Окончательный список: триллер

6 августа 2017

Парк-Сити, Юта

ПРОЛОГ

ДЛЯ ЭТОГО НЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ гениальный тактик в выборе места. Люди - существа привычки, и некоторые относились к этому более религиозно, чем другие. Казалось, что бухгалтеры вели практически монашеский образ жизни. С 1 июня по 1 ноября каждого года Маркус Бойкин жил в своем горном доме на ранчо Стар Вэлли, штат Вайоминг. Звездная долина звучала гораздо привлекательнее для покупателей недвижимости на восточном и западном побережье, чем ее предыдущее название Starvation Valley. Это был анклав богатых аутсайдеров в сельской местности западного Вайоминга, воткнутый в горный склон, как хорошо ухоженный перст цивилизации, полный домов стоимостью в несколько миллионов долларов в той части мира, которая в остальном населена владельцами ранчо и ковбоями.

Каждый понедельник, среду и пятницу Бойкин вставал рано и садился в свой серебристый внедорожник Mercedes G550, чтобы проехать пятьдесят миль до относительного мегаполиса Джексона. С населением банкиров и управляющих хедж-фондами в летнее время, которое могло бы соперничать с Хэмптонсом, это было единственное место в течение нескольких часов, где он мог отведать изысканную еду с бутылкой вина за восемьсот долларов. В Джексоне он мог потягивать латте и читать Wall Street Journal в компании других сезонных жителей из Нью-Йорка, Гринвича, Бостона и Лос-Анджелеса. Три дня в неделю он мог общаться с реальными людьми лично, вместо того чтобы нетерпеливо ждать, пока его друзья прокомментируют его посты в Facebook. Ужины в бистро Rendezvous были намного вкуснее, а беседа - более стимулирующей, чем его обычная трапеза в одиночестве на палубе, каким бы захватывающим ни был вид.

США 89 проходят с севера на юг через крутую долину, которая пересекает границу между Вайомингом и Айдахо. Орошаемые сенокосы рядом с проезжей частью лежат в тени скалистых вершин высотой десять тысяч футов на востоке и более пологих холмов на западе. К северу от крошечного городка Алпайн дорога в Джексон поворачивает на восток вдоль реки Снейк и вьется в горах национального леса Бриджер-Титон. На этом этапе путешествия зубчатые хребты Тетонов тянутся почти до обочины, словно высокие круизные лайнеры, пришвартованные у асфальтированного пирса. В десяти футах от ухоженной дороги простиралась местность, столь же пересеченная, как и почти везде в Нижнем 48, где водились трофейные олени-мулы и гигантские лоси, а также множество черных медведей и иногда лоси. Бойкин, никогда в жизни не прикасавшийся к оружию и не охотившийся, никогда бы не подумал, что 15 сентября, день открытия оленьего сезона в регионе G Вайоминга, в том году выпал на понедельник.

• • •

Джеймс Рис совершил пеший поход накануне днем от начала тропы на противоположной стороне горы от шоссе США. Тропа начиналась недалеко от дороги, по прямой, но была за много миль отсюда на автомобиле. Виды на шоссе были настолько близки к отдаленной сельской местности, насколько это позволяло большинству сезонных жителей, таких как Бойкин. Хотя это было всего в нескольких часах ходьбы от его грузовика, Рис с таким же успехом мог прийти сюда из другого мира. На нем был легкий рюкзак с пристегнутыми сбоку нейлоновыми ножнами для винтовки - высокопроизводительный охотничий цифровой камуфляж одежда из Ситки и походные ботинки Salomon, которые он носил во время бесчисленных операций по всему миру. Прогуливаясь по сельской местности Вайоминга в традиционном шерстяном маскировочном костюме снайпера и с тяжелой винтовкой, он выделялся, как человек, бредущий по горам в смокинге, но одетый в костюм охотника, он был так же незаметен, как парень в синем блейзере в аэропорту. Анонимная информация, которую он получил о браконьерах лосей к югу от Джексона, вероятно, заинтересовала бы каждого полицейского охотничьего департамента в регионе, но в маловероятном случае, если он столкнется с кем-то из авторитетных лиц, охотничья лицензия и бирка оленя в его кармане подтвердят, что он обычный охотник, отправившийся на поиски мулов в самый оживленный день в году.

Он мог бы отправиться в поход ночью с налобным фонариком или взять с собой прибор ночного видения, но он хотел попасть на свое место до наступления темноты. Нет смысла вывихивать лодыжку или что похуже в этой суровой местности, и ему не терпелось начать. Он сотни раз изучал топографию по картам и спутниковым снимкам, но все равно прошел маршрут двумя днями ранее, чтобы убедиться, что на земле он выглядит так же, как и с воздуха.

Местность была крутой и высокогорной. Не имело значения, насколько хорошо вы были подготовлены на уровне моря, восемь тысяч футов все равно были восемью тысячами футов. Он остановился, чтобы перевести дыхание и глотнуть воды из шланга, прикрепленного к его плечевому ремню. Его ноги горели, а легким не хватало кислорода. Его базовый слой был покрыт потом, несмотря на температуру за пятьдесят, поэтому он застегнул молнию, чтобы немного сберечь тепло своего тела. Он не спешил, но двигался целенаправленно. Это, конечно, был не первый раз, когда он поднимался на гору к цели.

Его насест был таким же, каким он его оставил, - небольшая U-образная щель, вырубленная в склоне горы, попасть в которую можно было только спереди. Было очень мало шансов, что охотник или егерь забредет на своей шестерке, пока он был на позиции, и у него будет четкое представление о любом приближающемся спереди задолго до того, как они достигнут места его укрытия. Место выходило окнами на седловину шоссе, которое проходило между двумя крутыми холмами. Его местоположение было недалеко от вершины второго холма, если вы ехали в сторону Джексона.

Подобно пещере без крыши, это место защитит его от любопытных взглядов охотников, выслеживающих оленей за день до открытия сезона, и защитит от ветра, когда температура за ночь упадет до тридцати градусов. Он вытащил свою винтовку из ножен и положил свой ранец чуть ниже отверстия для ствола, чтобы его дуло не было видно снизу. Винтовка была легендой Echols, изготовленная мастером из Юты, чьи винтовки ручной работы продавались за несколько месяцев его зарплаты ВМС. Это был подарок от его отца после его первого поста-9/11 развертывание и было одним из его самых ценных владений. Он планировал больше охотиться после того, как выйдет на пенсию и перейдет в частный сектор. Винтовка была под патронник .300 Winchester Magnum и, несмотря на то, что весила намного меньше, чем снайперские винтовки, которые он использовал за границей, была еще более точной. Вместо традиционного охотничьего прицела он установил Nightforce NXS 2.5-10x32 мм, такое же стекло он использовал на работе. Ранец поддерживал цевье винтовки, а небольшая подушечка-приклад. Лежа ничком, с опорой на переднюю и заднюю части винтовки, он мог держать винтовку так же устойчиво, как любую скамью. Когда легковые и грузовые автомобили поднимались на холм к западу от него, он открывал огонь по положению лобового стекла со стороны водителя, чтобы правильно рассчитать время. Отдыхающие и местные жители, путешествующие по этой горной дороге осенним днем, понятия не имели, что они находятся под прицелом одного из самых смертоносных воинов страны.

Удовлетворенный тем, что его позиция была надежной и что у него будет правильный угол прицеливания, он отступил в заднюю часть своего горного домика и включил походную плиту, чтобы нагреть воду для сублимированного ужина. Когда солнце опустилось за горизонт и температура упала на двузначные цифры, он забрался в свой спальный мешок. Он подумал о своей маленькой девочке, со светлыми кудряшками, со слезами, навернувшимися на ее храбрые голубые глаза, когда она провожала папу на его последнее задание. Осталось шесть месяцев, и он был бы дома навсегда, обещаю. Он все еще мог видеть ее лицо, прижатое к стеклу аэропорта, чтобы бросить последний взгляд, когда он поднимался на борт самолета. Самыми сложными этапами развертывания были первые две недели, когда вы только что уехали из дома, и последние две, когда вы начали ожидать своего возвращения. То, что это была его последняя поездка за границу, сделало свет в конце туннеля ярче. Наконец-то подошел к концу тренинг / развертывание / тренировочная беговая дорожка, на которой он и его братья-морские КОТИКИ работали более десяти лет.

Свернувшись калачиком в своем спальном мешке под звездным шоу, которое городской житель не мог постичь, он спал крепче, чем за последние недели. Не просыпаться, чтобы понять, что кошмар был реальным. Не тянуться через кровать к жене, которой там не было. Не слышать тихих криков дочери, которая никогда больше не заползет к нему в постель за защитой от страшилища.

Он уже проснулся и смотрел на Орион, когда его часы чирикнули на 05:00. Глоток из его бутылки с водой и энергетический батончик были бы его завтраком. Он занял позицию за своей винтовкой и терпеливо ждал восхода солнца.

• • •

Маркус Бойкин был ранней пташкой, как и почти все в финансовом секторе. Вы либо были на ногах и сидели за столом по его линии работы, либо вы спали и просматривали меню. Он просмотрел прогноз погоды на своем iPhone, прежде чем натянуть дизайнерские джинсы и коричневые итальянские мокасины. Поверх розового поло Lacoste он надел флисовую куртку Patagonia и кепку Yankees, чтобы скрыть свою лысину от официантки двадцати с чем-то лет, с которой в данный момент пытался переспать. Для него она была не Сарой со степенью инженера-эколога, работающей, чтобы накопить на магистратуру, она была “официанткой.” До сих пор ему не удавалось залезть к ней в трусики, но она была разорена, а он богат. Однажды ночью, рано или поздно, она напьется и оступится, и он будет рядом, чтобы воспользоваться этим. Жить так далеко было частью проблемы, хотя он знал, что для повышения своих шансов ему, возможно, придется в какой-то момент снять квартиру в городе, чтобы помочь заключить сделку. Он схватил ключи с мраморной кухонной стойки и нажал кнопку дистанционного запуска. Было холодно, и Бойкин хотел, чтобы внедорожник был красивым и поджаристым, с работающим обогревателем и прогретыми сиденьями к тому времени, когда он приготовит кофе на вынос и отправится в путь. Он открыл свою огромную входную дверь из дуба и достал телефон, чтобы опубликовать в Твиттере фотографию оранжевого зарева восхода солнца, пробивающегося над горой, прежде чем он потерял покрытие Wi-Fi; сотовая связь была дерьмовой, пока вы не добрались до Джексона. На самом деле его не волновал вид. По его мнению, солнце сделает то же самое завтра, но это заставит его друзей на обоих побережьях завидовать, мысль, которая ему понравилась. Когда он забрался во внедорожник и направился вниз по горной дороге к США 89, его разум обратился к мыслям о том, что он скажет официантке, когда увидит ее.

• • •

Бой - это сенсорная перегрузка, полный хаос, особенно если ты командуешь. Шум оглушительный, как от входящего, так и исходящего огня, в то время как избыточное давление дульных разрядов и взрывов сотрясает ваше тело вплоть до его ДНК. Мужчины кричат, но не от страха или паники, а чтобы перекричать рев. Появляются трассирующие пули, мимо пролетают ракеты, пыль от взрывов и попаданий пуль окутывает ваш непосредственный мир осязаемым облаком пыли. Радиопередачи в ваших ушах усиливают шторм и требуют сознательного реагирования, что означает, что действия в данный момент должны быть подсознательными. Определение целей, стрельба из оружия, смена магазинов: все должно происходить автоматически, так же плавно, как рулевое управление, переключение передач и нажатие на педаль газа в автомобиле во время разговора по мобильному телефону. Как лидер, вы должны подняться еще выше над бурей и смотреть дальше собственного выживания. Вы должны направлять огонь и движение всего элемента и сопротивляться инстинкту стать просто еще одним оружием в бою. Все это - одно тахикардийное пятно постоянного принятия решений.

Это было противоположностью хаоса. Чувства Риса не зарегистрировали ничего неестественного, просто спокойствие осин на ветру и расслабляющую мелодию дикой природы, переходящую в другой день, к прекрасному восходу солнца в горах. Не было радио, не с кем было связаться, только случайный гул автомобиля или пикапа по асфальту шоссе. Расстояние до провала на дороге составляло ровно 625 ярдов, что означало, что пуля пролетит на расстоянии восьмидесяти шести дюймов от его ствола до цели. Прицел винтовки был обнулен на 100 ярдов, так что ему пришлось бы компенсировать разницу. Он поднялся на 14 кликов, на 1,4 МИЛИ, чтобы компенсировать падение. При наборе диапазона не было бы никаких задержек. Он мог навести центр прицельной сетки прямо на цель. Сражайтесь со всеми преимуществами, которые вы можете получить. Ветер был слабым этим ранним утром, что было хорошо. Вызовы ветра всегда были сложными в горах, даже для профессионала. "Кестрел" сообщил ему, что слева от него дует со скоростью две мили в час, настоящий ветер, для которого требуется выдержка в шесть дюймов. Поскольку ветер мог измениться в любой момент, он использовал прицельную сетку в миллион точек, чтобы “задержаться” на 0,3 мили.

Он услышал шум шин еще до того, как синие галогенные фары осветили шоссе, когда внедорожник поднимался на подъем. Серебристый "Мерседес" безошибочно принадлежал Бойкину; слава Богу, этот парень не водил F-150. Транспортное средство двигалось прямо на него, что означало, что лидерство не требовалось, но оно все еще тащило задницу. У него не было много времени, чтобы восхититься успехом своего плана. Он отслеживал цель, когда она спускалась с холма, точно так же, как он сделал с двумя другими машинами, которые проехали ранее этим утром. Он сделал полный вдох, ненадолго задержался на пике, затем выдохнул, чтобы обрести свой естественный дыхательная пауза, когда его легкие израсходовали свой воздух, успокаивая и фокусируя его на текущей задаче. Это привело к замедлению перемещения прицельной сетки с орбиты до небольшого дрожания. Даже при основательном отдыхе он никогда не был таким устойчивым, как в фильмах. Mercedes врезался в ровное место и, казалось, остановился на секунду, поскольку он потерял перспективу своего продвижения вперед. Он не мог видеть водителя, не на таком расстоянии и, конечно, не при таком освещении. Держась чуть правее центра лобового стекла, он медленно нажал на спусковой крючок.

