здесь более глубокий, рисунок чешуи более интенсивный. Головка его члена выглядит больше, чем у обычного чувака, но, с другой стороны, все его тело выглядит больше, чем у человека. Я сильно сжимаю бедра, волнуясь.

Но мне никто не говорил, что это должно быть весело.

Я все еще могу отказаться. Никто бы не узнал, что я струсила, и никто бы меня не обвинил. Это безумие — думать, что я собираюсь трахнуться с драконом только для того, чтобы установить с ним ментальную связь и помочь ему сбежать. Любой, кому я это скажу, протянет мне нож и скажет, чтобы я просто перерезала ему горло и избавила его от страданий. Что он враг. Что я ни хрена ему не должна.

Я смотрю на Зора сверху вниз. Он наблюдает за мной, и с каждым мгновением его глаза становятся все более золотистыми.

— Эм-ма, — бормочет он. Он произносит это как… ласку.

Я не могу бросить его.

Я закрываю глаза и настраиваю себя на это. Я могу заняться бессмысленным сексом. Я могу. Это обычное дело в загробном, апокалиптическом мире. Там, в фортах, женщины постоянно обменивают свое тело на защиту или товары. Конечно, меня давным-давно выгнали из форта, и если бы кто-нибудь здесь узнал, что я все еще девственница, они бы сделали все возможное, чтобы помочь мне в этой ситуации, хочу я этого или нет. Девственницы в апокалиптическом мире встречаются примерно так же часто, как единороги.

Однако девственность не поможет мне победить в этой ситуации, так что пора с этим покончить.

— Мы с тобой скоро станем лучшими друзьями, Зор, — шепчу я ему, закидывая одну ногу ему на бедра, а затем оседлав его.

— Эм-ма, — снова бормочет он, а затем тихо стонет.

Я замираю на месте, думая, что причиняю ему боль. Что мой вес на его бедрах каким-то образом причиняет ему боль или давит на его колючий жилет. Но он облизывает губы, и его глаза становятся совершенно золотыми, и я понимаю, что то, что он чувствует, вовсе не боль. Он возбужден. Он хочет, чтобы я прикоснулась к нему.

И даже несмотря на то, что это кажется странным и неправильным, я в некотором роде тоже возбуждена. Может быть, это незаконная опасность ситуации или тот факт, что я нахожусь во власти этого большого, страшного ублюдка, который мог бы разорвать меня на части, если бы был свободен. Может быть, дело в том, что он смотрит на меня так, словно хочет проглотить целиком. Что бы это ни было, я дрожу и чувствую слабую пульсацию желания глубоко в животе.

— Я никогда не делала этого раньше, — шепчу я ему, кладя руку ему на грудь. — Так что тебе придется набраться терпения и терпеть мою неуклюжесть.

Он ничего не говорит — вероятно, не понимает ни слова из того, что я говорю, но он пристально смотрит на меня. Его кожа обжигающе горячая по сравнению с моей, почти до боли. Я прижимаюсь своими бедрами к его, и он снова стонет. Его член зажат между нашими телами, и он кажется огромным.

Мне нужно перестать тянуть время. Мне нужно просто сделать это.

Я облизываю пересохшие губы и упираюсь руками в колени, приподнимая бедра, чтобы попытаться направить его в себя. Ясно, что я не знаю, что делаю, и после нескольких неловких толчков я протягиваю руку между нами и беру его ствол в свою ладонь.

— Извини, если это странно. — Его кожа обжигающе горячая, и когда я прижимаю его головку к своей сердцевине, он не единственный, кто шипит. Я не знаю, достаточно ли я мокрая для этого. Я не знаю, готова ли я. Я не уверена, что он не собирается выжечь из меня все дерьмо.

Но я помню обожающий взгляд Саши, когда она смотрела на Даха. Это должно сработать.

Я задерживаю дыхание и подгоняю его, а затем опускаюсь ниже. Сначала кажется, что ничего не поддается, а затем возникает ощущение стеснения и дискомфорта. Я внутренне морщусь, но решимость заставляет меня двигаться вперед.

— Эм-ма, — снова рычит он, и его бедра приподнимаются, толкая его еще глубже в меня.

Я издаю удивленный писк, потому что это не совсем приятное ощущение.

— Помедленнее, ладно? Давай двигаться медленно.

Его глаза фокусируются на мне, ноздри раздуваются, а затем он замирает. Его взгляд сосредоточен на моем лице, как будто он ждет, когда я задам темп.

Я неловко улыбаюсь ему, мое лицо напряжено, когда я пытаюсь надавить на него еще немного. Такое чувство, что он и так уже запихнул в меня слишком много, но когда я провожу рукой между нами, по его длине могу сказать, что он едва во мне. Ну, черт. Это тоже причиняет боль. Должно быть, я слишком сухая. Даже девственница знает, что если ты не готова, то мало что из этого получится. Но трудно возбудиться, когда ты спешишь и напугана.

Мне нужно воспользоваться моментом и успокоиться.

— Просто будь терпелив со мной, хорошо, Зор? — Я кладу руку ему на живот, а затем глажу его кожу, потому что он обжигающе горячий, и мне удивительно приятно ощущать его под моими пальцами. Внутри меня он почти слишком горячий, но под моей рукой мне это вроде как нравится. Он весь в мышцах и бугорках на животе, и я очарована тем, насколько твердое у него тело. Ты больше не встретишь много мужчин с хорошей фигурой. Они либо все тощие и жилистые, как Джек, либо перекормленные и ленивые, как мой брат. Зор в своем человеческом обличье совсем не такой. Не похоже, чтобы у него когда-либо был ленивый день. Это в некотором роде привлекательно. И чем больше я прикасаюсь к нему, тем больше осознаю головку его члена, находящуюся прямо внутри меня.

Моя рука все еще лежит на его животе, другую я прижимаю к бедрам и начинаю трогать себя. Это единственный известный мне способ ускорить процесс. Я раздвигаю складки и провожу подушечкой пальца по своему клитору сбоку, и я немного шокирована тем, насколько интенсивно это ощущается. Это потому, что я оседлала его, и его большая длина вдавливается в меня.

От моего вздоха дыхание с шипением вырывается у него сквозь зубы. Его глаза, кажется, становятся еще более золотистыми, чем когда-либо, и когда я снова глажу свой клитор, вместо того, чтобы пытаться прижаться ко мне, он слегка вращает бедрами. Ровно настолько, чтобы через меня прошли разные ощущения, и на этот раз это приятно. Я хнычу, еще немного поддразнивая себя, прежде чем подвинуться и прикоснуться к его члену. Я меньше чувствую его между нами, а это значит, что я принимаю его больше внутрь себя.

Я не могу решить, является ли это завораживающе сексуальным или совершенно несексуальным, и меня это не должно возбуждать. Но так или иначе, это так. Я прижимаюсь бедрами к его, играя со своим клитором, и он снова рычит мое имя, звук одновременно восхитительный и немного пугающий.

