Охотник на лис (Триллер Чарли Фокса, №12)

МЕРТВЫЙ ЧЕЛОВЕК НЕ УШЕЛ ТИХО. ЕСЛИ ТО, ЧТО БЫЛО

Если бы хоть что-то указывало на то, что с ним сделали, он умер, умоляя, проклиная, крича или сочетая всё это. Было время, когда я бы отдал всё, чтобы быть ответственным за это.

Уже нет.

По крайней мере, так я себе сказал, глядя на то, что осталось от его тела. Какая-то часть меня даже поверила в это.

Мертвец тоже не ушёл быстро. Большинство людей цепляются за жизнь, даже если она уже давно прошла. У меня было предчувствие, что для Майкла Клея последний миг наступил слишком рано. Я сохранял бесстрастное, спокойное выражение лица одним лишь усилием воли.

«Я так понимаю, этот парень тебе не очень понравился», — сказал Гартон-Джонс с порога резким голосом, который так не соответствовал его внешности скинхеда.

«но этот бедняга определенно не заслуживал такой кончины».

Он довёл меня до импровизированного морга, но оставил медикам откидывать простыню. Не брезгливость, решил я, а просто усталость. Он всё это уже видел, и ему не нужно было видеть это снова.

Я взглянул на него.

«Нет», — согласился я, не вдаваясь в подробности.

По правде говоря, сказать, что покойник мне не очень понравился, было бы сильным преуменьшением. Я решил, что в сложившихся обстоятельствах моё мнение о том, как он умер, лучше оставить без комментариев.

Гартон-Джонс, похоже, всё равно догадался. Он переступил с ноги на ногу, словно хотел подчеркнуть свою проблему, но потом решил, что это того не стоит. Он был крупным мужчиной.

от жары и напряжения он наклонился так низко, что бронежилет, который он носил словно деловой костюм, начал обвисать на его теле.

«Как долго Клэй был здесь?»

«Примерно полтора года, с перерывами». Он пожал плечами. «Так он утверждал».

Что-то в его голосе меня тронуло. «Да?»

«Streetwise International только недавно подписала контракт, как вы, уверен, знаете», — спокойно ответил Гартон-Джонс. «Клей работал у нашего предшественника. Он хотел остаться. Нам нужно было знание местных условий».

Я посмотрела на него с минуту, склонив голову набок, и решила: «Тебе он тоже не очень понравился».

«Я не устраиваю конкурс популярности, мисс Фокс. Мне не обязательно нравиться этот парень. У него был солидный опыт, и его рекомендовали. Главное, чтобы ему можно было доверять в работе, — это всё, чего можно от него требовать».

«А он мог бы?»

"Что?"

«Доверить ли мне выполнение этой работы?»

И вот снова эта короткая пауза, эта напряжённость в голосе при ответе. «Я ожидаю, что все здесь выложатся на сто десять процентов», — наконец сказал он. «Иногда у меня возникало ощущение, что Клей не совсем сосредоточен на задаче, что у него, возможно, есть какие-то дополнительные дела. Я внимательно за ним следил, но он умел соблюдать строгий порядок — никогда не было никаких серьёзных последствий».

«В любом бизнесе есть неписаное правило: нанимать людей нужно за их профессиональную квалификацию, а увольнять — за личные недостатки», — сказал я.

«Если вы спрашиваете, уволил бы я его, если бы у меня была на то причина, то ответ — да, я бы так и сделал». Он вздохнул, бросив взгляд на убитого. «Полагаю, он был вполне приличным солдатом».

Я почувствовал, как мои губы скривились. «Это звучит как утешительная похвала».

«Есть и худшие способы остаться в памяти».

Как подлый и трусливый , подумал я. Как чудовище.

Я отвернулся, кивнул медику, и тот накрыл изуродованное лицо мужчины простыней.

« Бывший солдат, верно? Я думал, обе войны в Персидском заливе официально закончились. Что вы и ваши люди были здесь просто… как вы там выразились? Для зачистки».

На секунду он замер, и я поняла, что он помнит эти слова — это были его собственные слова, сказанные ему еще при нашей первой встрече много лет назад.

Другая страна, другое время. Мы расстались с невольным уважением друг к другу, которое я не принял за дружбу.

Его губы растянулись в невеселой улыбке, но когда он заговорил, голос его был холоден.

«Напоминаете мне о моих корнях, мисс Фокс? Пытаетесь втереться в доверие, что в прошлый раз, когда мы виделись, я командовал шайкой прославленных охранников, пытавшихся приструнить этот грязный квартал на севере Англии?»

«Вовсе нет», — я немного подождал. «У них не хватило сообразительности, чтобы быть охранниками».

Он хмыкнул. Я взглянул на пару, стоявшую прямо в коридоре.

Мужчина и женщина. Как и Гартон-Джонс, они были одеты в светло-коричневые брюки-карго и чёрные рубашки-поло с логотипом компании Streetwise на левом рукаве. Но снаряжение, прикреплённое сверху, было исключительно военного образца, и по их глазам, рукам и позе я понял, что они не в первый раз на ярмарке.

Я не узнавал лиц, но взгляды были мне знакомы. Я мысленно отметил, что не буду поворачиваться спиной ни к кому из них.

Я многозначительно перевёл взгляд на Гартона-Джонса. «Скорее, это прославленные бандиты».

Морщинки вокруг его глаз сузились на мгновение. «Ну, кажется, я припоминаю, что ты был всего лишь сующим нос благодетелем, чьим единственным заработком было то, что он подрабатывал в трико в местном спортзале».

Не было ложью, что в те дни я бродил по течению, всё ещё потерянный после армии, но спортзал, где я работал, был скорее жалким хламом, чем гетры и аэробика. Я там чуть не умер. И ещё раз, когда деспотичные методы Гартона-Джонса превратили этот «дегенеративный район» в поле боя.

Но я улыбнулась в ответ, главным образом потому, что знала, что это его разозлит, особенно когда мы оба знали, что его просили оказывать мне всевозможные знаки внимания.

«И вот мы здесь, Иэн, оба. Кто бы мог подумать?»

Он издал еще один хрюкающий звук, который мог означать что угодно или ничего, и повернулся на каблуках, дернув головой в своего рода универсальном жесте «следуй за мной».

Жест. Я не торопился, выполняя его просьбу, и в последний раз окинул взглядом закутанную фигуру.

«Гори в аду, Клэй», — пробормотал я. «Ты заслужил своё место там».

И я вышел из морга, не оглядываясь.

Гартон-Джонс ждал меня чуть дальше по коридору, и в позе его плеч было слышно нетерпение. Пара стояла по обе стороны от него, словно пара сфинксов. Голые каменные стены выражали больше эмоций, чем их лица.

У входа в здание они задержались ровно настолько, чтобы надеть свои пуленепробиваемые солнцезащитные очки Wiley X. О да, у них были все необходимые игрушки.

Прежде чем выпустить нас, они провели проверку бронированного внедорожника Streetwise.

На мой взгляд, это было показушно и совершенно ненужно. Одного взгляда на толпу уличных ребят, столпившихся вокруг них с протянутыми руками, должно было быть достаточно, чтобы понять: никто не подбросил им никаких неприятных сюрпризов.

В противном случае эти дети держались бы подальше от зоны взрыва. На юге Ирака растёшь быстро и осмотрительно. Или не растёшь вообще.

Может быть, это представление было мне на руку. Или, скорее, потому, что они оба знали, что я работаю в престижном частном охранном агентстве Armstrong-Meyer в Нью-Йорке, и надеялись, что я найду таланты. На всякий случай у каждого на рубашке над левым соском было услужливо вышито имя вместе с группой крови. Очень вкусно.

На улице было 40°C. Такая сухая жара, что слюна с языка слетает, а губы трескаются в промежутках между ударами сердца.

Во внедорожнике были темные стекла по всему периметру, но даже при работающем на полную мощность кондиционере в первые несколько минут создавалось ощущение, будто сидишь в духовке с вентилятором.

Я изучил карты Басры, прежде чем приземлился в соседнем Кувейте всего двадцать четыре часа назад. Я знал, что нам следовало лететь номинально на юг, даже с учётом осторожности маршрута. Было чуть больше полудня по местному времени. Солнце било мне прямо в глаза от огромного бокового зеркала, хотя должно было быть где-то впереди.

Я взглянул на парня рядом со мной на заднем сиденье. Рукава его поло обтягивали его чрезмерно развитые бицепсы, волосы были коротко подстрижены, но не так остро, как у Гартона-Джонса. Судя по вышивке на его фирменном поло, его звали Бейли (первая группа крови положительная). Я сидел справа от него, прямо за Гартоном-Джонсом.

За рулём была женщина. Её звали Доусон (группа А положительная).

У нее была маленькая, компактная фигура, похожая на песочные часы.

Если предоставить форму самой себе — строго контролировать. Я подозревал, что они оба проводили много времени в спортзале отеля, когда не были на дежурстве.

В какой-то степени их расположение было логичным. Руки водителя были заняты управлением машиной, поэтому у Бейли был сектор обстрела слева. У Гартона-Джонса был правый. Они не сочли нужным предложить мне оружие, да я и не просил. Возможно, они посмотрели на повязку на моём левом предплечье и решили, что я всё равно не смогу его держать.

«Простите, ребята, но куда мы идем?»

«На базу», — сказал Гартон-Джонс, не поворачиваясь на своем месте.

Ложь.

За зашторенными окнами движение было хаотичным. Повозки с ослами смешивались с перегруженными грузовиками, новыми пикапами и старыми японскими седанами, не импортированными ни в Великобританию, ни в Америку. Полосы движения были лишь условностью. Если появлялся просвет, как минимум две-три машины пытались его заполнить. На большинстве развевались вымпелы, значение которых я ещё не понимал и подозревал, что они мне не понравятся, когда я это сделаю.

Здания вдоль нашего маршрута были в основном невысокими, грязными и покрытыми пылью, некоторые представляли собой лишь голые бетонные каркасы там, где строительство давно прекратилось. Самыми высокими сооружениями, безусловно, были богато украшенные башни мечетей.

Я наклонился к Бейли, чтобы получше рассмотреть особенно величественную фигуру, проезжавшую мимо с его стороны машины, и указал на окно через него.

«Извините, но знаете ли вы, что это...?» — начал я.

Когда он автоматически повернулся, следуя за моим взглядом, я ударил его в горло сжатым кулаком, не обращая внимания на острую боль, пронзившую мою левую руку. Затем я снял с его бедра пистолет «Глок», пока он дергался, задыхаясь.

Я дернул за ремень безопасности Гартона-Джонса, приставил дуло к его уху и наклонился ближе.

« Куда , ты сказал, мы идем?»

Доусон чуть не задела старый минивэн с наклейками на боку, подозрительно похожими на изображение бен Ладена. Она резко затормозила, и в неё чуть не врезался сзади грузовик, нагруженный цементными блоками.

Она снова нажала на газ. Вокруг нас раздались гудки.

Гартон-Джонс взревел: «Господи Иисусе, женщина! Да успокойся же ты, прежде чем нас всех убьёшь!», и было непонятно, кого из нас он имел в виду.

«Я спокоен . Передайте своим ребятам, чтобы они отступили, и тогда — в последний раз —

скажи мне: Куда. Мы. Идём ?

На секунду он подумал об упрямстве, просто так, ради удовольствия. Надо отдать ему должное, он отбросил эту мысль так же быстро, как она возникла. Он кивнул водителю, которая сгорбила плечи и нахмурилась, глядя в зеркало заднего вида.

Я отпустил ремень безопасности Гартона-Джонса, перехватил «Глок» и отдал его ему рукояткой вперёд. В тот момент это казалось лучшим вариантом, чем отдавать его Бейли. Гартон-Джонс посмотрел на пистолет и бросил на меня быстрый взгляд. На его губах мелькнула угрюмая улыбка.

«Это не первый раз, когда ты направляешь на меня такое оружие. Надеюсь, это будет последний».

«Это зависит больше от вас, чем от меня», — сказал я. «И вы не ответили на вопрос».

«Мы едем на место происшествия».

«Сцена?»

«Преступления, мисс Фокс. Я отвезу вас на место, где погиб Клей.

Место, где Шон Мейер замучил его до смерти.

OceanofPDF.com

ДВА

«МЫ НЕ ЗНАЕМ, ГДЕ СЕЙЧАС ШОН, НО МЫ ЗНАЕМ, ГДЕ

«Он был вчера», — сказал мне Паркер Армстронг менее сорока восьми часов назад. «И вам это понравится не больше, чем мне».

Мы находились в грузовом отсеке транспортного самолёта Lockheed Martin C-130 Hercules. Обычно попытка хоть как-то поговорить на фоне рёва четырёх мощных турбовинтовых двигателей была бы безуспешна, но Паркеру удалось раздобыть для нас двоих пару гарнитур со встроенными переговорными устройствами. Экипаж сообщил нам, что мы на отдельном канале и нас никто не услышит. Разговаривать всё ещё было сложно, но это было лучше, чем кричать.

Мы оба жили далеко от Нью-Йорка, который Паркер называл своим домом с самого рождения. Я усыновила его, когда мы с Шоном переехали из Великобритании.

Всего пару лет назад я работал на него. С тех пор я прошёл много дорог.

Но сейчас я был близок к смерти из-за задания, которое едва не убило меня. Паркер не знал, насколько близко, а я не собирался ему рассказывать. Если бы узнал, подозревал, что он бы даже не рассказал мне о Шоне, не говоря уже о том, чтобы послать меня за ним.

«Просто выкладывай, Паркер. Ты же мне уже сказал, что он переправился из Кувейта в Ирак. Что потом?»

Паркер наклонился вперёд, положив предплечья на колени. Судя по всем фотографиям, его коротко стриженные волосы рано поседели, но он вдруг стал выглядеть постаревшим и уставшим до мозга костей.

«В Басре обнаружили тело мужчины», — начал он, заметил выражение моего лица и поспешил продолжить. «Нет, нет, это не Шон. Его опознали как парня по имени…

Майкл Клей. Бывший спецназовец, работает на частную военную компанию. Ты его знаешь.

Последнее можно было бы задать вопросом, но не стал. Паркер слишком хорошо подготовился для этого.

Как только он упомянул имя Клея, меня обрушил поток образов, стремительных снимков крупного парня с рыжеватыми волосами и приплюснутым носом боксёра. Шея быка и сила не уступали ему. Он был склонен к молчанию, поэтому некоторые ошибочно принимали его за обычного тупоголового бойца. Ошибочно. У него был быстрый ум и хорошее стратегическое мышление. И если он говорил немного, то когда говорил, его обычно стоило послушать.

