Омлет по-византийски (сборник)

Предисловие переводчика

Саки — писатель от Бога. Факты его биографии, достойной стать сюжетом увлекательного романа, подтверждают это. Говоря о Саки, вообще нельзя не вспомнить некоторые обстоятельства, сыгравшие в его жизни немалую роль, — иначе непонятно будет многое из того, о чем он писал, как и то, зачем ему в некоторых сочинениях понадобилось прибегать к мрачным краскам и мистике.

Гектор Хью Манро (Hector Hugh Munro — таково настоящее имя писателя) родился 18 декабря 1870 года в Бирме, где его отец, Чарльз Огастус Манро, служил в британской военной полиции главным инспектором. Мать, Мэри Френсис Манро, умерла вскоре после рождения сына, и двухлетнего Гектора вместе со старшим братом Чарльзом Артуром и сестрой Этель отправили в Англию на попечение двух незамужних теток — Огасты и Шарлотты (в семье последнюю звали мужским именем Том). Со знакомства с этими необычными особами и началось приобщение будущего писателя к жизни, выразившееся в формуле «За жизнь надо бороться».

В продолжение долгих тринадцати лет он пребывал под неусыпным и бесчувственным надзором двух чужих ему женщин; они ненавидели друг друга, а немалую часть своего нерастраченного гнева обращали на детей (неудивительно, что в его рассказах столько несимпатичных тетушек). Дети оказались предоставленными самим себе; Гектор находил утешение в том, что рисовал львов, которые пожирали миссионеров, подозрительно похожих на незамужних тетушек, а к картинкам присочинял рифмованные строчки. В дальнейшем ему весьма пригодится умение наделять животных способностью выискивать среди двуногих тех, кто заслуживает наказания за неправедное поведение.

Гектор с младенчества отличался хрупким здоровьем, и в те дни, когда он не вставал с постели, какая–нибудь из тетушек снисходила до чтения вслух. Круг слушателей составляли трое детей. Им читали «Робинзона Крузо», сказки Андерсена; воспоминания об этих вечерах надолго сохранились в памяти Гектора Манро.

Когда его брат и сестра пошли в школу, болезненный Гектор остался дома. В девять лет у него случилась мозговая лихорадка. Снова постельный режим — и долгие томительные часы одиночества в надежде на выздоровление; когда болезнь отступила, он окружил себя книгами и занялся самообразованием. Реджинальд от имени автора произнесет потом в одном из рассказов такие слова: «Всеми необходимыми знаниями человек практически овладевает сам, остальное раньше или позже ему подсовывают».

В детские годы у него развился и интерес к истории. Сестра Гектора вспоминала: «Изучение истории всегда было его любимым занятием, а так как он обладал прекрасной памятью, то его знание истории Европы было просто изумительным». К этому нужно прибавить, что его увлекали и естественная история, и мифология; имена и факты, принадлежавшие давно минувшим дням, разным странам и континентам, во множестве рассыпаны в сочинениях Саки и органично вписываются в ткань его сочинений.

Пятнадцати лет Гектор поступил в среднюю классическую школу, но сколько–нибудь ярких впечатлений от непродолжительного пребывания там у него не осталось (у Саки, к слову, нет ни одного рассказа о школе). Его отец ко времени окончания сыном этого заведения вышел в отставку в чине полковника и получил наконец возможность уделять больше внимания детям. Он отправился вместе с младшим сыном и дочерью в продолжительное — шестилетнее — странствие по Европе; они переезжали из одной страны в другую, и Гектору (об Этель не будем говорить, ибо ей выпало пребывать всю жизнь в тени брата) не оставалось ничего другого, как набираться впечатлений, купаться в Нормандии вместе с французскими и русскими сверстниками, гулять но дрезденским паркам, изучать языки, посещать музеи и брать частные уроки в Давосе, где из–за слабого здоровья Гектора семейство проводило зиму. Наблюдения, вынесенные им из поездок, встреч и событий той поры, составят впоследствии канву многих его рассказов.

К двадцати двум годам Гектор Манро — опытный вояжер, искушенный в правах и языках других народов. Возвратившись вместе с отцом в Бирму, он перепробовал несколько занятий и даже пытался сделать карьеру в полиции, однако вынужден был выйти в отставку по причине резко ухудшившегося здоровья. В Бирме он прожил лишь тринадцать месяцев, в продолжение которых перенес семь приступов малярии. Пришлось снова отправиться в Англию, где он долгое время приходил в себя, а попутно приобщался к литературному труду.

Его первым опытом стал трехсотстраничный том под названием «Становление Российской империи» (1900), над которым он усердно работал в течение трех лет. Современный английский писатель Том Шарп так отозвался об этой работе: «Чересчур дерзкий и ужасно несерьезный труд, чтобы о нем можно было говорить как о хорошей книге но истории».