— Я помогаю тебе, — говорю я ему, задыхаясь. — Это для того, чтобы освободить тебя. Ничего больше.

Мне приходит в голову ужасная мысль. Что, если он этого не хочет? Что, если именно из-за этого все это рычание? Что, если я его насилую? О Боже. Эта мысль пугает меня, и я бросаю на него обеспокоенный взгляд.

— Зор? Это нормально?

Он не отвечает. Конечно, он этого не делает. Я кладу руку ему на живот и начинаю слезать с него, но его движения становятся неистовыми, рычание на его губах усиливается.

— Эм-ма, — пыхтит он в лихорадке. Чернота наползает ему на глаза. — Эм-ма!

Я думаю, что это — останься. Я расслабляюсь рядом с ним и вопросительно смотрю на него, кивая, чтобы посмотреть, кивнет ли он в ответ. Он этого не делает, но его взгляд возвращается к более спокойному золоту. Я сделаю это. Испытывая облегчение, я прижимаюсь к нему, и у меня вырывается тихий стон, потому что ощущение стеснения и дискомфорта начинает исчезать. На их месте теперь находится… нечто неописуемое. Меня как будто пронзили насквозь, но я возбуждена этим. И это делает все более чувствительным. Когда я провожу рукой по своей груди и сжимаю один сосок, я чувствую, как глубоко внутри меня все покалывает. Его бедра снова двигаются, и от этого все вокруг оживает. Теперь я становлюсь влажной, и каждый раз, когда я прикасаюсь к своему клитору, я словно в огне. Это никогда раньше не было таким напряженным. Секс с Зором — если так можно назвать это странное спаривание — усиливает все.

Я снова стону, когда опускаюсь ниже и понимаю, что он вошел полностью. Это казалось невозможным, но теперь, когда я сижу на нем, наши бедра соприкасаются, это кажется… приятным. Правильным. Идеальным. Я упираюсь в него руками и приподнимаю бедра, пытаясь найти какой-нибудь ритм. Я не знаю, обязательно ли нам обоим кончать, но я думаю, что поработаю над ним и разберусь с собой постфактум, если понадобится.

Хотя он в этом деле больший профессионал, чем я. Когда я двигаю бедрами, он выгибает свои в такт моим, усиливая трение между нами. В мгновение ока я начинаю задыхаться, странная боль нарастает глубоко в животе. Это не совсем оргазм — мой обычно бывает похож на автомобильную аварию. Это медленная, вялая погоня, и я не могу полностью вытащить ее на поверхность. Расстроенная, я двигаюсь быстрее, еще глубже прижимаясь к нему. Мои бедра ударяются о его каждый раз, когда я опускаюсь, и когда мы соединяемся, наши тела издают влажные, смущающие звуки, из-за которых я, вероятно, позже буду сходить с ума. Сейчас я просто сосредоточена на большем.

Больше всего на свете.

— Эм-ма, — рычит Зор, его тело неподвижно подо мной. Он щелкает зубами и ждет.

Я останавливаюсь в безумной скачке, которую устраиваю ему, тяжело дыша.

— Что? Что такое?

Он снова щелкает зубами, а затем поднимает подбородок так, чтобы была видна его шея. Я не понимаю, о чем он меня просит. Когда он делает это снова, а затем наблюдает за мной, я задаюсь вопросом, хочет ли он, чтобы я подражала тому, что он делает. Я щелкаю на него зубами, но это только заставляет его фыркнуть от разочарования. Может быть, он хочет, чтобы я двигалась определенным образом? Но когда я пытаюсь еще немного покачать бедрами, он закрывает глаза, на его лбу выступают капельки пота. Он сильно концентрируется, и я не уверена, что помогаю ему.

— Хотела бы я знать, чего ты хочешь, — бормочу я. Конечно, если бы я это поняла, в этом не было бы необходимости. Тем не менее, это совершенно неловко — сидеть верхом на парне и гадать, все ли ты делаешь правильно.

Через мгновение, тяжело дыша, он снова открывает глаза — чистые, непорочно-золотые глаза — и щелкает зубами, глядя на меня, а затем откидывает подбородок назад, обнажая шею.

Проблеск осознания озаряет меня, и я откидываю голову назад, обнажая шею.

— Эм-ма, — выдыхает он, и ясно, что он взвинчен. Он снова щелкает зубами, его голова подается вперед.

Он… он хочет укусить меня?

Я прикладываю руку к своей шее, и в его глазах появляется выражение глубокого облегчения. Это именно то, чего он хочет. Он хочет укусить меня за шею. О Боже. Я смотрю на его длинные белые резцы. Саша никогда не упоминала ни о чем подобном. Я не знаю, что и думать.

— Ты хочешь убить меня?

Но он только снова щелкает на меня зубами, затем вскидывает голову, обнажая шею. Его движения становятся все более неистовыми, кожа блестит от пота. Когда я пытаюсь надвинуться на него и снова начать ритм, он стонет и закрывает глаза, отворачивая лицо. Он не хочет, чтобы я продолжала. Не так.

— Я не понимаю, — говорю я ему, чувствуя себя немного взбешенной. — Что я делаю не так? — Я знаю, как работает секс. Я смотрела фильмы, читала книги — черт возьми, я видела, как люди в фортах трахаются в переулке, когда думают, что никто не видит. Это не значит, что секс — это тайна.

Но у меня никогда не было секса с драконом, и я не знаю, что ему нужно. Жаль, что я не догадалась расспросить Сашу подробнее.

Зор снова щелкает на меня зубами, в его глазах отчаяние. Как будто этот укус — вопрос жизни и смерти, и я боюсь, что каким-то образом все испорчу, если не позволю ему это сделать. Но я прихожу в ужас от этой мысли. Что, если он разорвет мне горло?

Однако, возможно, это мой единственный шанс связать наши мысли воедино. Что, если я не смогу увидеть его снова, и это наш единственный шанс побыть наедине? Что, если я все испорчу и у меня никогда не будет другого шанса?

Если он убьет меня… что ж, возможно, он просто избавит Азара от хлопот. Я все равно не уверена, что выберусь из всего этого живой.

Я делаю глубокий вдох, а затем наклоняюсь вперед, навстречу этим щелкающим зубам.

Глава 6

Зор

Я не уверен, сплю я или бодрствую.

Безумие кажется бесконечным кошмаром. От этого нет ни облегчения, ни радости, ни мысли, кроме ненависти. Иногда передо мной мелькает прелестное личико со светло-смуглой кожей и темными густыми волосами, которые каскадом ниспадают на плечи. Эм-ма. У лица есть имя, но оно слишком быстро исчезает в безумии.

До сих пор.