Его уши услышали выстрел, но мозг едва уловил звук. Его единственным ощущением отдачи было изображение прицела, превратившееся в размытое пятно, когда винтовка взмыла ввысь. Несмотря на то, что он всадил пули в бесчисленное количество мужчин в дерьмовых уголках мира, его тело все еще находилось в режиме “сражайся или беги”, адреналин хлынул в его тело, как доза героина. В прошлом он убил множество людей с благословения своей страны, но на этот раз нажатие на спусковой крючок означало разрыв самых священных уз общества; он только что совершил убийство.

Монолитная пуля представляла собой тройной шок Барнса, изготовленная из цельной меди с насечкой внутри крошечного полого наконечника, который при ударе распадался на четыре лепестка, как смертоносный цветок. Он был разработан для глубокого проникновения в крупных животных и работал так хорошо, что войска специальных операций приняли его на вооружение во время Глобальной войны с террором. Когда пуля попала в почти вертикальное лобовое стекло Mercedes, лепестки оторвались, оставив медный цилиндр диаметром в треть дюйма, который все еще движется быстрее, чем большинство выстрелов из пистолета у дула. Нож попал Бойкину в переносицу и слегка наклонился вниз, превращая хрящи, мозг и кость в желе. Пуля отсекла первый позвонок и вышла из задней части его шеи, выглядя примерно так же, как и при входе, прежде чем пробить кожаный подголовник и завершить свой полет в пенопластовой обивке заднего сиденья.

Круиз-контроль "Мерседеса" был настроен на скорость шестьдесят миль в час, когда мозг водителя перестал посылать командные сигналы его телу. Его конечности дрожали и дергались, как у большинства животных и людей, когда им выстреливают в центральную нервную систему, но тевтонская инженерия внедорожника позволяла колесам двигаться прямо по подъему шоссе, как будто ничего не произошло. Когда он с ревом пронесся мимо позиции Риса, он на секунду подумал, что промахнулся. Когда автомобиль преодолел подъем, ускорившись, чтобы компенсировать крутой уклон, безжизненное тело Бойкина сдвинулось вперед в его удерживающих устройствах и заставило руль резко повернуть влево. Поступательный импульс, наклон вниз и высокий центр тяжести внедорожника создали эффект снежного кома и заставили Mercedes перевернуться вперед правым передним колесом, съехав с тротуара на крутую обочину. Звук резины и стали, соприкасающихся с асфальтом и камнем, был оглушительно громким, но его мог услышать только один человек.

Рис улыбнулся впервые за много месяцев, вытаскивая из внутреннего кармана куртки пакет на молнии. Из пакета достался сложенный карандашом рисунок со списком имен, написанным на обороте. Крошечным огрызком карандаша он вычеркнул первое имя из списка и вернул его на прежнее место у себя на груди.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗАСАДА

ГЛАВА 1

Тремя месяцами ранее

Провинция Хост, Афганистан

02:00 по местному времени

НИ ОДИН ИЗ ПАРНЕЙ на земле эта миссия понравилась. Теперь, находясь на расстоянии одного клика от своей цели, они выбросили это из головы и были полностью сосредоточены на стоящем перед ними смертельном испытании. Взглянув на GPS, прикрепленный к прикладу его винтовки, и просканировав местность впереди, лейтенант-коммандер Джеймс Рис быстро объявил периметр. Снайперы уже поднимались на возвышенность, когда лидеры групп присоединились к Рису для последнего, быстрого обновления перед финальным рывком к цели. Даже при наличии в их распоряжении всех технологий, все может пойти не так в мгновение ока. Их враг был хитрым и очень адаптивным. После шестнадцати лет войны афганская поговорка “У американцев все часы, но у нас все время” звучит немного более правдиво, чем в первые дни.

“Что ты об этом думаешь, Рис?” - спросил огромный мужчина, похожий на зверя, выглядевший как существо из другого мира в своем камуфляже с рисунком AOR1, бронежилете и шлеме Ops Core half-shell с твердыми кивками.

Рис посмотрел на своего самого опытного командира отряда. Светло-зеленое свечение кивков осветило сквозь бороду на лице другого мужчины легкую улыбку, которую нельзя было спутать ни с чем иным, как с уверенным видом профессионального бойца спецназа.

“Это как раз за тем подъемом”, - ответил Рис. “Хищник не показывает никакого движения. Часовых нет. Ничего.”

Командир его отряда кивнул.

“Ладно, ребята”, - сказал он остальным четырем мужчинам в круге. “Давайте сделаем это”.

Они решительно поднялись и двинулись с самообладанием людей, которым комфортно в хаосе, продвигаясь вверх по скалистому хребту, чтобы расставить свои команды по местам, прежде чем приблизиться к цели для входа.

Это слишком просто. Ты снова слишком много думаешь. Это просто еще одна миссия. Тогда откуда это чувство? Может быть, это просто головные боли.

Головные боли преследовали Риса последние несколько месяцев, что, наконец, побудило его посетить Военно-морской медицинский центр Бальбоа перед этим развертыванием для проведения серии анализов. По-прежнему нет ответа от документов.

Может быть, это ничего. Но, может быть, это что-то.

Рис давным-давно усвоил, что если что-то выглядит неправильно, то, скорее всего, это не так. Это суждение сохраняло ему и его людям жизнь во многих операциях.

Для этой цели все выстроилось слишком просто: данные разведки, информация о смещении, текущее состояние целевой области. И почему давление со стороны вышестоящих властей с целью достижения этой цели? Когда в последний раз команда уровня флага внедряла себя в процесс тактического планирования? Что-то не сходилось. Может быть, все в порядке. Может быть, это из-за головной боли. Может быть, это немного паранойя. Возможно, я становлюсь слишком старым для этого. Сосредоточься, Рис.

Это был не первый раз, когда они приближались к цели, которая, как они подозревали, была возможной засадой. В какой-то момент войны, когда разведка указала на высокую вероятность засады, подтвержденную многочисленными источниками, как человеческими, так и техническими, Рис постучал бы в дверь термобарическим AT-4 или несколькими 105-мм снарядами с боевого вертолета AC-130. Это был первый случай, когда реальная тактика была продиктована сверху, от людей, которые не будут находиться на земле. Сосредоточься на миссии, Рис.

Еще одна проверка в Центре тактических операций, передовом командовании, также называемом TOC, и просмотр канала Predator. Ничего. Еще одна проверка со снайперскими командами. Ничего движущегося.

Рис взглянул на военный гребень холма перед ним. По его кивкам он мог видеть, что штурмовые группы установлены и готовы к движению. Он не мог видеть снайперов, что дало ему повод для задумчивой улыбки. Лучший в своем деле.

Рис включил рацию и открыл рот, чтобы отдать приказ двигаться.

Затем все стало черным.

• • •

Взрыв отбросил Риса на десять ярдов назад и сорвал с его головы шлем, когда весь военный гребень холма перед ним взорвался сотрясением насилия и смерти. Товарищи по команде, друзья, мужья и отцы, которые мгновением ранее представляли лучшие силы специальных операций, которые когда-либо знал мир, исчезли менее чем за секунду.

Рис так и не понял, что на мгновение потерял сознание. Боль в голове вернула его в бой до того, как пыль начала оседать, а эхо от взрыва донеслось с холмов.

Профессионал в нем немедленно убедился, что оружие все еще при нем. Проверьте. Следующим был мысленный анализ его тела. Казалось, что все по-прежнему находится на том же месте и работает.

Они знали. Каким образом? Позже, Рис. Всегда улучшайте свою боевую позицию.

Его глаза метались по сторонам в тщетных поисках шлема и гарнитуры связи, глаза привыкали к темноте, руки двигались в лихорадочных поисках, пока, наконец, не наткнулись на это в грязи.

ДА. Подождите, слишком тяжелый, чтобы быть моим шлемом. Это потому, что это не ваш шлем. Он принадлежит кому-то другому. И глава все еще в нем.

Даже в темноте Рису было ясно, что он смотрит в лицо своему давнему другу и товарищу по команде, большому мужчине с огромной бородой и уверенной улыбкой, и что его голова больше не прикреплена к телу. Рис не мог остановить слезы, навернувшиеся на глаза, но быстро смахнул их. Сосредоточиться. Нет времени для скорби. Используйте все технические и тактические преимущества. Проверьте. Рис расстегнул подбородочный ремень, позволив голове своего друга упасть на землю, и быстро надел шлем на свою голову. Чудесным образом, кивки все еще работали. Его радист лежал лицом вниз, в двадцати ярдах от него. Рис мог сказать по искривленному положению его тела, что он был мертв. Быстро подойдя к нему, Рис перевернул его, проверил дыхание и пульс, зная, что осколок, пробивший его правый глаз и вышедший из головы сбоку, убил его мгновенно. Сняв шлем радиста, Рис сорвал рацию MBITR и гарнитуру, чтобы восстановить связь с самолетом поддержки и своим командиром.

На склоне холма ничего не двигалось. Это было так, как если бы меч смерти пронесся над всей силой. Рис услышал шаги позади себя и развернулся, оружие поднято, снято с предохранителя, инфракрасный лазер активирован, ищет угрозы. Он немедленно проверил свою винтовку M4 калибра 5,56 мм, когда узнал трех своих операторов, подбегающих к нему со своих тыловых позиций безопасности.

Искушение взбежать по склону холма было сильным, но другая мысль была на переднем крае всех их умов: выиграть бой.

Его тыловая охрана, не говоря ни слова, нашла новые позиции, образовав плотный периметр вокруг своего лидера.

Рис выбросил из головы резню и смерть в засаде. Пришло время действовать.

“ЖУТКИЙ Четыре Семь, это спартанец Ноль Один”, - сказал Рис в рацию, глядя на привязанный к его руке справочный график с привязкой к сетке. “Запрашиваю пожарную миссию в здании D3. 105s. Выровняйте это ”. Надетый аналогично наручному тренеру квотербека, GRG вместо этого представлял собой аэрофотоснимок целевой области, который позволял ему координировать и маневрировать силами, которые все использовали одну и ту же графику.

“Хорошая копия, ноль один. Шесть микрофонов вышло.” Боевой вертолет AC-130 болтался в десяти минутах езды, чтобы не выдать предстоящего нападения в тихой афганской ночи.

“Перерыв—БРИТВА два четыре, БРИТВА два четыре. Запросите QRF и медицинскую помощь на моем месте, ПОВТОРЯЮ три. Держитесь подальше от склонов холмов. У нас есть несколько человек, раненых в результате подрыва самодельных взрывных устройств.”Никто никогда не упоминал погибших в радиопередаче.

“Вас понял, ноль один. Направляюсь за горячей выпиской на grid ECHO Three. Десять микрофонов на выходе.” Птицами QRF были два вертолета CH-47, в каждом из которых находилось по пятнадцать рейнджеров.

“МАКО”, - сказал Рис в наушники, “есть что-нибудь на этой предварительной передаче?”

“Ничего, ноль один. По цели ничего не движется”.

“Копировать”.

Рис обратил свое внимание на четырех оставшихся операторов.

“Кто у нас есть?” - Спросил он.

“Здравствуйте, сэр. Это выпивка. Со мной Джонси и Майк. Что, черт возьми, произошло?”

“Засада. Они знали, что мы придем. Ублюдки. У нас авиаудар примерно через пять минут, и QRF в пути ”.

“Сэр, мы, блядь, сказали им, что это была засада. Что за блядь! Хотя, черт возьми, такого точно не ожидал. Кто-нибудь жив?”

“Не уверен. Давайте пойдем и выясним ”.

“Вас понял, сэр. Но будьте спокойны. Здесь могут быть установлены и зарыты сотни самодельных взрывных устройств или мин.”

“Джонси, вы с Майком остаетесь здесь, чтобы доставить этих птиц. Мы с Бузером собираемся пойти проверить, нет ли выживших. Пьяница, держись примерно в пятнадцати ярдах позади меня. Делайте шаг только туда, куда я делаю. Мы будем продвигаться к этому медленно. ТОК говорит, что на другой стороне холма ничего не движется, но будьте начеку ”.

“Понял, Рис”.

“Поехали”.

Пара двинулась вместе вверх по склону холма, хотя термин "склон горы" был более подходящим. Скалистый и крутой на высоте, а также отягощенный сорока фунтами бронежилетов и снаряжения, он замедляет ход, особенно при движении по предполагаемому минному полю.

“ЖУТКО, мы переходим с GRG ECHO Три на ECHO восемь. Все, что находится на северной стороне холма, является честной добычей ”.

“Вас понял, ноль один, по-прежнему ничего не движется”.

Странно.

“Хорошая копия”.

Рис и Бузер медленно поднимались на холм, в воздухе витал тяжелый запах кордита, крови, пыли и смерти. Движение влево.

“Б, у меня есть движение. Не торопитесь. Продолжайте следовать за мной”, - прошептал Рис в свою рацию. В ответ Бузер дважды нажал на микрофон, что означало хорошую копию.

Рис двинулся в направлении движения и того, что он теперь определил как стон. Донни Митчелл, один из самых молодых членов команды Риса, лежал, умирая, среди скал восточного Афганистана. Его тело отсутствовало ниже пояса, он потянулся к Рису.

“Мы получили их, сэр?” Слабо сказал Донни. “У меня все еще есть моя винтовка”.

“Да, ты понимаешь, приятель. Да, ты понимаешь. Сейчас готовится воздушный удар. Мы их получим”. Рис сел рядом с Донни и придвинулся, чтобы обхватить его голову руками. Когда первые из 105-х начали приближаться к комплексу, Рис уловил намек на улыбку на губах Донни, когда он отправлялся в Валгаллу.

Рис поднял глаза, наблюдая, как Бузер медленно прокладывает свой путь среди усыпанного валунами холма. За спиной Бузера Рис сначала услышал, а затем увидел, как затемненные 47-е начали спуск в долину, куда их теперь вели Джоунси и Майк.

Мы разнесем к чертям собачьим это поселение с воздуха, а затем выдвинемся вместе с рейнджерами, чтобы провести оценку боевых повреждений и ответственной эксплуатации объекта.

