Опасные намерения

Глава 5

Пит чувствовал себя совершенно измотанным. Работа была в основном закончена, оставалось только разобраться с бумагами, а это займет около четырех дней. Чем же он станет заниматься по вечерам? Вот вопрос.

Лео уехал по делам. Так уж случилось, что все университетские приятели Пита за последние пять лет успели пережениться и для совместного похода в ночной клуб не годились, а женщины у него не было. Впрочем, в маленькой записной книжечке хватало телефонов, и он знал, что при желании сможет найти себе компанию для обеда или партнера для секса, стоит только набрать нужный номер.

А почему бы не поехать в Бостон и не повидаться с Энни? Да, конечно. И побыстрее, не откладывая дело в долгий ящик. Встречи с Энни всегда здорово поднимали ему настроение и повышали жизненный тонус. Предварительно позвонить ей или сделать сюрприз, нагрянув неожиданно? Ну уж нет, потрудись позвонить, Пит Соренсон. Энни — взрослая женщина и живет с мужчиной. Ему всегда казалось, что он первым найдет себе кого-нибудь. Почему он этого не сделал? — «Потому что ты просто дурак. Ты-то всегда считал себя единственным мужчиной в жизни Энни. А ее, ее ты представлял единственной в своей жизни женщиной?» — «Да!» — «А почему же ты ничего не предпринял тогда, когда вы возвращались из Парижа, или позже?» — «Потому что я был непроходимо глуп, вот почему». Ему показалось, что она поцеловала его непреднамеренно, импульсивно, только из чувства благодарности за поездку. Но ведь Энни вовсе не относилась к импульсивным людям, разве не так? И еще он сказал ей, что потом она будет жалеть. Да откуда он знал? Кажется, Энни сама так сказала. Сказала, что не хочет рисковать дружбой и все такое. Она много чего говорила, и он слишком дорожил ею, чтобы ловить на слове. Черт, но тогда, в самолете, Энни сама приняла решение. К тому же Пит ее не любил. Вернее, любил, но не той любовью, какой мужчина любит женщину. Не той любовью, когда ты не можешь ни есть, ни спать, хочешь постоянно быть рядом с предметом своей страсти, приобретаешь тот блаженный вид, по которому люди всегда отличают влюбленных. «Ответь, Соренсон, если бы Энни жила здесь, в Нью-Йорке, захотел бы ты проводить с ней как можно больше времени?» — «Да, конечно. Я бы, наверное, забыл про все свои дела».

Любовь возникла из дружбы, самая что ни на есть подлинная — такую не подделаешь. Любовь — не случайный взгляд, брошенный на тебя в полутьме набитого людьми прокуренного зала на вечеринке. Так бывает только в кино. Любовь развивается, растет постепенно. Ты должен узнать человека вдоль и поперек. Рано или поздно любовь потребует от тебя выполнения определенных обязательств, и тогда станет вопрос, сможешь ли ты их выполнить. Вот в чем вся загвоздка.

Пит ненавидел эти беседы с самим собой. Ровно гудели турбины. Если Энни окажется занята, он навестит знакомых профессоров в Гарварде. Да, именно так он и поступит.

Энни была в суде. Никого из своих преподавателей Пит не нашел: кто-то вел лекции, кто-то уехал в отпуск. Тогда он позвонил Деннису и пригласил его на ланч, оставив для Энни записку в офисе.

День выдался теплым, из тех, что располагают к прогулкам, поэтому Пит отправился в парк, чтобы выпить и подремать часок-другой.

Минут пять он искал свободную скамейку. Повсюду под бдительным присмотром родителей резвились дети. Мячи, велосипеды — все, чего ему самому не досталось в детстве. Пит подумал о Барни, пытаясь представить себе, где он, чем занимается.

Барни.

Рано или поздно он разыщет Барни и… скажет ему, что, когда дела шли из рук вон плохо, когда казалось, что беды никогда не кончатся, мысли о нем, о том, что бы он сказал, как бы поступил, помогали ему выбраться из любых затруднений. Именно благодаря Барни Пит занял свое место во взрослом мире, называемом обществом. Дюк и Натаниель пытались найти его, но не нашли. Плохо искали?

