Огонь в кольце

12 февраля 1943 года противник повел яростный обстрел южной части города, пытаясь подавить батареи, поддерживающие наступление наших частей. Много снарядов упало на территорию мясокомбината, стоящего при въезде в город на шоссе Ленинград — Москва.

В 16 часов 30 минут артиллерийский снаряд попал в скотоприемник и вызвал пожар кровли и чердака.

Семиэтажное здание скотоприемника имело сгораемое чердачное перекрытие и мягкую толевую кровлю. Здание большое — наружная стена протяженностью 150 м при ширине 20 м. Скотоприемник с начала войны не работал и был законсервирован.

Над корпусом поднялся столб черного дыма, который и был замечен вышковым наблюдателем 38-й пожарной части. О появлении дыма было немедленно доложено на командный пункт начальника противопожарной службы района.

По распоряжению начальника РУПО к месту пожара были высланы автоцистерна и насос 43-й пожарной команды во главе с Иваном Степановичем Смирновым.

Сложным путем пришел Смирнов в эту часть Московского района. После эвакуации в июле 1941 года из города Сланцы, где он служил инспектором Госпожнадзора, — пожарная команда в Красном Селе. Там собрались тогда многие подразделения пожарной охраны, отступающие из Прибалтики и с юго-запада Ленинградской области. Было сформировано 11 новых подразделений, в распоряжении которых имелось 29 автомобилей. 2 месяца боев за город — и опять отступление к Ленинграду: через Горелово, Урицк, Володарский.

В Ленинграде стал командиром роты комсомольского полка противопожарной обороны, где пришлось обучать трудному пожарному делу девчушек с 1-го и 2-го курсов ленинградских вузов, которые составляли значительную часть бойцов. Вследствие большой убыли в подразделениях пожарной охраны начсостава, Смирнова отозвали из комсмольского полка и назначили заместителем начальника 26-й команды в Волковой деревне. На пожаре Гостиного двора Смирнов чуть не погиб, провалившись в сильно задымленном помещении сквозь люк в объятый огнем первый этаж. Обгоревший, обстрелянный, досконально изучивший практику тушения сложных пожаров блокадного города, он по: праву стал начальником 43-й пожарной команды, расположенной в самом опасном районе города — Московском.

Свернув у Средней Рогатки на Московском шоссе, Смирнов сразу увидел столб черного дыма. Обстрел района продолжался, снаряды ложились то тут, то там, по обе стороны шоссе, перед пожарными машинами взлетали взвихренные разрывами комья земли, вывороченные куски и деревья, осколки снарядов с визгом рассекали воздух.

У главных ворот мясокомбината пожарных первыми встретили огромные скульптуры черных быков, почему-то не зарытых в землю, как все другие скульптуры города, и не укрытых мешками с песком. Прячась от шальных осколков за массивными воротами, стоял пожарный команды мясокомбината. Он подбежал к автоцистерне и, сориентировавшись, кто старший, стал быстро докладывать Смирнову:

— Товарищ начальник, автонасос мясокомбината на водоеме № 1, проложены линии на два ствола литер «Б» в седьмой этаж, но огня нам не сбить, так как линии очень протяженные, а наш насос слабомощный и в рукавах большая потеря напора. Струи не достают очага. Вы следуйте на водоем № 2, он все же за зданием, а то фашист бьет по очагу немилосердно. Следуйте между корпусами прямо к скотоприемнику.

Въехав на территорию мясокомбината, Смирнов осмотрелся: толевая кровля здания полыхала открытым пламенем. Потоки горящей смолы стекали с кровли, развороченные разрывом снаряда деревянные конструкции чердака, балки и обрешетка горели, к небу поднимался столб искр и обгоревших кусков дерева. Огонь, распространяясь по кровле, перешел на галерею, соединяющую главный корпус комбината со скотоприемником. Проложенные от водоема через шахту грузового лифта рукавные линии пожарной команды мясокомбината бездействовали. Слабый насос местной команды не мог создать необходимого напора для подачи воды в седьмой этаж. Да и трехсотметровая протяженность линии создавала значительные потери напора.

Картина ясная. Каждая минута промедления может стоить всего семиэтажного здания.

