Опасные намерения

Глава 14

Пит толкнул дверь и быстро вошел в свою квартиру. Он чувствовал себя, как раненый бульдог — усталый, голодный, не спавший двое суток. Он бросил чемоданы в холле и направился в спальню, на ходу развязывая галстук и расстегивая пиджак. Через несколько минут, свалив одежду на полу посреди комнаты, он уже стоял под душем.

Господи, до чего он устал. Больше, чем когда-нибудь еще в своей жизни. Кроме того, его одолевали беспокойство и страх. На завтра был назначен день свадьбы. Когда он брился, ему вдруг пришло в голову, что по каким-то причинам Мэдди могла все отменить.

Через десять минут Пит натянул на себя хлопчатобумажный свитер от Перри Эллис и старенькие потертые джинсы. Еще пять минут ему понадобилось, чтобы взять ключи и бумажник. Он уже собирался набрать номер гаража, чтобы к входу подогнали его машину, когда зазвонил телефон. Пит снял трубку после третьего звонка, надеясь, что это Мэдди, хотя почти наверняка знал, что звонит Лео.

— Когда ты приехал, Питер? — спросил Лео, не тратя времени на приветствия.

— Минут пятнадцать назад. Я очень спешу. Все бумаги положу вам на стол завтра утром. Поговорим позже, Лео. Там все в порядке. — Он нажал на рычаг, подождал, пока появится гудок, и позвонил в гараж. Лео, наверное, очень встревожился за него.

Спустя некоторое время Пит припарковал машину на автостоянке у дома Мэдди. С ключами в руке он поднялся по двум ступенькам и вошел в холл. Привратник узнал его, пожал ему руку и сказал:

— Сэр, мисс Штерн уехала.

— Мне это известно, но я хотел бы осмотреть ее квартиру. Насколько я знаю, плата внесена за этот и за следующий месяц. Ключ у меня есть, — добавил он быстро.

— Видимо, вы имеете право войти, — сделал вывод привратник.

— Да. Мисс Штерн забрала с собой кота?

— Нет, сэр, кот сбежал через пару дней после ее отъезда.

Привратник хорошо помнил инструкции, данные ему полицией: ничего не делать и не давать никаких сведений по своей инициативе. Откровенно говоря, ему нравились мисс Штерн и этот мужчина, но инструкции есть инструкции.

— Она сказала, куда едет?

— Нет, сэр. Сейчас жильцы частенько уезжают отсюда, — заметил привратник.

— Да? А почему?

— Мне нельзя говорить об этом. Да и владельцы дома могут уволить меня за такие речи.

— О чем вам нельзя говорить? — нетерпеливо спросил Пит.

— Об убийствах, сэр.

— Если вы упомянули о них, то можете рассказать мне все остальное. Обещаю, что никто не узнает о нашем разговоре.

— Убили живших здесь мистера и миссис Ку — владельцев небольшого магазинчика за углом. Большинство жильцов покупали у них продукты. По-моему, это случилось шестнадцатого, то есть десять или одиннадцать дней назад. — Привратник наморщил лоб, стараясь поточнее вспомнить число.

— Мисс Штерн уехала из-за этого? Кстати, как вам кажется, она собиралась вернуться?

— Ее телефон отключен, но вся мебель осталась в квартире. Не знаю, сэр. С тех пор я ее ни разу не видел.

— А ее почта?

— Ничего не знаю об этом, сэр.

— Спрашивал ли кто-нибудь еще о том, куда уехала мисс Штерн?

Судя по предупреждениям полиции, привратник понимал, что мисс Штерн во что-то замешана. Ему хотелось рассказать этому человеку с встревоженными глазами, что очень много людей приходят сюда и задают вопросы, но он молча покачал головой, избегая смотреть в глаза собеседнику.

Пит махнул рукой и пошел к лифту.

Никакой записки, о которой говорила Энни, он на двери не увидел. В квартире было сумрачно и прохладно, пахло пылью. Все выглядело по-прежнему, Пит узнал корзинку с засохшими цветами, которую он прислал Мэдди за день до отъезда. В блюдце на тумбочке он увидел свои любимые ириски. На кофейном столике стояла узкая ваза с цветными камешками, которые они собирали вместе несколько месяцев назад. Мэдди любила разные странные вещи.