Именно тогда до меня начала доходить серьезность того, что только что произошло.

Я потерял свою команду. Это моя ответственность.

Глаза Риса начали затуманиваться во второй раз за ночь. Он понятия не имел, насколько плохо все могло обернуться.

ГЛАВА 2

Авиабаза Баграм

Баграм, Афганистан

РИС ПРОСНУЛСЯ НА СПИНЕ его зрение затуманилось, он моргает, чтобы прояснить зрение и смягчить стук в голове.

Где я нахожусь?

Когда он медленно повернул голову, пытаясь избавиться от паутины, его взгляд сфокусировался на трубке, торчащей из его руки, и он осознал, что чем-то привязан к его рту и носу.

IV. Кислородная маска. Больница.

Рис попытался приподняться на локтях, но был остановлен ослепляющей болью в голове.

“Рис . . . Рис . . . полегче, приятель. Просто.”

Рис сразу узнал голос. Пьяница.

“Док, он встает!” Бузер заорал на весь коридор.

Это место было далеко от палаток полевого госпиталя первых дней. Если бы вы не знали, что все еще находитесь в Афганистане, вы бы подумали, что находитесь в США, в военно-морском медицинском центре в Бетесде или Бальбоа. Единственным признаком того, что это было в центре зоны боевых действий, был вездесущий гул дизельных генераторов, из года в год обеспечивающих круглосуточный климат-контроль.

Боевые действия в стране к северу от пятнадцати лет могут сделать это.

Рис снял кислородную маску и посмотрел на своего друга.

Бузер все еще был в своей оперативной камуфляжной форме, грязной, вонючей, с засохшими отложениями белой соли, проступающими сквозь афганскую грязь от пота во время ночной миссии, но в остальном он выглядел ничуть не хуже. Бузер был просто одним из тех парней, которые никогда не получали ни царапины. Его бронежилет и оружие отсутствовали, но Рис знал, что у него где-то при себе должен быть спрятан пистолет.

“Что случилось? Как я сюда попал?”

Бузер перевел дыхание, пытаясь не допустить, чтобы выражение крайней печали с примесью жалости пересекло его лицо, но у него это с треском провалилось.

“Рис, морская полиция уже здесь. Они просили меня не рассказывать тебе дерьмо. Впрочем, пошли они нахуй. Конечно, я собираюсь тебе рассказать.”

Морская полиция?

“Это плохо, Рис”, - продолжил Бузер. “Что последнее, что ты помнишь?”

Глаза Риса сузились, когда он просматривал свои банки памяти.

“Мы были на гребне холма, приближались воздушные удары, поступали QRF и CASEVAC ... ” Он замолчал. “Держусь, Донни”.

“Да”, - подтвердил Бузер. “Это верно. Затем вся долина взорвалась. Они заманили нас в ловушку, Рис. Более сложный, чем все, что мы видели на сегодняшний день. Они точно знали, что мы будем делать после того, как склон холма поднимется. Они знали, что мы сравняем это поселение с землей и введем кавалерию за нашими ранеными и мертвыми. Весь пол этой долины, наше точное местоположение в заданной точке, было подключено к взрыву. Они знали, когда эти вертолеты приземлялись, и они приготовили это. Dash-one сбросил своих рейнджеров, улетел, а когда появился dash-two, они запустили его. Тот второй вертолет и все рейнджеры, сэр. Они получили их все ”.

Взгляд Риса оставался сосредоточенным на Бузере.

“Джонси и Майк?” Спросил Рис, уже зная ответ.

Бузер покачал головой. “Прости, Рис. Я хотел убедиться, что вы знали до того, как сюда пришли эти парни из морской полиции. У меня плохое предчувствие из-за этих клоунов. Что странно, так это то, что их вопросы были не о миссии. Они были о тебе”.

На лице Риса появилось смущенное выражение, которое он быстро отложил в сторону. “Я?”

“Я думаю, они ищут кого-нибудь, чтобы повесить. Просто мое мнение, Рис. Оставайтесь сильными, сэр. Вы не сделали ничего плохого. Высшие заставили нас выполнить эту миссию. Они диктовали тактику. Это те ублюдки, которых следует расследовать. Они диктовали тактику из соображений безопасности штаб-квартиры. К черту этих парней”.

Бузер всегда умел подбирать слова. Он никогда ничего не приукрашивал, он всегда давал свою честную оценку. Как лидер, это было то, чего ожидал Рис. Это то, чем он был обязан своим войскам и своей цепочке командования. Всегда давайте свою честную оценку. Именно так человек завоевывал доверие как боевой лидер. Без доверия не было ничего.

Твои люди доверяли тебе, Рис. И теперь они мертвы. Сфокусируйтесь. Что-то не так. Что-то просто не так.

ГЛАВА 3

“ЛЕЙТЕНАНТ-коммандер РИС,” прервал голос из коридора, больше похожий на утверждение, чем на вопрос.

Бузер посмотрел на Риса с выражением, которое сказало его командиру, это тот мудак, о котором я говорил.

“Это я”, - ответил Рис, приподнимаясь на своей больничной койке.

“Привет, я специальный агент Роберт Бриджер из морской полиции”, - сказал он, входя в комнату и кивая Бузеру, в то же время показывая свои учетные данные Рису.

Эти парни любят показывать свои удостоверения, подумал Рис про себя. Он задавался вопросом, знают ли они, что остальные военные думали, что они все просто парни, которые не смогли попасть в ФБР или ЦРУ, но у которых не хватило смелости стать уличными копами, вместо этого решив спрятаться в морской полиции ради карьеры по задержанию восемнадцатилетних подростков, у которых положительный результат на ежемесячных тестах на наркотики ВМС.

Даже их название было обманчивым. Несмотря на то, что морская полиция лидировала с N за Naval, она даже не была частью военно-морского флота. Скорее, это было федеральное правоохранительное агентство, укомплектованное гражданскими специальными агентами, специализирующимися на расследовании деятельности военно-морского персонала. Они никому особо не нравились.

Бузер встал и, хотя разговаривал с Рисом, посмотрел прямо в глаза агенту Бриджеру и сказал: “Увидимся позже, сэр. Я буду рядом, если понадоблюсь”, прежде чем покинуть комнату, оставив это федеральному полицейскому и его боссу.

Рис свесил ноги с кровати, медленно восстанавливая равновесие. Посмотрев на свою руку, он выдернул капельницу, а затем поднялся на ноги, прежде чем протянуть руку мужчине пониже ростом. Агент Бриджер казался достаточно милым, и, насколько знал Рис, он просто делал свою работу. Бриджер улыбнулся и взял протянутую руку.

Хороший полицейский, подумал Рис.

Бриджер был одет в “униформу” тех, кто не носит настоящую форму в зоне боевых действий: отглаженные коричневые брюки с необходимой оливково-зеленой рубашкой в стиле сафари на пуговицах в комплекте с эполетами и чистыми бежевыми боевыми ботинками. Рису всегда было интересно, для чего нужны эполеты. Его .40 SIG Sauer P229 висели на видном месте у него на поясе в потертой черной кожаной кобуре, вероятно, в результате того, что он несколько раз в день садился в рабочее кресло выпить кофе.

“Если вы готовы к этому, коммандер, у нас есть несколько вопросов о миссии. Я уверен, что вы понимаете. Мы просто хотим покончить с этим как можно скорее и вернуть вас к вашим людям ”.

Или то, что от них осталось, подумал Рис.

“Немного быстро, не так ли?” - спросил Рис, оглядывая больничную палату.

“Ну, это большое дело, сэр. Нам нужно получить ответы на несколько вопросов для Вашингтона как можно скорее ”.

Рис кивнул, смирившись с тем, что взял на себя вину, которая, как он знал, была его. Он всегда верил, что как лидер ты разделяешь успехи, но признаешь свои неудачи, и в случае успеха ты всегда приписываешь заслуги ребятам. Они заслуживали этого больше всего. Это был полный провал. Его неудача.

“Не возражаете, если я поменяю?” - Спросил Рис.

“Нет проблем, коммандер. Я буду снаружи ”.

Рис глубоко вздохнул и осмотрел свою комнату. Это было не то, что можно было бы ожидать найти в Афганистане. Современный и стерильный, он резко контрастировал с миром за его дверями. Оставшись наедине со своими мыслями, Рис сделал еще один вдох и нашел свою одежду, операционные камеры, покрытые потом и кровью. Он поднял свой камуфляжный топ Crye Pro и потер пропитанный кровью материал между пальцами, гадая, кому из его людей принадлежала кровь.

Рис знал, что, если бы с ним действительно что-то было не так, они бы поместили его в отделение неотложной помощи, которое находилось в другом крыле больницы, за другим набором дверей и всегда было готово к неизбежному следующему массовому событию причинно-следственной связи, которое стало слишком частым явлением в борьбе с повстанцами. Его оружие и бронежилет исчезли. Бузер бы позаботился о них.

“Готов”, - сказал Рис, выходя из комнаты.

“Хорошо”, - ответил человек из морской полиции.

На этот раз он был не один. Вместо этого его сопровождал крупный, но дородный главный мастер по вооружению ВМС в форме, с пистолетом Beretta 92F в чистой нейлоновой кобуре. Рис мог только догадываться, как неуклюжий 9-мм пистолет итальянского оружейника заменил Colt 1911A1 .45 и стал официальным оружием вооруженных сил США.

Отлично, еще больше фальшивых копов, подумал он.

Рис шел в ногу с агентом Бриджером, когда они шли по коридору к выходу. Дуэт не мог быть более разным. Бриджер был примерно на пять дюймов ниже шести футов Риса. Его чистые брюки-карго и офсетная рубашка не были запачканы потом, грязью, пылью, сажей и кровью, как у Риса. Его чисто выбритое, бледное лицо резко контрастировало с щетиной более высокого мужчины, пробивающейся сквозь жесткую загорелую кожу человека, который большую часть своей жизни провел за пределами офиса.

Рис и его окружение протиснулись через два комплекта двойных дверей, отделяющих медицинский мир от афганской пыли, которая, независимо от того, сколько гравия продолжали насыпать американские военные, проникала во все. Выйдя на палящее солнце, Рис прищурился и прикрыл глаза рукой, осознав, что у него не было времени взглянуть на часы и по какой-то причине думал, что все еще ночь. Рис почти споткнулся, когда головная боль, худшая, чем любая на сегодняшний день, почти искалечила его. Почти до того, как он смог отреагировать, это снова исчезло. Что это были за вещи? Когда глаза Риса привыкли к свету, Бриджер указал на припаркованный рядом квадроцикл, военную версию гольф-кара. Бриджер забрался на водительское сиденье, в то время как Рис занял место переднего пассажира. Их молчаливый начальник охраны сел сзади, и они двинулись к тому, что, как предположил Рис, должно было быть базовым офисом морской полиции.

Они смешались с обычной суетой повседневной деятельности на авиабазе Баграм: солдаты рассаживаются по машинам, готовясь к конному патрулированию со своими афганскими партнерами, летчики меняются сменами на аэродроме, в столовой выстраивается очередь из военных и гражданских подрядчиков. Просто еще один день среды в зоне боевых действий.

Пока они ехали по Дисней Драйв, Рис не мог не покачать головой при виде офицеров, которым приходилось отдавать честь примерно через каждые пять шагов, когда они проходили мимо младших солдат. Даже в зоне боевых действий некоторые начальники считали важным соблюдать этот элемент военного приличия. Это заставило его оценить стерильную униформу, которую он носил; без звания, что означало, что ему не нужно было отдавать пятьдесят салютов по пути в PX или спортзал.

Бриджер снизил скорость автомобиля и остановился перед строением, оставшимся со времен русского вторжения в Афганистан в 1979 году. Снаружи все было испещрено пулевыми отверстиями — то ли от российской оккупации, то ли от текущего конфликта, сказать было невозможно. Забавно, для Риса это выглядело как старый русский бриг. Примерка.

Бриджер оставил главнокомандующего ВМС снаружи и повел в здание по коридору, вдоль которого выстроились кабинеты, в каждом из которых одинаково одетый агент печатал на машинке, просматривал бумаги или бормотал по телефону. Рис запомнил все это, отмечая, в какую сторону открывались двери, в каких офисах были окна, какие агенты были вооружены, пока Бриджер не остановился у последней двери в конце коридора.

“Пожалуйста, подождите здесь, сэр”, - сказал он, прежде чем проскользнуть внутрь.

Рис остался один, предполагая, что за ним, вероятно, наблюдала маленькая видеокамера, осматривающая зал. Он посмотрел на БОЛО, или Будь начеку, распечатки на стене. Большинство из них были бывшими афганскими рабочими, которые выполняли работу, слишком непритязательную для американцев, а именно опорожняли портвейны, которые пеклись изо дня в день в разгар афганского лета. Рис всегда думал, что они были одними из лучших источников информации для повстанцев, многократно обойдя каждый уголок базы, чтобы убедиться в правильности схем для входящих минометов и ракет.

Дверь снова открылась, и агент Бриджер кивнул Рису, чтобы тот заходил внутрь. Это была небольшая комната, хотя Рис сразу заметил, что в ней не было окон и никаких других точек входа. За прямоугольным складным столом сидел мужчина, который не подал руки, но представился специальным агентом Дэном Стаббсом, протягивая свой значок и удостоверение личности. Плохой полицейский.

Рис занял место напротив агента Стаббса, в то время как Бриджер присоединился к человеку, который, очевидно, был его начальником. Стаббс демонстративно разложил какие-то бумаги, прежде чем сдвинуть свои тонкие очки для чтения на переносицу, чтобы обратиться к ПЕЧАТИ, которую он вызвал в очевидной игре за власть.

В этой комнате было намного темнее, чем в холле или прилегающих офисах. Глаза Риса снова приспособились, в то время как он небрежно продолжал сканировать комнату. Перед агентом Стаббсом лежала большая стопка бумаг, а рядом с ней - микрокассетный диктофон. В одном углу была установлена видеокамера на штативе, но, похоже, запись не велась.