— Ты изменил мою жизнь, Барни, — пробормотал Пит и огляделся по сторонам, желая убедиться, что его никто не услышал. Похоже, что нет. Тем не менее лучше думать о Барни, чем разговаривать с ним. В конце концов, разницы никакой, ведь Барни никогда не отвечает.

«Господи, Барни, ты был для меня Эйнштейном, Сократом, президентом — всем вместе. Мне казалось, что ты знал ответы на все вопросы, хотя нас разделяло всего два года. У тебя было мужество, старина, и именно благодаря ему ты сумел сказать Дейву Уоткинсу, чтобы он поцеловал тебя в задницу. Я тоже иногда повторяю эту фразу, но только в те моменты, когда все остальное уже не действует.

Да, Барни, ты изменил мою жизнь. Знаю, что говорю это слишком часто, но мне становится легче. Мысленные разговоры с тобой заставляют меня возвращаться в прошлое и все обдумывать дважды, прикидывать, что бы ты сделал в той или иной ситуации. В детстве мне казалось, что ты знаешь все, можешь решить все мои проблемы. Держу пари, что ты и сейчас способен на это».

— Боже мой, Барни, как я хочу, чтобы ты оказался здесь, — промолвил Пит вслух и снова углубился в свои мысли. Мимо неторопливо прошагали две женщины с колясками.

«Наверное, ты женился, и у тебя уже есть ребенок. Я знаю, ты лучший отец во всем мире. И наверняка заботишься о своей матери. Так же, как я заботился бы, если бы моя мать не умерла. Я давно простил тебе то, что ты не приехал за мной на день шестнадцатилетия. Говорю тебе об этом впервые. Ты обязательно сдержал бы свое обещание, если бы смог. Так же, как и я.

Теперь у меня есть деньги, Барни. Много денег. Мне даже стыдно говорить, сколько их у меня. Если у тебя проблемы с работой, я смогу их уладить. Мы могли бы вместе ходить на футбол, ездить на пикники. Поверь, это реально, абсолютно реально, только прошу, вернись в мою жизнь. Мне позарез необходим друг. Ты и Энни, вы в чем-то похожи, и я хотел бы поговорить с тобой о ней. Иногда мысли об Энни причиняют моей душе невыносимую боль, и я не знаю, что с этим делать. Как ты думаешь, может это любовь? И что такое любовь, черт возьми?»

Пит взглянул на часы. Время идти. Он расправил плечи, поднялся, и в следующий момент ему в спину угодил футбольный мяч, заставив его покачнуться.

— Мистер, пожалуйста, отдайте его мне, — попросил мальчишка примерно лет шести.

— Да, отдайте ему мяч, — вмешался парнишка постарше.

— Извините, мистер, — смущенно добавил первый.

— Ничего, малыш, забирай его. — Пит протянул ему мяч. Он словно вернулся в Изелин, Нью Джерси, и сейчас повстречался с самим собой и Барни. На его губах появилась улыбка. — Неплохой удар.

— Сэм, только не вздумай разговаривать с незнакомым, — велел старший мальчик.

— Он прав, малыш, — подтвердил Пит. — Всегда слушайся своего друга.

— Я ему брат, а не друг, — огрызнулся мальчик.

Пит остановился.

— Тогда у тебя еще больше причин слушаться его.

После двух-трех бокалов пива, выпитых за ланчем, Пит понял, что ему совершенно не нравится его бывший сосед по комнате. Деннис относился к той категории людей, которые полагают, что все знают и всегда правы. Почему Пит не замечал этого раньше? Да потому, что все университетские годы он куда больше общался с Энни, чем с собственным соседом. Что она в нем нашла?

— Ну что, Пит, как идут дела? Если верить официальным слухам, ты метишь в легенды современной юриспруденции. Знатоки утверждают, что еще лет пять и ты станешь натуральным небожителем.

Почувствовав в словах бывшего приятеля зависть, Пит помрачнел, но решил не обращать на такую ерунду внимания.

— Не забывай, что я очень много работаю. Три недели из четырех в постоянных разъездах. Мне довелось останавливаться в сотнях отелей по всему миру, и стюардессы называют меня по имени. Вот из чего складываются легенды.