Подушки на диване выглядели мятыми. Перед тем как выйти из спальни, Мэдди обычно взбивала их. Видимо, она очень спешила. Готовила она плохо, но за порядком, в отличие от самого Пита, всегда следила.

В кухне все было чисто. Красный кофейник стоял на плите, а в пластиковых контейнерах Пит нашел сахар, муку, соль и специи. Наверняка Мэдди все же собиралась сюда вернуться. Если бы она уезжала навсегда, то не стала бы оставлять продукты. Пит усмехнулся, обнаружив, что холодильник пуст, только в морозильной камере лежали запечатанные итальянские полуфабрикаты, вырезка, сыр и три яблока. В шкафу тоже лежали кое-какие продукты. Пит снял телефонную трубку и приложил ее к уху. Тишина. Отключить телефон стоит дороже, чем оставить его включенным. Зачем Мэдди понадобилось отключать его? Он повернул выключатель, зажегся свет. Почему она отключила телефон, а свет оставила?

На туалетном столике в спальне лежал слой пыли, а может быть, пудры. Пит распахнул дверцы шкафа. Одежда и обувь, сумочки, зимние шляпы, свитера — все висело на месте. Но из трех чемоданов остался только один.

В ванной было пусто. Ни косметики, ни даже зубной щетки. Он выдвинул ящик, в котором обычно лежали его бритва и крем для бритья, но ничего не нашел. Два полотенца одиноко висели на крючках.

Пит закрыл за собой дверь ванной и прошел к секретеру из красного дерева, который он подарил Мэдди на день рождения. Он ей очень нравился, и она ни за что бы его не оставила, если бы не собиралась возвращаться. Внутри Пит нашел только ручки и карандаши; счета, чековая книжка и документы на магазин, которые она обычно хранила здесь, исчезли.

Пит вздохнул и опустился на стул. Мэдди любила его, он знал это совершенно точно. Она не могла уехать, не сказав ему ни слова, не оставив записки или номера телефона. А если кто-то не дал ей этого сделать? День свадьбы назначен на завтра. У Пита заныло в груди.

Он еще раз осмотрелся и остановил взгляд на картине, изображавшей клоуна в красном. Ее Мэдди тоже обязательно забрала бы с собой.

Пит безвольно, словно тряпичная кукла, откинулся на спинку стула, не зная, что делать дальше. Он включил телевизор, и это его немного успокоило. Она обязательно вернется, черт побери. Какие прекрасные планы они строили на будущее, как были счастливы…

Пит хотел изо всей силы треснуть кулаком по краю стола, но сдержался, вспомнив, как вот так же рассадил руку в Гонконге два дня назад. Он схватил с кушетки подушку и запустил ее в стоявшую на тумбочке корзинку. Засохшие цветы разлетелись по всей комнате, три лепестка упали ему на колени. Ему хотелось разрыдаться. А почему бы и нет? Он — человек, такой же, как все остальные, и его эмоции ничем не отличаются от эмоций других. Когда-то Пит вбил себе в голову, что должен быть твердым как камень, способным вынести все. Дерьмо. Ему было плохо, никогда прежде он не испытывал такой боли, рвущей душу на части. Нет, один раз все же испытывал…

«Сынок, не знаю, как бы получше выразиться, но твои родители… ушли туда, где им будет лучше, чем здесь, — говорил чей-то голос, он уже не помнил, чей именно. — Держись, будь мужественным… Большие мальчики не плачут. Когда-нибудь твои родители будут гордиться тобой…»

Как мертвецы могут кем-то гордиться? Питу не хотелось быть мужественным. Ему хотелось визжать, кричать, плакать. Он хотел, чтобы его отец и мать были рядом. Папа обещал летом отвезти его в Калифорнию и научить кататься на доске для серфинга. И еще в Австралию, в Беллз-Бич, о котором папа прочитал в журнале. Он говорил, что примерно раз в двадцать лет там поднимаются гигантские волны. Пит мечтал увидеть их. И мама тоже.

Пит вытер слезы. Интересно, как поступил бы на его месте Барни? Он плакал и совершенно этого не стыдился. К черту всех этих высоколобых психологов, пишущих в толстых журналах, что мужчины никогда не должны показывать слабые стороны своего характера.

Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в воображении свою доску для серфинга. Родители подарили ее, когда ему исполнилось шесть лет, и в том же году погибли. С тех пор Пит возил ее с собой повсюду. Иногда он смотрел на нее часами.