Агент Стаббс был одним из тех парней, которым могло быть сорок или шестьдесят. Его волосы были взъерошены, так что было трудно определить их точный цвет. Его двойной подбородок был достаточно заметен, и, хотя он не стоял, было очевидно, что у него был живот, не привыкший к ежедневной физкультуре. На нем была черная рубашка поло под дешевым на вид темным пиджаком. Что-то в его поведении наводило на мысль о прошлом военном опыте, хотя Рис скептически относился к этому типу.

“Коммандер Рис”, - начал он официальным голосом, толкая лист бумаги через стол, “прежде чем мы начнем, пожалуйста, подтвердите свои права и распишитесь ниже”.

Рис знал, что лучше никогда ничего не подписывать для федерального агента без присутствия адвоката. Он также знал, что его люди были мертвы и что это была его ответственность. Он подписал бумагу и подтолкнул ее обратно.

“Мы не ведем видеозапись этого интервью, коммандер”.

Первая ложь, подумал Рис, кивнув в знак подтверждения. Рис знал, что неработоспособная видеокамера в углу была реквизитом, как и микрокассетный магнитофон на столе. Все интервью записывалось аудио- и видеозаписью с помощью микрофона и камеры, спрятанных где-то в комнате. Реквизитная камера должна была психологически расслаблять объект съемки, в то время как микрокассетный диктофон должен был использоваться в определенные моменты для отключения записи, чего, конечно, не существовало.

“Я собираюсь включить этот диктофон для своих записей, если вы не возражаете”, - продолжил толстяк. Рис снова кивнул, больше для того, чтобы признать театральность сценария, чем для того, чтобы конкретно дать свое согласие на запись.

Стаббс демонстративно включил диктофон и положил его обратно на стол. “Это специальный агент Дэниел Стаббс из Военно-морской службы уголовных расследований. Время, - он смотрит на свои аналоговые часы другой марки, - 12:56 вечера, среда, четырнадцатое июня 2017 года. Я здесь со специальным агентом Робертом Бриджером, чтобы взять интервью у лейтенант-коммандера Джеймса Риса, командира седьмого отряда морских котиков, относительно миссии номер 644: Меч Одина. Коммандер Рис, расскажите нам о событиях, связанных с Мечом Одина.”

Рис начал с получения задания и прошел через процесс планирования. Это был TST, или цель, зависящая от времени, что означает, что это была мимолетная возможность, которой нужно было немедленно воспользоваться. Разведданные поступили из единственного источника, что обычно исключает их из рассмотрения до тех пор, пока они не будут доработаны более полно. Рис всегда проверял разведданные из несвязанных источников: двух источников HUMINT, соединенных с SIGINT. Традиционные и технические методы накладывались друг на друга, чтобы гарантировать, что цель была жизнеспособной, а не организацией, использующей Америку для урегулирования личной или политической обиды. Когда Рис вернулся к своему командованию следующего эшелона, ему было сказано в недвусмысленных выражениях, что это разведданные национального уровня, которые были зашифрованы, поскольку он не был уполномочен знать, откуда они поступили. Рис был допущен к совершенно секретной /конфиденциальной информации, что означало, что его можно было прочитать в специальных программах доступа на основе необходимости знать. В книге Риса определенно говорилось о том, что нужно знать, как вести своих людей в бой.

Отряд Риса действовал с аванпоста в Хосте, на границе с территориями племен, находящимися под федеральным управлением Пакистана, недалеко от города Мирам Шах, очага повстанческой деятельности, а также безопасного убежища для террористов и их пособников. Со времени громкого убийства Усамы бен Ладена в Пакистане трансграничные операции были редкостью, и враг знал это. Создание в Хосте, развитие местной разведывательной сети, работа с силами-партнерами принимающей страны и кинетическое воздействие на линии связи, которые перемещали людей, оружие и наркотики между Афганистаном и Пакистаном были на повестке дня в этом развертывании. Вот почему зазвонили тревожные колокола, когда TST спустился по пайку; никто не знал этот район так хорошо, как Рис и его команда. Они работали над этим в течение последних пяти месяцев. Ни одна из их человеческих сетей или технических разведданных не указала на базу талибов в районе их операций. Талибы были слишком умны для этого. Их высокопоставленные лица могли безнаказанно жить и руководить операциями с пакистанской стороны границы. Что-то было не так.

Рис не упомянул о своем звонке подполковнику Дюку Брэю, командиру армейского спецназа Целевой группы специальных операций, частью которой было подразделение Риса. Дюк Брей был легендой спецназа и лучшим солдатом, которого только можно было надеяться встретить. Он был одним из первых, кто прибыл в Афганистан после 11 сентября 2001 года в составе знаменитой "Тройной монеты" Пятой группы, скакал на лошадях в поддержку наступления Северного альянса, которое вернуло Кабул за несколько дней, а не за месяцы, предсказанные "говорящими головами" на родине. Его пути много раз пересекались с Рисом на протяжении многих лет, и оба мужчины испытывали огромное уважение друг к другу. Во время их частной защищенной видеоконференции Рис мог быть настолько прямолинеен, насколько хотел, с человеком, которого считал другом и наставником.

“Что за черт, сэр?” Рис спросил, когда он узнал, что оба были за закрытыми дверями и перед своими компьютерами.

“Я знаю, Рис. Это дерьмо. Я никогда не видел этого, ну, не в течение долгого времени. Я сказал CJSOTF отвалить и что мы этого не будем делать. Что безумно, так это то, что это не их люди из разведки продвигали это. Это данные национального уровня, и вы знаете, что это значит ”.

Рис знал, что это означало ЦРУ, и это означало разведку стратегического уровня, а не тактическую, которую они разрабатывали на местах. Это должно было быть важно, чтобы так быстро спуститься с такой высоты.

“Рис, я позвонил в пару компаний в Лэнгли, чтобы узнать, смогу ли я внести в это какую-то ясность. Никто об этом не слышал. Как для вас выглядит целевой пакет?”

“Это выглядит великолепно. Вот почему я подвергаю это сомнению. Я никогда не видел ничего настолько подробного с такой высоты. И мы никогда даже не слышали об этом преследуемом человеке, но, несомненно, есть много информации, подтверждающей, что он серьезный игрок со связями с пакистанской ISI ”, - сказал Рис, имея в виду разведывательную службу Пакистана.

“Что Стивенс должен был сказать?” Спросил Рис, имея в виду полковника, командующего CJSOTF на один уровень выше Брэя.

“Вы знаете Стивенса, он достаточно хороший офицер. Хочет поступать правильно, но он карьерист. Он сказал, что у него есть личная гарантия из Тампы, что это была высокоприоритетная миссия, которая должна быть выполнена сегодня вечером ”.

Тампа была штаб-квартирой как Центрального командования, отвечающего за военные операции США на Ближнем Востоке, так и Командования специальных операций, которое руководит всеми специальными операциями по всему миру.

“Интересно, кто их гарантировал?” Рис размышлял вслух.

“Мне это не нравится, Рис”, - продолжил Брэй, качая головой. “Хотел бы я быть там с вами, коммандер, но я позабочусь о том, чтобы все средства Оперативной группы были в вашем распоряжении сегодня вечером. Ваша операция будет единственной игрой в городе ”.

“Спасибо, сэр. Выделенный AC-130 и Pred с Hellfires были бы хороши.”

“Мои сотрудники уже подготовили их для вашей миссии”.

“Хорошая копия, сэр. Нам лучше приступить к работе. Спасибо за поддержку.”

“Счастливого пути, коммандер”.

К удивлению Риса, агент Стаббс не стал копаться ни в одной из странностей происхождения разведданных. Это было почти так, как если бы это даже не было проблемой.

Интересно.

Как бы тяжело это ни было, Рис пересказал события однажды на земле. Смещенное проникновение. Сообщения о том, что на цели ничего не движется. Взрывы. Смерть.

Когда Стаббс закончил, первый вопрос был даже не о миссии. Вместо этого он взял бумагу из стопки перед ним и подтолкнул ее через стол к Рису.

“Это из вашего электронного письма, коммандер?” - спросил он.

Рис не пытался скрыть гнев в своих глазах, когда он снова посмотрел на агента Стаббса, а затем на нервно выглядящего агента Бриджера.

“Может быть, лучше спросить, какого хрена ты читаешь мои личные электронные письма?”

“Я спрошу еще раз, коммандер: это из вашего электронного письма?”

Одно из первых правил допроса - всегда знать ответ на вопросы еще до того, как вы их зададите, и это определенно было не интервью; это был допрос.

“Это частная переписка по электронной почте между мной и моей женой”.

“Не только с вашей женой, коммандер, но и с представителями академических институтов по поводу продолжающихся военных операций в Афганистане”.

Рис почти не мог контролировать закатывание глаз. “Вы имеете в виду доктора Анну Скотт из Военно-морской аспирантуры и доктора Дэвида Эллиота из Университета Джона Хопкинса? Эксперты по тематике повстанческих движений и международных отношений?”

“Что вы имели в виду под этим выделенным предложением здесь?” Спросил Стаббс, игнорируя вопросы Риса и указывая на раздел распечатанного электронного письма, который теперь лежал перед Рисом. “Здесь говорится: "Я сомневаюсь, что тактические цели вообще поддерживают наше национальное стратегическое видение ”.

“Это означает именно то, что написано”.

“А как насчет вот этого?” Снова спросил агент Стаббс. “Что ж, позвольте мне зачитать это для вас, вы написали Анне Скотт девятого апреля, и я цитирую: ‘Я не мог начать миссию сегодня по задержанию нарушителя общественного порядка с тем же количеством и качеством разведданных, с которыми мы вторглись в Ирак’. Конец цитаты ”.

“Ну, Стиббс”, - начал Рис, намеренно неправильно произнося имя своего допрашивающего, “Анна Скотт - мой дорогой друг и один из ведущих мировых авторитетов в области мятежей и борьбы с ними. Она провела большую часть своей жизни на местах, погруженная в сложности революции, в отличие от тех, кто на самом деле диктует политику ”.

Рука Стаббса потянулась к микрокассетному магнитофону и нажала кнопку остановки. Рис сразу понял, что за этим последует. “Коммандер Рис, не для протокола, какие у вас отношения с доктором Скоттом?”

Невероятно.

“Строго профессионально, Стиббс. Вы должны знать это, прочитав все мои личные электронные письма ”.

“Понятно”, - снова нажимаю запись на диктофоне, - “и как вы объясните активное содействие убийствам в качестве офицера флота, находящегося на действительной службе?”

“О чем ты говоришь?” Недоверчиво спросил Рис.

“Еще в 2014 году вы отправили электронное письмо доктору Дэвиду Эллиоту и предложили целенаправленные убийства в качестве жизнеспособной государственной политики в вашем качестве офицера, что является нарушением Единого кодекса военной юстиции ”.

Рис переводил взгляд с одного агента морской полиции на другого напротив него. Это было бы почти комично, если бы не было так серьезно.

У Риса было много дискуссий с экспертами в области ведения войны. Он чувствовал, что его долгом как офицера было постоянно изучать свою профессию, противостоять групповому мышлению, подвергать сомнению предположения и искать самых знающих людей, которых он мог найти в отрасли, чтобы убедиться, что он идет в бой максимально подготовленным и хорошо экипированным. Это было то, чем он был обязан людям под его командованием. Это то, чем он был обязан их семьям, миссии и стране.

“Мне надоело разговаривать с вами, двумя идиотами. Могу ли я уйти?”

“Пока не планируй отправляться домой”, - сказал Стаббс, откидываясь на спинку стула и выставляя напоказ свой упитанный живот. “Нам потребуется некоторое время, чтобы разобраться в этом беспорядке. Вы официально находитесь под следствием за подрывную деятельность, разглашение конфиденциальной информации и нарушение статьи 13: поведение, недостойное офицера.” Стаббс озвучил все это без особых эмоций, как будто работал на автопилоте.

Рис медленно встал. Бриджер выглядел так, будто хотел быть где угодно, только не там, где он был. Стаббс положил электронные письма обратно в стопку. Когда Рис встал, его рука инстинктивно потянулась к задней правой части бедра, где он всегда носил свой 9-миллиметровый пистолет SIG P226. Он не мог не думать, что, если бы это было примерно на 150 лет раньше, правительство искало бы двух новых федеральных агентов.

ГЛАВА 4

ДОКТОР ПИТЕР О'ХАЛЛОРАН ИСТОЧАЛ уверенность человека на вершине своей профессии. В течение нескольких недель после 11 сентября 2001 года доктор О'Халлоран передал бразды правления своим весьма успешным центром хирургии позвоночника своей команде хирургов и вступил в армию, чтобы выполнять то, что он считал своим долгом.

Будучи одним из лучших хирургов позвоночника в стране, Питер проводил операции всем - от профессиональных спортсменов на пике их карьеры до стареющих политиков, ищущих отсрочку от постоянной нервной боли. Он знал, что в этом бою люди будут тяжело ранены, и он хотел применить свои обширные навыки, чтобы сохранить этим людям жизнь. Был быстро предоставлен отказ в обход возрастных ограничений, и, к большому разочарованию своей жены и детей, доктор Питер О'Халлоран вскоре стал подполковником О'Халлораном США. Армия резерва, проводящий больше времени в форме в Ираке и Афганистане, чем в своей клинике позвоночника в Ла-Хойя, Калифорния.

Прошло всего два дня с момента засады и последующего допроса, но физически Рис был готов покинуть больницу. Его попросили зайти к доктору О'Халлорану, прежде чем он уйдет навсегда, и после его выписки медсестра, дежурившая на смене, проводила его в кабинет хирурга. О'Халлоран тепло поприветствовал Риса и пригласил его сесть. Доктор развернул свое кресло лицом к настольному компьютеру и выбрал файл, прежде чем повернуть экран, чтобы Рису было лучше его видно. Затем он вывел на экран изображение, которое явно было сканированием мозга. Это сразу напомнило Рису о черно-белых инфракрасных снимках, которые они использовали на поле боя, с их светящимися белыми бликами, показывающими трехмерный рельеф на черном фоне. Доктор использовал свою мышь, чтобы навести курсор на белую кляксу на изображении.

