Охота во тьме

Глава 4. Танец хищников.

Риддик скользил сквозь лабиринт вентиляционных шахт, но что-то было не так. Его сердце колотилось слишком быстро, слишком громко — как барабан, выдающий его местоположение. Лоб покрылся испариной, дыхание стало поверхностным. Непривычные ощущения для человека, сделавшего хладнокровие своей второй натурой.

Он остановился, прижав ладонь к металлической поверхности шахты, чувствуя вибрацию. То ли от злости на себя за проявление слабости, то ли от ярости к вожаку ксеноморфов, который пробудил в нем это забытое чувство. Тело предательски подрагивало.

«Возьми себя в руки, — приказал он сам себе. — Страх — роскошь, которую ты не можешь себе позволить».

Впереди забрезжил свет — решетка, выходящая в широкий технический коридор. Риддик подполз ближе, его серебряные глаза уловили движение. Хищник. Даже в полуактивированном режиме маскировки инопланетный охотник был заметен — размытый силуэт, искажающий пространство вокруг себя, как жар над раскаленным асфальтом.

Риддик наблюдал, впитывая каждую деталь — как существо двигалось, как держало оружие, как поворачивало голову, сканируя окружение. Каждый элемент брони, каждая техническая деталь его костюма запоминались, каталогизировались, оценивались.

Первый ксеноморф появился справа — черная молния, вылетевшая из бокового коридора. Но Хищник был готов. Плазменная пушка на его плече развернулась с механической точностью и выстрелила — ярко-синий заряд прошил воздух и разорвал голову твари. Зеленоватая кислота брызнула на стену, мгновенно прожигая металл.

Второй ксеноморф атаковал сверху, спрыгнув с потолочных перекрытий. Хищник извлек с пояса диск — идеально круглый, с лезвиями по периметру. Броском, который показался бы невозможным физически, он запустил оружие. Диск срикошетил от стены, от потолка и вонзился в череп существа, расколов его пополам.

Ксеноморф рухнул на пол, дергаясь в предсмертной агонии. Диск, вырвавшись из черепа, продолжил свой смертоносный полет и вонзился в стену — в считанных сантиметрах от лица Риддика, скрытого во тьме вентиляции.

Тишина. Риддик не шевелился, не дышал. Каждый нерв, каждая клетка его тела застыли в абсолютной неподвижности — искусство, отточенное годами выживания в самых жестоких тюрьмах галактики. Даже воздух вокруг него, казалось, замер.

Диск, вонзившийся в металл в миллиметрах от его лица, вибрировал на частоте, почти неуловимой для человеческого уха, но Риддик слышал этот звук — тихий, поющий голос смерти. Тончайшая струйка крови стекала по его щеке от микроскопического пореза — диск прошел настолько близко, что срезал несколько клеток кожи.

Медленно, очень медленно, он протянул руку и извлек диск из металла. Оружие было теплым на ощупь, идеально сбалансированным, с узорами на поверхности, напоминающими древние руны. Риддик провел пальцем по краю — острее бритвы. Одним плавным движением он закрепил трофей на поясе

Из темноты бокового коридора возникла новая угроза. Третий ксеноморф был не просто крупнее своих предшественников — он был другим. Черная хитиновая броня с синеватым отливом, более массивный череп с гребнем, выступающие шипы на спине и суставах. Движения этой особи отличались от хаотичной агрессии рядовых особей — в них чувствовался расчет, тактика, почти разумный подход.

Это был преторианец — телохранитель королевы или вожака.

Существо не бросилось в атаку немедленно. Оно замерло в дюжине шагов от Хищника, изучая противника. Удлиненный череп поворачивался из стороны в сторону, слепое лицо без глаз каким-то образом оценивало ситуацию. Из пасти медленно стекала вязкая слюна, прожигающая пол с шипением.

Хищник тоже не спешил атаковать. Он выпрямился во весь рост, расправил плечи, демонстрируя полную готовность к бою. Маска скрывала его лицо, но поза выражала абсолютную уверенность в своих силах. Одним плавным движением он извлек из наручей церемониальное копье — телескопическое оружие, мгновенно удлинившееся до полных двух метров.

Оба противника кружили, примеряясь друг к другу. Воздух между ними словно наэлектризовался, каждая молекула вибрировала от напряжения.