Вплоть до того момента, как он сказал остальным: «Держите ее...»

Знакомая тирада развернулась у меня в голове.

Доналсон, Хакетт, Мортон и Клей.

Мортон был мёртв. Это я знал наверняка. Теперь Клэй. Возможно, мне следовало что-то почувствовать. В голове возникла лишь пустота.

Я откашлялся. «Да, я его знал. Какое это имеет отношение к Шону?»

Взгляд Паркера остановился на мне, прежде чем ответить. В этом кратком взгляде я прочёл множество смыслов. Он знал, что случилось со мной в армии, и знал имена четырёх человек, ответственных за это. Если бы наш разговор проходил в более интимной обстановке, возможно, он бы настоял на своём. Я был благодарен, что этого не произошло.

Я выяснил, что до отъезда Шона из Нью-Йорка он поддерживал связь с Мадлен Риммингтон. Как вы знаете, она взяла на себя управление бывшим агентством личной охраны Шона в Великобритании. Она разыскивала его среди людей, с которыми он служил, — среди них был и Клей.

Я пожал плечами. «Ну и что? Он мог бы запланировать встречу выпускников».

«С теми, кто положил конец твоей армейской карьере. Да, конечно», — безапелляционно ответил он.

«Что он собирался сделать — купить им пива, как в старые добрые времена?»

Я откинулся на вибрирующий корпус самолета и на мгновение закрыл глаза.

«Какой он сейчас, Паркер? Твоя догадка так же хороша, как и моя».

«Послушай, я знаю, что он... изменился после комы. Да ладно, выстрел в голову? Нам повезло, что его вообще вернули».

«Но мы ведь не вернули его целиком, не так ли?»

Он вздохнул. «Нет, не видели».

«Честно говоря, я задавался вопросом, как долго вы собираетесь оставлять его имя над дверью в надежде, что там еще что-то от него осталось».

Некоторое время Паркер молчал. Мы покачивались в своих брезентовых креслах, воздух пульсировал в такт работе двигателей, а большой самолёт то и дело застревал в зонах турбулентности, словно грузовик, наезжающий на выбоины на грунтовой дороге.

«Я знаю, что для некоторых я, должно быть, кажусь счастливчиком — успокойся и позволь миру быть мне обязанным, — сказал он тогда. — Но я упорно работаю, чтобы заработать то, что имею.

И знаете что? Чем усерднее я работаю, тем мне больше везёт. Я не могу позволить никому в одиночку разрушить то, что я создал.

На самом деле, офисы частного охранного агентства Armstrong-Meyer располагались в престижном квартале Мидтауна, в шикарном здании, полностью принадлежащем семье Паркера. Если уж на то пошло, он, вероятно, мог бы жить на свой трастовый фонд и сделать карьеру, обедая в загородных клубах, играя в теннис и гольф. Вместо этого он отслужил в морской пехоте и применил полученные знания в частном секторе.

Если отбросить их общую военную службу и схожий этический кодекс, то окажется, что его происхождение не могло быть более иным, чем у Шона Мейера.

Шон изначально пошёл в армию, потому что перед ним был выбор: либо тюрьма, либо тюремное заключение. Его мать всё ещё жила в арендованном доме в захудалом поместье в северном английском городе Ланкастер. Это был тот район, где приходилось крутить колёса, чтобы местные грабители не открутили гайки по пути.

Он преуспел в армии, дослужился до сержанта и заслужил место в войсках специального назначения благодаря своим способностям и непреклонной решимости.

Только когда он начал со мной встречаться, у нас обоих все стало идти не так.

«Работа в ЧВК может быть опасной, — сказал я. — А Ирак — опасное место.

Кто скажет, что Клэй просто не...?

Паркер заставил меня замолчать, прищурив взгляд.

«Давайте сразу перейдём к делу, ладно? Шон выслеживает Клея, и через несколько дней после его прибытия в страну Клей оказывается мёртв. Медленно умирает».

"Значение?"

«Кто бы его ни убил, он первым заставил его страдать».

Мне было нечего на это ответить. Поэтому я промолчал.

«Когда я получил отчёт, Чарли, я высказал все те же аргументы, поверь мне. Шон встретился с Клэем, поспорил с ним. А потом парня нашли мёртвым. Всё... выглядит не очень хорошо».

«Как скоро вы сможете меня туда доставить?»

Он покачал головой. «Ты не в том состоянии, чтобы ехать в крайне нестабильную страну. Ты ранен. Левая рука и рёбра, наверное. О, ты неплохо это скрываешь, но я тебя уже достаточно хорошо знаю — по тому, как ты двигаешься».

«Я не планировал ни с кем ввязываться в драку».

Он криво улыбнулся. «С каких это пор тебя это останавливало?»

«Я правша. Так что это не помешает мне кого-нибудь застрелить».

«Вы меня не переубедите. Я говорю вам сейчас, потому что вы имеете право знать. Это не значит, что я готов санкционировать ваши действия против него».

«Ты думаешь, мне нужна твоя санкция, чтобы преследовать его?»

«Ты не справишься». Он заметил моё выражение лица, когда я начал подниматься, и поднял руку. «И прежде чем ты начнёшь меня терзать, просто выслушай меня сначала».

Я не без усилий утих и жестом пригласил его продолжать.

Он встретился со мной взглядом. «Я знаю лучше, чем кто-либо другой, на что ты способен, Чарли, ранен ты или нет. Думаешь, я бы сказал что-то подобное с лёгкостью?»

Его слова меня так задели, что я промолчал.

Он вздохнул. «Посмотрите на факты. Шон пропал из виду в зоне боевых действий.

Человек, которого он имел веские причины ненавидеть, мёртв — убит способом, который наводит на мысль о чём-то действительно личном. Какие выводы вы бы сделали?»

«Шон знал имена этих парней и то, что они сделали, задолго до того, как ему выстрелили в голову», — сказал я, что было одновременно и ответом, и уклонением от ответа. «Если бы он хотел их преследовать, у него тогда была масса возможностей».

Когда он ещё знал меня такой, какая я есть. Когда он ещё любил меня.

«Именно. И он этого не сделал», — сказал Паркер, словно это что-то доказывало. «Значит, что-то вывело его из равновесия, сбило с пути. Не могли бы вы прояснить, что именно?»

Я помедлил мгновение, а затем покачал головой. Я считал Паркера одним из своих самых близких друзей, но я солгал ему о том, что произошло после травмы Шона, о реальных обстоятельствах смерти человека, из-за которого он впал в кому.

Возможно, я и убеждал себя, что сделал это, чтобы защитить Паркера, но это было ложью. Я сделал это, чтобы он не подумал обо мне хуже, о том, что я сделал.

«Итак, если не было никакого провоцирующего события», — сказал он, пристально глядя на меня, как будто бросая вызов, чтобы я признался, — «тогда он окончательно сошел с рельсов».

«У вас нет ничего, кроме косвенных доказательств его ответственности за смерть Клея. Я думал, что именно вы, Паркер, обеспечите ему справедливый суд».

«В том-то и дело, что я не могу себе этого позволить. Ты же знаешь, как и я, что в нашей сфере деятельности успех или неудача зависят исключительно от репутации. Слухи о Шоне уже пошли. Чёрт возьми, я слышу их уже несколько месяцев. С тех пор, как он вернулся в поле».

«Ты имеешь в виду, с тех пор, как мы потеряли директора, с тех пор, как я его потерял».

«Да, с тех пор». Паркер провёл ладонями по лицу, словно пытаясь смыть с него следы усталости. «В любом случае, если станет известно, что Шон устроил какую-то кровавую бойню — независимо от того, правда это или нет, — этого вполне может быть достаточно, чтобы покончить с нами. Я просто… не могу этого допустить».

«Тем более, что мне нужно как можно скорее отправиться за ним. Найти его, узнать, что произошло на самом деле, и…»

«И что? Уговорить его? В этом-то и дело, Чарли. Если Шон напал на этого парня из мести, это односторонняя сделка. Ты же знаешь не хуже меня, что он не вернётся».

«Ты его сдашь?» — потребовал я, понимая, что удар в грудь предназначался не только для Шона, но и для меня.

«Я не мог так с ним поступить. Тюрьма его убьёт. Лучше дать ему другой выход».

«Один патрон в ствол и сказать ему, чтобы он поступил благородно, ты имеешь в виду?» Кислота в моем желудке выплеснулась в мой голос.

«Если он выберет этот вариант».

«А если он не сделает этого?» — спросил я. «В конце концов, вы считаете, что этот человек „полностью съехал с катушек“».

«Если его невозможно убедить, его нужно остановить. Как вы и сказали.

— Ирак — опасное место.

«Господи, Паркер. Ты говоришь об... убийстве».

Пауза, затем он кивнул, его лицо было мрачнее, чем я когда-либо помнил.

«И это , Чарли, как раз та часть, с которой, по-моему, ты не справишься».

OceanofPDF.com

ТРИ

ГАРТОН-ДЖОНС РАСКРЫЛ ДВЕРЬ В АДУ И

ЖЕСТОМ пригласил меня войти.

Я на мгновение замер, прежде чем подчиниться. Тем более, что все трое вылезли из внедорожника с оружием наготове. Возможно, это было стандартной процедурой для этого района Басры, но я не мог игнорировать возможность того, что они планируют применить его против кого-то поближе к дому. Бейли, в частности, отчаянно искал повод.

Мы находились к западу от города, на его обширной окраине. Здание, куда мы собирались войти, было построено из кирпичей, небрежно уложенных без какого-либо различимого узора. Между каждым кирпичом вытек раствор, словно червячные отливки. Готические арочные окна на первом этаже были заколочены изнутри. Над ним возвышался затейливо украшенный резной османский балкон, готовый в любой момент сползти по фасаду.

Обломки современного человека валялись на обочинах дорог — лохмотья пластика, лениво хлопающие на ветру, щебень и мусор. Жара была невыносимой, а запах — почти таким же отвратительным. Даже обычные дети-попрошайки отсутствовали.

Дальше я видел клубящийся грязно-оранжевый дым от сжигания газа на нефтяном месторождении Западная Курна. Нефть выкачивалась из земли с такой скоростью, с какой с ней могли справиться буровые вышки.

В воздухе царила атмосфера спешки и страха, когда Запад устремлял взоры на проблемы на севере, опасаясь, что контроль над добычей на юге может перейти к боевикам, как это случилось с гигантским месторождением Киркук. Жадность пропитала всё, словно слой жира.

Я подумал, что Люцифер будет чувствовать себя здесь как дома.

«После тебя», — сказал я Бейли.

Он подумал о споре. Я многозначительно посмотрел ему в шею.

Гартон-Джонс дернул головой, а Бейли нахмурился, но вошел. Он двигался легко, проходя через дверной проем под углом, чтобы свести свою видимость к минимуму.

Доусон последовал его примеру. Один автоматически пошёл налево, другой направо. Два человека, которые долгое время работали вместе. Которые знали, что нужно, не спрашивая и не ожидая ответа. Внезапно и остро я вспомнил о работе с Шоном.

Внутри здания было полумрак и чуть прохладнее. Трудно было определить его первоначальное предназначение. Стены здания когда-то были тщательно отделаны, но времена, когда оно вызывало хоть какую-то гордость, давно прошли. Единственной мебелью были складной пластиковый стол и металлический стул. Я предположил, что они уцелели только потому, что их нельзя было сжечь.

Я прошёл сквозь обломки и обвалившуюся штукатурку к арке, ведущей в более просторное и тёмное пространство в глубине. Я заглянул туда, но не вошёл. В воздухе стоял резкий запах гнилого мяса и засохшей крови. Я слышал, как жужжание мух эхом отдавалось от голых стен. Их жужжание от этого шума стало громче и громче, ещё больше сгущая тьму.

Я обернулся и увидел, что команда Streetwise наблюдает за моей реакцией. Если они надеялись вызвать шок или отвращение, то их ждало разочарование. Здесь не было ничего, чего я не видел раньше.

«Итак, ты хочешь мне это объяснить?»

Оба посмотрели на своего босса, словно спрашивая разрешения. Гартон-Джонс стоял у двери, его взгляд, по-видимому, был устремлен на улицу. Казалось, между ними ничего не произошло, но через мгновение Доусон сказал: «Мы нашли Клея всё ещё привязанным к стулу. Он был мёртв около четырёх часов. Мейер давно исчез».

«Откуда вы знаете, что Шон вообще был с ним?»

«Он приехал в отель перед тем, как мы отправились в глубь страны, и поссорился там с Клэем».

"Ой?"

«Понятия не имею, о чём речь, но что бы это ни было, Клэю это не очень понравилось. Он весь день был зол, не хотел рассказывать, что говорил Мейер и что его беспокоило».

Я мог представить себе большую часть того, что сказал Шон. И почему Клэю это не понравилось бы. Но мне не хотелось этим делиться.

«Если они встретились в отеле, зачем им встречаться здесь снова?»

«Оглянитесь вокруг, — сказал Доусон. — В таком месте можно кричать вечно, и никто даже глазом не моргнет».

«Согласен, как место для допроса это вполне приемлемо», — сказал я. «Но Шон вряд ли мог найти такое место в течение сорока восьми часов после прибытия. Скорее всего, это был выбор Клея. Так что, если он уже встречался с Шоном, и у них были… разговоры, зачем, чёрт возьми, он согласился встретиться с ним во второй раз — наедине — в таком месте?»

Они снова обменялись взглядами, но я не смог их понять, кроме нежелания видеть логику в моих словах. Доусон пожал плечами.

«Последний входящий звонок Клэю был с одноразового телефона — с нового номера.

Его постоянные знакомые ими не пользуются. И он бы не согласился приехать сюда, чтобы встретиться с кем-то, кого не знал.

«Всё, что я от вас получаю, — это лишь слухи. Назвать их сомнительными — это мягко сказано». Я помолчал. «Я полагаю, Клэй был вооружён?»

Гартон-Джонс кивнул. «Стандартный карабин М4 и пистолет 40-го калибра. У Клэя был «Глок». Его выбор».

«Их забрали?»

Короткая пауза, затем покачивание головой. «Нет».

«Шон безоружен». Насколько нам известно . «Если он так тряс Клэя, чтобы вытянуть из него информацию, почему бы не забрать и его оружие? Должно быть, проще схватить то, что предлагают прямо перед тобой, чем пытаться найти это во враждебной обстановке».

Я отвернулся, но успел заметить, как Гартон-Джонс нахмурился . и последнее, немного сомнения.

Я присел и посмотрел на пыльный пол. Он был весь в следах от ботинок.

«Прежде чем вы спросите, нет, мы не снимали слепки с этой партии», — усмехнулся Бейли.