— Гребенщиков, — приказал Смирнов шоферу автонасоса, — насос быстро на водоем за зданием управления. Куракин, — обратился он к начальнику караула, — всех людей на прокладку линии: Стволы «А» на крышу и чердак по западной лестничной клетке. Людей укрывайте за зданием основного корпуса. Я в разведку. Связной, за мной! — позвал Смирнов и скрылся в горящем здании.

Через несколько минут после прибытия на пожар 43-й команды на территорию мясокомбината стали въезжать одна за другой пожарные автомашины. Прибыли 38-я команда с автоцистерной и насосом, школа младшего начсостава, автонасосы 4, 5 и 14-й команд.

Такое количество пожарной техники, прибывшей на этот, казалось бы, не очень сложный пожар, было не случайно. Сразу после отправления на пожар команды Смирнова в штаб пожарной охраны города позвонил дежурный по управлению тыла и попросил принять самые срочные меры по ликвидации пожара на мясокомбинате, так как он демаскирует важный объект, на котором, помимо дислокации воинских частей и артиллерийских точек, размещается склад боезапаса. Естественно, что после такого звонка штабом на пожар были высланы дополнительные силы из Московского и смежных с ним районов. Для руководства тушением пожара на место выехала оперативная группа во главе с дежурным по городу Дехтеревым. Учитывая расстояние от пожарного управления города до мясокомбината, приказано было срочно выехать оперативной группе Московского РУПО.

Прибыв к месту пожара значительно раньше Дехтерева, начальник районного управления принял руководство на себя. Видя значительное удаление водоисточников от очага пожара и зная, что пожарно-хозяйственный водопровод мясокомбината не действует, он распорядился о расстановке прибывших машин, приказал укрыть личный состав во избежание излишних потерь и направил отряд топорников в соединительную галерею с задачей не допустить перехода огня в основной корпус.

Вопрос подачи воды был решен установкой насоса 14-й команды на водоем № 1, прокладкой линии через шахту грузового люка, но в перекачку через цистерну 38-й команды.

В 17 часов 30 минут высоко в небе над территорией мясокомбината появился разведывательный двухфюзеляжный «фокке-вульф», прозванный солдатами «рамой». Зенитные батареи открыли огонь. Вокруг самолета вспыхнули облачки разрывов. Медленно развернувшись, «рама» уплыла восвояси.

А в 17 часов 35 минут фашистская артиллерия открыла по мясокомбинату шквальный огонь. Рукавная линия, в которую уже начала поступать вода от насоса, установленного Гребенщиковым на 2-м водоеме, безжизненно повисла на руках подствольщиков.

Вода! Что с водой? Сопровождаемый связным, Смирнов быстро спустился по лестнице. За короткое время прицельного обстрела все рукавные линии оказались перебитыми осколками снарядов. Но почему не слышно работы автонасоса? Отметив утечку воды из перебитых линий, шофер мог снизить обороты, но никак не останавливать двигатель.

Автонасос 43-й команды стоял с развороченной осколком снаряда насосной частью машины. Около него хлопотал Гребенщиков. Стендерный Заварзин, который помогал шоферу в заборе воды из открытого водоема, подавал Гребенщикову какие-то инструменты. В нескольких метрах от них шофер автонасоса 38-й команды устанавливал машину на этот же водоем. Из-за здания основного корпуса к поврежденному насосу бежал начальник караула Куракин.

Звуков разрыва Смирнов не слышал. Брошенный взрывной волной на снег, засыпанный мерзлыми комьями земли, он только почувствовал острую боль в правой руке и увидел, как валится на борт автонасос 38-й команды. Морозный воздух пропитался горьковатым запахом тола, стало трудно дышать. Правая рука отяжелела, почему-то стали замерзать в брезентовой рукавице пальцы.

Зажав левой рукой кровоточащую сквозную рану, Смирнов с трудом встал на ноги. Судя по огромной воронке, снаряд крупного калибра разорвался между двумя автонасосами. У разбитой машины 43-й команды лежали Гребенщиков и Заварзин, очевидно, сраженные осколками наповал. Чуть в стороне сидел на снегу, мотая головой, Куракин. Осколок снаряда попал прямо в голову, но армейская металлическая каска спасла начальника караула. Из подвала скотобойни выбежали сандружинницы с носилками. Не обращая внимания на стоявшего на их пути начальника пожарной команды, девушки пробежали к разбитому насосу. Очень скоро они вернулись обратно. На носилках — тела Гребенщикова и Заварзина. По тому, что лица боевых товарищей укрыты белой марлей, Смирнов понял — надеяться не на что.

