Октябрь в Приморье

Накануне Октября

Революция шла вперед. Большинство Советов Сибири и Дальнего Востока заняло революционные позиции. Их авторитет с каждым днем повышался. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет находился под влиянием эсеров и меньшевиков. Революционные Советы, ставшие в оппозицию к Временному правительству, не подчинялись и ВЦИКу. Отсутствие централизованного руководства особенно чувствовали сибирские и дальневосточные Советы. По инициативе Красноярского и Владивостокского Советов решено было созвать съезд Советов Сибири и Дальнего Востока.

От Владивостокского Совета на съезд были делегированы три большевика и два левых эсера. Я был поставлен во главе делегации.

Съезд собрался 15 октября 1917 года в Иркутске. А там к тому времени сложилась весьма напряженная политическая обстановка. Незадолго до съезда солдаты Иркутского гарнизона арестовали командующего Иркутским военным округом — эсера Краковецкого за попытки арестовать большевистски настроенных солдат. Краковецкий был освобожден с условием, что не будет применять никаких репрессий. Однако он не сдержал своего обещания: на следующий же день издал приказ, запрещавший допускать агитаторов в казармы без разрешения начальника гарнизона, а большевистски настроенных солдат арестовал и заключил в тюрьму.

Мы сговорились с красноярской делегацией и потребовали от председателя Комитета общественных организаций Иркутска эсера Тимофеева освобождения арестованных солдат. Тимофеев пытался оправдать арест тем, что эти солдаты замешаны, в уголовных преступлениях. Мы потребовали доказательств. Тимофеев кому-то позвонил и, убедившись, по-видимому, в том, что не имеет возможности подтвердить обвинение, тут же написал приказ об освобождении солдат. С одним из чиновников Комитета мы пошли в тюрьму и освободили солдат. Я, Баградт и Яковлев направились с освобожденными солдатами в казармы, где провели митинг. На этом митинге мы узнали, что послужило причиной ареста освобожденных нами солдат: Краковецкий через своих офицеров и юнкеров пытался изъять у большевистски настроенных солдат винтовки, а те не дали.

Благодаря решительному вмешательству делегаций съезда в дело арестованных солдат авторитет съезда и большевистских делегатов сразу поднялся. Представители всех армейских частей находились на съезде, посещали наши общежития, где мы вели с ними беседы и давали указания, как организоваться.

Артиллеристы после бесед с нами запретили доступ в свои казармы эсеровским и меньшевистским агитаторам.

Однажды мы с Яковлевым пошли к артиллеристам. Офицер — начальник караула — заявил, что он в казармы нас не пропустит. Мы показали наши мандаты, но и это не помогло. В это время из казармы вышла группа вооруженных солдат, они арестовали офицера, а нас повели в казармы.

Пока проходил съезд, мы втроем — Баградт, Яковлев (оба из красноярской делегации) и я — обошли все казармы, выступая на солдатских митингах.

На съезде было представлено 69 Советов Сибири и Дальнего Востока. Присутствовало 184 делегата. Из них большевиков 64, левых эсеров 35, социал-демократов интернационалистов 10, меньшевиков-оборонцев 11, правых эсеров 50, анархистов 2, бундовцев 1, беспартийных крестьян 11. Левые эсеры шли с большевиками. Фракцию левых эсеров возглавлял молодой офицер Сергей Лазо. Фракцию большевиков — Баградт.

На совещании левых фракций выдвинут основным докладчиком и председателем съезда председатель красноярской делегации Яковлев. В президиум съезда наметили трех большевиков и двух левых эсеров, оставив по одному месту для эсеров и меньшевиков.

На этом же совещании разработали порядок руководства фракциями и избрали объединенный президиум во главе со мной.

Левых фракций было три: большевики, левые эсеры и крестьянская фракция. Девятнадцать крестьян от левых эсеров перешли в крестьянскую фракцию, туда же перешло несколько солдат из нашей большевистской фракции; этим была обеспечена политическая устойчивость крестьянской фракции.

15 октября в 9 часов вечера особняк купца Второва гудел как улей. Зал был битком набит рабочими и солдатами. Огромная толпа стояла на улице. Я походил, немного послушал:

— Большевики обязательно верх возьмут...

