Опасный ангел (СИ)

10

ЛЕРА

Целая неделя после жуткого разговора с Данилой проходит в каком-то трансе. Я плохо соображаю, ничего вокруг себя не вижу, всё валится из рук. Хочется закрыться в комнате и выть от тоски, размазывая по лицу слёзы.

Но так нельзя. Если сейчас погружусь в своё горе и забью на учёбу, то станет ещё хуже. С бюджета вылететь ой как легко!

В течение дня держусь, но вечером начинается ад… Только мысль о том, что утром надо идти на лекции, останавливает мучительные приступы рыданий. Не хочу появляться в универе с красными глазами…

Кто распускает обо мне ужасные сплетни?

Больно, что Данила с готовностью им поверил и обвинил меня во всех смертных грехах. Он совсем тупой? Где его мозги? Видимо, зря он считается одним из самых умных студентов нашего универа.

И всё равно я не понимаю… Если я такая мерзкая, зачем он спасал меня от грабителей и насильника? Зачем накупил красивых шмоток, а потом ещё хотел отдать свой ноут?

Уму непостижимо!

Может, Данила тренирует выдержку, заставляя себя общаться с существом низшего сорта, кем он меня и считает?

Пусть катится к чёрту! Теперь меня волнует только одно: как рассчитаться с ним за одежду, чтобы нас уже ничего не связывало. И тогда я смогу забыть Ангелова, как страшный сон.

Но пока не получается. Не проходит и секунды, чтобы я не вспомнила, как меня унизил Данила. И сразу же всё тело сотрясает нервная дрожь, а в мозг впивается миллион иголок.

За что он так со мной?!

— Доча, что случилось? — в сотый раз спрашивает мама. Она заходит ко мне в комнату, садится на край кровати. Я сижу, прислонившись к стене и подтянув колени, вокруг — тетради, книги, распечатки. Добросовестная студентка. Наверное, со стороны и не скажешь, что по мне недавно проехали катком, и внутри у меня сейчас кровавое месиво.

— Всё нормально, — отмахиваюсь от вопросов, не отрывая глаз от конспекта.

Мама из-за своего образа жизни не знает и пятой доли того, что со мной происходит. Иногда мне безумно хочется всё ей рассказать, всем поделиться. Но так трудно найти момент между её гулянками. А когда она навеселе, о чём с ней говорить!

— Доча, я чувствую, что-то стряслось. С учёбой проблемы? Тебя кто-то обидел? Может, тот красавчик на иномарке?

Вздрагиваю и медленно поворачиваюсь к маме. Она попала точно в яблочко.

— Красавчик?

— Соседи уже спрашивают, кто мою дочу подвозит на офигенной тачке.

— Он больше не приедет, мама, — бубню глухо. — Мы поссорились.

— Ты поэтому такая несчастная?

— Угу.

— Доча, а он тебе ничего плохого не сделал?

— Только гадостей наговорил выше крыши.

— Вот же ж подлюга!

— Да. Тот ещё.

— Лерусь… — мама мнётся. Наверное, сейчас заведёт знакомую песню, что у неё загадочным образом испарился аванс, и теперь даже картошки купишь.

— Ну что, мам?

— А ты у меня случайно… не беременная?

— Нет! — подпрыгиваю на кровати. — У нас же ничего не было!

— Уф… От сердца отлегло! Но тогда понятно, почему этот фраер бесится! Не удалось девчонку испортить, вот он и злится… А хочешь Петруша ему вывеску подправит?

— В смысле? Какой-такой Петруша? — удивлённо хлопаю глазами.

— Да Петенька наш! Который тебя от Коляна спас и замок новый врезал, — мама кивает на дверь.

Ах, вон оно что! Оказывается, Халк — это Петенька. И он уже каким-то образом стал «нашим».

Внезапно замечаю, что мама выглядит… необычно!

Во-первых, она совершенно трезвая. Во-вторых, при макияже! Накрасила глаза и губы… А ещё помыла голову и подкрутила волосы, и вдруг оказалось, что не так уж сильно они у неё поредели, ещё много осталось. И даже выглядят хорошо, блестят.

— Мамуль, а ты почему такая красивая? — спрашиваю осторожно. Уж не собирается ли она пригласить в гости целую толпу, потому и принарядилась?

— Так Петруша на свидание позвал, — застенчиво признаётся моя непутёвая родительница.

— На свидание… Но он, вроде бы, уже у нас ночевал?

Вспоминаю, как огромный волосатый орангутанг прыгал по моей комнате.

— Ночевал, что ж… Мы же взрослые, доча. А теперь Петруша решил пригласить меня в кафе.