Лео никак не мог понять, зачем племяннику нужна эта доска, а Пит никогда не пытался ему объяснить. Лишь однажды он попытался это сделать, когда его комнату в поместье собрались отремонтировать и дядя хотел выбросить доску. «Отремонтируйте лучше мою задницу», — возмутился тогда Пит. Он был самым обыкновенным девятнадцатилетним парнем, знакомым с улицей, и иногда употреблял такие словечки, которых Лео в жизни не слышал. Тем летом Пит провел каникулы не в поместье. Дядя отправил его в пеший поход в Вайоминг — такой трудный, что даже натренированные люди порой не могли преодолеть весь путь и возвращались в лагерь. Пит дошел до конца, желая Лео казни тысячами разных способов, самым мягким из которых было разрывание лошадьми. Он вернулся в поместье за два дня до отъезда в Гарвард и обнаружил в гараже новенький «ягуар» с откидным верхом. Почувствовал ли он какую-то благодарность? Ничего подобного. Он посоветовал дяде выбросить машину на свалку и больше не посмотрел в ее сторону.

В двадцать лет Пит наконец понял, почему он не любит Лео. Время от времени в его памяти пробуждались какие-то смутные воспоминания, и непонятно было, реальность это или детские фантазии.

Ему четыре или пять лет, он играет на веранде с Барни и слышит, как на кухне разговаривают родители. Мать задает какой-то вопрос, и отец отвечает ей: «Я скорее буду собирать куриный помет, чем попрошу у Лео помощи». Барни и Питу эта фраза показалась жутко смешной, и они зажали рты, чтобы не рассмеяться, но в том, что отец сказал потом, ничего веселого не было: «Лучше потерять дом и машину и найти другую работу. Поверь, Мария, я люблю тебя всем сердцем, но не стану просить у Лео денег. Конечно, у меня нет возможности осыпать тебя мехами и бриллиантами, но о вас с Питом я позабочусь. Просто скажи мне, что ты со мной, а все остальное не имеет значения». И потом Пит услышал голос мамы, голос, который он любил больше всего на свете: «Конечно, я с тобой, Альберт, так же, как и Пит, но скажи, где мы возьмем деньги, чтобы купить мальчику доску для серфинга? Мы же договорились, что но станем обещать ему того, что не сможем выполнить». — «У меня есть кое-какие идеи, — помолчав, ответил отец. — Для начала мы сдадим все бутылки из-под шипучки, которые свалены на чердаке. Ты можешь спечь что-нибудь и продать, а я наймусь подстригать газоны к кому-нибудь в другом конце города. Кто знает, может, между делом найду работу». Мама тогда засмеялась в ответ.

Папины идеи так и остались идеями, и в конце концов мама заложила в ломбард свой золотой медальон в виде книги и даже с крохотными страничками внутри. Мама хранила там фотографию совсем маленького Пита и еще одну, когда он пошел в детский сад, свой свадебный снимок и фото, на котором они были все втроем. После похорон мисс Водлоу дала ему коробочку, где лежали четыре крошечных снимка и квитанция на медальон. Пит плакал днями напролет. Мисс Водлоу подумала, что это из-за похорон, и была отчасти права. Каждый раз, когда Пит смотрел на доску для серфинга, он начинал плакать. Даже сейчас, когда он открывает шкаф и видит ее, его глаза наполняются слезами.

— Черт! — воскликнул Пит и поднялся со стула. У него нет времени для воспоминаний.

В прихожей он мельком взглянул на себя в зеркало. Вид такой, будто его только что вытащили из грязной лужи. Пит пригладил рукой волосы, потер ввалившиеся щеки и снова выругался. Следовало захватить солнцезащитные очки, они хотя бы скрыли темные круги и мешки под глазами.

— Выгляжу, как клиент похоронного бюро, — пробормотал он и вышел за дверь.

Дженни Хобарт тоже не оказалось дома. Господи, куда они все подевались? Мэдди не могла уйти вот так, ничего не объяснив. Пит чувствовал, что что-то случилось, ощущал беду каждой клеточкой своего тела. Он вспомнил о пачке приглашений на свадьбу. Одно из них лежало у него в бумажнике, и он наизусть помнил все, что там написано.