Теперь Эм-ма снова пришла. Она появляется из темноты, и на мгновение я понимаю, кто я такой. Я — Зор, один из гордых воинов дракони. Ее руки скользят по моему телу, а слова мягки. Я не понимаю их, но одно лишь звучание ее голоса остужает огонь в моем разуме. Я повторяю ее имя снова и снова, иногда вслух, иногда нет. Она улыбается и показывает мне маленькие тупые зубки, но это не охлаждает моего пыла к ней.

Эта будет моей парой.

Я пытаюсь дотянуться до нее, но мои руки отяжелели. Я не могу пошевелить ни ими, ни своими ногами. Что-то тяжелое давит мне на шею и накрывает ребра и плечи. Это какая-то клетка, и я чувствую уколы острых кинжалов на своей коже. «Не переходи в боевую форму», — предостерегает мой разум, и я думаю о своих крыльях, какими бы хрупкими они ни были, которые рвутся и крошатся от этого. Я не буду меняться. Мне нужно быть сильным.

Сильным для моей пары. Моя Эм-ма.

Она снова что-то говорит, а затем скользит своими бедрами по моим. Я чувствую мягкий жар ее влагалища, трущегося о мой член, и во мне вспыхивает сильное желание. Она прикасается ко мне, говорит еще что-то, а затем медленно опускается на меня.

Это… это за гранью разумного.

Ее влагалище тугое, сжимает почти невыносимо. Ощущение восхитительное, и я задыхаюсь, отчаянно желая, чтобы ее брачный аромат наполнил воздух. Сначала оно слабое, но она говорит еще немного, прикасается к себе, и тогда оно расцветает. Я чувствую запах ее тепла, ее потребности, и она стонет от удовольствия, когда я погружаюсь глубже в ее тело. Она скачет на мне верхом, чтобы спариться со мной, а не наоборот. Я одновременно шокирован и очарован. Воин-дракони садится верхом на женщину и предъявляет на нее права. Я никогда не слышал о женщине, которая претендует на мужчину, но эта претендует на меня.

Она может получить от меня все, что ей заблагорассудится, пока она остается со мной.

На прелестное личико Эм-ма завораживающе смотреть, когда она стонет и двигается на мне вверх-вниз, задавая ритм. Я наблюдаю за ней с голодом, полный решимости узнать, что доставляет ей удовольствие. Это моя пара. Я хочу знать о ней все. Для меня не имеет значения, что она явно не дракони. Она одна из других — дурно пахнущих людей, которые ютятся в грязных ульях и имеют такой же отвратительный вкус, как и запах.

Но только не моя Эм-ма. Она не предназначена для еды. Она создана для того, чтобы я лелеял ее и защищал.

Ее влагалище сжимается по всей длине, и я шиплю, приподнимаясь навстречу ее движениям. Это слишком приятно, и я знаю, что мое изголодавшееся по ней тело долго не протянет. Не для этого первого спаривания. Мне нужно, чтобы она наклонилась, чтобы я мог завладеть ее шеей и подарить ей огненный поцелуй, который свяжет нас. Мне нужно поделиться с ней своим духом. Но по мере того, как она продолжает скакать на мне, приближая нас обоих к оргазму, я начинаю беспокоиться.

Почему она не подставляет мне свое горло?

Мое освобождение разливается по телу, полное бурлящей потребности, но я борюсь с ним. Мне требуются все мои силы, чтобы не излиться в нее. Не для того, чтобы объявить ее своей. Я не могу. Если она не моя пара, если она не приняла мой огонь, мое освобождение опалит ее изнутри. Я щелкаю на нее зубами, показывая, что она должна подставить мне свое горло, но она не понимает.

Я разрываю свои путы, изгибаясь. Разочарование угрожает захлестнуть меня, даже когда ее влагалище крепко сжимает меня, требуя, чтобы я признал ее своей. Ее аромат окутывает меня со всех сторон, такой густой и восхитительный, что у меня слюнки текут. Я хочу ощутить ее жар. Я хочу попробовать ее всю — но я должен заявить на нее права.

Я должен.

Я не могу кончить, пока не сделаю этого.

Я снова в бешенстве щелкаю на нее зубами. Я так близок к освобождению, но я должен бороться с этим, как я борюсь с жаждой убийства, которая угрожает захлестнуть мои мысли. Я начинаю отчаиваться, задаваясь вопросом, не пришла ли Эм-ма сюда, чтобы мучить меня, вместо того чтобы совокупляться со мной. Это то, что запланировали люди? Показать мне мою пару и не позволить мне заявить на нее права?

Но потом она прикасается к своему горлу, в ее глазах вопрос, и мне хочется зарычать от радости. Да! Твое горло!

Она выглядит напуганной этой мыслью, и это наполняет меня яростной потребностью защитить, успокоить. Я бы никогда не причинил ей вреда. Я хочу только отдать ей свой огонь, но она не дракони. Возможно, эти вонючие спариваются по-другому. Я снова щелкаю на нее зубами и показываю свое горло, подбадривая ее.

Моя Эм-ма колеблется, а затем наклоняется, подставляя мне свое горло.

Моя.

С молниеносной быстротой мои клыки удлиняются. Я погружаю их в ее мягкое горло, осторожно, чтобы не причинить ей вреда больше, чем необходимо. Я чувствую, как она напрягается рядом со мной, чувствую, как напрягается ее тело, когда я высвобождаю в нее свой огонь. Я вливаю все, что у меня есть, в глотку моей второй половинки, полный радости и гордости за то, что заявляю на нее права. Эм-ма будет моей. Наши разумы соединятся, и даже в этом ужасном месте, в котором я заперт, она будет дарить мне радость.

Она прижимается ко мне, дрожа, и я хочу успокоить ее. Я прикасаюсь своими мыслями к ее мыслям, но ответа не последовало. Ещё нет. Я должен быть терпеливым. До тех пор я молча приказываю ей оставаться неподвижной, чтобы я не порвал ее нежную кожу. Мои клыки остаются вонзенными в нее, и я жду бесконечные мгновения, пока они не исчезнут. Я зализываю рану, которую нанес ей на горле, сожалея о том вреде, который причинил ей. Моя Эм-ма. На вкус она сладкая, совсем не такая, как я ожидал.

Я хочу продолжать лизать ее горло, пробовать на вкус ее кожу, но она поднимает голову и отстраняется от меня, касаясь своей шеи. Я посылаю ей в голову еще больше мыслей, но она по-прежнему закрыта для меня. В нетерпении я снова напрягаю руки, освобождаясь от оков. Я хочу, чтобы она освободила меня. Я хочу прикоснуться к ней.

Больше всего на свете я хочу опустить ее на пол и заявить на нее права должным образом, как дракони предъявляет права на свою пару. Теперь она забрала мой огонь, и я могу дать ей свое семя.

Она неуверенно покачивает бедрами, прижимаясь к моим, в ее глазах вопрос. Мы все еще продолжаем? Я прижался к ней, сильно толкаясь. Я хочу, чтобы она кончила. Я хочу увидеть, как она кончит, прежде чем я заявлю о своих правах. Но затем ее влагалище сжимается вокруг меня, и она снова начинает трогать себя, и я чувствую, как ее стенки крепко сжимают мой член.

