Ограбление Санта-Клауса

Глава 3. Полёт

Дети устремились к лифту, но дедушка снова молча указал им на дверь, ведущую на лестницу. Только на этот раз он повёл их не вниз, к выходу на улицу, как они ожидали, а вверх. Они поднялись до шестого этажа, но лестница не закончилась. Вверх шло ещё с десяток ступеней, а вот дальше была стена, тупик. Поднявшись этот последний пролёт, дедушка потянул за какую-то цепочку, свисавшую с потолка, и тут вверху открылся прямоугольный люк, а из него разложилась и спустилась к их ногам складная металлическая лестница. Глаза близнецов загорелись, но дедушка, заметив это, остановился, уже поставив ногу на первую ступеньку.

— Так, пираты. Вы забудете всё, что видели и особенно этот выход на крышу, как только закончится сегодняшняя ночь. Понятно?

— Да, конечно, — хором ответили близнецы, и было очевидно: уж что-что, а такой лаз наверх они точно забывать не собираются. Дедушка тоже это понял.

— Всё ясно, — вздохнул он, — придётся завтра повесить сюда большой замок. — И, подтолкнув вверх по лесенке по очереди обоих детей, поднялся за ними на крышу дома, подтянул за собой лестницу и закрыл люк.

Снаружи было тихо, безветренно и шёл лёгкий, пушистый снег. Крыша была освещена несколькими фонарями, и в их желтоватом свете снежинки кружились так плавно и ритмично, что Лиза, тут же позабыв обо всех огорчениях, замурлыкав какую-то мелодию, попыталась закружиться, затанцевать вместе с ними, но бдительный дедушка крепко ухватил её за капюшон куртки. Их дом был одним из самых высоких в округе, и детям показалось, что весь город, от горизонта до горизонта, лежит у них под ногами. Затаив дыхание, они с восторгом озирались по сторонам. Никогда не виданный с такой высоты ночной город, заворожил их. Оба застыли, широко раскрыв глаза, заворожённые увиденным и готовые вот-вот завизжать от восторга. Но тут раздалось нетерпеливое фырканье, все вздрогнули, очнулись и поняли, что на крыше они не одни. В тени невысокой трубы от котельной, стояли сани Санта-Клауса. Те самые. Настоящие. Столько раз виданные во всех мультиках, на картинках и рождественских открытках. Точь-в-точь. С оленьей упряжкой. Правда, вместо восьмёрки оленей их было всего шесть, но сердитый Рудольф с красным носом уже стоял впереди и был готов освещать дорогу.

— Залезайте быстрее, — прошипел Урх. — Ещё не хватало, что бы нас тут увидели.

Дедушка подсадил близнецов в сани и забрался сам, втиснувшись между ними. Санта и Урх сидели напротив. Сани оказались небольшими, и детям с дедушкой на одной скамейке было тесновато. Санта тихо чмокнул, и олени стали медленно поднимать сани вверх. Дети вцепились в дедушкину куртку и со страхом смотрели, как уходит вниз крыша родного дома. Она становилась все меньше, а потом и весь огромный город оказался под ними, сияя и переливаясь ночными огнями. Даже в рождественскую ночь город не спал. По крохотным улицам ползли редкие и миниатюрные, словно игрушечные, машинки, перемигивались разноцветные светофорчики, и одинокие миниатюрные человечки, казалось, перебирали там, далеко внизу своими крошечными ножками.

— Тяжело оленям, — недовольно проворчал Санта. — Мало того, что не все в упряжке: Купидон, паршивец, куда-то запропастился — загулял в тундре с молодыми оленихами, а Сварливый объелся вчера за ужином и мается животом. И так не все, так вдобавок ещё и сани перегружены, — и он недобро посмотрел на дедушку с детьми.

Дедушка, задрав голову вверх, внимательно рассматривал звезды и делал вид, что ничего не слышит. Урх поднял воротник своей зелёной куртки, прикрыл глаза и, то ли глубоко задумался, то ли просто задремал. Не встретив понимания, Санта кряхтя полез куда-то в глубину своей необъятной шубы и, повозившись там, достал маленькую закупоренную бутылочку. Вытащив пробку, он высыпал на ладонь чуть-чуть серебристого порошка и, пробормотав над ним какое-то заклинание, веером посыпал им сани и оленей. Дело сразу пошло веселее. Олени полетели легко и быстро, и скоро огоньки внизу слились в одну бесконечную ленту. Вскоре пропала и она, и дальше сани летели в полной темноте. И внизу, и вокруг них была одна непроглядная густая тьма. И только впереди светился красноватый конус света — это Рудольф, запряжённый первым, носом освещал дорогу.

