Охота на Сезанна

Глава 50

В полицейское отделение в Лионе поступили указания, согласно которым американец, показывающий принадлежащую ему картину Поля Сезанна, должен быть обеспечен VIP-охраной, такой же, какую получил бы второстепенный правительственный чиновник из страны такой значимости, как, скажем, Белиз. В гранд-отель «Конкорд» был направлен новоиспеченный лейтенант, с тем чтобы официально посоветовать Ллуэллину согласиться на то, чтобы один полицейский находился за дверью его номера, а другой у лифта в вестибюле.

– Планы по обеспечению вашей безопасности обсуждаются прямо сейчас.

Он отдал честь и удалился.

– Не сказать ли Оксби, что по шкале от одного до десяти твоя безопасность находится где-то ниже нуля? – поинтересовался Скутер Олбани.

Ллуэллин хитро улыбнулся:

– Оксби знает.

Он пошел в спальню, вынул из сумки кобуру и вытащил из нее пистолет «Беретта 950-БС». Он держал оружие, и ему казалось, что полированный черный металл пульсирует. Пистолет был тяжелым, хотя по внешнему виду этого нельзя было сказать. Ллуэллин надел кобуру, вложил в нее пистолет, посмотрелся в зеркало, похлопав себя по заметной выпуклости под левым плечом. В 6.30 прибыл сержант полиции и заявил, что лейтенант ждет в полицейской машине перед отелем. В сопровождении единственного мотоцикла с синими мигающими огнями они поехали по запруженной Рю де ла Републик к Музею изящных искусств.

На банкет в главном зале собрались местные сановники, раздавались похвалы и возгласы восхищения из уст искусствоведов из университета и хранителей музея. В восемь столы унесли, расставили стулья, публика и пресса начали заполнять зал. Как и в Париже, но уже с меньшим акцентом Ллуэллин произнес краткую речь на французском. Он сдернул каштановую ткань и страстно заговорил о картине и ее значении для Франции.

– Но приезжайте в Экс-ан-Прованс, – сказал он, – там вы получите удовольствие от созерцания более чем двухсот картин и рисунков Поля Сезанна.

Скутер Олбани заснял двадцать минут подходящего материала, и местная пресса сняла на камеру и проинтервьюировала Ллуэллина.

В глубине зала стоял Педер Аукруст. Он редко обращал взор на кафедру, Ллуэллина или картину. Он искал в публике знакомые лица, которые видел в музее д'Орсэ в Париже. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что память его не обманывает. Он насчитал трех не особо опасных охранников из музея и двух полицейских. Он был уверен, что были еще, но не смог их обнаружить. Особое внимание привлек черноволосый человек, одиноко стоящий возле кафедры. Аукруст встретился взглядом с Сэмом Тернером – это был он. Сэм тоже изучал лица в толпе.

– Вы были очень гостеприимны, – сказал Ллуэллин напоследок. – Через несколько дней мы будем в Авиньоне. – Публика слушала его внимательно, оценив тот факт, что американец говорил по-французски, притом весьма сносно. – Перед отъездом я хочу напомнить вам, что жестокий и злой человек уничтожил четыре автопортрета Поля Сезанна, и все еще велика опасность, что погибнут другие картины. Это наша ответственность – ваша и моя – проследить за тем, чтобы такого не произошло. Присоединяйтесь ко мне в Экс-ан-Провансе на следующей неделе! Приезжайте отпраздновать величие Поля Сезанна! – Ллуэллин с воодушевлением помахал рукой и воскликнул: – «А bientot»![28]

В толпе поднялся гул, потом раздались аплодисменты и послышались крики: «Vive le Cezanne! Vive Llewellyn!»[29]

На обратном пути мотоцикла уже не было. Объяснили это тем, что на шоссе на севере города произошла серьезная авария и офицера на мотоцикле отправили туда регулировать движение. Вскоре после одиннадцати Ллуэллин прослушал по телефону спокойные уверения Джека Оксби в том, что весь вечер он находился под неусыпным надзором.

– Да со мной тут один сонный охранник в коридоре,– пожаловался Ллуэллин, он уже не был так беспечен, как раньше.

– Мы вам как родная мать, – уверял его Оксби.

– Я видел только Сэма Тернера.

– Это только для виду, – сказал Оксби. – Включите телевизор. Вы в последних новостях у Скутера.

Ллуэллин включил телевизор в спальне. Там была картина крупным планом, потом камера отъехала, и Ллуэллин увидел себя. Клайд услышал, что из телевизора раздается знакомый голос, вспрыгнул на кровать и залаял. Зазвонил телефон, ответил Фрейзер.

– Рад вас слышать, – дружелюбно сказал он. – Где вы находитесь?

– Это… сюрприз, – ответили в трубке. – Можно поговорить с мистером Ллуэллином?

Фрейзер подал трубку Ллуэллину.

– Вы не поверите, сэр, но это Астрид.

Ллуэллин схватил трубку.

– Где ты, милая? – спросил он, как взволнованный отец.

– Я… я в Лионе. Удивлен?

– Конечно, удивлен. Ты не говорила, что приедешь в Лион.

– Я не собиралась, но в Париже случилось нечто ужасное, и мне нужна твоя помощь. Я прочитала в газетах, что ты едешь сюда. Ты сердишься?

– Конечно нет, но что произошло?

– Кто-то ворвался в номер в отеле, и он… он напал на меня.

– Боже мой! Ты пострадала?

– Немного, но еще больше напугалась. Он забрал мои деньги и билеты на самолет.

– Откуда ты звонишь?

– С вокзала недалеко от твоего отеля.

Помолчав, Ллуэллин сказал:

– Есть маленькая проблема. Дай мне номер, я тебе перезвоню.

Он записал номер и позвонил Оксби.

– Помните Астрид Харальдсен? Кажется, ее сильно напугали в Париже, в ее номер ворвались и забрали деньги и билеты на самолет. Она только что звонила мне с вокзала и просит о помощи. Что мне делать?

– Черт! – Оксби помолчал несколько секунд. – Вы ее хотите видеть?

– Я… думаю, да, – сказал Ллуэллин, запинаясь. – Но нельзя. Или можно?

– Скажите ей, что ее заберет Фрейзер.

– Вы сказали, что со мной может поехать только Фрейзер.

– Но мы же добавили Скутера. Я думаю, не стоит оставлять девушку в беде.