Око Сатаны

Глава 16 И пришел Паук

И, несмотря на то, что жизнь в тюрьме теперь не выглядела вовсе уж беспросветной, как прежде, постоянное присутствие поблизости большого количества сатанистов вынуждало прочих зеков держать ухо востро. Никто не мог предсказать, во что в итоге выльется безмолвное противостояние. Да и не таким уж безмолвным оно было! Нечестивцы наглели все больше. Они уже не боялись задирать и терроризировать порядочных сидельцев. Разумеется, если тех было в какой-либо камере меньше, чем прислужников Сатаны. А такое теперь в ИТК-29 вовсе не было редкостью.

Многие в тюрьме опасались, что скоро их родная «кича» может превратиться в поле одной из битв тлеющей по всей России Второй Сучьей войны.

Ситуация обострилась еще больше, когда в тюрьме появился влиятельный и абсолютно сумасшедший сатанист по прозвищу Паук, посаженный за многократные убийства. Его сначала поместили в специальную камеру для особо опасных преступников, но даже тамошний его сосед, серийный маньяк-расчленитель Крокодил, испугался, что ночью дьяволопоклонник может расчленить его самого. И написал заявление о переводе в другую камеру.

Подсаживать опаснейшего маньяка к обычным уголовникам никто, разумеется, не стал. Вместо этого из камеры убрали Паука, переведя его в одну из хат, где чалились его братья по вере. Администрация колонии справедливо рассудила, что даже если Паук и убьет там кого-нибудь, хуже от этого никому не станет.

Но, с другой стороны, такое решение содержало в себе и серьезный просчет. Бывший на воле главарем одной из самых многочисленных и жестоких сатанинских банд Ростова, имевший сильный характер и безжалостный к окружающим людям, Паук начал формировать вокруг себя сплоченную организацию и готовить восстание.

Правда, до поры до времени об этом не знал никто из тех, кто мог бы встать у него на пути…

Странное дело — с тех самых пор, как в тюрьме появился этот мрачный детина с татуировкой в виде паутины на бритом черепе, Ветер с каждым днем чувствовал себя все более неуютно. Вроде бы, и не было ничего необычного в лысом сатанисте. От множества себе подобных он отличался разве что бычьей силой, да чересчур буйным нравом — а таких ребят и среди простых зеков было пруд пруди, и Николай успел привыкнуть к соседству с ними. Но в присутствии Паука на душе у Ветрова становилось невероятно пусто. Так, словно из них двоих только Ветер был здесь узником, а второй — Паук — стоял по ту сторону ровных рядов колючей проволоки, корчил рожи и насмехался. Так, будто лысый ублюдок знал о Николае что-то такое, чего тот не знал о себе сам…

К сожалению, натыкаться на мерзкую рожу Паука приходилось часто. Тот завел привычку выходить на тюремный двор и наблюдать за строительством церкви. Лысый громила все время отирался где-нибудь поблизости, прислушиваясь к разговорам зодчих и приглядываясь к их действиям. Выражение лица он при этом имел такое, словно хотел напрямую заявить: «Стройте-стройте, мы ее все равно потом спалим». Скажи Паук что-нибудь подобное, бригада забила бы его молотками и зубилами, невзирая на грозный вид амбала. Но сатанист молчал, и лишь во взгляде его читалась неизменная издевательская усмешка. Но спрашивать за взгляд — пустое дело.

Коля заметил еще одну вещь — всякий раз, как взгляд Паука останавливался на нем, Ветрове, пахан сатанистов морщил лоб и что-то беззвучно бормотал. Точно пытался вспомнить, где мог раньше видеть Ветра. Но Николай точно знал — прежде судьба их с этим гадом не сталкивала. Такую гнусную физиономию он бы запомнил.

Примерно в то же время смотрящий по тюрьме, авторитетный «вор в законе» Вова Царь решил, развлечения ради, организовать на «подведомственной территории» бои без правил. Многие зеки отнеслись к этой идее с воодушевлением — им давно хотелось без лишней крови поразмять косточки и отточить бойцовские навыки, а если подмигнет однажды жребий — так и укокошить в честном поединке давнего врага. Любителям легкой наживы начинание пахана тоже пришлось по нраву. Ведь где соревнования — там и тотализатор, а где тотализатор — там и обман. Бои начали проводить в тюремном спортзале. А финансовые отношения, которые криминальная верхушка ИТК-29 давным-давно наладила кое с кем из охраны, помогли сделать эти ночные развлечения невидимыми для глаз высшего тюремного начальства. С подачи Профессора чемпионат вскоре прозвали Колизеем.