— Пить будете.

— Лерусь, я же капельку! Самую малость. И только если Петенька мне разрешит.

— Лучше пусть не разрешает!

— К сожалению, он тоже считает, что мне пора завязывать.

— Вот! Правильно.

Понимаю, что Халк нравится мне всё больше.

А Данила Ангелов — всё меньше!

*****

Во вторник перед занятиями встречаемся с Зоей в мраморном вестибюле университета.

— Как ты, Лаврик? — с сочувствием оглядывает меня подруга. Мы раздеваемся в гардеробе. — Всё ещё страдаешь?

— Нет, я в порядке.

— Что-то не заметно! Совсем от тебя ничего не осталось! Одни глаза — такие несчастные. Сердце кровью обливается.

— Ничего, я справлюсь. Посмотри, его нигде не видно?

Не оборачиваюсь, напряжённо жду ответа, пока Зоя сканирует территорию. Теперь, приходя в универ, стараюсь сделать всё, чтобы случайно не пересечься с моим обидчиком. Прошла неделя, а у меня до сих пор ноют кисти — все руки отбила о Данилу. Но он же каменный, его не пробьёшь. Остались ли у него синяки? Хорошо бы! И побольше!

— Нет его, расслабься, — говорит Зойка. — До чего он тебя довёл! Боишься собственной тени.

Это точно. По широким коридорам вуза передвигаюсь с опаской: если случайно столкнусь с Данилой, точно умру на месте. Не хочу его видеть, не представляю, как смотреть в глаза его бессовестные!

— Цель не обнаружена, путь свободен, — сообщает подруженька. — Однако есть плохая новость: припёрлась Наумская. Явилась не запылилась!

— Эх, ну зачем! Не могла поболеть ещё пару недель?

— А ты безжалостная, — смеётся Зоя.

Наумская отсутствовала полмесяца, говорят, болела гриппом. А я уже привыкла, что на занятиях ко мне никто не цепляется, не комментирует мои ответы, не обсуждает внешность…

Сейчас опять начнётся.

— Лер, а вдруг это Наумская всё придумала? Если это она, я собственноручно ей патлы повыдёргиваю! — воинственно заявляет Зойка.

— Да ну! Маргоша совсем не дура. Всё же можно заскринить. Нам бы это сразу кто-нибудь принёс.

— И что? Ты бы в суд пошла с этими скринами?

— Ну, хотя бы к декану…

Пока Марго травит меня устно, я никому ничего не докажу. Но скрины из чата уже какой-никакой документ. Мажорка не стала бы подставляться, публикуя в сети откровенную клевету.

На парах Наумская издали сверлит меня презрительным взглядом и то и дело начинает шептаться с фаворитками. Понимаю, почему она опять недовольна. Я для неё классовый враг, Маргоше противно, что плебейка посмела занять место в аудитории, где учатся избранные. А теперь я ещё и приоделась. Для Марго это нож в сердце…

Вероятно, она увидела во мне конкурентку. Раньше, когда я одевалась в обноски, мне и в голову не пришло бы сравнивать себя с нашей звездой. Но сейчас, когда я вся такая модная, ещё вопрос, кто выглядит лучше.

В перерыве выхожу в коридор, и спесивая брюнетка тут же перегораживает путь.

Когда она от меня отлипнет?! Достала!

— Надо же, как тебя приодел тот мужчинка на крузере! — гаденько ухмыляется Марго.

Сразу понимаю, что речь идёт о Геннадии Андреевиче. Наверное, кто-то из информаторов мажорки видел нас вместе две недели назад и сразу ей доложил.

Однокурсница стоит рядом, покачиваясь на высоченных шпильках. Она в ботфортах и тёмно-синем коротком платье с белым отложным воротником. Наряд провокационный — Марго изображает из себя скромную ученицу, но выглядит при этом развратно. Вообще-то, странно в таком виде разгуливать по универу. Но разве ей кто-то сделает замечание? Барышня принадлежит высшей касте, ей всё позволено.

Она достаёт айфон, листает галерею и задумчиво рассматривает фото.

— А цветы неплохие, — комментирует стервочка и показывает мне снимок: я стою около чёрного внедорожника с красно-жёлтым букетом в руках. Рядом возвышается Геннадий Андреевич.

Кто-то успел нас щёлкнуть. Да что ж такое!

Как мне учиться в этом вузе? Такое ощущение, что на меня устроили облаву! Думаю, фотография всплыла бы ещё раньше, если б Наумская не заболела. Пока она сражалась с гриппом, ей было некогда заниматься моей персоной.