Привратника в доме Дженни разговорить не удалось. «Она переехала», — вот и все, что он из него вытянул.

Уже сидя в машине, Пит понял, что узнал от этого человека больше, чем от привратника в доме Мэдди. Дженни переехала. Она снимала меблированную квартиру, а у Мэдди вся мебель была своя. Дженни заменяла для нее семью. Возможно, Мэдди помогала ей с переездом или что-нибудь в этом роде. «Не выдумывай, Пит Соренсон», — сказал он себе. Мэдди не могла отложить собственную свадьбу ради того, чтобы помочь подруге с переездом. Это было слишком на нее не похоже.

Неожиданно Пит развернул машину, нарушив правила, выехал на встречную полосу и поехал обратно. Священник, вот кто сможет объяснить ему, что стряслось. Мэдди обязательно ему позвонила. А что если он все же ничего не знает и думает, что свадьба состоится?

Через двадцать минут Пит, оставив машину в запрещенном для парковки месте, перебежал улицу и оказался на крыльце церкви. Он нажал на кнопку звонка, подождал немного и нажал на нее еще раз. В третий раз он уже не отпускал палец, и ему показалось, что звонок воспроизводит мотив «Отче наш». Он, наверное, спятил. Пит вытер пот со лба рукавом рубашки и снова попытался пригладить волосы, не отрывая пальца от звонка.

Наконец на пороге появился священник.

— Как приятно видеть вас, мистер Соренсон. Не означает ли это, что свадьба все-таки состоится?

Его вид как-то успокоил Пита. Глаза священника смотрели спокойно, на губах играла доброжелательная улыбка. От всей его фигуры исходило умиротворение. «А с чего бы ему не выглядеть умиротворенным?» — сердито подумал Пит. Все, что от него требуется, это молиться целыми днями. Ему самому всегда не доставало религиозности, и сейчас он жалел об этом.

— Я ничего не знаю, ваше преподобие. Мне нужно поговорить с вами.

— Конечно, сын мой. Пройдем в мой кабинет и побеседуем там. Чай, кофе? Может быть, сандвич или кусок пирога?

Этот добрый и приятный мужчина походил на херувима-переростка.

— Кофе, — ответил Пит.

Священник усмехнулся.

— А теперь мне хотелось бы услышать, чем я могу вам помочь.

— Скажите, вам звонила Мэдди? Она отменила свадьбу?

— Несколько дней назад. Ее голос звучал очень странно, возможно, она плакала. Точнее, рыдала. Я очень расстроился и хотел приехать к ней или пригласить ее к себе, но она, кажется, ответила, что это будет неразумно. Хотя я мог и ослышаться. Она сообщила, что свадьба не состоится, и положила трубку. Мне понадобилось несколько минут, чтобы найти ее номер телефона в своей записной книжке, и я сразу же позвонил, но оператор сообщил, что телефон отключен. Тогда я набрал номер ее свидетельницы, но и там услышал то же самое. Свой телефон вы мне не оставляли, мистер Соренсон. — В голосе священника промелькнули нотки раздражения, но смущенный вид Пита, кажется, заставил его смягчиться.

В кабинет вошла бледная женщина в белом переднике, почти таком же, который носила когда-то его мать, и поставила на угол стола поднос с массивными кружками и посыпанными сахаром пышными булочками. Мама тоже пекла булочки, которые пахли лимоном или апельсином. Пит попробовал одну — даже вкус был тот же самый.

— Ваша экономка печет пирог с меренгой, а сверху посыпает его сахарными шариками? — неожиданно спросил он.

Священник улыбнулся.

— Да, правда, я снимаю их пальцем и потихоньку съедаю, когда она не видит. В детстве мне здорово доставалось за это от матери. На благотворительных распродажах, которые мы иногда устраиваем, пироги Марты пользуюсь колоссальным успехом.

— А моя мать всегда пекла один маленький пирог специально для меня. И я всегда начинал с верхушки, а с кексов первым делом съедал глазурь. Мэдди не очень хорошо готовит.

— Уверен, что она научится, если приложит все усилия. Так что же случилось, сын мой?

Пит рассказал все, что знал.

— Мэдди не могла просто сбежать, она не такая. Я не знаю, что делать.

— Вы обращались в полицию?