— Товарищ начальник, вы же ранены!

Одна из дружинниц остановилась около Смирнова.

— Пустяк, наверно, царапина, — сказал Смирнов.

— Какая же царапина? Смотрите, крови натекло сколько!

Только сейчас он заметил, что рукав весь пропитался кровью.

— Можете сами дойти или подать носилки? — забеспокоилась девушка. И тут же, не дожидаясь ответа, ловко подхватила его здоровую руку, положила себе на плечо и повела в медпункт. Туда же дружинницы доставили и контуженного Куракина.

— Сейчас отправим вас в госпиталь, — заверила старшая дружинница, ловко справившись с перевязкой.

— А объект пусть сгорит? — спросил Смирнов. И, поблагодарив девушек, вышел из подвала. За ним следом заторопился и Куракин.

— Куракин, насосы 43-й и 38-й надо срочно менять. Можете сами заняться или вызвать командира отделения?

— Смогу, товарищ начальник. Видимо, осколочек был на излете. Только каску повредил.

— Тогда быстренько на замену насоса пятой части. Всех людей на смену рукавов. Надо срочно ввести хоть один ствол.

— Эй, послушайте, кто здесь старший, — подбежал к Смирнову молоденький офицер.

— Ну, предположим, я!

— Я из штаба армии войск, дислоцирующихся в этом районе. Командующий просит ускорить ликвидацию очага. Прошу принять все меры. Что доложить командующему?

— Доложите, что видите, — острая боль в руке не располагала к вежливым разговорам. Куракин уже успел развернуться: бойцы где в перебежку, где ползком прокладывали новые рукавные линии прямо из скаток. — Делаем все, что можем. А вы доложите командующему, что если ваши орудия не подавят батареи противника, мы можем все здесь полечь и не сумеем подавить пожар.

Носилки с телами погибших пожарных красноречиво подтвердили сказанное.

У входа в западную лестничную клетку Смирнов встретил оперативного дежурного по городу Дехтерева.

— Иван Степанович, где же вода? — не замечая руки на перевязи и даже не здороваясь, резко спросил Дехтерев. Смирнов подсознательно отметил, что вновь прибывший руководитель тушением пожара даже заикается больше обычного. — Нам в штабе противопожарной службы все звонки оборвали, требуя срочно ликвидировать это безобразие, а у вас не задействовано до сих пор ни одного ствола, хотя сил вам подослали вроде и достаточно!

— Товарищ капитан, вам-то объяснять не приходится — сами видите, какая обстановка, — нахмурился Смирнов. — Не успеваем менять рукава.

— Не изображайте из себя младенца! Не первый раз ведь на таком пожаре. При артобстреле линии надо тянуть не по зданиям, а на открытом воздухе, при наличии железнодорожных путей, прямо у рельс, тогда и поражения были бы меньшими. Идите на позиции стволов. За вами чердак и крыша. Пойдете навстречу 14-й, там Антонов и Ильин, эти ребята умеют бороться с огнем. Постойте, что у вас с рукой?

— Да так, палец вывихнул, — усмехнулся Смирнов, направляясь к входу скотоприемника. — «Конечно, Дехтерев где-то прав, и нечего обижаться, — думал начальник 43-й, подымаясь по ступеням лестницы, сплошь усыпанным битым стеклом и кирпичной крошкой. — Но ведь линии-то перебиты в тылу, у насосов, на водоисточнике, где укрыть их было нечем».

— Товарищ начальник, да вы же ранены?! — встретил Смирнова командир отделения Постков. — Идите домой. Мы сделаем все, что нужно, но где же вода?

— Ничего, ребята, вода скоро будет. Сейчас ставят насос в перекачку. Наш насос разбит, и воду подаст 14-й. Как тут у вас дела?

— Пришлось отступить. Без воды на чердаке не закрепиться. Вот и сидим на лестничной клетке.