— Лер, а тебе самой не противно трахаться с таким жирным и старым? — сочувственно интересуется она.

И тут я вскипаю.

— Слушай ты, сучка… Не смей говорить обо мне гадости, ясно?

Пугаюсь собственного голоса — из горла со свистом вырывается шипение, словно я не человек, а змея. И я действительно ощущаю себя коброй, готовой сделать смертельный бросок. Нервы натянуты струной, все мышцы в напряжении. Ещё миг — и взорвусь от ярости, глаза застилает красной пеленой.

Всё, что со мной случилось, всё, что я пережила за последний месяц, выплёскивается из меня сгустком бешеной энергии — это и обида, и гнев, и ненависть.

Маргарита в ужасе отшатывается. Очевидно, она кожей ощутила мою ярость, почувствовала, что сейчас я стала опасна. Она испуганно пятится, и у неё вдруг подворачивается каблук… В следующее мгновение Марго с грохотом падает на пол, сверкая ляжками.

Я ошарашенно смотрю на поверженную противницу, понимаю, что эта дура очень сильно ударилась. Вся моя злость внезапно куда-то испаряется, мне уже жаль Наумскую. Я не хотела, чтобы она разбилась.

А к потерпевшей уже подлетели подружки и несколько парней. Маргошу отковыривают с паркета, возвращают в вертикальное положение, начинают утешать.

— Ой, как же больно! — рыдает она. — Эта тварь меня толкнула! А если бы я затылком ударилась?! Господи! Набрали всякого отребья, теперь здесь опасно! Всё, Лаврова, тебе конец. Ты меня избила, я это так не оставлю!

Травмированная принцесса уезжает домой в сверкающем лимузине с водителем, и три дня не появляется на занятиях. А я ощущаю себя так, будто надо мной на тонкой струне подвешена каменная глыба — вот-вот сорвётся и рухнет прямо на голову. От меня мокрого места не останется…

— Ты, Лаврова, конечно, молодец, — подливают масла в огонь Риткины подружки. — Зачем руки распускаешь? У Риточки сотрясение мозга, ей скорую вызывали, она обследование проходила.

Час от часу не легче! Что же со мной теперь сделают? Как я докажу, что не прикасалась к этой крысе? Но её фаворитки подтвердят любой Риткин бред — например, могут сказать, что я запинала Наумскую ногами и едва не сломала ей рёбра.

Думаю, сотрясение мозга она симулирует. Да, я видела, что Маргошка ударилась спиной и задницей. Но чтобы затылком — не было такого!

Но кто мне поверит!

В расстроенных чувствах еду на очередное собеседование, но с работой снова не получается. Тот график, который предлагает менеджер, мне не подходит, да и ресторанчик выглядит затрапезным, грязным. Вряд ли здесь удастся заработать хоть какие-то чаевые. Думаю, скоро нагрянет санэпидстанция и прикроет это заведение.

Пока с подработкой пролетаю, стараюсь решить хотя бы другую проблему — купить ноутбук. У меня есть десять тысяч от Коляна, я их не трачу, сохранила. На прошлой неделе выдали стипендию, до неё я дотянула благодаря деньгам, которыми меня одарил приезжий бизнесмен Демьян Андреевич. Спасибо ему огромное.

С покупкой ноутбука тоже пролетаю — мне отказывают и в кредите, и в рассрочке, для банка я ненадёжный клиент. Выясняется, что у них даже есть сведения о нашем долге за квартиру. Данила тоже как-то узнал об этом долге.

Данила…

К концу недели ловлю себя на том, что ищу его глазами в коридорах вуза уже не потому что боюсь с ним столкнуться, а потому что безумно хочу снова его увидеть.

Как же так?

Я по-прежнему на него злюсь, но мне не хватает его зелёных глаз — ледяных и насмешливых. До ломоты в челюсти хочется услышать его голос, почувствовать его запах — дразнящий, упоительный…

Это неправильно! Я не должна по нему скучать, ведь он ужасно меня оскорбил… Но с каждым днём душу всё сильнее скручивает тоска. Злюсь на себя за такое безволие, но ничего не могу поделать: мне грустно без Данилы. Начинаю восстанавливать поминутно все наши встречи, вспоминаю каждый его жест, слово, взгляд… А по вечерам я, как наркоман, лезу в интернет — вдруг в соцсетях Данилы появится какая-то новая информация или фото.

Нет, на Данилином аккаунте, как обычно, никаких обновлений. Зато на городском новостном сайте вижу заметку о том, что группа студентов разработала уникальный софт для оптимизации алгоритмов городского хозяйства. На снимке наш мэр пожимает руку Даниле, рядом ещё четверо парней.