«Мы не криминалисты».

Я повернулся и взглянул на него. «Чтобы извлечь из этого информацию, вам это и не нужно. Хотя бы потому, что отпечатки чёткие».

"Значение?"

«Значит, их оставили люди, ходившие здесь».

"Так?"

«Господи Иисусе, неужели вам действительно нужно, чтобы я это расшифровал? Ладно, они шли и стояли . Не дрались, не возились, не сцеплялись, не толкались, не пихались и не избивали друг друга до седьмого пота. Нет, Клей вошёл, и — по крайней мере, поначалу — всё было в полном порядке. Это полные отпечатки, подошвы и каблука. Если бы кто-то двигался быстро, он бы…

Отпечатки, потёртости, царапины. Это также означает, что те, с кем он встречался, были не одни».

«Да ладно! Как ты это вычислил?»

«Клэй был крупным парнем и быстро ходил. Он, должно быть, на пару дюймов выше Шона и килограммов на тридцать тяжелее. Даже если бы Шон направил на Клея пистолет, как только дела пошли наперекосяк, Клэй рискнул бы своей рукой».

Я не стал добавлять, что в последний раз, когда Клэй попытался схватиться с Шоном врукопашную, тот разнёс его на части, не вспотев. Гартон-Джонсу это было ни к чему, к тому же, всё равно остались бы вещественные доказательства.

«И всё же им удалось его обезвредить, не оставив никаких следов борьбы. Полагаю, ваши ребята провели токсикологический тест Клэя?»

"Конечно."

«Какие-нибудь барбитураты, транквилизаторы? Мидазолам или кетамин, может быть?

Даже рогипнол?

«Нет, не эти», — сказал Гартон-Джонс. «Но у него был положительный результат на декседрин».

— в его кровоток, а не в желудок, поэтому его ввели инъекцией, а не проглотили».

«Ты уверен, что он сам его не принял? Декси — распространённое явление среди бойцов. Главное средство от усталости в бою».

Гартон-Джонс скользнул взглядом по Доусону и Бейли. Бейли переминался с ноги на ногу и избегал встречаться взглядом с боссом, что я воспринял как ответ.

«Даже при таком раскладе он вряд ли стал бы заморачиваться с его перегонкой и инъекцией».

«Если только тот, кто его дал, не хотел ждать, пока лекарство подействует»,

Я предположил: «Это помогло бы ему оставаться в сознании, пока его обрабатывали, сделало бы его более разговорчивым».

«О, думаю, он был бы разговорчив, глядя на то, что с ним сделали. Уверен, он рассказал им всё, что они хотели узнать».

Я отметил « они », а не « он », без комментариев. Прогресс, своего рода.

И как только они оказались в проигрыше, я воспользовался преимуществом.

«Вы уверены, что это была единственная цель всего мероприятия — получить информацию от Клея?»

«Да это же просто упражнение!» — рявкнул Бейли. «Ты же знаешь, что они с...»

«Хватит». Гартон-Джонс достаточно контролировал своих людей, чтобы не повышать голос. Он снова переключил внимание на меня.

И его голос был ледяным и спокойным. «В отличие от...?»

«Я читал отчёт о вскрытии, как и указал мистер Бейли», — я подхватил его тон. «Клей был крепким орешком, но не мучеником.

Они вырвали ему зубы, изрезали его на куски, отрубили половину пальцев и выкололи ему глаза , ради всего святого. Что бы им ни было нужно, будь оно у него, он бы отдал это им гораздо раньше. Мне это не кажется допросом, скорее наказанием — или посланием. — Я обвел взглядом всех троих. — Итак, чем вы, ребята, занимались с тех пор, как приехали сюда, чтобы заслужить это?

OceanofPDF.com

ЧЕТЫРЕ

МЫ В МОЛЧАНИИ СЕЛИ ОБРАТНО ВО ВНЕДОРОЖНИК.

БЕЙЛИ и Доусон поменялись местами: Бэйли за рулём, а Доусон рядом со мной на заднем сиденье. По выражению её лица я понял, что она потеряла контроль над собой. Даже за этими дорогими солнцезащитными очками я видел, что она не спускает с меня глаз.

Я проигнорировал её, наклонил голову, чтобы видеть пыльную улицу через передний экран, пока мы шли по маршруту. Это были долгие пару дней, и мне хотелось только закрыть глаза на обратном пути в отель в Кувейте. Как только мы пересечём границу, пообещал я себе. Пейзаж там всё равно был унылым, плоским и практически невыразительным.

Чтобы не заснуть, теперь приходилось изо всех сил стараться не расчесывать потные повязки на руке и животе. В то же время я не хотел новых сюрпризов, связанных с пунктом назначения.

Бейли ехал напористо, не останавливаясь на перекрёстках. Скорость имела как преимущества, так и недостатки. Мы стали более быстрой мишенью, в нас было сложнее попасть, но у него было меньше времени осмотреть местность.

«Что это?» Я указал на выступ между сиденьями у обочины дороги.

«Просто дохлая собака или коза, — сказал Гартон-Джонс. — Эти люди не сентиментальны».

«Я тоже», — сказал я. «Но когда мы проходили мимо, по пути сюда, его там не было».

Бейли игнорировал меня, решив больше не отвлекаться.

Но, надо отдать ему должное, когда до него дошел смысл моих слов, он наступил на

акселератор. На мгновение возникла пауза, пока коробка передач переключалась на пониженную передачу, а затем двигатель V8 внедорожника резко набрал мощность, и тяжёлый автомобиль рванул вперёд.

Этого было почти достаточно.

Раздался оглушительный грохот, ударивший меня в спину и почки, словно удар огромного кулака. Та же гигантская рука схватила внедорожник за задний угол и подбросила его в воздух. Машина закружилась, Бейли тщетно пытался удержать руль.

Мы с грохотом приземлились на водительскую сторону, раздался звон осколков стекла и скрежет ломающегося металла. Двигатель работал на пределе оборотов.

На секунду я повис на ремне безопасности. Затем я крепко уперся в центральный подлокотник и отстегнул ремень. Дверь надо мной заклинило. Я развернулся, ухватился за оба держателя подголовника и, подняв ноги, выбил дверь ногой. Тут же в панель снаружи ударили пули, прилетевшие откуда-то прямо перед нашей позицией. Броня выдержала.

Внизу Доусон стонала. Я взглянул вниз и увидел кровь у неё на лбу. Одна рука была смята. Сотрясение мозга и сломанная ключица — она выбыла из боя.

Я наклонился, вытащил её карабин М4, проверил магазин и зарядил патрон в патронник. Впереди Гартон-Джонс с трудом пробирался на свободу. Они с Бейли просунули стволы своих винтовок через потрескавшуюся сетку и скоординированно выстрелили короткими очередями. Выброшенные гильзы зазвенели внутри.

Уши у меня всё ещё пульсировали от первого взрыва, оставляя в черепе глухой, приглушённый звон. Я глубоко вздохнул и рванулся вверх через дверной проём, выставив вперёд пистолет.

Как только я увидел место происшествия, я заметил фигуру, пробирающуюся к нам в тыл, пытаясь обойти нас с фланга. Он стоял в двадцати метрах от нас, на другой стороне улицы, лицо скрывала куфия , в руках у него был длинный пистолет. Я не стал раздумывать, не мог позволить себе медлить. Я дал очередь из трёх патронов. Он ответил и нырнул в ближайший дверной проём. Я собрался с духом, прижал плечо к прикладу. Через полсекунды он снова появился в поле зрения, прямо мне на прицел.

Я выстрелил ещё три раза, целясь в центр тяжести. Он откатился назад, в здание. В тот момент он был для меня не более чем проблемой прицеливания.

Я осмотрел сектор обзора, оба глаза были открыты, я высматривал движение, вспышку выстрелов. Ждал свиста входящих снарядов. Ничего не было видно.

Впереди нас Гартон-Джонс и Бейли всё ещё вели огонь. Я надеялся, что они взяли с собой достаточно запасных патронов.

«Фокс, ты ранен?» — раздался голос Гартона-Джонса.

«Нет, но Доусон не играет. Плечо».

«Чёрт, — раздался спокойный ответ. — Я вызвал подкрепление. Мои ребята уже меньше чем в километре отсюда».

Я рискнул заглянуть под изогнутый край задней двери и увидел заляпанный грязью Nissan Patrol. Должно быть, он выехал с боковой улицы в тот момент, когда взорвалось самодельное взрывное устройство — вероятно, его подорвали дистанционно.

Двое парней использовали «Патруль» как укрытие. Я видел лишь мелькающие головы в куфиях над открытыми дверями и ноги в ботинках внизу. Они то и дело стреляли.

Я проигнорировал их и двумя короткими очередями залил в решётку радиатора «Патруля». Получилась большая статичная мишень. Мне почти не пришлось целиться.

Каким бы ни был их первоначальный план, двое «Икс-реев» решили отступить тактически, как только их машина, на которой они скрывались, подверглась целенаправленной атаке. Они запрыгнули в «Патруль» и сдали назад на боковую улицу. Я выскочил из внедорожника и побежал к углу как раз вовремя, чтобы увидеть, как они профессионально разворачиваются. Мне посчастливилось всадить полдюжины пуль в заднее стекло, прежде чем они скрылись из виду.

К тому времени, как я обернулся, мужчины из «Стритвайз» уже вышли из внедорожника.

и заняли оборонительные позиции спереди и сзади. На улице не было никакого движения. Стояла зловещая тишина, но она не продлится долго. Новость о том, что западные граждане готовы взять их в заложники, уже, несомненно, распространялась.

Я подбежал, чувствуя дрожь в конечностях от адреналинового похмелья. Гартон-Джонс пристально посмотрел на меня и кивнул в сторону М4.

«Доусона?»

«Ну, она им не пользовалась».

«Это твоя кровь или ее?»

В растерянности я посмотрел вниз и понял, что швы на ране в животе разошлись. Кровь просочилась сквозь повязку и рубашку. Я прижал к ней руку. Рука была влажной, но не мокрой. До этого я ничего не чувствовал.

А теперь он начал пульсировать, как сукин сын.

«Я буду жить. Как Доусон?»

«Она будет жить», — повторил Гартон-Джонс. Его глаза продолжали непрерывно осматривать пространство.

«Мы легко отделались».

Позади нас самодельное взрывное устройство оставило небольшую воронку на обочине дороги. Достаточно большую, чтобы уничтожить нас в нашей бронированной жестяной банке, если бы попало прямо в цель. Именно поэтому некоторые бойцы предпочитали патрулировать в открытых машинах. Если вас зацепила придорожная бомба, вас, как правило, подрывало, а не взмывало в воздух.

Оставив их двоих в внедорожнике, я пошел через улицу.

«Эй!» — крикнул Бейли. «Мы тут не на экскурсию собрались!»

Я не ответил, осторожно двинулся вдоль фасада здания, где укрылся третий из наших нападавших. Дойдя до двери, я увидел след от подошвы его армейских ботинок. Остальная часть тела лежала распростертой на земляном полу.

Я всадил две пули ему высоко в грудь. Скорее по удаче, чем по расчёту, третья пуля попала ему в горло, под углом вверх.

АК-47 со складным прикладом лежал рядом с его вытянутой рукой. Я отодвинул его подальше, чтобы не дотянуться, встал на колени и размотал красно-белую куфию с его головы. Ничто не пульсировало под незнакомым мне лицом. Под курткой у него был бронежилет. Первые два моих патрона застряли в кевларовой ткани жилета. Третий выстрел сделал своё дело.

Я достал мобильный телефон и сфотографировал лицо мертвеца.

Может быть, Паркер сможет опознать его позже. Я обыскал его одной рукой, держа М4 наготове. Удостоверения личности у него не было. Я расстегнул его рубашку, проверил бирки, расстегнул её и расстегнул ширинку.

«Ох, черт возьми…» — раздался у меня за спиной полный отвращения голос Бейли.

Я проигнорировал его, мельком взглянув на нижнее белье и ботинки. В куртке не было ничего, кроме мобильного телефона и пары запасных обойм для АК.

в набедренных карманах его брюк.

Мне бы хотелось провести больше времени с телом, но Гартон-Джонс крикнул:

«Бейли! Фокс! Транспорт — поехали!»

Я поднял АК, сунул остальное в карман, проскользнув мимо Бейли. Он отшатнулся, словно испугавшись заражения.

В поле зрения с рёвом показался ещё один внедорожник Streetwise, поднимая клубы пыли и песка. Как только он затормозил, люди внутри выскочили наружу, держа оружие наготове. Гартон-Джонс явно проинструктировал их о нашей ситуации.

Они немедленно начали извлекать раненую Доусон, вытаскивая ее

Через погнутый задний борт. Они скорее торопились, чем были осторожны, но она была слишком бесчувственной, чтобы возражать.

«А что насчет их парня?» — спросил я, кивнув на дверь.

«А что с ним?» — пожал плечами Гартон-Джонс. «Они вернутся за своим». Струйка крови стекала по его скуле из внешнего уголка глаза, словно тюремная татуировка, там, где его задел осколок стекла.

«Впереди еще долгий путь».

"Что?"

«Он не иракец», — сказал я. «Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказал, что он купил нижнее бельё в магазине «Охотный ряд» — в Москве. Он русский».

OceanofPDF.com

ПЯТЬ

Я проснулся от того, что мои плечи сжимали чьи-то руки, а рядом был нож.

У МЕНЯ В ГОРЛЕ. Паника охватила меня. Моё тело содрогнулось, рефлекторно подбросив меня с кровати. Я с трудом поднялся, пульс грохотал в ушах. Руки, нож исчезли.

Я нащупал прикроватную лампу, включил ее и сидел один в своем гостиничном номере в Кувейте, дрожа и тяжело дыша, пока остатки кошмара не развеялись.

Я собирался только подлечить живот и принять душ по возвращении в отель. Вместо этого я совершил ошибку, прилёг.

В полумраке между бодрствованием и сном в моём сознании вспыхнули образы Майкла Клея. Я встретил его в первый день тренировок в спецназе.

Нас было двадцать пять. Мы все прошли отбор, но некоторые ребята были недовольны, обнаружив в одном наборе трёх девушек-стажёров.

Клэй не сразу выказал своё смятение. Как я позже обнаружил, одной из его черт было притворяться дурачком. Сидеть, ждать и всё обдумывать, прежде чем высказать свои чувства. Тогда он меня обманул. Я надеялся, что больше не буду таким доверчивым.

Остальных было легче классифицировать. Мортон был шутником. Жестокие, язвительные насмешки, звучавшие под маской шуток, уничтожали всё. Хакетт был просто мерзким. Доналсон вызывал у меня мурашки.