Рычание вырывается из моего горла. Я хочу кончить… но я хочу, чтобы она была первой. Она должна. Она…

— Зор, — тихо произносит она, мое имя вертится у нее на языке, и снова прикасается к своему горлу, где я глубоко вонзил зубы и объявил ее своей.

Это уже слишком. Я больше не могу сдерживаться. С ревом я изливаю свою разрядку в ее мягкое тело, отдавая ей свое семя. Это льется из меня, несмотря на наше странное положение, несмотря на то, что она не подо мной, и…

Она ахает, поднимая глаза. В воздухе витает другой запах, все еще далекий. Дурно пахнущий самец, который был здесь, скоро вернется. Я терзаю ее своими мыслями, даже когда она слезает с моего члена, мое семя стекает по ее бедрам.

Я потрясен этим зрелищем. Она… она отвергает меня? Когда самец дракони отвергает самку, он не входит в нее. Он вырывается и позволяет своему семени пролиться ей на спину. Неужели она решила, что я ей не нужен?

Но я предъявил на нее права. Она моя.

Рев разочарования застревает у меня в горле, когда она набрасывает свои странные шкуры обратно на свое тело, затем вытирает мое семя с моей кожи своими обертками и убегает.

Как это возможно? Почему она уходит?

Почему она отвергла меня? Я снова прикасаюсь к ее разуму, но мне по-прежнему не к чему прикасаться. Мне не с кем поговорить.

— Эм-ма! — рычу я в ярости. Во мне горит непреодолимое желание принять боевую форму, схватить ее в свои когти и улететь с ней прочь. Но клетка на моей груди не дает мне повернуться, как и удушающая лента на моей шее. Я не принесу пользы своей самке, если буду мертв или не смогу летать.

Запах моей пары исчезает, и я реву о своем разочаровании на весь мир.

Глава 7

Эмма

Это кажется невозможным, но я подхватила грипп.

По крайней мере, я почти уверена, что это грипп. Все, что я знаю, это то, что когда я просыпаюсь на следующее утро, меня лихорадит, и я чувствую жар, а мои швы болят и пульсируют так, как я никогда раньше не чувствовала. Когда я не могу подняться с постели, чтобы позавтракать, Кэрол, одна из пожилых женщин, навещает меня. Вскоре мимо проходит старина Джерри и кладет руку мне на лоб.

— Ты вся горишь. Возможно, это инфекция. — Он проверяет мою голову, а затем удивленно хмыкает. — Хотя выглядит неплохо. Возможно, это просто невезение. Наверное, останься в постели. Я не могу позволить тебе кормить всех подряд, если у тебя чертова чума. — Он садится на складной стул рядом с моей кроватью, роется в своей сумке, а затем протягивает мне несколько таблеток от простуды с истекшим сроком годности. — Возьми это и посмотри, помогут ли они.

Я киваю и проглатываю таблетки, затем снова засыпаю.

Некоторое время спустя я просыпаюсь с чувством страха, нависшего над моей головой. Я провожу рукой по лицу, щурясь на потрескавшийся потолок в своей комнате и гадая, что меня беспокоит. Снился ли мне мой брат? Меня тошнило от лекарств от простуды?

«Где ты?»

Эта мысль эхом отдается в моей голове, ясная как божий день, и мой первый порыв — подумать, что у меня галлюцинации.

Но голос в моей голове совершенно мужской, глубокий и полный гнева. Это может быть только один человек. «Зор?»

«Эмма? Где ты? Почему ты прячешься от меня?»

Я удивленно сажусь на кровати. Волна тошноты накатывает на меня, и я снова ложусь на спину, постанывая. «Я в постели. Я больна».

Его мысли становятся нежными и защищающими, что удивительно ощущать. «Это потому, что ты впитала мой огонь?»

«Твой огонь? Это то, что произошло, когда ты укусил меня?» Я все еще шокирована тем, что это сработало, и немного довольна. Что-то действительно сработало для разнообразия. Я еще больше шокирована тем, что Зор разговаривает со мной, и его голос звучит так отчетливо, что с таким же успехом он мог бы стоять прямо рядом со мной. Однако я одна в своей комнате, и все же у меня странное ощущение, что за мной наблюдают. Это странно. Я прижимаю руку к пульсирующему лбу, пытаясь вобрать в себя все происходящее.

«Да. Ты приняла мой огонь. Когда ты получаешь мое пламя, это связывает нас. Теперь мы связаны навсегда».

«О боже, навсегда, да? Здорово?»

«Почему у тебя недовольный голос? Разве ты не хотела спариться со мной? Так вот почему ты отвергла мое семя?» — гнев и разочарование окрашивают его мысли наряду с отчаянием. Такое чувство, что он вот-вот выйдет из-под контроля, и быстро.

Отвергла его… о боже. Я не хотела ничего отвергать. И, судя по эмоциям, которые проносятся у меня в голове, он действительно расстроен из-за этого. Я пытаюсь вспомнить, что произошло, а потом со смущением понимаю, что он неправильно истолковал причину моего ухода. «Мне пришлось пробраться внутрь, чтобы увидеться с тобой, — объясняю я. — Я услышала, что кто-то приближается, и мне пришлось уйти. Просто так получилось, что это случилось в… э-э… действительно неподходящий момент».

«Я не почувствовал, как твое влагалище сжалось от удовольствия. Ты кончила?»

Сукин сын, этот вопрос пронзает мою голову, как стрела. Неловкая, очень заостренная стрела. «Ух. Все было прекрасно».

Я практически чувствую, как он рычит. Это звучит не очень хорошо. «Вернись сюда, чтобы я мог доставить тебе удовольствие. Приди и освободи меня».

«Я бы ничего так не хотела, как освободить тебя, Зор. Но я не могу».

«Почему? Другие мужчины, которых я чую, держат тебя в заложниках? — гнев вспыхивает в моем сознании, поражая своей непосредственностью и свирепостью. — Мне нужно прийти за тобой?»

«Нет! Подожди! Не сходи с ума. Просто позволь мне объяснить!»

«Тогда объясни», — следует высокомерное требование.

От этого властного тона у меня мурашки бегут по спине. «Ну, во-первых, тебе нужно, черт возьми, успокоиться, потому что у меня от твоих криков болит голова. Я не знаю, заметил ли ты, но у меня есть швы».

«Я почувствовал запах крови на твоей голове. Тебе больно?» — его мысли неохотно становятся спокойнее и в целом менее жестокими, как будто он пытается успокоить меня, но это последнее, что он хочет делать.

«Да, у меня болит голова. На самом деле это очень больно. Я надеюсь, что у меня нет заражения раны. У меня болит вся голова, и я чувствую, что у меня жар».

«Моя пара, — посылает он, и его мысли одновременно собственнические и приятные. Это почти как быть заключенной в мысленные объятия. — Иди сюда, чтобы я мог зализать твои раны и помочь им зажить».