Значит, у него всё хорошо. Ну, как всегда. Это у меня сплошные неприятности, а он разрабатывает программы, пишет коды, его благодарит сам мэр…

В пятницу, во время лекции по макроэкономике, в аудиторию заглядывает секретарь декана. За секунду до того, как дама открывает рот, у меня успевает оборваться сердце. Кожей ощущаю, что пришли по мою душу…

Так и есть.

— Хана тебе, Лерочка, — шипят Риткины подруги, когда я иду к выходу.

Секретарь ведёт меня в кабинет декана, её шпильки звонко цокают, отдаваясь эхом в пустом коридоре. Я плетусь следом и мысленно прощаюсь с бюджетным местом. Меня вышвырнут из универа, как нашкодившего щенка. Если Марго двинет в ход тяжёлую артиллерию — своего папу — никто меня не защитит. Всем известно, что декан ходит на цыпочках перед одним из главных спонсоров университета.

Дверь в кабинет распахнута, однако секретарша кивает на диван:

— Его нет, сейчас придёт. Сядь, подожди.

И вот в приёмной появляется целая процессия — бледная, несчастная Марго, за ней высокий худощавый мужчина в роскошном чёрном пальто, а следом — подобострастно улыбающийся декан. Видимо, встречал дорогих гостей в вестибюле.

Увидев меня, Вячеслав Альбертович сразу же меняется в лице, раздражённо морщится.

— А вот и Лаврова, — объясняет он Риткиному папаше. — Идёмте в кабинет.

Мужчины заходят первыми, а Наумская мстительно и торжествующе улыбается. Но как только её отец оборачивается, тут же снова принимает трагический вид.

Великомученица, блин!

Захожу в кабинет, как в камеру пыток. Сейчас они надо мной покуражатся… Делаю шаг, ноги подгибаются от страха, и тут же замираю, не веря своим глазам.

За столом декана сидит… Данила! Он удобно расположился в большом кожаном кресле, перед ним монитор стационарного компьютера и два раскрытых ноутбука. Слышится быстрое клацанье клавиш, а потом Данила отрывает глаза от экрана, и тоже удивлённо застывает. Наши взгляды скрещиваются.

Мгновенная вспышка радости на миг озаряет всё вокруг, я даже на секунду забываю, зачем меня сюда привели. И о своей ненависти к вредному мажору я тоже забыла. Жадно его изучаю, чувствую, как всю меня охватывает нежный жаркий трепет. Вспоминаю наш поцелуй в магазине, и кровь немедленно приливает к щекам…

Данила тоже не сводит с меня глаз, они горят мрачным огнём. Очевидно, в отличие от меня, мажор вовсе не обрадовался случайной встрече.

Надо же, как вальяжно он развалился в кресле! Появление в кабинете новых лиц наглого юношу нисколько не смутило. А ведь это даже не его факультет! Очевидно, айтишные знания открывают перед ним любые двери. Вон, даже наш декан доверил ему свой компьютер.

— Данила, ты не закончил? — интересуется Вячеслав Альбертович.

— Ещё минут двадцать… — быстрый взгляд на монитор, — … тридцать. Остановить не могу, тогда придётся всё заново начинать.

— Ладно-ладно, не торопись, заканчивай. — Декан оборачивается к посетителям. — Располагайтесь вот здесь, пожалуйста.

Папа с дочкой усаживаются на кожаный диван, а я скромно пристраиваюсь сбоку на стуле, хотя мне никто и не предлагал садиться.

Замечаю, что Наумская тоже вздрогнула, когда увидела Данилу. Она сделала неуловимый жест — словно пыталась откинуть назад волосы, хотела покрасоваться, да не вышло.

Сегодня гадюка заплела косу, хотя обычно её длинная шевелюра рассыпается по плечам живописными локонами. На лице ноль косметики. И одета Маргошка нетипично. Все привыкли, что она ходячий секс — обтягивающие блузки, соблазнительные мини-юбочки. А сейчас Наумская выглядит как монашка — на ней свободное серое платье-миди, которое скрывает грудь, попу, коленки. А ведь Марго так любит всё это выставлять напоказ!

Начинается разбирательство. Господин Наумский выговаривает декану, что это недопустимо, чтобы в стенах вуза студенты подвергались опасности нападения. Его дочь серьёзно пострадала, её избили, пришлось обратиться к врачу.

Маргарита иллюстрирует собой речь отца — бедняжка едва сидит, она такая бледная! Того гляди скатится с дивана на пол.

Чёртова актрисулька!