Но, Клей, я не ожидал его приближения.

Во всяком случае, пока не стало слишком поздно.

Я вылезла из кровати на трясущихся ногах, разделась и включила душ. Живот выглядел воспаленным, но когда меня вытащили из-под земли, меня накачали антибиотиками широкого спектра действия, и…

Инфекции не было. Или не было. Я тщательно протер рану антисептическими салфетками, на всякий случай, заклеил её полосками микропористой ленты и наклеил сверху водонепроницаемую повязку, чтобы можно было принять душ. Если рана снова разойдется, придётся рискнуть и заклеить её.

Мой отец, выдающийся британский хирург-консультант, не одобрил бы этого.

Теоретически, рука должна была быть травмирована сильнее. Меня пронзила арматура, которая прошла сквозь левое предплечье и вонзилась в туловище, когда я работал в охранной службе после землетрясения. Возможно, руку было просто легче забинтовать.

Стук в дверь моей комнаты, когда я одевалась, заставил меня вздрогнуть. Я отошла в ванную, подальше от двери, и крикнула: «Кто там?»

«Гартон-Джонс».

«Дай мне минутку».

Я застегнул рубашку, заправил её и натянул ботинки. Что бы он ни сказал, я лучше выслушаю всё, будучи полностью одетым.

Я быстро проверил стекло Иуды, затем пнул дверной упор, который подсунул под дверь. Гартон-Джонс стоял один в коридоре. Он был в своей фирменной рубашке-поло и светло-коричневых брюках-карго, но аккуратно выглаженных.

Возможно, он привёз с собой в страну по несколько комплектов каждой одежды. В качестве уступки, учитывая необходимость находиться в помещении и по эту сторону границы, он отказался от бронежилета.

«Что я могу для тебя сделать, Иэн?»

«Нам нужно поговорить, и то, что мне предстоит обсудить, лучше сказать наедине, чем в присутствии мужчин».

Отойдя в сторону и жестом приглашая его войти, я подумал, не включает ли он Доусона в описание комбинезона. Он не спеша огляделся, но моя комната мало что ему сказала бы. Роман с закладкой на тумбочке и фонарик. Он не мог видеть нож, спрятанный в ящике прикроватной тумбочки, но вряд ли это его удивило бы. Он смотрел, как я ногой ставлю дверной упор на место. Я никогда не путешествовал без него.

«Сегодняшний опыт выбил вас из колеи, мисс Фокс?»

«Не особо. Я бы принял те же меры предосторожности, если бы остался в Кройдоне», — сказал я. «Присядь и расскажи, что у тебя на уме».

Он сел в одно из двух кресел у зашторенного окна, облокотился на высокие подлокотники и сложил пальцы домиком. Я остался стоять.

«Я поручил своим людям в Великобритании сделать то, о чем я, вероятно, должен был попросить их уже давно, — провести тщательную проверку ваших биографических данных».

Ой-ой.

"И?"

«Ты был занят с момента нашей последней встречи».

"Так же."

«И до того, как мы встретились, у тебя тоже было богатое прошлое».

Казалось, самым безопасным вариантом будет промолчать. Я так и сделал.

Он вздохнул. «Послушай… Чарли, теперь я знаю, что Майкл Клей был одним из тех, кто изнасиловал тебя, когда ты служил в армии».

Использование им моего имени расстроило меня больше, чем само откровение.

Сарказм и враждебность с его стороны я бы выдержал. Сочувствие же могло бы меня погубить.

«Я же говорил, что он мне не очень нравится».

«Мать всех преуменьшений, я бы сказал».

«Да, ну, у всех нас есть свой крест».

Его лицо исказилось от такого легкомыслия, но у всех нас есть свои механизмы преодоления трудностей.

«Вы с Шоном Мейером тогда... были вместе. Он был вашим инструктором. Поэтому они на вас и наехали?»

«Вполне возможно». Моё лицо окаменело. «Слушай, я бы с удовольствием предавался воспоминаниям с тобой весь вечер, но я…»

«Произошло новое событие. Оно всё усложняет… теперь, когда я лучше понимаю вашу позицию — и позицию Мейера».

"Ой?"

Свидетель дал показания. Он утверждает, что видел, как Мейер выходил из здания, где был найден Клей, примерно в то время, когда, по нашему мнению, Клей был убит. На нём была кровь.

Сердце сжалось в груди, замерло, а потом забилось. «Ты точно это знаешь? То есть, что это была кровь».

Свидетель — ещё один подрядчик, бывший медик Королевской морской пехоты. Он видел достаточно, чтобы узнать, и выбрал фотографию Мейера из списка без какой-либо подсказки. Связи с Клэем нет, если вы спросите.

Дерьмо.

«Ладно, Шон там был. Но это не значит, что он его убил».

Гартон-Джонс на мгновение задержал на мне взгляд, а когда заговорил, голос его был скорее усталым, чем сердитым: «Посмотри, как убили этого человека, Чарли…»

Как его пытали. Его гениталии были изуродованы. Господи, его практически кастрировали. Это говорит о том, что это было что-то… личное, очень личное. Вы согласны?

«Конечно, это звучит как что-то личное. Но Шон никогда бы не позволил этому стать настолько личным. Во всяком случае, не для него».

«Я знаю, что не так давно он получил серьезную черепно-мозговую травму.

Когда кто-то восстанавливается после такой травмы, мозг часто перестраивается таким образом, каким мы его не ожидаем, не говоря уже о том, чтобы понимать». Гартон-Джонс помолчал и добавил почти робко: «Мой брат перенёс инсульт в возрасте сорока лет. В результате часть его мозга была повреждена. Он более или менее оправился, но уже никогда не был прежним. Даже его характер изменился». Он снова помолчал. «Можете ли вы быть уверены, что знаете, как сейчас работает разум Мейера?»

Нет, не могу. И это половина проблемы.

«Конечно», — сказала я, глядя ему прямо в глаза. «Одна из перемен, о которых ты говоришь, заключается в том, что Шон почти ничего не помнит о наших отношениях, кроме плохого. Он точно больше не чувствует себя достаточно уверенно, чтобы изуродовать и убить человека ради меня».

«Это, должно быть… тяжело для тебя». Он окинул меня проницательным взглядом. «Когда-то ты был готов умереть за него».

«Я бы сказал, что это чувство было взаимным — когда-то».

«Но больше нет?»

«Нет, больше нет».

Он кивнул, как будто я подтвердил что-то, что он и так знал, а не сообщил ему что-то поразительное.

«Вы спрашивали меня ранее, кто мог бы захотеть послать нам сообщение — помимо всего местного населения, конечно, — сказал он. — Я мог бы спросить вас о том же».

«Я только что приехал. Даже если бы я очень старался, сомневаюсь, что успел кого-то разозлить настолько, чтобы кто-то захотел моей смерти». Пока что.

«И всё же… вы совершенно случайно оказались в машине, в которую взорвалась самодельная бомба. Совпадение?»

«Гораздо вероятнее, что бомба предназначалась для ваших людей», — заметил я. «Наши нападавшие, возможно, носили местные головные уборы, но они не были иракцами».

«Вы хорошо рассмотрели только один из трёх. Как вы пришли к такому выводу?»

Я склонил голову набок, пытаясь понять, упорствует ли он или просто испытывает меня. «Их ботинки. Все были в армейских ботинках — их можно было увидеть под дверцами их внедорожника. Сколько раз вы видели группу из трёх иракских боевиков, у которых у всех была приличная обувь? Чаще всего они в обычных ботинках, кроссовках или сандалиях».

Он не ответил, но, судя по тому, как он поднялся на ноги, разговор был окончен. «Сегодня вы хорошо себя вели. Кажется, я понимаю, почему мистер Армстронг так вами дорожит».

За его словами скрывался целый пласт скрытых смыслов, намёков на фаворитизм и что-то совершенно неблаговидное в моих отношениях с Паркером. Я лишь вяло улыбнулся ему.

«Мой начальник очень тщательно подбирает людей. И ради них он готов на всё».

Я надеялся, что послание, каким бы оно ни было, дойдет до адресата и останется там.

Я также с большим энтузиазмом надеялся, что это правда.

OceanofPDF.com

ШЕСТЬ

ДОУСОН ОТКРЫЛА ДВЕРЬ В СВОЙ ГОСТИНИЧНЫЙ НОМЕР СВОИМИ

ЛЕВАЯ рука на перевязи дернула головой, приглашая меня войти. Она прошла мимо, бросила быстрый взгляд вверх и вниз по коридору, затем нырнула обратно.

«Ваша записка была загадочной, — сказал я, — но я не думаю, что за мной следили».

Её улыбка была мимолётной. «Ты же знаешь, каково работать с кучкой неандертальцев. Если тебя сюда увидят, половина из них примет нас за лесбиянок прежде, чем ты успеешь плюнуть».

Я смотрел, как она запирает дверь. Она была на пару дюймов ниже меня, и в майке без рукавов я видел накачанные мышцы на плечах и предплечьях, узкую талию и расклешенные бедра. Под свободными спортивными штанами она была босиком, ногти на ногах были покрашены в оранжевый цвет.

Возможно, её акцент был чисто лондонским, но в её цвете кожи прослеживались нотки средиземноморского, греческого или, может быть, итальянского. Тёмные волосы, коротко подстриженные, тёмные глаза с длинными густыми ресницами. На ключице виднелась повязка, видная над повязкой, а полоска стерильных пластырей закрывала рану на лбу. Левая сторона её лица была усеяна мелкими порезами от бокового стекла внедорожника. Они уже покрывались корками.

Я кивнул ей на плечо. «Ну как?»

Бывало и хуже. Мне наложили пластину на ключицу — очень оперативно. Но мой шестимесячный срок закончится раньше срока, к сожалению. Начальник выпишет меня домой примерно на днях.

«Насколько рано это „рано“?»

«Три месяца. Немного раздражает, но я ничего не могу с этим поделать». Она выдавила из себя натянутую улыбку. «Мой бывший, ублюдок, опустошил совместный счёт».

Когда он сбежал. Конечно, он оставил все свои долги и кредитные карты с истекшим лимитом. Так что… мне нужны деньги.

«Ага».

Повисла неловкая тишина. Я не был уверен, пригласила ли меня Доусон сюда просить взаймы, работу или продать информацию. Она что-то знала, просто я не был уверен, что именно – и какова её ценность.

Я скрестил руки, прислонился к углу ванной и ждал. Её комната, судя по всему, была занята уже давно, но планировкой была идентична моей, хотя и располагалась на два этажа выше. Я всегда просил что-нибудь на третьем. Достаточно высоко, чтобы злодеи не смогли добраться до неё снаружи; но не настолько высоко, чтобы лестницы местной пожарной службы не смогли добраться туда в случае чрезвычайной ситуации.

В конце концов, она сказала: «Босс утверждает, что у кого-либо здесь нет причин преследовать Клея... учитывая, как его убили. Но на самом деле они есть. И учитывая то, что я знаю о нём сейчас... ну, то, что он сделал... когда ещё служил в армии...»

Я замер, запоздало осознав, что скрывалось за ее нерешительностью.

«Кто тебе это сказал?»

«Босс».

«И что именно он тебе сказал?» Если она и услышала ледяные нотки в моем голосе, то виду не подала.

«Что его и нескольких его дружков обвинили в изнасиловании сокурсницы, а они отделались формальностью. Чёрт, я не удивлён, что тебе этот парень не понравился...»

Итак, Гартон-Джонс не...

Я потряс головой, чтобы избавиться от внезапного жужжания, наполнившего мои уши статическими помехами, мне нечего было терять, стараясь приглушить его.

«Древняя история. Конечно, его не было в моём списке получателей рождественских открыток, это точно, но я всё равно хотел бы знать, кто его убил». Особенно, если я смогу доказать. это был не Шон...

«Да, ну, у меня всегда было от него неприятное предчувствие. Как будто он смеялся надо мной из-за какой-то шутки, в которую я не был в курсе, и которая мне бы не понравилась, даже если бы я был в курсе.

Бэйли не заставил себя долго ждать, чтобы последовать его примеру. Чертовы обезьяны.

«Я думаю, вы слишком строги к обезьянам».

Она коротко рассмеялась. «Отчасти, дело в том, как они ругают женщин, даже когда я рядом, как будто меня нет . Или как будто я не в счёт».

«Я согласен, что он был менее привлекателен, чем половник слизи, но вы упомянули, что у кого-то еще была особая причина на него нападать...?»

«Да, ну... За то время, что Клэй здесь, изнасиловали четырёх женщин. В Ираке, я имею в виду, не в Кувейте. Молодых женщин похитили прямо на улице, все они были в паранджах или никабах , полностью закрывающих тело, — знаете, только глаза были видны, — а не в хиджабе ».

«Значение этого существа...?»

Она посмотрела на меня безучастно, словно я спрашивал о цвете неба или травы. «За исключением территорий, контролируемых экстремистами, большинство иракских женщин покрывают только волосы простым платком, или аль-амирой . Процент тех, кто носит полную бурку , ничтожно мал. Как будто этот парень специально их выслеживал».

«Вы считаете, что все изнасилования совершил один и тот же мужчина?»

«Мужчины, во множественном числе, а не мужчины. Но почерк тот же. Всех забрали средь бела дня, бросили в фургон, заперли до темноты, завязали глаза, насиловали и выбросили обратно на улицу».

«Полагаю, бесполезно спрашивать, добились ли местные правоохранительные органы какого-либо прогресса?»

Она покачала головой, затем напряглась, глаза на мгновение закрылись, когда что-то пронзило её раны. Я мог бы ей посочувствовать.

«Очень редко подобные случаи когда-либо становятся достоянием общественности. Женщины, ставшие жертвами изнасилования, считаются «опозорившими свои семьи», и… ну, вы можете догадаться, что с ними происходит».

Я мог бы это сделать, даже если бы не хотел.

«Вы подозревали Клея?»

«Он был в стране, когда всё это произошло». Она заметила мой взгляд и поспешила продолжить. «Знаю, знаю, но просто выслушай меня. Дело было не только в этом. Он дезертировал в те ночи, когда совершались изнасилования. А следующие пару дней он словно что-то принял – наркотики, я имею в виду. В первый раз босс приказал провести ему внеплановый тест на наркотики. Он чертовски увлечён такими вещами. И выпей, пока мы здесь».

«Но Декси, я полагаю, принадлежал Клэю?»

Она помедлила, а затем кивнула. «Мы все принимаем несколько таблеток, чтобы поддерживать себя в форме во время долгой и медленной работы, но я никогда не видела, чтобы он делал инъекции».

