22

Лос-Анджелес


– До которая терминал тебя?

Оливия улыбнулась: Господи, что за английский... За окнами такси мелькали нефтяные вышки. Похожие на осликов силуэты качалок двигались: вверх-вниз, вверх-вниз... Все это больше напоминало Ирак, чем пригороды Лос-Анджелеса.

– До которая терминал тебя? – повторил свой вопрос водила. – Терминал? Твоя – международная? Или местная? Какой самолет нужен?

– Э-э-э... – Оливия совершенно не представляла, куда же именно она собирается лететь. – Э-э-э... Международная.

Солнце садилось в облака. Роскошное буйство красок, просящееся на картину маслом: телеграфные провода на фоне алого шара на горизонте. Оливия поймала себя на обычной ностальгии по Лос-Анджелесу и Америке: той Америке, где пустыни, автозаправки, вечерние автострады, где жизнь опять и опять начинается заново.

– Какой самолет нужен?

«Господи, да помолчи ты! Откуда я знаю? Я сама еще не решила!»



Оливия сделала над собой усилие: она должна думать четко и разумно. Проблема, стоящая перед ней, проще некуда: ее угораздило влюбиться. С кем не случается... Только вот – ее угораздило втюриться в террориста. Международного масштаба. Все симптомы влюбленности налицо: мозги задействованы на тридцать процентов, остальные семьдесят перебирают фантазии и воспоминания. Всякий раз, когда Оливия Джоулз спокойно и трезво пыталась оценить ситуацию и составить какой-никакой план действий, сознание сбоило и выдавало ей кучу картинок из серии – будущая жизнь с Феррамо: погружение с аквалангом в кристально-прозрачные воды Карибского моря, объятия в бедуинском шатре где-нибудь в пустыне Судана и в качестве апофеоза – замужество, светская жизнь а'1а Грейс Келли и князь Ренье – дворцы, яхты, приемы. Под ее влиянием Феррамо изменит строй мыслей: из террориста станет великим режиссером, филантропом, почетным доктором лучших университетов, гениальным ученым, профессионалом во всех областях человеческой деятельности... Мужчиной с большой буквы. То есть тем, кто всегда умеет починить заглохшую машину!

Ох, не надо было ей лететь на Каталину! Оливия по пробовала собраться с мыслями. «Я не стану таскаться за мужиком как собачка. Я современная женщина. Современная женщина умеет все, что умеет мужик. Разве нет? А мужики деградировали. Даже гвоздь вбить теперь не могут». И тут она представила Феррамо, одетого в какую-то спецовку, – Боже, как она на нем сидела! – копающегося в двигателе вертолета, окруженного зачарованно смотрящими на хозяина механиками, которые не смогли завести машину. Феррамо поворачивает гаечный ключ, двигатель чихает и заводится, механики радостно кричат и хлопают в ладоши. Феррамо подходит к ней, обнимает за талию... Под тяжестью его тела она слегка откидывается назад, запрокидывает голову – и вот Феррамо впивается ей в губы страстным поцелуем – после чего хватает ее в охапку и одним движением сажает в кабину вертолета.

В этот момент зазвонил мобильник. На экране высветилось: НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР. Пьер! Он звонит оттуда!

– Это я, – услышала она голос Кейт. – Я тут «стелепатила» через Атлантику: ты собираешься учинить очередную глупость?

– С чего ты взяла?! Ничего я не собираюсь. Просто у Пьера гостиница в Гондурасе, там можно нырять с аквалангом...

– Надеюсь, ты не собираешься рвануть за ним в Гондурас? Это же чистый бред! Слушай, тебе сколько лет? Ты, как дурочка, собираешься пуститься ее все тяжкие с этим твоим Доди аль-Фаедом! Тоже мне, Казакова... Он, поди, недавно с дерева спустился. Ты представь, что с тобой будет? Он же запрет тебя в четырех стенах – будешь сидеть дома, боясь без разрешения и шагу ступить, а он будет колесить по миру и хватать за задницу актрисок!

– Не буду я сидеть дома. Никуда он меня не запрет. Ты его не знаешь!

– А ты, можно подумать, знаешь! И давно? Оливия, езжай домой, Христа ради! У тебя и так проблем по уши. Займись-ка лучше карьерой – то, что делаешь своими руками, ни один мужик не отнимет!

– А если он из «Аль-Каиды»? Может, я такой материал упущу...

– Если он из «Аль-Каиды» – тем более, надо делать от него ноги. Знаешь ли, когда отрежут голову, будет уже не до карьеры. Не дури... Я ведь не собираюсь красть у тебя материал...