«Я не могу прийти к тебе прямо сейчас. Позволь мне объяснить».

«Я вижу по твоим мыслям, что ты в гнезде одна. Это хорошо. Я не хочу, чтобы другие самцы прикасались к моей самке».

«Да, я тоже этого не хочу». Я не могу решить, забавляет меня его самодовольное отношение или раздражает.

«Похоже на то и другое», — передает Зор.

«Спасибо за это», — парирую я в ответ.

«Все для тебя. — Его мысли мурлыкают у меня в голове. — А теперь приди и освободи меня».

И хотя у меня все болит и меня тошнит, его мысли настолько убедительны, что мне действительно хочется встать с постели и подбежать к нему. «Я не могу, Зор. Там многое происходит. Тебя держит в плену кто-то, кому нужен дракон. Он использовал меня, чтобы приманить тебя. Вот как получилось, что ты попал в плен. — Одна мысль об этом заставляет меня страдать от чувства вины. — Мне так жаль. Если бы ты меня не увидел…»

«Я почувствовал твой запах. В тот момент, когда я почуял твой запах на ветру, я понял, что ты моя. Не имело значения, видел я тебя или нет. В тот момент ты была моей».

Я не уверена, что чувствую по этому поводу. Значит ли это, что любая цыпочка, которую он почуял, подошла бы? Или во мне было что-то особенное? Кроме того, я немного беспокоюсь о том, насколько он собственник. Может быть, я откусила больше, чем могу прожевать. «Хорошо», — говорю я ему, потому что не знаю, что еще сказать.

«Я бы пришел за тобой, несмотря ни на что, — говорит мне Зор. — В тот момент, когда твой запах коснулся меня, мой разум прояснился. Это как будто облака рассеялись. — В его ментальном «тоне» слышится благоговейный трепет и изумление. — Мои мысли снова принадлежат мне».

«Не совсем только тебе, — я не могу удержаться от сарказма. — Я сижу в них».

«Я приветствую твои мысли, — говорит он мне, и тепло разливается по моей голове. — Все, что у меня сейчас есть, принадлежит тебе, и я принадлежу тебе так же, как ты принадлежишь мне».

Да, определенно откусила больше, чем могу прожевать.

«Ты продолжаешь думать об укусе? Не бойся меня. — Его мысли принимают знойный оборот. — Укус происходит только один раз. Отныне мне просто нужно будет дать тебе свое семя, чтобы по твоему запаху все могли определить мою пару».

Пара. Я проворачиваю это слово на языке. Саша что-нибудь упоминала об этом? Я знала, что они были вместе, но не понимала, насколько вместе. И все же, если это то, что нужно, чтобы освободить Зора, я сделаю это. Быть парой дракона не может быть хуже, чем быть официанткой у Азара и его приятелей.

«Азар?»

«Да, — мысленно говорю я. — Бледный парень, который здесь всем заправляет».

«Он тот салорианец, которого я почуял на ветру?»

«Я… думаю? Кто такой салорианец?»

Мой разум внезапно наводняют мысленные образы. О бледных, элегантных мужчинах с длинными развевающимися волосами, восседающих на изящных стульях. Мужчины сидели выше других, их холодные, бесцветные глаза смотрели сверху вниз. На их лицах написана жестокость, а их одежды длинные и ниспадающие. Это похоже на версию Азара из альтернативного мира, и я на мгновение очарована. Однако подкрадывающиеся чувства менее волнующие. Есть жестокость, коварство и ненависть, и все это заключено в салорианцах.

«Они плохие парни?» — спрашиваю.

«Очень плохие. Они… — мысли Зора путаются. — Они… Я не помню. Просто они плохие».

«Все в порядке, Зор. — Я пытаюсь послать ему утешительные мысли, хотя у меня раскалывается голова. Такое ощущение, что в мой череп внезапно засунули еще один мозг, и между попытками разобраться в его мыслях и в своих собственных у меня начинается сильнейшая в мире мигрень. — Саша сказала мне, что такие вещи случаются. Что твоя память обрывочна из-за этого места».

«Я ненавижу это место». — В его мыслях есть ярость, и его неприязнь просачивается в мою голову.

«Может быть… может быть, тогда ты сможешь вернуться».

«Нет. Ты здесь».

Я подавляю стон, который грозит вырваться у меня. «Но если бы ты ушел, ты был бы в безопасности».

«И ты была бы уязвима. Куда бы ты ни пошла, я пойду с тобой».

К этому потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. «Я хочу поговорить еще, но у меня болит голова, Зор. На самом деле, у меня все болит».

«Это мой огонь, — снова говорит он мне. В его тоне нет извинений, только гордость и удовольствие, как будто он доволен сложившейся ситуацией. — Тебе будет больно только на короткое время. Если бы я мог отнять это у тебя, я бы это сделал».

Я думаю о его ситуации. Цепи. Жилет, полный шипов. Неудобный на вид ошейник. «А ты? Ты в порядке?» По крайней мере, здесь я лежу в постели. Я не прикована цепями и меня не держат в плену. Ну, по крайней мере, я не думаю, что я пленница. Но я не могу уйти. Азар и его головорезы не позволили бы мне уйти. В каком-то смысле я в ловушке, как и Зор.

«Я ненавижу это, и я ненавижу это место, но я не брошу тебя. Ты не можешь прийти ко мне?»

«Я не могу. Они убьют меня, если узнают, что мы разговариваем. — Я прикусываю губу, думая о человеке-драконе. — Я хотела бы прийти и проведать тебя, но если я выйду из своей комнаты после того, как старина Джерри сказал всем, что я больна, они начнут задавать вопросы, а у меня нет на них ответов».

«Оставайся на месте, пока не окажешься в безопасности. Ты хочешь, чтобы я пришел за тобой?» — У меня мелькают мысленные образы того, как Зор вырывается на свободу.

«Нет! Не причиняй себе вреда. Мы с этим разберемся. Нам просто нужно набраться терпения».

«Терпение. — Он обдумывает эту мысль. — Терпение — это то, с чем я давно не был знаком. — В его мыслях есть намек на иронию. — Я слишком долго руководствовался инстинктом и только инстинктом. Теперь, когда я проснулся, все кажется другим».

«Что ж, не веди себя по-другому, — предостерегаю я его. — Никто не должен знать, что мы связаны».

«Скоро все узнают, — говорит он мне, и этот высокомерный привкус возвращается в его мысли. — Салорианец почувствует мой запах на тебе».

Я громко ахаю, хотя знаю, что Зор этого не слышит. «Какого хрена? Что ты имеешь в виду?»

«Ты забрала мой огонь. Твой запах изменится и смешается с моим».

«Ну, это нехорошо! Я надеюсь, что духи скроют это». Я делаю мысленную пометку сбрызнуть себя еще сильнее, чем обычно.