На галерее раздавался дробный перестук топориков. Это курсанты школы младшего начсостава разбирали покрытие галереи, создавая разрыв в конструкциях. На широкой трехмаршевой лестнице показался начальник 38-й команды Яков Ильин. Он бежал вверх, перескакивая сразу через две-три ступеньки.

— Пошла, пошла! — кричал он.

И, действительно, две магистральные линии, проложенные по проему грузового лифта, набухли водой, зашевелились.

— Ствольщики, вперед! — кричал Ильин. Его высокая фигура появилась у входа на чердак, черные густые волосы растрепались и спадали на глаза. — Хренов, Токарев, где же вы? — звал он командиров отделений. — По стволам! Вперед!

Ствольщики, услыхав крик своего командира, уже выходили со стволами на кромку огня, но Ильину казалось, что делается это медленно: выхватив ствол из рук Токарева, он сам устремился на позицию.

— Вперед, ребята! — скомандовал Смирнов. Но он видел, что его команда отстает от действий расчета. Чуть проявившись, струя воды из ствола Посткова ударила в пламя.

Стало слышно, как затопали сапоги пожарных по крыше. Это бойцы расчета 14-й команды Коптяев и Капустин, возглавляемые помощником командира отделения Рыбаковым, начали сражение с огнем. Значит, вода добралась и до их ствола. А ведь их автонасос работал с 38-й в перекачку. Это всегда сложней, чем самостоятельно, так как малейшее нарушение синхронности работы может сорвать подачу воды во все линии. Значит, шофер автонасоса 38-й команды Ефимов работал артистично, принимая воду от 14-го и гоня ее по магистралям. Связная 14-й команды Бродняковская, юная, хрупкая девушка, корректировала действия шофера:

— Ефимыч, — кричала она, сбегая по лестнице, — сбавь давление, не удержать ствола, люди, того и гляди, свалятся с крыши!

На, каждой ступеньке армейская каска сползала ей на нос, мешала бежать, мешала видеть дорогу, А ведь получая ее, примеряла, словно шляпку в довоенном салоне. Но стало трудно ухаживать за косой, пришлось остричь. И вот теперь болтается каска на стриженой голове, как на болванке. Сбросить ее, что ли?

Неоднократная смена рукавов, замена поврежденных насосов, конечно, задержали тушение пожара. Но все же в 19 часов ствольщики 43-й и 38-й команд встретились на чердаке, словно проходчики тоннеля, двигающиеся под землей к одной цели. Встретились в клубах белесого пара, сменившего черный дым пламени. Ствольщики 14-й добили остатки пламени на поверхности кровли.

Пожилой майор подошел к Дехтереву и крепко пожал ему руку.

— Передайте вашему командованию нашу признательность и восхищение работой пожарных, — сказал майор.

Комментарий

В 16.30 в результате прямого попадания артснаряда возник чердачный пожар в семиэтажном законсервированном производственном корпусе приема скота Ленмясокомбината по Московскому проспекту.

По обнаруженному с ближайшей вышки дыму к месту пожара были направлены 43-я городская пожарная команда и вслед за ней подразделения 5, 14, 38-й ГПК, и оперативная группа штаба ПС.

К моменту прибытия пожарных подразделений горели открытым огнем толевая кровля и чердачное перекрытие семиэтажного корпуса, создавая угрозу перехода огня на здание главного производства комбината.

Учитывая близость фронта, серьезность создавшейся обстановки, а также удаленность водоисточников, был подан сигнал о пожаре № 2.

Несмотря на крайне сложные условия работы, при наличии шквального обстрела места пожара вражеской артиллерией и вызванных этим жертв среди личного состава, повреждение техники и рукавных линий, самоотверженной и стойкой работой прибывших подразделений пожар был потушен.

В результате пожара выгорела и разобрана крыша и чердачные перекрытия на площади 800 кв. метров.

При артобстреле погибли шофер Гребенщиков и помощник командира отделения Заварзин. Ранены начальник ОПК Смирнов и начальник караула Куракин. Выведены из строя два пожарных автомобиля. В процессе тушения пожара, происходившего под обстрелом, особо отличились своей мужественной работой бойцы и командиры 4, 14, 43 и 38-й городских пожарных команд.

Начальник штаба противопожарной службы МПВО г. Ленинграда Б. И. Кончаев