— Поговаривают, что за последнее выигранное дело о заложенном имении тебе обломилось пятьсот кусков? — поинтересовался Деннис.

— Поставь единицу перед пятеркой и попадешь в самую точку, — солгал Пит. Деннис заслуживал, чтобы ему лгали. По крайней мере, Пит никогда не стал бы спрашивать у него, сколько он зарабатывает.

— Иисус! Я так и подозревал. Даже если мне придется пахать всю жизнь, все равно наверняка не огребу такую кучу денег.

Пит щелкнул пальцами, подзывая официанта, и велел принести еще пива. Деннис пил водку.

— Итак, Пит, какие же у тебя планы? Если ты зарабатываешь столько денег, сколько говоришь, что ты с ними собираешься делать? При таком завале работы у тебя наверняка и времени нет, чтобы их тратить. Я этого не понимаю, — обронил Деннис небрежно.

Какой смысл объяснять этому сукиному сыну, что сотни тысяч долларов переводятся на счета детских приютов? Ну и, разумеется, кое-что Пит оставляет на черный день. Деннису этого никогда не понять; он живет только настоящим. Его кредо — тратить. Господи, Энни, во что ты ввязалась?

— Так что ты мне скажешь? — переспросил Деннис.

— Кладу их в банк под проценты. А почему тебя это так интересует? Хочешь взять взаймы? — раздраженно откликнулся Пит.

— А ты хочешь дать?

— Нет.

— Энни говорила, что ты предлагал помочь ей расплатиться с университетскими долгами, но она отказалась. Она гордая. Так же, как и я. Мы сами рассчитаемся с долгами и не нуждаемся в благодетелях.

— Что за бредовый взгляд на обычные вещи? — воскликнул Пит. — Поцелуй меня в задницу, Деннис. А я-то думал, что мы друзья. Я очень ценю друзей и всегда готов оказать им поддержку. Ты и плевка не стоишь, старина. Что такого нашла в тебе Энни? Я оплачу счет, если уж сам пригласил тебя.

Пит расплатился и направился к выходу, стараясь успокоиться и не думать о том, что произошло. Впредь подобного допускать нельзя.

Пит на такси добрался до здания суда и успел на судебное заседание. Устроившись в последнем ряду, он слушал и любовался Энни.

Выглядела она прекрасно. К ее темно-синему костюму идеально подходила белая шелковая блузка с высоким воротником. Никаких украшении, кроме нитки жемчуга на шее. Пит почувствовал, как сжалось его сердце.

Заседание закончилось в шестнадцать тридцать. Он подошел к ограждению. — Эй, адвокат, как насчет рюмочки? Сдается мне, что твое дело почти выиграно.

Он мог бы побиться об заклад, что никто не умел улыбаться так прелестно, как Энни.

— Пит, до чего приятно тебя видеть. Я люблю, когда ты появляешься неожиданно. Ты в Бостоне по делу или проездом?

— Я хотел пригласить тебя и Денниса на обед, но так получилось, что с ним мы уже позавтракали. Не скажу, чтобы ланч получился особенно приятным.

Энни нахмурилась, пытаясь застегнуть замок на своем кейсе.

— Готова поклясться, что этот гроб становится тяжелее с каждым днем. Мне скоро понадобиться тележка, чтобы возить его. Что случилось? Деннис сел на своего конька и наболтал глупостей, или ты сказал что-то из ряда вон выходящее? Ты умеешь это делать.

— Пойдем пройдемся. На улице чудная погода. Давай мне свой гроб, — предложил он, и Энни охотно протянула ему кейс.

Когда они вышли из здания суда, Пит спросил:

— Что с вами происходит? Что-то изменилось с прошлого месяца, когда мы с тобой встречались?

— Ничего. Все по-прежнему. Понимаешь, Деннису… Деннису все надо иметь здесь и сейчас, на блюдце с каемочкой. Деннис говорит каждому, кто согласен его выслушать, что он не хочет ждать. Ему нужны самые выгодные дела, самая высокая оплата, и чтобы он мог тратить деньги так же легко, как и ты. Бедняга никак не может прийти в себя после той нашей поездки в Париж. — Энни пожала плечами.