Преторианец атаковал первым — рывок такой стремительный, что Риддик, даже со своим улучшенным зрением, едва уловил движение. Ксеноморф преодолел разделяющее их пространство одним прыжком, все четыре конечности выброшены вперед, когти готовы разорвать, челюсти широко раскрыты.

Хищник встретил эту лавину смерти с неожиданной грацией. Уклонившись буквально на миллиметры, он развернулся вокруг своей оси, позволяя ксеноморфу пролететь мимо, и нанес удар копьем, целясь в уязвимый сочленение между шейными пластинами.

Но преторианец оказался быстрее, чем выглядел. Извернувшись в воздухе физически невозможным образом, он ударил хвостом по древку копья, отклоняя смертельный удар. Одновременно его задние конечности зацепились за потолочные коммуникации, и тварь буквально повисла над Хищником, капая кислотной слюной.

Это был танец смерти, исполненный с почти артистической грацией. Каждое движение точно рассчитано, каждый выпад предугадан и парирован, каждый шаг — часть смертельной хореографии.

Хищник перекатился вперед, уходя от капель кислоты, и выстрелил из наплечной пушки. Синеватый сгусток плазмы ударил в то место, где секунду назад был ксеноморф, но существо уже переместилось, скользя по потолку как извращенная пародия на паука.

Преторианец спрыгнул, целясь в спину Хищника, но инопланетный охотник ожидал этого. Он развернулся с молниеносной скоростью и встретил атаку копьем, выставленным как пика. Наконечник вошел в плечо ксеноморфа, но вместо того, чтобы отступить, тварь использовала это как преимущество — насадив себя глубже на копье, она оказалась достаточно близко, чтобы нанести удар когтями.

Хитиновые лезвия прочертили глубокие борозды на нагруднике Хищника. Брызнула зеленоватая кровь — но не ксеноморфа, а самого охотника. Казалось, ничто не могло пробить эту высокотехнологичную броню, но преторианцу это удалось.

Хищник отбросил существо мощным ударом, вырвав копье из раны. Ксеноморф отлетел к стене с такой силой, что металлические панели погнулись. Но вместо того, чтобы рухнуть, тварь оттолкнулась всеми четырьмя конечностями и метнулась обратно в бой.

Удар. Уклонение. Контрудар. Блок. Каждое движение — на грани возможностей обоих существ. Когти ксеноморфа скрежетали по браслетам Хищника, оставляя глубокие борозды в металле. Хвост преторианца хлестал как живой кнут, целясь то в горло, то в глаза охотника.

Один особенно мощный удар хвостом едва не обезглавил Хищника, но тот перехватил смертоносное оружие одной рукой. Мощные мускулы вздулись под кожей с пятнистым узором, когда он сжал хвост с нечеловеческой силой.

Преторианец взвыл — звук, похожий на скрежет металла по стеклу, усиленный в тысячу раз. Но даже с удерживаемым хвостом он оставался смертельно опасен. Изогнувшись под неестественным углом, ксеноморф вцепился всеми четырьмя конечностями в Хищника, когти впились в плоть между пластинами брони.

Они покатились по полу — два идеальных убийцы, слившиеся в смертельном объятии. Металлические переборки сминались под их весом, искры летели от контакта с оборудованием. Кислотная кровь ксеноморфа прожигала пол, смешиваясь с люминесцентной зеленью крови Хищника.

Даже прижатый к полу, с частично поврежденной броней, Хищник излучал смертоносную эффективность. Свободной рукой он активировал наручные лезвия — парные клинки, выдвинувшиеся с тихим, почти элегантным шипением. Металл с голубоватым отливом заискрился в тусклом освещении коридора.

Одним точным, хирургическим движением он отсек верхние конечности ксеноморфа. Хитиновая броня, способная выдержать прямое попадание плазменного заряда, разошлась под этими лезвиями как бумага. Отсеченные конечности упали на пол, продолжая конвульсивно дергаться, словно не осознавая своего отделения от тела.

Тварь взвыла — пронзительный, ультразвуковой крик, разрывающий барабанные перепонки. Риддик, наблюдавший за схваткой, почувствовал, как из его уха потекла струйка крови. Звуковая атака преторианца была оружием сама по себе.

Но даже искалеченный, лишенный основного оружия, ксеноморф не сдавался. С интеллектом, далеко превосходящим животную ярость обычных особей, он понимал, что проиграл, но стремился нанести максимальный урон перед смертью.