“Двое ваших людей пришли сюда ранеными. Мы боролись изо всех сил, чтобы спасти их, но их травмы были слишком серьезными. В рамках нашей первоначальной оценки мы провели сканирование, чтобы определить степень их черепно-мозговой травмы, и, помимо значительного количества осколков, мы обнаружили это. Это компьютерная томография, которую мы сделали мозгу старшины Моралеса. Ты видишь это?” Он указал на белую кляксу на экране. “Это аномальная масса, которая не соответствует травматическому повреждению. Патологоанатом, проводивший вскрытие, считает, что опухоль является олигодендроглиомой, редкой и злокачественной опухолью головного мозга. Лаборатория подтвердит или опровергнет это подозрение, но он знает свое дело, и я согласен с его оценкой, основанной на изображении ”.

Он щелкнул мышью, и на экране появилось второе изображение. “Это мозг лейтенанта Притчарда. Как вы можете видеть здесь, у него немного меньшая, но похожая опухоль. Патологоанатом и я считаем, что это один и тот же тип ”. Появилось третье изображение. “Это твой мозг, Джеймс. У нас нет возможности узнать наверняка, но образование в вашем мозгу, похоже, схоже по размеру и форме с таковым у ваших мужчин. Если бы мы были в Штатах, я бы отвез вас на биопсию, но здесь мы не можем этого сделать ”.

У Риса пересохло во рту, и у него внезапно возникло непреодолимое желание быть со своей женой и дочерью.

“Я не хочу, чтобы ты паниковал, Джеймс. Это может быть множество причин, и злокачественная опухоль - лишь одна из них.”

“Что?” - спросил я. Рис запнулся. “Насколько ... насколько это редкость, док? Мне кажется безумием, что у трех парней нашего возраста могут быть опухоли головного мозга ”.

“Чрезвычайно редкий, Джеймс. Частота этого типа опухоли составляет примерно 0,3 на сто тысяч. Только около двух процентов всех опухолей головного мозга относятся к этому типу. Давайте предположим, что у вас что-то другое, поскольку мы не можем подтвердить это здесь. Но чтобы у двух мужчин из одной команды, обоим за двадцать, был такой же тип опухоли ... ” О'Халлоран покачал головой. “Шансы астрономические. Подвергались ли вы и ваши люди воздействию каких-либо химических или биологических агентов? Был на каких-либо ядерных объектах, что-нибудь в этом роде?”

“Нет, насколько мне известно, нет. Я имею в виду, когда мы впервые вторглись в Ирак, была куча химических / биологических страхов, но Притчард, вероятно, в то время учился в средней школе. И, насколько я знаю, они были именно такими, пугающими. Команда была поражена каким-то ипритом, но не рядом с тем местом, где я работал. Что касается того, что эти двое парней вместе, ничего необычного ”.

“Хм, ну, продолжай думать об этом и дай мне знать, если что-нибудь придумаешь. Это невероятно необычно. Как я уже сказал, мы больше ничего не можем сделать здесь, но когда вы вернетесь в ШТАТЫ, вам нужно провериться, просто чтобы быть уверенным. Я почти закончил с этим развертыванием. Это был долгий год, но я вернусь в свою калифорнийскую клинику в начале следующего месяца. Я хочу, чтобы ты приехал в Ла-Джоллу и повидался со мной. Я хотел бы познакомить вас с некоторыми моими коллегами, которые специализируются на исследованиях мозга. У вас не было ухудшения зрения, головных болей, ничего подобного, не так ли?”

“Нет, сэр”, - солгал Рис, нуждаясь во времени, чтобы подумать.

“Как насчет старшины Моралеса или лейтенанта Притчарда: они или кто-либо из ваших людей упоминали о каких-либо необычных головных болях?”

“Нет, но это не было бы чем-то необычным для этой команды. В командах на самом деле не та культура, где люди жалуются на подобные вещи. Они думают, что это может вывести их из борьбы ”.

“Понятно”, - задумчиво сказал доктор. “Я сожалею о ваших людях. Я знаю, что это, вероятно, мало что значит, но я действительно такой. Возвращайся домой в целости и сохранности, обними свою семью, похорони своих людей и запишись на прием в мой офис, когда я вернусь. Береги себя, Джеймс ”.

Рис вышел из медицинского учреждения человеком, брошенным на произвол судьбы. На самом деле, он уже ушел, занятый мыслями о семьях сыновей, мужей и отцов, чьи тела, или то, что от них осталось, укладывали в мешки, а затем в задрапированные флагом гробы для их последнего путешествия домой.

ГЛАВА 5

Военно-морское специальное военное командование

Коронадо, Калифорния

ПОМОЩНИК ПОСТУЧАЛ прежде чем войти в кабинет адмирала Пилзнера. “Сэр, на линии офис министра обороны”.

“Скажите Говарду, чтобы он зашел сюда, а затем соедините их”, - резко ответил адмирал.

“Да, сэр”. Помощник выскочил обратно за дверь.

Менее чем через тридцать секунд без стука вошел помощник адмирала, капитан Леонард Говард.

Зазвонил телефон на столе адмирала, и он нажал кнопку, чтобы перевести его на громкую связь.

“Это адмирал Пилзнер, ожидающий секретаря”.

“Благодарю вас, адмирал”, - ответил неопознанный голос. “Секретарь Хартли будет с вами через минуту”.

После почти пяти минут ожидания линия ожила.

“Добрый день, госпожа госсекретарь, чем я могу для вас помочь?” - бодро поздоровался адмирал.

“Что, блядь, там произошло, адмирал?” - спросила разъяренная Лоррейн Хартли.

“Мэм, мы сделали все возможное, чтобы справиться с ситуацией, но, очевидно, мы не полностью выполнили нашу миссию”.

“Твои лучшие? Ты, черт возьми, адмирал Военного командования, и это ‘твой лучший’?”

“Госпожа госсекретарь, мы делаем все возможное, чтобы разобраться с этим как можно скорее”.

“Я теряю уверенность в твоей способности сделать это. Прежде всего, я хочу, чтобы выжившие были вовлечены в расследование как можно дольше. Я не хочу, чтобы американская публика влюбилась в этих парней во время бури в СМИ вокруг похорон. Я хочу, чтобы они убрались с глаз долой, из сердца вон, и я хочу, чтобы ответственность легла на их плечи. Я хочу, чтобы командиром этого отряда был современный Кастер. Я хочу, чтобы обвинения были выдвинуты против него вчера ”.

Заговорил Леонард Говард. “Госпожа госсекретарь, это капитан Леонард Говард. Нам было бы трудно обвинить коммандера Риса в чем-либо по UCMJ, пока не будет завершено полное расследование ”.

“Вытащи голову из своей задницы, Говард! Ты найдешь, в чем его обвинить. У нас на учете столько федеральных преступлений, что Министерство юстиции даже не может их все сосчитать, и вы говорите мне, что не можете что-то придумать? Вы когда-нибудь слышали фразу ‘покажите мне человека, я покажу вам преступление’? Предъявите ему столько обвинений, сколько сможете, но не сажайте его; нам нужно, чтобы он был свободным человеком, чтобы это закончилось надлежащим образом. Уберите этот беспорядок, джентльмены, или вы пожалеете, что встретили меня ”. Оба мужчины услышали щелчок, и линия оборвалась.

Пилзнер посмотрел на свой "ягуар". “Вызовите Хорна как можно скорее. Нам нужен план на месте, прежде чем эти люди вернутся на землю в Штатах. И скажи ребятам из морской полиции, чтобы они поднажали на Риса ”.

ГЛАВА 6

Авиабаза Баграм

Баграм, Афганистан

ДНИ ПРОХОДИЛИ МЕДЛЕННО пока Рис был прикован к Баграму. Его людей хоронили на глазах у их опустошенных семей, в то время как Рис застрял на другом конце света, неспособный посмотреть в глаза их женам, детям и родителям и заверить их, что он выяснит, что привело их в такую разрушительную засаду. Он знал, что WARCOM распнет его, и, насколько он был обеспокоен, он заслужил это. Из-за него погибли все его люди, главный грех боевого лидера. И для чего? Какая-то цель, о которой они ни хрена не знали? Добавьте к этому стресс из-за возможной редкой опухоли головного мозга, и у Риса закружилась голова. Его вызывали почти ежедневно, чтобы он отвечал на дополнительные вопросы головорезов из морской полиции, и он продолжал отвечать на все запросы о миссии, отказываясь отвечать на те, что касались его личных электронных писем. От вопросов из морской полиции пахло людьми с определенной повесткой дня. Отдельные предложения из электронных писем, датируемых более чем пятнадцатью годами, были извлечены в поддержку предвзятого повествования. Для Риса было очевидно, что МОРПОЛ не интересовался тем, что на самом деле произошло в преддверии и выполнении миссии. Они были там, чтобы возложить вину на Риса и только на Него. Это было жестоко, но он принял это.

После жестоких двух недель бессонных ночей, когда он думал об опухолях головного мозга и циклических допросах из морской полиции, Рису, наконец, разрешили отправиться домой. Он откинулся на спинку своего сиденья в C-5, когда тот набирал скорость на взлетно-посадочной полосе, задрав нос, резко накренившись, чтобы быстро набрать высоту и выйти за пределы досягаемости вражеского стрелкового оружия и РПГ, оставив Баграм на заднем плане. Мысли Риса обратились к тому, что произошло дома в его отсутствие. Команда мобилизовалась. Офицеры и команды по оказанию помощи пострадавшим были направлены, чтобы попытаться опередить круглосуточный цикл новостей у парадных дверей семей, разбросанных по всей стране: матери и отцы, жены и дети, которые узнают новости, которых боится каждая семья военнослужащих, неожиданный стук в дверь, капеллан, офицер, друг. Немыслимое. Крики. Слезы. Дети. Похороны. Виноват. Виноват. Это была моя вина. Я был старшим на земле. Ответственность лежит на мне. И я даже не смог быть там, чтобы лично сообщить новости, выполнить свой долг.

Перелет был бы хорошим способом привести свои мысли в порядок.

Он звонил своей жене из Германии, где у него было несколько часов на разгрузку, пока пилоты отдыхали, как положено экипажу.

Как я могу вернуться домой и встретиться лицом к лицу со своей семьей, когда двадцать восемь рейнджеров, четыре летчика и тридцать шесть морских котиков из моего оперативного подразделения отправляются домой в коробках?

Это война, Рис.

Нет. Враг был хорош. Но они были не настолько хороши.

Эта засада была слишком хорошо продумана и слишком эффективна. На планирование ушли месяцы, если не год. Взрывчатые вещества. Что это были за устройства и как они были взорваны? Почему ни один из повстанцев не вырвался из этого комплекса после детонации первой взрывчатки? Там вообще кто-нибудь был? Как они узнали, где именно приземлятся вертолеты? Почему они были вынуждены отправиться на эту миссию? Почему морская полиция была так настойчива в своих расспросах так скоро после миссии? Чего я не понимаю?

ГЛАВА 7

Корпоративные офисы Capstone Capital

Лос-Анджелес, Калифорния

СТИВ ХОРН НЕ БЫЛ привыкший ждать чего угодно. Сначала его аппетитная маленькая помощница заставила его пять минут ждать свой любимый зеленый чай, а теперь его самый верный лейтенант опаздывал, чего он терпеть не мог. Бывший квотербек "Стэнфорда" ростом шесть футов четыре дюйма сидел за столом из полированного орехового дерева, который он сейчас визуально осмотрел на предмет наличия каких-либо признаков пыли или копоти. На нем был прекрасно сшитый костюм из темно-коричневого кашемира, который стоил больше, чем большинство семей привозят домой за месяц, сшитый не для комфорта, а для демонстрации его мускулистого телосложения. Его загорелую шею обрамлял жесткий отложной воротник и фиолетовый галстук Hermès, завязанный массивным виндзорским узлом. Случайный бы мог подумать, что судьбы был прибыть в любую минуту пристрелить его на обложку, а его сотрудники знали, что лучше; это был Хорн повседневного наряда. Хорн был воплощением тщеславия.

Если бы Хорн когда-либо консультировался со специалистом по психическому здоровью, ему, скорее всего, поставили бы диагноз “антисоциальное расстройство личности”. Он не испытывал абсолютно никакого сочувствия к своим собратьям и фактически наслаждался дискомфортом других. Консультант мог бы выяснить, была ли эта отстраненность результатом незаинтересованности его родителей-светских львиц во время его воспитания или суровых наказаний, которым подвергали некоторые из его многочисленных нянь. Возможно, это была его неспособность сблизиться со смотрителем, или, возможно, он родился социопатом; он никогда не узнает, потому что ему никогда не придет в голову подвергать сомнению то, что для него было так же естественно, как дыхание. Для Хорна быть безжалостным было конкурентным преимуществом.

Электронное сообщение на двадцатисемидюймовом экране его iMac сообщило о прибытии опоздавшего лейтенанта. Телефонные звонки или стук в дверь от его секретаря в приемной были неприемлемы. Несмотря на его сильное желание услышать, что хотел сказать этот человек, Хорн заставил его ждать десять мучительных минут в роскошно оформленной приемной. С Хорном все было связано с властью, и он не жалел возможности напомнить всем, что он главный, факт, который никто, кроме него, не ставил под сомнение. Нажатие клавиши на настольном телефоне дало понять секретарю в приемной, что он готов принять назначенную встречу, и она быстро и сочувственно провела Сола Агнона через толстые дубовые двери в кабинет Хорна.

Если внешность Хорна свидетельствовала о власти, напористости и изяществе, то у Агнона все было наоборот. Он был худощавого телосложения, с мелкими чертами лица, бледной кожей и в целом растрепанными манерами. Его костюм был дешевым и готовым, сидел на нем соответственно. Его обувь была поношенной и неполированной. Его ногти были мягкими от нервного покусывания; его волосы - редкими и сальными. Хорн с отвращением наблюдал за ним, когда он проходил через дверной проем, побежденный и безнадежный, с позой человека, направлявшегося на собственную казнь. Хорн всегда подозревал Сола в гомосексуализме, но не мог представить себе гея с таким безнадежным отсутствием стиля. Однако Сол Агнон выдвинул на первый план две вещи, которые сделали его незаменимым: хитрый ум и непоколебимая преданность. Агнон поклонялся Хорну так, как обиженное животное служит своему жестокому хозяину, делая все ради намека на одобрение или знака удовольствия.