— Вы вместе — это всерьез и надолго?

Пит сам не заметил, как задержал дыхание в ожидании ее ответа.

— Кто знает? Если появятся разлады, то нет. Мы живем сегодняшним днем.

— Я хочу кое-что выяснить, Энни. Скажи мне правду, ты его любишь?

— Разве я спрашиваю у тебя, какие чувства ты испытываешь к своим женщинам? Это слишком личные вещи.

— У меня никого нет. Кроме того, я обещал, что поставлю тебя в известность, если найду подругу.

— Скажем так, он мне нравится. Деннис может быть очень милым и даже тактичным, если захочет. Он неплохой адвокат и добился бы своего, если бы имел терпение. Но на твой вопрос я отвечу: нет. Я его не люблю. Мне кажется, что и он меня не любит. Как я уже сказала, мы живем сегодняшним днем, так проще. И мне не очень нравятся твои вопросы.

— Кто-то ведь должен присматривать за тобой. Тебе иногда не хватает здравого смысла.

— Пит?! Если ты будешь продолжать в том же духе, тебе придется вернуться в Нью-Йорк и забыть про то, что в Бостоне у тебя есть два друга.

В другие времена этого хватило бы, чтобы он заткнулся, но не сегодня.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Во всем знай меру. Я прекрасно заботилась о себе достаточно долгое время. И я в полном порядке, как ты мог заметить.

Если честно, именно это его и беспокоило.

— Вот мы и пришли, — сказал Пит, открывая дверь и пропуская Энни в тускло освещенный бар, облюбованный местными юристами.

Сердце его тоскливо заныло, когда он увидел, как мужчины и женщины останавливают Энни, чтобы переброситься с ней парой слов, или просто мимоходом касаются ее руки. Она нравилась всем. А почему бы и нет? Энни была самым прекрасным человеком, когда-либо ступавшим по земле.

— Я хочу холодного пива и чего-нибудь горячего, — бросила она через плечо.

— Мне то же самое, кроме горячего.

Энни заказала картофель «в мундире», фаршированный сыром и кусочками свинины. Пит знал, что он, как всегда, не выдержит и съест четыре картофелины из шести.

— Ну что ж, давай разберемся со всем этим, — сказала Энни раздраженно.

— С чем?

— С тем, о чем я сегодня вечером услышу у Денниса. Я же должна как-то подготовиться. Итак, что случилось? Что ты натворил?

Надо же, натворил именно он, а не Деннис.

— Сегодня я совершенно разочаровался в Деннисе. Думаю, впрочем, что он никогда мне не нравился. Я говорю тебе правду, как ты и просила. За ланчем он не говорил ни о чем, кроме моих денег и того, как я планирую их тратить. В его тоне явно чувствовалась нескрываемая зависть. Похоже, вокруг моих гонораров ходит немало слухов. К тому же у Денниса недопустимая для делового человека привычка пить водку в первой половине дня. Что за адвокат, который напивается за ланчем?

— Если ты не входишь ни в одну из престижных адвокатских лиг, нетрудно стать завистливым. Хотя пить водку до обеда — это, конечно, чересчур. Мне кажется, что Деннис ревнует меня к тебе.

— Я тоже ревную. У него есть ты.

— У тебя был шанс, Пит, но ты им не воспользовался, — заметила Энни с улыбкой.

— И до сих пор жалею об этом, — так же непринужденно, в тон ей, признал Пит. На самом деле он чувствовал себя довольно паршиво.

— Кстати, мне тоже любопытно, что ты собираешься делать со своими деньгами. Ты можешь сказать мне, чисто по-дружески? Слухов о твоих капиталах и вправду достаточно, но я к ним не прислушиваюсь.

— Ты на самом деле хочешь узнать?

— Иначе бы и не спрашивала.

— Я хочу обеспечить свое будущее. Будущее своих детей, которые, я надеюсь, у меня когда-нибудь появятся, и будущее детей своих детей. Мне необходима уверенность, что следующим поколениям Соренсонов обеспечено достойное существование. Я не хочу, чтобы у них было такое детство, как у меня. Энни, я хочу иметь семью. Много детей. Все то, чего не хватало мне. Но сначала я должен заработать деньги. Я сам. Мне не нужно, чтобы кто-то дал их мне. Именно поэтому я столько работаю.