— Это почему же?

— Потому — против войны они... Эсерам будет трудно бороться... Им войну надо защищать.

— А ты, может, тоже против войны?

— Я восемь ран имею...

— Ну и что же?

— А то, что, выходит, не за себя воевал...

— А за кого же?

— А вот за него, за Второва, за купца.

— И теперь против войны?

— Понимай как хочешь...

— Тише! Слушай, началось уже, оратор говорит!

Съезд открыл меньшевик Патлых. Он быстро закончил свою речь и предложил приступить к выборам председателя съезда.

Левые выдвинули Яковлева, правые — Тимофеева. Яковлев получил 112 голосов. Зал загремел аплодисментами. Яковлев занял место председателя. В президиум вошли еще 2 большевика и 2 левых эсера. Правые эсеры и меньшевики отказались войти в президиум. После выборов сделали перерыв.

Роскошные апартаменты миллионера Второва заполнили новые хозяева: в кепках, в солдатских шинелях, в крестьянских армяках. Крестьяне с удивлением и любопытством засматривались на художественную роспись кабинетов, приемных и залов, на невиданное их убранство.

— Так вот почему горб-то у меня на спине вырос, — с сибирской хитрецой сказал один крестьянин, почесывая затылок, — а я-то все на судьбу жаловался...

Мужики осторожно щупали шелка обоев и тяжелых драпри, гладили своими шершавыми руками золоченую мебель.

— Как жили-то, а? Как жили-то? — качая головой тихо повторил старый благообразный крестьянин.

Съезд проходил под свежим впечатлением калединского и корниловского мятежей. Яковлев в своем докладе особо обратил на них внимание съезда. Мастерством своей речи он буквально покорил съезд. В самых ярких местах доклада делегаты так шумно и даже бурно поддерживали оратора, что ему приходилось умолкать, пережидая, пока успокоятся. Некоторые крестьяне рукавами армяков вытирали глаза.

В 4 часа утра с содокладом выступил член ЦК эсеров Тимофеев. Вся его речь была построена на защите так называемого «народовластия», и сохранении буржуазно-демократического режима. Говоря о войне, он всячески старался доказать, что она ведется не только в интересах капиталистов. Вопросы о Советах и о земле он затрагивал вскользь. Он пытался запугать съезд тем, что большевики ведут к гражданской войне, а следовательно и к гибели революции.

После Тимофеева выступил Баградт. Он умело вскрыл то, что Тимофеев всячески старался оставить в тени: изложил неоспоримые факты политического предательства защитников «народоправства», их сговора с буржуазией против Советов.

— Ложь! — кричали правые, соскакивая с мест. — Ложь!

— Правильно! — гремел переполненный зал.

Выступления большевиков и других ораторов левого крыла съезд встречал шумным одобрением, правых встречал молчанием. Это было по-сибирски. Если беседа сибиряку не нравится — он угрюмо молчит.

К голосованию резолюций приступили в 5 часов утра.

Большинством голосов была принята большевистская резолюция. Эсеры и меньшевики потерпели поражение и покинули съезд.

В принятой съездом резолюции говорилось, что Всероссийский съезд Советов должен немедленно взять в свои руки власть в центре; в согласии с ним действуют местные Советы. В борьбе за переход власти Советы Сибири окажут съезду всемерную поддержку.

Победа большевиков на первом Сибирском съезде звучным эхом отдалась в рабочих и солдатских массах Сибири и Дальнего Востока, которые приветствовали и поддерживали решения съезда. Особенно сильное впечатление произвели решения съезда на Иркутский гарнизон. Солдаты требовали от съезда большевистских докладчиков. Эсеры и меньшевики бросили все свои силы на то, чтобы ослабить впечатление от победы большевиков. Тимофеев приказал Краковецкому не допускать делегатов съезда в казармы. Краковецкий пытался это сделать, но солдаты поставили у казарм свои караулы. Солдаты с величайшим вниманием слушали доклады наших делегатов. Делегаты, члены крестьянской фракции, с юмором рассказывали, как они голосами побили на съезде эсеров и меньшевиков.