«Ты скрываешь свой запах? — Похоже, он очарован. — Подойди сюда и позволь мне понюхать тебя, чтобы определить, правда ли это».

«Хорошая попытка. Я не собираюсь вставать с постели».

В его тоне слышится раскаяние. «Потому что тебе больно. Мне не нравится, что у тебя все болит. Закрой глаза. Спи. Я могу подождать еще немного, чтобы еще раз взглянуть на свою пару».

Я делаю, как он говорит, и закрываю глаза. Сразу же напряжение немного спадает, и я могу немного расслабиться.

Он обещает, что огонь выйдет из моего организма через день или около того. «Скоро ты почувствуешь себя лучше».

Мне вроде как нравится его успокаивающий тон, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь. «Ты говоришь это всем дамам?»

«Я никогда раньше не претендовал на женщину. До сих пор я никогда этого не хотел».

«Ну, не слишком радуйся. Я не такая уж ценная добыча».

«Ты — это все».

Я не могу не быть польщена его тоном. Вот как обстоят дела между Сашей и Дахом? Неудивительно, что она была так увлечена им. Большой член и абсолютная преданность?

Если бы ситуация не была такой дерьмовой и вынужденной, я бы, наверное, тоже была одурманена. Как бы то ни было, я просто волнуюсь. Беспокоюсь, что нас обнаружат. Беспокоюсь, что Зор может навредить себе. Беспокоюсь, что миллион других вещей могут пойти не так.

Я думаю о Бойде.

И Азаре.

И я думаю о Зоре.

Все в таком беспорядке. Я «связана» с незнакомцем. Мой запах изменится, и Азар узнает об этом. Я все еще окружена — черт возьми, работаю с «врагом». Я понятия не имею, как освободить Зора. Но я что-нибудь придумаю. Мне придется.

Сдаваться никогда не было вариантом.

Глава 8

Зор

Я слушаю завораживающий поток мыслей моей второй половинки и понимаю, что она не знает, что я слышу все. Она беспокоится обо мне. Она беспокоится о человеке по имени Азар, и я вытаскиваю его образ из ее рассеянных мыслей и помещаю его в свои собственные. Если я увижу его, я уничтожу его, клянусь я себе.

Я проверяю свои запястья на прочность удерживающих меня цепей. Когда я был погружен в свои мысли — обезумевший — я не понимал цепей, только то, что они мешали мне улететь, и они злили меня. Теперь я вижу, для чего они нужны. Этот Азар точно знал, как приковать меня. Он знал, что крылья дракони уязвимы и нежны у основания, именно там шипы вонзаются мне в спину. Он знает, что ошейник, застегнутый на моей шее, разорвет мне горло, если я попытаюсь измениться. Он держит меня в плену в моем двуногом обличье.

Но с какой целью?

Я просматриваю мысли своей пары, пытаясь что-то понять. Она думает о другом мужчине. Бойд. Ее брат, ныне покойный. Ей грустно, что он умер, но только из-за того, что он собой представлял. Когда она думает о нем, ее охватывает сильное негодование.

Интересно, есть ли у меня брат или сестра?

Мои мысли… пусты. Я пытаюсь думать о своем прошлом, но там ничего нет. Как будто мой разум затуманен, и я не могу разогнать туман. Интересно, как долго я был безумен? Я только сейчас начинаю приходить в себя, и мне кажется, что…

Как что? Мне не с чем это сравнить.

Я тихо рычу от разочарования и снова вырываюсь из наручников. Моя кожа — уязвимая в моем двуногом обличье — кровоточит и рвется о металл.

Стоящий рядом мужчина-человек что-то рычит мне, но я не понимаю его слов. Я разговариваю только с моей Эммой.

И ее мысли тревожат. Она беспокоится, не совершила ли она ошибку, связавшись со мной. Что я слишком привязан к ней, и она не знает, во что «вляпалась». Что я буду хотеть большего, чем она может дать. Однако она меня не боится, и это хорошо.

Ее опасения — глупые. Скоро она поймет, что я хочу только защищать ее и заботиться о ней. Я и раньше имел дело с пугливыми женщинами, и для меня не имеет значения, что у нее есть сомнения. У меня их нет. Я докажу ей, что я подходящая пара для нее.

Как только я освобожусь, конечно.

Я снова дергаю за свои цепи, рыча от разочарования. Я хочу увидеть Эмму. Я хочу снова посмотреть на свою вторую половинку, насладиться ее чертами, глубоко вдохнуть ее аромат. Того короткого времени, что мы провели вместе, было недостаточно. Мне нужно больше.

Однако я должен быть терпеливым. Я не могу напугать ее, чтобы она спряталась от меня, не тогда, когда я в ловушке. Я должен заставить ее понять, что она моя, и я буду защищать ее от всех остальных, кто ей угрожает.

Но сначала я должен как-то освободиться. Я бросаю взгляд на существо — человека — рядом. Он игнорирует меня, и мне не нравится его запах. Я не хочу, чтобы он был здесь. Я хочу свою пару. Я мысленно тянусь, чтобы прикоснуться к ее сознанию, но когда я это делаю, она спит, и я чувствую ее изнеможение.

Я расслабляюсь в своих оковах, хотя мне приходится стиснуть зубы. Я буду ждать ее. Она того стоит. А сейчас ей нужно поспать. Вместо этого я буду наблюдать, учиться и знакомиться с этим местом как можно лучше. Теперь мой разум прояснился, и я чувствую себя так, словно вижу это место впервые в этот день.

Я должен узнать все, что смогу.

Эмма

Странно, когда в твоих мыслях поселяется незнакомец. Еще более странно, когда этот незнакомец не такой уж и человек. Я сплю большую часть дня, но каждый раз, просыпаясь, я чувствую Зора в своих мыслях, его едва уловимое присутствие — напоминание о том, что у меня больше никогда не будет ни минуты наедине с собой.

Впрочем, я разберусь с этим как-нибудь в другой раз. У меня есть другие проблемы. Через некоторое время мне удается подняться с кровати и проверить свою голову. Никакой инфекции. Рана выглядит затянутой и причиняет мне меньше боли, чем вчера.

«Твоя болезнь из-за моего огня, не более того».

«Ладно, спасибо, что выслушал, — фыркаю я про себя, но стараюсь отделить эту мысль от других. — Как долго это продлится?» — спрашиваю я его.

«Недолго. Ты должна отдохнуть и восстановить свои силы. Ты нужна мне, а ты сейчас не сильна».

Простая уверенность в его мыслях немного нервирует, но он прав в том, что мне нужно поспать. Я возвращаюсь в постель, а когда снова просыпаюсь, уже рассвело, и старина Джерри в моей комнате проверяет мои бинты.

— Как, черт возьми, ты сюда попал? — бормочу я ему, плотнее закутываясь в свои пропахшие плесенью одеяла.

Даже при приветствии мне приходится ругаться с Джерри и остальными, потому что они рассматривают это как признак силы.