“Ты не только опаздываешь, Сол, но и приходишь сюда, выглядя как гребаная крыса. Я думал, Сирс вышел из бизнеса. Где ты взял этот костюм? Не садитесь, это не займет много времени. Что у вас есть для меня?”

“Сэр, прошу прощения за опоздание, мне нет оправдания, просто —”

“Вы правы, оправданий нет. Перестань тратить мое время на свое раскаяние ”.

“Сэр, засада прошла, как планировалось. Вы видели сообщения СМИ.”

“Как планировалось? Я читаю, что были выжившие; это не входило в план. Звонил адмирал. Хартли взбешен. Она хочет разобраться с этим делом до того, как оно выйдет из-под контроля ”.

“Сэр, я работаю над проблемой, и мы с ней разберемся. Это всегда было возможно. Однако есть еще одна проблема.” Агнон сделал паузу, чтобы набраться смелости продолжить. “Врач в Баграме обнаружил опухоли и задавал слишком много вопросов, но он скоро исчезнет со сцены. Мы будем использовать то, что они называют ‘зеленым на синем’, поскольку они достаточно распространены, чтобы не вызывать подозрений. Наша команда на месте обнаружила афганского военного офицера с больным ребенком. Мы пообещали обеспечить ребенку медицинскую помощь в Соединенных Штатах в обмен на то, что один из его солдат заберет документ. Сделка заключена”.

“Значит, теперь мы должны организовать уход за каким-то больным ребенком из дыры третьего мира?”

“Нет, сэр, у нас нет намерения выполнять это обещание”. Сол взглянул на свой маленький блокнот на спирали. “Следующий пункт: Как вы знаете, лейтенант-коммандер Рис пережил миссию, как и один из его людей. Рис сейчас в воздухе и приземлится в Коронадо позже этим утром. Холдер направляется в квартиру другого мужчины, пока мы разговариваем.”

“Каков ваш план в отношении коммандера Риса?”

“Эта ситуация нестабильна, сэр. Другие события, возможно, заставили его насторожиться, и у нас могла возникнуть проблема. У нас нет достаточного персонала в этом районе, чтобы справиться с человеком его способностей без элемента неожиданности ”.

“Сол, следователи подвергли его испытаниям и он пролетел полмира. Он будет измотан из-за смены часовых поясов. Все, что он захочет сделать, это обнять своих детей, трахнуть свою жену и забыть об Афганистане ”.

“Малыш’, сэр, единственное число. У него есть одна дочь ”.

“Неважно. Попросите нескольких бандитов из Лос-Анджелеса или Мексики убрать его. Сделайте так, чтобы это выглядело как ограбление с проникновением в дом. Просто убедитесь, что это сделано. У нас в штате есть копы, которые могут это устроить, но не давайте им знать, что он "Морской котик". Я не хочу, чтобы они называли нас ‘сентиментальными патриотами’. А теперь убирайся отсюда, у меня есть дела поважнее ”.

ГЛАВА 8

Коронадо, Калифорния

ГИГАНТСКАЯ ГАЛАКТИКА C-5 приземлился на военно-морской авиабазе Норт-Айленд и медленно подрулил к небольшому зданию терминала времен Второй мировой войны. Наверху, в почти не занятом пассажирском отсеке, Джеймс Рис встал и потянулся, пытаясь избавиться от усталости и смены часовых поясов. Он давно сменил форму на джинсы и футболку, единственной связью с его боевой нагрузкой были рюкзак с рисунком AOR 1 и походные ботинки, которые он носил почти каждый день своей жизни. Эта пара была почти готова к отправке в мусорный контейнер, подумал он, ожидая сигнала к посадке. Он посмотрел на свой правый ботинок и улыбнулся, увидев безошибочное свидетельство того, что его трехлетняя дочь разукрасила его волшебным маркером. Другой ботинок, покрытый кровью его умирающих товарищей по команде, быстро стер улыбку.

Он принял снотворное, чтобы попытаться заставить себя уснуть во время долгого перелета, но действие снотворного прошло через три часа, и он провел остаток полета в сюрреалистическом состоянии истощения, горя и наркотического тумана. Он снова и снова прокручивал в голове события, приведшие к операции, пытаясь найти ответ на то, что привело их в засаду — какую-нибудь зацепку, которую он упустил, какую-нибудь крупицу улики, которая объяснила бы случившееся. Он не нашел ответов, только ослепляющую головную боль, похожую на те, что были у него перед злополучной миссией. Он прокручивал фотографии своей дочери на своем iPhone, его глаза затуманились от боли из-за многомесячного отсутствия отцовства. Он не смог вернуться домой достаточно быстро.

Внизу, в огромном грузовом отсеке, он обогнул поддоны со снаряжением и протиснулся мимо нескольких человек из наземной команды ВВС, которые уже готовились выгрузить то, что выглядело как достаточное количество ящиков и коробок, чтобы заполнить Wal-Mart. Он схватил свою большую сумку со снаряжением и оружейный кейс и направился к трапу. Остальное его снаряжение, вместе с снаряжением его отряда, было уложено на поддоны и отправлено обратно с Бузером предыдущим рейсом, пока Рис проводил время с придурками из морской полиции. Он поставил свою тяжелую сумку и надвинул солнцезащитные очки на глаза, прежде чем спуститься по трапу под палящее солнце Южной Калифорнии. Нравится вам это или нет, погода здесь всегда была хорошей.

Его некому было бы встретить, не было бы бегущих обнимашек с женой и дочерью или военно-морского оркестра, играющего “Боже, благослови Америку”, просто военно-морская база, занимающаяся своими делами в понедельник утром в штатах. Там всегда было достаточно движения туда-обратно, и он решил, что может попросить подвезти его к грузовику Седьмой команды у кого-нибудь, кто направляется на базу десанта. Он собирался поставить громоздкий ящик с оружием, чтобы открыть дверь в здание терминала, когда она открылась, как по команде, и была широко распахнута покрытой татуировками рукой, принадлежащей невысокой мускулистой фигуре, держащей огромную чашку Starbucks.

Лицо бородатого мужчины расплылось в лучезарной улыбке за солнцезащитными очками surf shop в белой оправе. Это было лицо Бена Эдвардса, ближайшего друга Риса и бывшего товарища по команде. Рис и Бен вместе прошли BUD /S, вместе служили в рядах "Морских котиков" и поддерживали тесную дружбу даже после того, как Рис стал офицером, а Бен перешел на темную сторону военно-морского спецназа. С тех пор Бен ушел из военно-морского флота в туманный мир национальных разведывательных агентств, хотя границы между ними становились все более размытыми в годы после 11 сентября.

“Добро пожаловать домой, брат”, - сказал Эдвардс, протягивая руку.

“На секунду я подумал, что ты бездомный”, - ответил Рис, схватив мужчину пониже ростом для медвежьих объятий.

“Я подумал, что тебя, возможно, нужно подвезти. Позвольте мне взять вашу сумку со снаряжением.”

“Где мой кофе?” - спрашиваю я. Спросил Рис с улыбкой.

Несмотря на одинаковый возраст, двое мужчин прошли через небольшое здание терминала, выглядя как полные противоположности. Высокая, подтянутая фигура Джеймса Риса и коренастый, испачканный чернилами Эдвардс, одетый в шорты и потрепанные шлепанцы: они были почти карикатурой на стереотипные различия между офицерами и рядовыми "морских котиков". Когда они направлялись на парковку, Эдвардс порылся в кармане своей черной толстовки с капюшоном, и задний люк черного Chevrolet Tahoe начал подниматься по дуге к небу.

“У Hertz есть парк арендованных субурбанов и Тахо только для привидений?” пожурил Рис, поднимая тяжелый черный оружейный ящик в багажное отделение внедорожника.

“Да, но они не бронированы, так что не возите нас по каким-нибудь дерьмовым кварталам”.

“О да, здесь, в Коронадо, куча трущоб”, - пошутил Рис.

“Мой грузовик в команде”, - сказал Рис, когда они забрались в кабину "Тахо". “Эта штука шикарная. Что это, вельвет?” спросил он, проводя рукой по кожаному подлокотнику.

“Все шикарно по сравнению с тем дерьмохранилищем, в котором ты валяешься, чувак. Когда ты собираешься избавиться от этой штуки?”

“Ha! Я веду Крейсер, пока он не умрет. В этом весь смысл его наличия. Американские офицеры не получают этих жирных бонусов за повторное включение в список.”

Бен рассмеялся. “Ты тоже когда-то был зачислен, помнишь? Все эти не облагаемые налогом деньги на повторную регистрацию могли бы быть твоими ”.

Он завел внедорожник, выпил то, что осталось от его кофе, и долгим, отработанным движением, которое, очевидно, стало его второй натурой, набил появившуюся из ниоткуда банку "Копенгагена" указательным пальцем правой руки, прежде чем сильно закусить нижнюю губу.

“Как к тебе относится отказ от курения?” Озорно спросил Рис.

“Никому не нравятся лодыри, приятель”. Бен улыбнулся в ответ, выводя машину с парковки к воротам.

“Итак, я предполагаю, что ты не сказал Лорен, что возвращаешься домой, потому что думал, что самолет никогда не прибудет вовремя?”

“Да, чувак, ты знаешь, какие эти C-5, они постоянно ломаются, обычно на Гавайях, когда экипаж решает, что им нужно провести четыре дня в раю, ожидая, пока появится деталь. В любом случае, всегда здорово удивлять ее и Люси ”.

“Я зашел к ним домой, чтобы проверить, как они, когда услышал об операции. Я знал от Бузера, что ты не сильно пострадал, и я хотел убедиться, что они не получили плохой информации ”.

“Ценю это, брат”.

Внутри внедорожника царила мертвая тишина, когда они въезжали в ворота воздушной станции. Очевидно, светская беседа была окончена.

“Я знаю, о чем ты думаешь, чувак”, - сердито сказал Рис, не оборачиваясь. “Мой отряд был уничтожен, что, черт возьми, там произошло? Это была дерьмовая операция с самого начала; никто из нас не хотел идти в первую очередь. Это моя вина. Я должен был отказаться . , , Я должен был отказаться. Вместо этого я сказал ‘есть, сэр!", как какой-нибудь тупоголовый энсин, и из-за этого погибли все мои ребята ”.

“Я уверен, что ты сделал все, что мог, Рис. Все в сообществе слышали, что это была дерьмовая операция. О чем, черт возьми, они вообще думали? Когда в последний раз они подсунули вам цель вместо того, чтобы вы, ребята, придумали свою собственную?”

“Вот что было безумием, Бен! Ты знаешь, что так никогда не бывает. Во всяком случае, они сообщают вам, какие цели вы не можете поразить, а не какие из них вы должны. Теперь они поджарят мне задницу за их неверную информацию, и я заслужил это за то, что позволил своим парням уйти ”.

“Ты ни хрена не заслуживаешь, Рис. Ты настолько надежен, насколько это возможно, и все это знают ”.

“Да? Я надеюсь, ты сказал это женам и детям всех моих парней на их похоронах. Извини, чувак, не пытался взвалить это на тебя. Что ты вообще делаешь на западном побережье?”

“Ищу талант, чувак. В наши дни нагрузка сумасшедшая, поскольку обычные материалы сокращаются. Нам постоянно нужны новые ребята. Ты уже готов пойти работать со мной?”

“Я чертовски уверен, что мне понадобится работа, но, думаю, с меня хватит этого дерьма. Когда меня вышвырнут из военно-морского флота, я открою магазин сэндвичей или что-то в этомроде ”.

“Тебе придется потрогать майонез”, - сказал Бен, качая головой. “Это никогда бы не сработало”.

“Да, хорошо, тогда мне придется придумать что-нибудь еще”. Ненависть Риса к приправам была хорошо известна всему военно-морскому сообществу специального назначения.

Когда они проезжали отель "Дель Коронадо" и повернули направо к Силвер-Стрэнд, они миновали "Кокину Мигеля", где они обедали со своими женами десятки раз за эти годы. Ну, с женой Риса и каждой из трех бывших невест Бена.

“Слишком рано для "маргариты”?" Бен пошутил.

“Никогда не бывает слишком рано для "маргариты". Только не води меня к Рику. Не думаю, что я мог бы показаться там прямо сейчас ”, - сказал Рис, имея в виду бар "Притон ТЮЛЕНЕЙ" в центре Коронадо. Операторы возвращались из развертываний и произносили тосты за своих погибших товарищей во время сеансов отключения, которые часто заканчивались безобразно. Rick's был тихой гаванью, где они могли выпустить пар, не заканчивая свою карьеру, и там всегда был постоянный приток желающих женщин, желающих стать женой морского котика на ночь.

“Ах да, гриль-бар Rick's Palm, где готовят всемирно известный ‘Слэмбургер’. Кажется, я встретил там жену номер два?”

“Ha! Я думаю, что ты сделал”, - сказал Рис, вспоминая более счастливые времена.

“На самом деле, я сейчас там трахаюсь с этим маленьким вертлявым барменом”.

“Да? Сколько ему лет?” Спросил Рис, ухмыляясь.

“Пошел ты. Хизер, я думаю, ее зовут. Немного похожа на лягушатника, но она делает эту удивительную вещь своим языком . . . . ”

“Хорошо, хорошо. Остановитесь”, - сказал Рис, поднимая руки в притворном поражении. “Я не хочу знать”.

Они прошли через ворота на базу амфибий, предъявив свои удостоверения личности, и обогнули группу измученных и промокших кандидатов BUD / S, бегущих по дороге с надувной лодкой на головах. “Черт, должно быть, это адская неделя. Бедные ублюдки”, - прокомментировал Бен без тени сочувствия к начинающим водолазам.

“Я бы променял сотню адских недель на неделю, которая у меня была”, - сказал Рис, в основном самому себе.

Бен заметил белую Toyota Land Cruiser 1988 года выпуска FJ62 Риса на парковке здания команды и остановился на пустом месте позади нее. Оба мужчины молчали, когда переносили снаряжение Риса в грузовик. Когда они закончили, двое друзей повернулись друг к другу, и Бен Эдвардс протянул руку для рукопожатия.