Бойцовский турнир был единственным местом, куда блатные наравне с собой допускали сатанистов. Во-первых, решили они, больше народу — больше и приходу, то есть, ставок, с которых преступная элита стригла свои проценты. А во-вторых — община сатанистов могла предложить не только деньги или ценящиеся за решеткой вещи, но и множество крепких бойцов, которые, при всех их «косяках» по части морали, украсили бы собой местный ринг. Так что, по вечерам выходных дней два противоборствующих лагеря забывали о своих взаимных претензиях и сходились под одной крышей. При этом они, конечно, старались держать дистанцию — даже речи не могло быть, к примеру, о совместном распитии чифиря. Но звуки ударов, крики боли и злости раздавались в такие вечера только на ринге. И там-то уж не было речи о пощаде и сострадании. Если кому-то из бойцов хотелось унизить, искалечить, или убить своего соперника — никто из зрителей даже не думал о том, чтоб ему препятствовать. Единственным условием, которое обязаны были соблюдать местные бойцы — так это не использовать в драке оружия (за исключением специально обговоренных случаев), а все остальное дозволялось. Хватит тебе силенок голыми руками свернуть противнику шею или выдавить глаза? Хочешь ты это сделать? Вперед, сворачивай и выдавливай. Никто тебя останавливать не станет, разве что кореша убитого потом отомстят — так то ж потом… Ну а система улаживания проблем с внезапными трупами в тюремном мире издавна является одним из самых сильных звеньев. Упал во сне с верхней полки или налетел в темноте виском на острый угол — вот и погиб. А в самом крайнем случае можно и вовсе спалить мертвеца в котельной: «Не знаем, начальник, где этот Вася. Сбежал, может? В лесу его поищите».

Жребий не раз сводил на ринге бойцов из числа обычных зеков и ненавидевших все и вся сатанистов. И вот как раз в таких столкновениях дело редко обходилось без убийств или чудовищных травм. Как правило, в Колизее, несмотря на предельную жесткость правил, царил, все же, спортивный дух. Но — лишь до тех пор, пока на ринге не появлялся боец, отмеченный печатью Дьявола. Ни к нему, ни от него пощады ждать не следовало. Когда на ринге сходились христианин и дьяволопоклонник, кровь вскоре заливала дощатый настил настоящим потоком. Но, как ни странно, наибольшую жестокость сатанисты демонстрировали по отношению к кавказцам и мусульманам. И те платили им той же монетой, благо среди них также имелось немало «крепких орешков». Чего стоил хотя бы один дагестанец Казбек Магомедов, который, до того, как попасть в тюрьму, был всемирно известным спортсменом и имел в своем активе несколько чемпионских титулов. За несколько месяцев существования Колизея Казбек успел свернуть не одну сатанинскую шею.

Но, как ни тяжело было с этим смириться воровской тусовке, лучшим бойцом и непобедимым чемпионом тюремного Колизея не был один из православных сидельцев или приверженцев Аллаха. Им быстро стал один из сатанистов. То был не кто иной, как Паук. Страшные удары, которыми он награждал своих соперников, опрокидывали тех навзничь, будто кулаки и ступни лысого выродка были заряжены настоящей дьявольской силой. Когда Паук выходил на ринг, то полностью преображался — хоть этот парень и так выглядел достаточно неприятно, во время боя он превращался в настоящего зверя. Те, кто стоял близко к Арене и мог заглянуть в его глаза, клялись потом — адское пламя бесилось там, закрывая своими сполохами зрачки. Тюрьма единодушно сходилась во мнении, что тягаться с Пауком на ринге среди всех обитателей ИТК-29 могли бы, пожалуй, лишь двое — Казбек Магомедов, да русский мужик по прозвищу Медведь, запросто перешибавший ударом кулака строительный брус и гнувший лом у себя на плечах. Но жеребьевка пока еще ни разу не свела в бою Пука и Магомедова. А Медведь — тот даже и в качестве зрителя не посещал Колизей, считая эти кровавые забавы слишком порочным зрелищем для глубоко верующего человека, каким он являлся.

Блатные не раз зазывали Колю Ветра попробовать свои силы на арене Колизея. Пока что он отказывался — не хотел бередить свои старые раны. Боялся, что потеряет контроль над собой, не сможет остановиться, и снова отберет чью-то жизнь, пусть даже то будет пропащая жизнь какого-нибудь дьяволопоклонника. Для него, стараниями отца Аристарха, вставшего недавно на путь к Богу, это было недопустимо.

Но Николай, во-первых, еще не осознал до конца, насколько тяжек может быть этот путь. Порой случается так, что для успешного постижения божественной сути, для успешной борьбы за правду, требуется совершить именно то, что Богом же и запрещено. И это, пускай и страшно, но необходимо. Ибо своим верным солдатам, несущим в мир торжество добродетели, Господь прощает любые грехи, совершенные во имя общего блага.

А во-вторых — Ветер не мог предвидеть, что очень скоро ему придется, все-таки, выйти на ринг. Причем — по собственной воле, а не по принуждению или ради сиюминутной выгоды…