«Таким образом, за исключением «спид», его тест на наркотики оказался отрицательным».

«Клэй утверждал, что он был «на высоте» или что-то в этом роде. Но как он смотрел на меня...» Она вздрогнула. «Я старалась не оставаться с ним наедине после...»

что."

Я не был уверен, что интуиция Доусона будет приемлема в суде, но я был склонен доверять ей, несмотря ни на что.

«То есть ты думаешь, что это — то, как его убили — может быть, местные жители вершили какое-то жестокое правосудие? Лишить его глаз за то, что он видел то, что ему было запрещено видеть…»

«…и его член за то, что он совал его туда, куда ему нельзя было ходить», — закончила она за меня.

Это разрядило обстановку. Она улыбнулась и жестом пригласила меня пройти дальше в комнату. Я оперся бедром на стол, который одновременно был туалетным столиком, а она устроилась на краю кровати.

«Мне кажется, в тебе что-то есть... Как мне тебя называть, помимо Доусона?»

«Луиза», — сказала она, протягивая правую руку. Мы пожали друг другу руки.

«И я...»

«— Чарли. Да, я знаю. Твоя репутация опережает тебя».

Это меня озадачило. «Ты уверен, что это не должно меня превосходить ?»

«Не думаю, если судить по тому, что сказал начальник о вашем сегодняшнем выступлении. Уничтожил боевика выстрелом в голову, по движущейся цели, под огнём, сразу после того, как подорвался на самодельном взрывном устройстве. Жаль, что я не проснулся и не увидел этого».

«Он не был повстанцем, по крайней мере, доморощенным. Судя по его одежде».

«Так кем же он был?»

Я пожал плечами. «У него не было никаких документов, но, судя по всему, он был одет по-русски. И он пытался не выделяться — носил АК и носил куфию . Я отправил его фотографию своему начальнику, чтобы узнать, сможет ли он опознать его по имени».

«Русские?» Она нахмурилась, поерзала, опустив раненую руку на колени. «Ну, понятия не имею, чем мы так разозлили кого-то из этой глуши. Последние несколько месяцев я только и делал, что сообщал о путях снабжения, немного о работе конвоев и обеспечении безопасности голландских инженеров, работающих на саботированном трубопроводе к северу от Басры».

«Гартон-Джонс пытался намекнуть, что они, возможно, охотились за мной, а не за вашей командой».

«Ну да, конечно. Но ведь он бы так и сделал, правда?»

«Он вам нравится как босс?»

Она пожала плечами. «Было и хуже. Лучше, чем в армии, но не так хорошо финансируется, как американская организация, на которую я работала в Сьерра-Леоне. Но, по крайней мере, он обеспечивает нас медицинской помощью, а?»

Я снова подумал о мёртвом русском. Навыки, которые я применил, чтобы убить этого человека, не были тем, чем я мог бы гордиться. Я не смог сдержать укола...

Жаль, что не было другого выхода. «Интересно, кто сегодня доставит тело домой».

«Вы упомянули, что отправили фотографию на свой участок. Разве она у вас до сих пор не сохранилась?» — спросила она. «Я просто подумала: если это кто-то из той же игры, я могу его узнать».

Я достал смартфон. Пролистал его, пока не наткнулся на снимок человека, участвовавшего в засаде, и передал его ему.

Луиза Доусон на мгновение задержала взгляд на картинке, затем щелкнуло по экрану указательным и большим пальцами, чтобы увеличить часть изображения, и присмотрелась повнимательнее.

«Звонит ли что-нибудь?»

Она медленно покачала головой. «Не лицо, нет… но что-то есть в его куфии …»

Она вернула телефон. Я снял красно-белый хлопковый шарф с лица мужчины, чтобы сделать чёткий снимок, но шарф был виден на заднем плане снимка.

«Это кисточки по краям. Они не совсем в местном стиле. Такие вещи чаще встречаются в Иордании, чем в Ираке». Она скривилась.

«Не очень-то помог, да? Извините».

«Не надо», — сказал я. «Поверь мне, когда работаешь в темноте, любой проблеск света, кроме трассирующего огня, — это помощь».

OceanofPDF.com

СЕМЬ

В ВИДУ ПЛАЩА-И-КИНЖ-ПОЛИТИКИ ЛУИЗЫ ДОУСОН

Накануне вечером я, признаюсь, был слегка удивлен, когда на следующее утро она направилась прямиком к моему столику за завтраком.

«Не возражаете, если я присоединюсь к вам?»

Я указал на стул напротив, держа в руке кофейник, и завершил движение, налив кофе в чашку перед ней, когда она села.

«На этот раз бессмысленно спрашивать, следят ли за вами », — сказал я, заметив, что все уже повернулись в нашу сторону. Возможно, это было связано с тем, что тестостерон в комнате полностью подавлял эстроген. Большая его часть, скопившаяся за одним столом, вызывала гормональный дисбаланс в атмосфере.

Она ухмыльнулась, добавила молоко и сахар, размешала.

«У меня к тебе предложение», — сказала она. «И если ты откажешься, что ж, я в любом случае должна улетать отсюда сегодня вечером».

Я наполнил свою чашку, уже насторожившись. Доусон призналась, что работает ради денег. Мне показалось, что это, скорее всего, сделает всё, что она продаст, дороже, чем оно того стоит. Она, похоже, тоже не спешила, а не спешила, наслаждаясь ароматом и вкусом кофе.

Ресторан отеля представлял собой круглосуточный буфет, предлагающий широкий, хотя и немного странный, выбор блюд, которые классифицировались под универсальным термином «международная кухня» .

Конечно, стоило там поесть хотя бы ради вида. Панорамные окна от кафельного пола до потолка двойной высоты, выходящие на

на пальмы и мраморные колонны, окружающие безупречный водный объект —

высшее проявление роскоши для страны, которая в основном представляла собой пустыню.

«Мне будет не хватать насмешек в этом месте, как минимум», — наконец сказал Доусон.

Я поставила чашку. «Если ты не перейдёшь сразу к делу, то тоже опоздаешь на рейс».

Это вызвало у меня ещё одну вспышку улыбки. На её щеке появилась и исчезла ямочка. И так же быстро, как и появилась, её веселье исчезло.

«Я знаю одну женскую клинику. Я помогала там, когда у меня было свободное время — я была медиком в армии. Изначально её основала организация «Врачи без границ», но теперь она находится в местном управлении».

«Когда вы говорите «местно»…?»

«Здесь, в Кувейте, я имею в виду, а не за границей. Один из…

Женщины, о которых я вам говорила. Она сейчас там, проходит лечение.

Возможно, она будет готова поговорить с вами.

«При условии, что вы выступите посредником?» — предположил я.

«Не обязательно». Она небрежно пожала плечами. Рука с ключицей, закреплённой на пластине, была прижата к телу перевязью. «Вы говорите по-арабски?»

Ага.

Я покачал головой. «Недостаточно для такого разговора».

«Ну, тогда как насчет того, чтобы ты уговорил своего босса нанять меня за мои мозги, а не за мускулы?» Она потянулась к кофейнику и налила себе кофе.

«Только принимай решение скорее, иначе — как ты сам сказал —

Мне нужно успеть на самолет.

Я вздохнула, схватила с колен накрахмаленный кусок полотна, бросила его рядом с тарелкой и поднялась на ноги.

«Хорошо. Дай мне десять минут, чтобы позвонить в Нью-Йорк. И если собираешься выпить весь кофе, хотя бы закажи ещё кофе до моего возвращения».

Не слишком-то резкое прощание, но в данных обстоятельствах это было лучшее, на что я мог решиться.

Паркер, само собой разумеется, был настроен скептически.

«Если мы не думаем, что Шон имеет какое-то отношение к этим нападениям — в чем я не уверен, — быстро добавил он, прежде чем я успел вмешаться, — то я не вижу, какую выгоду это нам даст».

«Разумные сомнения», — сказал я. «Не для меня, но для людей на месте происшествия — Гартон-Джонс из «Стритвайза», например. Если я смогу доказать мотив, по которому кто-то, помимо Шона, желал смерти Клея именно таким образом, как он был убит, это вызовет у нас обоснованные сомнения и даст мне немного больше времени».

«Подожди... ты думаешь, у тебя все заканчивается?»

Если под « временем » вы подразумеваете « сотрудничество », то определённо. Гартон-Джонс знал ещё до моего приезда, что я не совсем беспристрастен, но с тех пор, как я приехал, он провёл дополнительные проверки биографий и Шона, и меня, которые скорее ухудшают ситуацию, чем улучшают её. Сейчас он соблюдает все правила.

Не могу сказать, как долго он будет продолжать это делать».

«Ага».

Это был один из плюсов работы с Паркером: он быстро всё схватывал.

Я был у себя в комнате, отчасти чтобы спрятаться от хлопающих ушей, а отчасти чтобы не дать всем и каждому знать, что я взял с собой зашифрованный спутниковый телефон в дополнение к обычному сотовому.

Гартон-Джонс был не единственным, кто снабжал своих людей лучшими игрушками.

«Хорошо. Только бы это не было угрозой личной безопасности», — его голос неожиданно смягчился. «Ты мне нужен целым и невредимым, Чарли».

Я говорил легкомысленно, стараясь не обращать внимания на его использование слова «нужда» . « Именно к этому состоянию я и стремился».

А если нет, то хотя бы не в большем количестве частей, чем я уже есть.

Я не рассказал ему о «Калашникове», который я отобрал у убитого русского.

Были вещи, о которых ему лучше не знать. К тому же, он мог бы настоять на том, чтобы я отдал оружие, хотя кому — это уже другой вопрос.

Он вздохнул.

«Слушай, я знаю, тебе это тяжело. Не только из-за Шона, но есть и другие… аспекты. Тревожные аспекты. Если ты…»

«Ты можешь произнести слово «изнасилование» , Паркер, и я не стану тебя распекать».

«Я знаю, но…»

«Это что-то со мной случилось, понимаешь?» — мягко сказала я. «Это не всё, кем я являюсь».

«Я знаю», — повторил он.

Я не ожидал, что буду говорить с ним напрямую, когда звонил в офис на Манхэттене. Время в Кувейте на восемь часов опережало время на Восточном побережье, так что там было чуть больше полуночи. У Паркера был дежурный, который круглосуточно дежурил на телефоне, особенно когда кто-то был на выезде, но я испытал одновременно облегчение и лёгкое беспокойство, услышав его голос на другом конце провода.

Я представлял его за столом в угловом офисе с потрясающим видом на сверкающий городской пейзаж Мидтауна. Я всегда удивлялся, почему он сидит спиной к окнам, пока не узнал, что у него установлено пуленепробиваемое стекло.

«Итак... есть ли уже данные о русском, устроившем засаду?»

«Для въезда в страну он использовал имя Кузнецов, но не стоит слишком уж на это надеяться. По-русски « кузнец» означает «кузнец», так что…»

Я почти видел, как он пожал плечами. «А мы вообще знаем, работал ли товарищ Смит здесь на ЧВК?»

«Если это так, то на него пока никто не претендует».

«Если задуматься, это неудивительно. Либо нападение на нас было санкционировано, и тогда его начальству придётся многое объяснить, либо

—”

«—или это было не так, и в этом случае все равно возникли бы неудобные вопросы»,

Паркер закончил за меня.

«Не говоря уже о стыде от признания того, что они не смогли контролировать своих собственных ребят».

«Ты понял».

Он улыбался. Я слышал это по его голосу. Между нами повисло уютное молчание. Слишком уютное.

Паркер прочистил горло. «В любом случае, если вы считаете это необходимым, я дам добро Доусону. Передайте её данные, а Билл займётся оформлением документов».

«Сделаю, босс».

«А если этот Гартон-Джонс перестанет сотрудничать, дайте мне знать, хорошо?

Тебе нужна поддержка, на которую ты можешь положиться там, — он сделал паузу. — Я имел в виду то, что сказал раньше: ты мне нужен здесь в целости и сохранности.

Я услышал тоску, как бы он ни думал, что спрятал её. «Нет, Паркер», — мягко сказал я. «Ты, может, и хочешь, чтобы я вернулся целым и невредимым, но, пожалуйста, не путай это с нуждой ».

OceanofPDF.com

ВОСЕМЬ

Я вел машину, Доусон управлял ею с пассажирского сиденья.

Машиной оказался Range Rover новой модели, подобранный возле отеля. Гартон-Джонс заявил, что, поскольку одна из его машин была уничтожена во время засады, у него не осталось другой. Я не собирался спорить с жеребьёвкой. Не тогда, когда мне позже могло понадобиться от него что-то более важное.

Доусон почти всю дорогу болтала, гораздо более расслабленно, чем во время дежурства в «Уличном обществе». Я узнал, что она пошла в армию практически сразу после школы — главным образом, чтобы сбежать от скуки и безработицы родного города.

«Мне не хотелось ни работать кассиршей в местном супермаркете, ни рожать полчища маленьких детей, чтобы продвинуться в очереди на муниципальную квартиру», — сказала она. «Хотелось чем-то заняться . Ну, знаете, съездить куда-нибудь и посмотреть мир».

«Кажется, мне тоже показывали эту брошюру в призывном пункте.

Путешествуйте по интересным местам. Встречайтесь с интересными людьми. Убивайте их.

Она рассмеялась.

Я взглянул на неё. «А теперь, когда у тебя есть...?»

Она слегка наклонилась вперёд. «На следующем главном перекрёстке вам нужно будет повернуть направо».

Мы направлялись на окраину Кувейта, современного мегаполиса с высотными зданиями, который казался скорее средиземноморским, чем ближневосточным. Дороги были широкими, с быстрым движением, обочины забиты припаркованными машинами. Здания, представлявшие собой смесь современного и традиционного, местами несли на себе следы боевых действий, оставшиеся со времён войны в Персидском заливе. Странные розовые и коричневые цвета контрастировали с…

с высокотехнологичным зелёным стеклом. Бедность соседствовала с экстремальным богатством, борясь за пространство под палящим солнцем.

«Большая часть мира, который я видел, не совсем такая, какой ее представляют»,

Доусон продолжил: «Было несколько мест, от которых захватывало дух, но в основном это были кучи мусора и трущобы. Среди этих ублюдков были и бриллианты, не поймите меня неправильно. Но я не считаю своего бывшего бриллиантом».

«И что с ним случилось?»

«Ну, как обычно, наверное. Встретился с ним на Кипре, отдыхал по пути из Афганистана. Моя первая командировка, его вторая. Мне показалось, что он немного не такой, как все остальные. Мы встретились в тот вечер, насколько я помню.