— Я сам пришел сюда. Лежи спокойно.

Я бросаю взгляд на свою дверь, но замок не взломан. Старина Джерри, должно быть, забыл запереть ее, когда уходил вчера, а я была слишком больна, чтобы заметить. Мне не нравится эта мысль. Сюда мог зайти кто угодно, и я не доверяю никому из этих парней, чтобы они не ограбили меня пока я сплю… или еще хуже.

— Спасибо, — заставляю я себя пробормотать.

«Ты в опасности? — эта мысль проносится в моей голове, полная тревоги. — Мне прийти за тобой?»

«Подожди, нет! Все в порядке! — Должно быть, я думала слишком «громко». — Все в порядке, я обещаю. Просто оставайся там, где ты есть. Мы не можем допустить, чтобы они узнали, что мы общаемся, иначе это подвергнет тебя опасности. Просто сохраняй спокойствие, хорошо?»

«Тебе легко говорить, — ворчит он, и даже в мыслях это звучит сварливо. — Не ты прикована цепями в этом странном месте».

Мне приходится сдержать неохотную улыбку в ответ на это. «Ты прав, мне легко это говорить. Но, пожалуйста, просто доверься мне, хорошо? Ты должен верить, что я знаю, что делаю, если мы хотим выбраться отсюда».

«Ты единственная, кому я доверяю, Эмма. И я сделаю так, как ты просишь».

«Спасибо тебе, Зор. Я…»

— Больно? — спрашивает старина Джерри, отвлекая меня.

— Хм? Что? — Я моргаю, глядя на него, пытаясь сосредоточиться.

— Ты хмуришься. У тебя болит голова?

— Нет, я чувствую себя намного лучше, — говорю я ему, плотнее прижимая одеяло к груди. Это не на сто процентов правда, но я действительно чувствую себя намного лучше, чем вчера, и у меня много дел. — Я бы хотела вернуться к работе на кухне, если это не проблема.

— Ты уверена? — Он одаривает меня долгим, пристальным взглядом. — Ты все еще кажешься какой-то… — он пожимает плечами.

— Я все еще кажусь кем-то вроде кого? — подсказываю я, когда он замолкает.

Старина Джерри пожимает плечами.

— Никого. Не обращай внимания. Если тебе понадобится поспать еще денек, я скажу Азару и остальным, что у тебя чума или еще какая-нибудь хрень. За разумную цену, конечно. У тебя есть еще те батончики с гранолой?

— У меня в сумке есть еще два, и я обещаю, что со мной все в порядке, — говорю я ему с чересчур яркой, фальшивой улыбкой. — Ничего такого, чего не исправил бы хороший завтрак.

— Тогда жаль, что ты с этой командой. Хороший завтрак — это не то, что можно получить здесь, если только тебя не зовут Азар. — Он флегматично смеется над собственной шуткой.

Я смеюсь вместе с ним, хотя и не нахожу все это таким уж смешным.

«Он к тебе пристает?»

«Нет, мы просто разговариваем! Можешь помолчать пару секунд, чтобы я могла подумать?»

«Всего две секунды? Не особо ты будешь задумываться».

Я громко фыркаю на это, и когда старина Джерри бросает на меня странный взгляд, я спускаю ноги с кровати.

— Давай я принесу тебе эти батончики.

Глава 9

Эмма

Я вытираю слезящиеся глаза, переворачивая блинчик на импровизированном гриле, установленном на кухне. Запах моих розовых духов сегодня кажется исключительно сильным, и он настолько неприятен, что разрушает мои носовые пазухи. Я много им пользовалась. Чертовски много. Я не могу позволить себе столкнуться с Азаром и заставить его что-то заподозрить, и если Зор прав и мой запах изменился, Азар обязательно заметит.

Другие дамы бросают на меня странные взгляды на кухне, пока мы работаем. Кэрол изо всех сил старается держаться от меня подальше, и когда я передаю ей тарелку с едой и прошу отнести ее Азару, она, похоже, испытывает облегчение, убравшись с кухни подальше от моей вони.

Впрочем, все в порядке. Пусть они думают, что я вонючка. Мне нужно сосредоточиться на других вещах. Зор все еще у меня в голове — честно говоря, я не знаю, выйдет ли он когда-нибудь из моей головы, — но он ведет себя тихо, и я задаюсь вопросом, спит ли он.

«Просто наблюдаю».

«Нам нужно подумать о плане, как вытащить тебя отсюда. Как…»

Кэрол возвращается мгновение спустя с обеспокоенным выражением на лице.

— Эй, Эмма? Азар сказал, что хочет тебя видеть.

— Меня? — слово выходит, как писк. Иногда я приношу Азару его еду, а иногда позволяю это делать другим. Однако он никогда не просил о встрече конкретно со мной, и я немного волнуюсь. — Он сказал, чего хочет?

— Нет. — Она подходит к раковине и начинает деловито мыть посуду, как будто зрительный контакт со мной может навлечь на нее неприятности.

«Ну, черт. Как думаешь, он знает?» — спрашиваю я Зора.

«Что мы пара? Если он не может учуять это на тебе, я не понимаю, как. Должен ли я соединить свой разум с его и…»

«Нет, — быстро говорю я ему. Саша была очень непреклонна в том, чтобы держать Даха подальше от Азара, и хотя я не очень разбираюсь в общении драконов, я предполагаю, что если они соединят разумы, это будет плохо. — Просто поговори со мной, ладно?»

«Это будет для меня удовольствием. Иди, посиди со мной, если ты не можешь освободить меня. Я хочу увидеть твое лицо».

«Я хочу, но я должна пойти посмотреть, чего хочет Азар».

«Скажи мне, если он прикоснется к тебе, — приходит поразительно собственническая мысль. — Ты моя, и если он хотя бы попытается тебя понюхать, я разорву его на части».

«Я думала, ты все равно собираешься это сделать?» — поддразниваю я, пытаясь сохранить легкое настроение, а не кровожадное.

«Да. Мне просто любопытно, нужно ли мне делать это быстро или медленно».

Я смеюсь, потому что по какой-то причине его ироничный ответ вызывает у меня улыбку. Похоже, в последнее время у меня очень мало поводов для улыбки. Я все еще улыбаюсь, когда выхожу из кухни и направляюсь в столовую. Однако в тот момент, когда дверь за мной захлопывается, мне кажется, что из комнаты высасывается весь воздух.

Азар сидит один. Он смотрит в мою сторону холодными, прищуренными глазами, и я чувствую, как мурашки ползут по моей спине. Сегодня без солнцезащитных очков. Интересно, это плохой знак? Я слишком далеко от него, чтобы мой запах мог донестись до него, не так ли? Я сохраняю на лице спокойное выражение «ни хрена не понимаю», но внутри я схожу с ума.

«Мне прийти за тобой? Скажи хоть слово!»