— Но ты же должен жить полноценной жизнью, черт возьми. Знаешь, как пахнут розы? Так вот, тебе нужно останавливаться и время от времени нюхать их. Что хорошего, если твой изматывающий деловой график не позволит тебе протянуть больше сорока пяти?

— Еще пять лет, Энни, и все будет в порядке. По крайней мере, появится уверенность, что меня не зароют на кладбище для неимущих. Не то чтобы я собираюсь умирать, но все надо предусмотреть. А потом я уеду в Беллз-Бич и окунусь в сладкое море безделья.

— А жена и дети?

— Они будут жить со мной на пляже и ходить босяком.

— По-моему, ты чокнулся. Ты не можешь жить на пляже. Там даже дерева не посадишь.

— Я вырос в городе, и несколько уроков выживания мне не помешают. Я неплохо устроюсь на пляже, вот увидишь, — сказал он с абсолютно серьезным выражением на лице.

— Когда я приеду к тебе в гости, мне следует одеть на себя наряд из листьев или бикини из веревок? Что скажет твоя жена?

— Она спросит, привезла ли ты последний номер «Cosmo», — расхохотался Пит. Энни тоже рассмеялась. Выждав, пока официант расставит на столе тарелки и удалится, он спросил: — А ты, Энни? Твои планы не изменились?

— Да нет, — ответила она, откинувшись на спинку стула и устремив мечтательный взгляд в потолок. — Знаю, что… мечты это всего лишь мечты, но хочу, чтобы у меня был дом с большой кухней, чтобы вся утварь стояла ровными рядами, а окно прямо над мойкой выходило на запад. В красных горшочках на подоконниках должны расти всякие пряные травы, чтобы срывать их, когда понадобится. Хочу сверкающие кастрюли и камин прямо в кухне, а перед ним кресло-качалку с мягким сиденьем. А может, два кресла-качалки, если… если я выйду замуж. Мой сукин сын муж, возможно, не захочет проводить в своем кресле каждый вечер, но по воскресеньям — обязательно. Хотя бы первое время, пока у меня не появятся дети. Хотелось бы четверых: двух девочек и двух мальчиков. Первым непременно родится мальчик, чтобы у остальных детей был старший брат. Думаю, что это важно. Ты слышал мои розовые бредни сто тысяч раз, Пит. Зачем я опять тебе это рассказываю?

— Потому что мне нравится слушать, — ответил Пит, накалывая вилкой картофелину с тарелки Энни.

— Я хочу, чтобы во дворе росли клены, отбрасывающие тень. И еще я обязательно повешу во дворе автомобильное колесо — что-то типа самодельных качелей, понимаешь? В детстве я видела такое колесо у соседского мальчика и хотела покататься, но мама не разрешила. Она говорила, что колесо старое и грязное и что я испачкаю платье. Как будто для меня это имело значение. Зимой она сильно простудилась и пролежала в постели несколько дней. Однажды вечером я подала ей горячий чай, оделась и выбежала на улицу. Я каталась на этих качелях около часа. Вернулась домой, только когда сильно замерзла. Одежда не испачкалась, и я никогда не рассказывала матери о том, как качалась на колесе. Это был самый счастливый день в моей жизни. — Энни ненадолго задумалась. — Итак, не надоели мои мечтания? О'кей. Осенью мы будем вместе убирать листья, а весной выращивать цветы и подстригать газоны. Мы будем готовить роскошные обеды ко дню Благодарения, покупать подарки на Рождество. В настоящей семье все должно делаться вместе. Уже в день свадьбы я начну собирать деньги на учебу для моих детей.