— Поеду туда сразу после того, как попрощаюсь с вами. Я еще не обзванивал больницы, но думаю, что там ее нет. Она сказала бы вам, когда звонила. Мэдди и Дженни сейчас вместе, я почти уверен. Первое, что я сделаю в понедельник, это позвоню Мэррилл Линч и узнаю, появляется ли Дженни в офисе.

— А у вашей невесты есть родственники в городе?

— Мачеха и ее сын. Она с ними не общается, и я, откровенно говоря, даже не знаю их фамилии. Если Мэдди попала в какую-то неприятность, а я склонен думать, что это так, она никогда не обратится за помощью к своей мачехе. Только к Дженни. Я знаю, что они уехали вместе.

— Обещаю молиться за них и за вас тоже, мистер Соренсон. Боюсь, это все, что я могу сделать. Если узнаю какие-нибудь новости о Мэдди, сразу же позвоню вам. Не забудьте оставить телефон.

— Благодарю, ваше преподобие. И передайте Марте, что у нее самые вкусные булочки, которые я когда-либо ел. Если не брать в расчет мою мать, конечно.

— Непременно передам ей ваши слова, мистер Соренсон. Если вам понадобится какая-то помощь, звоните мне.

— Ваше преподобие, я должен вам… Я хочу как-нибудь зайти к вам и поговорить об одном моем друге, которого я потерял еще в детстве и до сих пор не могу найти.

Священник кивнул.

— Если сможете, приходите сюда в воскресенье.

— Я постараюсь, — ответил Пит, подумав о том, как давно он не бывал на воскресной службе.

В полицейском участке ему едва не сделалось дурно. Там пахло потом, подгоревшим кофе, дешевой парфюмерией и бог знает чем еще. Шесть съеденных у священника сахарных булочек угрожающе заурчали у него в животе.

— Я хочу заявить о пропаже двух человек, — сказал он, подойдя к столу.

— Их имена? — спросил дежурный офицер.

Пит откашлялся.

— Мадлен Штерн и Дженис Хобарт.

Офицер склонился над столом, потом сдвинул очки на лоб и сказал:

— Подождите здесь. Садитесь.

Вместо того, чтобы сесть, Пит принялся расхаживать по помещению. Сидевшие в углу моряки в клетчатых чулках и массивных ботинках жевали резинку и сыпали такими ругательствами, что Питу казалось, будто слова взрывались у него в ушах, заставляя их краснеть. Он поморщился и отвернулся, наткнувшись взглядом на неприятного типа, почему-то показавшегося ему осведомителем — у того были такие жирные волосы, что жир словно стекал с них на густые брови, заставляя их блестеть и лосниться. Пит быстро отошел в сторону и краем уха стал слушать разговор чем-то раздраженного мужчины и офицера. Впрочем, говорил в основном первый.

— Эти подонки вырвали радио, украли мой кейс, чуть не сняли покрышки, а вы забираете меня! Что у нас за общество! Я всего лишь пытался защитить свою собственность и требую адвоката.

— Сэр, вы избили мальчика, у которого тоже есть права. Ведь ему только четырнадцать лет.

— И вы говорите о правах! Если он достаточно взрослый, чтобы воровать, значит, он достаточно взрослый, чтобы получить по заслугам. Я даже не видел лица этого парня, пока пытался оттащить его от машины, но когда понял, что он совсем ребенок, сразу остыл. Кстати, а что вы скажете о моих правах? Ваши чертовы патрульные подумали о том, что мне шестьдесят семь лет? Если бы этот панк ударил первым, то отправил бы меня на тот свет. Что вы на это скажете?

— Вы можете сделать один телефонный звонок. А сейчас отойдите от стола и присядьте.

— Аминь, — только и сказал Пит, когда его проводили в соседний зал, где было поспокойнее.

— Я — детектив Нестер. — Офицер в штатском поднялся из-за стола. — Вы хотели заявить о пропаже двух женщин?

— Да. Меня зовут Пит Соренсон.

— Подождите.

Нестер четыре раза звонил куда-то, потом звонили ему, дважды он ненадолго выходил из кабинета. Пит изредка поглядывал на часы и нетерпеливо постукивал пальцами по пыльному массивному столу.

Только в половине десятого он расписался под своими заявлениями.

— Вы положите их в стол и раз и навсегда о них забудете, не так ли?

— Почему вы так говорите? — невозмутимо спросил Нестер.

