Охота на Сезанна

Глава 1

Санкт-Петербург, несмотря на запущенность, оставался жемчужиной среди российских городов. Город пережил революцию, девятьсот дней блокады во время Второй мировой войны, когда погибло около миллиона человек, затем благотворное невмешательство со стороны властей в течение десятилетий правления коммунистов. Это город островов и мостов, построенный на берегах Невы. Вопреки всему, главные учреждения Петербурга сохранились, так же как и дух горожан, которые с любовью называют свой город Питером, как называли и тогда, когда он носил имя Петроград или Ленинград. Невзирая на все невзгоды, университет, библиотеки и музеи держались с удивительной стойкостью.

А один музей, Эрмитаж, даже переживал возрождение. По указу Екатерины Великой роскошные залы Зимнего дворца были превращены в художественные галереи. Со времен Петра Великого и до революции агенты императоров и императриц разыскивали по всему свету шедевры, в результате в царской коллекции оказалось восемь тысяч картин и в пять раз больше рисунков. Собрание Эрмитажа занимает четыре здания; в гигантском музее тысяча залов и сто семнадцать лестниц.

Было раннее утро. Спугнув голубей, копавшихся в мусоре на широком тротуаре, молодая женщина уверенно прошла к служебному входу. Каждое утро Елена Петрова приходила в музей рано. Она была предана делу, кроме того, недавно защитила диссертацию по западноевропейскому искусству, что принесло ей признание и повышение по службе. Ее назначили помощником хранителя в отделе западноевропейской живописи и скульптуры 1850 – 1917 годов – должность чрезвычайно ответственная. Собрание картин этого периода в Эрмитаже было одним из самых больших в мире и считалось поистине бесценным.

Елена несла с собой тяжелую матерчатую сумку, в которой лежали книги и блокноты, а также термос с крепким чаем и большая плюшка с корицей, испеченная ее бабушкой. Из окна в приемной она видела, как лучи восходящего солнца отражались от шпиля Петропавловского собора в исторической крепости на другой стороне Невы.

Каждый день, еще до появления остальных сотрудников, Елена проходила по длинным коридорам и галереям, где она могла побыть одна, в тишине. Сначала она отправилась в Малахитовую гостиную, чтобы прикоснуться к резной фигурке купидона, который стал ее личным талисманом, а потом поднялась в галереи, где размещались ее любимые художники. В зале 318 находились, помимо других, работы Писсарро и Сезанна. Елена объединила творчество этих живописцев, повесив их картины на одну стену; она знала, что художники были близкими друзьями и что близких друзей у Поля Сезанна было немного.

Два окна в небольшом зале выходили на Дворцовую площадь и Александровскую колонну из красного гранита, высотой около девяноста футов, освещенную сейчас ранним солнцем. Елена медленно вошла в зал, ее взгляд скользнул по пейзажу Коро, по двум деревенским сценам Писсарро. Рядом с дверным проемом висели две картины Сезанна: пейзаж и «Автопортрет в каскетке».

Елена подошла к портрету и с ужасом заметила, что с ним что-то не то. Она сделала еще шаг, и ей показалось, что лицо Сезанна закрашено. Елена дотронулась до портрета и обнаружила, что краска на том месте, где была голова, превратилась в желеобразную массу, которая отваливалась от полотна, а светлое пятно – это побелевший холст.

В ужасе и отчаянии глядя на картину, Елена вскрикнула, схватилась за лицо. Несколько минут она не могла двинуться с места. Ее переполнял гнев. «Что за изверг!» – воскликнула она, развернулась и побежала. Остановилась она только у величественной лестницы. Сев на верхнюю ступеньку, Елена опустила голову, обхватила руками колени и заплакала.