«Нет! Просто… позволь мне разобраться с этим!» Я не могу думать, когда дракон вторгается в мои мысли. Это сбивает с толку, и я спотыкаюсь, продвигаясь вперед.

Я чувствую, как Зор мысленно отступает, и сдерживаю вздох облегчения. Слава богу. Я могу сосредоточиться только на чем-то одном одновременно, и я не могу беспокоиться о том, чтобы отфильтровать его мысли от своих.

— Привет, Азар, — выдавливаю я, стараясь казаться веселой и жесткой одновременно. — Ты звал меня?

Он указывает на стул, придвинутый к столу.

— Садись.

Я подхожу вперед, нелепо задаваясь вопросом, кто передвинул для него стул, поскольку я не считаю его человеком, способным сделать это самому. Я вытаскиваю его, стараясь увеличить расстояние между нами, чтобы не казалось, что я отступаю, а затем осторожно сажусь. Моя рука тянется к поясу, и я слишком поздно понимаю, что у меня нет с собой ножа. Черт, черт, черт.

«Если он прикоснется к тебе…»

«Шшш! Мне нужно подумать!»

Я внимательно смотрю на Азара.

— В чем дело? — спрашиваю я.

Его ноздри раздуваются, и на мгновение я впадаю в панику.

— Ты… пахнешь по-другому. — Мое сердце бешено колотится в груди, когда он наклоняет голову, рассматривая меня. — Что изменилось?

— Я б-была больна? — заикаясь, выговариваю я. — Старина Джерри дал мне какие-то лекарства, а сегодня утром у меня не было времени принять ванну, поэтому я немного надушилась, чтобы скрыть запах пота. Это плохо? — Я поднимаю руку и нюхаю одну из своих подмышек, затем смотрю на него.

Губы Азара скривились при виде меня и моих грубых действий.

— Заболела?

— Да, грипп. Не волнуйся, я не чихала на твою еду. — Я лучезарно улыбаюсь, надеясь, что он сочтет меня глупой. Все становится проще, когда люди думают, что ты глупая.

Он складывает свои бледные-пребледные руки перед собой, не торопясь сплетать пальцы вместе, как будто хочет убедиться, что все делает правильно. Странно на это смотреть, но это только подтверждает мои подозрения, что он дракон.

«Салорианец, — Зор возвращается. — У меня нет никаких сомнений. Он не дракони. Мы не одинаковые».

Я удивлена его горячностью. Быть другим в его глазах — это оскорбление?

«Ты уверен? У него такая же странная расцветка, как и у тебя, но твоя ярче и красивее».

«Я могу сказать по твоим мыслям, что тебе понравилась моя расцветка. — Его мысли одновременно становятся самодовольными и страстными. — И если ты не веришь, что он салорианец, я могу прикоснуться к его разуму, выяснить…»

«Неееет, — я прерываю Зора. — Отбрось эту мысль».

Его мысленный смешок кажется теплым.

«Думала, ты собирался не высовываться?»

«Это твой приятель выпячивает свою задницу».

Это самая трудная вещь на свете — не рассмеяться в такой момент. Я слегка задыхаюсь, а затем кашляю в ладонь, как будто еще не совсем оправилась от простуды.

— Когда я услышал, что вчера ты не отвечала за мое питание, мне стало любопытно, не решила ли ты, что пришло время уходить теперь, когда твоего брата нет. — Вопрос задан мне деликатным тоном, но за ним скрывается сталь.

— Я могу уйти, если мне не рады, — быстро говорю я, но эта мысль огорчает меня. Если они вышвырнут меня из лагеря, а Зор все еще здесь…

«Я найду тебя», — приходит твердый ответ в моем сознании.

По какой-то причине это меня успокаивает. Я могу сосредоточиться на Азаре и его реакции.

— Напротив. Я хочу, чтобы ты осталась. Меня бы очень расстроило, если бы ты попыталась уйти. — Он одаривает меня тонкой улыбкой, которая, вероятно, должна быть утешительной, но это совсем не так.

Я почти уверена, что это завуалированная угроза.

— Я благодарна Бойду и другим за то, что они так радушно приняли меня здесь. Одинокой женщине тяжело на задворках. — Я одариваю его своей самой глупой девчоночьей улыбкой и вру. — Никаких планов по уходу.

«Ты ведешь себя так, будто ты не очень умна. Неужели ваши мужчины верят в такие вещи?» — спрашивает Зор, его мысли одновременно язвительны и шокированы.

Я игнорирую его. Я должна, потому что Азар снова заговорил.

— Я рад, что ты останешься. В конце концов, мне бы не хотелось потерять ту, которая готовит для меня еду. — Снова тонкая неискренняя улыбка. — Я хотел убедиться, что между нами все хорошо. Я сожалею о потере твоего брата, но я хотел убедиться, что ты знаешь, что твое место здесь.

Да, определенно угроза.

— Я знаю, спасибо.

— Хорошо. В моих глазах ты незаменима. — Я немного замираю от этого, но потом он берет вилку и начинает есть маленькими, размеренными кусочками.

Ой. Он говорит о готовке, а я веду себя как сумасшедшая, воображая самое худшее.

— Спасибо.

Он кивает, подцепляя вилкой кусочек размокшего фруктового коктейля.

— Ты можешь идти.

Чёрт побери. Как ему вообще удалось заполучить кучу последователей с таким дерьмовым, высокомерным отношением? Конечно, я идиотка, потому что меня умудрились втянуть в его группу, хотя и не совсем по моей вине. С натянутой улыбкой на лице и молчаливым проклятием своему тупому брату и своей еще худшей невезучести я бочком выхожу из столовой и возвращаюсь на кухню.

«Мне это не нравится, — говорит мне Зор. — Я ему не доверяю».

Я тоже, но у меня мало вариантов.

Глава 10

Зор

Мои мысли ясны без бесконечной ярости, и я рад… но из-за этого день кажется долгим, а время течет медленно. Как бы сильно я ни дергал за свои путы, они не поддаются. Моему телу некомфортно, разум устал, а кожа чешется от необходимости пошевелиться. Это самый долгий период, когда я нахожусь в своей двуногой форме, не переходя в боевую, и это наполняет меня разочарованием. По мере того, как день подкрадывается к концу, мое разочарование снова начинает превращаться в ярость. Я чувствую, как чернота снова просачивается в мои мысли, и я почти приветствую это.

Почти.

Но я помню тот гнев. Я помню, как был… никем, ни воином дракони, ни Зором в той дымке. Я всего лишь существовал. Я потерял того, кем я был. Я не хочу возвращаться к этому. Но этот бесконечный плен разъедает мой рассудок, и я беспокоюсь, что это только вопрос времени, когда я снова соскользну под воду. Только мысль о моей новой паре помогает мне успокоиться. Я чувствую, как нарастает мрачный, пустой гнев, и тянусь к ней, чувствуя ее разум. Что-нибудь — что угодно — чтобы заякорить меня. Чтобы я почувствовал себя самим собой.