В последнем отчаянном броске, собрав все оставшиеся силы, преторианец выстрелил второй челюстью — внутренним ротовым аппаратом, выдвигающимся как гидравлический поршень. Эта биологическая пика устремилась прямо в визор маски Хищника — единственное уязвимое место в его защите.

Времени на уклонение не было. Хищник продемонстрировал реакцию, которая казалась невозможной даже для его вида. Свободной рукой, двигаясь быстрее мысли, он перехватил выдвигающийся орган в миллиметре от своего лица. Мускулы предплечья вздулись от чудовищного усилия, удерживая рвущуюся вперед челюсть.

С рычанием, в котором слышалась не только ярость, но и уважение к достойному противнику, Хищник рванул на себя. Биомеханическая структура, соединяющая вторую челюсть с основным черепом преторианца, не выдержала нагрузки. С влажным треском, похожим на звук ломающегося дерева, челюсть была вырвана целиком.

Зеленоватая кровь ксеноморфа брызнула фонтаном, заливая коридор кислотным дождем. Металлические панели шипели и плавились, электропроводка искрила, выжженная агрессивной субстанцией. Даже броня Хищника не была полностью защищена — кислота оставляла на ней дымящиеся следы.

Преторианец, лишенный конечностей и основного оружия, все еще пытался атаковать — чистый инстинкт выживания, не затуманенный болью или страхом. Его тело изгибалось, хвост, все еще зажатый в руке Хищника, напрягался, пытаясь вырваться.

С диким, торжествующим ревом, отразившимся эхом от стен и проникшим даже в самые отдаленные уголки корабля, Хищник активировал оба наручных лезвия. Синеватый металл засветился изнутри, словно наполненный собственной жизненной силой.

Одним слитным, почти танцевальным движением, он вонзил оба клинка в грудь ксеноморфа. Хитиновая броня, эволюционное чудо, созданное для защиты от любых угроз, не смогла противостоять этой атаке. Лезвия вошли между грудными пластинами, найдя единственную уязвимую точку.

Затем, с усилием, от которого вздулись все мышцы его тела, Хищник рванул руки в противоположные стороны. Лезвия прорезали тело преторианца изнутри, буквально разрывая его пополам от груди до таза.

Две половины существа упали на холодный пол.

Победив, он не ушел сразу. Риддик наблюдал, как инопланетный охотник извлек из-за пояса небольшой цилиндр и активировал его. Раскаленный металл засветился красным. Тщательно, почти ритуально, Хищник отсек хвосты поверженных врагов и прижег срезы, запечатывая кислоту внутри.

Трофеи были подвешены на его пояс — мрачные свидетельства успешной охоты.

Риддик, наблюдавший эту сцену из своего убежища, почувствовал невольное уважение. Перед ним был не просто убийца, не бездумное орудие смерти. Это был настоящий охотник с кодексом, с традициями, с ритуалами.

Но уважение не означало облегчения. На закрытом корабле, затерянном в космосе, с ксеноморфами на борту, появление еще одного смертоносного существа только усложняло задачу выживания.

Хищник, закончив свой ритуал, активировал маскировку полностью и растворился в коридоре.

***

Из бокового коридора выбежал человек в странном инженерном костюме — массивном, с многочисленными металлическими пластинами и встроенными сенсорами. Шлем с тремя вертикальными прорезями для обзора скрывал лицо. Но что действительно привлекло внимание Риддика — оружие в руках незнакомца.

Это не было стандартным огнестрельным или энергетическим оружием. Устройство напоминало модифицированный инженерный инструмент — с тремя вращающимися лезвиями, установленными на конце, и генератором плазмы, интегрированным в рукоять. Резак. Промышленный инструмент, превращенный в смертоносное оружие.

«Инженер, — мгновенно определил Риддик. — Выживший из технического персонала».

Словно в подтверждение его мыслей, из глубины коридора хлынула волна ксеноморфов — не менее десятка, мелких особей, но от этого не менее смертоносных. Они атаковали слаженно, волной, как единый организм.

Инженер встретил их с хладнокровием профессионала. Резак в его руках ожил, лезвия закрутились с невероятной скоростью, рассекая воздух с пронзительным визгом. Первый ксеноморф лишился головы одним диагональным движением. Второй был распилен вдоль, от черепа до хвоста. Третий получил заряд плазмы в грудь, разлетевшись кровавыми ошметками.