Ну, когда ты выбираешься из «Стэна», первое, что ты хочешь сделать, — это доказать себе, что ты всё ещё жив. Всё ещё человек, понимаешь?

«Да, помню», — пробормотал я. «Значит, он тоже был в армии».

Она подняла свободную руку в знак протеста. «Да-да, я знаю. Нам не следовало этого делать. Особенно учитывая, что мы были в разных званиях».

Мы с Шоном были в разных званиях — он сержантом, я рядовым. И нам тоже не стоило «ссориться». От нарастающего чувства дежавю у меня волосы на затылке встали дыбом.

Я взглянул. «Разные звания?»

«А, ну да. Он был капралом. А я, вообще-то, был новоиспечённым младшим лейтенантом. Надо было с самого начала догадаться, что ничего не получится».

«Понял», — сказал я удивлённо. «Руперт».

«Никто не был так ошеломлён, когда я прошёл через эту кашу с печатью POM на отчёте». Снова пожал плечами. «В конце концов, работа мне понравилась, просто не мог выносить всю эту чушь, которая с ней сопутствовала».

Учитывая ее биографию и манеру речи, то, что Доусон прошла базовую подготовку и была выделена в качестве потенциального офицера, делало ее, по моему мнению, чем-то из ряда вон выходящим.

«Твой бывший муж не возражал против того, чтобы ты был старше его по должности?»

«Начнём с того, — она нахмурилась. — Думаю, ему даже нравилась идея предоставить мне «преимущества своего огромного опыта» и прочую эту мужскую чушь. Всё было нормально, пока мне не перестали быть нужны его советы…»

это тоже не захотелось ».

«Ты сказал, что он оставил тебя в долгах?»

«Да, ну, я должен был это предвидеть. Думаешь, это облегчит жизнь — быть с тем, кто в теме, я имею в виду. Думаешь, они поймут, в чём дело... что ты видишь, что тебе нужно делать. Но это не так, совсем нет. Эй, мы поворачиваем сюда!»

Я резко затормозил и едва успел доехать до поворота, взглянув в зеркала как раз вовремя, чтобы увидеть, как другая машина совершила аналогичный манёвр, не вызвав ни малейшего беспокойства. У меня сложилось впечатление, что такая езда здесь — обычное дело. Либо это, либо…

Всё ещё глядя в зеркало, я сказала: «Мы все справляемся со своими переживаниями по-своему. Универсального решения не существует».

«В конце концов, я думаю, он не смог смириться с тем, что я могу выдержать то, как работа иногда сводит тебя с ума, и он... не смог».

«Алкоголь? Наркотики?»

«Понемногу и того, и другого — больше алкоголя, чем ему было нужно, и слишком много сумасшедшего, — но его настоящей проблемой были азартные игры. Эти чёртовы сайты высасывали деньги из его карманов быстрее, чем армия успевала их туда вкладывать. Я пилил, умолял, кричал, порезал его кредитные карты. Я даже связался с сайтами, на которых он был, и попросил их заблокировать его. Он просто открывал новые счета. Обещал бросить. Не успел я оглянуться, как он исчез, и мне остаётся только собирать осколки».

«Мне жаль», — сказал я.

Она кивнула, отвернулась и стала смотреть на покрытые пылью здания, не видя ничего, кроме своих воспоминаний.

По большей части мы с Шоном справлялись с тем, что видели и делали, по крайней мере, не отступая ни на шаг. И в конце концов, нас разлучили вовсе не наши разногласия.

Это было наше сходство.

OceanofPDF.com

ДЕВЯТЬ

ЖЕНЩИНА НЕ ЗАХОТЕЛА НАЗВАТЬ НАМ СВОЁ НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ. Я НЕ МОГУ ВИНОВАТЬ её за это.

«Она говорит, что врачи называют её Наджидой», — сказала Доусон мягким и уважительным голосом, когда мы сели у кровати. «Это значит…»

«— „Храбрая“», — сказал я. «Да, я знаю. Ей идёт».

Женщина, по правде говоря, была почти девочкой. Ей было лет двадцать с небольшим, может, чуть больше двадцати, и когда-то она была красавицей. Тёмные, густые волосы, тёмные глаза с миндалевидным разрезом, ресницы, не нуждающиеся в косметическом вмешательстве, крепкие кости.

Но черты её лица были искажены раной на лице. Она разорвала щеку, теперь вздувшуюся и обесцвеченную, оставив уголок рта разорванным, словно гигантским рыболовным крючком. Повязки и полоски микропористой ленты скрепили рану. Другой вопрос, насколько хорошо всё заживёт.

Но она встретила наш взгляд без высокомерия или стыда, просто спокойно принимая то, что с ней произошло, и то, что, возможно, еще должно произойти.

Я старался поддерживать зрительный контакт, пока ей переводили слова. Я понимал лишь кое-что из сказанного, и понимал, что арабский язык Доусон тонкий и беглый. И что она передавала мне историю напрямую.

«Она шла на рынок, — сказал Доусон. — С матерью и сестрой».

«Они тоже носят паранджу ?»

«Не вуаль. Только хиджаб . Её сестра моложе. Она хотела бы одеваться более… по-западному. Но теперь она растеряна… и напугана».

«Вы чувствовали себя небезопасно до этого? Вам было некомфортно находиться на улице?»

Не переводя, Доусон взглянул на меня. «Ты спрашиваешь, почему она носила паранджу ?»

"Да."

Она задала вопрос более прямо, чем это сделала бы я.

Наджида помедлила, а затем заговорила, глядя на меня, а не на Доусона, словно зная, что я сомневаюсь. Один глаз был ясным, другой — налитым кровью и опухшим.

«В молодости она не обращала внимания на мужские взгляды, — сказала Доусон бесстрастным, слегка пустым голосом. — Но после поступления в университет она начала возмущаться их взглядами. У них не было на это права. А она хотела, чтобы её судили не по внешности».

Я кивнул, не решаясь заговорить.

Неповреждённая половина лица Наджиды дернулась, готовясь к грустной улыбке. «Ты не согласен», — сказал Доусон. Это был не вопрос.

«Не мне соглашаться или не соглашаться, — ответил я. — Ваша культура сильно отличается от моей… но не ваш опыт».

Боковым зрением я заметил, как Доусон резко обернулся, но, пока делался перевод, я не спускал глаз с Наджиды.

Она отвела взгляд и кивнула, словно это имело смысл. Как будто ни одна западная белая женщина не стала бы приходить к ней без такой связи.

Понимая, что мои аргументы её не переубедят, я промолчал. Примерно через минуту она вздохнула и начала свой рассказ.

Они схватили её без предупреждения, сказала она. В какой-то момент она шла по обочине улицы. Её мать шла впереди. Сестра немного отстала – что-то на одном из прилавков привлекло её внимание. Наджида остановилась, чтобы подождать её.

Следующее, что она сделала, – это схватили её. Связать ей руки, надеть кляп и завязать глаза было несложно. Они использовали её собственную одежду – ту самую, которую она носила, чтобы чувствовать себя в безопасности и уединиться.

Они действовали очень быстро, даже отточенно. Они запихнули её в фургон, который остановился рядом с ней прежде, чем сестра подняла глаза, а мать оглянулась. Фургон не спешил, а медленно тронулся. Так медленно, что обе женщины не обратили на него внимания, даже когда их удивление от внезапного исчезновения Наджиды переросло в тревогу.

Похитители ехали с ней, как ей показалось, довольно долго.

Было много поворотов, и дорога была неровной – её швыряло по полу фургона. Мужчина, схвативший её, оставался с ней в кузове всю дорогу. Он приставил нож к её горлу. Она была слишком напугана, чтобы сопротивляться, но снова и снова умоляла их отпустить её целой и невредимой.

«Хотя она знала, что для этого, вероятно, уже слишком поздно»,

Доусон сообщил.

«Это твое мнение или ее?»

«Её».

Я кивнул Наджиде. «Расскажи нам только то, что можешь».

По ее словам, мужчина с ножом был крупным — высоким и мускулистым.

От них обоих пахло... чем-то чужим. Когда я спросил об этом, она ответила:

«Может быть, от иностранной еды? Другие специи. От него не пахло ни её братом, ни отцом».

И голоса у них тоже были иностранные. Они говорили по-английски. Она знала достаточно, чтобы распознать несколько слов, но не могла сказать, американцы они или британцы.

В конце концов они остановили фургон. Водитель забрался в кузов.

Вдвоём они раздели её, отрезав одежду. Повязку на глазах закрепили скотчем.

Затем они по очереди изнасиловали её. При этом они смеялись и поддразнивали друг друга. Казалось, они были более… возбуждены, когда она кричала. Она изо всех сил старалась молчать. Это не всегда удавалось.

Закончив, они отвезли её примерно на полкилометра от места похищения. Там её бросили, голую и истекающую кровью, на обочине дороги. Она была девственницей.

«Велось ли какое-либо расследование?» — спросил я. «Если эти люди действительно были иностранцами, полиция наверняка…»

« Ла альшшурта! » — сказала Наджида.

Я понял это без всяких языковых навыков Доусона. Без полиции.

«Чей это был выбор — твой? Или твоей семьи?»

Её отец сказал, что она опозорила семью, что она, должно быть, сделала что-то, что спровоцировало этих мужчин. Он сказал ей, что она…

... осквернена, что ни один хороший человек не захочет взять ее в жены».

Голос Доусон был ровным, ровным, но все же выдавал едва заметный намек на ее

презрение. «Её мать плакала и говорила, что теперь у неё только одна дочь. Её не пустили в дом».

Я смотрел на женщину, видел невыразимую печаль в каждой черте ее тела, в принятии ее изуродованных черт и медленно произнес: «Мужчины, которые напали на тебя, ведь сделали это с твоим лицом, не так ли?»

«Она не хотела уходить из дома. Она была в отчаянии и плакала, зовя мать», — сказала Доусон. «Поэтому её отец и брат схватили ружья и прогнали её. А когда она упала, всё ещё плача, отец подошёл к ней и выстрелил ей в голову. В последний момент она вздрогнула, и пуля попала ей в лицо, лишив сознания, но не убила». Доусон сглотнула, словно у неё внезапно пересохло во рту или она пыталась справиться с подступающей тошнотой. «А когда она пришла в себя, ей пришлось выкапываться из собственной неглубокой могилы».

OceanofPDF.com

ДЕСЯТЬ

Снаружи Доусон сказал: «Ты злишься».

Я вставил ключи зажигания Range Rover, завёл двигатель и откинулся на спинку сиденья, когда кондиционер обдал наши лица струёй горячего воздуха. Прошло немного времени, прежде чем я смог заговорить.

«Разве нет ? Не только из-за того, что с ней сделали, но и из-за обращения с ней её собственной семьи?»

Она склонила голову набок. «Дело не только в этом. Всё дело в парандже , да? Это был её собственный выбор. Почему тебя это так волнует?»

«Почему тебя это не волнует?» — резко ответил я. «Просто потому, что мужчин не учат уважать женщин настолько, чтобы не приставать к ним на улице, не плевать на них, не пялиться на них, не щипать их за задницу и не брать всё, что им вздумается, именно женщинам приходится кутаться с головы до ног, оставляя лишь сетчатую прорезь, чтобы видеть, что происходит».

«Это помогло ей почувствовать себя в большей безопасности».

«Безопаснее? Какую осведомлённость об окружающей обстановке, свободу передвижения или периферическое зрение это ей давало? Какую возможность дать отпор? Абсолютно никакой. И из-за этого, а также из-за того, что на ней уже был надет эквивалент мешка, чтобы её связать, она стала такой лёгкой мишенью, что просто невероятно».

«Девушки в Великобритании предпочитают выходить в свет в платьях, слишком узких для бега, и на каблуках, на которых они могут только ковылять, а потом напиваться до беспамятства», — отметил Доусон. «Делает ли это их более подготовленными к отражению нападения?»

«Нет, это не так, и это крайне глупо», — согласился я. «Но в обоих случаях, почему именно женщина должна защищать? Почему

Разве работа этого парня не заключается в том, чтобы не позволять своему маленькому мозгу думать за него вместо своего большого мозга?

«Определите, что такое «большой», пожалуйста?» Ее сухого тона было достаточно, чтобы снять напряжение.

Я глубоко вздохнул и улыбнулся ей с извиняющейся улыбкой.

«Извините. Это меня раздражает».

"Я заметил."

«Что теперь будет с Наджидой?»

Доусон пожал плечами. «Ничего. Её отец и брат будут считаться защитниками семейной чести и за это будут уважаться. Что касается мужчин, которые её изнасиловали, их, скорее всего, никогда не найдут, не говоря уже о том, чтобы привлечь к ответственности. Такое ощущение, что иностранные солдаты в Ираке делают всё, что им вздумается».

Я включил передачу Range Rover, выехал из ворот клиники и нажал на газ, направляясь к концу дороги.

«Кажется, со времен Средневековья цивилизация не сильно продвинулась вперед, не так ли?»

Я вспомнил свою собственную атаку, предположив, что каким-то образом подтолкнул мужчин к этому. В лучшем случае, непреднамеренно. В худшем – преднамеренно, о чём потом сожалел и пытался избежать последствий.

Мой характер — количество и частота моих сексуальных партнёров, то, как я одевался, что я говорил и как я это говорил — подвергался тщательному анализу и критике в суде и газетах, в то время как их характер, похоже, ускользнул от пристального внимания. Со всеми ли жертвами обращались подобным образом?

Если бы я умер, как и планировалось, они бы всё равно разобрали мою жизнь в той же степени? Или обвинение в изнасиловании было воспринято как попытка женщины очернить мужчин, с которыми она занималась сексом, просто из злобы?

Его нужно было квалифицировать как убийство, прежде чем женщину действительно стали считать жертвой.

От мужчин не ожидалось, что они будут контролировать свои порывы, но женщина — любая женщина — должна была быть целомудренной и скромной и не поддаваться провокациям.

Провокация была оправданием. Она делала решение носить хиджаб и бурку более понятным, но, как Наджида убедилась с большой потерей времени, это не давало никакой защиты.

«Ты думаешь, Клэй был одним из них?» — спросил Доусон.

«Ну, он, конечно, был крупным парнем. И нож в горло — это его стиль, но вряд ли это уникально».

«То, что ты сказал Наджиде там... о совместном опыте»,

Наконец Доусон сказал: «Это ведь была не просто фраза, чтобы заставить её раскрыться перед тобой, правда?»

Я помолчал немного, используя в качестве предлога необходимость перейти дорогу и выехать на оживленную главную дорогу, чтобы собраться с мыслями.