Тот же Шарп, ссылаясь на это сочинение, высказался и по поводу происхождения псевдонима Саки. До сих пор его биографы (основываясь главным образом на воспоминаниях сестры Г. X. Манро) полагали, что столь экзотический псевдоним был заимствован писателем из рубаи любимого им Омара Хайяма:

Коль в роде отличишь моем ты признак видовой, саки,

То сто различий видовых возникнет пред тобой, саки…

«Саки» — значит «кравчий», «виночерпий»; Манро ценил поэзию Востока, а его настольной книгой было «Золотое путешествие в Самарканд» Джеймса Флеккера. Однако саки — это еще и обезьяны семейства широконосых (а по определению Брокгауза и Ефрона, и зебровая мангуста, и «многолюдное и могущественное, но некультурное племя скифских номадов», и «почтовая станция и татарская деревня Таврической губернии Евпаторийского уезда»; едва ли Манро в поисках псевдонима обращался к какому- нибудь русскому лексикону, хотя как сказать…). Написав свой труд по истории России в подражание знаменитому английскому историку Эдуарду Гиббону, автору «Истории упадка и разрушения Римской империи», Манро, по предположению Шарпа, и псевдоним себе избрал соответствующий — вспомним, что гиббонами называются человекообразные обезьяны. Со временем, полагаю, появятся и другие версии происхождения этого псевдонима, но истинную причину будет выявить все–таки трудно: Саки вел замкнутую жизнь, воспоминаний не оставил, а после смерти писателя сестра сожгла все его бумаги.

Разумеется, он рассчитывал на успех своей книги, но она осталась практически незамеченной. И тогда он обратился к сатире, которая помогла прославиться многим его соотечественникам. Кстати пришлось и знакомство с известным в то время карикатуристом Френсисом Гоулдом. В «Вестминстер газетт» стали появляться сатирические карикатуры известного художника и памфлеты начинающего автора, которые быстро завоевали популярность у читателей и составили впоследствии книгу «Алиса в Вестминстере» (1902). Эта книга, как и история России, была подписана его настоящим именем (хотя в «Вестминстер газетт» две пародии на Омара Хайяма были опубликованы под псевдонимом Саки).

О Манро заговорили как о писателе, но он принужден был па какое–то время замолчать, ибо в 1902 году заболел двусторонним воспалением легких. Лечение было трудным и долгим, а встав на ноги, он вновь взялся за перо, избрав профессию журналиста.

В 1903 году в качестве корреспондента газеты «Морнинг пост» он был командирован на Балканы для освещения военных действий. Вместе с заметками на политические темы Манро продолжал сочинять и короткие рассказы (некоторые из них вошли в кишу «Реджинальд», 1904). Наверное, тогда газетчик Манро и стал Саки.

Побывав в Белграде и Софии, Саки перебрался в Варшаву, откуда по заданию редакции своей газеты в качестве специального корреспондента направился в Россию. В Петербург он прибыл 8 сентября 1904 года и остановился в «Hotel de France» (Большая Морская улица, дом б). Здесь он близко сошелся со своим соотечественником и коллегой Р. Рейнольдсом, с помощью которого и принялся знакомиться с российской столицей. Саки за короткое время выучил русский язык (он легко изучал языки и с такой же легкостью наделял этим умением персонажей своих рассказов, например кота Тобермори) и вполне освоился в городе, в котором ему предстояло прожить долгое время.

В его статьях о России, ее политическом устройстве, быте и нравах населявших ее народов во множестве рассыпаны меткие характеристики и нелицеприятные суждения, которые и поныне звучат актуально; Саки–журналист заслуживает отдельного, более обстоятельного разговора, здесь же приведу лишь одно его высказывание, вполне характеризующее стиль и точность наблюдений; речь идет о представителях власти, и кажется, как это ни огорчительно, будто эти строки написаны нашим современником:

«В этой стране хулиган и задира пользуется огромной свободой, ибо общественное мнение, сколь бы сильно оно ему ни противилось, редко перерастает в общественное противодействие. Крепкие мужчины, соответственно вооруженные и вполне довольные своим положением, не сдвинувшись с места будут наблюдать за противозаконным и постыдным проявлением агрессивности, ограничившись лишь едва слышным возгласом неодобрения: "Какой скандал!" Таким же образом выражают свои чувства по поводу цареубийства или нерасторопности официанта. Чрезвычайные обстоятельства потому и происходят так часто в этой стране, что на них смотрят как на проделки испорченного ребенка».

Выражая свою позицию, Саки мог быть безжалостен, но ему и тут не изменяло чувство меры и справедливости.