“Позвони мне, если этот кусок дерьма не запустится”.

“Спасибо, что подвез, чувак”.

Рису нужно было отметиться в команде, прежде чем отправиться домой, чтобы сделать сюрприз жене и дочери. Он пересек парковку и поднялся по тротуару к тому, что больше походило на небольшое офисное здание, чем на логово десантников-амфибий. Он задавался вопросом, как ребята посмотрят на него, когда он сделает глубокий вдох и откроет дверь в то, что всегда было безопасным убежищем. Он едва успел пройти через вход, когда мимо него с паникой на лице пробежал командир одного из других взводов. Он сразу понял, что что-то не так.

“Что происходит, шеф?” Рис умолял. Шеф сорока с чем-то лет развернулся и столкнулся лицом к лицу с Рисом, когда тот замедлил шаг до бега трусцой назад.

“Копы у Бузера, тебе нужно тащить свою задницу туда”, - это все, что он сказал, прежде чем развернуться и выбежать через парадную дверь здания. Рис бросился за ним и покрыл расстояние до его патрульной машины за считанные секунды.

ГЛАВА 9

Сан-Диего, Калифорния

БУЗЕР БЫЛ ХОЛОСТЯКОМ и жил в простом жилом комплексе недалеко от межштатной автомагистрали 5, недалеко от Калифорнийского университета. Такое место можно было найти в любом пригороде страны, за исключением того, что арендная плата была, вероятно, вдвое или втрое выше, чем вы заплатили бы в Средней Америке. Идентичные группы зданий и парковок, где молодые специалисты и аспиранты жили друг с другом в анонимности, их жизни были разделены металлическими заклепками и дешевым китайским гипсокартоном. В этот поздний час пробок не было, и Рис вел машину как одержимый. Бузер был жеребцом, который, безусловно, мог постоять за себя, но у Риса было гложущее чувство, что добром это не закончится.

Рис был у Бузера только один раз до этого, и он не мог вспомнить, какое здание принадлежало ему в лабиринте двухэтажных квартир в стиле сада. Он угадал и повернул направо, когда проезжал мимо офиса лизинга, и пронесся мимо первого поворота, когда заметил скопление машин скорой помощи слева от себя. Он ударил по тормозам и развернул грузовик задним ходом, прежде чем резко вывернуть руль и надавить на акселератор. Когда он добрался до полицейских машин, он быстро затормозил на свободном месте, поставил рычаг переключения передач на стоянку и помчался к квартире. Он проигнорировал полицейского, приказавшего ему остановиться, и взбежал по лестнице. Протиснувшись мимо скорой помощи, он попытался пройти через открытую входную дверь квартиры Бузера, но был схвачен двумя дюжими полицейскими в форме.

“Он один из моих парней! Мне нужно попасть туда!” Умолял Рис, борясь с двумя мужчинами, которые прижали его к дверному косяку.

“Вы не хотите это видеть, сэр!” - сказал старший из двух офицеров, когда они ослабили хватку.

Рис вырвался и, спотыкаясь, вошел в гостиную квартиры, когда слишком знакомый запах крови и смерти заполнил его ноздри. Два детектива в гражданской одежде с пистолетами на бедрах стояли перед светло-коричневым диваном-футоном, один из них держал большую зеркальную камеру со вспышкой, торчащей вверх. Они повернулись в сторону суматохи, и когда они это сделали, Рис увидел безжизненное тело Бузера, сидящего в боксерах и белой футболке, его ноги были вытянуты в сторону двух детективов. Его обычно бледные ноги были темно-фиолетового цвета , а на лице застыла маска шока. Прямо над его левым ухом виднелась зияющая выходная рана, а огромное количество крови, мозга и черепа было разбрызгано по дивану и на абажур, стоявший на прикроватном столике. SIG Sauer P226 лежал в неудобной позе у него на коленях, курок взведен и готов к выстрелу. Рис стоял в шоке, не в силах пошевелиться или заговорить. Двое полицейских в форме, которые удерживали его, мягко взяли его за плечи и осторожно провели через дверь квартиры в коридор. Оба проходили боевые командировки в Ираке в качестве резервистов и знали знакомый взгляд убитого горем товарища. Рис сел на ступеньки и обхватил голову руками. Что, черт возьми, происходило? Как могло случиться так много плохих вещей одновременно? Различные офицеры и сержанты из Седьмой команды прибыли на место происшествия, и шеф, которого Рис видел в коридоре, повел его к парковке, заставив сесть на задний борт машины скорой помощи.

Босс Риса, командир Седьмой команды морских котиков, появился через несколько минут вместе со своим командным мастером-шефом, старшим зачисленным морским котиком в команде. Коммандер Кокс был хорошим лидером, справедливым парнем и настоящим воином. У него, очевидно, были другие планы на сегодня, поскольку он и мастер-шеф оба были в своей полной парадной форме, что не часто увидишь в Командах. Он, вероятно, имел дело с членами семей мужчин, убитых в даунрейндж. Двое мужчин тихо совещались с другими офицерами и сержантами на месте происшествия, а также с детективом, отвечающим за расследование. Один из завербованных "котиков" указал на Риса, командир повернулся, чтобы подойти к своему скорбящему подчиненному. Все еще сидя, обхватив голову руками, Рис не заметил приближения своего босса, пока тот не оказался в нескольких футах от него. Он начал подниматься, чтобы поприветствовать его, но Кокс толкнул его вниз твердой, но доброй рукой на плечо.

“Тяжелая неделя, Рис, я знаю. Я сожалею о вашем отряде, и я сожалею о Бузере. Позже будет достаточно времени, чтобы указать пальцем, но сейчас мне нужно беспокоиться о тебе. Я не могу стоять в стороне, пока другая жизнь тратится впустую, как у Бузера. Дэн отвезет тебя к Бальбоа. Я хочу, чтобы документы очистили вас, прежде чем вы предпримете следующий шаг. Лорен знает, что ты вернулся?”

“Нет, сэр. Я собирался ехать домой после того, как зарегистрируюсь в Команде. Затем я пришел прямо сюда ”.

“Получите разрешение в Бальбоа, а затем отправляйтесь домой. Возьмите выходной до конца недели, а в понедельник нам нужно сесть и поговорить об операции ”.

ГЛАВА 10

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, КОГДА ДОКУМЕНТЫ в Военно-морском медицинском центре Бальбоа разрешили Рису отправляться домой, это было после 18:00 вечера. Дэн Харви, лейтенант из оперативного отдела, отвез его в Бальбоа и нянчился с ним весь день, пока врачи делали свое дело. Он отвез Риса обратно в Команду за своим грузовиком и был достаточно любезен, чтобы не сказать ни слова во время поездки. После того, как Рис рассказал психиатрам то, что им нужно было услышать, чтобы убедиться, что он не собирается проглотить пулю или запить горсть таблеток бутылкой "Джеймсона", последнее, в чем он нуждался, это в каком-то новеньком парне с благими намерениями, пытающемся подбодрить его. Его жена и дочь будут где-то в ритуале "ужин-ванна-книга перед сном", и он прибудет как раз вовремя, чтобы увидеть свою маленькую принцессу, прежде чем она ляжет спать.

Рис думал, что он узнал, что такое любовь, когда встретил свою прекрасную жену Лорен, но он никогда не знал полной, безусловной любви, пока не родилась его дочь Люси. Она была точной копией своей матери, с огромными голубыми глазами и светлыми кудрями. Рис убивал повстанцев на нескольких континентах, прошел самую строгую военную подготовку в мире и стоял на своем в столкновениях как с адмиралами, так и с мастер-шефскими старшинами, но он был беспомощен в сопротивлении воле своей трехлетней малышки. Когда она сказала “сидеть”, он сел. Когда она крикнула “Папа!”, он бросил все и подчинился ее желаниям. Она обвела его вокруг своего крошечного пальчика, и они оба наслаждались каждой минутой этого. После шести долгих месяцев он собирался увидеть ее лицо лично в ближайшие несколько минут. Он не мог дождаться, когда подхватит ее на руки и будет обнимать до тех пор, пока она будет терпеть это.

Он поблагодарил Дэна за поездку и запрыгнул в свою патрульную машину, которую один из руководителей отвез обратно в команду, оставив дверь незапертой, а ключ в козырьке. Не похоже, что кто-то собирался угонять его грузовик со стоянки Team Seven. Шеф, очевидно, не знал, что ящик с оружием был в задней части. Из-за всей суматохи дня у Риса так и не было шанса превратить его в оружейную комнату. Он всегда опасался разъезжать с коробкой оружия с работы в своем личном грузовике, учитывая сумасшедшие законы Калифорнии об оружии, но в сложившихся обстоятельствах он решил рискнуть. Он принесет футляр с оружием домой, и Команда отправит его сдавать его завтра поздно утром, после того как он выспится, в чем отчаянно нуждался.

От Седьмой команды до небольшого дома, который его семья снимала на острове в течение последних трех лет, было десять минут езды. Он не мог дождаться, когда вернется домой. Возвращение домой из зоны боевых действий трудно описать тем, кто не испытал этого на собственном опыте. Это чрезвычайно сильные переживания, которые становятся еще более замечательными, когда дети становятся частью общей картины. Эмоциональные шлюзы, которые месяц за месяцем сдерживались, наконец-то открываются, позволяя чувствам любви и преданности излиться через все сразу. Возвращение домой сделало развертывание почти стоящим того, почти. Эти сдерживаемые чувства, вынужденные на шесть месяцев отойти на второй план из-за миссии защиты нации, теперь получили свободу выражения. Для семьи Рис этот был бы еще более особенным; это было бы их последним. Рис достиг ранга, при котором ему было запрещено вести людей в бой, для чего он и присоединился к командам "Морских котиков" в первую очередь. То, что это совпало с тем, что Люси достигла возраста, когда ей нужно было, чтобы он был рядом, сделало это естественным переходным моментом для мужчины, который всю свою сознательную жизнь провел на войне. Пришло время перемен, и он знал это. Пришло время сосредоточиться на его семье.

Рис вспомнил свое последнее возвращение домой, когда Лорен не давала Люси уснуть в ожидании возвращения Риса, но не сказала ей почему, просто на случай задержки, как это часто случалось с военными перевозками. Напряжение, которое такое отсроченное возвращение накладывает на семьи, может быть значительным; большинство парней не сказали бы своим семьям точно, когда они возвращаются домой, чтобы не разочаровать их неизбежной задержкой. Задержки на день казались неделей, в то время как задержка на неделю ощущалась как месяц.

Рис вспомнил целую армейскую бригаду, которая находилась в аэропорту Багдада, готовая отправиться домой после года в стране, только для того, чтобы ее развернули, чтобы сражаться еще четыре месяца. Некоторые даже уже благополучно вернулись в Штаты и были вынуждены вернуться в трясину, которой был Ирак. Жало смертей в течение тех долгих месяцев, должно быть, было исключительно тяжело переносить. Рис старался не думать о том, как семьи военнослужащих, погибших в бою, относились к современной борьбе в колыбели цивилизации.

В то последнее возвращение Рис попросил такси высадить его в конце квартала, чтобы не испортить сюрприз для Люси, и изо всех сил старался не бежать по тротуару к своему дому. Он написал Лорен, что почти дома, когда в темноте подкрадывался к главным воротам. Прежде чем постучать, он заглянул через витражную часть двери и увидел Люси, свернувшуюся калачиком с Лорен на диване и смотрящую то, что неизбежно было фильмом Диснея. Он сделал паузу и позволил своим глазам затуманиться от эмоций, глядя сквозь цветное стекло на двух людей, которых он любил больше всего на свете: свою семью.

Лорен гладила волосы Люси и посмотрела в сторону двери, поймав взгляд мужа и улыбнувшись самой красивой улыбкой, которую он когда-либо видел. Боже, она была великолепна. Затем он увидел, как она что-то прошептала на ухо Люси и указала на дверь. Люси вскочила с дивана с глазами, широкими, как блюдца, и улыбкой, способной растопить ледник, устремившись к двери так быстро, как только могли нести ее юные ножки, крепко сжимая в маленькой ручке плюшевую зеленую лягушку. Распахнув дверь, Рис опустился на колено, Люси на полной скорости бросилась в его протянутые руки и удержала его с сила, которой обладают только дети, обнимающие своих родителей, все время повторяющие “Дада, дада” снова и снова, как будто это единственное слово, которое она знала. Рис распознал эту силу такой, какой она была: безусловной любовью ребенка. Стоя с Люси на руках, Рис вошел в дом и встретил свою потрясающую жену на полпути через гостиную, они трое крепко держали друг друга, слезы радости текли свободно. “Добро пожаловать домой, любовь моя”, - прошептала Лорен. “Мы скучали по тебе”.

Позже той ночью Рис прочитал Люси ее любимую сказку, где дикие твари, разыгрывая дурацкие танцы диких тварей, чтобы убедиться, что это не было слишком страшно для его дочери, и спел ее любимую колыбельную “Тише, малышка.” Когда он закончил словами “ты все равно будешь самой милой малышкой в городе”, глаза Люси закрылись, погружаясь в невинный сон юности. Рис подоткнул вокруг нее одеяло, улыбнулся своему маленькому ангелу и поцеловал ее в лоб. Затем он убедился, что ночник включен в розетку, прежде чем осторожно и бесшумно закрыть за собой дверь и на цыпочках пройти по коридору, чтобы присоединиться к Лорен на кухне за давно просроченным бокалом вина, прежде чем отвести ее наверх, в постель.

Сворачивая с главной дороги в свой район, Рис был вырван из задумчивости, его сердце ухнуло в грудь, слабый отблеск аварийных огней на верхушках деревьев заставил волосы на затылке встать дыбом. Огни становились ярче, когда он приближался к своему повороту, и когда патрульная машина повернула налево, у него кровь застыла в жилах. Вместо живописного пригородного пейзажа, о котором он мечтал на протяжении всего срока службы, его глазам предстали яростные вспышки красных и синих огней, исходящие, казалось, от каждой полицейской машины, пожарной машины и скорой помощи в Коронадо. Машины скорой помощи были беспорядочно разбросаны перед его домом, а офицер в форме натягивал желтую ленту “полицейская линия” по периметру его ухоженного двора, чтобы сборище соседей не затоптало место происшествия. Рациональный центр его мозга точно знал, что это значит, но эмоции вынудили его немедленно все отрицать. С его семьей должно было быть все в порядке; они были всем, что у него осталось.