Я думала, что, когда Гартон-Джонс узнал о моём прошлом, он рассказал об этом Доусону, но теперь поняла, что он был более сдержан, чем я предполагала. Я поняла, что её вопросы были более общими, и была благодарна хотя бы за это.

«Нет», — наконец сказал я.

"Дерьмо."

«Да, я бы сказал, что это вкратце так».

«Они его когда-нибудь... поймали?»

Это был одновременно и неполный вопрос, и слишком частый. Я решил опустить все «если» и «если бы только» и ответить лишь на минимум.

«Да. Его поймали».

«Ну, это уже что-то, наверное. Надеюсь, этот ублюдок пострадал за это внутри».

Я думал о теле Клея и о том, что с ним сделали.

«Он так и сделал», — сказал я. В конце концов.

Я чувствовала на себе ее пристальный взгляд, но продолжала смотреть на дорогу, сохраняя нейтральное выражение лица, словно бросая ей вызов и провоцируя последовать ее примеру.

Возможно, она поступила мудро, если не сделала этого.

Следующие несколько километров в салоне большого автомобиля повисла тишина. Там всё ещё пахло полиролью и новой кожей. Сколько времени пройдёт, прежде чем этот запах выветрится и останется лишь запах салона обычной машины?

Я снова взглянул в зеркала и сказал Доусону: «За нами следят».

Надо отдать ей должное: она не ёрзала на сиденье, лишь слегка наклонила голову, чтобы посмотреть в боковое зеркало. «Тойота с коричневым от неё двумя машинами позади?»

«Ага. Он проследил за нами до клиники и подобрал нас, когда мы выехали на главную дорогу».

«Ничего необычного. Две иностранки, женщины, путешествующие одни. Здесь любят следить за такими вещами».

«Ты несешь?»

Она покачала головой, с сожалением приподняв перевязанную руку. «Даже если бы я была рядом, я бы ей не воспользовалась. А ты?»

«Нет, но я оформил на эту штуку дополнительную страховку, так что при необходимости я использую ее как самый дорогой таран в мире».

Она рассмеялась, короткий лай выдал напряжение, и украдкой взглянула в боковое зеркало. «Просто из любопытства, ты кому-нибудь рассказывала о сегодняшнем дне?»

Я перестроился. Светло-коричневая «Тойота», ехавшая за нами двумя машинами, повторила мой манёвр.

«Мой начальник в Нью-Йорке».

«Я даже Джи-Джею не сказала», — она натянуто улыбнулась. «Я сейчас официально у него не работаю, так что это не его собачье дело».

«Но я предполагаю, что вы, возможно, захотите снова поработать на него в будущем?»

«Конечно». Улыбка превратилась в ухмылку. «Работать с ним неплохо. Строгий, но строгий ко всем, и, похоже, у него нет обычных проблем с нами, неуклюжими прыгунами. На самом деле… он говорит о тебе, понимаешь».

«Он...? Почему?»

Он упоминает тебя как девушку, с которой познакомился несколько лет назад. Когда он руководил службой безопасности в Великобритании. Сказал, что ты приняла на себя пулю за кого-то.

Только что подошёл к этому парню и получил два пули в грудь. Верно?

Я смутился и заметил: «На мне был бронежилет».

«И все же... они могли бы выстрелить в голову».

Я пожал плечами. «Если бы они это сделали, я бы мало что об этом знал, так что теперь это не имеет значения».

Но это могло бы быть так.

Я никогда не забуду чувство беспомощности, бессилия в совершенно другой день — в тот день, когда Шон получил пулю в голову. Я был там и видел, как это произошло… видел, как его жизнь изменилась навсегда.

У меня тоже.

«Тойота всё ещё у нас. Похоже, в машине их двое», — сообщил Доусон. «Как вы планируете с этим разобраться?»

«Мы мало что можем сделать, кроме как надеяться, что это будет просто инструктаж, а потом вернуться в отель. По крайней мере, там у нас может быть подкрепление».

Доусон фыркнул: «Я бы на это не рассчитывал».

Как только мы выехали из густонаселённых улиц, «Тойота» двинулась прямо за нами, не делая никаких попыток скрыться. Я соблюдал скоростной режим, но пробирался сквозь поток машин, оставляя себе путь к отступлению и не позволяя нам оказаться в ловушке.

Доусон все время сидела, согнувшись в локтях, и открыто наблюдала за происходящим за нами.

«Вот они и идут», — сказала она за мгновение до того, как я заметил отблеск света, быстро зажигающийся снаружи нашего дома.

«Лицом вперёд», — сказал я Доусону. «Если они нас протаранят, ты сломаешь себе позвоночник» .

Она скривилась. «Нет, спасибо, я уже и так достаточно испортила себе эту поездку». Она откинулась на спинку сиденья, туго затянув ремень безопасности на бёдрах.

Но они не собирались нас таранить.

Когда кувейтские полицейские патрули на полной скорости приблизились к нам, я послушно перестроился на внутреннюю полосу. Первая машина пронеслась мимо, затем резко вильнула и резко затормозила.

Мне пришлось надавить на педаль тормоза Range Rover, чтобы избежать столкновения сзади. Пока я пытался удержать управление большим автомобилем, вторая машина подъехала к нам. С Toyota без опознавательных знаков, но, несомненно, полицейской, мы оказались в ловушке. Должен признать, всё было сделано плавно и эффективно.

Я снова нажал на педаль газа. Автоматическая коробка передач Range Rover резко снизила передачу. На секунду патрульная машина рядом с ним чуть-чуть рванула вперёд. Наш передок оказался на одном уровне с его задней дверью.

Я вцепился в руль, понимая, что мне достаточно лишь одного движения руки, чтобы задеть заднюю часть его машины и совершить смертельный скольжение.

Я отрабатывал этот маневр на всех курсах агрессивного вождения, которые когда-либо проходил, пока не смог делать его вслепую.

Но если бы я это сделал, то на такой скорости крейсер, скорее всего, пересек бы центральную разделительную полосу и столкнулся бы с приближающимся транспортом.

Это может спасти нам жизнь.

Или мне придется провести остаток жизни в арабской тюрьме.

Я расслабился, позволил нашей машине замедлить ход и съехать на песчаную обочину дороги.

И я чертовски надеялся, что мне не придется об этом пожалеть.

OceanofPDF.com

ОДИННАДЦАТЬ

Я ОСТАНОВИЛСЯ НА ПЫЛЬНОЙ ОБОЧИНЕ, ДОСТАТОЧНО ДАЛЕКО ОТ

ДОРОГА. Как только я это сделал, чёрно-белые патрульные машины пронеслись перед нами и сзади, мигая фарами. Светло-коричневая «Тойота» мчалась дальше, не останавливаясь. Если её заметят при остановке полицией, её ценность как инструмента наблюдения будет совершенно бесполезна.

Из передней машины вышли двое мужчин в тёмной форме и беретах военного образца с полицейскими знаками различия вместо полковой кокарды.

Один из них нёс карабин М4, укороченную версию с десятидюймовым стволом, установленным в ствольной коробке Close Quarter Battle. С ним было удобнее обращаться в ограниченном пространстве автомобиля. Он целился в нас через корму патрульной машины, опираясь на локти и используя корпус машины как укрытие. Его движения были расслабленными и уверенными, указательный палец лежал снаружи предохранительной планки, а не лежал на спусковом крючке. Это напоминало скорее привычную рутину, чем состояние повышенной готовности.

В зеркала я увидел, что двое других полицейских тоже вышли из машины. Один из них снова остался с М4, прикрывая Доусона. Другой стоял за открытой водительской дверью патрульной машины с рацией в руке.

Не самая лучшая тактика, если они ожидали неприятностей — гораздо лучше было держать обе полицейские машины позади нас, чтобы избежать перекрёстного огня. Я не знал, оскорбляться или радоваться их поведению, и остановился на последнем.

Я заставил себя вдохнуть глубоко и медленно, выпустив наружу нарастающую панику вместе с выдохом. Я наполовину приоткрыл окно, а затем…

обе руки на верхней части рулевого колеса, на видном месте.

Водитель ехавшей впереди машины не сразу вытащил оружие. Но он приблизился, многозначительно держа правую руку над кобурой на бедре.

«Ваши права», — сказал он. У него были коротко подстриженные волосы и пышные усы, закрывавшие большую часть рта. Глаза скрывали очки Ray-Ban в золотой оправе с зеркальными линзами. На нагрудном кармане рубашки у него была бейджик, но я не смог разобрать арабскую вязь.

Я осторожно полез в центральную консоль за международным водительским удостоверением. Я переложил его туда из заднего кармана, как только решил остановиться. Не стоило давать кому-то повод стрелять.

Когда я ему передал документ, он лишь взглянул на него.

Вместо этого он вернулся к патрульной машине и включил рацию. Он не отрывал от нас глаз, разговаривая с тем, кто был на другом конце провода. Усы и очки Ray-Ban не позволяли судить о разговоре по мимике его лица. Оружие не дрогнуло.

«Мы выглядим такими опасными, да?» — сказал Доусон, стиснув челюсти.

«Вы не только говорите, но и читаете и пишете по-арабски?»

«Угу».

«В таком случае как можно скорее запишите все имена и номера удостоверений личности, которые сможете вспомнить. На всякий случай».

На всякий случай, если я не вернусь.

«Будет нелегко, если они заберут у меня все, включая шнурки».

«Почему-то, Луиза, мне кажется, что они пришли не за тобой».

«Ох», — сказала она сухим голосом. «Я чувствую себя такой отвергнутой».

Офицер отложил рацию и вернулся. Он не взял с собой мои права. Хорошо, что я всегда ношу только копии.

«Похоже, вас хотят допросить наши уважаемые коллеги по ту сторону границы», — сказал он на простом, почти без акцента английском.

«Вопрос относительно чего?»

Он открыл мою дверь, держа руку на рукояти пистолета. «Выйдите, пожалуйста, из машины, мисс Фокс», — сказал он. «Вы пойдёте с нами».

«Как видите, моя коллега ранена, и ей будет сложно вести машину. Возможно, я сначала отвезу её в отель и сопровожу вас».

оттуда."

«За рулём этой машины будет один из моих офицеров». Он кивнул в сторону людей позади нас. «Возможно, вам стоит беспокоиться не о вашем… коллеге».

Я пожал плечами и вылез. Он жестом пригласил меня идти впереди и сам пристроился за моим плечом. Инстинктивно, слишком укоренившийся, чтобы сдаваться, я оценил его рост и вес, предполагаемый уровень его навыков, реакцию и расположение пистолета, одновременно отмечая позиции его людей и сектора их обстрела.

Последнее средство...

Это было не слишком утешительно.

Он открыл мне заднюю дверь патрульной машины, но, по крайней мере, не положил руку мне на голову, чтобы помочь мне сесть. Задняя часть машины была отгорожена армированным плексигласом. Когда дверь захлопнулась с грохотом тюремной камеры, я попытался убедить себя, что он хотя бы не надел на меня наручники.

Офицер и его приятель, вооружённый М4, вернулись на передние места. Когда мы выехали на дорогу, я повернулся на сиденье, чтобы проверить Доусона. Один из мужчин из задней машины как раз садился за руль Range Rover.

Пока мы быстро тронулись с места, она смотрела мне вслед с пассажирского места, как будто не могла поверить в произошедшее.

Я слегка наклонился вперед на своем сиденье и заговорил через небольшую щель в акриловом экране, отделявшем меня от двух полицейских.

«Если вы собираетесь пересечь границу, разве мне не следует взять с собой паспорт?» — спросил я, хотя он был надёжно спрятан в нагрудном кармане моих брюк-карго. Меня даже не обыскали, иначе бы его, несомненно, нашли, и это упущение меня обеспокоило.

Однако они также не нашли сложенный нож Ka-Bar, засунутый мне в ботинок.

В некоторых случаях вы проигрываете, в некоторых выигрываете.

OceanofPDF.com

ДВЕНАДЦАТЬ

МНЕ ПОНАДОБИЛОСЬ БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ, ЧЕМ ДОЛЖНО БЫЛО БЫ ПОНЯТЬ, ЧТО МЫ

МЫ НЕ направляемся к границе.

То, что я так медленно среагировал, было полностью моей ошибкой. У меня было чуть больше времени, чем долгий перелёт, чтобы подготовиться к этому заданию, если это вообще было так. Поэтому я сосредоточился на Ираке, насколько позволяло моё знакомство с географией Кувейта в целом и города Эль-Кувейт в частности.

было, мягко говоря, поверхностным.

Я сидел, запертый на заднем сиденье полицейской машины, молча ругаясь за такую глупую, элементарную ошибку и за то, что меня второй раз за столько же дней везут в неизвестном направлении. Однако, в отличие от поездки с Гартоном-Джонсом, заставить моих похитителей сотрудничать было непросто. Я даже не пытался.

Двое мужчин впереди могли быть настоящими офицерами, а могли и не быть.

Хотя полиция Кувейта славилась своей достаточной надежностью в обеспечении соблюдения закона, она также имела репутацию организации, не гнушающейся взятками.

И у них была заметная предвзятость по отношению к собственным гражданам, а не к иностранцам, когда дело касалось споров.

Эта страна должна была стать всего лишь перевалочным пунктом, не более того. Я не ожидал, что мне что-то понадобится от граждан Кувейта. Вопрос был в том, что кому-то здесь от меня нужно?

Я на мгновение закрыл глаза, пытаясь представить себе свою безопасную комнату — место, куда я мог бы мысленно укрыться от… сурового допроса. Давно мне не приходилось принимать такую концепцию. Я надеялся, что ещё помню, как это сделать.

Последний раз это случилось, когда я работал под прикрытием в организации «Четвёртый день» в Южной Калифорнии, которую спецслужбы считали опасным культом. Я думал, что моя предыстория надежна и выдержит любые испытания, с которыми ей, вероятно, придётся столкнуться. Но вместо этого я обнаружил, что лидер «Четвёртого дня», Рэндалл Бэйн, обладал способностью проникать в мозг, под кожу. Он мог проникать в самую суть воспоминаний и эмоций с почти хирургической точностью. В последовавших за этим разборах я никому не признался – и меньше всего своему начальнику, Паркеру Армстронгу, – насколько сильно этот человек меня выбил из колеи.

А до этого?

До этого была армия. Или, точнее, во время моей слишком короткой службы в спецназе. Упражнения на сопротивление допросам были частью подготовки. По иронии судьбы, именно во время одного особенно реалистичного и неприятного допроса Шон Мейер впервые позволил мне увидеть человека под маской крутого парня. К тому моменту, думаю, все мы начали подозревать, что он, возможно, и не человек вовсе.