Я не собираюсь бросать работу, пока у меня не появится первый ребенок, но после этого я куплю небольшую практику и переоборудую гараж под офис. Мужа я буду любить до самой смерти. Не могу знать наверняка, но надеюсь, что и муж меня никогда не разлюбит, потому что я не признаю разводов. Возможно, не существует любви до гроба, но мне так хочется в нее верить. Так же, как и ты, Пит, я хочу принадлежать кому-нибудь, иметь свою собственную семью. Хочу, чтобы по воскресеньям мы, красиво одетые, шли в церковь. Мои дети вырастут честными, уважительными и заботливыми. И еще я хочу, чтобы дети любили меня так сильно, что, когда я уйду туда, куда уходят все, они пришли бы в отчаяние. И потом всегда вспоминали, что мама говорила в том или ином случае. Я хочу быть чьей-то мамой и женой. Как ты думаешь, Пит, я желаю слишком многого?

— Конечно, нет. А ты будешь варить куриный суп для своего муженька, если он заболеет?

— Обязательно. Мой муж будет сильным, умным и самостоятельным, но если он заболеет, мой долг позаботиться о нем. А его — обо мне.

— Ты еще ни словом не обмолвилась о своем бюджете.

Энни рассмеялась.

— Ты и сам можешь мне все рассказать о моем бюджете. И перестань есть мою картошку.

— Итак, твой бюджет.

Неожиданно Энни почувствовала, что вот-вот расплачется. Она не желала говорить с Питом о своих мечтах. Ведь именно за него она хотела выйти замуж, с ним прожить жизнь, о нем заботиться, растить его детей.

— Мне почему-то кажется, что ты сейчас расплачешься, — заметил Пит. — Но ведь я съел только четыре картофелины, а остальные оставил тебе. Ты никогда не съедаешь больше двух. Так что насчет бюджета?

Энни прикусила язык. С мужчинами так трудно…

— Я предпочитаю сразу рассчитывать, сколько денег у меня уйдет на продукты, сколько на одежду, сколько на развлечения. Моя мама держала банкноты в конвертах, в каждом из которых лежала определенная сумма. А я собираюсь выписывать чеки. Если какие-то деньги будут оставаться в конце месяца, они пойдут на отдельный счет на образование детей. Мелочь я стану складывать в пластиковую бутылку из-под содовой. Моя мама насобирала так двести долларов и отдала мне их, когда я уезжала в Гарвард. Мне не хотелось брать их, но потом я все-таки взяла. Я очень обдуманно тратила эти две сотни, уж очень долго их собирали. Если я буду работать, то постараюсь, чтобы вся семья жила только на мою зарплату, а муж клал свои деньги на банковский счет. Это все мечты, Пит, возможно, им не суждено сбыться.

— Давай подведем итог, Энни.

Она подняла на него глаза. Его настойчивость неожиданно отозвалась уколом в ее сердце. Ей опять захотелось плакать, захотелось закричать: «Скажи, любишь ли ты меня, существует ли хотя бы небольшой шанс, что мы когда-нибудь будем вместе?»

— Доверие и забота, вот чего я жду от брака. Если они есть, то все остальное приложится.

— Послушай, если я не смогу найти никого… Ну ты понимаешь. В общем, если я не найду никого, с кем поехать в Беллз-Бич, может, ты поедешь со мной?

Энни усмехнулась.

— О, разумеется, Пит. Быть на подхвате — мечта каждой девушки.

— Без шуток, Ты серьезно обещаешь мне… Для меня важно знать.

— Это тебе решать, Пит.

Вот и все, что он смог добиться от Энни Габриэль.

— Посмотри-ка, ты съел уже целых пять картофелин. — Энни схватила пальцами последнюю и затолкала себе в рот. — Вот так, — пробормотала она неразборчиво.

— Ты свободна сегодня вечером?

— Мне надо просмотреть свидетельские показания, полученные утром. Если у тебя нет никаких дел в городе, поезжай ко мне домой, а часов в девять мы пообедаем. Конечно, если у тебя есть возможность ждать так долго.

— А что бы ты хотела на обед?

— Наперченное мясо с помидорами, грибы с рисом и пирог с банановым кремом.

— Идет. А как быть с Деннисом?

— С Деннисом?

— Он тоже будет с нами обедать?

— Пит, у Денниса своя квартира, у меня своя. Мы не живем вместе, и я не обязана спрашивать у него разрешения, чтобы сделать что-то. То же касается и его. Мы ведь не помолвлены.

— А это может случиться?

— Помолвка?

— Да.

— Не знаю.

Ну вот и все.