– Извини... это я сорвалась тогда... – растерянно пробормотала Оливия.

– Да ладно, проехали.

– Слушай... Я же не собираюсь быть с ним до гробовой доски... Я думала, я немного...

– Ага! Знаешь, чтобы немного переспать, в Гондурас ездить не надо. Садись-ка на самолет – сегодня будешь в Хитроу, а завтра увидимся.

Такси обогнуло бетонную надолбу и остановилось у входа в аэропорт.

– Приехали. Международная терминал, – объявил водитель. – Какой самолет нужен?

– Да-да, я здесь выйду.

– Слушай, нельзя же каждому мужику на шею вешаться! – Кейт вошла в раж.

– Да? А кто дважды замужем был – я? – выпалила Оливия, пытаясь прижать трубку плечом, чтобы не упала, расплатиться с водителем, вылезти из машины и не вытрясти содержимое сумочки на асфальт.

– И что? Тоже мне... Тебя просто смерть родителей тряхнула, а так... выскочила бы замуж в двадцать лет, как все твои одноклассницы, и все дела...

И тут Оливия вдруг догадалась:

– Ты не поругалась с Домиником? – задавая этот вопрос, она жестами пыталась объяснить водителю, что протянутый ею полтинник вовсе не означает, что ему полагается двадцатка чаевых.

– Ненавижу ублюдка!

– То есть история в разгаре... Любовь, ненависть – все одно. Тебе никогда не говорили: противоположность любви называется равнодушие?

– Не наезжай. Да, да, я его ненавижу! Но мы говорили о тебе. Самолет из Лос-Анджелеса прилетает в Хитроу в три утра. Я проверю...

– Ладно, я позвоню, – неуверенно пробормотала Оливия, направляясь к дверям аэропорта.



Мисс Джоуз любила путешествовать одна: в пути минимум вещей, отвечаешь только за себя. Она чуть улыбнулась, когда автоматические двери распахнули перед ней створки. Как они узнали о ее приближении? В эти моменты Оливия всегда чувствовала себя такой важной.

Вдоль стены тянулся ряд пластиковых кресел. Оливия присела на одно из них. Вокруг царила обычная аэропортовская сутолока. Какая-то семья – на лицах нервное ожидание, на ногах – кроссовки, все в светлых куртках – дешевая униформа туристов. Вцепились в свои сумки, испуганно сбились в кучу и затравленно озираются, будто все вокруг – враги. Толстая мексиканка с младенцем на руках, покорно семенящая за своим парнем. Парень явно чем-то рассержен. Оливия задумалась о словах Кейт. Неужели все дело в смерти родителей? И если бы не катастрофа, не было бы никакой Оливии Джоулз, а была бы Рейчел Пиксли – серая мышка, живущая серенькой жизнью, как все? Нет! Нет! Жизнь не бывает серенькой. Безумной, ненадежной, все время готовой подсунуть тебе дешевку – да! Но... Найдешь ты в этой жизни кайф или нет – зависит только от тебя!

Она выудила из сумки распечатку последнего письма, пришедшего на компьютер перед самым отъездом в аэропорт, и еще раз перечитала текст:


От: editor@eIan.co.uk

Тема: Пьер Феррамо


Дорогая Оливия,

сегодня утром с нами связался сам мистер Феррамо. Он объяснил нам, что его сотрудники допустили непростительную ошибку, поставив под сомнение твою профессиональную репутацию, и он крайне сожалеет о случившемся. Он отзывался о тебе в превосходной степени и просил нас исправить создавшуюся ситуацию, чтобы ты продолжила работу над статьей.

У меня просто нет слов для извинений, настолько мы были не правы. Мы получили твой текст – прекрасный материал. Думаю, его вполне достаточно для статьи. Хочешь ли ты дальше работать над ней или хочешь заняться материалом о погружении с аквалангом в Гондурасе – мистер Феррамо упомянул о подобной возможности? Если хочешь, текст про актрис могут доработать наши редакторы – конечно же, твоя подпись тоже будет под материалом. Дай знать, что ты решила.

Еще раз прими мои извинения. В надежде на плодотворное сотрудничество в будущем,

Салли Хоукинс,

Редактор «Elan»


Оливия убрала письмо в сумочку и достала компьютерную распечатку с расписанием авиарейсов из Лос-Анджелеса. В 20.50 был рейс «Вёрджин» на Лондон, а в 20.40 – «АэрМексико» на Ла Сейба, Гондурас, с промежуточной посадкой в Мехико Сити. Нужно было на что-то решиться.

Загрузка...