Будучи одним из наших инструкторов, он держался на расстоянии от группы, никогда не ослабляя бдительности, словно это могло бы раскрыть его слабость, которой мы могли бы воспользоваться. Но, в отличие от остальных, у меня никогда не складывалось впечатления, что он презирает женщин, прошедших Отбор. Он смотрел на всех нас одинаково свысока.

У него также не было того хищного вида, как у одного или двух других сержантов, которые отставали, чтобы протянуть нам руку помощи — в обмен на определенные... вознаграждения, конечно.

В целом я считала Шона холодным человеком. В первую же ночь, которую мы провели вместе, я поняла, как сильно я ошибалась. У него было потрясающее самообладание, словно он не смел себя вести из страха перед тем, что мы можем сделать друг с другом.

Он следил за каждой моей реакцией, не давал мне нигде спрятаться, беря всё и давая всё взамен. Думаю, именно эта его безжалостность и привлекала меня больше всего. Именно это качество в нём и стало причиной моего падения…

Крейсер замедлил ход и съехал с главной трассы на второстепенную дорогу, ведущую к чему-то, похожему на заброшенную промышленную зону. Водитель так быстро входил в повороты, что любая мысль о выпрыгивании из машины была обречена на провал. И это не считая отсутствия ручек или…

Стеклоподъёмники на внутренней стороне задних дверей. Стекла имели пожелтение, что говорило о наличии какого-то армирования.

Я сберег свои ресурсы для более перспективной возможности.

В задней части патрульной машины было душно. Сидевшие впереди мужчины включили кондиционер на полную мощность, но сквозь щель в плексигласовом экране между нами почти не проникал воздух. Я надеялся, что, куда бы мы ни направлялись, мы скоро доберёмся, иначе я потеряю половину веса от пота.

На улицах не было ни души. Припаркованные машины и здания, мимо которых мы проезжали, были покрыты слоем пыли, словно о них забыли.

Наконец, мы резко повернули налево через открытые рольставни на первый этаж пустого складского здания. Контраст между едким светом снаружи и тусклым интерьером на мгновение ослепил меня.

Когда мои глаза привыкли, я увидел «Кадиллак Эскалейд» с тёмной краской и ещё более тёмными стёклами. Он блестел от полировки, словно они всё это время ждали, пока мы его отремонтируем. Вокруг него стояли трое парней в боевой форме и бронежилетах. У всех было автоматическое оружие — пара М4 и компактный H&K. Я не воспринял это как обнадеживающий знак, свидетельствующий о моём здоровье.

Машина остановилась, и оба мужчины вышли. Офицер, который всё это время разговаривал, подошёл к ним. Его жесты были осторожными, но менее выраженными, чем во время нашей остановки. Либо это были люди, которым он доверял, либо с которыми он уже имел дело. Второй офицер остался за открытой дверью, сжимая в руках своё оружие.

Один из троицы отцепился и вышел вперёд, оставив MP5K болтаться на плечевом ремне. Последовали разговоры и жестикуляция. Я понял, что офицер пытается сыграть на том, как трудно меня было задержать, и поэтому завышает цену. Новичок не собирался этого терпеть.

Ни он, ни другие мужчины в «Кадиллаке» не были похожи на иракцев или, если уж на то пошло, кувейтцев. Впрочем, все они были крепкими парнями; это, как правило, универсальный типаж. Я изучал их лица, каждого по очереди, так же, как изучал двух мужчин в передней части патрульной машины во время поездки. Я бы снова узнал этих двоих по форме ушей, отчётливо видных под скошенными беретами.

Человеческое ухо уникально по форме. Кажется, однажды кого-то поймали и осудили по отпечатку уха, прижатого к окну.

Во время коротких переговоров я сидел и потел от остаточного тепла. Даже без прямых солнечных лучей я чувствовал, как влага стекает по складкам позвоночника.

Через мгновение двое мужчин достигли некоего соглашения. Посылка — деньги? Наркотики? — перешла из рук в руки. И всё вокруг заулыбалось.

Офицер поманил своего коллегу, который повернулся достаточно далеко, чтобы открыть одну заднюю дверь. Он дёрнул стволом пистолета, давая понять, что это конечная остановка, и мне следует покинуть поезд.

«Нет, спасибо», — весело ответил я. «Думаю, я пас».

Он не понял всех слов, но смысл уловил достаточно ясно.

Он нахмурил брови и, шепча, обозвал меня и мою мать чем-то нелестным и, как мне показалось, физически невозможным. Странно, как первыми словами, которые всегда слышишь в любом языке, оказываются оскорбления.

Офицер злобно посмотрел на меня и отдал более настойчивое распоряжение. Я улыбнулся ему и не двинулся с места.

Он взглянул на своего начальника и пожал плечами. Пленники так себя не ведут. Он наклонился, неловко держа М4 в одной руке, и схватил меня за запястье.

Я позволил ему схватить меня, затем легко ослабил хватку и сжал его руку в простой замок. Он застонал, пытаясь вырваться. Я затянул замок, чувствуя, как скручиваются кости и сухожилия, зная, что его рука от локтя и ниже, должно быть, горит.

Он начал наводить оружие. Я держал его за запястье, развернулся на сиденье и ударил трубкой в передний край дверного косяка, зажав ему другую руку. Затем я перекатился назад и ударил его ногой прямо в горло.

Он упал, задыхаясь. Я отпустил его как раз в тот момент, когда за моей спиной резко распахнулась задняя дверь, и другой офицер яростно влетел в машину. Я увидел, как он поднял руку. Вдруг что-то твёрдое стремительно двинулось в мою сторону. Моё зрение раскололось, смешавшись с ослепительным светом и болью.

А потом все потемнело.

OceanofPDF.com

ТРИНАДЦАТЬ

УДАР ОШЕЛОМИЛ МЕНЯ ТОЛЬКО НА МГНОВЕНИЕ. НАДОЛГО.

ХВАТИТ, чтобы старший офицер вытащил меня с заднего сиденья патрульной машины. Глухой удар о бетонный пол вывел меня из себя.

Борьба.

Он схватил меня за воротник и потащил к мужчинам в «Кадиллаке». Я схватил его за руку и с силой вонзил большой и указательный пальцы в болевые точки, которые мог найти даже во сне.

Он взвыл, развернулся с поднятой дубинкой. Я развернулся на спине, словно танцуя брейк-данс, зацепил одну ногу за его ногу и изо всех сил врезал каблуком ему в коленную чашечку.

Он явно проходил обучение рукопашному бою, но либо это было давно, либо он был очень плохим учеником. Не имея ни малейшего представления о том, как смягчить падение, он тяжело растянулся на спине.

Я снова развернулся, всё ещё сидя на заднице, и обхватил ногами руку, державшую дубинку. Локтевой сустав невероятно хрупкий при перегрузке, и я заблокировал его, едва не потребовав хирургической реконструкции. Я уперся подошвой ботинка ему в шею, чтобы всё зафиксировать, и снова глубоко вонзил когтистые пальцы. После секундного сопротивления, которое сводилось к чистому упрямству, дубинка выпала из его онемевшей руки.

« Кучи син! » — раздался над нами гортанный голос. «Достаточно».

Я поднял взгляд, щурясь от потолочных ламп. Мужчина, который вёл переговоры, снова держал в руках свой короткий MP5K и целился в нас двоих.

Я закрутил замок на последнюю четверть оборота, вызвав приглушенный вздох у офицера, затем отпустил его и быстро перекатился на ноги — и за пределы его досягаемости.

Комната покачнулась, потом успокоилась. Я потряс головой, чтобы прочистить её.

Как только я отпустил пленника, он схватил дубинку и, с залитыми кровью глазами, побежал ко мне. Парень с автоматом бесцеремонно ткнул им офицеру в лицо. Вероятно, это был единственный способ привлечь его внимание.

«Я сказал достаточно », — повторил он. «Деньги у тебя. Иди».

Офицер колебался, потеря лица противоречила здравому смыслу.

В конце концов он плюнул мне под ноги и пошёл обратно к патрульной машине, стараясь не хромать и отряхивая на ходу бетонную пыль с формы. Мне захотелось указать на большое пятно на его штанах, но я сдержался.

К тому времени его коллега уже был на ногах. Они бросили на меня злобный взгляд, садясь в машину и выезжая задним ходом со склада, не обращая внимания на износ шин и трансмиссии.

«Это… представление обойдётся мне дорого», — мрачно произнёс мужчина, глядя им вслед. «Наши следующие сделки будут гораздо… дороже».

Это... прискорбно».

«Не понимаю, зачем это нужно», — пожала я плечами. «В конце концов, я всего лишь женщина . Как может какая-то женщина создавать проблемы двум таким опытным блюстителям порядка?»

И когда он хмуро взглянул на меня, я добавил: «Разыграй свои карты правильно, и они заплатят тебе , чтобы ты никогда больше об этом не говорил».

Он хмыкнул, что могло означать как веселье, так и презрение, выбирайте сами, и повел меня к задней части «Кадиллака».

Я стоял на своём. «С чего ты взял, что после всего этого я буду делать то, что мне говорят?»

Мужчина с автоматом обернулся со вздохом, словно собираясь что-то сказать. Вместо этого он нанес мне короткий и резкий удар в солнечное сплетение.

Моя диафрагма мгновенно сжалась в спазме. Я согнулся пополам, пытаясь втянуть воздух в парализованные лёгкие, издавая ужасающие предсмертные хрипы. Мужчина прошёл дальше, открыл заднюю дверь «Кадиллака» и слегка поклонился.

«Потому что, хоть вы и «всего лишь женщина», вы не глупы», — сказал он. «А теперь, пожалуйста, мисс Фокс. Мы приложили немало усилий, чтобы организовать эту… возможность поговорить. Давайте обе воспользуемся ею, хорошо?»

OceanofPDF.com

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ДВИГАТЕЛЬ РАБОТАЛ НА КАДИЛЛАКЕ. ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ

ПОДДЕРЖИВАЙТЕ, ЧТОБЫ КОНДИЦИОНЕР РАБОТАЛ НА МАКСИМАЛЬНОЙ ТЕМПЕРАТУРЕ, а салон автомобиля оставался прохладным как стекло.

Мужчина с MP5K устроился в дальнем углу огромного заднего сиденья, держа оружие на коленях, словно пушистый белый кот злодея из фильмов о Бонде. Несколько мгновений мы молча сидели и оценивали друг друга.

У него были высокие, покатые скулы с глубокими впадинами под ними, так что в свете салона автомобиля его лицо больше напоминало череп. Его волосы были коротко сбриты, обнажая очертания высокого лба и «вдовьего мыса». На голове виднелись небольшие странной формы углубления от старых шрамов. Рубашка с короткими рукавами обнажала мускулистые предплечья. На тыльной стороне правого запястья красовалась татуировка лягушки внутри контура летучей мыши.

«Начнём с представления? Вы же, конечно, знаете, кто я, так что…»

Мужчина улыбнулся. «Вам не обязательно знать мою личность. Честно говоря, я бы предпочёл, чтобы вы даже не пытались её выяснить».

Его английский был превосходным, официальным и точным. Почти без малейшего акцента… но он всё равно был виден, как слой старой краски.

«О, вы бы «предпочли»?» — безапелляционно повторила я. «Конечно, предпочли бы».

Он склонил голову и снова улыбнулся. Это было неутешительно.

«Я всего лишь посланник, посредник, и поэтому знание моей личности не добавит вам знаний».

«Какой посланник?»

И что это за послание?

«Пожалуйста, мисс Фокс, наберитесь терпения. Знайте только, что я приложил немало усилий и затрат, чтобы организовать эту возможность поговорить с вами».

Я коротко рассмеялся. «Ты мог бы избавить себя от всего этого, просто приехав ко мне в отель и подойдя ко мне в баре».

«Возможно. Но так вы получите некоторое представление о… степени нашего влияния здесь».

«Ты имеешь в виду, что знаешь, каких полицейских надо подкупать?»

"Точно."

«Хорошо, давайте послушаем это сообщение».

«Иди домой».

"Вот и все?"

«Вот и всё», — согласился он. «Иди домой и не лезь в дела, которые тебя не касаются».

«Понятно. А если я решу проигнорировать этот... совет?»

«Я бы попросил вас не воспринимать это просто как совет. Это — с уважением

— было бы ошибкой».

Редко мне доводилось встречать человека, столь хорошо вооруженного и при этом столь вежливо говорившего.

«Кроме того , при всем уважении , мне трудно прийти к такому выводу, не зная точно, кто посылает мне это сообщение».

«Друг. Тот, кто знает тебя. Тот, кто желает тебе добра».

Он имел в виду Шона? Я посмотрел на мужчину напротив. Бывший военный, без сомнений. И русский. С такими людьми Шон наверняка сталкивался не раз, как во время своей армейской службы, так и после.

То, что он был для меня незнакомцем, ничего не значило. Я не была опекуном Шона, пока мы были вместе, как и он не был моим. Он установил и развил собственные связи во многих странах. Я порылась в памяти, пытаясь вспомнить кого-нибудь, кого он упоминал, пусть даже вскользь, кому он мог доверить это предупреждение. Но ничего не нашёл.

Да и вообще, ему бы точно не понадобилась вся эта канитель с плащом и кинжалом. Прятаться за посредниками? Ради всего святого, позволить продажным копам схватить меня прямо на улице? Это было не в его стиле.

Я покачал головой. «Тебе придётся дать мне больше».

На его лице отразилось раздражение, и он вздохнул. Я догадался, что, несмотря на его кажущееся красноречие, он не был тем человеком, для которого переговоры были приоритетом. Разногласия, несомненно, разрешались быстро и с применением силы.

«Задавайте вопросы. Если я смогу на них ответить, я отвечу. Если нет…» Пожимание плечами.

«Насколько хорошо этот человек меня знает?»

Если он и заметил, что я задаю два вопроса в одном, то не придал этому значения. Но когда он ответил, в его голосе прозвучало что-то лукавое, что мне не понравилось.

«О, да, он тебя знает...»

Значит, это мужчина . А в остальном от тебя никакой помощи.

«Почему он хочет, чтобы я покинул Кувейт?»

«Не только Кувейт. Ирак тоже. Потому что надвигаются неприятности, и он не хочет, чтобы вы… в них ввязались. Он пытается оказать вам услугу. Почему бы не принять это и не двигаться дальше?»

Что за неприятности? Последствия убийства Клея? Кого бы Шон ни искал следующим? Всё ещё оставалась вероятность, что Шон действительно стоит за смертью Клея, хотя это казалось неправильным. То, что сделали с этим человеком, было почти ликованием в своей жестокости. Шон нашёл бы более действенный способ заставить его страдать, и процесс ему бы не понравился.