Оставив патрульную машину посреди улицы, Рис побежал к входной двери своего дома. Он прошел примерно половину своей лужайки, когда полицейские заметили его и начали кричать, чтобы он остановился. Первым, кто добрался до него, был прыщавый патрульный офицер, который выглядел моложе, чем дети, пришедшие на BUD / S. Он стоял так, как будто только значок на его груди мог остановить скорость и инерцию более крупного мужчины. Паника появилась в его глазах, когда Рис опустил плечо и отправил его в полет через изгородь. Второй офицер достал свой пистолет, но не был готов чтобы воспользоваться им, и быстро обнаружил, что это вне его досягаемости. Невидимый детектив схватил Риса сзади в медвежьи объятия и получил перелом ключицы за свои неприятности, когда его плечо ударилось о тротуар. В рукопашную ввязывалось все больше и больше офицеров, и вскоре все адреналиновые умения Риса, подпитываемые яростью, были преодолены огромной массой тел. Пока офицеры пытались взять под контроль его руки, кто-то брызнул ему в лицо из перцового баллончика, который воспламенил его чувства. Наручники уже были плотно сомкнуты вокруг его запястий, когда самый молодой офицер, который отдышался и выкарабкался из окружения, отомстил, ударив распростертое тело Риса в лицо своими черными ботинками военного образца.

Лейтенант схватил младшего офицера, а четверо патрульных выволокли Риса на улицу и усадили на заднее сиденье работающей на холостом ходу "Краун Виктории". Избитый, облитый перцовым аэрозолем и лишенный возможности узнать о судьбе своей жены и дочери, Рис внезапно был потрясен событиями прошлой недели. Он потерял братьев "Морских котиков", которыми поклялся руководить, его не допустили на их похороны, сделали козлом отпущения из-за бюрократии, которая помогла решить их судьбы, потерял еще одного товарища по команде из-за предполагаемого самоубийства, и теперь он столкнулся с возможностью того, что двое людей, которых он любил больше всего на свете, тоже ушли . Лежа на боку со скованными за спиной руками, он начал неудержимо рыдать. Переполняющие эмоции в сочетании с эффектом перцового баллончика превратили закаленного воина в дрожащее месиво. Его тело тряслось, он учащенно дышал, слезы и слизь стекали по его лицу на сиденье патрульной машины. Ему больше нечего было отдавать и нечего терять.

ГЛАВА 11

В ОТЛИЧИЕ ОТ МАНИПУЛЯТИВНОГО допрос, которому он подвергся со стороны следователей морской полиции в Баграме, вопросы, заданные местными детективами, не были обвинительными. Это вещественное доказательство ясно показало, что это не был поступок ревнивого мужа или парня, стремящегося избавиться от ответственности, которую возложила на него жизнь. Полностью автоматическая стрельба, о которой сообщили соседи, прояснила хронологию вторжения в дом и последующих убийств, а его алиби в Бальбоа было твердым, как скала. Следователи поговорили с его командиром еще до того, как допросили его, и уже были знакомы с тем, как Рис провел день.

Рис сидел без эмоций, пока детективы описывали ему ужасные преступления, которые потрясли бы его безмятежное сообщество. Трое-четверо мужчин, несомненно, вооруженных автоматами АКМс, судя по стальным гильзам 7,62x39 мм, которыми было завалено место происшествия, начали стрелять по дому, когда они приблизились к входной двери. Они взломали его и продолжили стрелять, прокладывая себе путь по комнатам дома, разбрасывая патроны без разбора на ходу. Его жена была найдена лицом вниз в шкафу в спальне, прикрывая тело маленькой Люси своим собственным, когда она делала свой последний вдох. Похоже, что она ранила по крайней мере одного из стрелков из пистолета, который она поспешно схватила из небольшого оружейного сейфа рядом с кроватью. В шкафу была 9-миллиметровая латунь и кровавый след, который вел из дома. Раны Лорен указывали на то, что она была ранена в руки, защищаясь, прежде чем она двинулась, чтобы прикрыть свою дочь, и была убита выстрелами из винтовки с близкого расстояния, которые унесли жизни обоих. Магазин на тридцать патронов, похоже, был разряжен в Лорен в упор. Смерть была бы более или менее мгновенной от множественных попаданий в ее жизненно важные органы.

Люси все еще цеплялась за жизнь, когда прибыла скорая помощь, но ее сильно изломанное тело больше не могло сопротивляться, и она умерла по дороге в больницу. Парамедики сражались как львы, чтобы спасти ее, но травма была слишком серьезной. Ни на одном из тел не было обнаружено признаков сексуального насилия или каких-либо признаков кражи, вероятно, из-за храброго сопротивления Лорен, которая ранила одного из стрелков.

Соседи видели, как мужчины скрылись с места происшествия на черном седане Cadillac. Рабочая гипотеза детективов заключалась в том, что это была работа группы членов банды с другого конца залива в Баррио Логан. Их все чаще подозревали в “кражах” и имущественных преступлениях в Коронадо, где в остальном преступности не было, и они, очевидно, подняли ставку, совершив такое жестокое вторжение в дом.

Рис слушал их рассказ, прекрасно понимая, что это не был случайный акт насилия со стороны банды бандитов, но и не было это работой подготовленных профессионалов. Детективы сказали ему, почти нерешительно, еще одну последнюю вещь: Лорен была беременна. Маленький мальчик был зачат незадолго до назначения Риса, судя по тому, как далеко она продвинулась. Лорен держала это в секрете, сюрприз, чтобы сделать его последнее возвращение домой особенно запоминающимся. Он думал, что боль не могла быть сильнее, но новость еще глубже погрузила его в отчаяние.

• • •

Пока Рис встречался со следователями, команда криминалистов продолжала обрабатывать улики в его доме. Филипп Дубин хотел быть полицейским детективом, сколько себя помнил. Он происходил из длинной череды бостонских копов и, к большому огорчению его матери, никогда не менял курса. У нее был мимолетный проблеск надежды, когда он завербовался на флот, надеясь, что он воспользуется своим счетом о ГИ, чтобы стать врачом или адвокатом, но вместо этого Фил воспользовался своим счетом о ГИ, чтобы поступить в Колледж уголовного правосудия имени Джона Джея в Нью-Йорке, который закончил лучшим в своем классе. Как бы ни была расстроена его мать тем, что он выбрал семейную профессию, она была еще более встревожена тем, что он решил обосноваться на другом конце страны, в Сан-Диего, где он провел большую часть своей службы на флоте. Он попал в самый конец Первой войны в Персидском заливе, проведя большую часть этого времени в недрах тральщика, что никак не подтолкнуло его к продолжению карьеры на море. Находясь на западном побережье, он влюбился в погоду, пляжи и непринужденную атмосферу, которые резко контрастировали с его воспитанием на улицах Бостона. Он познакомился со своей женой, когда она работала в офисе окружного прокурора; теперь она вела их домашнее хозяйство полный рабочий день. После двадцати лет работы в полицейском управлении Сан-Диего он дослужился до звания лейтенанта в отделе по расследованию убийств. Фил, счастливо женатый и имеющий троих собственных детей, не мог представить более идеальной жизни. У него была работа, которую он любил, и семья, которую он любил еще больше.

Детективу Дубину было нелегко отделить в себе полицейского от мужа и отца, когда он медленно пробирался через передний двор Риса. Его несколько раз вызывали в прекрасный курортный городок Коронадо по работе, один раз за жестокое убийство-самоубийство, а другой раз за сомнительное самоубийство через повешение. В Коронадо были детективы для проведения таких расследований, но когда появлялась связь с городом на другом берегу залива, они обращались за помощью к SDPD.

Зарегистрировавшись и кивнув нескольким знакомым лицам, Фил поднялся по ступенькам крыльца, зная, что его ждут самые ужасные части места преступления. Он многое повидал за свою карьеру полицейского, но ни один отец никогда не смог бы привыкнуть к чему-то подобному. Ночи, которые он проводил за расследованием убийств, когда уносились молодые жизни, всегда заставляли его остановиться и немного больше ценить своих собственных детей, когда он возвращался домой.

“Привет, Фил”.

“Привет, Чак”, - ответил Фил местному детективу. “Насколько все плохо?”

“Это примерный вариант. Как вы знаете, мы не часто получаем это здесь. Спасибо, что пришли ”.

“Нет проблем. Что у вас есть?”

“Похоже на вторжение в дом, хотя мы никогда раньше не видели здесь ничего подобного. Трудно поверить, что это случайно. Я просто не понимаю, зачем кучке гангстеров понадобилось нападать на маленький дом в Коронадо ”.

Фил кивнул и посмотрел мимо детектива из маленького городка, который продолжал вводить его в курс дела.

Ковер был пропитан кровью, а комната была усеяна гильзами, помеченными желтыми маркерами с номерами. Наблюдать, как судмедэксперт упаковывает мертвое тело, было чем-то, к чему Фил никогда не мог привыкнуть, и вид безжизненного тела того, что всего несколько часов назад было энергичной и красивой женщиной, заставил уроженца Бостона отвести взгляд.

“Это была Лорен Рис. У нее был седьмой сигнал, когда на место прибыли первые подразделения. Они нашли ее дочь под ней, все еще живую. Парамедики срочно доставили ее в больницу, но она не выжила: множественные пулевые ранения. Похоже, в маму выпустили несколько пуль из "Глока". Мы нашли пистолет калибра 19 и немного стреляной гильзы рядом с ее телом, немного крови в коридоре и еще немного у входной двери. Мать и дочь были застрелены здесь, поэтому мы думаем, что она попала по крайней мере в одного из них ”.

“Есть ли шанс, что это был муж?” - Спросил Фил. Он видел, как его доля домашних проблем перерастала в насилие.

“На удивление, нет. Сосед дал нам хорошее описание автомобиля и нескольких преступников. Муж - парень из военно-морского флота и был в больнице Бальбоа весь день. Мы сейчас берем у него интервью, но это выглядит маловероятным ”.

“Спасибо, Чак. Я просто собираюсь немного осмотреться. Ребята из нашей оперативной группы скоро будут здесь ”.

“Хорошо. Дай мне знать, если что-нибудь выяснишь”.

Фил начал исследовать дом, пытаясь получить представление о том, какой была эта семья, когда они были живы. Он хотел понять их, чтобы он мог сделать оценку и попытаться расшифровать, что заставило их жизни так жестоко оборваться в этом обычно безопасном районе Сан-Диего. Он вошел в комнату рядом со спальней, которая выглядела как домашний офис.

Почему банда напала именно на этот дом?

Когда Фил начинал работать в полиции, он всегда сразу переходил к семейным фотоальбомам. Не раз история, которую он почерпнул из этих семейных воспоминаний, помогала соединить определенные точки и позволяла молодому полицейскому раскрыть дело. В наши дни вряд ли кто-то вел семейные альбомы. Фотографии были разбросаны по разным компьютерам, жестким дискам и онлайн-аккаунтам, что чрезвычайно затрудняло их использование, как это было в 1990-х годах. Теперь вместо этого он использовал фотографии на стенах, столах и комодах.

Фил методично осматривал комнату. Не беспорядочный, но и не особенно чистый; более подходящим термином было бы “обжитый”. Все выглядело организованно, но не особенно так. На первый взгляд это выглядело как обычный домашний офис, но быстро стало очевидно, что в этой семье было что-то особенное.

Взгляд Фила сразу же привлекла стена с тремя томагавками разного размера. Такое не каждый день увидишь в Сан-Диего. Хотя он почти ничего не знал об оружии, прикрепленном к стене офиса, ему показалось, что одно из них напомнило ему что-то из фильма "Последний из могикан". Более современно выглядящий был прикреплен к мемориальной доске над групповой фотографией мужчин в полном боевом снаряжении, стоящих вокруг разбомбленного здания. Операторы. Двое мужчин держали черный флаг с арабской надписью. Все выглядели как серьезные люди, которых вы хотели бы видеть на своей стороне в бою. Табличка гласила: “Лейтенанту Джеймсу Рису от бойцов взвода Альфа”. Под ним был выгравирован скелет лягушки с предупреждением “Не связывайтесь с нами”, над списком из почти тридцати имен.

Фил отступил назад и осмотрел оставшуюся часть комнаты. Кто этот парень?

То, в чем Фил узнал самурайский меч, покоилось под стеклом в презентационной рамке на противоположной стене. Он выглядел старым, не похожим на те подделки, которые Фил видел в продаже в магазинах в центре города. Маленькая латунная пластинка была приклеена внутри стекла под мечом. Фил наклонился вперед, чтобы рассмотреть повнимательнее:

Лейтенант ТОМАС РИС

РАЗВЕДЧИКИ И РЕЙДЕРЫ

1945

Не обычный дом и не обычный парень, подумал Фил, подходя к столу и беря семейную фотографию, Джеймс и Лорен Рис смотрели на него. Даже на картинке он мог сказать, что это были особенные люди. Оба сияли от радости, Джеймс держал на руках свою маленькую дочь, Лорен обнимала его, положив голову ему на плечо. Должно быть, это было перед каким-то официальным мероприятием, поскольку Джеймс был одет в свою парадную форму синего цвета, на груди у него блестел безошибочно узнаваемый трезубец ТЮЛЕНЯ. Фил придвинул фотографию поближе. Это была Серебряная звезда? И рядом с этим Бронзовая звезда с V, украшенный двумя звездами с каждой стороны? Хотя Фил прослужил на флоте всего четыре года, он хорошо знал "Трезубец". Время, проведенное им на тральщике, он провел с несколькими парнями, которые попробовали знаменитую программу подготовки морских котиков и по пути потерпели неудачу по разным причинам. Фил снова посмотрел на медали на груди Риса, а затем оглядел комнату, отметив, что ни одна из медалей не была отмечена на стене. Скромный парень, восхищенно подумал Фил.