— Я вижу это по вашему лицу. Благодаря своей профессии я неплохо разбираюсь в людях. Я не намекаю на бюрократическую тягомотину, просто думаю, что вы не станете особенно напрягаться, потому что уверены, что от меня сбежала невеста, как это случается часто. Так вот, это не тот случай.

Пит сунул руку в карман и достал из бумажника приглашение на свадьбу.

— Прочтите и скажите, могла она меня обмануть? Нет, и еще раз нет.

— Интересно, люди сами придумывают текст приглашений или перепечатывают откуда-нибудь? — спросил Нестер с любопытством. — Знаете, иногда вам дают образцы и вы выбираете тот, который больше понравился.

— Нет, Мэдди все придумала сама. Она сказала, что написала так, как чувствовала, и я ей поверил. — На какое-то мгновение Питу показалось, что в глазах у Нестера промелькнуло сожаление, но когда он снова заглянул в них, то не увидел ничего, что намекало бы на хоть какие-то чувства.

— Мы будем поддерживать с вами связь, мистер Соренсон.

— Надеюсь, — сказал Пит, нахмурив брови.

— Кажется, вы невысокого мнения о полицейских.

Несколько секунд Пит внимательно вглядывался в лицо детектива.

— Мне почему-то кажется, что я найду свою невесту раньше, чем вы. Вы понимаете, почему я так говорю, детектив Нестер?

— Не совсем, мистер Соренсон.

— Потому что я собираюсь работать над этим день и ночь. И меня не связывают все ваши правила, распоряжения и тому подобное. Я буду расследовать одно дело, а не двести одновременно. Поскольку я налогоплательщик, то имею право ожидать от полиции, что она сделает все возможное. Считайте меня еще одной парой рук и ног. Я не откажусь от того, что наметил, учтите это, детектив.

— Хорошо, мистер Соренсон.

Они обменялись вялым рукопожатием.

Пит чувствовал на спине взгляд детектива, когда шел к выходу, маневрируя между столиками.

Убедившись, что визитер ушел, Нестер сел на край стола, позвонил Карлу Веинштейну в ФБР и рассказал ему о Пите Соренсоне.

— Думаешь, мы заработали большой прыщ себе на задницу?

— Бери выше, Веинштейн. Фурункул.

— Не знаю, в курсе ты или нет, но с Вэгонером случился удар. Вчера утром его доставили в больницу Вальтера Рида. Похоже, он надолго отошел от дел. Ему следовало уйти в отставку десять лет назад.

— Нет, я ничего об этом не слышал. А что теперь делать с его обещанием насчет того, что мисс Штерн сможет переговорить со своим женихом?

— Оно аннулировано. Ничего ему не говори, Нестер. Ты понял меня?

— Да.

Связь прервалась. Некоторое время Нестер молча разглядывал черную трубку, а потом сказал:

— Черт тебя возьми, Веинштейн. — Он резко захлопнул папку и попытался отвлечься, но лицо Пита Соренсона то и дело всплывало в его памяти. — Бедный сукин сын, — пробормотал детектив.

В понедельник утром Пит проснулся в двадцать минут шестого. Ему хотелось перекусить, а потом приступить к действиям. Приняв душ и побрившись, он прошел в кухню. Пока заваривался кофе, а в микроволновой печи подогревались булочки, Пит просмотрел свои записи, без которых был как без рук. Исписанные листы лежали везде: в ванной, в кухне, в кейсе, даже во внутреннем кармане пиджака. Его коллеги принимали это за признак организованности, Пит же считал, что у него просто плохая память.

Обложившись карандашами, блокнотами и записными книжками, в шесть десять Пит позвонил знакомому адвокату. Несмотря на ранний час, ему ответил жизнерадостный и бодрый голос:

— Как дела, Пит?

Пит рассказал ему то, что считал нужным, а потом добавил:

— Мне нужна твоя помощь. Ты не знаешь какого-нибудь хорошего частного детектива? За мной обед и два билета на бейсбол.

— Перезвоню тебе из офиса минут через тридцать.

Все знакомые адвокаты Пита приходили на работу к семи и не выбирались из контор и судов до обеденного часа. Каждый из них работал на клиента до седьмого пота.