Риддик наблюдал за методичным истреблением тварей с профессиональным интересом. Инженер двигался экономно, без лишних движений, используя массивный костюм как преимущество, а не помеху. Четвертый, пятый, шестой ксеноморфы пали под его резаком.

Седьмая тварь попыталась зайти сбоку, но инженер развернулся и запустил в нее небольшой диск — временную мину, мгновенно разорвавшую существо.

Восьмой, девятый, десятый ксеноморфы погибли так же быстро, как и первые. Последнему инженер просто раздавил голову тяжелым ботинком, когда тот попытался подняться после падения.

Но он не заметил еще одну тварь, спускающуюся по стене за его спиной — бесшумно, как сама смерть.

Риддик действовал инстинктивно. Частично из уважения к человеку, который только что в одиночку уничтожил десяток монстров. Частично из-за необходимости в информации, которой этот инженер, несомненно, обладал.

Выбив решетку вентиляции одним ударом, Риддик скользнул вниз с грацией хищника. Его рука обхватила инженера поперек груди, а другая зажала визор шлема, погружая обоих в темноту ближайшей ниши.

— Не двигайся. Не дыши, — прошептал он прямо в аудиорецептор шлема.

Ксеноморф, потеряв цель из виду, проскользнул мимо их укрытия, принюхиваясь и поворачивая безглазую голову. Через минуту он скрылся в боковом коридоре.

— Какого черта? — прохрипел инженер, когда Риддик ослабил хватку.

— Я только что спас твою жизнь, — спокойно ответил Риддик. — А теперь ты можешь отплатить мне информацией. Что это за корабль и что здесь произошло?

Инженер снял шлем, обнажив изможденное лицо с глубокими тенями под глазами. Взгляд человека, видевшего слишком много смертей.

— Корабль называется «Ишимура», — ответил он, все еще тяжело дыша после схватки. — Добывающее судно компании «КЕК». Мы... мы наткнулись на что-то во время стандартной операции по добыче ресурсов. Обелиск. Черный артефакт неизвестного происхождения. После того, как мы подняли его на борт, начался ад.

Инженер сжал резак крепче, костяшки пальцев побелели.

— Сначала люди начали сходить с ума. Затем появились эти... твари. Они убивали экипаж, превращали мертвых в себе подобных. Инфекция распространилась по всему кораблю за считанные часы.

Он посмотрел Риддику прямо в глаза, не отшатнувшись от их серебристого блеска.

— Спасибо, что спас меня. Я... я должен найти свою жену. Она работала в медицинском отсеке, когда все началось. Если она еще жива...

Риддик кивнул. Он понимал это стремление, хотя сам никогда не испытывал подобной привязанности.

— Оставь один челнок для нас, — попросил инженер. — Если я найду ее... нам нужен будет способ выбраться отсюда.

— Один челнок, — согласился Риддик. — Но только если выберешься. Я не буду ждать.

Инженер кивнул, надел шлем и, проверив заряд резака, скрылся в коридоре.

***

Оставшись один, Риддик прислонился к холодной стене, позволяя мыслям течь. Естественный отбор. Пищевая цепь. Извечная борьба, где сильные пожирают слабых, а затем становятся пищей для еще более сильных.

Ксеноморфы. Хищник. Человек с резаком. И он сам. Кто из них находится на вершине этой импровизированной пирамиды? Кто выживет, когда все закончится?

В глубине сознания зашевелилось сомнение — чуждое, непривычное ощущение. Не оказался ли он, Риддик, всегда считавший себя верхушкой пищевой цепи, где-то посередине или даже в самом низу?

Он закрыл глаза, погружаясь в древнюю технику медитации своего народа. Фурианцы владели искусством успокоения разума даже в самых отчаянных ситуациях. Дыхание замедлилось, сердцебиение выровнялось. Мысли, как рой испуганных птиц, постепенно собрались в единый, сфокусированный поток.

Когда Риддик открыл глаза, они сияли с новой интенсивностью — холодные, безжалостные, как бездна космоса за бортом корабля.

— Я всегда на вершине пищевой цепи, — прошептал он, слова прозвучали как клятва. — Всегда.

С хищным оскалом, обнажившим острые зубы, он растворился в темноте коридора, став единым целым с тенями «Ишимуры».

Охота продолжалась.