— Они это нам резолюцию на Керенского: «Мол, «власть демократическая», а им в ответ — «Керенский-то ваш поддужным ходит у империалистов! Кто за Советскую власть?» Ну мы тут как один — рраз! Все руки-то и подняли. Эсерам да меньшевикам будто кто репье под хвост сунул, как дернули из залу, только их и видели...

Дружным хохотом встречали солдаты эти рассказы. «И то, Советская власть им что репье колючее, не любят они ее», — смеялись солдаты.

Пехота, артиллерийские части полностью присоединились к решениям съезда. Не пустили нас к себе юнкерское училище, школы прапорщиков и казачьи сотни.

На четвертый день, 19 сентября, съезд закончил свою работу, избрав общесибирский Исполнительный Комитет Советов — «Центросибирь».

Делегаты разъехались.

«Центросибирь» разместилась в доме генерал-губернатора. Там же помещался буржуазный Комитет общественных организаций. Он занимал главные апартаменты дворца, а «Центросибирь» расположилась наверху — над буржуазным Комитетом. Так два медведя оказались в одной берлоге.

Заседания «Центросибири» происходили в присутствия представителя местной власти — от Комитета общественных организаций. Из-за этой оплошности буржуазный Комитет был осведомлен о всех решениях «Центросибири».

На первом же заседании решено было взять под свой контроль телеграф. Выполнение этой задачи было возложено на меня. Я предложил занять телеграф с помощью вооруженных солдат, но со мной не согласились я предложили действовать мирными средствами. Вручили мне решение «Центросибири» и соответствующий мандат. Я пошел выполнять возложенную на меня задачу.

На телеграфе меня встретили вооруженные юнкера.

— Вам кого? — спросил меня безусый юнкер.

— Мне надо начальника телеграфу.

Юнкер меня пропустил, и я прошел к начальнику.

— Здравствуйте. Вы будете начальник телеграфа?

— Да, я. Чем могу служить?

Я молча подал ему решение «Центросибири». Начальник внимательно его прочитал и вопросительно посмотрел на меня.

— Мне поручено выполнить это решение, — сказал я, протягивая ему свой мандат.

— Я, право, не знаю... Никаких распоряжений от округа я не получал... Разрешите, я справлюсь.

Пожалуйста, — ответил я.

Начальник куда-то ушел и через несколько минут вернулся с юнкерами.

— Я извиняюсь, — обратился ко мне начальник, — я получил приказание отказаться от подчинения вам.

— А мне приказано выпроводить вас отсюда, — заявил мне один из юнкеров и, показывая на дверь рукой, предложил мне выйти из кабинета.

— Вас я не знаю, — ответил я юнкеру, — вам, гражданин начальник, предлагаю выполнить решение революционной власти...

Я не договорил. Юнкера подхватили меня под руки, вывели из кабинета, свели с лестницы и выпихнули за дверь на улицу. Я поглядел на окна телеграфа, сунул руки в карманы и пошел в «Центросибирь» докладывать о своих «мирных» завоеваниях.

Выслушав мое сообщение, «Центросибирь» решила пока от широких планов по завоеванию учреждений отказаться. Было решено заняться завоеванием местных Советов рабочих и солдат, существовавших отдельно друг от друга, слить их в один Совет рабочих и солдатских депутатов. В обоих Советах главенствовали эсеры и меньшевики: в рабочем Совете — меньшевики во главе с Патлыхом, а в солдатском — эсеры во главе с Краковецкий.

В это время я получил от Нейбута телеграмму, он требовал моего немедленного возвращения во Владивосток. На следующий день я уехал.

Первый съезд Советов Сибири и Дальнего Востока имел серьезное значение. Он, во-первых, подготовил почву для перехода власти к Советам, во-вторых, создал единый руководящий орган Советов — «Центросибирь». Советы Сибири и Дальнего Востока получили единое руководство и установили единство политических и революционных действий.

После Сибирского съезда Советов эсеры и меньшевики спешно начали формировать свой общесибирский орган, который вскоре и появился под названием Сибирская дума.