Разумеется, в Петербурге он увидел много такого, что по нраву ставило этот город в ряд первых столиц Европы. Саки посещал театры и музеи, любовался великолепной архитектурой и в конце концов пришел к выводу, что все это должна увидеть и его сестра (продолжая боготворить своего младшего брата, она так и не вышла замуж). Этель прибыла в Петербург в январе 1905 года и попала в самое пекло. 9 января, в воскресенье, они завтракали в своей гостинице, когда мимо них по Большой Морской к Невскому двинулись толпы народа. Журналист Саки выскочил на улицу и чудом остался жив — рядом с его головой просвистела нуля, угодив в стену дома. На следующий день бывший полицейский Саки подсчитал количество раненых и убитых в ходе Кровавого воскресенья — около тысячи пятисот человек. Уже на следующий день «Морнинг пост» поместила отнюдь не веселый материал своего специального корреспондента в Петербурге под названием «Вчера был черный день России».

Его сестра утверждала впоследствии, что брат был счастлив в Петербурге. Наверное, так и было, иначе он не отсылал бы регулярно в Лондон и несерьезные сочинения, которые публиковались в других английских периодических изданиях. Быть может, именно в России он ощутил, что настоящее его призвание — литературный труд, а не роль поставщика новостей на политические темы. Обращу между тем внимание нашего читателя на то, что рассказы Саки (особенно ранние) коротки еще и потому, что были предназначены прежде всего для публикации в газетах.

В 1907 году он уехал из Петербурга в Париж, но внутренних связей с Россией не порывал до конца своей писательской карьеры, давая героям русские имена и не позволяя им забывать о том, что у Российской империи «четко очерченные границы» — обстоятельство немаловажное, иначе оно было бы недостойно упоминания (рассказ «Реджинальд в театре»). А вот еще один пример его отношения к русским. В 1911 году в Лондон с гастролями впервые приехала труппа Русского балета С. Дягилева с В. Нижинским и Т. Красавиной. Выступление русских артистов в «Ковент—Гарден» не произвело должного впечатления на английскую публику, и Саки вместе со своим приятелем Рейнольдсом пригласил в утешение всю труппу на вечеринку. Вечер удался на славу.

С 1910 года Саки жил в Лондоне, целиком посвящая себя писательскому труду. В 1911 году были опубликованы знаменитые «Хроники Кловиса». В 1912 году из–под его пера вышел роман «Невыносимый Бэссингтон», а годом позже был опубликован еще один роман — «Когда пришел Уильям». В 1914 году появился последний при его жизни сборник рассказов — «Животные и не только они».

Скорее всего Саки завещал бы читателям обширнейшее литературное наследство, ибо писал легко и много, однако судьба, не оставлявшая его без своего злодейского присмотра, распорядилась иначе: в 1914 году, отказавшись от присвоения офицерского звания (он уже примерял форму офицера в Бирме, и она ему, видимо, не пришлась по нраву), а также от работы в штабе в качестве переводчика (писатель должен находиться в гуще событий), он ушел добровольцем на фронт в возрасте сорока четырех лет и в звании младшего сержанта.

В июне 1916 года он побывал в Лондоне, куда для встречи с ним приехали Этель и Рейнольдс. Саки попросил разузнать у своего старого приятеля по Петербургу, нет ли где в Сибири свободного кусочка земли, который можно было бы купить, дабы поселиться там по окончании войны. Этель так прокомментировала его желание: «Это было бы замечательно, и ненасытные животные толпились бы у дверей нашего дома, а может, и внутри него». Представления иностранцев о Сибири всегда отличались оригинальностью.

14 ноября 1916 года ее любимого брата убили во Франции. Как вспоминал боевой товарищ младшего сержанта, последними словами его были: «Да погаси же ты свою чертову сигарету!» После чего раздался роковой выстрел. Пуля угодила в голову противнику табака.

Так погиб сержант Манро. Однако на долгую жизнь обречены занимательные истории писателя Саки, ибо их отличают ценимые читателями во всех странах мира розыгрыш и мистификация, мрачная чертовщина, нередко оборачивающаяся невинной шуткой; истории эти, как и жизненный путь их автора, заканчиваются весьма неожиданно и непредсказуемо.

Смешное и грустное соседствуют в рассказах Саки, обнаруживая в нем редкое для писателя–юмориста умение — разглядеть в самом обыкновенном, «маленьком» человеке способности к игре, к перевоплощению, увидеть необычное в обыденном, повседневном, увлечь читателя невероятным сюжетом, заставить его и улыбнуться, и задуматься (рассказ «Седьмая курица» — превосходный и далеко не единственный образец того, как Саки удастся превратить заурядного, скучного человека в неутомимого фантазера, а значит, сделать его личностью, притягательной для окружающих). И поныне в антологиях короткого рассказа, издаваемых в англоязычных странах, наряду с произведениями широко известных во всем мире мастеров публикуются замечательные (в лучших традициях Дж. Джерома и О. Генри, его более именитых современников) и удивительные рассказы менее известного Саки, написанные богатым, сочным языком.