Пит проверил жарившееся на решетке мясо. Затем достал из микроволновой печи теплые булочки, намазал их джемом из черной смородины и съел одну за другой. Когда он допивал третью чашку кофе, мясо поджарилось. Оно было как раз таким, какое он любил. А Мэдди предпочитала отбивные. Пит намазал мясо тонким слоем горчицы, потом полил его кетчупом и соевым соусом. Покончив с едой, он приступил к бумагам.

Ровно в шесть сорок позвонил его приятель.

— Записывай быстрее, Пит, мне надо бежать. Меня ждут ходатайства, снятие показаний, два почти закрытых дела и дело Каприконе, которое я пытаюсь выклянчить у судьи Петтибоуна. А это значит, что пообедать мне сегодня не удастся. Тут еще Марсия захотела поразвлечься прошлой ночью, а я уснул на ней. Она теперь со мной не разговаривает. У тебя карандаш под рукой?

— Да. Зачем ты так загружаешь себя работой, Майк?

— С той же целью, что и ты. Чтобы заработать. Мне все надоело до смерти. Лучше бы я был водилой-дальнобойщиком и всю жизнь перевозил грузы. Заметь, я почти не шучу. Слушай…

Пит записал информацию и ровно в девять позвонил детективу по имени Джейкс, назначив ему встречу в кафе на Первой авеню. Потом он набрал номер Энни.

— Энни, я чувствую себя ужасным скотом, но мне опять нужна помощь. Не могла бы ты на некоторое время оставить дела в фирме, приехать в Нью-Йорк и заняться «Волшебной сказкой»? Я возмещу все убытки, если они тебя уволят. Обещаю тебе зарплату в три раза большую, чем там, или работу у меня. Мне нужен твой ответ прямо сейчас.

— Ты его уже получил. Я прилечу вечером.

— Энни, ума не приложу, как с тобой рассчитаться. Клянусь, я сделаю для тебя все, что попросишь.

— Мы друзья, Пит, и обязаны помогать друг другу, разве нет?

— Конечно.

— Есть какие-нибудь новости?

— Пока нет. Я подал заявление в полицию и нанял частного детектива. Короче, делаю все, что можно. Если у тебя есть какие-нибудь идеи, с удовольствием выслушаю.

— Это звучит глупо, но все выглядит так, будто их кто-то похитил.

— Мне тоже не дает покоя эта мысль. Увидимся вечером.

Пит в очередной раз убедился, что друга лучше Энни ему не найти.

Потом он позвонил дяде. В отличие от своих коллег, Лео не появлялся в офисе раньше половины одиннадцатого. Сначала Пит позвонил ему домой, но дворецкий ответил, что у дяди деловой завтрак, и он скоро должен появиться на работе.

Пит сидел в приемной, когда вошел Лео, уверенно толкнув огромную стеклянную дверь.

Выглядел он превосходно. Питу даже захотелось пощупать пальцами ткань, из которой сшит его костюм. Он только сейчас заметил, что дядя укладывает волосы феном. Один только его галстук стоил долларов триста. Но туфли выглядели неряшливо и вместе с пластиковым кейсом составляли разительный контраст с его внешним видом. Пит поморщился. Никто не совершенство, и в каждом есть свои недостатки. Разве он сам исключение?

В кабинете Лео не было ни лоскутка кожи, даже бесценные книги на полках красовались в матерчатых переплетах. Мягкая мебель была обита дорогой буклированной тканью. Кресла глубокие и удобные, ковер толстый, с длинным ворсом, в котором утопают туфли. Мэдди назвала бы кабинет «симфонией красок». Сверкающие стены, обрамленные алюминием, дополняли картину. Утреннее солнце заставляло растения сверкать как изумруды. Прямо напротив письменного стола стоял средних размеров аквариум, в котором плавали рыбки всевозможных цветов.

На клиентов эта комната наверняка производила потрясающее впечатление и сразу заставляла их задуматься о том, какие же гонорары запрашивает за свою работу ее хозяин.

Лео поудобнее устроился в своем кресле и спросил:

— Чем вызван твой неожиданный визит?

— Мне нужна от вас… одна услуга. Или же помощь, если вам не нравится слово «услуга», — спокойно добавил Пит.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, это первый раз, когда ты обратился ко мне за помощью. Я всегда задавался вопросом, почему ты держишься от меня на расстоянии. Ведь я никогда не вмешивался в твои дела. Наверное, уже поздно выяснять отношения. Ты знаешь, что у меня никогда не было детей и я мало что понимаю в воспитании мальчиков. Если я в чем-то ошибался, то почему ты не говорил мне об этом? В чем причина нашего взаимного непонимания?