— Какую дорогу он освещает в небе? — хотел спросить у дедушки Лёня, но постеснялся. Потом подумал и решил, что наверно нос у Рудольфа — это не фары, а сигнальный фонарь. Чтобы их видели самолёты.

Редкие звезды, проглядывающие в прорехи туч, плотно затянувших небо над их головами, стали ещё ярче. Облака казались неподвижными, и, если бы не ветер, который все время дул в лицо, было бы ощущение, что сани никуда не движутся, а стоят, вернее, висят на месте между небом и землёй, в полной тишине и темноте. Урх открыл глаза и, повозившись немного, побренчал спичками и разжёг два небольших фонарика, закреплённые по бокам саней. Сразу стало веселее. Жуткая темнота отступила, и сани стали похожи на купе поезда или даже на маленький уютный домик, затерянный в бесконечной ночи. А вскоре и тучи исчезли, и над путешественниками раскинулось огромное звёздное небо. Надкусанная с одного бока Луна яркой лампой осветила все вокруг, и тогда дети увидели, что облака никуда не пропали — просто они остались внизу, под ними.

— Скажите, уважаемый Санта, — внезапно заговорил дедушка. — А антигравитационный порошок вы храните на том же складе, где и игрушки? Не в сейфе в офисе?

— Ани… анти что? — уставился на него удивлённо Санта.

— Ну, этот ваш волшебный порошок, которым вы сейчас посыпали оленей и сани, — пояснил дедушка.

— А зачем это вам знать? — подозрительно спросил Санта.

— Да вот, опасаюсь, что вам надо бережнее его расходовать, — задумчиво ответил дедушка. — Возможно, это всё, что у вас осталось.

— Давайте не будем забегать вперёд, — встрял в разговор Урх. — Мы уже недалеко. Приедем — посмотрим.

Все замолчали. В такой неподвижной тишине прошло ещё несколько минут, и тут Санта снова встрепенулся. Он опять полез внутрь своей шубы и вытащил оттуда огромный сотовый телефон допотопной конструкции. Это был наверно один из самых первых сотовых телефонов, и дети, никогда не видевшие такого, смотрели на этот музейный экспонат с ещё большим удивлением, чем на летящих по небу оленей. Санта, нацепив поглубже на нос очки и шевеля губами, стал было набирать номер на панели телефона, но дедушка быстро остановил его:

— Извините, Санта, но можно поинтересоваться — куда вы звоните?

— Домой, конечно. Предупредить, что мы едем. Чтоб нас встречали, и чтобы Миссис Клаус приготовила ужин.

— Вы знаете, — мягко сказал дедушка, придерживая руку Санты, — наверно, не стоит их беспокоить. Пусть наш прилёт будет для всех сюрпризом — кому-то приятным, а кому-то… Кстати, Санта, — попытался дедушка сменить тему, — а почему вы до сих пор пользуетесь таким старинным телефоном? Айфон куда удобнее и меньше, и навигатор там есть, и интернет, и многое другое.

— Молодой человек, — торжественно ответил Санта-Клаус. — Мы, Санта-Клаусы, сотни лет пользуемся одними и теми же вещами, теми же заклинаниями, и выполняем всё ту же почётную работу. Мы верны традициям и не любим новомодных и быстро меняющихся игрушек.

Он, видимо, собирался и далее вещать что-то напыщенное, но в этот момент сани слегка наклонились и стали быстро снижаться, будто скользя по невидимой горке. Все вцепились в поручни. Дедушка, упёршись ногами в пол, прижал к себе детей, и только один Лёнька услышал, как он тихо буркнул себе под нос:

— Ну, конечно, сотни лет. Ха! Да этому допотопному телефону от силы лет тридцать, а все заклинания, старый фокусник, ты давно уже перезабыл и бормочешь под нос всякую ерунду.