Известный романист Джордж Мередит предсказывал Саки большое будущее еще в самом начале его карьеры. Английский писатель Ноэль Кауард спустя много десятилетий после прочтения рассказов Саки признавался, что тот оказал наибольшее влияние на него как на литератора. О Саки в восторженных тонах писали Ивлин Во, Грэм Грин, Гилберт Кит Честертон, Алан Александр Милн (автор Винни—Пуха называл его своим любимым писателем). В 1981 году одновременно в США и в Англии вышла наконец биография Саки (ее автор — Артур Ланггут); из этой интереснейшей книги мною главным образом и почерпнуты некоторые биографические сведения о писателе, веселые истории которого уже не одно десятилетие заставляют улыбаться читателей во многих странах мира.

Но Саки не просто юморист. Его наблюдения над людьми и их поведением точны, замечания остры и язвительны, а некоторые рассказы представляют собой великолепную характеристику общественной жизни. Тон его на первый взгляд беспечный, но за ним — трагическая усмешка. И при всем том в его рассказах нет назидательности; они читаются столь же легко, сколь и запоминаются. Том Шарп высказался по этому поводу так: «Начните читать рассказ Саки, и вы скоро прочтете его. Закончив читать один рассказ, вы приметесь за другой, а когда прочитаете все его рассказы, уже никогда не забудете их».

При жизни писателя в Англии вышло шесть сборников рассказов и фельетонов; два сборника рассказов выходили в Англии в 1923 и 1924 годах; в 1928 году в США большим тиражом было издано восьмитомное собрание его сочинений. В 1976 году издательство «Penguin Books» выпустило, на радость поклонникам творчества Саки, полное собрание его рассказов, три романа и три пьесы в одном томе. В 1977 году в лондонском театре «Аполло» была представлена театрализованная версия некоторых рассказов Саки. В 1978 году лондонское издательство «J. V. Dent and Sons» опубликовало книгу, в которую вошли 55 рассказов Саки. Как видим, интерес к творчеству этого писателя не иссякает на протяжении многих лет.

Саки начал свой литературный путь с того, что написал историю большой страны, а закончил его как автор коротких рассказов. Большая страна заинтересовалась прежде всего его юмористическими сочинениями, ибо не научилась еще извлекать уроков из своей истории, потому и мало интересуется ею.

Перед русскоязычным читателем Саки предстал впервые лишь в 1942 году, когда в журнале «Интернациональная литература» были опубликованы четыре его рассказа. В 1968 году в Москве вышел первый сборник Саки на русском языке, включивший восемь рассказов, а в 1977–м в Ленинграде была опубликована книжка, вобравшая в себя семнадцать рассказов на английском языке — в помощь изучающим этот язык (лучшей, на мой взгляд, книги, чем сборник Саки, для этой цели и не придумаешь; во–первых, с ним не соскучишься, во- вторых, тот, кто не может читать Саки без словаря, — увы! — не знает английского языка).

В 1991 году в Ленинграде в моем переводе вышла книга «Темное дело», в которой я собрал под одной обложкой тридцать шесть рассказов Саки, наиболее ярко, на мой взгляд, представляющих его манеру письма. Стотысячный тираж быстро разошелся. Спустя восемь лет, в 1999 году, мне представилась возможность предложить поклонникам добротного английского юмора шестьдесят пять рассказов этого незаурядного мастера короткой новеллы («Чертова дюжина»). Спустя еще шесть лет, в нынешнем году, я вновь вернулся к Саки, с удовольствием перечитав и переработав переводы более шестидесяти его рассказов. Практически это новые переводы, которые и предлагаются вниманию читателей.

Отбирать для перевода его рассказы непросто, ибо я не встречал у него ни одной нескладной строчки, не говоря уже о неудачных текстах (переводчик Саки, желающий поделиться с соотечественниками радостью от общения с одним из своих любимых английских писателей, неизбежно берет на себя большую ответственность, поэтому благосклонно просит читателя не судить его строго). Саки — мастер великолепно выстроенной фразы и изящного диалога.

Его называют и мистиком, и юмористом; я стремился к тому, чтобы представить писателя и в той, и в другой роли. Но он был еще и профессиональным журналистом, и рассказ «Старинный город Псков» — своего рода шедевр жанра. Однако подлинные шедевры Саки, выдержавшие испытание временем, — это прежде всего его юмористические сочинения, которые хочется перечитывать снова и снова: «Тобермори», «Открытое окно», «Метод Шварца-Меттерклюма»… Список неувядаемых писательских удач я мог бы продолжить, но оставлю это увлекательное занятие читателям.

Игорь Богданов

Июль 2005