Пит заметил, что дядя нервничает. Они никогда питали друг к другу по-настоящему родственных чувств, и сейчас, вместо того, чтобы ответить на дядин вопрос, Пит задал свой:

— Вы не любите меня потому, что я похож на своего отца? Мне известно, что вы не очень-то ладили. И я до сих пор храню свою доску для серфинга, — выпалил он с вызовом.

— Я знаю. Надеюсь, когда-нибудь ты ею воспользуешься.

— Обязательно. — Пит откашлялся. — Я знаю, что у вас обширные связи по всему городу, по всему миру. Мне нужно, чтобы вы… я хочу попросить вас помочь мне в поисках Мэдди.

— Я попытаюсь, Питер. Завтра, о'кей?

— Не могли бы вы сделать несколько звонков уже сегодня? Вы с Моргензоу друзья, верно?

— Да, — помедлив, согласился Лео.

— Я заявил об исчезновении двух женщин в полицию. Детектив, с которым мне пришлось разговаривать, отнесся к моему делу без энтузиазма. Вряд ли он станет вести активные поиски. Не могу поверить, что еще вчера я должен был жениться.

Попросите Моргензоу, чтобы он вышел на детектива по фамилии Нестер и подстегнул его немного.

— А за кого меня сочтут, если выяснится, что твоя подружка просто надула тебя и сбежала? Я не люблю попадать в дурацкое положение, Питер.

— Мэдди не могла сбежать, она только что открыла дело на миллион долларов. С какой стати человек в здравом уме будет все это бросать? От таких вещей не бегут. Кроме того, Мэдди обязательно оставила бы мне записку. Она очень открытый человек. У меня создается впечатление, что ее и Дженни похитили. Речь идет о насильственном похищении. Я хочу вернуть их обеих. Даже кот пропал.

— Она звонила мне в офис и оставила свой домашний телефон, — сказал Лео. — Но когда я попытался позвонить туда, оператор сказал, что телефон отключен. Потом я уехал из города на несколько дней. Мэдди звонила мне еще раз, когда меня пригласили на деловой ужин, и оставила номер телефона в гостинице. Я позвонил туда, но мне ответили, что под этим именем никто не зарегистрирован.

Лео покопался в ящике стола и вытащил пачку розовых листков. Отобрав нужный, он протянул его Питу.

— Вот, посмотри, это ее сообщение. — Пит внимательно прочел текст, и Лео дал ему еще один листок. — А это то, что ответил оператор.

— Она пыталась связаться со мной через вас. Теперь я абсолютно уверен, что с ней стряслось что-то неприятное.

— Возможно, ты и прав, Питер, — задумчиво согласился Лео. — Сегодня же позвоню Роберту. Жаль, что у тебя так получилось со свадьбой. — Пит лишь кивнул, закусив губу. — Что-нибудь еще?

— Нет. Вы довольны результатами последней сделки?

— Более чем доволен.

— Тогда позвольте мне на некоторое время оставить дела. Я посвящу все время поискам Мэдди и вряд ли смогу думать о чем-либо еще. К тому же, я очень устал и мне нужен отдых.

— Отдохнешь, когда тебе исполнится лет шестьдесят пять, а не в самом начале карьеры. Бизнес есть бизнес, Питер. Даю тебе неделю, но будь наготове. Кропотливая трехлетняя работа еще не завершена, и ты можешь потребоваться. С твоей компетентностью мы переиграем японцев. Не забывай, у тебя контракт.

— Он продлится еще четыре месяца, и я смогу выйти из игры, если захочу. Не толкайте меня на это. За последние семь лет я отдал вам море пота и крови, сделал столько денег, сколько бы вы не заработали за сто лет. Господи, как мне надоело торчать в офисе по субботам и воскресеньям. Я до смерти устал от девяносточасовой недели. Иногда я забываю, какой сегодня день и в каком городе я нахожусь. Я ничего не помню без записей, которые делаю все время. Что за жизнь среди бумажных гор!

— Эта жизнь среди бумажных гор дает тебе очень приличное существование, — усмехнулся Лео.