Я злюсь и заживо сгораю в огне стыда. Противно, что Данила слышит всю эту чушь. Вижу, что он снова поднял голову от ноутбука и пристально смотрит на отца и дочь.

— Мы, конечно, всё это так не оставим. Обещаю вам, — бормочет декан и сокрушённо качает головой. — Не понимаю, как могло дойти до такого… Драки, избиения… У нас старинное учебное заведение с прославленной историей. Мы всегда гордились нашими студентами. Да вот взять хотя бы Данилу. Буквально на днях он получил грамоту с благодарностью от мэра города. И не только грамоту! Но, к сожалению, попадаются студенты, чьё воспитание и поведение хромают. От таких индивидуумов мы будем безжалостно избавляться. Им не место в нашей дружной семье!

Мороз пробегает по коже. Понимаю, что декан готов вышвырнуть меня из университета в угоду спонсору.

— Валерия, как вы могли устроить драку? Какое вы имеете право поднимать руку на однокурсников?

— Но я её не трогала! — огрызаюсь яростно. — Маргарита меня оскорбила. Но я к ней даже пальцем не прикоснулась!

Наумская тихонько всхлипывает и награждает меня долгим скорбным взглядом. Голубые глаза-озёра наполнились слезами и переливаются хрусталём.

— Валерия, как нехорошо! — вновь качает головой декан. — Вы ещё и обманываете! Хотите сказать, Маргарита сама на себя подняла руку?

Наумская усиленно моргает, чтобы не расплакаться.

Её отец внимательно меня рассматривает. Представляю, что он сейчас видит — когда я волнуюсь, то превращаюсь в краснощёкую матрёшку. С удивлением замечаю, что глаза университетского спонсора на долю секунды загораются откровенным мужским интересом, который он тут же усилием воли подавляет.

— А в чём проблема? — вдруг подаёт голос Данила. Все сразу удивлённо поворачиваются к нему. — Можно ведь посмотреть записи с видеокамер. Где произошёл этот ваш… инцидент?

По лицу декана пробегает тень. Подозреваю, ему вовсе не хочется подвергать сомнению слова Маргоши. А вдруг сейчас выяснится, что дочь спонсора — лгунья?

А я цепляюсь за слова Данилы, как за соломинку. Он уже столько раз меня спасал… Вдруг и сейчас сумеет?

— В коридоре около триста пятидесятой аудитории! Это третий этаж. Во вторник, сразу же после второй пары, — быстро сообщаю я и с мольбой смотрю на парня. Только бы помог!

Но сейчас обязательно выяснится, что там нет камеры, или что она не работает, или что угол обзора неудачный и ничего не видно…

— Сейчас всё выясним. — Данила на кресле уезжает к другому краю стола, где стоит второй ноутбук.

— Подожди, а как же те программы, которые ты устанавливаешь? Сейчас же нельзя ничего трогать! — встревает декан.

— Одно другому не мешает.

Мы все напряжённо ждём результата, мужчины хмурят брови, а вот Маргошка откровенно паникует. Вижу, как дрожат её губы, она нервно комкает на коленях ткань просторного платья.

— Выведу на большой экран, — говорит Данила, и на стене кабинета включается огромная плазма. Минута ускоренной перемотки, поиск нужного таймкода, и — тадам! — на экране появляемся мы с Наумской.

Вот она протягивает мне айфон, показывая фото… А потом делает два шага назад, и у неё подворачивается каблук… А кто её заставлял надевать такие высоченные шпильки?

Данила возвращает изображение назад и прокручивает заново. Всем прекрасно видно, что я не сделала ни одного движения в сторону Марго, между нами целый метр!

На несколько минут в кабинете декана зависает тяжёлая пауза. Она пропитана недовольством Наумского и паническим страхом его лживой доченьки. На отца она боится даже взглянуть.

— И ты в таком виде ходишь на занятия? — сквозь зубы выдавливает мужчина. — Ладно, мне всё ясно. Мы зря вас побеспокоили, извините.

Спонсор, превратившийся в чёрную тучу, поднимается с дивана и за локоть сдёргивает за собой Маргошу. На ней лица нет. Через минуту папа с дочкой покидают кабинет, моя противница плетётся как на плаху. Так ей и надо! Пусть отец ей по заднице надаёт за то, что она выставила его идиотом.

Я облегчённо выдыхаю. Переволновалась так, что с трудом поднимаюсь со стула — ноги не держат, меня потряхивает. Всё это время я балансировала на краю пропасти, могла бы запросто вылететь из вуза.

С благодарностью смотрю на Данилу. Мой ангел-хранитель снова меня спас.